Крылатые помощники

Радиограммы!.. С каждым днем их становилось все больше. Подпольные партийные центры, командиры бригад и отрядов (к середине 1942 года уже многие имели свои рации) сообщали на Большую землю о своих успехах и неудачах, передавали ценные разведывательные данные.

В потоке сообщений часто встречались предельно лаконичные, но полные тревоги радиограммы: «Нуждаемся в перевязочных материалах!», «Нет медикаментов, просим оказать помощь!», «Необходимы боеприпасы!», «Присылайте взрывчатку, из-за отсутствия тола вынуждены прекратить диверсии на железной дороге!»...

Такие сообщения заставляли нас снова и снова думать над тем, как лучше организовать доставку военных грузов в партизанские зоны. Время от времени штабы Западного и Калининского фронтов выделяли нам по два — три десантных или транспортных самолета, но этого было крайне недостаточно. К тому же сброшенные на парашютах контейнеры нередко попадали в недоступные лесные болота.

Особую тревогу вызывали сообщения о тяжелораненых партизанах, которых становилось все больше. Хотя почти во всех бригадах и отрядах были свои квалифицированные врачи, они при всем желании не имели возможности в трудных партизанских условиях производить сложные хирургические операции. Если из зоны, примыкающей к «Суражским воротам», удавалось доставлять раненых на Большую землю, то партизаны, действовавшие в более глубоком тылу, были лишены такой возможности. Обозы с ранеными угнетающе действовали на бойцов, в какой-то мере даже снижали их боевой дух. Кроме того, они сковывали действия отрядов и бригад.

Единственный выход из этого положения мы видели в том, чтобы как можно быстрее установить авиационную связь с партизанскими зонами.

— Мы готовы помочь партизанам, — сказал мне начальник Гражданского воздушного флота Федор Алексеевич Астахов, — но надо подготовить взлетно-посадочные площадки за линией фронта, причем такие, которые могли бы принимать тяжелые транспортные самолеты. Будут площадки — самолеты дадим. [130]

Примерно то же на нашу просьбу о помощи ответил и генерал М. П. Касьмин — начальник Внуковского аэродрома.

Взлетно-посадочные площадки! На первый случай требовалась хотя бы одна. Но где, в какой партизанской зоне лучше всего ее оборудовать? Кому поручить это трудное дело?

Посоветовавшись со специалистами, с руководителями партийного подполья, с командирами и комиссарами некоторых бригад, мы решили первый партизанский аэродром строить на территории Любанского района. Он находится на юге Минской области, в междуречье Случи и Орессы. В 1942 году этот лесисто-болотистый район являлся своеобразным центром обширного партизанского края. Отсюда через леса вели кратчайшие пути к Пинску, Мозырю, Слуцку, Барановичам и ряду других городов, вокруг которых действовали наши многочисленные отряды и бригады. Вместе с тем он был наиболее безопасным для приема самолетов с Большой земли. Ведь юг Минской области и значительная часть Полесской находились под полным контролем партизан.

Руководство строительством взлетно-посадочной площадки Центральный Комитет Компартии поручил Минскому подпольному обкому партии. Василий Иванович Козлов уже более года безвыездно находился во вражеском тылу и отлично изучил эти места. В решении ЦК указывалось, что строительство временного аэродрома — задача первостепенной важности, что к этой работе следует привлечь не только партизан, но и местное население.

На призыв Центрального Комитета горячо откликнулись все жители Октябрьско-Любанской партизанской зоны. Василий Иванович Козлов сообщал нам, что в отрядах и бригадах Минского соединения, а также во многих деревнях и селах состоялись митинги. Их участники единодушно заявляли, что готовы трудиться не покладая рук, чтобы в срок закончить все работы. И они, советские патриоты, сделали, можно сказать, невозможное. Несмотря на огромные трудности — нехватку материалов и самых простых инструментов, взлетно-посадочная площадка в Любанском районе была оборудована за какие-то две недели. По заключению специалистов, обеспечивавших техническое руководство строительством, здесь могли садиться и санитарные, и транспортные самолеты. [131]

Итак, в июле 1942 года партизанский аэродром, как мы окрестили его, вступил в строй. Прошло несколько дней, и здесь совершил посадку первый самолет с Большой земли. Он доставил партизанам взрывчатку, боеприпасы, а также несколько пакетов с книгами, журналами, свежими газетами и листовками. Обратным рейсом он увез группу тяжелораненых и больных.

Через некоторое время вступил в строй Кличевский партизанский аэродром, на Могилевщине. Он был построен всего за десять дней. В этом заслуга прежде всего Владимира Ивановича Ничипоровича, лично руководившего строительством. В своем 208-м партизанском полку командир нашел и инженеров, которые сделали расчеты, и техников, оказавшихся хорошими руководителями. Сумел он обеспечить стройку и необходимыми материалами.

Воздушную трассу с Большой земли в Кличевские леса проложил летчик Бибиков. Вскоре она стала такой же оживленной, как и первая, любанская.

По заданию ЦК Компартии началось оборудование взлетно-посадочных площадок в Бегомльском, Ушачском и ряде других районов Белоруссии.

На одном из подмосковных аэродромов были открыты курсы по подготовке специалистов аэродромного строительства для партизанских зон. Это позволило нам создать свои технические кадры и ускорить запланированные работы. За сравнительно короткий срок на временно оккупированной территории Белоруссии было сооружено более пятидесяти полевых аэродромов. Воздушное сообщение с Большой землей стало осуществляться регулярно.

Приведу некоторые цифры, характеризующие боевую работу наших друзей-летчиков. В течение двух лет они, по подсчетам Белорусского штаба партизанского движения, доставили в отряды и бригады более шестидесяти тысяч автоматов и винтовок, восемнадцать тысяч минометов, около трех тысяч пулеметов, двести тысяч гранат, пятьсот пятьдесят три тонны прессованного тола, свыше ста тысяч диверсионных мин и много другого военного имущества. С оккупированной территории было эвакуировано на Большую землю двенадцать тысяч тяжелораненых и больных партизан, немало членов семей военнослужащих. [132]

С установлением регулярного и надежного воздушного сообщения с Большой землей заметно повысился боевой дух партизан. Они как бы физически ощутили близость Москвы, отеческую заботу Коммунистической партии и Советского правительства. Теперь никто не сомневался в том, что в случае тяжелого ранения будет немедленно отправлен в тыловой военный госпиталь или хорошую больницу. Теперь каждый видел и чувствовал, что Родина постоянно помнит о партизанах, снабжает их всем необходимым для успешной борьбы с захватчиками.

Мне много раз приходилось бывать в госпиталях, где лечились партизаны. И всюду я слышал слова сердечной благодарности летчикам, спасшим их от страданий, а может быть, и от смерти. Почти никто из эвакуированных в советский тыл раненых не собирался задерживаться здесь долго.

— Подлечимся и снова за линию фронта, — обычно отвечали партизаны, когда их спрашивали о самочувствии.

В одном из фронтовых госпиталей, куда я ездил вручать партизанам правительственные награды, ко мне даже обратились с жалобой на врачей за то, что они якобы долго не выписывают выздоравливающих раненых. Помню, подошли ко мне несколько человек, и один из них — высокий, пожилой мужчина — сказал:

— Вы, товарищ Калинин, — наш депутат, секретарь Цека. Помогите нам поскорее выписаться из госпиталя. Мы чувствуем себя уже вполне здоровыми, а главный врач не отпускает. Да еще замечание сделал: лечитесь, мол, не рассуждайте. Это вам не партизанский отряд, а военный госпиталь. Извольте дисциплинку соблюдать. Мы не против дисциплины. У нас в отряде порядок не хуже, чем у красноармейцев. И не в этом дело... Просто нам уже пора возвращаться, нас ждут в отряде...

— Приказывать врачам не имею никакого права, — перебил я словоохотливого партизана. — Им виднее, кого когда выписывать. К тому же не обязательно всем возвращаться в партизанские отряды. Там людей хватает. А бить фашистов можно и будучи в рядах Красной Армии. Вот выздоровеете окончательно и отправляйтесь в военкомат. Оттуда вас и направят на фронт.

