Висло-Одерская стратегическая...

В январе 1945 года подготовка к новым наступательным сражениям была завершена. Советским войскам [179] предстояло нанести удары по врагу на познанском и браславском направлениях, разгромить группу армий «А», освободить территорию Польши и выйти на Одер с тем, чтобы создать все условия для нанесения удара по столице фашистской Германии. Между Вислой и Одером на широком, 500-километровом фронте намечалось наступление наших танковых и механизированных частей в самом тесном взаимодействии с авиацией.

1-й Белорусский фронт начал подготовку к Висло-Одерской стратегической наступательной операции еще в ноябре 1944 года. Одновременно готовились к ней и полки бомбардировщиков нашего корпуса. Летчики и штурманы отрабатывали групповую слетанность, способы ударов по наземным целям и обороны боевых порядков. Самое пристальное внимание уделяли мы и тактическим приемам боя.

Штаб разработал и провел научную конференцию. Участвовали в ней экипажи корпуса и летчики истребительной дивизии, осуществлявшей сопровождение и прикрытие наших «Петляковых» в боевых вылетах. Особенно Интересными, построенными на богатом фронтовом опыте, оказались на этой конференции доклады «Бомбардировщики в Бобруйской наступательной операции» и «Экипажи истребителей прикрытия в Бобруйской наступательной операции».

Было немало полезных выступлений. Летчики и штурманы сообща осмысливали опыт борьбы о врагом. Отмечали недостатки отдельных вылетов, выясняли причины потерь. Здесь же, после всестороннего обсуждения, утверждались новые тактические приемы боя. Конференция завершилась военной игрой, максимально приближенной к предстоящим боевым действиям.

Стало известно, что из Москвы к нам выехала комиссия. Возглавлял ее генерал М. М. Громов.

— Тот самый? — спрашивали летчики.

И узнав, что «тот самый», как-то сразу подтягивались.

Для советских летчиков и штурманов Михаил Михайлович Громов давно уже стал легендарным человеком. Имя одного из отважных покорителей пятого океана известно всему миру. Теперь же, представ перед этим человеком, авиаторы должны показать свое мастерство. Для нас эта инспекция — дело чести, дело партийной совести. [180]

Мы, летчики старшего поколения, вспоминали нашу молодость, первые шаги в небо. Вспоминали середину 30-х годов: время бурного развития нашей авиационной техники, годы выдающихся полетов.

Сентябрь 1934 года. Экипаж М. М. Громова на самолете РД продержался в воздухе 75 часов. Он пролетел без посадки 12211 километров. Это был международный рекорд дальности по замкнутому кругу.

1937 год. Экипаж в составе М. М. Громова, А. Б. Юмашева и С. А. Данилина совершил беспосадочный перелет по маршруту Москва — Северный полюс — Америка. Более 62 часов в воздухе! 10 148 километров пути. И какого пути! Над ледовой пустыней Севера, над бушующей Атлантикой. Экипаж летел на большой высоте, задыхаясь от недостатка кислорода. Самолет то и дело попадал в зоны обледенения. Он произвел посадку в США в местечке Сан-Джасинто (Калифорния). Весь мир рукоплескал рекордсменам дальнего беспосадочного полета.

Мы с нетерпением ждали встречи с М. М. Громовым, И вот он перед нами. Простой и общительный. Герой исторических перелетов. Да, перед таким человеком нельзя, как говорят, ударить в грязь лицом. Впрочем, нам было что показать. За плечами у экипажей сотни боевых вылетов. В жесточайших схватках с врагом авиаторы на земле и в небе совершили множество славных подвигов. В каждом полку, в каждой эскадрилье выросли замечательные летчики и штурманы — мастера метких бомбовых ударов, В подразделениях были свои герои. Они стали гордостью корпуса.

На совещании в штабе М. М. Громов поставил корпусу задачу:

— Наступило время, когда массирование авиации с каждым днем, с каждой новой операцией будет возрастать. Это необходимо для того, чтобы как можно быстрее поставить врага на колени. Нам важно также на деле доказать, что Советская Армия завершает войну не ослабленной и изнуренной, а еще более сильной. Мне поручено проверить готовность корпуса к нанесению максимально массированных ударов по объектам гитлеровцев...

Вместе с членами комиссии Громов побывал в полках и эскадрильях, на занятиях и организованном нами учении. Он беседовал с летчиками и штурманами, интересовался их боевым опытом. [181]

Не все у нас, разумеется, было гладко. Имелись просчеты и упущения. Комиссия указала на них, потребовала устранить в ближайшее время.

— В целом же, — сказал М. М. Громов при подведении итогов, — положением дел в корпусе мы довольны. Надеюсь, в новых боях вы в полной мере сумеете проявить отвагу и мастерство. Бейте врага нещадно!

Ноябрьские праздники оказались для нас особенно торжественными. Генерал С. И. Руденко вручил корпусу орден Суворова. Получили награды также многие отличившиеся, в том числе и я, — ордена Ленина и Красного Знамени.

