Крейсерские полеты

Обстановка на Балтике в 1942 году сложилась таким образом, что наши корабли фактически не могли проходить в Балтийское море. Враг густо минировал фарватеры Финского залива, оказывал яростное противодействие своей авиацией, боевыми кораблями. Лишь немногим нашим подводным лодкам удавалось с большими трудностями проникать в открытое море.

В этих условиях основной ударной силой против кораблей и транспортов противника, его конвоев, следовавших в порты Прибалтики, становилась минно-торпедная авиация флота, а основным способом ее действий — крейсерские полеты одиночных самолетов-торпедоносцев.

Мы с полным основанием считали, что воздушные торпедоносцы в некоторых отношениях более универсальные носители торпед, чем корабли. Они в меньшей зависимости от навигационных особенностей района боевых действий и легче преодолевают корабельное охранение конвоев. Проникая в открытое море по заранее разработанному плану, они отыскивают вражеские корабли и транспорты и наносят по ним разящие торпедные удары.

Практически было установлено, что для потопления транспорта, танкера или корабля типа миноносца достаточно одного меткого попадания торпеды.

Так, экипаж гвардии капитана В. А. Балебина в крейсерском полете обнаружил и торпедировал в устье Финского залива вражеский сторожевой корабль. Корабль переломился и затонул. Еще несколько столь же удачных полетов экипажа, и на его боевом счету помимо сторожевого корабля появились три потопленных фашистских транспорта, миноносец, канонерская лодка. А на груди В. А. Балебина сверкали три ордена Красного Знамени.

Один лишь летный экипаж нанес такой колоссальный урон противнику! Другие примеры так же убеждали в высокой эффективности крейсерских полетов, и они по праву заняли в 1942 году главное место в боевых действиях полка. Низкая авиационная торпеда стала основным средством поражения вражеских кораблей, транспортов и иных морских целей.

Но применение низких авиационных торпед требовало от летных экипажей особой тактики полетов, высокого искусства боевых действий. Непременными условиями должны быть: скорость полета, не превышающая 300 километров в час, высота полета при сбрасывании торпеды 30–40 метров над поверхностью моря, наивыгоднейшая дистанция сбрасывания 600–800 метров до цели. Нарушение хотя бы одного из этих элементов обрекает экипаж на неудачу — торпеда не поразит цель. Если, предположим, высота самолета в момент сбрасывания окажется меньше 30 метров, торпеда при приводнении ударится о воду плашмя и переломится. А если высота превысит 40 метров, торпеда «зароется» в воде и утонет.

Все это требовало большой натренированности экипажей.

При удачном приводнении торпеда уходит на установленную экипажем глубину и с большой скоростью движется в заданном направлении на цель. Углубление хода торпеды в воде при действии по транспортам устанавливается примерно от одного до трех метров, а по боевым кораблям — от двух до четырех. Торпеда ударяет в подводную часть корабля или транспорта и, имея достаточное количество взрывчатого вещества в своей боевой части, производит мощный взрыв, от которого цель гибнет.

Но торпедная атака связана с известным риском для атакующего самолета. Сравнительно небольшая дистанция от точки сброса торпеды до цели (600–800 метров) вынуждает экипаж пролететь над атакованным кораблем на малой высоте либо делать отворот с набором высоты. В обоих случаях экипаж подставляет свой самолет под огонь средств ПВО корабля. С другой стороны, противник, заметив, что воздушный торпедоносец выходит в атаку, открывает зенитный огонь за два-три километра до подлета торпедоносца к цели. А когда торпедоносец снизится до высоты сброса торпеды, наряду с зенитной ведет огонь и корабельная артиллерия крупных калибров, ставя на пути самолета водяные столбы, образуемые от взрывов снарядов на воде. Эти водяные столбы подымаются на высоту 50–60 метров. И если самолет попадает в такой водяной столб, он тут же гибнет.

Учитывая все эти сложности выполнения боевых задач, командование ВВС флота провело ряд мероприятий, усиливающих минно-торпедную авиацию. 1-й гвардейский минно-торпедный авиаполк был полностью доукомплектован летными экипажами и пополнен боевыми самолетами-торпедоносцами.

Успех торпедного удара всецело зависел от летной выучки и тактического мышления экипажа, его мужества. И в крейсерские полеты вначале выделялись наиболее подготовленные экипажи. Но по мере накопления опыта на эти боевые задания стал ходить весь летный состав.

Нам приходилось думать о тщательной маскировке. Вылеты производились по возможности скрытно, чаще всего ночью, с расчетом выхода самолета в район поиска с наступлением рассвета. Если же планировались дневные вылеты, то не иначе как в сложных метеоусловиях — при низкой облачности и ограниченной видимости. Когда экипажам ставилась задача поиска и уничтожения кораблей противника в южной части Балтийского моря, наиболее безопасными маршрутами считались полеты через Эстонию, над мало населенной местностью и на малой высоте.

Это позволяло избегать противодействия зенитной артиллерии и в некоторой степени встреч с истребителями противника.

Когда намечались действия экипажей-торпедоносцев в северной части Балтийского моря и Ботническом заливе, полеты осуществлялись через территорию Финляндии.

Пролеты в море через Финский залив были редким явлением. Этому мешали созданная здесь противником система радиолокационного и визуального обнаружения самолетов, интенсивный обстрел их средствами ПВО с кораблей, с многочисленных островков истребителями-перехватчиками.

Пока существовала блокада Ленинграда, разведка движения боевых кораблей и транспортов противника в Балтийском море, по существу, не велась. Это обстоятельство оказывало существенное влияние на характер наших крейсерских полетов, их организацию. Экипажу-торпедоносцу, идущему в крейсерство, определялся район моря для самостоятельного обследования. Экипаж должен суметь обнаружить морского противника, принять решение на атаку, нанести торпедный удар и зафиксировать результат бортовой фотокамерой.

