Последний штурм
1. Мы идем на Берлин! До него уже рукой подать.
Фашисты упорно сопротивляются. Еще много мы потеряем своих товарищей, пока дойдем до рейхстага. Но мы дойдем до него обязательно. Берлин никогда больше не будет центром германского империализма, очагом агрессии.
Великолепные боевые качества продемонстрировали Советские Вооруженные Силы на завершающем этапе войны.
Среди грандиозных по своему размаху и результатам сражений 1945 года особое место занимает Берлинская операция — одна из крупнейших в ходе Второй мировой войны. Берлинское сражение явилось по существу завершающей крупной операцией Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков.
Потеряв Берлин как военный, экономический, политический центр, фашистская Германия не могла продолжать вооруженное сопротивление. Овладеть Берлином было главной задачей Советских Вооруженных Сил. Здесь был оплот фашизма и крупный промышленный центр страны, здесь были сосредоточены основные силы немецкого командования.
Сопротивление немцев было упорным. В те дни немецкое командование в своих специальных указаниях писало: «Лучше сдать Берлин англосаксам, чем пустить в него русских. Война решается не на Западе, а на Востоке».
Блестящая победа Советских войск в Берлинском сражении была подготовлена ходом всех предыдущих операции.
В результате зимнего наступления советские войска к весне 1945 года вышли на линию Одер-Нейсе па Берлинском направлении, в 70 километрах от столицы фашистской Германии.
Справа — 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского упирался своим флангом в Балтийское море. [216]
В центре — 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Советского Союза Г. К. Жукова.
Слева — 1-й Украинский фронт под командованием маршала Советского Союза И. С. Конева.
Как и в предыдущие годы, советско-германский фронт оставался решающим и фашисты из 289 дивизий, имевшихся у них, 195 дивизий держали на этом фронте.
«... Наш взор должен быть обращен только на Восток, независимо оттого, что будет происходить на Западе. Удержание Восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны», — так писали нацисты в своих спецуказаниях в апреле 1945 года.
К середине апреля 1945 года на Берлинском направлении противником для упорной обороны были сосредоточены две группы армий — «Висла» и «Центр».
В их составе действовало 49 пехотных, 4 танковых и 10 моторизованных дивизий, а также большое количество отдельных бригад, полков и других частей усиления. Кроме этого, в районе Берлина формировалось 200 батальонов фольксштурма (ополчение).
Общая численность противника составляла около миллиона человек, 10.400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий и 3 300 самолетов.
Соединения фашистов на Берлинском направлении насчитывали: пехотная дивизия — 7–8 тысяч, танковая — до II тысяч. А протяженность Берлинского направления — 7 километров.
Основные силы противника занимали тактическую оборону.
Главные резервы врага находились на северо-восточной окраине Берлина в районе Котбуса, и удаление от линии фронта было не более 30 километров с целью использования их для мощных контрударов по атакующим советским войскам с флангов и срыва нашего наступления на Берлин.
Это вынуждало советское командование обратить особое внимание на обеспечение флангов и тесное взаимодействие фронтов.
К строительству оборонительных рубежей на Берлинском направлении фашисты приступили в январе 1945 года. Особое внимание было обращено на берега Одера и Нейсе. Этот рубеж был глубиной до 40 километров и включал три полосы, между ними промежуточные позиции и отсечные. Общая глубина полосы достигала 10 километров.
Вторая полоса была построена в 10–20 километрах от переднего края главной и состояла из трех линий траншей со множеством опорных пунктов. Глубина второй полосы составляла 5 километров. [217] Наиболее оборудованным был район Зееловских высот.
Третья полоса обороны находилась в 20–40 километрах от переднего края главной и состояла из двух линий траншей с ходами сообщений и узлами обороны.
Перед передним краем главной полосы и в глубине обороны были минные поля с двойной нормой мин, т. е. до 2 000 мин на один километр фронта.
В засадах сидели истребители танков с фаустпатронами. Для борьбы с танками широко использовалась зенитная артиллерия.
Воюуг Берлина три оборонительных обвода: внешний, внутренний и городской. Общая глубина обороны — 100 километров.
2. С нашей стороны для проведения Берлинской операции привлекались войска 2-го и 1-го Белорусских и 1 -го Украинских фронтов, имевших в своем составе 41600 орудий и минометов от 76 мм и выше (более мелкие калибры не учитывались), свыше 6300 танков и самоходных установок и 8400 самолетов.
Цель операции: уничтожение войск группы армий «Висла» и «Центр», овладение Берлином и выход на Эльбу. Успешное проведение этой операции лишило бы Германию возможности сопротивляться, вынудило бы ее к капитуляции и к окончанию войны.
Замысел операции сводился к тому, чтобы ударами войск 1-го Белорусского фронта и правого крыла 1 -го Украинского фронта при содействии 2-го Белорусского фронта прорвать оборону противника по Одеру и Нейсе, развить наступление в глубину, окружить вражескую группировку, расчленить ее и затем по частям уничтожить.
1-й Белорусский фронт и Первая гвардейская танковая армия под командованием М. Е. Катукова, входившая в его состав, действовали на главном направлении.
Командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Советского Союза Г. К. Жуков принял решение: силами пяти общевойсковых армий — 47-й, 3-й и 5-й ударных, 8-й гвардейской и 3-й (последняя находилась во втором эшелоне) и двух танковых 1 -и и 2-й гвардейских — нанести главный удар с Кюстринского объединенного плацдарма и в первый день прорвать Главную и Вторую полосы Одерского оборонительного рубежа. В дальнейшем намечалось начать стремительное наступление на Берлин с востока и одновременно, обойдя город с северо-запада и юга, на шестой день овладеть Берлином.
47-я армия на 11 -и день операции должна была выйти на Эльбу.
Вспомогательные удары предполагалось нанести севернее Берлина силами 61-й и 1-й армии Войска Польского; южнее — из района [218] Франкфурт на Потсдам и Бранденбург — силами 69-й и 33-и армий.
Обе танковые армии (1-я и 2-я гвардейские и 9-й отдельный танковый корпус) должны были развить успех.
Первая гвардейская танковая армия стояла «в затылок» 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова и должна была войти в прорыв на ее участке, т. е. на Зееловских высотах.
Первая танковая армия имела 1100 боевых машин и состояла из 11-го гвардейского танкового корпуса, 8-го гвардейского механизированного корпуса, 31-го корпуса, 64-й гвардейской танковой бригады, тяжелого танкового полка и многих гвардейских частей усиления.
3. Ширина фронта развертывания общевойсковых армий первого эшелона ударной группировки составляла 44 километра, а участок прорыва — 24 километра. Следовательно, на каждую армию приходилось 10–13 километров, а прорыв осуществлялся на фронте от 5–7 километров, при плотности от 20 до 43 танков и самоходных установок и от 244 до 340 орудий и минометов на один километр фронта.
По решению командующих фронтами в ударных группировках было 74% стрелковых дивизий, около 80% танков и САУ и свыше 80% артиллерии. Это давало возможность создать превосходство над противником в живой силе — в три раза, по танкам и артиллерии — в четыре раза, по авиации — в два с половиной раза.
Подготовительный период операции начался в конце марта и длился до 14 апреля 1945 года.
Много времени, сил и средств было затрачено на перегруппировку, на подготовку массированных ударов на главных направлениях.
Затем шла подготовка войск и штабов, политическая подготовка воинов.
С 5 по 9 апреля 1945 года в штабе 1 -го Белорусского фронта проведена оперативная игра с командующими и членами военных советов армий, с командующими родов войск по теме «Организация наступательной операции армии».
Большое внимание уделялось вопросу взаимодействия с авиацией, артиллерией, инженерными войсками. Были проведены занятия: «Бой в лесу», «Бой в городе», «Организация штурмовых групп и их действия в городе».
