Замечательные люди Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии
За годы войны через Первую гвардейскую Краснознаменную танковую армию прошли тысячи солдат и офицеров. Теперь нас осталось немного — около сотни первых ветеранов-гвардейцев.
Все меньше и меньше нас собирается на встречах в день Победы. Оркестр играет «День Победы». Шествуют ветераны, израненные, поседевшие. Звучат слова: «...Этот день мы приближали, как могли».
Комок подступает к горлу. Вспоминаешь всех, кто не пришел и уже никогда не придет в этот день.
На фронте не раз думали о том, что будет потом. Говорили: «Дожить бы до Победы. После войны обязательно будем встречаться». И как не хотелось думать, что доживут не все. И об этом мы тоже знали. Мы, ветераны, прошли через такие испытания, что не описать их никакими словами, и с трудом верится, что все это было с нами.
Дороги памяти. Они идут из прошлого в будущее. Имена, лица. Все было так недавно и ... так давно.
Но не стираются воспоминания о замечательных людях Первой Гвардейской Краснознаменной танковой армии.
I. МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВИЧ ШАЛИН, начальник штаба армии.
Прибыл на должность начальника штаба армии в феврале 1943 года в звании генерал-майора.
Михаил Алексеевич был маленького роста, коренастый. Ни одного волоса на голове — лысый. Открытый большой лоб, серые умные глаза и хитрая улыбка. Доклады командующему отличались четкостью и ясностью изложения. Воспитанность и корректность выделяли его из всех. Понимал и юмор, и шутку. А главная [273] черта — исключительная работоспособность. Никто не знал, когда начальник штаба отдыхает, — следов усталости не увидишь. Неизменно аккуратен, чисто выбрит, подтянут. И это в условиях трудной походной жизни!
Из всего командного состава армии Михаил Алексеевич — наиболее образованный командир. «У него голова Сократа», — говорили мы. И удивительная духовная красота. Его так и называли — «Сократ-философ». Метод работы? Как пчела мед, Михаил Алексеевич собирает все материалы. Кропотливо, прилежно анализирует и делает надежные, неопровержимые выводы. С труднейшими заданиями Михаил Алексеевич умел справляться, как никто другой. Шалин быстро и свободно оценивал обстановку, которая создалась на данный момент, и ни одного лишнего слова не было в его докладе. Все четко, лаконично, все продумано до мелочей. Его предельно сжатая речь говорила о том, что Михаил Алексеевич умеет приказывать и распоряжаться. М. А. Шалин обладал незаурядным умом, огромным опытом и знаниями. Обычно молчаливый, сдержанный, внешне спокойный и неторопливый, Михаил Алексеевич был хорошим помощником командующему. Дело у них отлично спорилось. Штаб 1 гв. КТА работал четко, слажен но, как часы.
Непрерывные звонки по телефону. Телефонист вызывает «ласточку». Шум мотоциклов. Офицеры отделов Оперативного, Связи приезжают и уезжают. Командующего необходимо обеспечить надежной информацией и связью. Без связи и информации — потеря управления войсками, а это всегда ведет к беде. Этого допускать нельзя.
Михаил Алексеевич был по-настоящему талантлив, а Михаил Ефимович умел ценить талантливых людей и относился к Шалину с большим уважением. У них не было разногласий, никогда не возникало чувства зависти, соперничества. Они очень удачно дополняли друг друга. Михаил Ефимович и Михаил Алексеевич руководили коллективом на основе равноправия и подлинной коллегиальности.
Лично я знала Михаила Алексеевича с 17 лет. Мой первый муж Алексей Захарович Лебедев с Михаилом Алексеевичем Шалиным были друзьями детства. Родились в одном городе Орске. Учились и воевали на фронтах Гражданской войны, и только 1937-й год прервал эту дружбу.
В 1943 году я встретила М. А. Шалина на Калининском фронте, он был начальником штаба 22-й армии у генерала Юшкевича. [274] Михаил Ефимович Катуков и Николай Кириллович Попель приехали в штаб генерала Юшкевича попрощаться. Михаил Ефимович убывал на другой фронт — формировать Первую танковую армию. Меня пригласили на прощальный обед, и здесь я встретила Михаила Алексеевича Шалина. Мы расцеловались, и оба были рады этому свиданию. Война, а мы живы...
У меня с Михаилом Алексеевичем отношения были ровные, спокойные. Он относился ко мне с уважением, как к своему старому другу.
Всю войну, до конца, мы прошли вместе. М. А. Шалин умер в 1970 году, похоронен на Новодевичьем кладбище. Он оставил светлую память о себе у нас, ветеранов армии.
4. НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ ПОПЕЛЬ, генерал-лейтенант, член Военного Совета Армии.
Николай Кириллович Попель прибыл в 3-й механизированный корпус на должность комиссара. Позже был назначен Членом Военного Совета I КТА. С февраля 1943 года прошел тяжелый боевой путь до Берлина.
Н. К. Попель — невысокого роста, коренастый, с красивым лицом, глаза черные с огоньком. Голос баритон, почти бас. Не глуп.
Несмотря на внешнюю привлекательность, по характеру он был неуравновешенным. Более того, он был мелкий себялюбец, трусливая душа. Его двуличие поражало всех, кто так или иначе с ним сталкивался. Канцелярист, без сердца и совести. Его отзывы о людях полны яда. Он очень любил навредить, все равно кому — лишь бы навредить. Очень завистлив и одержим стремлением выставить себя в лучшем виде, любил подчеркнуть свои функции и регалии. Любил «охотиться» за чужими ошибками. Нападал всегда первый и спешил обвинить других в том, в чем был грешен сам. Его рабочий день начинался с доклада о том, какие солдаты, офицеры провинились (выпивали, не ночевали дома и др.). Узнав подробности, начинал начальственный разгон, накачку, чтение морали. Кричал на людей, как лягушка на ужа. Но его не любили и не уважали, а только терпели, как старшего по должности и по званию. Его метод работы не вызывал симпатии.