— Нет, товарищ Калинин, для первой линии мы уже наверно староваты. А тыловые подразделения нам не [133] подходят. Так что к себе вернемся. Вы только скажите докторам, чтобы быстрее отпустили нас. На месте долечимся...

С такими просьбами к членам ЦК обращались многие партизаны, находившиеся на излечении в госпиталях. Тех, кто хоть несколько месяцев провоевал во вражеском тылу, не страшили ни трудные переходы по заболоченным лесным тропам, ни частые налеты карателей...

Партизанские аэродромы использовались не только для снабжения отрядов и бригад всем необходимым. Начиная со второй половины 1942 года Центральный Комитет Компартии Белоруссии значительно усилил переброску за линию фронта руководящих партийных и комсомольских кадров.

17 августа, примерно через месяц после того, как вступила в строй взлетно-посадочная площадка в Кличевском районе, туда вылетели члены Бобруйского межрайонного подпольного комитета партии — И. М. Кардович, М. И. Кудин, И. А. Мотыль и секретарь Кличевского подпольного райкома партии Я. И. Заяц, который несколько дней пробыл по вызову в Москве. За короткий срок эти товарищи провели огромную работу по созданию в районах Могилевской области подпольных партийных и комсомольских организаций. К осени 1942 года подпольные партийные комитеты из шести — семи человек были организационно оформлены в Бобруйском, Березинском, Кировском, Белыничском, Быховеком, Могилевском, Круглянском, Шкловском и других районах. Там, где по каким-либо причинам было невозможно это сделать, организационно-партийную и массово-политическую работу возглавили специальные уполномоченные ЦК Компартии Белоруссии, либо присланные с Большой земли, либо назначенные межрайкомом из числа местных коммунистов.

Такая организационно-партийная работа проводилась и в ряде других областей.

Позже, когда окончательно наладилась авиационная связь с партизанскими зонами, к нам стали поступать письма от генералов и офицеров с просьбой помочь разыскать, а если можно, то и вывезти на Большую землю их семьи, оставшиеся на оккупированной территории.

Вспоминается разговор с генералом В. С. Поповым, который лично обращался ко мне по этому вопросу. Его [134] жена и две дочери не смогли в 1941 году выбраться из Бреста. Генерал пытался разыскать их, но все оказалось напрасным.

Он уже решил было, что семья погибла. Но когда узнал, что во вражеский тыл стали летать наши самолеты, что с партизанами поддерживается бесперебойная связь, у него снова появилась смутная надежда на встречу с родными.

После разговора с В. С. Поповым я отправил в Брестскую область Сергею Ивановичу Сикорскому радиограмму, в которой просил его заняться розыском семьи генерала.

Вскоре получил ответ. Семья В. С. Попова нашлась. Обе его дочери оказались активными участницами комсомольского подполья, не посрамили чести отца. По моему заданию, подпольщики помогли жене и дочерям генерала перебраться сначала в одну из партизанских бригад, а оттуда на самолете их доставили в Москву. Прошло еще некоторое время, и вся семья оказалась в сборе. Не трудно представить, какой радостной была встреча! Помогли мы разыскать семьи и другим военнослужащим.

Полеты через линию фронта производились главным образом ночью. Они требовали от летчиков не только исключительного мужества, но и высокого мастерства. Противник очень часто обстреливал наши самолеты из зенитной артиллерии. А транспортные машины у нас были тогда тихоходны и почти невооружены.

Однажды произошел такой случай. Темной сентябрьской ночью самолет ЛИ-2, управляемый опытным пилотом Б. Г. Лунцем, поднялся с прифронтового аэродрома и взял курс на запад. Линию фронта он пересек благополучно, но в районе Полоцка был обнаружен и атакован истребителями противника. Стремясь оторваться от них, летчик начал маневрировать. Внезапно заглох один мотор. Оказался пробитым масляный бак. Управлять машиной стало невероятно трудно. Но партизанский аэродром был уже недалеко, и экипаж решил во что бы то ни стало дотянуть до него. Отвага и умение в конце концов победили. На следующее утро члены экипажа осмотрели самолет. Лететь на нем обратно было невозможно. Машина нуждалась в серьезном ремонте. Дали радиограмму на Большую землю. Следующей ночью прилетел [135] другой самолет и привез необходимые запасные части.

Почти неделю трудился экипаж Б. Г. Лунца, устраняя неисправности. Был сделан такой ремонт машины, который обычно производится только в хорошо оборудованных мастерских. Захватив группу раненых партизан, экипаж благополучно привел самолет на свой аэродром.

Для доставки в партизанские зоны военных грузов с успехом использовались и планеры. Формировались даже своеобразные планерные поезда. Однажды на Бегомльский, Селявщинский и Ушачский партизанские аэродромы пилоты-планеристы посадили несколько десятков планеров с грузами. Эту сложную операцию провели инженер-полковник П. В. Цыбин, летчики-испытатели С. Н. Анохин, Г. С. Малиновский, М. Ф. Романов, П. Т. Савцов и другие опытнейшие пилоты.

Партизаны хорошо понимали, какой опасности подвергаются летчики, совершая ночные рейсы в тыл врага на транспортных, по существу невооруженных самолетах. Поэтому они с особой любовью относились к своим крылатым друзьям. Старались получше накормить их, создать нормальные условия для отдыха. И уж конечно в образцовом порядке содержали они взлетно-посадочные полосы.

Руководители партийного подполья, командиры бригад и отрядов не раз сердечно благодарили за помощь летчиков частей, которыми командовали Жигарьков и Сулимов. В 1943 году Могилевский подпольный обком принял специальное решение об объявлении благодарности группе авиаторов: Бабинову, Бредихину, Зотову, Михееву, Осьмухину и другим летдикам и штурманам.

И нам было за что благодарить наших крылатых помощников. Много сделали они для подпольщиков и партизан Белоруссии, внесли поистине неоценимый вклад в освобождение республики от немецко-фашистских оккупантов.

Из единого центра

Дел в штабах партизанского движения и в оперативной группе ЦК Компартии Белоруссии с каждым днем становилось все больше. Число партизанских бригад быстро росло. Их уже насчитывалось более пятидесяти пяти. [136] Причем добрая половина — около тридцати — приходилась на Витебскую и Могилевскую области. Успешно шло объединение партизанских отрядов на территории Полесья, Минщины и в других областях. Командиры бригад просили оказать им помощь в разработке планов боевых операций, спрашивали, по каким группировкам противника наносить главные удары. Много времени отнимали организация снабжения партизан боеприпасами и работа по обобщению разведывательных данных, поступающих из-за линии фронта.

Наличие трех фактически самостоятельных центров по руководству партизанским движением на территории Белоруссии — двух штабов при Военных советах Западного и Калининского фронтов и Северо-Западной оперативной группы ЦК — приводило к тому, что на местах подчас получали противоречивые указания. Все это мешало твердому проведению в жизнь директив Центрального штаба партизанского движения, образованного при Ставке Верховного Главнокомандования 30 мая 1942 года.

На заседаниях Центрального Комитета Компартии республики все чаще высказывались пожелания создать один орган для руководства борьбой партизан на территории Белоруссии — республиканский штаб партизанского движения.

На Украине такой штаб уже существовал. Он был образован приказом Государственного Комитета Обороны от 29 июня 1942 года. В его распоряжении находились два госпиталя, склады интендантского имущества, вооружения и боеприпасов, мощный радиоузел. Мы же почти во всех отношениях зависели от штабов Западного и Калининского фронтов.

Когда приходилось бывать в Москве, я не раз спрашивал у начальника Центрального штаба П. К. Пономаренко, будет ли создаваться Белорусский штаб. Он заверял, что будет, советовал заблаговременно подбирать и готовить кадры.

