Внимание человеку, забота о человеке

Издревле на Руси говорили: сначала душа пахаря, а потом поле. В суровую годину Великой Отечественной мы перефразировали это изречение: сначала душа рабочего, а потом завод. Само собой разумеется, выполнение заданий ГКО по производству вооружений и боеприпасов стояло у нас на первом плане. Но мы хорошо понимали — выполнение заданий идет через сердца и души тысяч и тысяч людей, которых война свела под крышей завода им. К. Е. Ворошилова.

Для нас эти тысячи не были безликой массой. Мы стремились разглядеть каждого человека в отдельности, понять его мысли и устремления, изучить его возможности и способности, сделать все, от нас зависящее по тем временам, чтобы удовлетворить его нужды и запросы. Именно такой подход вел к повышению творческой активности людей, раскрытию и применению их неисчерпаемых сил, утверждению готовности, несмотря ни на что, увеличивать выпуск продукции для фронта. Такой подход способствовал активизации человеческого фактора.

Сложность заключалась в том, что никакого специального времени для изучения рабочих нам не отпускалось. Общение шло в процессе труда, и зачастую активность его обусловливалась результатами этого труда.

На предприятии велась целеустремленная политико-воспитательная работа, направленная на мобилизацию тружеников на полное выполнение установленных планов и социалистических обязательств. Свои приказы и распоряжения, свои призывы мы стремились подкрепить постоянной заботой об удовлетворении запросов и нужд рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Ведь в условиях, когда люди не имеют ни кола ни двора, нечего и думать о плане и повышении производительности труда. Значение тогда имело все — и питание, и жилье, и многое другое, необходимое для жизни и продуктивной работы. [123]

Об усилиях, принимавшихся на этом направлении, говорилось в предыдущих главах. Их, эти усилия, просто невозможно отделить от борьбы за увеличение выпуска вооружений и боеприпасов. Чтобы избежать повторений в дальнейшем, попытаюсь здесь рассмотреть проблему в комплексе, как решалась она на протяжении всей войны.

Начну со строительства жилья. Этим вопросом мы занимались с самого начала функционирования завода. И занимались серьезно. В 1941 и 1942 годах сдано в эксплуатацию более 45 тысяч квадратных метров жилой площади. Ни один человек не остался без крова. Другое дело — качество жилья. Землянки, засыпные бараки во многих случаях не выдерживали натиска сибирской зимы.

Нельзя бросать упрек кому-то за такое положение вещей. Ведь когда тысячи людей одновременно выгружалась с эшелонов, тут уже не до комфорта. Строили жилье ускоренными темпами: размещать прибывших надо было не потом, а сегодня, сейчас. И лишь принимавшие экзамен первая и вторая военные зимы со всей полнотой обнажили недостатки — и в землянках, и в бараках было холодно, много дров уходило на обогрев (вместо печей стояли «буржуйки»), долго так жить нельзя.

Этот вопрос где-то в декабре 1942 года мы неоднократно обсуждали и с заместителем директора по строительству М. М. Свешниковым, и с парторгом ЦК ВКП(б) И. Л. Ломакиным, и с другими товарищами. Проводили обследование каждой семьи. Установили потребности в жилье. Выработали совместную точку зрения и на то, что нам надо строить и как строить.

Решили вместо засыпных бараков возводить рубленые, которые и долговечнее, и теплее. В 1943 году появилось семь таких бараков. В комнатах и коридорах утеплялись полы и потолки, штукатурились стены. Оборудовали шестнадцать землянок (от них мы отказались только на следующий год). Но землянки теперь были поменьше, что позволяло создавать более удобные условия для проживания. В этот же период сданы под ключ жилой кирпичный дом общей площадью 1395 квадратных метров и кирпичное общежитие — 1137 квадратных метров.

Всего же жилья построено меньше, чем в 1942 году. Снижение количественного показателя объясняется тем, что приток рабочих на завод продолжался уже не такими темпами, как раньше. И разместить их не представляло особого труда. Я подчеркиваю — разместить. Однако до бесконечности «размещать» нельзя. Для людей необходимо [124] создавать людские условия. Эта задача оказалась гораздо сложнее, чем сооружение временного жилья. Временное жилье и предназначено для временного проживания. В характере же русского человека — основательно обустраиваться на месте, если даже его пребывание здесь ограничено какими-то временными рамками. Вот почему количество землянок и размеры их в 1943 году уменьшены. По этой же причине стали строить рубленые бараки с комнатной и коридорной системой, со всеми удобствами появились жилой дом и кирпичное общежитие...

