Четыре отважных капитана
— Смотри, смотри, самолет снижается! — послышался голос возле командного пункта полка.
Все задрали головы в небо.
Да, действительно, кто-то летит. Самолет приближается к аэродрому с выпущенным шасси. Вот он уже заходит на посадку. Медленно и, будто бы крадучись, приближается к земле. Очертание шасси необычное, под колесами виден непонятный комок.
— Это же самолет капитана Сидорова! — кричит техник.
— Наверное, подбит.
— Вроде нет. Но что это у него прикреплено к шасси?
Истребитель приземлился на аэродроме, пробежал, остановился. Мы наблюдаем за ним. Видим, как комок отделился от шасси и... побежал.
— Человек!
Самолет зарулил к своему капониру, а, отделившийся от него человек остановился, посмотрел по сторонам и быстро направился к командному пункту.
— Капитан Орлов! — послышались радостные голоса.
Не успели мы опомниться, как увидели второй самолет, идущий на посадку. Под его фюзеляжем, на шасси, тоже прилепился точно такой же, как и у первого самолета, комок. И этот самолет осторожно приближается к [148] земле. Его прикрывает третий истребитель. Он летит с убранным шасси и не снижается до тех пор, пока самолет капитана Железнова не совершает посадку. Теперь мы уже видим, что на посадку заходит Железнов, а в воздухе кружится Алексеев. Затем садится и он.
Мы бежим к самолету Железнова. Видим, как от стойки шасси он отвязывает капитана Аввакумова и осторожно помогает встать ему. Летчики и техники, подбежавшие к самолету, хотят взять Аввакумова на руки и отнести к командному пункту.
— Не надо, — отмахивается Аввакумов, — я сам пойду. Вот только руку подвяжите — болит.
Тем временем садится Алексеев. Бросаемся к нему.
— В чем дело, Саша?
— Все узнаете, дайте передохнуть. Ну и поколошматили мы фашистскую колонну! — рассказывает Алексеев, и глаза у него горят от удовлетворения.
— Пусть Сашка передохнет, а мы айда к командному пункту.
Майор Осипоз уже хлопочет возле Орлова. Глаза у капитана красные, воспаленные.
— На-ка, глоток отпей, — Осипов подает котелок с коньяком. — Тебе надо согреться и нервы успокоить.
— И ты тоже, Константин Сергеевич, выпей на здоровье.
Аввакумов берет котелок в одну руку и, отпив несколько глотков, отставляет его в сторону:
— Ну, хватит, — отворачивает от котелка голову Аввакумов, — ведь не у тещи в гостях.
Усталость валила летчиков с ног.
Что же случилось с нашими товарищами? Каким образом и почему капитан Орлов и Аввакумов очутились на шасси истребителей и совершили столь необычный полет?
А произошло вот что. Командир эскадрильи Виктор Орлов повел небольшую группу истребителей на штурмовку [149] вражеских колонн. В группу входили: капитан Железнов — заместитель Орлова, капитан Аввакумов — адъютант эскадрильи, капитан Сидоров — штурман полка и рядовой летчик — старший лейтенант Алексеев.
Все товарищи были отличными летчиками, с большим опытом воздушных боев и полетов на штурмовку.
Капитан Орлов считался в полку всеобщим любимцем. Выше среднего роста, плотно сложенный голубоглазый блондин, на редкость чуткий и приветливый человек. И фамилия у него под стать внешнему облику: прямой, с небольшой горбинкой нос, брови вразлет, как крылья стремительной птицы. И губы особенные — улыбчивые, добрые.
Этот обаятельный человек в бою был бесстрашным воином, изумительным мастером маневра и стремительных атак. Его подвигами восхищались не только мы, а и вышестоящие командиры. Недаром он был первым в полку награжден орденом Ленина.
Заместитель Орлова, капитан Железнов, смугляк среднего роста с каштановыми вьющимися волосами, тоже отлично воевал, был смел и отважен. Мы уверенно ходили в бой со своими командирами и всегда возвращались домой с победой.
Капитан Аввакумов — человек застенчивый, но очень трудолюбивый, исполнительный. Занимал он должность адъютанта, как обычно называли начальника штаба эскадрильи, и хорошо с ней справлялся. Как летчик он был тоже мастером высокого класса.
Штурман полка, капитан Сидоров, наиболее грамотный и вдумчивый офицер полка, отлично знал свое дело. Ему доверяли и верили в умелое руководство летным составом в воздушных боях.
Четверка капитанов была слетана и дружна, никогда не терялась в сложной боевой обстановке. Мы, летчики, многому научились у них в полетах. Я, также, как и другие, учился у своего нового ведущего, капитана Орлова. [150].
В эти июльские дни 1942 года кубанская земля была в пыли, дымах и пожарищах. Многочисленные колонны фашистских танков и автомашин, артиллерии и разной боевой техники быстро продвигались, тесня наши войска на юг.