После десятков крейсерских вылетов, с учетом достигнутого опыта, в полку разработали и внедрили в практику метод поиска кораблей в заданном районе моря.

Обнаружив цель, экипаж торпедоносца определяет курс ее движения и идет на сближение. На расстоянии двух-трех километров разворачивает самолет на наивыгоднейший курсовой угол (60–90 градусов), теряет высоту до боевой, приближается к расчетной точке залпа и в ней сбрасывает торпеду.

...Крейсерские полеты в полку набирали силу. И тут пришел приказ наркома ВМФ о назначении гвардии полковника Е. Н. Преображенского командиром 8-й минно-торпедной авиационной бригады Краснознаменного Балтийского флота. Тем же приказом я назначался старшим штурманом авиабригады. И мне не пришлось грустить о расставании с Преображенским — замечательным летчиком, командиром и человеком. Нам с ним и дальше предстояло воевать рядом, в одном соединении, летать в одном экипаже. Но расставание личного состава полка со своим командиром было нелегким. Летчики словно бы теряли что-то родное, не отделимое от них.

Мы с Преображенским с грустью покидали полк, боевых друзей, среди которых провели самое трудное военное время, когда, бывало, днем и ночью, напролет целыми сутками летали, переносили невзгоды и тяжкие испытания. В этом полку мы стали Героями Советского Союза, стали носителями его гордого гвардейского звания. Одно утешало нас: 1-й гвардейский минно-торпедный авиаполк — составная часть авиационной бригады, в которую мы направлялись, и штаб 8-й бригады находился неподалеку от аэродрома базирования полка. Мы успокаивали себя тем, что будем выполнять боевые задачи вместе со своим родным полком.

Помимо 1-го ГМТАП в состав 8-й минно-торпедной авиабригады входили еще три авиационных полка. Такой крупный масштаб деятельности лег теперь на плечи Е. Н. Преображенского. И с первых же дней было видно, что он умело управляет частями авиасоединения. Большое внимание уделяет вопросам взаимодействия полков. Как прежде, много летает сам, показывая подчиненным командирам, всему личному составу пример крейсерских полетов.

На войне быстро растут офицерские, командные кадры. Прошло несколько месяцев, и настал черед мне расставаться с Преображенским. Он получил новое высокое назначение — начальника штаба Военно-Воздушных Сил Северного флота.

Когда Евгений Николаевич сдал дела бригады и был готов к отбытию на Крайний Север, командующий ВВС Балтийского флота генерал-лейтенант авиации М. И.Самохин сообщил, что разрешает гвардии полковнику Преображенскому перелететь к новому месту службы на боевом самолете ИЛ-4, подчеркнув при этом — на самолете 1-го гвардейского минно-торпедного авиаполка. Летчиком в этом рейсе оказался гвардии капитан И. И. Борзов, а штурманом — гвардии майор П. И. Хохлов.

На аэродроме Преображенский дружески сказал мне:

— Ну что же, Петр Ильич, много мы с тобой полетали. Слетаем в последний раз. А там — до лучших времен.

Четыре часа полета — и мы на месте. Преображенского тепло встретило командование ВВС флота. Евгений Николаевич представил нас с Борзовым как лучших боевых друзей. Нам предложили поехать на укрытый подземный командный пункт штаба ВВС флота. Там мы и провели время до утра следующего дня.

И вот утро. Аэродром. Евгений Николаевич тепло прощается с нами, напутствует на новые славные дела. А тем временем к самолету подвозят на тележке большой мешок, грузят его на борт нашего ИЛа. Евгений Николаевич, улыбаясь, говорит мне и Борзову:

— Это — в дар личному составу 1-го гвардейского авиаполка. Пусть Яша испечет из этой муки пирог на весь полк.

Тут все стало ясно. Яша — это гвардии старшина Я. А. Казаков — бессменный шеф-повар полка, в котором мы служили с Преображенским. Евгений Николаевич всегда с большим уважением относился и к шеф-повару, и ко всем работникам пищеблока. И вот теперь отправлял им муку на пирог для всего полка.

Тепло распрощавшись с Евгением Николаевичем, мы взлетели. И когда приземлились на своем полковом аэродроме, оказались в окружении летчиков, техников, механиков. Все наперебой расспрашивали о Преображенском, его самочувствии, о том, как принял далекий Север балтийского авиатора.

Отвечая на вопросы, я между тем открыл бомболюк самолета и стал выкатывать из него тяжелый мешок.

— Вам, дорогие друзья, — сказал я. — Это дар от Евгения Николаевича. Передайте этот мешок лично гвардии старшине Казакову. И пусть Яша, как сказал Евгений Николаевич, испечет из этой муки пирог на весь полк.

Дружным смехом, сияющими улыбками встретили авиаторы мои слова.

Хочется в связи с этим сказать несколько слов о полковом поваре гвардии старшине Я. А. Казакове. Всю войну, от начала и до конца, он прошел вместе с личным составом 1-го МТАП. Все его уважали в полку за прекрасные кулинарные способности, за трудолюбие и скромность, постоянную заботу о летчиках. Казаков знал всех наперечет. Знал, кому какая еда нравится, и в меру возможностей старался угодить каждому, покормить людей так, чтобы все остались довольны.

Запомнился мне один тягостный случай. Летчики, возвратясь с боевого задания, побежали в столовую. Всем страшно хотелось есть. И там видят: посреди пустого зала сидит на табуретке старшина Казаков, и на нем нет лица. Глаза красные. Сдавленным голосом он говорит:

Что хотите делайте со мной, а кормить вас нечем, на складе нет никаких продуктов.

К повару подходит командир полка.