После такого события, вечером, собрались в политотделе корпуса. Кто-то играл на баяне, откуда-то доносилась мелодия песни. В окна смотрели звезды. Авиаторы вспоминали бои, те трудные, полные опасности маршруты, что вели нас к победам над врагом. Потом как-то все сразу утихли. Видимо, каждый думал о доме, потому что, когда кончилась пауза, люди заговорили о красоте близких сердцу краев, о родных. Один показывал товарищам фотографию жены и сына. Другой рассказывал о недавней встрече о семьей. Третьего поздравляли с рождением дочери, с каким-то важным семейным событием.

В конце 1944 года боевая работа не была столь напряженной, как прежде. По всему чувствовалось — война вступала в свою завершающую фазу. Инициатива полностью принадлежала Советской Армии.

Мы получили приказ командующего 16-й воздушной армией с сорокадневным планом боевой учебы. На основе этого документа и были спланированы занятия. Особое внимание мы уделяли подготовке технического состава. Штаб корпуса поставил перед инженерами и техниками важные задачи по подготовке «Петляковых» к предстоящим боевым вылетам, выработке наиболее рациональных способов подготовки техники и вооружения. Эти способы затем оттачивались непосредственно в ходе боевых действий.

Благодаря учебе и принятым мерам к началу Висло-Одерской операция все бомбардировщики корпуса были приведены в полную боевую готовность. Заправка эскадрильи «Петляковых» в самых жестких условиях производилась за 15–20 минут. А подготовка ее к повторному вылету занимала всего 35–40 минут. [182]

Наступил январь 1945 года. Вот-вот должно было начаться сражение за Варшаву. Штаб нашего корпуса разместился в деревне Домбе. С утра и до поздней ночи здесь велась напряженная работа. Отрабатывались планы, уточнялись расчеты, анализировалась обстановка. В это время начальник штаба корпуса генерал-майор авиации И. Л. Власов — звание генерала ему было присвоено совсем недавно — трудился почти без сна и отдыха.

1-й Белорусский фронт основательно подготовился к операции. Перед фронтом — линия обороны 9-й немецкой армии в районах Магнушева и Пулавы. Ее предстояло сокрушить, а затем, наращивая удары, стремительно преодолеть глубоко эшелонированные оборонительные полосы и выйти к Одеру — последней значительной водной преграде на пути к Берлину. 16-я воздушная армия готова была поддержать ударную группировку войск фронта, сопровождать ее в прорыве обороны, расчищать перед ней путь. Нашему корпусу была поставлена задача наносить удары по опорным пунктам и скоплениям резервов гитлеровцев в полосе наступления.

12 января начали сражения войска 1-го Украинского фронта. А через два дня, в 8 часов 30 минут, после короткой и мощной артиллерийской подготовки, войска 1-го Белорусского фронта двинулись на врага. Когда первая оборонительная линия гитлеровцев была прорвана, вперед устремились полки танковых армий С. И. Богданова и М. Е. Катукова.

На другой день наступления нашего фронта я прибыл в дивизию полковника Ф. М. Федоренко. Вместе с комдивом шагали по аэродрому. Федор Михайлович говорил об одном, а на уме у него, чувствовалось, было другое. Однако то, о чем он так и не решился спросить, интересовало не только его одного. Неожиданно к нам подошел гвардии полковник А. Ю. Якобсон и без всяких предисловий спросил:

— Товарищ генерал, когда же полетим? Никаких сил нет больше ждать.

В этих словах оказалось столько мольбы, будто в моей власти было изменить погоду, рассеять туман над землей и громадины облаков. Между тем вопрос был закономерен. Авиаторы находились в состоянии напряженного ожидания. Все они стремились в бой. Чтобы хоть как-то утешить командиров, я сказал: [183]

— Нет худа без добра, товарищи. Облака и туман прижали к земле и вражескую авиацию.

— Разрешите, товарищ генерал, хотя бы «охотникам» слетать? — снова обратился гвардии полковник Якобсон.

— Соскучились по боевым вылетам?

— Сами понимаете...

— Наберитесь терпения. У нас нет необходимости подвергать экипажи излишнему риску. Подождем. Впереди — Берлин!

Утром 15 января синоптики все же дали обнадеживающий прогноз погоды. Туман и облака во второй половине дня и в самом деле начали рассеиваться. В небе открылись голубые «окна». На аэродромах стало особенно оживленно. Техники и механики уже в который раз проверяли готовность самолетов и вооружения — регулировали механизмы, прогревали моторы, осматривали каждый винтик и заклепку. Готовились и летчики, штурманы. Еще и еще раз изучали они маршруты и объекты ударов с воздуха.

Когда облака и туман наконец-то рассеялись и в небе засверкало солнце, эскадрильи бомбардировщиков взлетели и взяли курс к линии фронта. Как и было намечено, «Петляковы» нанесли свои первые удары по опорным пунктам гитлеровцев перед наступающими войсками 1-го Белорусского фронта.