Вопрос о создании Белорусского штаба партизанского движения был поднят и на совещании командиров партизанских бригад, состоявшемся в Москве 31 августа 1942 года. Представители белорусских партизан М. Ф. Шмырев и другие справедливо жаловались, что штабы, существующие при Военных советах фронтов, недостаточно [137] оперативно руководят ими, не всегда своевременно удовлетворяют их нужды. «Нам крайне необходим, — настаивали они, — единый, самостоятельный республиканский штаб, такой, какой давно создан на Украине».

Их требования поддержали все участники совещания. Со дня на день ожидали мы решения Государственного Комитета Обороны об образовании Белорусского штаба партизанского движения. А что будет именно так, мы окончательно уверились, когда получили приказ Народного комиссара обороны СССР от 5 сентября. В этом документе подводились итоги партизанского движения, определялись пути его дальнейшего развития и формулировались конкретные задачи бригад и отрядов. «Верховное Главнокомандование Красной Армии, — говорилось в приказе, — требует от всех руководящих органов, командиров, политработников и бойцов партизанского движения развернуть борьбу против врага в его тылу еще шире и глубже, бить фашистских захватчиков непрерывно и беспощадно, не давая им передышки». Приказ обязывал командующих фронтами решительно усилить внимание к партизанскому движению, оказывать руководителям партизан всемерную помощь в разработке планов боевых операций, улучшить обеспечение их оружием и боеприпасами.

— Раз партизанской борьбе придается такое большое значение, значит, будет создан Белорусский партизанский штаб — рассуждали мы, читая приказ, хотя там не было на это никакого намека.

И все же наши надежды оправдались. Несколько дней спустя П. К. Пономаренко вызвал меня телеграммой в Москву.

— Девятого сентября подписан приказ о создании Белорусского штаба партизанского движения, — объявил он, едва я переступил порог его кабинета. — Начальником штаба назначены вы, Петр Захарович. Важно теперь как можно быстрее сформировать его и развернуть работу. Рекомендую сегодня же зайти в Наркомат обороны и посоветоваться со сведущими товарищами. Попросите выделить в ваше распоряжение нескольких военных, хотя бы на основные должности. Остальных придется подбирать самим из числа партийных работников. Может быть, кое-кого отзовем из армии... [138]

В отделах и управлениях Наркомата обороны меня охотно проконсультировали по ряду организационных вопросов, а насчет людей сказали так:

— При случае дадим несколько человек, но лучше вам обратиться в штаб фронта. У них большой резерв, помогут...

Хотя формированием штаба мне пришлось заниматься впервые, дело пошло, надо сказать, довольно успешно. Дня через два были укомплектованы основные отделы, главным образом кадровыми офицерами, откомандированными к нам штабом Калининского фронта. Мне казалось это закономерным: поскольку штаб будет руководить боевыми действиями партизан, то в нем должны преобладать военные. Но в ЦК ВКП(б) меня поправили, указали, что партизанский штаб не может и не должен уподобляться военному. Он создается прежде всего как орган ЦК Компартии Белоруссии, поэтому кадровых офицеров следует привлекать лишь в качестве консультантов по военно-оперативной работе.

— Не забывайте, — предупредили меня в ЦК ВКП(б), — что общее руководство партийным подпольем и партизанским движением будет по-прежнему осуществлять Центральный Комитет Компартии Белоруссии.

Пришлось многое пересмотреть, изменить. Кстати, 15 сентября Генеральный штаб Красной Армии утвердил нам штат. Это позволило окончательно определить, кого на какую должность целесообразнее рекомендовать. Моими заместителями по штабу были назначены секретарь ЦК Компартии Белоруссии Иосиф Иванович Рыжиков и заместитель председателя Совнаркома БССР Иван Ануфриевич Крупеня. Отдел материально-технического снабжения возглавил бывший наркомторг республики А. С. Шавров, отдел санитарной службы — опытный врач И. А. Инсаров, отдел кадров — бывший секретарь Белостокского горкома партии В. Р. Романов, группу информации — Мария Михайловна Кедрук.

Из кадровых военных в штабе остались: подполковник А. И. Брюханов — на должности начальника военно-оперативного отдела; полковник технических войск И. Н. Артемьев, назначенный начальником связи; майор С. В. Ключинский и другие. Позже, за несколько месяцев до окончательного освобождения Белоруссии от оккупантов, [139] на работу в штаб пришли полковник Анатолий Александрович Прохоров, ставший моим заместителем, и полковник Сергей Павлович Анисимов, назначенный начальником разведотдела. К отделу кадров Белорусского штаба по нашей просьбе был прикомандирован заслуженный мастер парашютного спорта майор П. П. Полосухин. На него возложили ответственность за парашютную подготовку подпольщиков, направляемых в тыл радистов и командиров отрядов. До войны преподаватель-инструктор П. П. Полосухин обучил этому смелому искусству сотни человек. Но то были увлекавшиеся романтикой юноши и девушки. Теперь же ему предстояло учить людей среднего, даже пожилого возраста, весьма далеких от парашютного спорта. Нужны были и терпение, и педагогическое мастерство. У Полосухина хватило того и другого. За время службы в штабе он вместе с другими инструкторами научил многих партизан-десантников искусно прыгать с парашютом.

Первое время Белорусский штаб располагался в районе действий 3-й Ударной армии. Для связи с партизанами, действовавшими по ту сторону Калининского фронта, это было удобно. Зато мы находились на значительном удалении от Центрального штаба и не имели возможности оперативно координировать действия остальных партизанских соединений Белоруссии. Центральный Комитет Компартии республики обратился в Государственный Комитет Обороны с просьбой о перемене места базирования штаба. Вопрос решился положительно, и в ноябре мы переехали в подмосковный поселок Сходня.

Для поддержания постоянной связи с командирами партизанских бригад и отрядов при Военных советах Западного и Калининского фронтов были оставлены оперативные группы нашего штаба. Они выполняли роль своеобразных командных пунктов, выдвинутых к переднему краю. В группах имелись мощные радиостанции. Партизаны и подпольщики к тому времени тоже располагали уже примерно стапятьюдесятью рациями. На Калининском фронте такую группу возглавил мой заместитель по штабу Иосиф Иванович Рыжиков, на Западном — Анатолий Александрович Прохоров.

Начальники групп подробно информировали Белорусский штаб о всех сколько-нибудь значительных событиях, происходивших за линией фронта. Теперь мы знали [140] заранее, какую боевую операцию предполагает провести та или иная партизанская бригада, и своевременно оказывали ей необходимую помощь: доставляли самолетами боеприпасы и оружие, советовали, как лучше обеспечить взаимодействие с соседями, участвовали в разработке оперативных планов и т. д. Для этого мы располагали всем: материальными ресурсами, военными специалистами, обобщенными разведывательными данными. Быстрая и всесторонняя помощь штаба позволяла партизанам действовать слаженнее, увереннее и с наименьшими потерями наносить мощные удары по врагу.

Все чаще гремели взрывы в стане оккупантов. Шли под откос вражеские эшелоны с живой силой и техникой, взлетали на воздух мосты и склады боеприпасов. Летом и осенью 1942 года почти ежедневно к нам поступали десятки сообщений о проведенных диверсиях и успешных боях с карателями.

Полесский подпольный партийный центр докладывал, что в ночь на 5 июля небольшая группа партизан под командованием Станислава Ракитского совершила налет на военный городок, расположенный на окраине поселка Калинковичи. Уничтожив часовых, бойцы взорвали местную электростанцию, подожгли казармы и благополучно возвратились на свою базу. 13 июля другая группа этого же отряда с помощью местных подпольщиков заминировала железнодорожное полотно на перегоне Калинковичи — Василевичи. Следовавший на фронт вражеский воинский эшелон свалился под откос.

Радовали и донесения Витебского обкома партии. Только за полмесяца — с 1 по 15 августа — партизанская бригада А. Ф. Данукалова уничтожила на шоссе Витебск — Смоленск и Витебск — Орша двадцать шесть автомашин с военными грузами и пять легковых с гитлеровскими офицерами. Погибло более трехсот фашистов. За тот же период на железнодорожных магистралях Витебск — Смоленск и Витебск — Орша пущены под откос два воинских эшелона. Всего за август бойцы бригады организовали крушение пяти железнодорожных составов, взорвали шесть мостов, сожгли семьдесят пять автомашин, уничтожили более тысячи фашистов.