— Не надо расстраиваться, Яша, — говорит Е.Н.Преображенский. — Вот гвардии старший лейтенант Фокин, наш уважаемый командир звена, может помочь. — При этом Преображенский подошел к Фокину: — Готовь, Афанасий Иванович, самолет и экипаж. На тыловой аэродром и обратно. Привезете продукты, какие там есть. И тогда Яша всех нас накормит. А до того мы отдохнем и на голодный желудок.

И в мирное время гвардии старшина Яков Абрамович Казаков служил в одной из авиачастей ВМФ. По-прежнему занимался своим любимым, избранным на всю жизнь делом — готовил пищу летному составу. В 1983 году Я. А. Казаков ушел из жизни.

Читатель уже не раз встречал имя Ивана Ивановича Борзова. Это был одаренный летчик, человек неистощимой энергии и отваги. Пройдя последовательно путь командира экипажа, звена, эскадрильи, он в совершенстве освоил все виды авиационного оружия и тактику боевых действий. К тому же проявил себя прекрасным организатором и воспитателем летного состава.

И вот в 1943 году гвардии майор И. И. Борзов возглавил 1-й гвардейский минно-торпедный авиаполк.

Новый командир части хорошо понимал, что действовать на удаленных морских коммуникациях могут только те экипажи, которые в совершенстве овладели дальними полетами над морем в сложных метеоусловиях днем и ночью, экипажи, освоившие технику и тактику применения низких авиационных торпед. С присущей ему энергией командир полка сосредоточил боевую подготовку экипажей на отработке полетов в сложных метеоусловиях, на обучении торпедометанию по движущимся морским целям. Для этого был специально оборудован полигон на Ладожском озере.

Борзов кропотливо собирал и обобщал опыт экипажей полка, летчиков с других флотов, уничтожавших низкими торпедами корабли и транспорты противника, делал определенные обобщения и выводы. По сути дела он вырабатывал тактику использования авиационного торпедного оружия. Не раз по этому вопросу проводил тактические конференции с летным составом. Практическими полетами своего экипажа определял и уточнял менее опасные маршруты для выхода самолетов в Балтийское море, и они рекомендовались всему летному составу.

В нарастающем темпе обрушивали на врага торпедные удары летчики полка в 1943 году. Первым подтвердил репутацию лучшего экипажа среди торпедоносцев гвардии капитан В. А. Балебин со своими товарищами, потопив транспорт противника водоизмещением 5000 тонн, и удостоился звания Героя Советского Союза, Успешно действовали экипажи А. И. Разгонина, А. 3. Пяткова, Ю. Э. Бунимовича, П. А. Колесника, И. Г. Шаманова, А. Т. Дроздова, А. П. Чернышева...

Особенно эффективными были крейсерские полеты гвардии капитана М. А. Советского. Но хотелось бы сказать не только о них, а прежде всего о самом этом человеке с короткой и удивительно яркой биографией.

Родился он в декабре 1917 года в Москве. Своих родителей не знал. Как-то московские чекисты повстречали на улице четырехлетнего оборвыша и определили его в детский дом. Там спросили мальчика:

— Как тебя зовут?

— Миша.

— А фамилия? — Не знаю.

— Ты же наш мальчик, советский!

Так Миша и стал носить гордую фамилию — Советский. А позже, когда подрос, избрал себе отчество — Александрович, по имени одного из своих воспитателей.

Он стал комсомольцем, окончил рабфак и был направлен по спецнабору в Ейское летное училище. В тридцать девятом году прибыл служить на Балтику в качестве летчика-наблюдателя.

14 июля 1941 года, находясь в разведывательном полете, Михаил Советский обнаружил в море подводную лодку противника. Не упустил ее — уничтожил метким бомбовым ударом. И был награжден орденом Красного Знамени. После этого он совершил свыше 80 боевых вылетов, нанося бомбовые удары и по войскам противника на поле боя, и по железнодорожным узлам, аэродромам и военно-морским базам.

Особенно эффективны были его крейсерские полеты. В одном из них — 25 июня 1943 года — Михаил Советский обнаружил и потопил торпедой транспорт противника водоизмещением 4000 тонн, за что был награжден вторым орденом Красного Знамени. В крейсерских полетах 3, 26 и 30 сентября Михаил Советский потопил два крупных транспорта противника и танкер водоизмещением 10000 тонн.

Уничтожить за один месяц два транспорта и танкер — такого еще не бывало. И все в полку и в бригаде заговорили о подвигах гвардии капитана М. А. Советского. Товарищи наперебой расспрашивали Советского, как это происходило, их интересовали подробности поисков и торпедных атак героя.

Михаил Александрович, скромный по характеру, скупой на откровения, когда дело касалось его лично, все-таки уступил друзьям. Мне тоже довелось послушать его.

«26 сентября, — рассказывал М. А. Советский, — экипаж получил задание на крейсерский полет с торпедой в центральную часть Балтийского моря. Чтобы избежать встречи с истребителями противника, взлетели со своего аэродрома за два часа до рассвета. Погода в море сложная — нижняя кромка облаков в среднем была на высоте 200–300 метров, а местами опускалась до самой воды. Так что приходилось обходить эти места стороной. Видимость по горизонту от трех до четырех километров.

Летим долго и наконец замечаем на горизонте три корабля: два — крупные транспорты, третий — сторожевик. Атаковать противника с ходу бессмысленно — мы относительно кораблей находились на острых курсовых углах. Сбросить с такого положения торпеду мало толку — пройдет мимо. Нужен маневр, чтобы занять наивыгоднейшую позицию относительно противника. И атаковать непременно второй транспорт — он явно крупнее головного, как минимум 8000 тонн водоизмещением.

Ограниченная видимость сильно мешает маневрированию. Пришлось подойти ближе к кораблям. Противник заметил нас. Впереди самолета взметнулись водяные столбы: это сторожевик пустил в дело корабельную артиллерию. А у нас уже боевая высота — 30–40 метров. Попадешь в водяной столб, считай — погиб. Навстречу летят зенитные трассирующие снаряды.