С этого времени и до конца войны показатель ввода жилья около 6 тысяч квадратных метров в год практически находился на одном уровне. Однако строились уже жилые объекты более высокого качества. В 1944 году у нас появилось 8 кирпичных двенадцатиквартирных, 2 рубленых восьмиквартирных дома и кирпичное здание интерната для учащихся ремесленного училища. А в 1945 году построено 47 шлакобетонных двухэтажных домов, проведены капитальный и текущий ремонты имеющегося жилья, благоустройство общежитий. Кроме того, тогда мы могли позволить себе и такую роскошь: выделить 300 тысяч рублей на индивидуальное строительство.

На первых порах фондов на строительство жилья нам никто не выделял. Денежные и материальные средства изыскивали из своих резервов, потому что были твердо убеждены — без этого нельзя двигать вперед производство. Вопросами планировки, проектирования зданий, застройки улиц ведал отдел главного архитектора — помощника директора завода И. А. Рюмина.

На заводе сложился сильный строительный коллектив. Его возглавил бывший главный инженер управления капитального строительства (УКСа) Михаил Михайлович Свешников, ставший заместителем директора по строительству. Ему подчинялся УКС, непосредственно занимавшийся организацией работ. На УКС была возложена задача строительства промышленных объектов, административных зданий и жилых помещений. Управление, объединяющее более 2,5 тысячи рабочих, кроме проектного отдела имело лесопильный, ремонтно-механический, гвоздильный, деревообрабатывающий цеха, цех металлических конструкций, слесарную мастерскую, мастерскую сантехники и другие подразделения. Работали они в полную силу.

Облисполком выделил заводу место, где мы брали гравий, песок, глину, а также участок леса, который могли использовать для нужд строительства. Появилось свое лесное [125] хозяйство, которое стало играть особенно большую роль, когда перешли на рубленые бараки. Тогда же был образован лесной отдел, ведавший заготовкой строительного леса и дров для отопления промышленных и жилых зданий. К этим работам привлекались представители практически всех цехов.

Особенно продуктивно мы стремились использовать летнее время. Работы велись от темна и до темна. Летом 1943 года я побывал на лесоучастке. Бросалось в глаза почти полное отсутствие механизации. Мы кое-что предприняли в этом направлении, но большого прогресса здесь не достигли. Преобладал нелегкий ручной труд. Однако и в таких условиях люди перекрывали задания.

У нас работал кирпичный завод. Благодаря рационализаторам наладили мы и собственное производство шлакоблоков, то есть в распоряжении строителей имелась мощная база, позволяющая возводить жилье, отвечающее местным климатическим условиям. И они распоряжались этой базой по-хозяйски, ежегодно выполняя и перевыполняя план по жилищно-бытовому строительству.

Строители трудились небольшими группами или бригадами на разных участках, порой в отрыве друг от друга. Здесь нужен был свой подход и к снабжению их материалами, и к организации работ, и к проведению мероприятий воспитательного характера. Эту специфику учитывали руководители, партийное бюро УКСа.

Ежедекадно на собраниях коллективов бригад подводились итоги работы, хода социалистического соревнования. Выполнение норм выработки и обязательств каждым тружеником анализировалось ежедневно. Времени на это уходило немного, зато пользу такая практика приносила огромную, ибо позволяла оценивать труд каждого человека и влиять на ход событий в нужном для нас направлении.

Опыт передовых цехов, бригад, отдельных тружеников всячески пропагандировался и внедрялся в жизнь. На каждом этапе соревнования появлялись новые победители. Но были коллективы, которые постоянно добивались высоких результатов. Среди них — столярный цех, где начальником был Садофьев. Работники цеха возводили рубленые бараки на четвертом участке. И не было случая, чтобы дневное задание оказалось невыполненным или выполненным кое-как.