Для Висло-Одерской операции было характерным тесное взаимодействие бомбардировщиков с сухопутными войсками. Немалая заслуга в этом принадлежала генералу А. И. Радзиевскому, начальнику штаба 2-й гвардейской танковой армии. Там, где сопротивление нашим танкистам было особенно упорным, неизменно появлялись вездесущие «Петляковы».

Исключительно тесным оказался контакт танкистов с авиаторами 779-го полка. Вспоминается такой эпизод. Танкисты ушли далеко вперед и остались без горючего. Тогда-то и пришли им на выручку экипажи «Петляковых»: они доставили горючее по воздуху.

Судьба варшавской группировки гитлеровцев решилась к исходу дня 18 января. Столица Польши была освобождена. На другой день войска 1-го Белорусского фронта овладели городами Лодзь, Кутно, Томашув и другими. За несколько дней этого сражения фронт продвинулся к западу на 100–130 километров. Он наступал так стремительно, [184] что за это же время мы вынуждены были перебазироваться дважды. Наконец 54-й и 24-й полки перелетели на аэродромы, расположенные вблизи Кутно. Штаб корпуса разместился в полуразрушенном пункте Милослав.

В разгар сражения генерал С. И. Руденко поставил перед корпусом еще одну задачу — разрушать переправы через водные рубежи, мосты на железных дорогах и шоссе.

Уже в первый день летной погоды отличилась группа в составе пяти «Петляковых» из 96-го гвардейского полка, Ее вел на задание командир эскадрильи гвардии капитан В. П. Мельник со штурманом гвардии старшим лейтенантом П. А. Кислициным. Экипажам было приказано разрушить большой железнодорожный мост через Варту на северной окраине Серадз. По этому мосту интенсивно двигались эшелоны в обоих направлениях.

Бомбить мост Василий Петрович решил с пикирования, поэкипажно, методом замкнутого круга. Высота ввода в пикирование — 2000 метров. Сбрасывание бомб с высоты 1300 метров. Прицеливание каждым экипажем самостоятельное. В общей сложности сбросили 22 бомбы весом по 100–250 килограммов. В итоге налета мост разрушили, и движение по нему прекратилось.

Выполнить эту задачу было нелегко. У летчика должны быть железные нервы, чтобы не сойти с боевого курса, когда навстречу с разных сторон несется смертоносный огонь вражеских батарей. А сойти с курса, — значит, потерять расчетную точку сбрасывания бомб, оторваться от группы, попасть под огонь «мессеров» или «фоккеров» и погибнуть.

Гвардии капитан Мельник увидел мост издали. С берегов реки ударили зенитные орудия. Пора атаковать. Группа легла на боевой курс. Один за другим самолеты устремились в пикирование. Засвистел воздух. Первые серии бомб сначала сопровождали «Петляковых», затем начали отставать, уклоняться под более крутым углом. Река взметнулась фонтанами воды. Вздыбилась от разрывов земля на берегу. А мост оставался цел-целехонек. Словно заколдованный.

— Штурман, внести поправку! — отдал Мельник приказ гвардии старшему лейтенанту Кислицину и снова повел группу ввысь, чтобы выполнить новый заход.

На этот раз удар оказался точным. [185]

Одновременно отважной пятерке «Петляковых» удалось уничтожить и вражеский эшелон, который остановился на подходе к мосту в момент бомбардировки. На уничтожение его было израсходовано еще несколько бомб разного калибра.

Метод замкнутого круга при нанесении бомбового удара с пикирования мастерски применили и экипажи эскадрильи 54-го полка, ведомой майором Н. И. Куций. «Петляковы» разрушили важный мост на шоссейной дороге через реку Равку у населенного пункта Рава Мазовецка.

В обоих случаях экипажи на деле подтвердили расчет на эффективность бомбардировки методом замкнутого круга по узким и «точечным» целям. В обоих случаях повреждения машин от осколков снарядов оказались незначительными.

Этот метод был применен и при бомбардировке моста через Вислу в городе Плоцк. На выполнение задания вылетали три группы по пять самолетов в каждой. Все из 128-го полка.

К мосту группы «Петляковых» подходили на определенном удалении одна от другой. Первую из них вел командир полка Герой Советского Союза подполковник М. М. Воронков со штурманом капитаном Н. Ф. Старостиным. Ведущим второй группы был капитан А. В. Сарыгин, а третьей — старший лейтенант Ю. В. Хилков.

Сложность выполнения этой боевой задачи заключалась в точности расчета времени. В момент нанесения удара важно было не дать врагу ни минуты передышки. В задачу первой группы входило подавление зенитных средств. Остальные группы с ходу бомбили мост. В итоге зафиксировали три прямых попадания. Движение по мосту застопорилось до прихода наших войск в Плоцк.

Когда советские войска овладели Варшавой, полки и эскадрильи нашего корпуса летали маршрутами на северо-запад от столицы Польши. Чем ближе мы подходили к Одеру, тем выше становился темп наступления фронта. Сухопутные части совершали в течение суток по 40–45 километров.