Полку поставлена задача: не только прикрывать отход наших войск, а и уничтожать штурмовыми ударами боевую технику и живую силу врага. Мы были изнурены до предела. Бывало, прилетим, отдохнем несколько минут, на скорую руку поедим что придется, попьем воды. Техники и оружейники уже заправили самолеты горючим и боеприпасами, и мы снова в воздухе. Снова штурмовки, бои, бои...
Вечером, после ужина, падаем под самолет на солому и спим, как убитые. Только забрезжит рассвет — мы уже на ногах, садимся в свои самолеты и в воздух, снова штурмовать фашистские колонны.
Чаще всего летали на так называемую «охоту», за движущимися колоннами немцев. Взлетаем, находим наиболее плотную колонну машин, повозок и начинаем ее штурмовать. Одним словом, руку набили на этом деле.
Пятерка истребителей во главе с капитаном Орловым тоже вылетела на свободный поиск наземных объектов. Пролетели через линию боевого соприкосновения с войсками противника, и перед глазами летчиков открылась обычная картина: идут вражеские колонны и тучи пыли стелятся за ними.
Капитан Орлов выбрал колонну покрупнее: машины с солдатами, цистерны с горючим, множество артиллерии. Вот он качнул с крыла на крыло — сигнал для атаки. Машина ведущего круто пикирует и на бреющем полете проносится над фашистской колонной. За ним следуют остальные летчики. Горит головная автомашина — это меткий удар Орлова. Взрыв и пламя взметнулись к небу — капитан Железнов реактивным снарядом угодил в [151] цистерну с горючим. Аввакумов, Сидоров и Алексеев наносят удары по центру колонны фашистов.
Затем истребители замыкают круг и начинают обрабатывать скопище фашистов и их техники метким огнем. Вся колонна в огне, немцы рассыпались по сторонам дороги, но на них низвергается ливень пулеметного и пушечного огня истребителей.
Вдруг мотор у самолета Аввакумова зачихал и остановился: фашистская пуля попала в бензопровод. Дотянуть на свою территорию невозможно — далеко, да и высота небольшая. Не удастся перелететь даже реку.
Аввакумов идет на посадку, старается приземлиться подальше от разгромленной фашистской колонны. Ему удается сесть километрах в двух от дороги. Летчик выскакивает из самолета и машет руками — авось товарищи заметят и придут на помощь.
Группа два раза прошла над самолетом Аввакумова. Капитан Орлов идет на посадку. Еще минута, и он приземляется рядом с самолетом товарища.
Фашисты тоже заметили вынужденную посадку советского истребителя и бросились к нему... Но капитан Сидоров, Железнов и старший лейтенант Алексеев прижимают их пулеметным огнем к земле.
— Что случилось? — спрашивает Орлов у Аввакумова.
— Остановился мотор.
— Быстрее в кабину! — кричит Орлов, видя, что немцы совсем рядом.
Аввакумов, не снимая парашюта, пытается протиснуться за бронеспинку в кабине самолета Орлова.
— Так дело не пойдет, надо снимать парашют!
Но Аввакумов волнуется, спешит и все же старается как-нибудь пролезть за бронеспинку с парашютом. Он не замечает, как ногой задевает за выключатель магнето. Мотор самолета Орлова остановился. И запустить нечем. [152]
А фашисты, видя добычу, рвутся теперь уже к двум самолетам Орлова и Аввакумова. Сидоров, Железнов и Алексеев изо всех сил отгоняют огнем из пулеметов фашистов и тем самым не дают им приблизиться к летчикам.
Положение двух капитанов, находящихся на земле, становится незавидным: позорный плен или смерть! Аввакумов, мокрый от пота, вылез из кабины самолета Орлова и потянулся рукой к пистолету.
— Подожди! — кричит ему Орлов, — ты что, с ума сошел?
В ту же минуту на посадку пошел капитан Сидоров. Кругом стрельба, немцы во что бы то ни стало пытаются прорваться к сидящим на земле самолетам, теперь уже трех советских летчиков. Железнов и Алексеев продолжают отсекать наседающих врагов огнём пулемётов, буквально притирая их к земле фюзеляжами самолётов.
— Что вы тут делаете? — кричит подруливая Сидоров.
— Костю хотел забрать, а мотор выключился. Вот и сидим на мели.
— Виноват во всем я, — говорит Аввакумов. — Скорее улетайте.
— Садись на пирамиду шасси, — кричит Сидоров Орлову. — Буду взлетать, на руках подтянешься. Прикрепись к стойке шасси ремнем.
Орлов быстро устроился на шасси и привязался. Сидоров увеличивает обороты мотора — и самолет в воздухе. Костя Аввакумов и два истребителя остаются на земле.
А фашисты рвутся к ним, как бешеные. Короткими перебежками они все ближе продвигаются к советским истребителям, у которых суетится Аввакумов, готовясь их поджечь.