Надо отдать справедливость Николаю Кирилловичу — он был очень способным специалистом, умел прекрасно ориентироваться в обстановке. Но вот принять свое, оригинальное решение не умел, не было у него такого таланта. Он повторял все то, что советовал М. Е. Катуков, и часто выдавал эти советы и пожелания за свою инициативу. Это было несолидно и некрасиво, но Михаил [275] Ефимович прекрасно понимал его слабость, посмеивался и говорил: «Лишь бы дело не страдало, а я еще что-нибудь придумаю новое».
Н. К. Попель обладал непомерным честолюбием. Он принадлежал к числу людей, для которых лесть, обожание, преклонение окружающих были жизненной необходимостью. Он упивался властью.
Речи Н. К. Попеля до душ и сердец бойцов не доходили. Устраивая очередной разгон, Николай Кириллович думал, что это укрепит его авторитет. Если в части знали, что к ним едет Н. К. Попель, командиры старались не попадаться ему, прятались, ибо знали, что будут нотации и крик, и самое главное — по пустякам.
Попель любил говорить и, говоря, слушать себя. Как отличались его выступления и выступления Михаила Ефимовича перед бойцами — и по содержанию, и по тону, и по манере говорить! Когда Н. К. Попель выезжал в войска один, он повторял мысли Катукова, выдавая их за свои собственные.
Хитрость Николая Кирилловича граничила с непорядочностью. (Словарь русского языка определяет порядочность как честность, неспособность к низким поступкам).
Николай Кириллович был красноречив, любил говорить красиво, и это ему удавалось. Он обладал хорошей памятью, но произносил не свои слова, идущие от души и таланта, а чужие, и все очень хорошо это чувствовали и понимали.
Попель чересчур заботился о личном благополучии. С завистью воспринимал награды Михаила Ефимовича. Очень хотел быть Героем Советского Союза. Как и А. Л. Гетман, Попель не понимал, что Михаила Ефимовича представляли к наградам командование фронта, а Николай Кириллович сам писал себе наградной лист, который подписывали Михаил Алексеевич Шалин и Михаил Ефимович Катуков. В этом была разница. Михаил Ефимович представлял к наградам: начальника штаба М. А. Шалина, начальника оперативного отдела М. Т. Никитина, начальника отдела разведки А.Соболева, начальника политотдела А. Е. Журавлева, начальника инжа Ф. П. Харчевина, И. Ф. Фролова — командующего артиллерии, командиров корпусов, бригад, полков, офицеров, солдат, но только не себя лично.
Н. К. Попель был человек энергичный, неплохой организатор и дело знал хорошо, но из-за своего поведения, грубости уважения и любви подчиненных к себе не снискал. Больше всего его интересовала отчетность, да чтобы политдонесения были в ажуре. Очень много внимания уделял созданию удобного быта для себя, [276] а на войне это было не всегда легко. Он вечно был недоволен, хотя подчиненные все делали для Николая Кирилловича «на отлично». Был он большой формалист. В костюме — модник, выхоленный, выбритый, чистый. Очень брезглив и привередлив в еде, даже капризен. Ему было очень трудно угодить.
Резерв совести у Н. К. Попеля был маловат. Он принадлежал к тем людям, которые не любят тех, кто на них не похож, кто лучше, красивее. Это особый род зависти — самый опасный. Ему не нравилась белая ворона среди черных.
Н. К. Попель был здоров, но все время искал у себя болезни. Около него всегда находились врачи и личная медсестра. Долгое время личной медсестрой Николая Кирилловича была Ася, очень красивая русского типа женщина. Ладная фигура, густые русые волосы, прекрасный цвет лица, лучистые голубые глаза. Не было ни одного человека, который бы, увидев Асю, не обратил на нее внимания. Она была добрая, веселая, заботливая, очень хорошо относилась к Николаю Кирилловичу. Я думаю, что Ася любила его. Смерть не выбирает, и Ася погибла. Двое суток ее не хоронили, все ждали, что Николай Кириллович приедет проститься, но он не захотел. Я знала, что он мог приехать, имел время, но не сделал этого... И на второй же день после гибели Аси у Николая Кирилловича была уже другая личная медсестра. Он не мог обходиться без медицинской помощи.
Много лишнего и несправедливого по отношению к Михаилу Ефимовичу было в докладах Николая Кирилловича. Позже все недоразумения, как правило, рассеивались. Но Николая Кирилловича нельзя было изменить, это была его натура. Зависть заставляла его быть несправедливым. Он был злым гением Михаила Ефимовича. Много сделал дурного, и всегда — за спиной, никогда открыто.
Многие командиры удивлялись, как Михаил Ефимович может терпеть выходки Попеля, почему не освободится от него. Катуков все знал, но старался быть выше козней Николая Кирилловича и говорил: «Разберутся, и все встанет на свои места».
Н. К. Попель оказался дальновидным. Несмотря на приказ не писать дневников, не возить документов и архивов, он собирал такие документы, отсылал их в Москву. Уже в мирные годы, после войны написал три книги. Книги интересные, неплохие, о войне. Главный недостаток книг — и это отмечалось на читательских конференциях и в отзывах читателей — восхваление своей собственной роли в решении боевых задач. [277] Свои книги Николай Кириллович подарил Михаилу Ефимовичу с дарственными надписями.
Первая книга «В тяжкую пору": «Моим боевым друзьям Михаилу Ефимовичу и Екатерине Сергеевне, 19.1.60 г. Н. К. Попель».
Вторая книга «Танки повернули на запад": « Боевому другу, соратнику, опытному военачальнику, храброму и искусному командиру, замечательному человеку, отцу солдат, первому гвардейцу, создателю танковой гвардии. Н. К. Попель».
Третья книга «Впереди Берлин": «Маршалу бронетанковых войск Дважды Герою Советского Союза, прославленному командиру танковой гвардии, боевому генералу Великой Отечественной войны, верному боевому другу и любимцу всех гвардейцев Первой танковой армии, дорогому Михаилу Ефимовичу Катукову на память о боевой и настоящей дружбе. По-солдатски обнимаю и целую. Н. К. Попель. 12.9.70 г. «
В своих книгах Николай Кириллович отвел себе роль командующего армией, а не политработника.
Но Попель никогда не был командующим.