Партизаны бригады М. И. Дьячкова 26 ноября на перегоне Невель — Витебск пустили под откос состав с танками и автомашинами. Повреждено двенадцать танков, [141] истреблено пятнадцать солдат из охраны эшелона. Движение поездов на перегоне было прервано почти на четверо суток. На перегоне Мехово — Кураленки разгромлен эшелон противника с живой силой и техникой. При крушении и в бою убито до двухсот пятидесяти немецких солдат и офицеров.

А вот сообщение секретаря Гомельского подпольного обкома И. П. Кожара:

«Для перевозок военных грузов и продовольствия немцы начали использовать водные пути — пустили по рекам Сож и Днепр грузовые катера с баржами. Группы партизан из отрядов «Большевик» и «За Родину» под командованием комиссаров Е. И. Барыкина и Г. И. Синякова устроили на берегу Сожи засады, внезапно атаковали катер и баржу, перебили охрану. Затем подтянули баржу к берегу, сгрузили с нее около ста тонн картофеля, сорок пять тысяч яиц, полтонны животного масла. Баржа и катер уничтожены...»

О возросшей боевой активности партизан на коммуникациях противника говорилось и в официальных документах немецко-фашистского командования.

В сентябре 1942 года секретарь Бобруйского межрайонного комитета партии И. М. Кардович переслал в Белорусский штаб партизанского движения несколько захваченных в бою донесений командира немецкой охранной дивизии, находившейся в то время в Бобруйске. Всячески раздувая мнимые успехи охранных войск, он вместе с тем вынужден был признать, что не в состоянии приостановить действия партизанских отрядов.

Считаю уместным привести дословно один из его докладов штабу группы армий «Центр». Вот он: «Для очищения партизанского района южнее Бобруйска 15 августа 1942 года была предпринята операция «Хохфельд». Батальон концентрически продвигался из Устерехи, Вилочи и Бромы на партизанский лагерь в Незнаньи. 16 августа лагерь был взят. Основная масса партизанских отрядов отошла в южном направлении на Хоромцы, Славковичи и Альбинск. В настоящее время (31 августа) проводится окончательное очищение района севернее дороги Зубаричи — Паричи.

Имеющимися у нас данными подтверждается, что в районе севернее дороги Зубаричи — Паричи находятся партизанские отряды Шашуры, Шваякова, Храпко, [142] Проходского. Кроме того, один партизанский отряд находится в районе западнее Брожи. Каждый из этих отрядов насчитывает сто двадцать — сто тридцать человек. Вооружение состоит из минометов, станковых и ручных пулеметов, автоматов и винтовок. У Славковичей и Шкавы партизаны имеют также артиллерию. Численность партизан, находящихся в южном районе, вначале определялась в две тысячи человек. Однако эта цифра оказалась приуменьшенной...

20 августа партизаны из района Славковичи, Хоромцы напали на наши подразделения в районе деревень Барборов, Катки и Березовка. При нападении на Катки им удалось вклиниться в наши боевые порядки. Завязался ожесточенный бой.

По показаниям захваченных нами связных, штаб партизанского района, расположенного южнее Бобруйска, находится в Альбинске. Между Альбинском и Славковичами должен находиться временный аэродром. Были замечены неприятельские самолеты, приземлявшиеся в этой местности. Судя по найденным боеприпасам и консервам недавнего приготовления, можно предположить, что самолеты доставляли боеприпасы, продукты питания и оружие (главным образом автоматы).

Район Рогачева. Часть партизанских отрядов, прорвавшихся во время операции «Адлер» на юго-восток, закрепилась в лесном массиве вокруг Подлесья. В районе Подлесья установлено наличие отряда в шестьдесят человек. Командиром отряда является некий Изох. Этот партизанский отряд соорудил временный аэродром приблизительно в пяти километрах севернее Подлесья. В Подлесье партизаны устроили пекарню. Деятельность партизанского отряда Изоха проявляется главным образом на железной дороге Рогачев — Могилев и шоссе Рогачев — Могилев.

11, 12, 16, 19, 24 и 30 августа произошли взрывы на железной дороге между Старым Селом и Рогачевом. Кроме того, 31 августа у Тощицы было совершено нападение на курьерский поезд, в котором следовали офицеры к фронту. На шоссе Рогачев — Могилев партизаны закладывали мины. Наряду с этим наблюдались многочисленные случаи нападений на автомашины.

17 августа в целях очищения от партизан района [143] северо-восточнее Рогачева началась операция «Фройндшафт».

Хотя в ходе операции и были заняты населенные пункты Осовник, Крутиновка, Заозерье, причинить партизанам сколько-нибудь существенный ущерб не удалось, так как они своевременно отошли. Вследствие этого партизаны продолжают тревожить район северо-восточнее Рогачева.

В лесном районе по обе стороны шоссе Бобруйск — Могилев находятся два отряда численностью в девятьсот человек. Попытка освободить шоссе Бобруйск — Могилев окончилась неудачей, так как в этом районе партизаны слишком сильны.

В районе между дорогами Бобруйск — Кировск и Бобруйск — Кличев также активно действует партизанский отряд, численность которого составляет около пятисот человек.

Район Осиповичей. Отряд, находившийся северо-восточнее Лапичей, с 10 августа передвинулся в район, расположенный восточнее Лапичей. Здесь произошли взрывы мостов на железной дороге и шоссе Бобруйск — Минск. Для очищения этого района 15 августа начата операция «Лютцов». При ее осуществлении произошли бои: 17 августа — у Вязья, 18 августа — у Брициловичей, 24 августа — у Лочина. Окончательных результатов операции еще не видно. Однако до сих пор партизанам всегда удавалось вовремя отходить.

Отряд, расположенный западнее Осиповичей, распространил свою деятельность на деревни Мезовичи, Дризин и Зенча.

Связь партизан. Между отрядами установлена хорошая связь. Партизаны широко используют рации, не говоря уже о связных. При взятии Незнанья и при занятии партизанского лагеря южнее станции Лапичи было найдено по одной рации. Наличие раций было также установлено в лагере Альбинск. Рации небольшие, но имеют широкий радиус действия. В результате хорошо организованной связи между отрядами стало возможно то, что одновременно (25 и 26 августа) на всех основных дорогах, ведущих в Бобруйск, были взорваны мосты».

Не менее красноречива выдержка из приказа начальника штаба тыловой комендатуры полковника Коппа: [144]

«Езда отдельными машинами и ночью допускается лишь в случаях, вызванных особой необходимостью, и только с письменного разрешения командира полка. Находящиеся в машинах должны быть распределены таким образом, чтобы можно было стрелять во все стороны. Нужно упражняться в быстром соскакивании с машины и посадке на нее... Между отдельными машинами необходимо установить связь подачей знаков и голосом. Все должны быть в стальных шлемах, с готовыми к стрельбе винтовками, наполненными патронташами, каждый — минимум с двумя ручными гранатами на поясе. Автоматическое оружие должно быть распределено равномерно: основная масса в задней части автоколонны. На каждый пулемет иметь минимум тысячу патронов».

Переполох в стане врага возник не случайно. Партизанская борьба принимала все более широкий размах. Фашистские чиновники, коменданты, гебитскомиссары и даже командиры воинских частей, находившихся на временно оккупированной территории республики, ни одной ночи не могли спать спокойно. «С партизанами не справимся, их с каждым днем становится все больше», — с отчаянием писал своей жене солдат Франц Клейнхаппель. К такому же выводу стали склоняться и спесивые фашистские генералы.

В одном из донесений штаба группы армий «Центр» германскому генеральному штабу сухопутных войск говорится: «Умножаются случаи налетов на железные дороги в дневное время. Партизаны убивают железнодорожную охрану. Особенно большое количество подрывов происходит на тех участках железных дорог, которые являются нашими главными путями подвоза и снабжения».