Приводилась в порядок материальная часть, люди расставлялись по экипажам, орудийным, минометным расчетам. Командиры опирались в своей работе на партийную, комсомольскую прослойку «старых» обстрелянных бойцов — их объединяли с молодым [219] пополнением, не имеющим боевого опыта.
Надо было учитывать, что разгром главных сил противника и победоносное окончание войны в Европе требует максимального напряжения моральных и физических сил и, что очень важно, эта операция будет на вражеской территории.
До сознания бойцов и офицеров было доведено требование Верховного Главнокомандования — добить фашистского зверя в его логове и водрузить над Берлином Красное знамя ПОБЕДЫ.
4. Весна 1945 года. Апрель. Мы идем на Берлин! Идем в Берлин — заканчивать войну!
Многие перед боем за взятие Берлина писали на Родину: «Путь на Родину только один — через Берлин, другого нет.
Генерал Катуков приехал в часть. Поздоровался и сказал: «Прошу сюда, ближе ко мне». Он стал говорить о славных боевых традициях части, о победных днях Курской битвы, о Днестре, Западном Буге, Висле... Глаза его лукаво щурились, и он сказал: «Нам предстоит еще великое дело. Нам выпала большая честь — нанести последний удар по врагу, уничтожить разбойничье гнездо». Не указан день и не назван Берлин. Но мы все поняли, что нам предстоит совершить.
Накануне штурма Берлина во всех частях были проведены партийные и комсомольские собрания. Коммунисты, комсомольцы брали на себя обязательства первыми подняться в атаку. Военный совет призывал воинов с честью выполнить задачу — взять столицу гитлеровской Германии.
Пришло письмо от командования фронта за подписью Г. К. Жукова и К. Ф. Телегина: «Родина ждет новых подвигов! Слава тому, кто первым ворвется в Берлин! Слава тому: кто водрузит знамя Победы над вражеской столицей!»
5. 14 апреля 1945 года. За два дня до наступления наших главных сил передовые батальоны провели разведку боем.
Общее наступление войск фронта началось 16 апреля после 25-ти минутной артиллерийской подготовки. Спустя 55 минут в наступление перешли и другие общевойсковые армии.
Прожекторное освещение было хорошо, когда его пробовали на полигоне, в порядке войскового учения. Но на поле боя оказалось, что лучи света не пробивают воздух, насыщенный дымом от взрывов снарядов, мин, авиабомб. Из-за отражения света впереди создавался непросматриваемый занавес. Где свои, где чужие'7!..
Как показали пленные, они ждали чего-то неизвестного для них и были в тревоге, не зная, что за этим последует. .. [220]
Первая полоса обороны, располагавшаяся в долине Одера, была быстро взята: кто из фашистов не погиб, тот бежал. Но, как потом оказалось, это была не главная полоса обороны.
Основная — на Зееловских высотах. Ее глубина просматривалась с долины Одера, и эта полоса не была подавлена.
6. Мы на германской земле! С непривычки эта страна производит удручающее впечатление. Вся в сером камне какого-то арестантского цвета, с зеленоватым оттенком. Дома — с остроконечными крышами, стоят тесно, похожи один на другой.
До Берлина прошли много деревень, и все они как одна. В домах стандартная мебель, все одинаково, нет никакой индивидуальности. Все здесь как-то не по-нашему, и ничто не радует глаз. Нет нашего русского простора. Даже лес, и тот другой. Сосны, как спички, понатыканы рядами, весь подлесок вырублен. Земля плохая — один песок.
Мы вступали в города и деревни, из которых немцы, не успев закрыть дверей квартир и магазинов, бежали. На плитах еще кипели кофейники... Во всех дворах непоеный скот. Недоенные несколько суток коровы мычали так, будто их жгли огнем. Хозяйство у немцем не бедное, в каждом доме — электродойки, шкафы доверху забиты добром. А дороги все усыпаны пухом от перин, подушек, как снегом ...
8-я гвардейская армия В. И. Чуйкова не смогла взять Зееловских высот. Повторная артиллерийская подготовка и бомбардировка Высот результата также не дала. Не было успеха и правее нас — на участке 3-й и 5-й ударных армий.
Во второй половине дня 16 апреля приказом командующего фронта была введена в сражение Первая гвардейская танковая армия.
Беспримерный случай — танковая армия взрывала оборону противника!
Зееловские высоты были круты и недоступны для танков. С севера на юг их перерезала железная дорога, которая проходила в глубоком каньоне с отвесными стенами.
Все три корпуса армии были развернуты в один эшелон.
М. Е. Катуков выслал разведку. Боевая разведка не нашла нигде путей на Зееловские высоты, их просто не существовало. Была единственная железная дорога из долины Одер на город Зеелов. И снова командующему пришла счастливая мысль — пустить танки с зажженными фарами по железнодорожному полотну: пусть противник думает, что идут из окружения их войска.
Ночью с 16 на 17 апреля по железной дороге на Высоты прорвался [221] 11-й танковый корпус, за ним пошла пехота, а потом были введены 8-й мехкорпус и все остальные части армии.
В 1941 году у Катукова было всего 45 танков, а теперь эта громада: танк к танку, пушка к пушке — занимала пространство в 150 километров. И в эту узкую горловину вошла вся армия Катукова.
В течение 17 и 18 апреля армия продвинулась на 7–8 километров. Местность была очень трудная: лес, болота, междуозерные пространства, минные поля, сильная противотанковая оборона.
К исходу 19 апреля войска продвинулись еще на 10–12 километров и прорвали третью оборонительную полосу противника.
Гитлеровцы оказывали яростное сопротивление, как могут сопротивляться только смертники. Сзади линейных войск стояли эсэсовские части, и если кто-то отступал без приказа, их просто расстреливали или вешали на деревьях, чему мы были свидетелями. На груди повешенных — дощечки с надписью: «Повешен за отход без приказа».
19 апреля Ставка Верховного Главнокомандования приказала фронтам наступать и днем и ночью, разделив войска на два эшелона. Первая танковая, взаимодействуя с 8-й гвардейской армией, 20 апреля продвинулась еще на 25 километров и к исходу 21 числа завязала бой на восточной окраине Берлина.
Ранним утром 22 апреля части армии ворвались в предместья столицы фашистской империи.
Нелегко смотреть опасности в глаза, проявлять храбрость, мужество и отвагу, когда знаешь, что долгожданная Победа уже близка. Каждому хотелось дожить до этого светлого дня, увидеть его самому, ликовать вместе с народом. Но такой уж русский характер — чем ближе был день Победы, тем бесстрашнее и смелее дрались советские воины.
Трудно нам было. Пришлось испытать горечь поражений. Но с каждым днем росла наша сила, все больше боевой техники поступало на фронт от тружеников тыла.
Навсегда запомнились те незабываемые дни. Словно стальная лавина, обрушились наши войска на врага. На каждом километре фронта наступало до 150 танков. Только в перный день операции советская авиация совершила 17.500 самолетовылетов. По плану «Салют» (условное название действий советской авиации при штурме Берлина) в двух налетах на центр города участвовало 1 486 самолетов.
Всей этой грозной техникой и оружием управляли обычные люди — опытные, мужественные, преданные Родине, Партии, прошедшие [222] через неудачи и познавшие радость многих побед.
27 апреля 1945 года в уличных боях в Берлине был тяжело ранен гвардии полковник, командир прославленной первой танковой бригады Абрам Матвеевич Темник. Он шел по улице, а женщина с 3-го этажа бросила фаустпатрон. Тяжело раненный Абрам Матвеевич продолжал руководить боем до тех пор, пока его не отправили в госпиталь.
Это был умный, храбрый командир. В 1941 и в 1943 годах получил тяжелые ранения, но возвратился в свою родную часть. И вот теперь, буквально за несколько дней до Победы получил ранение. В самом Берлине. Абрам Темник умер от ран 28 апреля 1945 года. Похоронили его у Бранденбургских ворот.