А среди бригад выделялась бригада, которую возглавлял Белов. Мне запомнилось его выступление на партийно-хозяйственном активе УКСа. Запомнилось тем, с какой страстью [126] он говорил о необходимости исключить нарушения дисциплины среди строителей. Как только я стал бригадиром, отмечал Белов, сразу повел борьбу с нарушителями. Такие были. Костяк бригады мою линию поддержал, и нравственный климат в коллективе изменился. Люди стали взыскательнее относиться друг к другу, а главным образом к себе. Что это дало? В бригаде нет человека, который бы не выполнял полутора или двух норм.

Этот партийно-хозяйственный актив состоялся в начале 1943 года. И до конца войны бригада Белова — я время от времени интересовался ее делами — находилась в передовых, нередко выходила победителем среди родственных коллективов.

...С введением новых домов, общежитий, рубленых бараков улучшались жилищные условия тружеников завода. Об этом красноречиво говорят цифры. Если в 1942 году на одного человека приходилось 2,6 квадратных метра жилплощади, то в 1943–3,7, а в 1944–4,92.

На предприятии уделялось большое внимание сохранности жилого фонда. Занимался этим вопросом жилищно-коммунальный отдел. ЖКО имел различные службы, однако их силами трудно было поддерживать жилые помещения в надлежащем виде. Выход находили в том, что привлекали к текущему ремонту самих жильцов. Особенно это касалось общежитий.

Многое было сделано в ходе комсомольско-молодежного месячника по благоустройству общежитий. В нем приняло участие около 4 тысяч комсомольцев и молодежи.

Такие месячники проводились и в дальнейшем. Мы всячески поддерживали начинания молодежи, хотя и понимали: таким путем полностью решить проблему нельзя. Ведь месячники касались главным образом молодежных общежитий.

И здесь родилась идея — расселить жильцов-одиночек по цеховому признаку. В данном случае руководители цехов, партийные, профсоюзные и комсомольские активисты получали возможность вести более предметную политико-воспитательную работу в нерабочее время. Они же включались в решение вопросов содержания и ремонта помещений, создания надлежащих условий для проживания и уюта.

Занимались расселением, которое обычно приурочивалось к сдаче под ключ новых общежитий, работники ЖКО, в первую очередь домоуправы. Активное участие в этом процессе принимали партийный, профсоюзный комитеты и [127] комитет ВЛКСМ, обращая внимание, чтобы не было перегибов, чтобы не распадались сложившиеся здоровые коллективы.

Вот что вспоминает по этому поводу комсорг цеха, где начальником И. В. Барков, Антонина Комарова: «Общежитие для девушек-одиночек мы организовали с нового года (имеется в виду 1943 год. — Б. X.). Оно рассчитано на 70 человек. Когда жили наши девушки в разных бараках, было очень трудно и неудобно помогать им устроиться как следует, да мы и не знали, как они живут и отдыхают. А когда собрались вместе, обстановка изменилась, многое сделали для создания нормальных условий в общежитии.

Рабочие цеха напилили доски для кроватей, исправили электропроводку, помогли установить радиоточку. Все получили постельные принадлежности: одеяла, простыни, наволочки. Следили за тем, чтобы в бараке было тепло, пополняли запас угля и дров. Девушкам не в чем было стирать. Стоило мне поговорить с ребятами в цехе — появились тазы для стирки.

Лучше стали девушки жить, лучше отдыхать — веселее и быстрее заработали молодые руки. Все труженицы стали выполнять нормы выработки.

В часы досуга собирались в красном уголке, читали газеты, книги, слушали радио. Часто видели в общежитии начальника цеха Баркова. Наши девчата его сразу атаковали: как наладить работу культкомиссии, созданной при общежитии? А что если организовать кружки? Меня, как комсорга, мучил вопрос: скоро ли наши ребята тоже будут жить отдельно. Внимательно слушал нас старший товарищ, обещал помочь и помогал. А если что нельзя было сделать сразу, щурил глаза: «Эка хватили, не все сразу...»

Воспоминания Антонины Комаровой точно передают атмосферу тех дней. Некоторые детали хотел бы прокомментировать. Антонина говорит о досках для кроватей. Очень существенное наблюдение — с 1943 года мы отказались от нарной системы, везде в общежитиях стали устанавливать койки и кровати. Чуть позже введена должность — культорганизатор общежития.

Кроме того, шефство над общежитиями взял совет актива жен инженерно-технических работников и стахановцев завода, возглавляемый В. С. Сарайкиной. Активистки помогали наладить быт и досуг, проводили беседы, организовывали другие мероприятия. В общежитиях стали проводить вечера художественной самодеятельности.