Когда принималось решение на бой и войска приводились — в боевую готовность, Николай Кириллович, как правило, уезжал во второй эшелон, в тыл — проверять состояние готовности госпиталей и работу тыловых частей.
Начальник штаба М. А. Шалин со штабом оставался на месте, М. Е. Катуков с оперативной группой ехал вперед — на передовую. Так было всегда. Армия развивала успех, и все передвигались за передовыми частями. Н. К. Попель до гонял М. Е. Катукова, штаб. Катуков за это время успевал побывать почти во всех передовых частях, находился всегда на передовой. Короткая информация, и все начиналось сначала: Катуков и оперативный отряд — вперед, штаб — на месте, а Попель — назад по тылам.
Много здоровья и душевных сил отнял Н. К. Попель у Михаила Ефимовича в годы войны, но все же в душе он знал и понимал, что Михаил Ефимович — человек настоящий, и своими дарственными надписями он это подтвердил. Он знал, что Михаил Ефимович никогда на него не пожаловался и никогда не сказал в его адрес плохого слова. Жизнь сама внесла поправки. Михаил Ефимович сохранил с Н. К. Попелем ровные, товарищеские отношения. Как я уже говорила, у Михаила Ефимовича был дар понимать человеческие слабости.
После битвы на Курской дуге очень ярко проявились у Николая Кирилловича черты стяжательства. По его приказу вывозилось [278] в Москву много добра: посуда, картины, мебель, книги. Попелем овладела страсть к наживе. Он очень хотел закончить войну богатым.
За годы войны Н. К. Попель несколько «разбаловался» и, вернувшись в семью, никак не мог наладить нормальных отношений со своей женой Евгенией Яковлевной. Женя приходила к нам и жаловалась на ненормальность своего положения, а Михаил Ефимович и я старались, как могли, ее успокоить.
Вскоре после окончания войны Н. К. Попелю было предложено выехать в Москву. К нам приехал новый член Военного Совета ар-ыът ^ямоп Иванович Мельников. Это был совершенно другой человек, не похожий на Попеля, как день и ночь. Семен Иванович был действительно политработник ленинского типа. Честный, прямой, открытый. Он стал настоящим помощником Михаилу Ефимовичу в новом, трудном деле создания и становления социалистического государства ГДР.
После окончания войны мы жили в ГДР еще долгих пять лет.
После возвращения на Родину, в 1959 году, в госпитале я встретила жену Попеля Евгению Яковлевну. Она мне посетовала, что Николай Кириллович так и не наладил своих нормальных семейных отношений, Николай Кириллович завел вторую жену — медсестру из госпиталя в г. Красногорске. С женой он не разводился, а к медсестре ездил «на дачу». Евгения Яковлевна так и оставалась его официальной женой, они прожили вместе почти 30 лет. После смерти Попеля Женя и дети добром Николая Кирилловича не вспоминали.
Печально, когда люди так заканчивают свою жизнь, что даже близкие не хотят думать о них с любовью.
Недобрую память оставил о себе Николай Кириллович и в армии. Что ж, это тоже слава. Правда, такой — не позавидуешь.
5. ИВАН ФЕДОРОВИЧ ФРОЛОВ, зам. командующего 1 ТА, командующий артиллерией. Генерал-майор артиллерии с 14 июля 1943 года.
Красив. Крупное загорелое лицо. Серебряные виски. Внимательный взгляд карих, добрых глаз, в которых светится большой ум. У него осторожная поступь, тихий голос и очень хорошие манеры. Аккуратен в костюме. Все начищено до блеска: пуговицы, сапоги, шпоры. Седина украшает мужчин, и Ивану Федоровичу при его прекрасном цвете лица седина очень шла.
Иван Федорович — умный, добрый человек. Обладал большой личной храбростью. Был всегда вместе с Михаилом Ефимовичем на передовой. Его распоряжения лаконичны и точны. Свое дело [279] он знал отлично и был очень надежным и верным помощником. Артиллерия никогда не подводила командующего.
В свободное время, в минуты затишья Иван Федорович, хорошо чувствовавший и понимавший музыку, любил потанцевать. Танцевал красиво, изящно и был любимцем у нас, женщин.
Окончив войну в Берлине, Иван Федорович дослужился до звания генерал-полковника. Он очень уважал Михаила Ефимовича и свое отношение к нему, свою дружбу сохранил до конца жизни.
Самые теплые чувства навсегда остались и у меня к Ивану Федоровичу и его семье. Это были верные друзья. Война застала Ивана Федоровича Фролова в Риге, где он служил. Ушел на фронт по тревоге, оставив жену и дочь в городе. Жена — Эмма Васильевна и маленькая дочь Галя были эвакуированы из Риги за Ташкент. Уехали без вещей, документов. Им пришлось пережить очень тяжелое время. Иван Федорович долго потом искал свою семью и нашел только в 1943 году. Привез на фронт и, находясь во втором эшелоне армии, они вместе с нами дошли до Берлина.
У Эммы Васильевны случился психологический срыв. Сказались трудности эвакуации. Она стала пить. Очень заботливо Иван Федорович относился к жене и дочке. Ухаживал, лечил, но Эмма Васильевна погибла. Это был тяжелый период в жизни Ивана Федоровича, но мы, его друзья, не оставляли его в беде. Через несколько лет Иван Федорович женился.
б. ЕФИМ ВИКЕНТЬЕВИЧ БАРАНОВИЧ, генерал-майор, зам. командующего армией с 7 февраля 1943 года.
Это был очень интересный человек. Рассказывая о своей жизни, Ефим Викентьевич поведал нам, что он из бедных дворян. Служил в царской армии и после Октябрьской социалистической революции без колебаний перешел на сторону восставшего трудового народа. Явился в солдатский комитет и попросил использовать его знания кадрового военного. Это был человек исключительной доброты и душевной чистоты. Ефим Викентьевич говорил, что в его годы хитрить и лукавить уже незачем. Душа его была раскрыта людям. В моменты затишья на войне Ефим Викентьевич рассказывал нам о своей жизни: юности, учебе в военной академии, службе при дворе Его величества государя, о правилах этикета. Рассказывал увлекательно и интересно. Был он естествен и прост, и эти качества его подкупали и располагали к нему людей.