Теперь на выручку товарища идет капитан Железнов. Он садится и подруливает к Аввакумову [153]
— Орлова увез Сидоров, — сообщает Железнову Аввакумов.
— Куда посадил?
— На шасси.
— Садись туда же! Да побыстрее, а то у Алексеева боеприпасы на исходе.
Аввакумов быстро подвязывается ремнем к шасси и на руках подтягивается над колесом. Железнов дает газ и его самолет в воздухе.
Алексеев с яростью всаживает в фашистов последние очереди из своих пулеметов, а затем пристраивается позади самолета Железнова.
На земле остались два пылающих факела — это горели подожженные Аввакумовым самолеты.
Все это узнали мы вечером в столовой. Потеря двух истребителей с лихвой компенсировалась огромным уроном, нанесенным фашистской колонне отважными летчиками полка.
Только вот у капитана Аввакумова долго болела рука: во время полета она попала под балку, на которую подвешивался реактивный снаряд. Потоком воздуха перегнуло руку и растянуло сухожилие.
Через несколько дней во фронтовой газете появилась статья под названием «Четыре капитана».
Много было боев в то тяжелое военное лето 1942 года. Боевые вылеты прерывались лишь необходимостью заправить самолеты горючим и боеприпасами. Во время обеда — небольшая передышка. Ну и, конечно, ночь. Но как она коротка!
Каждый день мы уставали от полетов и боев, недосыпали, недоедали и были страшно злы на проклятых фашистских оккупантов, оскверняющих нашу прекрасную Родину. Это они принесли нашему народу неимоверные страдания, кровь и смерть. Всю свою ярость мы обрушивали на их головы во время штурмовок. [154]
Co злой радостью взлетели мы всем составом полка на штурмовку фашистского аэродрома в Анапе, где, по данным разведки, было сосредоточено большое количество бомбардировщиков и истребителей.
Мы только что накануне перелетели на полевую посадочную площадку, расположенную возле станицы Анапской. Маленький полевой аэродром едва уместил на своем поле штурмовиков Ил-2 и истребителей нескольких полков, сосредоточенных командованием для нанесения удара по базе вражеской авиации.
Еще не наступил рассвет — слышим голос начальника штаба:
— Подъем! Подъем! Грейте моторы, всем готовиться к вылету!
Душная ночь стала прохладной, зарозовело на востоке. Армада советских самолетов поднялась в воздух и взяла курс на Анапу. Немцы не могли даже представить себе, что наша авиация в такое трудное для себя время дерзнула нанести штурмовой удар по тщательно охраняемому аэродрому.
Удар был неожиданным и стремительным. Немцы открыли беспорядочный зенитный огонь, но летевшие поблизости штурмовики быстро разделались с зенитками. Теперь уже все наши самолеты беспрепятственно подошли к аэродрому и с первых атак подожгли несколько фашистских самолетов. Потом истребители построились в круг и с пикирования начали бить по целям.
На аэродроме горело все, что только могло гореть. И ни один немецкий истребитель не смог подняться в воздух. Анапская база фашистской авиации понесла большие потери.
Закончив штурмовку, самолеты нашего полка, согласно полученному перед вылетом приказу, группами летели, теперь уже на другой аэродром, находившийся на самом берегу Черного моря.
Штаб полка и технический состав сюда еще не прибыли, [155] а поэтому подкрепиться завтраком мы не имели возможности. Даже арбузов не было. Однако настроение у всех бодрое: фашистам здорово всыпали.
— Подтягивайте, ребята, потуже животы и будем по-хозяйски устраиваться, — слышим распоряжения командиров эскадрилий.
Не спеша осматриваемся и видим, что на новом аэродроме рассредоточены по капонирам самолеты морской авиации И-16.
Но что такое? Тут же с И-16 расположились маленькие учебно-тренировочные самолеты УТ-1.
— Почему они у вас черные? — спрашиваем у летчиков-моряков.
— Мы летаем ночью в фашистский тыл. Когда немцы ищут прожекторами, то на фоне ночного неба, наши самолеты обнаружить очень трудно. И летаем мы не как все, а по-своему.
— Сначала летит И-5, гудит в небе до тех пор, пока немцы наугад не откроют огонь из своих зениток. Прожекторы не могут обнаружить эту черную «приманку». А в это время низко над землей появляются УТ-1 и расстреливают зенитные установки противника, сбрасывают на них гранаты. Потом они же принимаются за штурмовку дорог. Обнаружив движущиеся машины, расстреливают их.
— Здорово! — одобряем мы. — А у вас, товарищи, нет ли чего-нибудь на зуб положить? — спрашивает Алексеев. — После вчерашних арбузов что-то подташнивает.
— Хлебом с колбасой угостить можем.
— О, так это же настоящая еда! — восхищается Алексеев и с аппетитом уплетает колбасу с хлебом.
Спасибо летчикам-морякам за поддержку! Вскоре мы обосновались, расставили технику, крепко вросли в землю и были полностью готовы к выполнению новых боевых заданий. [156]