И еще. А. Комарова ставила вопрос о расселении мужчин [128] по цеховому признаку. Он решался параллельно с другими вопросами. Благодаря стараниям Баркова вскоре и мужчины цеха стали жить в отдельном здании.

Большое внимание общежитиям уделяли руководители и других цехов. Например, когда был выделен рубленый барак под общежитие труженикам цеха, где начальником Н. Н. Филимонов, туда сразу же направилась группа рабочих, которые раньше имели дело с покраской, побелкой и т. д. Барак перегородили на комнаты. Каждую комнату побелили, в некоторых даже панели отделали масляными красками. Привели в порядок кухню, умывальники. На окнах появились шторы.

Немало старания проявили при оборудовании красного уголка. Все в нем отделали масляными красками, на столе и тумбочках — приятные розовые скатерти. Сами рабочие в цехе изготовили шашки и домино. Сюда регулярно доставлялись свежие газеты. Культорганизатор Гуськова организовала библиотеку-передвижку. Под ее руководством выпускались стенгазеты, оборудовались стенды.

Расселение рабочих-одиночек по цеховому признаку в значительной мере помогло решить проблему сохранности жилья и его благоустройства. Но, идя на такую меру, мы не снимали ответственности и с работников жилищно-коммунального отдела. А что касается домов, где проживали семьи, то здесь на них ложилась главная нагрузка. Домоуправы, другие должностные лица в проведении ремонта, других профилактических работ опирались, конечно, на общественность, привлекали к благоустройству квартир, домов и территории членов семей рабочих, инженерно-технических работников и служащих завода. Успех в этом деле сопутствовал тем, кто проявлял оперативность, распорядительность, обладал организаторской хваткой.

Одной из основных проблем, которая не снималась с повестки дня на протяжении всей войны, была продовольственная проблема. Я касался некоторых ее аспектов в предыдущих главах. Каждый труженик у нас обеспечивался одноразовым питанием, кроме того, он получал 700 граммов хлеба в сутки.

Дополнительное питание получали те, кто перевыполнял нормы (значит, затрачивал больше сил и энергии), а также больные. Все начальники цехов или их заместители могли в любое время обращаться с этими вопросами ко мне.

Многие годы спустя заместитель начальника пружинно-термического цеха С. Д. Макаров в письме ко мне рассказал о таком случае. [129]

Цех долгое время с большим опозданием получал прокат (трапецию) для изготовления крупных пружин. Выходило, что в начале месяца работали с прохладцей, а в последней декаде в цехе стоял настоящий аврал. Так было до конца 1943 года.

Нередко наблюдалась такая картина. На заводе скапливалось много зениток, собранных с так называемыми дежурными пружинами, изготовленными из заведомо бракованного проката. Это делалось для того, чтобы не останавливалась сборка пушек. Когда же поступал годный прокат, начиналась замена «дежурных» пружин настоящими.

Начальник цеха Александр Тимофеевич Львов — технически грамотный инженер и вообще очень эрудированный человек — предложил изготовить ряд приспособлений, благодаря которым можно увеличить выпуск пружин. Эти приспособления мы изготовили и ожидали поступления проката, чтобы опробовать их на практике. Тем временем А. Т. Львов убыл в длительную командировку. Прокат на этот раз задержался дольше обычного. И значительное количество пушек не могло покинуть заводские ворота.

«Положение с месячным планом складывалось критическое, — писал далее С. Д. Макаров. — В цех пришли и вы, Борис Абрамович, и главный инженер Р. А. Турков. Ознакомившись с обстановкой, вы спросили, сколько пружин, используя все резервы, можно выдать в сутки. Я попросил минут десять для раздумий и вскоре протянул набросанный на листке бумаги график. Там стояла четкая цифра — 60 пружин. Роман Анисимович усмехнулся, обозвал меня трепачом. Он был прав, такого количества мы ни разу не выдавали. Но главный инженер не знал о нашем приспособлении, а я раньше времени не стал его рекламировать. Вы посмотрели на меня внимательно и попросили в случае чего звонить вам в любое время.