Обо всем можно рассказать или написать, но это не будет иметь цены, если не будет слышна правда, а Ефим Викентьевич был убедительно правдив и бесхитростен. В штабе его любили и уважали [280] за исключительную исполнительность, дисциплинированность и аккуратность. Хотя был он уже немолод, грузен, но сохранял подтянутость и выправку. Форму носил с удивительным изяществом, и когда он шел, можно было только любоваться — так он был красив.
Ефим Викентьевич — личность очень яркая. Глаза серые, по-молодому искрятся, красивые зубы, обаятельная улыбка. Обладал завидной памятью и был великий мастер на словечки, фразы и сравнения. Баранович, по общему мнению знавших его, был бесподобен, золотая голова. Свое назначение служить в царской армии получил от царя. Дежурил при дворе в царских покоях и, будучи совсем молодым, на торжественных выходах носил шлейф царицы. Он показывал нам, как их учили сидеть за столом, держать столовые приборы и пользоваться ими.
К женщинам Ефим Викентьевич относился очень уважительно. С нашей официанткой Ниной говорил на «Вы». Как-то он с ней пошутил, но Нина не приняла шутки и строго спросила:
— Товарищ генерал, сколько Вам лет?
— 70.
— Пора бы в ваши годы быть серьезнее.
Мы все дружно смеялись над ее ответом Ефиму Викентьевичу.
Е. В.Баранович, П. Г. Дынер, И. Ф. Фролов были настоящими кавалерами, рыцарями в исконном значении и понимании этих слов. Очень уважали людей, были ровны и добры, но требовали уважения и к себе и четкого исполнения своих распоряжений.
Это были верные друзья и хорошие помощники Михаилу Ефимовичу в тяжкую пору войны.
7. ФЕДОР ПАВЛОВИЧ ХАРЧ ЕВИН, генерал майор инженерных войск, начальник инженерной службы. В армии с 30 января 1943 года.
Невысокого роста, плотный. Курчавые волосы с рыжеватым оттенком, светло-карие глаза. Живой и подвижный. Очень храбрый воин, прошел с армией весь путь до Берлина. Специалист был отменный и свое дело знал отлично. Все распоряжения начальника штаба и командующего Федор Павлович выполнял безукоризненно, и не было случая, чтобы саперы подвели танкистов. Они первыми шли в наступление — минировали и разминировали, строили мосты и переправы и все это в нелегких условиях войны: бомбардировки, налеты артиллерии. На Федора Павловича можно было всегда положиться и быть уверенным: он сделает все возможное и невозможное, но поставленную задачу выполнит. Хороший, надежный командир. [281]
8. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ СОБОЛЕВ, начальник разведотдела армии, полковник. В армии с 30 января 1943 года.
Невысокий, стройный, серые глаза, шатен. Большой лоб, открытое лицо. Отличный работник, истинный солдат. Его доклады командующему четкие и лаконичные, сведения тщательно выверены, анализ событий верен. Алексей Михайлович был храбрый командир и не раз возглавлял разведывательные рейды не только армии, но и фронта. Возвращался всегда с успехом. По его данным принимались решения на ведение боя. Соболев никогда не подводил. Вместе с нами прошел тяжелый путь войны. За эти годы бывало всякое, но Михаил Ефимович и Алексей Михайлович сумели сохранить и дружбу, и уважение.
Спустя многие годы, после войны Алексей Михайлович бывал частым нашим гостем на Трудовой. Он написал книгу своих воспоминаний «Разведка боем (записки войскового разведчика)». Книга интересная и поучительная, а самое главное — правдивая.
9. ГЕОРГИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ЖУРАВЛЕВ, генерал-майор, начальник политотдела армии. В первой танковой со дня ее формирования на базе 29-й армии, где Г. А.Журавлев был начальником политотдела.
Невысокого роста, плотный шатен с серыми глазами. В движениях и в разговоре медлительный, спокойный.
Я всегда удивлялась, как такой человек, как Георгий Алексеевич, мог быть политработником. В моем представлении политработник — это человек, умеющий зажигать своим словом, звать за собой, воодушевлять на подвиг, а Георгий Алексеевич был прежде всего хорошим канцеляристом. Не обладая большим умом, он очень любил цитаты, которые часто были не к месту, и люди не понимали, что хотел сказать Георгий Алексеевич. На Востоке говорят: «Если осел даже съест Коран, он все же не станет от этого хорошим магометанином». В штабе армии Георгий Алексеевич авторитетом не пользовался, его просто терпели и говорили: «Его глупость беспредельна».
Но такой начальник политотдела очень устраивал члена Военного Совета Николая Кирилловича Попеля. Попель учинял разгоны и нагоняи Г. А.Журавлеву и документы, политдонесения отдела были «в ажуре», а для Попеля это имело немалое значение. На фоне Журавлева Николай Кириллович выглядел умным, к тому же Георгий Алексеевич умел «классически молчать». От него не было пользы, но и не было вреда. Он не понимал юмора, шуток, обижался, а Михаил Ефимович говорил, что не чувствовать [282] юмора может человек, который душевно глух и не отличает одного звука от другого. Нет, не таким в моем представлении должен быть политработник, особенно в тяжкий момент для Родины, каким была война.
10. ГРИГОРИЙ ПАВЛОВИЧ ЗАХАРОВ, начальник связи армии, полковник. В армии — со дня ее формирования.
Молодой, высокий, стройный, с умным, открытым лицом. Спокойный. Свое дело знал отлично, и его связисты всегда в самых невыносимых условиях ведения боя были на своем месте. Связь, хорошо налаженная, работала четко и бесперебойно. Григорий Павлович понимал командующего с полуслова. Вместе они прошли боевой путь до Берлина, сохранив дружбу до конца. После войны Григорий Павлович жил в Ленинграде, стал профессором, преподавал.
П. АНДРЕЙ ЛАВРЕНТЬЕВИЧ ГЕТМАН, командир (6) — 2 гв. корпуса 1 ТА с 30 января 1943 года по 25 августа 1944 года, затем, с 25 августа 1944 года по 9 мая 1945 года — зам. командующего армией.