Маневрируя по горизонту, сближаемся с транспортом. И вот дистанция 600 метров. Прицельные данные выдержаны. Я сбрасываю торпеду.

На такой малой дистанции сворачивать в сторону нет смысла. Проносимся над самой целью и скрываемся в облаках. Но может ли экипаж уйти от цели, не убедившись, что стало с ней, как сработала торпеда? И мы пробиваем облака вниз, разворачиваемся в сторону атакованного противника. Ясно видим: большой транспорт погружается в воду. Стрелок-радист берет этот кадр на фотопленку. И мы ложимся на обратный курс — на свой аэродром».

22 января 1944 года гвардии капитан М. А. Советский стал Героем Советского Союза. Впоследствии он совершил еще немало геройских подвигов. В крейсерском полете 22 июня 1944 года торпедировал в Балтийском море очередной транспорт противника. Радировал на аэродром: «Боевое задание выполнено». Успешно прошло и возвращение экипажа. Но... не удалась посадка. Из-за сложной погоды самолет потерпел катастрофу на собственном аэродроме. Глубоко скорбя, боевые друзья проводили в последний путь Михаила Александровича Советского и членов его героического экипажа.

...В полку подводились итоги боевых действий за 1943 год. Отмечалось, что летные экипажи совершили за год 229 крейсерских полетов в Балтийское море. В 93 из них обнаружили корабли и транспорты противника. В итоге потоплено 46 единиц.

Командир полка гвардии майор И. И. Борзов говорил, выступая перед личным составом:

— Летные экипажи нашей части только в сентябре пустили на дно моря 20 вражеских судов общим водоизмещением более ста тысяч тонн. Мы способны теперь наверняка уничтожать боевые корабли и транспорты противника, постоянно нарушать его морские коммуникации. И ставим перед собой задачу, чтобы каждая выпущенная торпеда уничтожала цель.

Говорил техник самолета гвардии старшина П. Меленчук:

— Техником самолета я работаю с начала войны. Обслуживаемый мною боевой ИЛ-4 за это время 400 раз вылетал на боевые задания и благополучно возвращался на свой аэродром. Его материальная часть работает безотказно. Вчера я с особой тщательностью готовил самолет в крейсерский полет и был вознагражден за это. Родной мне экипаж во главе со старшим лейтенантом П. А. Колесником вернулся с победой. Еще один крупный фашистский танкер пущен на дно моря.

Небывалый размах крейсерские полеты торпедоносцев в Балтийское море стали принимать в начале 1944 года. И гитлеровцы несли еще более значительные потери. Они стали предпринимать решительные меры для защиты своих транспортов и кораблей от атак советских торпедоносцев. Если в 1942 и 1943 годах транспортные суда противника совершали переходы между базами и портами в основном в одиночку и при этом не имели на своих бортах средств зенитно-артиллерий-ской защиты или она была очень незначительной по мощи, то в начале 1944 года на фашистских транспортах появились эффективные средства противовоздушной обороны: зенитные пушки, крупнокалиберные пулеметы. Переходы фашистских транспортов и кораблей осуществлялись теперь вблизи береговой черты, по шхерным фарватерам. Суда со всей тщательностью маскировались фоном берега и островов. Днем и в лунные ночи противник осуществлял переходы транспортов в составе конвоев под прикрытием боевых кораблей, а нередко и истребителей. Опасные с точки зрения действий нашей авиации участки немецкие конвои старались проходить ночью.

Во всем чувствовалось усиление мер предосторожности со стороны противника. Значительно возросла огневая защита транспортов и конвоев. В результате не вернулись с боевых заданий некоторые наши экипажи, и среди них — зачинатели крейсерских полетов Герои Советского Союза А. П. Чернышев, Ю. Э. Бунимо-вич, В. И. Евграфов. Все в полку скорбели о них. Вместе с Галиной Нестеровной Гальченко тяжело переживали гибель ее мужа — отважного воздушного бойца Героя Советского Союза П. А. Колесника. Г. Н. Гальченко с той же неукротимой энергией несла свою нелегкую службу до окончательной победы над врагом. Ветераны авиации дважды Краснознаменной Балтики и сегодня в большой дружбе с Г. Н. Гальченко. Видят ее в Киеве, где она живет. Тепло встречают в Ленинграде в праздничные Дни Победы. И всегда от души желают ей доброго здоровья.

Бои на морских коммуникациях принимали все большее ожесточение. Враг менял тактику. Нам также приходилось разрабатывать и внедрять в практику новые, более эффективные приемы обнаружения и уничтожения кораблей и транспортов противника, избегая потерь летного состава. Над этим глубоко задумывался командир 1-го ГМТАП.

Днем трудно избежать потерь при торпедных атаках, размышлял он, а в лунную ночь?

И. И. Борзов разработал и лично проверил со своим экипажем вариант обнаружения противника в море и торпедного удара по нему в лунную ночь.

В ночь с 6 на 7 августа 1944 года флагманский экипаж (И. И. Борзов, штурман полка гвардии капитан Н. Д. Котов, начальник связи эскадрильи гвардии старший лейтенант А. Е. Иванов) вылетел в Балтийское море.

Один из участников этого полета Н. Д. Котов рассказывал, как все происходило:

«Боевое задание мы выполняли с чувством величайшей ответственности, ибо надо было доказать летному составу, что торпедирование вражеских кораблей в лунную ночь возможно и осуществимо. Что для этого нужно? Хорошая натренированность экипажа в технике пилотирования на малой высоте над морем, хорошо выверенное навигационно-пилотажное оборудование самолета, обеспечивающее надежность, точность и безопасность полета.

Всем этим мы располагали. И все-таки меня тревожила мысль: а вдруг не найдем корабль? Или промажем при атаке? Тогда рухнут и наши утверждения.