Тяжела эта утрата.
Указом от 31 мая 1945 года Абраму Матвеевичу Темнику было присвоено звание Героя Советского Союза.
Тот, кого любят, никогда не умирает.
Еще не высохли слезы и не утихла боль утраты, но надо идти вперед.
Мы наступаем.
7. Мы на окраине Берлина. Дома стоят тесно, рядами, как солдаты. Бои идут в самом Берлине.
Над нами свистели пули, разрывались снаряды, через нас перелетали болванки. Стрельба становилась ожесточеннее. Бой разгорался все сильнее. Мы, медики, идем за наступающими, нас сопровождает «студебеккер», крытый маскировочным брезентом.
Нелегок путь к центру Берлина. Мы наступаем с Одера через Зееловские высоты. Каждую высоту гитлеровцы превратили в мощную крепость и защищают ее с отчаянием, с фанатизмом обреченных на неминуемую смерть.
Танкисты, артиллеристы, пехотинцы, саперы хорошо помогали друг другу, и их дружное взаимодействие позволило прорвать 70-ти километровую полосу плотной вражеской обороны за сравнительно короткий срок — 7 суток.
Сотни тысяч мин преграждали путь к центру Берлина. Колоссальную работу проделали наши саперы: они сделали проходы в минных полях и заграждениях на всей полосе от Одера до Берлина.
Все трудились самоотверженно. Солдаты постоянно получали горячую пищу. Наши медики, а в их числе были еще совсем юные девушки, выносили из-под огня раненых. [223] Пулеметчики, артиллеристы, танкисты каждый день выпускали по врагу сотни тысяч боевых снарядов. Бывали дни, когда один боевой комплект танкисты расстреливали за считанные минуты, но нужды в снарядах не испытывали. Этим мы обязаны нашей службе тыла.
В Великой Отечественной войне было совершено много героического, я же могу рассказать только о том, что видела, что пережила сама. О самом простом, ежедневном, будничном.
Большую смекалку и находчивость проявил наш танкист Игорь Моисеев. Танк и автоматчики наступали вдоль улицы. Враг открыл по ним огонь из орудий и пулемета. Моисеев на максимальной скорости направил свой Т-34 на огневые точки врага, и танк своим стальным телом «накрыл» вражеские орудия и пулемет. Автоматчики рванулись вперед и овладели домом. Танк загорелся от фаустпатронов, но и горящий продолжал вести огонь. Автоматчики быстро расправились с истребителем танков, загасили пламя на танке и снова пошли на штурм.
Герой Советского Союза артиллерист Василий Норсеев, который шел с нами от Одера, писал: «Осколок попал мне в руку. Командир батареи, увидев, что моя гимнастерка в крови, крикнул: «Норсеев, можешь идти в тыл, на медпункт!» Я сел в стороне и думаю: «Неужели уходить? Сколько трудов стоило переправиться через Одер, а теперь обратно. Нет, не пойду». «Ощупал руку, чувствую, что кость цела. Оторвал кусок нательной рубахи, крепко-накрепко перевязал руку и снова к Берлину».
Артиллерийским огнем был подбит танк Героя Советского Союза механика-водителя Ивана Тихомирова, а сам он тяжело ранен. Радист-пулеметчик Борис Краев под обстрелом отремонтировал этот танк, оказал помощь соседнему, застрявшему в болоте, и снова танки ринулись в бой.
Об этом написали в «Боевом листке». Через час о подвиге Бориса Краева знали все танкисты и было передано: «Передай по цепи — равняться на Бориса Краева».
Борис Краев — наш первый гвардеец и ветеран. После войны награжден за свой теперь уже мирный труд орденом Октябрьской Революции. Живет в г. Череповце, работает на металлургическом заводе. Ефрейтор Алексей Жамков накануне штурма получил пулевое ранение в грудь. Носил повязку. Чувствовал себя плохо, но вида не подавал. Спрашиваем его: «Почему не идешь в санбат?» Отвечает: «Отправят в госпиталь, и я не увижу своими глазами дня Победы в Берлине». [224] Вот какие это гвардейцы, ветераны войны!
Танкист из прославленной семьи Михеевых Владимир накануне битвы писал отцу: «Ты спрашиваешь, как дела? Я сообщу тебе обо всем подробно, когда войдем в Берлин. А пока он виднеется в предутреннем тумане».
Экипаж Владимира Михеева прорвался на Шульцштрассе. Танк спешил на помощь пехоте — взять рейхстаг. И помог. Среди большого числа надписей на стенах рейхстага была и такая: «Михеевы в Берлине! Да здравствует Победа!»
Единое чувство вело нас к Берлину.
У одного пехотинца были сильно потрепаны сапоги и на вопрос, почему он ходит в таких сапогах, он ответил: «Ничего, до Берлина хватит».
На переправе один шофер все порывался обогнать стоявшую колонну и вырваться вперед.
— Куда мчишься без очереди?
— Мне спешить надо, я боеприпасы везу, — ответил шофер.
— Посмотрите на этого молодца! — воскликнул гвардеец.
— Он боеприпасы везет! А я что, яйца на базар в Берлин везу?
А вот еще один услышанный тогда диалог:
— Куда так торопишься, папаша?
— Какой я тебе папаша! Куда? Не видишь что ли?
И он пальцем ткнул на фанерную дощечку, прибитую к повозке. На дощечке было написано: «Даешь Берлин!»
А бой продолжался.
«Вперед, гвардейцы, вперед! До Берлина осталось 40 километров!» — такие надписи были на каждом шагу.
И на подступах к Берлину, и в самом городе приходилось драться за каждый дом, этаж, лестницу, за каждую комнату.
В Берлине много очень прочных старинных домов. Их не брали снаряды 122 мм и 152 мм пушек. Об этом было доложено фронту. Вскоре прислали дивизион артиллерии особой мощности — калибра 303 мм. Такой снаряд сразу разрушал любой дом. Выхода у нас не было: пока не уничтожишь врага в доме, наступать невозможно.
Наши штурмовые группы: пехота, танки, артиллерия, саперы — следовали по обеим сторонам улицы. Танки, идущие по правой стороне, вели огонь полевой. И наоборот. Пехота вела бои в домах, очищая этаж за этажом — огнем, штыком, гранатой.
И так день за днем полные сутки шли бои и на улицах Берлина.
8. К исходу дня 30 апреля на рейхстаге был поднят красный флаг Победы. [225] Гитлер покончил жизнь самоубийством.
В ночь с 1 на 2 мая началась капитуляция гитлеровских войск. К 15.00 2 мая 1945 года с Берлином и фашистской Германией было покончено.
Мы в Берлине!
Этого дня фронтовики ждали все четыре года войны. Никто не знал, кому выпадут честь и счастье быть непосредственным участником штурма Берлина, но каждый из нас мечтал об этом.
И мечта осуществилась! Мы в Берлине! Вот и на нашей улице праздник!
Никогда не забыть надписи на танке: «У меня заправка до самого Берлина».
А надписи на стенах рейхстага:
« Вот тот день и та минута, за которые дрались четыре года».
«Мы пришли с мечом в Берлин, чтобы навсегда отучить немцев от меча».
«Развалинами Берлина удовлетворен. Беляев. г. Москва».
«Я из Сталинграда вошел в Берлин».
«Русские в Берлине бывали. Мы из Чувашии».
«Слава советским богатырям! Сибирь — Берлин. Капитан Исаев».
«Мы сюда пришли затем, чтобы Германия к нам не ходила».
«Мы из Ленинграда». "А мы из Одессы».
«Это Вам не Севастополь...»
Пришли и мы к рейхстагу. Куча камней, битое стекло, в залах много орденов — крестов, запустение.
Расписался и Михаил Ефимович на стене рейхстага. Он написал: «Советские танки в Берлине!»