При таком стремительном продвижении наших войск «Петляковым» не приходилось вести боевые действия на линии фронта. Мы наносили удары в основном по резервам и переправам, по колоннам гитлеровцев на автострадах и окруженным группировкам. [186]

В этом сражении на польской земле в полной мере проявились лучшие морально-политические и боевые качества летчиков и штурманов, всех авиаторов корпуса. Они показали образцы мужества и героизма. Намного возросло их мастерство. Впервые за время войны на взлет и сбор полка в колонну затрачивалось всего 10–12 минут. Такое время нам не удавалось показать даже в мирной обстановке во время учений, когда перед нами фактически не было никаких препятствий.

Четко была организована у нас и система взаимодействия с истребителями. Это обеспечивало надежную охрану бомбардировщиков в каждом боевом вылете.

Детальный анализ боевых действий нашего корпуса в Висло-Одерской операции свидетельствовал о том, что наибольшего эффекта бомбардировщики добивались при нанесении ударов по железнодорожным объектам. В ходе этой операции «Петляковым» удалось уничтожить около 225 железнодорожных вагонов, разрушить мосты через Варту, Вислу, Равку, Одер, что существенно затрудняло отход врага, способствовало уничтожению немецко-фашистских войск.

Висло-Одерская операция началась, как известно, раньше намеченного срока в связи с просьбой правительства Англии ускорить действия Красной Армии. Дело в том, что гитлеровцы, прорвав оборону союзников в Арденнах, поставили в крайне трудное положение англо-американские войска в Европе. Им грозил второй Дюнкерк. Советские воины предотвратили эту катастрофу. Успешное наступление наших армий потребовало переброски значительной части немецких дивизий о западного фронта на восточный. Но и это не помогло врагу сдержать мощный натиск наших войск.

Летчики и штурманы корпуса в любой обстановке стремились образцово выполнять каждое боевое задание. Для достижения победы они не останавливались ни перед какими преградами.

В одном из полетов командир 54-го полка подполковник А. С. Хлебников со штурманом майором А. П. Логвиновым вел шестерку Пе-2 на штурм моста через Вислу. Фашисты яростно защищали переправу зенитным огнем. Александр Семенович направил самолет в пикирование. Прицел оказался не совсем точным. Бомбы взорвались в стороне от моста. «Петляковы» выполнили новый заход. [187]

В этот момент их атаковали две пары «мессеров». Истребители прикрытия вступили с ними в схватку и не заметили, как новая четверка «мессеров» атаковала самолет Хлебникова.

Этот маневр на отвлечение нашего прикрытия оказался для врага удачным. Командир полка сомкнул строй, и экипажи начали отражать атаки истребителей согласованным огнем бортового оружия. Бой окончился без потерь. Подполковник Хлебников вместе с группой вернулся на аэродром. Однако вид у него был угрюмый. Мост остался цел. Недоволен был Александр Семенович и тем, что истребители поддались на уловку врага, подвели «Петляковых».

Техники быстро заправили самолеты горючим, подвесили бомбы, и командир полка снова повел бомбардировщики тем же маршрутом. На этот раз летела целая эскадрилья. При подходе к цели экипажи перестроились из клина в левый пеленг, затем в кильватер и прямо с курса вошли в пике. «Фокке-вульфы», прилетевшие на смену «мессерам», рассчитывали, вероятно, что бомбардировщики отвернут от заградительного огня зенитных батарей, патрулировали на верхнем выходе.

Наши «лавочкины» этажеркой сопровождали «петляковых», не обращая внимания на провоцирующие выпади вражеских истребителей. А. С. Хлебников первым обрушил на мост бомбовый груз. Поражающим оказался удар и ведомых экипажей. Из атаки «Петляковы» вышли на малой высоте, стремительно пронеслись над позицией вражеской зенитной батареи и вернулись на свой аэродром.

Войска 1-го Белорусского фронта уходили все дальше на запад. 23 января они завершили окружение познанской группировки противника, а через день прорвали оборонительный рубеж на этом направлении.

Фашистский гарнизон города и крепости Познань, насчитывавший более 60 тысяч солдат и офицеров, на требование сложить оружие ответил отказом. Это безрассудное упрямство обошлось им дорого.

Оказывая содействие воинам 8-й гвардейской армии и 11-го танкового корпуса, наши «Петляковы» обрушивали на фашистскую крепость многотонный бомбовый груз. Экипажи снижались до бреющего полета, обстреливали гитлеровцев из бортового оружия.

Цитадель оказалась крепким орешком. Гитлеровцы укрывались [188] в подземелье на большой глубине, и наши фугасные бомбы весом в 250 килограммов не причиняли им вреда. Пробить перекрытия не удавалось. Для этого требовались крупные фугасные бомбы весом не менее 1000 килограммов. Осада крепости затянулась на месяц. Однако наши непрерывные налеты сковали действия врага. В результате совместных усилий сухопутных частей и бомбардировщиков и помощи польских патриотов 23 февраля была ликвидирована окруженная группировка противника и заняты город и крепость Познань.