Это было в октябре 1942 года. А месяц спустя штаб группы армий «Центр» послал в тот же адрес еще одно донесение: «Не следует ожидать ослабления действий партизан к зиме. Опыт свидетельствует, что, несмотря на распутицу, снег и морозы, партизанские действия будут продолжаться».

Напуганное огромным размахом партизанского движения и массовыми диверсиями, немецко-фашистское командование ввело на территорию Белоруссии для проведения карательных экспедиций и охраны коммуникаций [145] дополнительные войска, в том числе части СС и жандармерии. Вокруг железнодорожных станций и мостов оккупанты стали строить укрепления с блиндажами и дотами. В местах вероятного появления партизан устанавливались пулеметные точки. На всех железнодорожных линиях была введена патрульная служба, а на шоссейных дорогах — система конвоя. Во избежание крушений поездов гитлеровцы стали пускать впереди паровозов пустые, незагруженные платформы. Движение эшелонов на многих участках снизилось до десяти километров в час.

Чтобы изолировать партизан, лишить их опоры в деревнях и селах, оккупанты усилили террор против мирных жителей. Каждый населенный пункт, захваченный в партизанской зоне, каратели превращали в пепелище. Только в двух селах Могилевской области — в Борках, Кировского района, и в Усакино, Кличевского района, — они сожгли более четырехсот домов и расстреляли около двух тысяч мирных жителей.

В «Инструкции по борьбе с партизанами на Востоке», составленной в 1942 году гитлеровским генералом йодлем и утвержденной другим таким же палачом генералом Кейтелем, прямо указывалось: расстреливать и вешать всех мужчин и женщин, захваченных в плен при карательных экспедициях. Ретивые исполнители этих людоедских приказов шли еще дальше. Вместе со взрослыми они поголовно истребляли и детей.

Но никакие зверства не помогали гитлеровцам добиться своих целей. Население Белоруссии не прекращало, а постоянно усиливало помощь партизанам. Нередко «мирные» жители и сами истребляли фашистов.

Вспоминается случай, о котором в то время сообщил в ЦК член Бобруйского межрайкома партии И. А. Мотыль.

Молодая крестьянка деревни Колобово, Кировского района, Елизавета Попова пошла в лес — не то по грибы, не то за дровами.

Там она неожиданно встретила заблудившегося гитлеровца. Он приказал вывести его из леса и проводить в город Киров.

— Пойдемте, провожу, — сказала Попова.

Зная, что жители Колобово создали группу самообороны, она повела фашиста не в Киров, а в деревню. [146]

Было это днем. Взрослые работали в поле. Деревню охраняли подростки.

Когда Елизавета Попова вместе с фашистом подошла к крайнему дому, стоявший за углом с дробовиком в руках тринадцатилетний Коля Салбунов крикнул:

— Руки вверх!

Но мальчик еще не мог как следует обращаться с ружьем и замешкался. Гитлеровец рванулся к нему, чтобы отнять оружие. Изловчившись, Коля с разбегу ударил его головой в живот. Немец упал. Воспользовавшись этим, Елизавета Попова и мальчик бросились на него и прижали к земле. На помощь им прибежали другие подростки. Фашист был связан.

Осенью 1942 года каратели стали действовать крупными соединениями, и партизанам иногда приходилось уходить в леса. Чтобы уберечь мирное население от зверств фашистов, Белорусский штаб приказал командирам бригад и отрядов при всяком вынужденном отходе забирать с собой и жителей оставленных сел. Эта мера помогла спасти от гибели десятки тысяч граждан.

После создания Белорусского штаба заметно улучшилось взаимодействие партизан с регулярными частями Красной Армии. Вся боевая деятельность отрядов и бригад направлялась на решение общих задач вооруженной борьбы с врагом.

Осенью 1942 года гитлеровцы наиболее интенсивно использовали для снабжения юго-западной группировки своих войск железнодорожную магистраль Брест — Гомель. Зная об этом, партизаны часто устраивали на дороге крушения поездов. Но фашистам удавалось быстро — через день или два — восстанавливать движение. И снова к фронту устремлялся поток вражеских эшелонов с боеприпасами, вооружением и людскими резервами.

Решено было взорвать мост на реке Птичь. По указанию Белорусского штаба руководство этой операцией возглавил секретарь ЦК Компартии Белоруссии И. П. Ганенко. Партизаны блестяще справились с поставленной перед ними задачей. Взорвав тщательно охраняемый фашистами мост, они на восемнадцать суток приостановили движение на железнодорожной магистрали Брест — Гомель. Это была хорошая помощь войскам Красной Армии. [147]

Белорусский штаб партизанского движения уже в первые месяцы своей работы потребовал от командиров бригад и отрядов всемерно расширять районы действия, смелее громить объединенными силами крупные вражеские гарнизоны.

Эта задача, несмотря на многие трудности, тоже решалась довольно успешно. К концу 1942 года на территории Белоруссии существовало уже шесть партизанских зон и краев. Народные мстители контролировали более шестидесяти процентов оккупированной гитлеровцами территории республики, освободили от оккупантов несколько тысяч населенных пунктов, в том числе и районных центров. Один лишь Полоцко-Лепельский партизанский край занимал три с лишним тысячи квадратных километров. На его территории было тысяча двести двадцать сел и деревень с населением более восьмидесяти тысяч человек. В партизанском крае работали три небольшие электростанции, шесть мельниц и сто пятьдесят различных мастерских. Повсеместно действовали сельские Советы.

Партизанские края и зоны связывали оккупантов, как говорится, по рукам и ногам. Особенно тревожило их то, что они не могли нормально использовать железные дороги, проходившие через эти районы.

В конце 1942 года партизанские бригады Г. П. Герасимова, И. К. Захарова и И. И. Петрова, действовавшие в Витебской области, дважды выводили из строя на длительный срок железнодорожное сообщение на участке Борковичи — Дрисса. Бригады «Дяди Кости», Ф. Ф. Дубровского и В. Е. Лобанка полностью разрушили железную дорогу на перегоне Орша — Лепель. Гитлеровцы пытались восстановить ее, но, не выдержав непрерывных налетов партизан, отказались от этой затеи.

Через некоторое время оккупанты решили проложить новый путь между Лепелем и Крулевщиной, чтобы открыть сообщение до Орши через Молодечно. Подтянув несколько воинских подразделений, они организовали усиленную охрану будущей трассы. Но и тут у них ничего не вышло. Бригады «Дяди Кости», Дубровского и Лобанка после тщательной подготовки совершили дерзкий налет на склады железнодорожного оборудования. Почти двое суток партизаны вели жестокий [148] бой с гитлеровцами и заставили их отступить. На захваченных складах хранилось семьдесят тысяч шпал и десять тысяч рельсов. Все это «хозяйство» партизаны предали огню: шпалы сгорели, а рельсы деформировались и превратились в груду металла.

Большие потери понесли фашисты и в людях. После этого боя они уже не пытались восстановить железнодорожное Движение на линии Лепель — Орша.

Бои, бои...

Вторая военная зима в Белоруссии, пожалуй, не была такой студеной, как первая, зато чаще дули ветры, заметая снегом лесные дороги и тропы. Но капризы погоды мало беспокоили партизан. Теперь они жили в добротных землянках, продовольствия и теплой одежды тоже было достаточно. А некоторые бригады квартировали даже в селах.

Вначале мы немного опасались, что с наступлением зимы может снизиться боевая активность партизан. ЦК и штаб даже передали в бригады директиву, в которой предложили командирам и комиссарам провести среди бойцов разъяснительную работу, чтобы повысить их боевую активность. Опасения наши были, однако, напрасными. И без указаний «сверху» никто из партизан не собирался отсиживаться в лесах. Борьба продолжалась.

Одно только тревожило: гитлеровцы стали все чаще снаряжать против партизан мощные карательные экспедиции. Нашим товарищам приходилось постоянно быть начеку.