Высокий, слишком грузный для своего возраста. Некрасивое лицо с маленькими, глубоко посаженными глазками. Знал бесчисленное множество анекдотов, рассказывал их умело на украинском языке. Очень любил высмеивать своих же товарищей, что не всегда было к месту, и многие обижались на него.
Андрей Лаврентьевич страдал непомерной амбицией, пытался создать себе ореол выдающейся личности, а после войны заслуги других приписывал своему необыкновенному таланту. Достаточно прочитать его книгу и понять, что я не ошибаюсь. Судя по тому, что написано в ней, все вопросы он решал самостоятельно, никому не подчинялся, никто, кроме него, приказов не отдавал, и только он руководил боем. Все победы корпуса Андрей Лаврентьевич ставил в заслугу одному себе, как будто не было коллективной работы штаба армии, решений командующего.
Приходится только сожалеть о той легкости, с которой «переписывается история». Ведь вслед за нами идет новое молодое поколение, которое не пережило войны и не знает, что было в действительности, и нужно постараться не изменять правде, описывая события минувшего.
По примеру А. Л. Гетмана, в таком же ракурсе освещения написаны книги Н. К. Попеля и А. Х. Бабаджаняна. Очень многие успехи они приписывают лично себе. На самом же деле они были лишь хорошими командирами и исполнителями. И если Бабаджанян отличался [283] безмерной храбростью, огромной энергией и стремлением победить, то об Андрее Лаврентьевиче и этого не скажешь. Он не спешил, был осторожен, выжидал и только когда у соседей намечался успех, вступал вдело. Но почти никогда корпус А. Л. Гетмана вовремя не подходил к переправам. Он всегда опаздывал, а где, как ни здесь, нужны были храбрость, находчивость и быстрота. Этих качеств Андрей Лаврентьевич почти никогда не проявлял. Его спокойствие и хитрость иногда граничили с трусостью.
Михаил Ефимович мог быть снисходительным к пошлости, но трусость простить не мог.
Было присуще А. Л. Гетману и самое низменное из человеческих чувств — зависть. Она подчас правит всем поведением человека, может показать действительные заслуги, нравственное возвышение того, кто в решающие минуты проявил свой талант, свою непоказную храбрость. Иногда же, наоборот, зависть заставляет тех, кто на деле не проявил себя героями, облагораживаться за счет славы других.
Даже после смерти М. Е. Катукова Гетман продолжал завидовать Михаилу Ефимовичу.
17 февраля 1986 года газета «Правда» поместила статью Л. Л. Гетмана «На острие главного удара», где он описывает свои подвиги. Не хватило такта хотя бы озаглавить свою статью иначе! Она названа так же, как книга М. Е. Катукова, вышедшая в свет еще в 1974 г.
Андрей Лаврентьевич Гетман — Герой Советского Союза. Получил он это высокое звание не за подвиги на войне, а уже в мирные годы. Он принимал участие в аресте А. Л. Берия и был начальником его охраны вплоть до решения участи последнего 7 мая 1965 года, за что и получил звезду Героя. Да, в те времена звание Героя присваивали и за такое.
12. АМАЗАСП ХАЧАТУРОВИЧ БАБАДЖАНЯН, командир-/6/ -II гв. танкового корпуса I ТА. В армии с 25 августа 1944 года по 9 мая 1945 года.
Прибыл в армию в звании подполковника, закончил войну в звании генерал-майора танковых войск. После войны окончил Академию бронетанковых войск, командовал округом и дослужился до звания Главного маршала бронетанковых войск.
Мужчина с очень яркой, красивой внешностью. Черные огненные всегда улыбающиеся глаза, черные вьющиеся волосы. Амазасп Хачатурович был удивительной храбрости воин. Про него рассказывали, что как-то он со своим шофером случайно приехал [284] на легковой машине не к своим, а к немцам. Они одни приняли бой, бросали бутылки с горючей смесью, отбились, вырвались из танкового кольца.
Бабаджанян был настоящим военным, влюбленным в свою профессию. Задания командующего выполнял с честью. Был храбр, как Багратион. Со своим корпусом творил чудеса; где действовал «Армо» — все его так звали в армии, — там всегда успех, победа. Армо был щедр душой и внешне открыт людям, искренне радовался успехам друзей. Володя Горелов и Иван Дремов были с ним большие друзья.
Но в жизни все гораздо сложнее, и быть порядочным оказалось не просто. На войне Армо встретил Наташу Хромову. Она была врачом и находилась в его подчинении. Они подружились и полюбили друг друга. Мечтали, если останутся живыми, быть вместе. Но это были только мечты.
Наташа была очень близким мне человеком. Мы трое: я, Агнесса и Наташа — дружили, делились самым сокровенным.
После освобождения Львова у нас воцарилось затишье, и мы с Наташей поехали в город на рынок. Очень хотелось быть женщинами и что-то купить для себя лично. На рынке встретили цыганку, которая пристала к нам: «Позолоти ручку, угадаю твою судьбу». Глядя на мою ладонь, она сказала: «Твой король всю жизнь будет с тобой, это твоя хорошая судьба», а Наташе, посмотрев на ее руку, предсказала: «Ты никогда не будешь у своего короля первой, всегда второй, всю жизнь будешь его любить, но он никогда не будет с тобой».
Наташа во время войны жила вместе с Армо в его доме, и он всегда представлял ее как свою жену. Наташа была прекрасной души человек, добрая, умная, тактичная. Она искренне и преданно любила Армо до конца его дней...
Кончилась война, и им предстояло решить, как жить дальше: у Наташи был муж, и Армо настаивал, чтобы она оставила его, честно рассказав все. Она и Армо поехали в отпуск: Наташа — в Сибирь, Армо — в Армению. (Она родилась в Сибири, окончила медицинский факультет Томского университета). Договорились закончить свои дела и быть в дальнейшем вместе. По возвращении уговорились встретиться на Белорусском вокзале, чтобы ехать служить в свою часть. Наташа развелась с мужем, была свободна и ждала Армо в Москве, как условились, на вокзале. Приехавший Армо сказал, что не смог достать билетов вместе и что они поедут в разных вагонах. Наташа поверила и совершенно не догадывалась, [285] что Армо везет в ГДР свою семью. Все это выяснилось уже по приезде в Берлин, когда он спокойно оставил Наташу на вокзале, а сам, сев в машину, уехал с семьей в Саксонию, где дислоцировался корпус.