Среди разных фронтовых документов у меня хранится копия отзыва командования 29-го гвардейского стрелкового корпуса о действиях наших «Петляковых» при взятии Познани и ее крепости. В нем написано: «В период с 9 по 18 февраля 1945 года части корпуса бомбардировали фортификационные сооружения цитадели и подходы к ней. Организация боевых действий управлением 3-го корпуса удовлетворила наши требования. Боевые действия проведены весьма эффективно. Меткость бомбометания высокая, особенно в день штурма. Летчики, штурманы, весь личный состав, принимавший участие в этом бою, заслуживают поощрения».

Наши войска подходили к берегам Одера, последней реке на пути к Берлину. 1-я гвардейская танковая армия генерал-полковника М. Е. Катукова достигла Мезеритцкого укрепленного района. Ее передовой отряд — 44-я бригада под командованием полковника И. И. Гусаковского — 24 января с ходу ворвался в укрепрайон и завязал здесь тяжелый бой.

31 января танкисты преодолели оборонительный рубеж и повели наступление на город Геритц на берегу Одера. 2 февраля в 9 часов 30 минут он был взят. Комбриг И. И. Гусаковский решил сразу же форсировать Одер. Вначале вперед он послал небольшую группу из бригадного батальона автоматчиков. Возглавил ее гвардии лейтенант Александр Владимирович Меньшиков. Под покровом темноты группа дерзким броском преодолела ледяную гладь реки в завязала бой на противоположном берегу. Вслед за группой Меньшикова Одер форсировала другая группа автоматчиков. Затем подоспел мотострелковый батальон 40-й танковой бригады — до 150 человек. Вскоре на противоположном берегу были уже пушки и минометы. Перед деревней Ретвин гитлеровцы оказали решительное [189] сопротивление, перешли в контратаку. Лейтенант Меньшиков с переправившимися через реку воинами действовал активно. Бой завязался напряженный. Сразу же сюда переправились дополнительные силы из 44-й бригады, а затем одна за другой подошли стрелковые части. Они расширили плацдарм.

Лейтенанту Александру Меньшикову за проявленные мужество и находчивость при форсировании Одера было присвоено звание Героя Советского Союза.

К Одеру в районе Кюстрина несколько раньше — утром 31 января — вышел передовой отряд 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Н. Э. Берзарина. Он захватил плацдарм в районе Кинитц — Гросс — Нойендорф — Рефельд. Возглавляли этот отряд заместитель командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковник X. Ф. Есипенко и представитель Военного совета 5-й армии заместитель начальника политотдела армии подполковник Д. Д. Шапошников. В состав отряда входили 1006-й стрелковый полк 226-й стрелковой дивизии, 220-я отдельная танковая бригада во главе с полковником А. Н. Пашковым, 89-й отдельный тяжелый танковый полк, истребительный противотанковый полк и 489-й минометный полк.

Появление советских войск в 70 километрах от Берлина было неожиданностью для гитлеровцев. В момент, когда отряд ворвался в город Кинитц, на улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты.

А сам город Кюстрин, стоявший в излучине Одера и Варты, наши войска пока не взяли. Гитлеровцы превратили его в крепость. Он был опоясан сильно укрепленными оборонительными рубежами, защищен зенитным огнем, прикрыт истребителями. С юга Кюстрин отделяла Варта, с запада — Одер. Северные и восточные подходы изобиловали долговременными укреплениями.

Гитлер издавал приказ за приказом об обороне города, не считаясь с жертвами, вплоть до гибели всего гарнизона. А наше командование искало наиболее удачное решение тактической задачи по овладению этой крепостью в кратчайший срок и с минимальными потерями. И такое решение удалось найти. Бой по овладению городом-крепостью проводился в два этапа.

На первом этапе основной удар нанесла 5-я ударная армия с севера и северо-запада. Одновременно 8-я гвардейская армия предприняла удар с юго-запада, отрезая [190] врагу пути отхода. На втором этапе 5-я ударная армия прорвала оборону гитлеровцев и повела наступление в направлении на Цехин с выходом на рубеж канала Ихтграбен, где и соединилась с 8-й гвардейской армией. Оборона была прорвана юго-западнее Кюстрина. С этого момента и начался штурм оборонительных рубежей крепости.

Штаб нашего корпуса совместно со штабом 5-й ударной армии разработал план авиационного наступления. Были установлены ближайшие цели по месту и времени. Начальное напряжение определили в 150 самолето-вылетов в день с возрастанием до 250. Все зависело от расширения плацдарма на западном берегу Одера.

Взаимодействие с истребителями у нас не вызывало затруднений. В налетах на Кюстрин, Гольцов, Альтдамм каждую эскадрилью «Петляковых» сопровождали 10–12 «яков» из 54-го истребительного полка. Они надежно оберегали нас от атак «мессеров» и «фоккеров».