Четверо суток коллектив цеха выдерживал график. А на пятые случилась беда — где-то часа в два ночи вышел из строя станок для подрезки торцов пружин. Цепочка оборвалась, так как все было рассчитано по минутам. Звоню начальнику ремонтного цеха. Обещает прислать ремонтников только утром. Примерно то же самое сказал мне и главный механик завода. Раздумывать некогда, набираю номер вашего телефона и объясняю создавшееся положение. Не знаю, какие меры вы приняли, но через десять минут в цех прилетают начальник ремонтного цеха, главный механик и группа рабочих. Через час станок был запущен. [130]

Намеченный график мы выполнили, решили судьбу плана. Люди сильно устали, были голодные. И я решил попросить у вас пять килограммов масла и пятнадцать килограммов хлеба. Когда зашел в приемную, секретарь Ирина Михайловна сказала, что у вас какое-то важное совещание. Но все-таки доложила о цели моего посещения. Вы приняли меня немедленно. Признаюсь, немного растерялся, увидев в кабинете военных моряков в весьма высоких званиях. Заявка моя была удовлетворена...»

С. Д. Макаров рассказал об одном случае. Таких эпизодов было много в то время. Часть талонов на дополнительное питание я всегда держал при себе. Появляешься, бывало, в цехе, смотришь — опечаленный чем-то рабочий стоит у станка. И работа идет ни шатко, ни валко. «Что случилось?» — спрашиваю. «Да ничего, — слышится в ответ. — Все в порядке. Только дома лазарет. Заболела жена, дети». Знаю, свою порцию хлеба, да и обед рабочий отнесет домой. А сам голодный останется. Тут я и вынимаю талоны...

Централизованные фонды на дополнительное питание были большим подспорьем. Но всех им обеспечить мы не могли. Сердце щемило от такой ситуации. Поэтому обрадовались, когда обком партии и облисполком передали заводу один из крупнейших местных совхозов.

До этого завод имел небольшой совхоз, в основном выращивающий кормовые культуры, картофель и овощи. Да и то в ограниченном количестве. Под картофелем, например, было занято 100 гектаров земли, а под овощами — всего 49. Крупного рогатого скота совсем не было. 100 свиней и 80 лошадей содержалось на животноводческих фермах. Ощутимого влияния на улучшение питания тружеников завода такое хозяйство не могло оказать. Новый же совхоз располагал 54 тысячами гектаров сельскохозяйственных угодий.

Через несколько дней вместе с заместителем по рабочему снабжению Н. А. Артюшкиным мы направились в это хозяйство. До одного из пунктов ехали железной дорогой, а оттуда добирались в совхоз в прямом смысле на перекладных. Наш завод располагал неплохим железнодорожным транспортом. И в будущем мы протянули ветку от этого пункта до совхоза, соединив таким образом завод и совхоз железнодорожной колеей. По этому маршруту стал курсировать в определенное время (все это было согласовано с руководством железной дороги) от завода до совхоза и обратно наш поезд — паровоз и несколько вагонов. В совхоз мы доставляли разные материалы, технику, а оттуда [131] вывозили продовольственные продукты. Это случилось позже, и затраты на прокладку железнодорожной ветки уже в недалеком будущем оправдали себя.

Первое посещение совхоза не произвело благоприятного впечатления. Насколько хозяйство было большим, настолько и запущенным. Урожаи были низкими. Выращиванием картофеля и овощей в хозяйстве практически не занимались. 148 гектаров картофеля, 40 гектаров овощей. Да при таком раскладе совхоз далеко не удовлетворял даже собственные нужды.

Нерадостную картину мы увидели и на фермах. Коровы стояли тощие, грязные, встретили наше появление тягучим мычанием. Оказалось, корма на исходе. А ведь на дворе — только декабрь. Не удивительно, что надои молока были низкими.

В совхозе имелись трактора, комбайны, автомашины и другая техника. Правда, почти вся эта техника нуждалась в ремонте. А запасных частей не хватало. Да и некому было заниматься ремонтом — квалифицированных рабочих в совхозе можно было пересчитать по пальцам.

Вообще рабочих рук в хозяйстве не хватало: шла война. Все заботы легли на плечи женщин, подростков и стариков.