Это был классический ответ на крик немецкого генерала Гудериана: «Внимание, танки!»
9. Для многих в мире оставалось загадкой, как удалось сдержать гнев и мщение, когда наши солдаты, изгнав врага со своей земли, вступили на его территорию? Ведь у каждого кто-нибудь погиб, пострадал от фашистов.
Честно говоря, когда шла война, все мы были полны решимости воздать сполна фашистам за их бесчинства на нашей земле...
Но мы пришли на немецкую землю не как завоеватели. Мы пришли как освободители народов, и наши убеждения, наши интернациональные чувства не позволили нам отдаться слепой мести.
Здесь огромную роль сыграли воспитательная работа в армии и великодушие, так свойственное русской душе. [226] Михаил Ефимович вошел в войну уже зрелым человеком, ' имевшим жизненный опыт и много осознавшим. В Великой Отечественной войне проявилось не только его полководческое искусство, но и исключительные человеческие качества при взятии Берлина.
Военный Совет армии направил письмо-обращение к танкистам. Оно было написано и разослано по войскам задолго до директив фронта. Мы одними из первых в армии поняли, что идем на Берлин не как завоеватели, а как освободители.
И когда мы пришли в Берлин, первое, что сделали на немецкой земле,- стали кормить детей, стариков, женщин, оказывать им медицинскую помощь.
Помню, как в Берлине наш Коля, повар из походной кухни, кормил голодных немецких жителей. Подоспели и другие кухни. Сердца наших бойцов дрогнули. Сказались широта русского характера и его доброта. Солдаты начали раздавать населению консервы, галеты, сухари. Жители Берлина стали выходить из подвалов, становились в очередь, держа в руках самую различную посуду, чтобы получить из нашей солдатской походной кухни похлебку, кашу, хлеб. А глаза у них испуганные — все еще не верят, что русские не убивают мирное население.
10. Гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала, потерпев полное военное, экономическое и морально-политическое поражение. Гитлеровская военная машина была сокрушена. Чудовищное фашистское государство разгромлено.
8 мая 1945 года в Берлине представители фашистского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции.
Идет дождь. Весна в полном разгаре. В Берлине все цветет. Благоухает сирень.
Войне конец. Война окончилась.
Война — это железо и кровь, горе и слезы, но если война справедлива — она светла.
«Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена. Германия полностью разгромлена». Этими словами начинается приказ Верховного Главнокомандования № 368 от 9 мая 1945 года по войскам Красной армии и Военно-морскому флоту.
Шесть долгих лет народы мира ждали этого приказа. Советский народ перенес огромные страдания, выдержал тяжелую борьбу, потерял более 20 миллионов молодых жизней, более трех миллионов человек погибли в фашистских лагерях. [227]
О миллионах павших в борьбе с фашизмом напоминают нам сегодня братские могилы, памятники, обелиски. Именами погибших героев названы города, колхозы, улицы, школы, теплоходы.
О войне напоминают раны ветеранов.
На пьедесталы славы подняты танки, самоходки, «Катюши», орудия, корабли, самолеты, автомашины.
В борьбе с фашизмом советские воины проявили невиданный героизм. Подвиг Николая Гастелло был повторен за годы войны 80 раз. Более 400 советских летчиков совершили воздушные тараны, которые по праву называют оружием храбрых. Свыше 200 воинов закрыли своим телом, как и Александр Матросов, амбразуру вражеского дзота.
За мужество и самоотверженность более 7 миллионов воинов награждено орденами и медалями, более 11 тысяч человек удостоены звания Героя Советского Союза, 104 заслужили это звание дважды. Многие тысячи орденов украсили боевые знамена соединений, частей, кораблей.
И. Любимая Первая гвардейская танковая бригада награждена шестью орденами. На ее знамени: два ордена Ленина, орден Красного Знамени, ордена Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого.
Первый орден Ленина бригада получила 23 октября 1943 года за успешные боевые действия на Курской дуге.
8 апреля 1944 года за освобождение Коломыя бригада награждена орденом Богдана Хмельницкого,
18 апреля 1944 года 1-я гвардейская танковая бригада с хода форсировала Днестр и первая вышла на границу Советского Союза, за что удостоена ордена Красного Знамени.
10 августа 1944 года бригада участвовала в освобождении Польши. Форсировала реки Буг, Сан, Висла. За бои на Сандомирском плацдарме бригада награждена орденом Суворова.
5 апреля 1945 года бригаде вручен второй орден Ленина — за разгром немцев между реками Висла и Одер и захват плацдарма для наступления на Берлин.
26 апреля 1945 года бригада награждена орденом Кутузова за выход к Балтийскому морю.
Этим соединением по праву гордятся Вооруженные Силы. В день празднования 30-летия и 60-летия Советского государства знамя Первой гвардейской танковой бригады первым несли по Красной площади как священную реликвию нашей Родины.
В настоящее время Первая гвардейская — это полк. Он носит имя Михаила Ефимовича Катукова, своего первого командира.
Первая танковая армия одна из шести танковых армий награждена орденом Красного Знамени.
9 мая 1945 года в честь Первой гвардейской краснознаменной танковой армии страна салютовала пятнадцать раз 24-мя залпами из 224 орудий.
Не изгладятся из нашей памяти имена Михаила Ефимовича Катукова и его первогвардейцев.
Я перечитываю старые письма. В них — не только события тех дней. Они раскрывают душу человеческую. Это то, что остается после нас навсегда.
ПИСЬМА С ФРОНТА МИХАИЛА ЕФИМОВИЧА и ЕКАТЕРИНЫ СЕРГЕЕВНЫ КАТУКОВЫХ КОРРЕСПОНДЕНТУ газ. «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА» ЮРИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ЖУКОВУ 1943–1944–1945 гг№1 . Ноябрь 1943 года
Т. Жуков!
«Письмо Ваше получил. Насчет делегации ко мне по поводу реляции. Вам не следует ругать их. Они действительно старались от души, и я с ними согласен. Вы вполне заслужили то, что мы написали. Но власть наша не распространяется за пределы армии. Я думаю, что реляция, которую я послал т. Буркову, Вам не повредит.
Теперь о статье. Конечно, статья нужна, но мы сейчас получили работу. Наш адрес узнайте у т. Бирюкова в БТ и МБ, 2-й дом НКО, Красная площадь.
Корреспонденты пусть приезжают, и мы потолкуем. Л лучше приезжайте сами. Привет всем передам. Спасибо. Наш художник (из армейской газеты) т. Вязников готовит Вам какие-то материалы. Он рисовал мой портрет. Жму руку Вам и Вашим друзьям.
С приветом,
Катуков
№2. Июль-сентябрь 1944 г.
Юра!
Извините, что так называю Вас, но считаю, что Вы нам свои и даже как родной. За все Вам большое спасибо. Мы с Михаилом Ефимовичем очень тронуты вашим вниманием.
У нас бои начались 12.07.44, но о нас не пишут, называют войска генерал-лейтенанта Новикова, а это есть мы.
В боях сейчас отличились войска Темника (21 Мбр), Горелова, Бабаджаняна.
Я посылаю Вам все наши газеты, может быть Вы наберете для себя что-нибудь Вязникова нигде найти не могу. Журавлев (политотдел) говорит, что он уже сам послал Вам снимки Вязникова.
Я все время в разъездах с М. Е. , в день проезжаем по 200 км. Очень устали. Авиация противника бомбит нас крепко. Противник, конечно, догадывается, что здесь действуем мы, и бросил против нас все свои силы. Мы опять вышли на его тылы. Форсировали первыми Западный Буг, сейчас форсировали р.Сан, вот-вот должны взять Ярослав, уже за Саном.
Вот и все. Людей и как описать о них Вы сами знаете. М. Е. шлет свой привет.