Я пишу о бомбардировке населенных пунктов. Пишу, потому что так принято. В действительности это обстояло иначе, сложнее. Чего проще совершить налет на город и сбросить бомбы. Авось упадут они на технику врага, склад или казарму. У нас было достаточно сил и средств для того, чтобы полностью подвергнуть разрушению тот или иной город, уничтожить в нем все живое, как это делали воздушные эскадры США. Американские летчики уничтожили Кенигсберг на глазах наших войск, вплотную подошедших к городу. Они разрушили Дрезден. Эти бомбежки не вызывались необходимостью. Бомбардировка Кенигсберга диктовалась политическими соображениями, так же, как и Дрездена. Было известно, что Кенигсберг займут наши войска, а Дрезден останется в советской зоне оккупации. Как же было не превратить эти города в развалины!

Если в восточной части Германии бомбардировщики союзников уничтожали города, заводы и фабрики, то в западной они оставались почти нетронутыми. Особенно предприятия, связанные с американским капиталом. Уже в конце войны можно было усмотреть в этих действиях американских летчиков одно из направлений в политике капиталистических государств.

Советские летчики не воевали против мирного населения. Поэтому и военный термин «налет на Кюстрин» означал налет на тот или иной объект. Мы наносили удары по [191] военным целям, технике и живой силе врага. Бомбили прицельно, с пикирования. Жертвы гражданского населения сводились к минимуму. Нам были известны кварталы, превращенные в опорные пункты, расположение складов, дислокация частей и штабов. Каждая группа «Петляковых» получала определенную цель. Поэтому разрушались одни военные объекты.

На первом этапе боя за Кюстрин «Петляковы» нашего корпуса наносили удары по оборонительным сооружениям, расположенным на подступах к городу и в самом городе. Использовались бомбы весом в 250 и 500 килограммов. Разрушение опорных пунктов, уничтожение живой силы, подавление артиллерии — все это помогало наземным частям малой кровью овладеть крепостью. Одновременно мы наносили удары по узлам сопротивления, воспрепятствовали сосредоточению резервов врага в полосах действий 5-й ударной и 8-й гвардейской армий.

Наиболее активные действия бомбардировщиков начались 5 марта, за сутки до начала общего штурма Кюстрина. Штабы сухопутных армий дали нам цели. Удары наносились по фортам в районе железнодорожной станции и заводам в северо-западной части города, большим каменным зданиям. Эти объекты были трудно уязвимы артиллерией. Отдав эти цели нам, артиллеристы сконцентрировали огонь на передовых позициях врага.

С самого утра 5 марта эскадрильи Пе-2 начали методическую бомбардировку объектов Кюстрина. К 16.35 было совершено 59 самолето-вылетов, сброшено 48 тонн крупнокалиберных бомб. Разведка и фотоконтроль зафиксировали следующее. Разрушено 25 каменных зданий, превращенных в долговременные огневые точки, 6 цехов газового и лесопильного заводов. Взорван склад боеприпасов. Подожжены склад горючего и автотранспортная ремонтная мастерская. Подавлен огонь батареи зенитной артиллерии.

Вскоре наши войска овладели городом Кюстрин. Это был последний, сильно укрепленный рубеж на пути к Берлину. Но крепость между Одером и Вартой еще оставалась в руках врага. В ней укрылись 7000 фашистских солдат и офицеров. Оставить эту крепость в тылу было невозможно. Гитлеровцы могли сковать действия наших войск. Подтягивая резервы, они наверняка попытались бы восстановить положение на этом участке фронта. [192]

Полеты «Петляковых» нашего корпуса раздвоились. Часть эскадрилий продолжала бомбардировку крепости. Основные силы наносили удар по танковой дивизии, переброшенной с фронта. Она вышла к позициям 5-й ударной армии в районе Альт-Тухенбада. Там-то ударами с воздуха и артбатарей и были уничтожены эти танки.

Крепость в междуречье Одера и Варты занимала сравнительно небольшую площадь. Она разделялась на четыре зоны, каждая из которых представляла группу фортов. По центру крепости с многоэтажными зданиями мы нанесли удар в то время, когда форты уже разрушили.

Для окончательного разгрома крепости мы выделили группу мастеров бомбовых ударов. Возглавил ее заместитель командира эскадрильи гвардии капитан В. П. Мельник. Он и начал готовить экипажи к выполнению задачи. Летчики и штурманы изучили цели и систему противовоздушной обороны. Рассчитали пути захода на цели, определили тактические приемы бомбардировки. Каждый маневр строился в зависимости от силы сопротивления и распределения зенитной артиллерии, Летали экипажи и на разведку, уточняли координаты целей.

13 марта по крепости был нанесен мощный удар. Группа В. П. Мельника двумя заходами разрушила северные форты крепости и разведала систему зенитной обороны. Эффект этого удара был затем ослаблен вынужденным перерывом. Начались затяжные дожди с туманами. Гитлеровцы восстановили часть укреплений.