О тяжелом положении с кадрами говорил нам и директор совхоза Ильинский. Он был здесь новым человеком и принимал энергичные меры для повышения продуктивности полей и ферм. Договорились, что на должности бригадиров, начальников участков подберем кандидатов из числа тружеников завода. Ведь многие из них раньше жили в деревне, хорошо знали сельское хозяйство.

Наши полпреды, а их было около десяти человек, высоко держали марку коллектива завода. Хорошо зарекомендовал себя, например, начальник участка, где выращивали картофель и капусту, бывший рабочий нашего предприятия Г. Л. Маевский. На участке значительно улучшилась организация работ, уход за землей, что сразу сказалось на повышении урожая овощей. Не подкачали и другие выдвиженцы.

Для работы на полях и фермах решено было привлекать жителей из соседних районов. Но как их привлечь, ведь кругом почти такие же хозяйства и такие же условия?

Уже в тот первый мой приезд вместе с руководством и специалистами совхоза мы детально обсуждали этот вопрос. И пришли к выводу — необходимо развернуть строительство жилья в совхозе. Кроме этого, прикинули, как облегчить [132] в смысле механизации труд животноводов и земледельцев, что могут сделать для этого заводские умельцы.

После выпуска вооружений и боеприпасов продовольственная программа стояла у меня на первом плане. Я часто бывал в совхозе (во время моего отсутствия обязанности директора исполнял главный инженер Р. А. Турков), вникал буквально во все вопросы повышения продуктивности полей и ферм. И в этом всегда опирался на помощь главного агронома, зоотехников, других специалистов, которые помогали мне входить в курс дела, давали советы, вносили ценные предложения. Много делали для улучшения работы совхоза и мои заместители П. А. Образцов, Н. А. Артюшкин. Кроме нехватки рабочих рук еще три проблемы тогда стояли остро: ремонт тракторного парка и сельскохозяйственных машин, нехватка корма для скота и семенного фонда. С ремонтом техники мы могли управиться сами. И силы, и возможности для этого были. Было также понимание, что как ни трудно, никто за нас это не сделает. А где взять корма и семена?

Первый секретарь обкома партии, к которому мы с И. А. Ломакиным обратились за помощью, отнесся к нашей просьбе с пониманием. Но не так просто решался этот вопрос. Ведь не о килограммах шла речь. Руководство области созвало специальное совещание первых секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов. Как ни трудно, выделим корма и семена для совхоза завода, решили участники совещания. Но просили: пусть завод поможет нашим МТС в ремонте техники. А может, в страду и люди выйдут на уборку урожая. Нельзя было не откликнуться на эти просьбы. Ведь в конечном итоге мы делали одно общее дело — обеспечивали армию и флот всем необходимым для разгрома врага.

Вскоре корма и семена нам выделили. А мы организовали ремонт техники, изготовление запасных частей для наших совхозов, МТС и районов области. Этим делом занялись рабочие ремонтного цеха под руководством главного механика завода Я. В. Радина. Решили также организовать участок по отливке и обработке траков для гусеничных машин и специальный участок для изготовления других запчастей.

Работе совхозов большое внимание уделяли партком, завком профсоюза и комитет ВЛКСМ. Этот вопрос в начале января мы обсудили на совещании партийно-хозяйственного актива с участием начальников отделов, начальников и секретарей партбюро цехов, членов парткома, завкома, комитета [133] ВЛКСМ, других активистов. Присутствовавшие, а они выражали волю всего коллектива, выразили твердую готовность оказать всевозможную помощь труженикам полей и ферм.

Какие только предложения не поступали. В это время в цехах завода шел ремонт совхозной техники. Выступившие начальники цехов рассказали, что рабочие на своих собраниях приняли решение за счет своего отдыха (каким коротким он был, мы уже знаем) отработать не менее 10 часов на ремонте тракторов, комбайнов, автомашин. Участники актива предложили даже составить специальный график.

Сотрудники конструкторского бюро заявили о готовности спроектировать картофелесажалку. Представители УКСа советовались, какие дома строить в сельской местности.

Равнодушных не было. В то же время чувствовалось: люди хотели знать, а что же дадут совхозы. Взяв слово, я ознакомил участников актива с планом развития подсобных хозяйств. В 1943 году предполагалось засеять зерновыми культурами 3150 гектаров земли. Рост здесь не такой уж и большой — 100 с лишним гектаров. А вот картофеля намечалось посадить на площади 540 гектаров, то есть в три с лишним раза больше, чем в предыдущем году! Почти в четыре раза расширялись площади под овощи.