В начале декабря 1942 года тревожная весть поступила из Копыльского района, Минской области, где действовала бригада Ф. Ф. Капусты. Перед деревней Лавы, в которой располагался партизанский госпиталь, внезапно появился батальон карателей. Отражать их атаки пришлось взводу коммуниста В. М. Дроздовича, в котором насчитывалось всего восемнадцать человек. Фашисты открыли по ним артиллерийский и минометный огонь. Но никто из бойцов не дрогнул, не отступил. Каждый думал только об одном: до последнего вздоха защищать больных и раненых товарищей, во что бы то ни стало продержаться до подхода главных сил. [149]

Все восемнадцать храбрецов погибли в этом неравном бою. Последний из них упал рядом с пулеметом, когда уже подошли основные силы бригады. Враг был отброшен, и раненые спасены.

О погибших героях партизаны сложили песню. Их подвиг стал для всех народных мстителей Белоруссии примером непоколебимой стойкости и беззаветного мужества.

Через несколько дней Витебский обком партии сообщил нам о концентрации крупных сил карателей в районном центре Сиротино, в городах Полоцк и Невель, а также на железнодорожных станциях Ловша, Оболь, Горяны и Полота.

— Видно, готовятся ударить по партизанам северо-восточнее Полоцка, — высказал предположение начальник оперативного отдела штаба А. И. Брюханов. — Боятся за железнодорожный узел в Невеле.

Я вызвал сотрудников разведотдела. Они подтвердили мнение Брюханова и сообщили, что в штабе Калининского фронта тоже заинтересовались концентрацией вражеских войск в треугольнике Витебск — Полоцк — Невель.

— Надо бы радировать комбригам Захарову и Герасимову, чтобы они и их соседи усилили разведку и почаще информировали нас, — заметил Брюханов.

Такое задание было дано. В течение нескольких дней Белорусский штаб партизанского движения получал подробные сведения о передвижении войск противника в междуречье Дрисса — Оболь. По данным разведки, в район Сиротино было стянуто особенно много пехотных и артиллерийских частей противника.

К 20 декабря стало известно, что против партизан гитлеровцы сосредоточили по меньшей мере двенадцать тысяч солдат и офицеров. Кроме эсэсовских и охранных батальонов здесь были и полевые части с артиллерией и танками. Разведка установила, что противник разместил свои силы в трех пунктах. Одна группа находилась в районе Полоцка и готовилась наступать в направлении Журавичи, Ровное; вторая собиралась ударить по партизанам из района Оболя в направлении Ловша, Ровное, Казьяны; третья — из района Сиротино на Ровное, Казьяны, Селище. Замысел карателей был ясен: разобщить силы партизан и разбить их по частям. [150]

Разгадав планы врага, мы сообщили о них Витебскому обкому, подпольным райкомам партии и командирам бригад. Общее руководство боями Белорусский штаб возложил на своего представителя А. Ф. Бардадына и члена Витебского обкома партии Б. И. Можайского.

21, 22 и 23 декабря гитлеровцы обстреливали партизанские села из артиллерии и минометов. Все эти дни — с утра до вечера — в воздухе кружились их разведывательные самолеты.

Партизаны не отвечали на огонь, старались не обнаруживать себя. Но каратели, видно, знали примерные районы их расположения. В ночь на 24 декабря два полка вражеской пехоты при огневой поддержке нескольких артиллерийских батарей начали наступление из Оболи и Ловши.

Первый удар приняла на себя бригада Н. Е. Фалалеева. Затем в бой вступили еще две бригады. Несколько дней шли ожесточенные бои. Партизаны прочно удерживали рубежи, занятые на лесных опушках близ населенных пунктов Оболонье, Ровенец, Лемешовка и Гамовские Бритики. Деревня Лемешовка трижды переходила из рук в руки. После того как противник ввел в бой до двух десятков танков и бронемашин, партизаны ушли в глубь леса, захватив с собой всех жителей оставленных сел.

Дорого обошлось гитлеровцам это наступление. В боях с 24 декабря по 3 января они потеряли убитыми и ранеными до восьмисот солдат и офицеров.

Оторвавшись от карателей, партизаны заняли новые позиции и стали приводить себя в порядок. Через некоторое время самолеты с Большой земли доставили им новую партию боеприпасов и оружия.

Потерпев поражение, оккупанты, однако, не отказались от намерения разгромить партизан. В конце января они начали новое наступление, на этот раз против бригад и отрядов, находившихся в Россонском районе. Бои продолжались с 28 января по 14 февраля и опять-таки кончились поражением гитлеровцев.

По приказу Белорусского штаба 7 февраля в Россонский район прибыли партизанские бригады Г. П. Герасимова и И. К. Захарова. Герасимову, кроме того, были приданы Латышский партизанский отряд и один [151] отряд из бригады имени М. В. Фрунзе. 8 февраля партизаны встретились с крупной группировкой противника в районе Клястицы, Павлово. Бой продолжался почти трое суток. Потеряв убитыми около ста солдат и офицеров и большой обоз, гитлеровцы прекратили атаки.

10 февраля батальон карателей атаковал из района Дриссы бригаду И. К. Захарова и приданный ей отряд «Бесстрашный». Партизаны встретили их массированным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем из засад. Понеся потери, фашисты в ночь на 11 февраля вынуждены были вернуться в Дриссу.

Наступило затишье. Но мы знали, что гитлеровцы начали подтягивать части для нанесения нового удара по партизанам Дриссенского и Освейского районов. Вскоре разведка донесла, что противник сосредоточил здесь около пятнадцати тысяч войск. Требовалось срочно перебросить партизанам как можно больше боеприпасов. Но сделать это было нелегко: полевые аэродромы партизан контролировались вражеской авиацией. Решили сбросить военные грузы на парашютах. Наши летчики совершили несколько ночных рейсов.

Утром 16 февраля фашисты перешли в наступление. Партизаны дрались стойко, мужественно отстаивали каждый населенный пункт. Но у противника был большой перевес в живой силе и технике. В конце февраля гитлеровцам удалось оттеснить наши отряды и занять Кахановичи, Освею, Зайцево. Их танки двинулись к шоссейной дороге Невель — Дрисса. Каратели стремились занять местечко Клястицы и создать там опорный пункт, чтобы удерживать весь этот район.

Бои с крупной вражеской группировкой в Дриссенском и Освейском районах продолжались до 10 марта. В них участвовало десять партизанских бригад и отрядов. Вместе с белорусскими партизанами атаки карателей отражали бойцы Латышской бригады под командованием В. П. Самсона и партизанская бригада Калининской области.

10 марта штаб приказал всем бригадам и отрядам отойти за реку Свольна и занять оборону. В этот район мы уже в течение нескольких дней доставляли на самолетах боеприпасы и оружие.

Заняв Оовейский и Дриссенский районы и несколько сел в Россонском, гитлеровцы начали трубить о своей [152] победе. В витебском фашистском листке одно за другим печатались сообщения о «полном разгроме партизан, действовавших в западной части области».

Но рано они начали торжествовать. В ночь на 14 марта партизаны перешли в контрнаступление. Для гитлеровцев оно было настолько неожиданным, что их отступление быстро переросло в паническое бегство. К 22 марта Освейский, Дриссенский и Россонский районы снова были полностью очищены от фашистских войск.

Недолго хозяйничали гитлеровцы в партизанской зоне, но их кровавые следы были видны повсюду. В Освейском районе они спалили дотла сто пятьдесят восемь населенных пунктов, в том числе и Освею, уничтожили более ста школ, шесть больниц, девять клубов. Тысячи жителей остались без крова.

В ряде сел и деревень Россонского, Дриссенского, Лепельского районов фашистские изверги производили массовые расстрелы жителей. В деревне Белые, близ местечка Клястицы, они загнали в сарай тридцать шесть женщин и стариков. Вместе со взрослыми были и тридцать два малолетних ребенка. Безжалостные палачи сначала всех их перестреляли, а потом сожгли сарай. Еще более страшное преступление совершили они в деревне Межово. Изверги согнали всех жителей и заставили их рыть себе могилу. Когда яма была готова, они тридцать шесть человек взрослых расстреляли, а детей закопали живыми. Немецко-фашистские варвары уничтожили почти всех жителей деревни Слободка, Лепельского района. Особенно измывались они над председателем колхоза Соломахо: сначала отпилили ему поочередно ноги и руки, а затем голову.