Это была подлость из подлостей, о чем я позже и сказала Армо. У этого смелого, храброго человека не нашлось мужества сказать женщине правду.
Из Берлина Наташа позвонила к нам в Дрезден и сказала, что с ней произошло. Я и Саша Кондратенко поехали за ней и привезли к нам в дом.
Михаил Ефимович был возмущен недостойным поведением Бабаджаняна. Оказывается, родственники маршала И. Х. Баграмяна «насели» на Армо — жена Армо Аргунья была племянницей маршала Баграмяна. Они не позволили Армо развестись с женой, оставить семью. Вещи Наташи оставались в доме у Армо. Мы с Наташей поехали за ними, но Аргунья ничего не отдала и оскорбила меня и Наташу. Мы уехали, и Наташа стала жить у нас. Позже она уехала в Москву на курсы повышения квалификации.
С тех пор я нигде не встречала Аргунью и не принимала ее у себя дома.
Армо обокрал свою жизнь. Он не был любим и счастлив, не был уважаем в своей семье. Аргунья была недобрым человеком, а Армо променял любовь прекрасной, преданной женщины на карьеру. Он не мог забыть Наташу и на Родине продолжал с ней встречаться. Так все и случилось, как нагадала нам цыганка на рынке во Львове.
13. ИОСИФ ИРАКЛИЕВИЧ ГУСАКОВСКИЙ, командир 44-й гв. танковой бригады, полковник. В бригаде с 8 сентября 1943 года по 9 мая 1945 года.
Среднего роста, блондин, с голубовато-серыми глазами. Не очень красив, но выдержан, рассудителен, храбр и находчив. Проявил себя на войне способным, никогда не подводил командующего. Но то было на войне, а в мирной жизни проявились другие стороны характера Иосифа Ираклиевича: зависть, непорядочность по отношению к доброму имени Михаила Ефимовича. Я уже писала о том, как он вел себя после смерти Михаила Ефимовича Катукова, и своего мнения о Гхтаковском не меняю. Я не могу простить ему предательства.
14. ИВАН ФЕДОРОВИЧ ДРЕМОВ, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, командир (3-го корпуса) — 8-го гвардейского мехкорпуса. В армии с 29 декабря 1943 года по 9 мая 1945 года. [286]
Невысокий, стройный блондин. Спокойный, воспитанный человек и прекрасный командир. Михаил Ефимович знал Ивана Федоровича еще по гражданской войне. Военные дороги их пересеклись, и они воевали вместе, дошли до Берлина. В борьбе с врагом Иван Федорович не жалел своей жизни. Он питал глубокое уважение к Михаилу Ефимовичу. И чувство это, свою дружбу пронес через всю жизнь. После войны был командующим округа. Написал книгу воспоминаний о жизни и войне «Наступала грозная броня».
15. ДАВИД АБРАМОВИЧ ДРАГУНСКИЙ, полковник, начальник разведотдела 8-го гвардейского мехкорпуса. В армии со дня ее формирования.
Человек очень красивый и внешне, и душой. Умный, смелый, волевой командир, лично не раз ходивший в разведку. Его данные по расположению частей противника всегда были точны, и это во многом способствовало успеху боя. Пользовался уважением командующего. Но не ладились у Давида Абрамовича отношения с Николаем Кирилловичем Попелем. Во время болезни Михаила Ефимовича Попель постарался освободиться от Д. А. Драгунского, откомандировав его в штаб фронта. Вот почему Давид Абрамович заканчивал войну в танковой армии П. С. Рыбалко. За свои подвиги в Великой Отечественной войне дважды удостоен звания Героя Советского Союза.
Давид Абрамович Драгунский сохранил уважение к памяти Михаила Ефимовича и в трудные моменты моей жизни оказывал мне внимание и помощь, что я очень ценю и никогда не забуду. Он дослужился до звания генерал-полковника танковых войск и долгое время был начальником школы «Выстрел». В настоящее время в отставке, на покое.
16. АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ШТЕЙНЕР, полковник, начальник автомобильного отдела армии. В армии со дня ее формирования. Прошел весь тяжелый путь до Берлина.
Александр Александрович был маленького роста, но внешность его, отличавшаяся какой-то особой красотой, запоминалась. Черные курчавые волосы и голубые, очень светлые глаза со «смешинкой». Очень умен и остроумен. В армии так и говорили: «А Штейнер-то красивенький». Красивой была его походка — быстрая и легкая.
Многое в жизни пришлось испытать А. А. Штейнеру. Окончил автодорожный институт. До войны был начальником Автодора. Пришлось пережить и 1937-й год. Много талантов было у Александра Александровича. Писал стихи и был неплохим художником. Пони-287
мал природу, и его этюды были замечательны. Хорошо знал и любил фотографию. И главное дело своей жизни — автотранспорт — знал «на отлично». Ум и четкость — вот что отличало работу Штейнера. Транспорт в армии всегда был на ходу. Десятки тысяч машин — трофеи, захваченные у противника — ремонтировали работники автоотдела армии здесь же, на поле боя, или отправляли в тыл для использования в народном хозяйстве. Александр Александрович Штейнер так же, как и П. Г. Дынер, был на своем месте. Их работу очень ценили как командующий, так и начальник штаба М. А. Шалин. Отношения с ним были деловые и дружеские, на взаимном уважении.
Дружба Михаила Ефимовича с семьями А. А. Штейнера, П. Г. Дынера, И. Ф. Фролова, Ф. П. Харчевина продолжалась до конца его дней. И по сей день это мои лучшие друзья, более благородных людей я не знала. Нам с ними было всегда интересно, всегда весело.
У Штейнеров долго не было детей. Александр Александрович увлекался женщинами. Его жена Людмила Дмитриевна — очень интересная женщина, до войны была прима-балерина в Московском цирке. Хорошо воспитана, умна. Она была умной женщиной и очень любила Александра Александровича. Знала слабости своего мужа, но никогда не устраивала ему скандалов. Запомнился разговор Людмилы с Александром Александровичем:
— Французы говорят, что женщине столько лет, на сколько она выглядит.