Маршрут полета от аэродрома до выхода в район восточного берега Рижского залива проходил в светлое время, над малонаселенной местностью. Здесь меньше всего следовало ожидать воздействия противника. К тому же малая высота, на которой мы шли (50–60 метров), гарантировала нас от радиолокационного обнаружения противником.

С выходом в Рижский залив погода улучшилась. Впереди справа светила полная луна, образуя на воде серебристую дорожку. Теперь летим в направлении Ирбенского пролива. Высота 800 метров. В данной обстановке она наиболее выгодно обеспечивала эффективность визуального поиска при лунном свете.

Стрелок-радист Иванов первым заметил цель. Я присмотрелся в указанном направлении. Да, впереди справа — транспорт.

— Вижу цель справа. Курсовой угол 70 градусов, дистанция пять километров, — доложил командиру.

Борзов быстро развернул самолет. Приняв решение атаковать с ходу, повел торпедоносец со снижением. Я в это время неотрывно наблюдал за движением транспорта. Определил его курс, скорость хода, ввел поправку в прицел, довернул самолет левее на пять градусов.

Командир передает в микрофон:

— Атакуем с дистанции 500 метров. Следи внимательно за высотой.

Через несколько секунд я передаю командирую

— Высота 40 метров. Дистанция 500.

— Залп!

Самолет вздрогнул. Сброшенная торпеда устремилась на транспорт.

Борзов резко набирает высоту и отворачивает вправо. При пролете вблизи транспорта я замечаю: на нем две палубы и две трубы со скосом на корму. И тут послышался взрыв. Он потряс воздух. Небо осветило багровое зарево.

— Тонет! Тонет!! — кричал Иванов.

Когда командир развернул самолет, чтобы зафиксировать результат удара, транспорта не было и в помине. Его поглотило море.

Мы донесли по радио о выполнении боевого задания и взяли курс на свою базу».

На командном пункте летчики и штурманы встретили экипаж многократно повторяемым вопросом:

— Так что, можно торпедировать корабли на лунной дорожке?

— Как видите, можно, — уверенно отвечал командир полка. И пояснял, что трудности есть и будут, но они преодолимы. Особую трудность представляет выход на высоту торпедного удара — 30–40 метров. Вода видится с этой высоты как сплошная чернота. Тут должен зорко глядеть весь экипаж и совместно решать сложную задачу.

Началась усиленная тренировка летных экипажей. Лучшие экипажи приступили к боевым крейсерским полетам в море в лунные ночи.

Лунный свет стал в почете у летного состава полка. Летчики заговорили, как поэты: «Когда летишь, тебя озаряет таинственное, серебристое сияние, и если луна чиста, не затуманена дымкой, облаками, ты чувствуешь ее величие, а себя недосягаемым».

В 1944 году гвардейцы полка во главе с И. И. Борзовым надежно овладели поиском и торпедированием кораблей и транспортов противника в море при лунном свете. Вместе с летным составом вновь сформированного 51-го минно-торпедного авиаполка они потопили торпедами и бомбами более 100 немецких транспортов и более десяти кораблей, точнее — 114 единиц.

Особо отличились в крейсерских полетах и торпедных ударах, наряду с И. И. Борзовым, А. В. Пресняков, Н. Д. Иванов, И. Г. Шаманов, М. В. Лорин, В. Т. Чванов, М. Ф. Шишков, И. Д. Бабанов, В. А. Меркулов, А. И. Рензаев, А. М. Гагиев, Р. С. Демидов, А. Д. Кошелев, П. Ф. Стрелецкий, Н. Ф. Афанасьев, Н. Д. Котов, А. Иванов.

Не обошлись и эти полеты без потерь. При выполнении боевых заданий погибли Герои Советского Союза гвардии капитан Николай Федорович Афанасьев и гвардии старший лейтенант Виктор Тимофеевич Чванов.

Мне часто видится образ Виктора Чванова. У него на родине в Брянске гитлеровцы повесили его мать и отца, а двух сестер угнали на каторгу в Германию. Виктор беспощадно мстил фашистским извергам. Недюжинной силой воли обладал этот прекрасный штурман. Однажды над Финским заливом самолет, в экипаже которого был Чванов, на встречном курсе вышел прямо на немецкий бомбардировщик Ю-88. Наша машина уступала «юнкерсу» и в скорости, и в маневренности, и в вооружении. Пилот, гвардии старший лейтенант Кудряшов, хотел было отвернуть от надвигавшегося вражеского бомбардировщика. Но твердо и властно прозвучал голос Чванова:

— Довернуть на фашиста. Если немец не отвернет, разить его тараном!

Фашистский летчик не выдержал, отвернул. Чванов и стрелок-радист нашего самолета всю мощь пулеметного огня обрушили на «юнкерс», и он был сбит. В Балтийском море В. Т. Чванов в составе экипажа потопил шесть транспортов противника.

Навсегда запечатлелись в моей памяти и Герои Советского Союза гвардии капитан Иван Гаврилович Шаманов и Михаил Васильевич Лорин. Прибыли они в 1-й гвардейский МТАП вместе в начале 1942 года из далекой Якутии, где занимались одним и тем же делом — воздушной аэрофотосъемкой в системе Главного управления геодезии и картографии. Первый был командиром экипажа, второй — штурманом — аэрофотосъемщиком. В полку решили не разлучать друзей, включили их в один экипаж. В контрольных полетах проверили их на технику пилотирования и бомбометания и допустили к выполнению боевых заданий. Вскоре друзья уже выполняли крейсерские полеты с торпедами над водами Балтики. И с каждым полетом росла популярность этого экипажа. Вскоре он был признан лучшим среди экипажей торпедоносцев в полку. В крейсерских полетах в Балтийское море И. Г. Шаманов и М. В. Лорин потопили восемь транспортов противника. Им обоим было присвоено звание Героя Советского Союза.