Карательные экспедиции против партизан немецко-фашистское командование направляло и во многие другие районы. В конце декабря 1942 и в январе 1943 года гитлеровцы крупными силами пытались парализовать действия партизан Лепельского района.

Тяжелее всех пришлось небольшому отряду, которым командовал второй секретарь Лепельского подпольного райкома партии Анатолий Марунько. Обороняя деревню Каменка, он отразил десять ожесточенных атак трехсот хорошо вооруженных карателей, наступавших при поддержке артиллерии и минометов. [153]

Когда кончились патроны, партизаны отступили к соседней деревне Пышно. На помощь им подоспели еще два партизанских отряда. Оставив на поле боя более сорока убитых солдат, гитлеровцы повернули назад и, отстреливаясь, убрались из партизанской зоны.

В этом тяжелом бою смертью храбрых пал любимец партизан командир отряда Анатолий Марунько. Он до конца выполнил свой долг перед Родиной.

В ответ на вылазку фашистов бригада Ф. Ф. Дубровского совершила во второй половине января дерзкий налет на вражеский гарнизон, расположенный в районном центре Чашники. Партизаны вывели из строя льнозавод и уничтожили немало гитлеровцев.

В феврале 1943 года партизанские бригады М. Ф. Бирюлина, Д. Ф. Райцева, А. Ф. Данукалова и несколько отрядов 1-й Белорусской бригады были атакованы крупными силами карателей в треугольнике Витебск — Городок — Сураж. Бои продолжались почти месяц. Атаки гитлеровцев поддерживали бронепоезд, более десяти артиллерийских и минометных батарей, бомбардировочная авиация. Но партизаны стойко удерживали свои позиции.

Рота А. Р. Стрельцова из отряда В. Д. Сазонова в боях за деревни Лущиха и Красный Двор уничтожила свыше сотни карателей. Более сорока гитлеровцев истребили пулеметчики Михаил Гришанов, братья Иван и Герасим Шалыги. Медицинская сестра из отряда Воропаева Вера Мухина забросала гранатами большую группу фашистов, засевших в одном из домов деревни Жебентяи. Разведчик Серафим Могучий захватил в бою вражеский пулемет и открыл из него огонь по гитлеровцам. Сам он погиб, но помог товарищам вырваться из окружения.

Отступив под натиском превосходящих сил в район Щербовских лесов, партизаны попали в окружение. Каратели продолжали наседать. Положение некоторых наших отрядов временами было просто отчаянным. И все-таки они выстояли. Вырвавшись из окружения, партизаны совершили обходный маневр и ударили по фашистам с тыла.

Таким образом, и эта операция «по уничтожению партизан» не принесла немецко-фашистскому командованию [154] желаемых результатов. А потери они понесли очень большие.

Чрезвычайно важные события происходили в январе 1943 года и на юго-востоке Белоруссии. О боевых* делах партизан Гомельской области Белорусскому штабу регулярно сообщал по радио подпольный обком партии. Мы всячески поощряли активность гомельчан, регулярно посылали им тол, гранаты, мины. И надо сказать, наши посылки использовались исключительно хорошо. Не было дня, чтобы партизаны не порадовали нас новой победой.

Высокая боевая активность партизан Гомельщины вызывала у гитлеровцев приступы бешенства. В январе немецко-фашистское командование сконцентрировало на юге области крупные войска для прочесывания лесов от Речицы до Хойников. Оккупанты лелеяли надежду ликвидировать образовавшуюся здесь партизанскую зону.

В районе станции Хойники размещался 102-й словацкий полк. Он находился здесь с 1942 года, охраняя железнодорожный участок Калинковичи — Авраамовская — Василевичи. 101-й словацкий полк со штабом в Копаткевичах выполнял такую же задачу на участках Старушки — Калинковичи и Калинковичи — Мозырь — Овруч.

Теперь эти части были включены в состав карательной экспедиции.

Но главную силу представляли не они. Для расправы с партизанами гитлеровцы готовились использовать регулярные войска. По данным разведки, они сосредоточили в Речицко-Хойнинской зоне около тридцати тысяч солдат и офицеров, артиллерию, танки.

По решению Белорусского штаба во второй половине января 1943 года была проведена некоторая перегруппировка партизан Гомельской области. Всех командиров бригад и отрядов мы предупредили, чтобы они без крайней необходимости не вступали в бои, всячески вынуждали противника распылять свои войска.

23 января фашистские воинские части начали наступление. Пехоту поддерживали артиллерия, танки и даже авиация. К вечеру 24 января гитлеровцы, глубоко вклинившись в зону, блокировали лес, где находились базы и основные силы партизан. [155]

Во второй половине 25 января разведчики доставили в штаб партизанского соединения офицера словацкого полка Ладислава Лынду. Он охотно рассказал все, что знал о начатой карателями операции, о численности и вооружении вражеской группировки.

— Перед нами поставлена задача, — сообщил Ладислав Лында, — ликвидировать Речицко-Хойнинскую партизанскую зону, окружить и уничтожить ваше соединение. Для этого пехоте придано пятьдесят танков, свыше ста артиллерийских орудий, минометные батареи. На нее работают пятнадцать бомбардировщиков.

— Покажите на карте, где находятся сейчас основные силы немцев, — приказал офицеру командир бригады М. П. Онипко.

Пленный с готовностью выполнил приказание.

— А когда они собираются начать штурм наших баз? — снова спросил комбриг.

— Не могу точно сказать, — ответил Лында. — Нам, словакам, обычно объявляют об этом в самый последний момент. Но полагаю, что атаку вашего лагеря они начнут не раньше двадцать седьмого января. Сейчас идет усиленная подготовка к штурму.

Сведения, которые сообщил пленный словацкий офицер, оказались важными. Уточнив их и убедившись, что они достоверны, командование партизанской зоны отдало командирам отрядов распоряжение: приготовиться к отражению атак противника. В то же время они были предупреждены о возможном отходе в глубь леса, если гитлеровцы не предпримут наступления до 27 января.

В партизанских отрядах и бригадах было к тому времени немало словацких солдат, добровольно сдавшихся в плен. Они хорошо проявили себя в боях против немецких захватчиков.

— Фашисты насильно мобилизовали нас в армию и послали на фронт против русских, — говорили они. — Мы ненавидим фашистов так же, как и вы. Ведь они оккупировали нашу страну — Чехословакию, грабят и угнетают наш народ. Поэтому многие из нас пошли в армию только для того, чтобы при первой возможности сдаться в плен русским, а потом вместе бить фашистов. [156]

Командованию соединения Речицко-Хойнинской зоны было известно, что еще в 1942 году в 125-й Копаткевичской партизанской бригаде была сформирована целая рота из добровольно сдавшихся в плен словацких солдат. Ею командовал младший офицер Ян Микула. В диверсионном отряде Героя Советского Союза Григория Аркадьевича Токуева активно действовало против оккупантов отдельное словацкое подразделение во главе с Густавом Лазаром. Наконец знали в соединении и об указании Белорусского штаба зачислять в отряды всех добровольно сдающихся в плен словацких солдат, если они этого пожелают.

Перед командованием соединения встал вопрос: как поступить с Ладиславом Лындой. Ведь он — не солдат, а офицер и в плен сдался не добровольно. К тому же обстановка очень сложная. В случае чего офицер может перебежать на сторону противника.

— То, что вы рассказали нам о вражеской группировке, господин Лында, очень важно, — сказал комбриг Онипко после допроса. — Но вот как дальше поступить с вами, просто не знаю...

— Прошу разрешить мне остаться у вас, — быстро отозвался пленный. — Буду вместе с вами бить фашистов.

Комбриг и остальные присутствовавшие при допросе партизаны с недоверием отнеслись к этой просьбе.

— Почему вы не перешли на сторону партизан добровольно, как многие ваши однополчане? — спросил Онипко.