Пишу Вам плохо потому, что очень тороплюсь: сейчас опять едем на передовую. Привет от Кондратенко, Ивана и Нины. Павлик и Леша благодарят за фотографии. Привет всем мы передали.
Пишите нам. Будем рады. Привет еще раз и самые лучшие пожелания.
№3.
С приветом, Юра!
Жизнь хороша, да день мал! Юра! Воевать начали полностью с 16 июля. Но воевать тяжелее. Немцы бросают на нас крупные силы, имеем потери. От атак с воздуха особенно больших успехов не имеем, и еще тяжелее нам потому, что на нашем пути три реки. Надо форсировать. А тебе известно, как нашим хозяйством форсировать реки, это не то, что пехоте. На этом кончаю. До свидания, с приветом! Фотопленки выслать не могу, потому что фотографов не вижу.
А. Кондратенко (адъютант Катукова)
29.7–44 г.
№4
Ю. А.!
Получили Ваше письмо, привезенное Малининым. Кондратенко завтра все отвезет Бочковскому. Ему я тоже сообщила, что писалось в телеграмме.
Мы начали воевать 12. VII — хозяйство Горелова. О нас долго не писали. Упоминалось имя Новикова. Я Вам секретной почтой послала газетный материал. Может быть, что и наберете. Сейчас идет бой. Дрались все отлично.
В первые дни шагали по 70 км. Пехота наша не отставала. А сейчас был такой момент, что прошли 150 км за сутки, из них 50км с боем.
Люди делали прямо чудеса. Особенно хорошо дрались части Темника, Горелова, Бабаджаняна. Об этом Вы уже много знаете из газет. Эта операция интересна. Нам пришлось форсировать три реки: Западный Буг, Сан и Вислу.
Противник сосредоточил силы на нашем участке, но мы его все-таки прошли, проломили.
М. Е. просит не обижаться, что не пишет сам. Поручил это дело мне. Он очень занят. Все эти дни мы в разъездах, он мало спит. Сейчас только что приехали. Я села Вам ответить, а он ушел к Москвину (Шалин).
Пишите нам.
Я не умею писать и не знаю, что Вам нужно для статей. Пришлите вопросник, и я постараюсь все осветить. Это на будущее.
Привет! Е. С.
№5.
1.09.1944
Юрий Александрович!
Письма твои, журнал и снимки — все получил. Спасибо за все. Не писал я потому, что после того, как ты уехал, у нас начались бои, рейды, форсирование Буга, Сана, Вислы и бои на западном берегу Вислы на плацдарме.
Все это мы делали сами, а потом уже к нам подходили соседи. Бойко, Боярский, Бочковский живы и здоровы. Подгорбунский погиб смертью героя и похоронен в Демба.
Горелов теперь заместителем у Дремова. Бабаджанян ранен в горло и будет здоров не раньше, чем через месяц. Он лежит в госпитале, по выздоровлении станет на место Гетмана, а Гетман будет у меня заместителем [231] вместо Барановича. Об этом пока секрет, никому не поминайте и не проговоритесь. Гусаковский представлен к званию Героя Советского Союза. Указа пока еще нет.
Екатерина Сергеевна по моему поручению пишет Вам и посылает газеты и прочее. Насчет карт — их можете выпросить у товарища Бирюкова. Через нас нельзя получить.
В отношении приезда к нам — всегда рады. Узнайте наше положение у т. Бирюкова, я не могу об этом писать. По этой же причине мое имя не всегда помещают в печати и по радио. Ибо где о нас пишут, то там нас уж» не бывает. Поэтому и Рыбалко не поминают. А говорят: «Танкисты Новикова».
Ко мне пришло письмо из ЦК ВЛКСМ с просьбой оформить Вам наградной лист. Я и Кириллович оформили его и послали на «Красную Звезду» и приложили ходатайство ЦК ВЛКСМ, отправили сегодня в ВС Уф. Теперь дело за ними. Сообщите об этом секретарю ЦК ВЛКСМ т. Шелепину.
Все.
Жму руку.
С приветом
Катуков М. Е.
№6
1.09.1944
Ю. А.!
Ваши письма все получили. Ответом задержались потому, что были заняты. Кроме того мне не повезло — заболело ухо и зубы. До сих пор мучаюсь.
Конечно, очень жаль, что Вы у нас не были сами и не видали все своими глазами.
Я посылаю Вам описание боев и газеты за последний период времени. Может быть, это Вам пригодится.
Били и полностью разбили 16, 17, 23 и 24 немецкие дивизии. Форсировали реки: Западный Буг, у Сокаль и Кристополя; в двух местах в одну ночь нашими саперами были наведены три моста. Танки там же переправлялись в брод.
Реку Сан форсировали у городов Ярослав и у Радымно. Танки шли в брод, потом наводились понтоны и строились мосты. Все это очень быстро, в одну ночь, несмотря на сильный обстрел и авиацию противника. После взятия Ярослава и Перемышля был совершен марш-маневр в район р. Висла.
За Ярослав дрался танковый корпус, а за Перемышль — механизированный. [232] Реку Висла форсировали у Тарнобжега и Баранува. Здесь уже танки не могли переправляться в брод, переправлялись паромом, строились мосты и наводились понтоны. Река Висла — шириной 500 м, а глубиной 0,8–1,10м.
Было очень трудно, но противник все силы сосредоточил здесь, авиация непрерывно работала.
Даже штаб все время находился под артобстрелом. И М. Е. , и всем остальным приходилось работать в щели. Один снаряд попал в щель, где находилась наша телеграфная станция. Он причинил большие неприятности, но люди все равно продолжали работать.
Как всегда, начали отбивать контратаки. Противник поставил себе задачу — сбросить гас в реку, его «Ванюки « не давали нам покоя.
Противник сбрасывал листовки, в которых говорилось, что катуков-цев они потопят в Висле. Но, как видите, этого им не удалось сделать.
Вот уже в этих боях начали нести потери: были ранены комбриги Горелов, Бабаджанян. Был убит наш знаменитый разведчик Подгорбун-ский. Его похоронили в Демба.
Никогда еще столько мы не теряли, как в этот раз. Битва была очень тяжелой.
Бочковский жив. Посылку я ему передала. Награды, которые уже получили, говорят сами за себя.
Наши саперы показывают чудеса. Начальник этого отдела Шхиян получил орден Ленина. Хорошо дралась бригада Гусаковского, он представлен к званию Героя.
Командир 21-й бригады т. Темник дважды награжден орденом Красного Знамени и орденом Богдана Хмельницкого. Шалин награжден орденом Кутузова 1 ст. , Баранович — 2 ст. Много и других наград.
Вот и все. Если вздумаете писать и Вам не будет ясно, то пришлите вопросы, постараюсь ответить.
Книгу вышлите. Сейчас у нас уже есть время почитать. Если есть другие книги, то шлите. Все вернем обратно.
Трофеи были, но не такие, как раньше. Немец все сжигал. Желаю Вам удачи, здоровья. Пишите нам.
Привет! [233]
№7.
6.01.1945
Юрий Александрович!
С 4.12–44 г. по 2.1–44 г. лежал в Киевском госпитале и по прибытии получил Ваши письма и карточки. За все спасибо. Фото удалось на славу, а «воинские» надписи вполне отвечают обстановке. Спасибо, все поручения Вами выполнены на «хор»!
Мокиенко — это остолоп 1-го ранга. Яна него плюнул с большой дистанции и впредь его знать не хочу. Найдем при нужде, к кому обратиться.
Пгивет Вам от Катьши, нинши, Ивана и могущественного Кондрат тенко (путаника).
Вчера с Михаилом Алексеевичем ездил по делам и по пути развернулся в цепь и «уконтропежил « одного зайца. Погода у нас хорошая — 10°, но снегу мало. Привет редактору.
Жму руку, желаю успехов и благополучия.
Катуков.