Штурм крепости возобновился лишь 24 марта. Экипажи летали днем и ночью. Концентрация огня была весьма велика. Бомбардировка фортов производилась с пикирования. Прицеливание — индивидуальное. Вылетали обычно две пятерки Пе-2 одновременно. Заходы на цели выполнялись со стороны наиболее заболоченной местности. Боевой путь начинался от заметного ориентира — железнодорожной платформы Ной-Америка и продолжался вдоль полотна железной дороги. Здесь группы выстраивались в левый пеленг или колонну и с высоты 2000 метров входили в пике. Одновременно в положении пикирования находились три машины. Одна из них была на выходе из пике, на высоте около 600 метров, другая, в моменте сброса, — на высоте 1300 метров, а третья входила в пике. Каждая группа выполняла по два-три захода и причиняла серьезный урон крепостным сооружениям, боевой технике [193] и живой силе врага. За один день 26 марта, по данным разведки, подтвержденным пленными, было выведено из строя около трети личного состава этого гарнизона.

30 марта 1945 года войска 1-го Белорусского фронта успешно завершили наступательную операцию в районе города Кюстрин, ликвидировав выступ противника. Воины 8-й гвардейской армии овладели крепостью Кюстрин. Экипажи нашего корпуса внесли посильный вклад в эту победу над врагом.

Удары «Петляковых» деморализовали врага. Свидетельство тому — показания пленных. Один из гитлеровских офицеров, в частности, признался: «Самое ужасное физическое ощущение я пережил от бомб замедленного действия. Когда взрывалась такая бомба, она потрясала казематы даже в самых отдаленных уголках крепости. Казалось, от их взрывов развалятся все стены. Каждый из нас испытывал в это время предельное нервное напряжение».

Кончался март 1945 года. Плацдарм наших войск южнее Кюстрина был соединен с плацдармом, находившимся севернее этого города. Его удалось расширить по фронту до 44 и в глубину до 10–12 километров. Наличие этого плацдарма в руках советских войск сыграло важную роль в Берлинской операции. Все явственнее ощущалась близость нашей победы, и, быть может, потому каждый полет на боевое задание готовился на земле с исключительным вниманием. Всего за этот весенний месяц полки нашего корпуса произвели 1579 самолето-вылетов.

По данным разведки и показаниям пленных, наши «Петляковы» разрушили около 1200 различных оборонительных сооружений. Было уничтожено 35 вагонов и платформ и около 200 машин с войсками и грузами. Повреждено свыше 900 метров железнодорожного полотна. Сожжено 7 складов с боеприпасами. В воздушных схватках сбито 7 фашистских самолетов. Трудно определить число уничтоженных пулеметных точек и орудий. Урон, нанесенный врагу в живой силе, определен примерно в 1500 солдат и офицеров.

Ожесточенные бои шли на альтдаммском направлении. На сравнительно небольшом плацдарме гитлеровцы сосредоточили немалые силы. Их предстояло уничтожить в самый короткий срок.

Подполковник А. И. Соколов повел полк на штурм [194] Альтдамма. На всем маршруте враг не сделал ни единого выстрела: видимо, не хотел обнаруживать позиции зенитных батарей. Лишь при подходе к цели в воздухе засверкали светящиеся трассы. Гитлеровцы вели огонь из крупнокалиберных пулеметов. Вскоре небо усеялось белыми облачками от разрывов снарядов. Над бомбардировщиками неожиданно завертелись «мессеры».

— Сомкнуть строй! — скомандовал Арсений Иванович Соколов. — Приготовиться к отражению атаки!

С появлением «мессершмиттов» огонь зенитной артиллерии прекратился. Главная опасность — истребители гитлеровцев — была рядом. Один из «мессеров» открыл огонь издали. Не так просто было врагу преодолеть чувство страха перед сосредоточенным огнем «Петляковых». Фашист так и не приблизился на дистанцию прицельного ведения огня. А истребители прикрытия уже завязали бой с отвлекающей группой вражеских самолетов. Лишь пара «яков» оберегала наши экипажи.

Два «мессера» зашли со стороны задней полусферы и атаковали бомбардировщик командира звена Героя Советского Союза старшего лейтенанта В. А. Леонтьева. Они взяли его в «клещи». Стрелок-радист выжидал. Лишь в тот момент, когда фашисты приблизились, он выпустил по ним короткие пулеметные очереди. Один из «мессеров» загорелся и, виляя дымным хвостом, понесся к земле.

За Пе-2 В. А. Леонтьева тоже потянулся дымный след. На самолете оказалась поврежденной система водяного охлаждения. Моторы сдавали. Видя это, командир полка снизил скорость всей группы и дал возможность Леонтьеву примкнуть к строю. Такое решение было небезопасным. Но А. И. Соколов не мог пренебречь законами войскового товарищества. Ведь экипажу командира звена грозила опасность. Стоило оставить машину в одиночестве, и фашисты растерзали бы ее в первой атаке.