С интересом было встречено сообщение и о состоянии нашего животноводства. На конец 1942 года насчитывалось 3128 голов крупного рогатого скота, 394 лошади, 328 свиней, 2217 овец. Мы планировали увеличить эти показатели по отдельным видам весьма существенно. Так, поголовье овец намечалось довести до 2910. Намечали организовать также птицеферму и даже... завести пчеловодство.

1943 год стал переломным в этом отношении. Наряду с ростом поголовья скота, лошадей, свиней и овец у нас появились птицеферма, где содержалось около 200 кур, и своя пасека с 40 ульями. Через год эти показатели выглядели так: 800 голов птицы и 90 ульев.

Совещание партийно-хозяйственного актива дало серьезный толчок к ускоренному развитию подсобных хозяйств. Завод полностью отремонтировал технику совхозов. По чертежам наших конструкторов было сделано несколько картофелесажалок. Не сидели сложа руки и работники совхоза. Зимой они занимались снегозадержанием, вывозили на поля навоз и золу, готовили семена к посеву. [134]

С наступлением весны начались работы на полях — боронование зяби, сев зерновых, посадка картофеля, высадка рассады капусты и т. д. В совхозах широко развернулось социалистическое соревнование среди звеньев, бригад и ферм. В результате план весеннего сева выполнен в срок, улучшилась организация работы и на других участках.

В посевной кампании принимали участие и рабочие завода. От желающих поработать на свежем воздухе отбоя не было. В связи с этим мы ставили вопрос так: бригада, участок, цех могут выделить определенное количество людей в совхоз, но оставшиеся за счет большей интенсификации и более высокой производительности труда должны гарантировать выполнение сменных заданий и графиков.

В отдельные дни в посевной участвовало до 2000 человек. Летом труженики завода проявляли заботу об уходе за посевами, косили сено, убирали выращенный урожай. Причем трудились с не меньшим старанием, чем в цехах завода. Приведу такой пример.

На участок совхоза, которым заведовал Г. А. Маевский, для прополки картофеля прибыла бригада в составе 44 человек под руководством А. Гусарова. В бригаду входили представители разных цехов, в основном женщины. Все они получили конкретные задания и к 1 августа должны были обработать картофель на площади 110 гектаров. Благодаря правильной расстановке сил бригада справилась с заданием на четыре дня раньше установленного срока. А ведь приходилось вести не только прополку, но и окучивание кустов. Все женщины ежедневно выполняли нормы, а такие, как П. Тихомирова, О. Кривошеева, М. Андреева, Г. Юрьева и другие, вместо 34 обрабатывали по 70–80 соток при хорошем качестве. Эти труженицы предложили прополоть и капусту, под которую было занято 40 гектаров земли.

Рассада капусты обычно выращивается в парниках. За неимением таковых здесь семена высевали прямо в паровые грядки, а затем появившиеся и окрепнувшие корни пересаживали на поля. Эксперимент удался, и капуста пошла в рост. Дополнительная прополка в это время была очень кстати.

Обычно говорят: летом день год кормит. Если учитывать короткое сибирское лето, то цена дня здесь повышается вдвойне. Вот почему, когда наступила уборочная страда, земледельцы дневали и ночевали в поле. На помощь им практически ежедневно приезжали рабочие завода, члены их семей. Все стремились максимально использовать установившуюся солнечную погоду. [135]

Зерновые убирали комбайнами и косилками, пшеницу и рожь вязали в снопы и начинали обмолот. Как только поле освобождалось от соломы, приступали к вспашке зяби. Одновременно шел подъем целины. Дело в том, что в переданном заводу совхозе (мы его называли совхоз № 1) было много годами не обрабатываемой земли. И вот мы решили вспахать угодья и за этот счет расширить в будущем посевы зерновых, кормовых и овощных культур.

Работы в совхозах велись четко и организованно, о соблюдением всех агротехнических правил. Многие земледельцы и животноводы выполняли и перевыполняли установленные нормы, взятые обязательства. Благодаря самоотверженному труду земледельцев в значительной мере удалось уже в 1943 году решить продовольственную программу.