Кончилась война, и друзья капитаны уволились в запас. Иван Гаврилович вернулся на Север, где продолжал работать в полярной авиации гражданского воздушного флота. Михаил Васильевич побывал в разных концах нашей страны. В 1985 году оба ушли из жизни.

С освобождением Ленинграда от вражеской блока-

ды, а затем в результате стремительного продвижения советских войск в Прибалтике у командования Краснознаменного Балтийского флота появилась возможность приблизить места базирования авиационных частей к берегам Балтийского моря, к основным морским путям сообщения противника. Тем самым открылись более широкие возможности для активных боевых действий авиации флота.

Когда наши войска вышли на побережье Балтийского моря севернее порта Клайпеда, на Курляндском полуострове оказалась отрезанной и прижатой к морю крупная группировка немецких войск — в составе 33 дивизий. Перед Краснознаменным Балтийским флотом и его авиацией стояла задача — не дать противнику возможности питать морским путем эту группировку.

Теперь уже все части ВВС флота вели активные боевые действия по кораблям противника на морских путях и по морским портам, занятым фашистами. Основным способом боевых действий морской авиации стали групповые торпедные и бомбовые удары в светлое время суток. Ночью же в основном действовала минно-торпедная авиация флота, нанося последовательные торпедные удары по транспортам и кораблям на их переходе морем и минируя подходы к портам.

Одна из январских ночей 1945 года. Донесение авиационной разведки: движется значительная группа вражеских кораблей в направлении Либавы.

Быстро взлетают торпедоносцы 1-го гвардейского минно-торпедного авиаполка. В их числе прославленный экипаж Героев Советского Союза гвардии капитана А. В. Преснякова и гвардии старшего лейтенанта Н. Д. Иванова.

Александр Васильевич Пресняков рассказывал об этом полете:

«Поиск был трудным. Штурман Иванов то и дело просит меня менять курс и высоту. Я построил наиболее выгодный маневр в районе поиска. И все же долго не удается обнаружить корабли. Но, наконец, видим цель. Она справа, на курсовом угле 50 градусов. Резко разворачиваю самолет в указанном направлении. На горизонте просматривается большая группа транспортов. Мы принимаем все меры, чтобы нанести торпедный удар внезапно, с ходу, но противник обнаружил самолет, открыл шквальный огонь. Черные шапки дыма от зенитных снарядов заполонили пространство впереди и с боков самолета. Один из снарядов рвется совсем рядом. Самолет дрогнул. Осколками поврежден правый мотор, некоторые приборы в кабине. Но, несмотря ни на что, мы прорываемся к транспорту. Сбрасываем торпеду. Одного фашистского транспорта как не бывало».

После войны Герои Советского Союза А. В. Пресняков и Н. Д. Иванов шли разными жизненными путями. Александр Васильевич окончил, одну за другой, Военно-морскую академию и академию Генерального штаба. Затем был на командной работе. И поныне генерал-майор авиации А. В. Пресняков в Вооруженных Силах. Николай Дмитриевич в 1955 году уволился в запас. Работает в одном из ленинградских институтов.

Душой дерзких налетов на вражеские корабли и транспорты в море по-прежнему был командир 1-го гвардейского минно-торпедного авиационного полка И. И. Борзов. Он неустанно совершенствует тактику поиска и торпедирования целей, сам много летает на боевые задания.

Как только на флагманском самолете был установлен радиолокатор, предназначенный для обнаружения кораблей ночью и днем при плохой видимости, Иван Иванович Борзов с присущей ему энергией принялся за освоение этого прибора. Первый крейсерский полет с ним он совершил 15 октября 1944 года. Метеоусловия оказались до крайности сложными: десятибалльная облачность с нижней кромкой около 100 метров, видимость 200–500 метров, местами морось.

Изнурительный трехчасовой полет. И вот на экране радиолокатора появился импульс. Это была цель. Сближение. В поле зрения три транспорта. Торпедный залп оказался метким — одного транспорта не стало. А в следующем полете И. И. Борзов пустил на дно Ирбенского пролива еще один крупный фашистский транспорт.

Самолетная радиолокационная станция оказалась весьма эффективным средством поиска кораблей в море ночью и в ненастье. Радиолокаторы были установлены на самолетах командиров всех эскадрилий полка. Они сразу же умножили счет боевых побед экипажей.

Минно-торпедная авиация Краснознаменного Балтийского флота. То, что совершила она за годы Великой Отечественной войны, покоряет самое смелое воображение. Свыше 7300 боевых самолетовылетов, из которых 3700 для нанесения торпедных ударов по кораблям и транспортам противника в море. Остальные 3600 — бомбовые удары по различным объектам на суше, по военно-морским базам, портам; на постановку взрывоопасных мин на водных фарватерах. В крейсерских полетах самолеты-торпедоносцы пустили на дно морское 114 кораблей и транспортов противника. Кроме того, повредили более 200 единиц во взаимодействии с самолетами-бомбардировщиками и штурмовиками.

В этих сокрушительных ударах по врагу в составе авиационных соединений все годы войны лидировал 1-й гвардейский минно-торпедный авиационный полк, получивший почетное наименование Клайпедского.

За время войны 33 летчика и штурмана полка удостоились высокого звания Героя Советского Союза.

Многие из них не дожили до светлого Дня Победы, но их славные дела и подвиги живут в сердцах поколений, служат примером отваги, мужества, героизма при защите Родины.

Особая роль в успехах боевых действий экипажей торпедоносцев принадлежит талантливым руководителям и организаторам личного состава — командирам полка Евгению Николаевичу Преображенскому и Ивану Ивановичу Борзову, организаторам политико-воспитательной работы среди авиаторов — Григорию Захаровичу Оганезову и Виктору Михайловичу Калашникову.