Старшему лейтенанту Леонтьеву все труднее было держаться в строю. Он отставал. На него снова нацелились «мессеры». Однако летевшая замыкающей эскадрилья встретила фашистов огнем, и те отвернули в сторону.

Самолет В. А. Леонтьева так и не долетел до аэродрома. Он сел на вынужденную сразу же за линией фронта.

Памятен и такой эпизод. Эскадрилья Героя Советского Союза П. А. Дельцова держала курс на Альтдамм. Одно звено вел Герой Советского Союза В. А. Сорокин. Перед [195] целью «Петляковы» натолкнулись на заградительный огонь зенитной артиллерии. Залп, еще залп. Снаряд разорвался перед кабиной. Падая с кресла, Виталий Сорокин повис на ремнях. На помощь ему бросился штурман лейтенант Семен Лежов. Но летчик удерживал машину в горизонтальном положении. У старшего лейтенанта Сорокина осколком снаряда оторвало кисть руки. Он был ранен в плечо и бедро. Истекая кровью, летчик с помощью штурмана продолжал вести самолет.

— Остаюсь в строю! — радировал он командиру эскадрильи.

Позднее, после выхода из пике, Сорокин доложил:

— Цель накрыта!

Штурман Семен Лежов продублировал команду командира звена, потому что голос его был уже едва слышен.

Экипажи легли на обратный курс. Преодолевая мучительную боль, Сорокин вел самолет. Перед посадкой он напряг все силы. Взлетная полоса понеслась под колеса шаоси. Голова летчика склонилась. Потеряв сознание, он снова повис на ремнях.

Боевые товарищи бережно вынесли Сорокина из кабины. Подъехала санитарная машина, и героя отправили в госпиталь...

11 марта 1945 года две группы Пе-2 из 96-го гвардейского полка получили задание нанести удар по скоплению гитлеровцев в населенном пункте Падеюх. Первую группу вел гвардии майор Павел Субботин, вторую — гвардии капитан Михаил Воскресенский.

Редко случалось такое, чтобы ведущий группы нарушил приказ. Не думал о нарушении и М. Г. Воскресенский. Вынудили обстоятельства. И, вместо наказания, он был представлен к награде.

Как это было? Накануне проводилась летно-тактическая конференция на тему «Разрушение мостов бомбардировочной авиацией». Не секрет, что чем крепче мост, тем больше требовалось самолетов. На разрушение моста через Одер у Серадз, по которому проходила автострада, требовался наряд в 100–120 Пе-2. Ошеломляющим оказался и подсчет возможных потерь при бомбардировке моста.

На конференции лейтенант К. З. Аверченко обратился ко мне с просьбой разрешить бомбардировку моста одиночным самолетом. Я отказал ему в этом, полагая, что [196] летчик собирается таранить мост, жертвуя жизнью всего экипажа. Но вскоре это мнение рассеялось. Выяснилось, что летчик со штурманом Ф. Г. Крикуновым решил связать длинными цепями четыре бомбы весом по 250 килограммов и, словно веревку с узлами, набросить их на мост.

Осуществить этот замысел было чрезвычайно трудно. Слишком рискованное это дело. И теперь еще, через много лет после войны, оно кажется мне сомнительным.

Мы получили приказ во что бы то ни стало разрушить мост. Две группы «Петляковых» взяли курс на Падеюх. На подступах к мосту эскадрилью майора П. П. Субботина атаковали двенадцать ФВ-190. Наши истребители вступили с ними в бой. Пара «фоккеров» неожиданно вырвалась из этой круговерти и устремилась к бомбардировщикам. С короткой дистанции фашисты расстреляли машину лейтенанта Аверченко. Самолет загорелся. Никто из членов экипажа с парашютом не выбросился.

Эту картину гибели товарищей видел ведущий второй группы гвардии капитан М. Г. Воскресенский.

— Штурман, приказываю бомбить мост! — распорядился он.

Изменив курс, самолеты прорвались сквозь огонь зениток и сбросили бомбы на мост. Двадцать 250-килограммовых фугасок с воем понеслись к земле. Три из них угодили в цель, и один пролет моста рухнул в Одер.

Вскоре альтдаммский плацдарм был захвачен нашими войсками. До Берлина теперь оставалось совсем недалеко.

Началась всесторонняя подготовка к завершающей операции в Великой Отечественной войне — Берлинской. Охватывающими ударами с северо-востока и юго-востока 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты должны были разгромить берлинскую группировку врага и овладеть столицей фашистской Германии. На главном направлении 1-го Белорусского фронта действовали 5-я ударная и 8-я гвардейская армии. Нашему корпусу предстояло содействовать наступлению 5-й ударной армии.

Перед началом Берлинской операции в штабе корпуса состоялось совещание командиров полков и дивизий.

Мы понимали: бои предстояли напряженные. Фашисты собирались защищать Берлин до последнего солдата. Воины-авиаторы корпуса, как и все фронтовики, настраивались на решительные схватки. [197]