— А мужчине столько лет, на сколько он докажет.
— Твои доказательства в каждом доме на втором этаже кричат.
Суметь подняться выше оскорбления и все же дать понять, что «похождения» мужа известны, — в этом была вся Людмила.
Сблизила нас общая беда — 1937-й год. Именно тогда мы познакомились и подружились. Нашу дружбу мы пронесли через всю свою жизнь. Все праздники, торжества — всегда вместе.
Теперь их уже нет на свете, а я смотрю на их лица, фотографии, и они здесь, со мною рядом, живые, веселые...
Александр Александрович ушел из жизни раньше жены. Людмиле Дмитриевне пришлось оформлять документы для получения пенсии. И ей было отказано, ибо по документам Александр Александрович был Соломоном Соломоновичем. Людмила Дмитриевна тогда сказала, что Штейнер и здесь в своем репертуаре, сумел «пошутить», прислав ей шутливый розыгрыш с того света. Она прожила с ним более 40 лет и не знала его имени по паспорту. Пришлось через суд установить, что он был ее мужем в течение [288] многих лет. Наконец Людмиле Дмитриевне установили пенсию как жене А. А. Штейнера.
17. ИЗРАИЛЬ АБРАМОВИЧ РИВКИН, полковник медицинской службы, главный терапевт армии. В армии — с начала ее формирования, дошел до Берлина.
Мы были большими друзьями. Михаил Ефимович был нездоров еще до войны, страдал воспалением почек. Израиль Абрамович установил, что воспаление вызывает бацилла колли, не поддающаяся лечению никакими медикаментами.
Это был опытный, вдумчивый специалист. Поражала его необъятная эрудиция, прочитанное он знал не поверхностно. Чувствовалось, что содержание книг его интересует и волнует по-настоящему. Он много читал специальной литературы, знал языки.
Прекрасный, добрый, интеллигентный человек. Невероятно скромный. Бессребреник, вернулся с войны с одними книгами и шкафом, и больше ничего.
Израиль Абрамович очень переживал, что не может помочь Михаилу Ефимовичу вылечиться от тяжелого заболевания. После окончания войны, когда мы жили в Дрездене. Израиль Абрамович в одном иностранном журнале прочел, что бациллу колли убивает новое средство, которое изобретено в Америке, — стрептомицин. В те годы в СССР такого лекарства еще не было. Не знаю, по каким каналам, но в правительстве стало известно, что Катукову необходим стрептомицин. Лекарство было куплено, и в Дрезден прибыл профессор Анатолий Павлович Фрумкин (прилетел спецсамолетом) — главный уролог Советской Армии. Было сделано всего несколько уколов, и М. Е. Катуков почувствовал себя здоровым. Так Михаил Ефимович стал первым человеком в СССР, которому применили стрептомицин.
До конца жизни Израиль Абрамович Рыбкин был нашим настоящим, верным другом.
18. И. А.МОЛДОВАНОВ, полковник, главный хирург 1 гв.ТА, В армии — с момента ее формирования, дошел до Берлина.
И. А. Молдованов — бурят-монгол. Получил высшее образование и во время войны показал себя очень опытным хирургом. Не одну жизнь он спас. Спокойный, рассудительный. Его жена Елена Николаевна, по специальности тоже хирург, работала и воевала вместе с мужем. В настоящее время Елена Николаевна живет в Улан-Удэ. Работает в клинике. Не забывала Михаила Ефимовича. Несколько раз приезжала повидаться с нами. Мы с ней переписываемся. [289]
19. ФИЛИМОН ЕРОФЕЕВИЧ АФАНАСЕНКО, полковник, начальник «Смерш» армии. В армии с 1943 года. Дошел до Берлина.
Это был человек невысокого роста, ничем не примечательной внешности, тихий и незаметный.
Михаил Ефимович хорошо контактировал с Ф. Е. Афанасенко, и у них никогда не возникало никаких недоразумений и конфликтов. Он хорошо помогал командующему армии. Однажды (уже после войны, в Москве), у них состоялся разговор. Михаил Ефимович спросил Филимона Ерофеевича как друга, почему, за что его преследуют в настоящее время. Михаил Ефимович считал, что вроде бы неплохо воевал и нет у него проступков перед Родиной, а неприятностей стало невпроворот. Филимон Ерофеевич заверил Михаила Ефимовича, что органы КГБ очень уважают и ценят маршала Катукова и что он всей своей жизнью достоин самого большого уважения.
Позже на приеме в посольстве Китайской Народной Республики в Москве мне довелось беседовать с министром КГБ т. Семичастным, который мне сказал:
— Катуков — светлой души человек, настоящий коммунист искренне преданный своей Родине.
Не скрою, мне было очень приятно и радостно это слышать.
Органы КГБ не имели претензий к М. Е. Катукову. Неприятности шли по другой линии — от завистников и клеветников.
20. Офицеры штаба.
АРТУР ИСАЕВИЧ АДЕЛЬХАНЯН, офицер оперативного отдела армии. Прошел долгий путь войны с начала формирования армии и до Берлина.
Армянин. Молодой, ладный, с очень хорошей фигурой. Образованный и исполнительный офицер. Необычайной храбрости воин. Михаил Ефимович очень ценил и уважал А. И. Адельханяна. После войны Артур Исаевич не терял с нами связи, и фронтовая дружба наша продолжалась и в мирные годы. На сорокалетии нашей армии я уже одна встретила А. И. Адельханяна в Москве в Колонном зале. Он рассказал, что живет в Кисловодске, дела его в мирной жизни идут успешно. Дал мне слово, что напишет свои воспоминания о войне и о своем любимом командующем. Будем надеяться, что он это сделает.
Работа офицеров оперативного отдела, разведотдела, отдела связи и остальных служб штаба армии сложная, хлопотливая. Здесь нельзя допустить ни малейшего промаха или неточности. Ошибки грозили бы невыполнением боевого задания всего соединения. [290] Офицеры этих отделов работали напряженно, скрупулезно, быстро, четко. Работали так, что им не хватало 24 часов в сутки.