№8
15.02.1945
Привет, Юрий Александрович!
Телеграмму Вашу с поздравлением и вторую — с просьбой о материале к 27-й годовщине Красной Армии — получил. Дал заказ политотделу, но не ручаюсь, что сделают, там все тяжеловесы, вроде самого Журавлева.
Володя Горелов и дедушка Ружин погибли. Горелов отвезен во Львов, где и будет похоронен. Ружин похоронен в районе Познани на польской территории.
Погиб в боях за Лодзь Липатенко, отвезен во Львов для похорон. Ветеранов остается все меньше и меньше.
Я с Фроловым четырежды был на краю гибели, но «волею божьей « все обошлось. Были случаи, граничащие с чудом. Но таких случаев на войне бывает много.
Война идет необычная, гитлеровцы вокруг нас на 360 градусов. Но все побито, их — несть числа.
Опять отличились Гусаковский и Темник, Бочковский, и другие от них не отстают.
Гусаковский представлен ко второму Герою, Темник — к первому.
Чудо — богатыри соревнуются и в темпах, и в отваге, и в количестве уничтоженных фашистов.
Привет от Катьши. Я шлю привет вашему редактору и всей братии «Комсправды».
Катуков.
№9
24.02,1945
Юрий Александрович!
Ваше письмо от 13.02.1945 и телеграмму с поздравлением к 27 годовщине РККА получил. Спасибо.
1. Не стоим, а работаем, и времени для телеграмм не нашлось. Я велел дать ее. Но работа особая. Потом наука разберется.
2. Мне, верно, некогда, а Катьша не все знает, хотя что-то записывает в свою секретную «Кандилоту» (записную книжку). Говорит, что Жукову Г. А. потребуется.
3. Четыре статьи по телеграфу передали Вам в Москву. Получили Вы или нет — не знаю.
4. Погибли Горелов, Липатенков, Ружин.
5. Про собор и патриархов напишите — мне интересно.
6. Корреспондента «Комсомольской правды» не видел. Был один из «Красной звезды « и один в форме летчика вместе с т. Галиным.
Случайно видел целую плеяду корреспондентов во главе с Гроссманом на мосту одной реки, строительство которого Харчевин только что закончил, а я проверял.
Шлю всем привет от меня и Катьши. Жму руку. Тороплюсь.
Катуков.
№ 10
3. 03. 1945
Уважаемый Юрий Александрович!
Сегодня М. Е. передал Ваше письмо от 21.1, которое Вы послали фельдсвязью. Я очень удивлена, что Вы не получили моих писем. Я послала Вам четыре. Первое, как условились, «о погоде» и о приглашении приехать к нам к началу концерта. Последующие — с материалами о наших делах. Не ногу понять, где эти письма гуляют.
Конечно, было бы лучше Вам самому быть здесь и все видеть своими глазами. Мы получили от Вас две телеграммы, М. Е. Вам ответил.
Материалы к 23 февраля Вам были посланы телеграфом. Это делал наш Политотдел. В газете от 25.11 этих материалов почему-то не было. Не понимаю — неужели и эти материалы тоже не поступили?
Словом, начну сначала.
Как только Вы уехали от нас, мы через 7 дней получили приказ на передислокацию.
После переезда М. Е. сильно заболел, и ему разрешили выехать в Киев, в госпиталь. Там мы пробыли месяц, и он был так плох, что я не [235] рискнула съездить в Москву. За этот период, он, конечно, не поправился, только была установлена причина его заболевания, и профессора сказали, что ему надо лечиться не месяц, а год. Вот и судите сами, как он поправился. Заболевание у него крайне опасное и грозит тяжелыми последствиям, но Вы ведь знаете его характер. Ему ставят диагноз- саркома мочевого пузыря.
Связь с Шалиным мы из Киева все время держали, и когда М. Е. потребовался, выехали на фронт.
Приехали 4.1, а 6.1 уже двинулись на исходное положение.
Воевать начали с 14.1 и с тех пор о наших успехах и где мы Вы знаете из сводок Совинформбюро.
Сегодня нам опять, наверное, будет приказ. Все воевали неплохо и марш проделали большой. Такого марша у нас еще не было никогда. В день войска в среднем делали 50–60 км, а раньше в лучшие наши операции — по 25–30. Никто не успевал за нами угнаться.
Столько битых фашистов и давленной техники, как здесь, я еще никогда не видела. А главное, фронт у нас везде — кругом фашисты!
Реку Варта мы форсировали в этой операции три раза. Очень противная река.
Границу наши части перешли 29.1, а мы с М. Е. 30.1. Потери у нас в людях и в технике весьма значительные. Все без исключения — пехотинцы, танкисты, саперы — показывают чудеса. Очень много досталось саперам, но Вы ведь наших саперов знаете. Ваши подшефные воевали хорошо, но не хуже дрались танкисты Русаковского, за что он представлен ко второй звезде Героя Советского Союза.
Бочковский получил орден Суворова II ст.
Оба хозяйства — и Дремова, и Бабаджаняна — получили звание краснознаменных. Бабаджанян опять проявляет чудеса личной храбрости.
О Бойко не писали, но он очень много помог в этой операции и его люди — все герои, а сам он воплощение аккуратности. Это на войне очень важно. У него всегда все на месте, все сделано вовремя, все есть, и он никогда не опаздывает и не задерживается, никогда не подводит. Это каменная стена Михаила Ефимовича.
В Германии мы уже месяц. На меня вся страна производит удручающее впечатление. Вся она из серого камня (арестантский вид с зеленоватым оттенком). Дома с остроконечными крышами. Стоят почти один на одном — очень тесно. Все квартиры похожи одна на другую. Стандартная мебель.
Мы проехали много деревень и все они похожи, как одна. Правда, живут богато. В домах много мебели, много посуды. Деревенские бабы имеют хорошее платье, белье, чулки. Все электрифицировано. В скотных [236] дворах — по 10–20 коров, столько же лошадей, а свиней и птицы не сосчитать. Они здесь войны и не чувствовали, а войны хотели.
В каждом доме наши рабы с Украины, Смоленщины, из Калинина, Львова, много поляков.
Писать о том, как немцы обращались с ними — Вы и сами знаете. Пленные работали много, их били плохо кормили, а платили по 16 р. в год на наши деньги!
Как только вошли наши войска, все немецкие деревни стали «нейтральными» — на всех домах вывесили белые флаги (полотенца, простыни, наволочки, просто тряпки) — сами немцы надели на рукава белые повязки, а многие и красные. Как скоро они стали революционерами и полюбили коммунистов! Вот вам их психология.
Никто из них не смотрит прямо в глаза, все: и дети, и женщины, и старики — смотрят в землю и жалко улыбаются. Все они обвиняют Гитлера в том, что он дал им рабов. Некоторые хвастаются тем, что они своих рабов не били, а только ругали.
Во многих домах я видела наши — русские стулья, зеркала, ковры с нашей маркировкой. Но Вы, наверное, об этом уже знаете. Все, что сейчас пишут о Германии, — все правда. Так это и есть.
Лично нам здесь надоело. Уж очень противно. Нет нашего русского простора. Даже лес — и то не наш, как спички, понатыканы деревья, и лес расчищен. Земля здесь плохая — один песок. Вода отвратительная. Все у нас здесь из-за воды болеют. Мы здесь только месяц, но уже тошно.
Сами мы с М. Е. раз шесть в период этих боев висели на волоске. «Мессеры» по-бандитски вылетают и строчат из пулеметов. Они сожгли нашу машину, и погиб один боец из охраны, остальные из нашей «семьи» пока целы.
...Я и М. Е. уже писали Вам, что погиб Горелов. Это случилось в районе Познани 28.1. Похоронили его во Львове. Для нас это очень большая потеря.