Лидером экипажей торпедоносцев Военно-Морского Флота по праву можно назвать Ивана Ивановича Борзова. Будучи командиром полка, он лично постоянно осуществлял крейсерские полеты с торпедами в Балтийское море. Лично потопил семь крупных транспортов противника общим водоизмещением более 50000 тонн. А сколько воспитал и подготовил для торпедных атак летчиков!

Блестящего мастера торпедных ударов гвардии подполковника И. И. Борзова хорошо знали всюду на Краснознаменном Балтийском флоте. Незаурядный летчик и талантливый командир, он постоянно совершенствовал свое летное мастерство, личным примером учил летный состав искусству боя, смелости, настойчивости, решительности в достижении цели, выполнении боевой задачи.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1944 года Ивану Ивановичу Борзову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Личный состав полка горячо любил своего командира, стремился действовать так, как действовал он.

Примечателен дальнейший жизненный путь Ивана Ивановича Борзова. Незадолго до окончания войны — в марте 1945 года — его, обладающего большими теоретическими знаниями и практическим опытом в области минно-торпедной авиации, назначают заместителем начальника Военно-морского минно-торпедного авиационного училища. А в 1946 году направляют на учебу в Военно-морскую академию в Ленинграде. Окончив ее с отличием, И. И. Борзов остается в ней преподавателем.

В 1949 году гвардии подполковник И. И. Борзов назначается командиром минно-торпедной авиационной части Военно-Воздушных Сил Тихоокеанского флота. Здесь широко раскрылся его военный талант. Мне по долгу службы главного штурмана авиации Военно-Морского Флота довелось побывать в части, которой командовал Иван Иванович Борзов. Проводились летно-тактические учения этой части. Командир части поднял в воздух две минно-торпедные группы с подвешенными под самолетами учебными торпедами и сам повел их на выполнение поставленной задачи. И я увидел Ивана Ивановича таким, каким не раз видел его в настоящих боевых полетах. И теперь им тактически грамотно был выполнен комбинированный торпедный удар по условной морской цели. Оценка вышестоящего штаба: «Отлично!»

Во всем, что делал И. И. Борзов на учениях, чувствовался талант командира крупного масштаба.

Спустя год полковник И. И. Борзов — уже начальник штаба ВВС флота. А еще через два года генерал-майор авиации И. И. Борзов назначается командующим ВВС Северного флота, а затем переводится на ту же должность на Краснознаменный Балтийский флот.

Военные дороги опять свели нас. Мы снова на Балтике — я начальник штаба ВВС флота, Иван Иванович Борзов — командующий ВВС флота. Взаимное, неограниченное доверие друг к другу благоприятствовало нашей совместной плодотворной работе.

В 1958 году И. И. Борзов назначается первым заместителем командующего, а в 1962 году — командующим авиацией Военно-Морского Флота. Мы снова с ним вместе — я в это время был начальником штаба авиации ВМФ.

Смелый, уравновешенный, обладающий широким кругозором, отлично понимающий, к чему и как готовить военно-морские авиационные силы, И. И. Борзов был замечательным командующим, пользовался большим авторитетом у подчиненных и вышестоящих начальников. Ему последовательно присваивались воинские звания: генерал-лейтенант авиации, генерал-полковник авиации, а в 1972 году — маршал авиации.

В 1974 году ушел из жизни этот большой души человек и замечательный военачальник. Светлая память о нем живет в сердцах тысяч военных авиаторов нашей Родины.

Каковы же судьбы героев первых налетов на Берлин? Что можно добавить к тому, что уже сказано о них? После завершения налетов на фашистскую столицу 1-й минно-торпедный авиационный полк под командованием Е. Н. Преображенского активно защищал Ленинград. Летчики полка наносили мощные бомбовые удары по батареям противника, обстреливавшим город, уничтожали его технику и живую силу на фронте, топили боевые корабли и транспорты в военно-морских базах, в Финском заливе и Балтийском море, ставили мины на морских фарватерах. Нет, пожалуй, ни одного порта, военно-морской базы в Финском заливе и Балтийском море, железнодорожного узла, аэродрома под Ленинградом, где бы в то тяжелое для нашей Родины время ни действовал полк.

Евгений Николаевич Преображенский сам водил в бой подчиненный ему летный состав. Он всегда был примером.

Будучи командиром 8-й авиабригады ВВС КБФ, а позднее начальником штаба ВВС Северного флота, он продолжал летать на боевые задания, много внимания уделял управлению и организации боевых действий ВВС флота. В апреле 1945 года генерал-лейтенант авиации Преображенский был назначен первым заместителем командующего ВВС Тихоокеанского флота. Принимал участие в войне с империалистической Японией. С 1947 года занимал должность командующего ВВС ТОФ, а в 1950 году был назначен командующим авиацией Военно-Морского Флота. В течение одиннадцати лет он многое сделал по совершенствованию авиации. В 1963 году Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Евгений Николаевич Преображенский умер. В авиации ВМФ помнят его, прославленного командира и воспитателя, верного сына нашей славной Коммунистической партии.

Ушел из жизни бывший комиссар 1-го МТАП полковник запаса Григорий Захарович Оганезов. Он похоронен на ленинградском кладбище, в городе, который защищал все блокадные годы.

Командир 2-й авиаэскадрильи 1-го МТАП Герой Советского Союза капитан Василий Алексеевич Гречишников за свою короткую жизнь дважды защищал от врагов город Ленина. Уже в боях с белофиннами в 1939/40 году он показал себя мастером прицельного бомбоудара и воздушного боя. За время этой скоротечной войны он произвел 52 боевых вылета. За мужество был награжден орденом Красного Знамени. С первых же дней Великой Отечественной войны он в жарких схватках с фашистами. Летает на уничтожение танков и живой силы противника на дальних и ближних подступах к Ленинграду. Пять раз водил Василий Алексеевич свой бомбардировщик на Берлин и успешно выполнял боевые задания.