— Боялся... Мне говорили, что партизаны расстреливают офицеров противника... Я понимаю... Вы имеете полное право расстрелять меня, тем более при теперешних обстоятельствах, когда фашисты начали эту операцию. Но прошу верить, что я не подведу вас. Разрешите остаться с вами. Я, как и все мои соотечественники, ненавижу фашистов...

Командование удовлетворило просьбу Ладислава Лынды. И не ошиблось. Став партизаном, он самоотверженно боролся против общего врага советского и чехословацкого народов — немецких фашистов: участвовал в диверсиях на железной дороге, ходил в разведку. Словом, воевал честно, как настоящий патриот своей родины. При выполнении одной диверсионной операции [157] Ладислав был ранен и попал в плен. Гитлеровцы на допросах подвергали его самым жестоким пыткам. Но он не выдал места расположения партизан. Как потом стало известно, гестаповцы повесили словацкого патриота.

Все это произошло значительно позже. А теперь... Предположения Ладислава Лынды оказались верными: до 27 января гитлеровцы не решались атаковать партизан. Они только продолжали бомбить лагерь и обстреливать его из артиллерии и минометов. Партизаны же, не отвечая на огонь противника, готовились перейти из блокированного леса в новый район. Заминировав все подходы к базам, они 26 января с наступлением темноты покинули лагерь.

И когда на рассвете следующего дня каратели после мощного артиллерийского обстрела и бомбардировки ворвались в лес, там уже никого не было.

Убедившись, что настигнуть партизан невозможно, гитлеровцы прекратили операцию. Части регулярной армии, задержанные для прочесывания леса, в тот же день погрузились в эшелоны и отправились на фронт.

Несколько позже развернулись ожесточенные бои с карателями на территории Пинской области.

Сосредоточив довольно крупные силы в Старобине, Микашевичах и Лунинце, гитлеровцы 10 февраля атаковали позиции партизан у хутора Дубицы, Ленинского района. Первым вступил в бой отряд В. А. Васильева. Несмотря на то что запас патронов у наших бойцов был ограничен, они все же сдержали натиск карателей, а как только стемнело, скрытно отошли на новый рубеж, заранее подготовленный у деревень Витно и Гоцк.

На следующий день бои разгорелись на нескольких направлениях. Отряд имени Кирова сражался в районе Ситницких хуторов, отряды имени Н. Т. Шиша и имени Чапаева — на подступах к населенным пунктам Березняки и Тимошевичи, отряд А. И. Домбровского — у деревни Гричиновичи, несколько отрядов под общим командованием Василия Захаровича Коржа — у деревни Ясковичи.

Немецко-фашистское командование подтягивало все новые подкрепления. Атаки карателей не ослабевали. Чувствовалось, что они решили во что бы то ни стало окружить партизан. [158]

Вечером 14 февраля, когда все участвовавшие в боях отряды сосредоточились в урочище Вилы, командование Пинского соединения сообщило в Белорусский штаб: на стороне противника огромный перевес в силах; создалась угроза окружения; отрядам отдан приказ — отходить лесом в направлении Логишинского и Телеханского районов. Мы дали согласие на такой маневр. Одновременно потребовали от командира соединения А. Е. Клещева активизировать боевые и диверсионные действия партизан на других участках, с тем чтобы отвлечь силы карателей.

Приказ был выполнен. В течение ночи и утра отряды совершили по бездорожью сорокакилометровый марш и вышли к хутору Валута. Двигаясь дальше лесом, они в ночь на 16 февраля пересекли железнодорожную линию Барановичи — Лунинец близ станции Бостынь. После кратковременного отдыха снова двинулись в путь и вечером того же дня были уже на территории Логишинского района.

Отряды нуждались хотя бы в небольшой передышке, чтобы привести себя в порядок. На отдых расположились в деревнях Плотница, Пучины и Рудня. 21 февраля подразделение карателей атаковало отряд имени Щорса, находившийся в Пучинах. Партизаны отошли в район Рудни. Каратели пытались было ворваться и в Рудню, но, встреченные огнем других расположившихся там отрядов, отступили в районный центр Логишин.

* * *

В эти дни, выполняя указание Белорусского штаба — активизировать действия партизан на других участках, — командование Пинского соединения отдало приказ отрядам имени Лазо, имени Кутузова и имени Суворова уничтожить на Днепро-Бугском канале Овзичский, Ляховичский и Радогощский шлюзы, чтобы с наступлением навигации гитлеровцы не смогли использовать эту водную магистраль для перевозки военных грузов. Хотя объекты тщательно охранялись, партизанам удалось прорваться к ним и выполнить задание. Позднее диверсионные группы бригад, которыми командовали М. И. Герасимов и В. С. Куньков, взорвали еще несколько шлюзов. Уровень воды в канале понизился до полуметра. Как водный путь он стал непригодным: требовался капитальный ремонт. [159]

Готовили операцию и отряды Логишинского района. По предложению В. З. Коржа они решили нанести удар по вражескому гарнизону в Святой Воле. Надо было, во-первых, разоблачить распространяемую фашистскими захватчиками ложь о мнимом разгроме партизан и, во-вторых, заставить гитлеровцев вернуть подразделения карателей в места их постоянной дислокации.

В Святой Воле, по сведениям разведки, находилось до четырехсот солдат и офицеров. Половину гарнизона составляли полицейские, местные националисты. Сам поселок был превращен в своеобразный опорный пункт с четырьмя дотами, системой околов и ходов сообщения. Лобовой атакой такое укрепление не возьмешь. Успех могла принести только внезапность действий.

Договорились — атаковать гарнизон на рассвете 25 февраля одновременно с нескольких направлений. Ночью два отряда выдвинулись почти к самой окраине поселка, а остальные сосредоточились во втором эшелоне, чтобы в нужный момент поддержать атакующих.

Когда забрезжил рассвет, штурмовая группа под командованием Александра Темкина ворвалась в поселок и стала забрасывать гранатами окна домов, в которых размещались гитлеровцы. Лишь немногим фашистам удалось выскочить из горящих зданий, но и они были уничтожены меткими выстрелами партизан.

Труднее оказалось выбить пулеметчиков, засевших в дотах. Выручили смелость и находчивость заместителя командира отряда имени Шиша Петра Паталаха и начальника штаба Дмитрия Удовикова. С помощью нескольких бойцов они захватили вражескую пушку и прямой наводкой открыли огонь по доту, простреливавшему главную улицу поселка. Вскоре эта наиболее опасная пулеметная точка умолкла. А тут подоспели основные силы партизан и блокировали остальные доты. Фашисты и полицейские, понеся большие потери, начали отходить.

И вот когда победа партизан казалась уже близкой, на дорогах, ведущих из Ивацевичей и Телехан, показались автомашины с неприятельской пехотой. В. З. Корж приказал прекратить преследование остатков гарнизона Святой Воли и организованно отойти в лес. Однако оторваться от противника не удалось. Гитлеровцы успели проскочить на машинах вперед и отрезать партизанам [160] пути отхода. У деревни Долгое разгорелся ожесточенный бой. Нашим отрядам в конце концов удалось вырваться из вражеского кольца, но они понесли потери. В числе убитых оказались секретарь Ленинского подпольного райкома партии командир отряда А. И. Домбровский и его начальник штаба И. Д. Бобров.

Пробившись к Олинскому каналу, партизаны вплавь, несмотря на ледяную воду, переправились через него и продолжали отход. Лишь к 1 марта они вышли в более безопасный район и остановились в лесной деревне Малая Плотница.

Положение у них сложилось трудное: подходили к концу боеприпасы, не хватало продовольствия. Мы уже знали об этом из радиограмм, полученных от командования Пинского соединения, но оказать немедленную помощь не имели возможности. В зоне расположения отрядов не было ни одной посадочной площадки. Тем не менее в ночь на 2 марта мы послали два самолета за линию фронта. Они сбросили для партизан несколько контейнеров с продуктами, патронами и снарядами.

Таким образом, хотя отряды Логишинского района и понесли некоторые потери, свою задачу они выполнили. Был разгромлен гарнизон Святой Воли и, что особенно важно, провалена еще одна карательная экспедиция гитлеровцев.