Очень скоро, буквально, через 4 дня, погиб Ружин. Его похоронили в Ново-Томишине в Польше. Он просил не хоронить его на немецкой земле.
Погиб у нас Липатенков.
Так что видите, как нам «легко» воевать. Но все же мы бодры духом и верны, и верим, что победа уже близка. Люди дерутся, как еще никогда не дрались.
Сами мы с М. Е. оба нездоровы. У меня совсем отнялись ноги и передвигаюсь с трудом. Перерыв использовала — лечилась на ходу, но плохо, ибо все время приходится быть начеку и спать одетой.
М. Е. хотел написать Вам. Он только что пришел, но так устал, что заснул сидя. Мы его уложили, пусть спит, пока не позвонят. Он «дома» [237] не бывает, все время вместе с М. А. Шалиным и М. Никитиным. Это они — «мозг» армии.
Наверное, я написала не то, что Вам нужно. Лучше бы, если б Вы сами приехали. Неужели у Вас там в «канцелярии « не понимают, что Ваши материалы о нас потом будут нужны истории, для будущих поколении?
Вот ведь о летчиках писать вас отпускали, а к нам не пускают. А когда наш род не воюет, то никто не воюет. Ведь это так, не думайте, что я слепая патриотка нашего рода войск, все это чистая правда. Приезжайте к нам и все увидите сами. У нас опять был Галин.
Привет ото всех нас. Как только М. Е. освободится, он Вам напишет. Желаю Вам здоров'я и успеха. Пишите.
Е. С.
№ 11.
Юрий Александрович!
Вы опять сделали упрек в мой адрес, что я не пишу, но я не понимаю почему вы не получаете моих посланий. В этот раз я была очень аккуратна и писала вам обо всем подробно. Просто обидно: куда пропадают эти письма?
Совсем недавно я послала полный отчет о наших делах. Вы, наверное, знаете, где мы теперь. Поистине, все время скачем. Еще никогда так не воевали, как на этот раз. Гитлеровцам от нас плохо пришлось. Никакими словами не напишешь, как мы их поколотили.
Дважды выходили к Балтийскому морю. О нас не всегда упоминают, но, очевидно, так нужно для дела. Настроение у всех неплохое, только устали мы все и постарели. Ведь уже третий месяц мы воюем без передышки.
Ваш Бочковский творит чудеса. Таким маршем идет, что еле успеваем его догонять. В хозяйстве Темника семи человекам присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них — соперник Бочковского Жуков. В первых рядах и хозяйство Гусаковского.
Гитлеровцы упорно сопротивляются и только тогда перестают стрелять, когда у них кончаются патроны. Города и дороги приспособлены к самой жестокой обороне. Таких завалов я еще не видела. Есть такие дзоты, что их никакая бомба не берет — столько накатов (бетон и сталь).
Сейчас мы воюем так, что кругом нас немцы. Такие мы им котлы устроили! Два раза немцы выходили на наш Кн. Вели серьезный бой. У нашей Нины в одну из таких тревог погиб брат. Горе близко коснулось и нас. Вы знаете, что каждую потерю М. Е. воспринимает очень тяжело. [238] За это время мы пожили во многих немецких дворцах. Живут немцы богато. Но всем нам хваленая Германия не нравится. Хочется домой» к себе в свою шумную Москву.
Здесь, у моря — а оно от нас в 5 километрах, — погода пасмурная, постоянные туманы. Все серо. Весной еще не пахнет. Несколько дней тому назад Бочковский и Жуков по дороге к одному городу разгромили колонну немецких автомашин длиной примерно 15 км. Город был приготовлен к длительной обороне. Но как могли и как всегда танкисты вышли не там, где их ждал противник. Всю свою технику (самоходки, бронетранспортеры, зенитки, машины) немцы побросали и обратились в бегство, но далеко уйти им не удалось — танкисты настигли их. Битой техники столько, сколько и в Северной Буковине около Днестра -местечко Устечко.
Мы с М. Е. ездили туда, но проехать было очень трудно. Сейчас дорогу расчищают.
Местность для нас очень неблагоприятная — овраги, горы, болота, леса. Пробивать путь можно только по дорогам, а они минированы; повсюду завалы из деревьев, кирпича, песка.
На одном участке нам пришлось на расстоянии 4-х километров построить пять мостов, и все под огнем противника. Везде система каналов.
Наши люди всех родов войск творят чудеса, но для этой битвы мало и этого слова. Делают невозможное, все воодушевлены приказами т. Сталина и решениями Крымской конференции. Все хотят скорее завершить разгром фашистской Германии.
М. Е. сейчас очень занят. У него большие дела. Приказал мне написать Вам. Шлет привет. Мы живем сейчас в доме какого-то барона. Огромная столовая, но в ней как-то неуютно. Нет вкуса. Дом немцы оставили теплым. Они еще ели свою колбасу, когда наши части вошли в город. Барон, очевидно, был любителем охоты — на стенах много оленьих рогов.
Много книг, все на немецком языке.
Мы уже навели свой порядок, и сейчас все по-нашему — тепло и уютно. Жалеем, что Вас нет с нами. Просите т. Бирюкова. М. Е. это сделать неловко — сочтут за напрашивание.
Приезжайте сами. Убедите свое начальство в важности дела. Вам нужно видеть все, что сейчас здесь происходит, своими глазами, чтобы передать это поколениям.
Пришел М. Е. и решил Вам черкнуть. Ну вот и все. пишите нам. Мы живы, но не совсем здоровы. Теперь уже скоро будем поправляться у себя, в родной Москве. Привет Вам. Пишите.
Е. С. [239]
№ 12.
Юрий Александрович!
Зашел в хатулю, а Катьша Вам пишет по моему велению. Вкладываю обращение к редактору. Привет!
Катуков
№13.
30.03.1945
Ю. А.!
Получили Ваше письмо. Ругаю почту что есть сил. Куда пропали письма? Я Вам посылала самым честным образом. Сейчас мы опять на старом месте, у прежнего хозяина. Маленькая передышка.
Устали мы основательно, но фашистам дали жару, как никогда еще.
Печалюсь, что наши чиновники Вас не пускают. О чем они только думают и как будут воспитывать будущее поколение? Если как раньше то плохо. Жизнь ведь заставляет на многие вещи смотреть иначе.
Обидно, конечно, что о наших делах не пишут, а все строится на личном знакомстве. Б. Полевой ведь большой друг и приятель Конева и поэтому он одному ему приписывает все заслуги, а ведь исторически это не так. Ну да ладно, историки потом во всем разберутся.
Е. С.
№ 14
7.04.1945
Ю. А.!
Вот видите, до этого дня я не могла написать. Меня оторвали — надо было печатать отчет о действиях за этот период и, как проклятая, до поздней ночи была занята. Очень уставала, а главное — мечтала после боев выспаться, да не вышло.
Скоро опять бой. Готовимся крепко. Теперь вы уж знаете из Указа, кто у нас воевал. Эта операция была небывалой по своему размаху и силе.
Сами мы ведь живем в Германии, а стало быть в условиях не из легких. Очень опасно.
Сейчас здесь весна. Фашисты стреляют из-за угла и в лесу. Понесли потери от этого. Очень боюсь за М. Е. Смотрю за ним в оба. О болезни своей М. Е. толком не знает. Он ведь мнительный, и его пугать не следует. Сейчас опять его лечим. Анализы, диеты, режим. Как только передышка, так я снова неустанно к нему пристаю. Пока он выглядит удовлетворительно. Думаю как-нибудь дотянем до конца, а там его полечим основательно. Только бы сейчас не было никаких осложнений. Я, наверное, [240] надоела Вам своими делами, но у кого что болит, тот о том и говорит.
За это время М. Е. успел написать Вам два раза, я же все отстаю. Но не сердитесь на меня. Приезжайте сами, лучше будет и полезнее.