После возвращения авиагруппы с острова Сааремаа под Ленинград Гречишников днем и ночью летает бомбить скопления врага. В его экипаже были отважные люди — штурманом эскадрильи летал старший лейтенант Александр Иванович Власов, стрелком-радистом — начальник связи эскадрильи лейтенант Матвей Павлович Семенков, воздушным стрелком — краснофлотец Николай Анисимович Бурков.

Бессмертный подвиг экипаж совершил около поселка Грузине. Подбитый самолет командир бросил на фашистскую танковую колонну. В частях авиации ВМФ чтят память о Василии Алексеевиче Гречишникове и членах его экипажа. На его подвигах воспитываются молодые воины-авиаторы.

Другой отважный авиатор, гвардии майор Михаил Николаевич Плоткин, летал в любых условиях погоды, днем и ночью. Мог выдерживать все необходимые навигационные элементы полета, нужные штурману для точного самолетовождения, бомбометания и торпедометания. Был хорошим товарищем. Смелый, решительный, с большим мастерством выполнил пять полетов на Берлин. Стал Героем Советского Союза. Его имя широко известно среди личного состава Краснознаменного Балтийского флота.

В составе экипажа М. Н. Плоткина летали штурман эскадрильи лейтенант Василий Павлович Рысенко, награжденный орденами Ленина и Красного Знамени, стрелком-радистом был старшина Михаил Кудряшов, так же, как и Рысенко, награжденный орденами Ленина и Красного Знамени. Это был один из лучших экипажей минно-торпедной авиации Военно-Морского Флота. Он потерпел катастрофу в результате столкновения с самолетом капитана М. А. Бабушкина. Погибшие летчики из экипажей столкнувшихся самолетов, кроме штурмана В. П. Рысенко, похоронены в Ленинграде, на кладбище Александро-Невской лавры. Ежегодно 9 мая, в День Победы советского народа над фашистской Германией, ветераны-балтийцы возлагают на могилу Плоткина и его боевых друзей венки и живые цветы. Василий Павлович Рысенко похоронен на военном кладбище Всеволожска. На его могиле сооружен памятник.

Герой Советского Союза Андрей Яковлевич Ефремов в составе 3-й авиаэскадрильи 1-го МТАП участвовал в войне с белофиннами, совершил 52 боевых вылета. За успешное выполнение боевых заданий был награжден орденом Красного Знамени. Великую Отечественную войну начал командиром авиаэскадрильи в 1-м МТАП. Вместе с другими подразделениями полка водил эскадрилью на уничтожение танковых колонн противника в период их наступления на Двинск, Лугу, Кингисепп, Таллин, на подступах к Ленинграду, Как один из лучших летчиков полка был включен в списки оперативной авиационной группы для полетов на Берлин. Успешно совершил пять боевых вылетов на столицу фашистов. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1941 года Андрею Яковлевичу Ефремову было присвоено звание Героя Советского Союза. После завершения полетов на Берлин капитан Ефремов снова на защите Ленинграда. В 1942 году в звании майора он становится заместителем, а затем командиром 36-го минно-торпедного авиационного полка ВВС Черноморского флота.

После победы над фашистской Германией подполковник Ефремов принимал участие в разгроме империалистической Японии. В 1946 году Андрей Яковлевич работал в учебных заведениях авиации Военно-Морского Флота. На каких бы должностях ни трудился, о нем шла хорошая слава как о хорошем командире, прекрасном организаторе. Двадцать пять боевых наград у Андрея Яковлевича.

В 1961 году он уходит в запас. Как лектор общества «Знание» вел большую патриотическую работу среди молодежи Москвы. Умер А. Я. Ефремов в 1985 году. Старший лейтенант Петр Николаевич Трычков прибыл служить в 1-й минно-торпедный авиационный полк ВВС КБФ в 1936 году, после окончания летного училища в Ейске. Принимал участие в 100-дневной войне с белофиннами в 1939/40 году. За успешные боевые вылеты был награжден орденом Красной Звезды. В боях с гитлеровскими захватчиками участвовал с первых дней войны. В числе лучших летчиков полка четырежды бомбил Берлин. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1941 года Петр Николаевич был награжден орденом Ленина. В экипаже с Трычковым летали штурман лейтенант Герман Иванович Швецов и стрелок-радист сержант Дмитрий Михайлович Несмелое. Как уже говорилось, экипаж погиб при возвращении с бомбежки войск и техники фашистов в сентябре 1941 года. Останки героев в феврале 1972 года перезахоронены в поселке Хвойное.

Давид Данилович Бородавка пришел служить к нам в полк в 1938 году. Занимал должность заместителя начальника штаба, а в 1940 году стал начальником штаба полка. Это был всесторонне подготовленный офицер. Будучи на штабной работе, продолжал летать. В мирное время выполнял упражнения по боевой подготовке, в военное — выполнял боевые задачи в роли штурмана корабля. Давид Данилович всесторонне изучал противника, снабжал данными летный состав полка. Он обладал прекрасной памятью, знал, где что лежит, в каком состоянии, в какое время может быть подготовлено для боевого применения. Хорошо знал людей.

После завершения Великой Отечественной войны Давид Данилович окончил академию Генерального штаба, служил на Северном флоте. Ему было присвоено звание генерал-майора авиации. Находясь в отставке, он участвовал в воспитании молодежи Ленинграда. Умер Давид Данилович в 1984 году.

Иван Трофимович Шевченко с начала формирования 1-го минно-торпедного авиационного полка и до конца Великой Отечественной войны был начальником особого отдела. Много помогал командованию в организации и безопасности базирования, проведении боевой работы. Особенно полезной была его работа при обеспечении полетов полка с острова Сааремаа на Берлин в 1941 году в условиях интенсивной деятельности на острове агентуры фашистов. После окончания Великой Отечественной войны гвардии майор Шевченко демобилизовался. Участвует в патриотическом воспитании молодежи Калининграда. [176]