Офицер связи ГЕОРГИЙ ШЕВЛЮКОВ.
Совсем еще мальчик. Веселый, исполнительный. И вдруг — погиб. Его смерть оставила глубокий след в моей душе. Только что был живой, смеялся... Уехал из штаба с поручением и через 15 минут попал под бомбежку. В штаб его привезли уже мертвым. Он был убит осколком от бомбы. А мы все стояли в молчании, потрясенные нелепой случайностью.
ВОЛОДЯ ПУЛИК, командир роты охраны командующего. Статный, красивый, с яркими карими глазами. Всегда улыбающийся, всегда спокойный. В роте у него полный порядок. Он всегда рядом с командующим. Прошел весь путь войны от границы до Берлина. Много было пережито за эти годы, но Володя и сейчас ровен, спокоен, предупредителен. На войне он все предусматривал, все учитывал и никогда не подводил своего командующего. На Володю Нулика можно было положиться во всем. Серьезный офицер. После войны Володя не раз приезжал к Михаилу Ефимовичу повидаться и был желанным гостем в нашей семье. Сколько вспоминалось пережитого!
И вот уже давно нет Михаила Ефимовича, а наша дружба с Володей продолжается. Он пишет и приезжает.
ФАТЫХ (ФЕДЯ) АИЗАТУЛЛИН, солдат из охраны командующего.
Татарин. Служил в армии и должен был демобилизоваться. Началась война, и он остался в армии и прослужил девять лет. Исключительно дисциплинированный и исполнительный солдат.
Коренастый, широкогрудый, белокурый, со светлыми глазами. Прошел весь путь войны вместе со своим командующим. Был предан Михаилу Ефимовичу Катукову до самозабвения, глядел на него влюбленными глазами, ходил за ним, как тень, неотступно. Михаил Ефимович немного умел говорить по-татарски, что было очень приятно нашему Феде.
Окончилась война, и мы уговаривали Федю остаться послужить еще немного. Но он очень хотел вернуться домой, к своим старикам-родителям. Хотел иметь свою семью. Уехал в Татарию, женился. Нас не забывал, присылал свои скромные подарки. Нет Михаила Ефимовича, а мы с Федей по-прежнему большие друзья, переписываемся. Когда он приезжает в Москву, мы встречаемся.
21. Фельшер медсанвзвода ВЕРА АЛЕКСЕЕНКО и ее сын ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕНКО. [291] Энергичная простая женщина. Призвана в армию в первые дни войны. Всегда на передовой. Умело ухаживала за ранеными. Свое медицинское дело знала отлично. До войны работала в Киевском военном госпитале. Спокойная, рассудительная. Никогда не волновалась, даже в самые критические моменты.
Под Винницей полк и в его составе медсанвзвод оказались в окружении. Выходили небольшими партиями. Вера Алексеенко с небольшой группой вышла к своим. И даже в этой ситуации она была спокойна, уверенна и не позволяла никому паниковать. Сами вышли из окружения только после того, как всех раненых отправили на машинах к своим. Шли в обход, по реке.
Деревня, где расположился медсанвзвод, была очень большая. Пока на одном ее конце, где расположился медсанвзвод, мы делали операции и оказывали помощь нашим раненым танкистам, на другом ее конце уже вошли немцы и вдалеке виднелись танки. Но Вера и Григорий Брудный продолжали спокойно работать. Все успели и ушли задами пешком.
Запомнился случай. Моя группа тоже выходила из окружения. Зашли в дом и попросили у хозяйки дать нам гражданскую одежду. Она не захотела помочь нам и что-то делала у печки. Видим в окно, что в избу направляются два немца. Мы спрятались под лавку. Немцы зашли и стали просить у хозяйки «яйки». Отчаянно билось сердце, думала, что сейчас нас хозяйка выдаст. Немцы сели на лавку, и мы видим их ноги. Хозяйка дала немцам курицу и яиц. Посидев немного, немцы ушли. Хозяйка дала нам платок и шаль, чтобы мы могли закрыть свои ордена и медали, и вывела задами на дорогу, объяснив, как пройти к своим. Уходили бегом, 18 километров пробежали за два часа. Вышли на КП 8 гв. мехкорпуса и стали кричать: «Немцы! Немцы!» Нас отвели к командиру корпуса генералу И. Ф. Дремову, и мы показали по карте, где сейчас находится неприятель.
Сын Веры Алексеенко Владимир по просьбе матери был призван в армию, когда ему было 16 лет. Воевал вместе с нами, был очень храбрым и находчивым, и разведчики в нем души не чаяли. Владимир награжден медалью «За отвагу и мужество». Вера Алексеенко награждена тремя орденами Красной Звезды и многими медалями.
После войны Вера вернулась в родной Киев и снова работала в Киевском военном госпитале. Недавно умерла. Владимир стал инженером, имеет семью, живет тоже в Киеве. Не забывает меня.
22. НЕМЕЦ ЯКОВ. В боях под Винницей разведчики 21 гв. танкового полка захватили в плен немецкого шофера Якова. [292] Допросили, но отправить в штаб не смогли — шли упорные бои. Это был очень высокий, плотный мужчина. Он с удовольствием работал с нами. Шоферов не хватало, а раненых было много, и мы не успевали их эвакуировать в тыл. Пришлось приказать Якову возить наших раненых. С ним в машине ездила медсестра. Она сидела с Яковом в кабине, а в кузове 20–30 тяжелораненных танкистов. Они не могли оказать никакого сопротивления. Противник прорвался к нам в тыл, и мы оказались как бы в окружении. Медсестра очень беспокоилась, чтобы Яков не убил ее и не перешел вместе с ранеными к своим. Но он дисциплинированно выполнял все указания маленькой медсестры. Он был послушен, хотя медсестра была вооружена игрушечным «вальтером» в перламутровой оправе.
Возвращаясь назад, Яков пил, ел и спал вместе с нами. Мы его ругали и жалели, а он только повторял одно слово: «Яволь».
Все, о ком я написала здесь, люди удивительной судьбы. Созвездие отличных дарований, безгранично любящих свою Родину. Они отдавали все свои силы, знания, здоровье, жизнь одной цели-победе над ненавистным врагом.