За Гдыню драться было тяжело. Люди шли на верную смерть. Все было минировано, завалы из песка, камней, бревен. Одна дорога, а кругом леса и болота. По бокам сидят фаустпатронщики. Их надо было подавить. Несколько дней брали метр за метром, и танкисты свой долг выполнили с честью.
Сегодня М. Е. получил вторую Золотую Звезду. Если бы Вы знали, как я горжусь им и как счастлива, что мне выпала судьба быть его подругой. М. Е. — наша радость. За Родину он готов «горы свернуть». Очень крепко готовится к бою. Я думаю, что теперь уже скоро и окончательная победа.
Ну вот пока и все наши дела. Вы совсем ничего не пишите о своем Максиме. Как его здоровье? Поцелуйте его за меня.
Будьте здоровы. Желаю успеха в работе. Пишите о московских новостях. Жду ответа.
Е. С.
№15
3.04.1945
Привет, Юрий Александрович!
Письмо Ваше в конверте для Катьши получил. Спасибо. Советую: чиновника оглоушить твердостью из изделий деревотреста промеж глаз.
Я Вам послал письмо с запиской для т. Буркова. Получено ли ? Насчет того, что описывают Курскую дугу на иной мотив и вопреки истине приписывают заслуги тем, кто кусочком приобщился, мне кажется, что история будет написана в анналах Генштаба беспристрастно и справедливо.
Вы были участником этой битвы и знаете, что нам 6 или 8 суток пришлось биться один на один и мы похоронили немецкую силу на Курской дуге. И когда противник был основательно побит и понял, что здесь не пройдет, то уже битый и обессиленный, повернул на Прохоровку и только там произошел последний этап этого сражения, и то при нашем активном наседании на противника на нашем направлении.
Это записано во всех боевых журналах. А Полевой делает свою «литературу» исходя из личных соображений.
Вы можете это поправить и, мне кажется, должны поправить весьма авторитетно.
В Гдыне мы фрицев прикончили и очень быстро, повернув на восток на Кольберг. Сочинили им такую груду утильсырья, что весело вспоминать, по всем дорогами на десятки километров компот из гитлеровцев [241] и их техники и т. д. Много тотальных фрицев, по внешнему виду похожих на старых собак (облезлых и мурзатых, одно ухо выше другого). Ну пока. Все.
Жму руку и жду самого.
Катуков.
№ 16
7.04. 1945 г.
Привет, Юрий Александрович и т. Бурков!
Вашу телеграмму получил. Спасибо за поздравления и пожелания успехов. Жаль, что погиб Липатенко. Гусаковский — молодец и подает большие надежды. Темник тоже представлен к Герою, но будет, наверное, позже.
А как дела с приездом к нам? Кого надо обработать артогнем и атаковать, чтобы Вас отпустили. Тов. Буркова, еще кого? Жму руки.
Катуков.
№17
Юрий Александрович!
Вашу «цидулу» от 4.4–45 г. получил сегодня. Приветы, присланные Вами, передал. Читал Вашу статью о юбилее Ленина. Сильно написано. Спасибо, что и меня добрым словом помянули. Привет Вашим домашним и т. Буркову. Вторую звезду мне вчера вручил маршал Г. К. Жуков. Велел заработать третью. Будем стараться на благо нашей Родины — дадим фашистам последний пинок высокой квалификации и в ускоренном темпе. Катьше дан инструктаж — посылать Вам выписки из «Кандилопы». Но все это не то, что видишь сам. Кто этот «злодей «, не пускавший Вас к нам? Я послал т. Буркову писулю через Вас. Как он «реагирует « на это?
Сейчас 3 часа ночи, кончаю писать, много работы — мне. Сидим с мудрым Шалиным и талантливым Никитком и кое-что «мудруем «.
Жму руку.
С приветом.
Катуков. [242]
№18.
Ю. А.!
У нас опять бои. Идем на Берлин.
Сегодня 5 часов утра и началась артподготовка и продолжалась 2 ч.30 мин. Очень большой огонь.
Противник сильно сопротивляется, наши продвинулись, но не на много. Бой обещает быть упорным. Сильно бомбят, летают самолеты-снаряды.
Уже ранен Бочковский, но не знаю как. Вызвали для него самолет. Очень беспокоюсь за М. Е. . Осталось уже немного до конца, но это «немного» стоит очень многого. Нервы стали уже не выдерживать. Все кругом горит. Наша авиация летает непрерывно. Вот пока и все о первом дне боя. Впереди — Гусаковский и Темник.
У меня к вам просьба доставить письмо моим родным. У меня там не все в порядке. Отец в больнице на операции, сестра Дуся больна, боюсь как бы у нее не было туберкулеза. Я им пишу, но они от меня письма получают плохо. Я очень беспокоюсь за них. Словом, у меня кругом беспокойство — и здесь, и там. Верчусь, как белка в колесе. М. Е. сейчас на НП. Скоро поеду кормить его обедом. Пока он относительно здоров. Эти две недели держала его на диете, а вот в боях опять все нарушится.
Вот пока и все о наших делах.
Мы очень жалеем, что Вас нет с нами. Ну, будьте здоровы. Ждем писем.
Е. С.
№ 19.
Ю. А.!
Сегодня получили от Вас телеграмму. Мы деремся уже в Берлине. Начали 17.4–45 г.
Бои очень тяжелые. В среднем идем по 10 км, но бывали дни, когда брали только метры. Очень тяжело. Сейчас идут уже уличные бои. 20-я бригада уже вывесила два красных флага над зданием «фолькс-штурма «... Я не могу Вам совсем писать — очень хочу спать. Все эти дни спали только несколько часов, стала как пень.
Сами мы находимся в пригороде Берлина.. Пьем берлинскую воду и свет нам подают из Берлина. Вот куда мы добрались, об этом 1941 году мы не смели мечтать!
Наши части захватили в плен японское посольство. Они от своих союзников бежали к нам.
Сегодня о нас, наверное, будет приказ. Дрались все: Бабаджанян, Бойко, Дремов. М. Е. пустил всех. [243]
Очень много авиации. Мы все время под обстрелом артснарядов, болванок и бомб. Фашисты бомбят ночами — с II вечера и до утра. Все на ногах — работаем в подвалах, но уже скоро конец.
Очень волнуюсь за М. Е. — он все время скачет, и как его уберечь, прямо не знаю.
Пока все о наших делах. Ждем телеграммы. С приветом.
Привет от М. Е. Он очень занят.
№20.
ТЕЛЕГРАММА 30.4–45 г.
РЕНТА ЧЕРЕЗ ПОЗНАНЬ
МОСКВА, «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА» БУРКОВУ, ЖУКОВУ.
ТЕЛЕГРАММУ ПОЛУЧИЛ. БЛАГОДАРЮ ЗА ПОЗДРАВЛЕНИЕ. ВЕДЕМ БОИ НА УЛИЦАХ БЕРЛИНА. ДОКАНЧИВАЕМ ФАШИСТОВ. ПОЗДРАВЛЯЮ ВЕСЬ ВАШ КОЛЛЕКТИВ С МАЙСКИМИ ПРАЗДНИКАМИ
ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК
КАТУКОВ
№21.
Юрии Александрович!
Ваши письма и телеграммы получил. Спасибо. Пишу из Берлина. Мы его доконали. Он позавидует Орлу, Севастополю и ряду других городов — так мы его обработали.
Жаль, погибли Темник и Жуков. Бочковский тяжело ранен. Гусаковский ранен и вышел из строя месяца на три. Пинский тоже ранен. Привет Буркову.
У меня сейчас сидят Гроссман и Галин. Понаехало видимо-невидимо разных активистов: Братья Тур и т. д. Все хотят кусочек хлеба с маслом, т. е. «участия во взятии Берлина».
Фотографов хоть пруд пруди. Ну ладно, хрен с ними.
Жму руку. Привет от Катьши. к
Катуков.