Нельзя сказать, что мы получили высокий урожай зерновых, картофеля и овощей. Только капуста удалась на славу. Тем не менее план, спущенный заводу ГлавУРСом наркомата, по зерновым был выполнен, а по картофелю перекрыт на 220 процентов. Мы полностью обеспечили себя семенами да плюс к тому получили возможность дополнительно к централизованному снабжению и заготовкам израсходовать на общественное питание 120 тонн крупы и ежемесячно 420 тонн овощей. Пожалуй, впервые в столовых всю зиму не ощущалась нехватка картофеля и овощей. А в будущем году их получали и семьи рабочих, инженерно-технических работников и служащих завода. В совхозе № 1 вырастили высокий урожай капусты. Когда мне показали несколько кочанов, я усомнился: с нашего ли это огорода?

— А это все поливная система, — объяснил Н. А. Артюшкин. — Кочаны эти не отборные, такие все — один к одному.

Когда приступали к выращиванию рассады капусты, агроном совхоза, к сожалению, запамятовал его фамилию, в порядке фантазии высказал такую идею: недалеко речка, вот бы соорудить оросительную систему. Тогда об урожае можно не думать. Присутствовавший при том Артюшкин запомнил слова агронома. Он уважал этого человека, любящего свое дело. Но эта идея могла повиснуть в воздухе, если бы однажды не попались моему заместителю на глаза списанные мотовозы, валявшиеся возле железнодорожных мастерских. Было их там штук двадцать. Руководители железной дороги махнули на них рукой — берите, если нужно, двор чище будет. [136]

И Артюшквн забрал. Потом пришел ко мне. Отремонтируем, мол, капитально, поставим небольшие моторчики и установим у реки, протекающей возле поля. Подключим насосы, проложим тонкие трубы. Вода пойдет.

Я дал добро. Через некоторое время специалисты уже монтировали в совхозе оросительную систему. Признаться, тогда было немало скептиков. Теперь же они только разводили руками.

Порадовали нас и животноводы. Надои молока к октябрю 1943 года увеличились на 35 процентов. К этому времени завод получал масла на 65 процентов больше уровня прошлого года, а мяса на 30 процентов больше. Чтобы четче представить, что такое 65 процентов, скажу, что теперь ежедневно мы могли пустить на питание дополнительно 3 тонны масла.

Такое положение было к октябрю. И оно улучшалось с каждым днем. Так, к концу года мы наметили забить 265 голов крупного рогатого скота, 350 овец, 80 свиней. Да еще решили продать стахановцам для откорма 200 трехмесячных поросят.

Все выращенное необходимо было сохранить. Об этом позаботились наши строители во главе с М. М. Свешниковым. В совхозе № 1 они возвели три овощехранилища по 500 тонн каждое и пункт квашения на 500 тонн. Хранилище такой же мощности было сооружено и в совхозе № 2. Надо не забывать, что в сибирских условиях овощехранилища устраивали на большей глубине, чем обычно. Так что труд был затрачен немалый.

Коль коснулся здесь работы строителей, отмечу: их усилиями в совхозах переоборудованы скотные дворы, возведены свинарник, телятники, кошара. В совхозе № 1 появилась ванна для мойки скота. Здесь же открылась ремонтно-тракторная мастерская. В совхозе № 2 за лето построили парники и отрыли шахтный колодец. Проблема водоснабжения была решена.

Как было ни трудно нам, параллельно в хозяйствах велось жилищное строительство. К осени в новом совхозе были сданы два рубленых дома — 24-квартирный и 9-квартирный. А в старом появились жилой барак на 75 человек и землянка, в которой оборудовали баню.

По тем временам это было большим достижением. Ведь такие постройки редко появлялись в сельской местности. Часть тружеников улучшила свои жилищные условия. Весть об этом моментально разнеслась по округе. В совхозы потянулись люди из окрестных деревень. [137]

Рассказ я веду в основном о 1943 годе. Это оправданно. Именно тогда общими усилиями всего коллектива завода и совхоза была заложена солидная база для повышения продуктивности полей и ферм, а значит, и для улучшения питания тружеников завода. И не случайно за высокие показатели в производстве сельскохозяйственных продуктов в 1943 году совхоз № 1 завоевал переходящее Красное знамя обкома партии и облисполкома.

Солидная база. Здесь подразумеваются не только совхозы. У нас был еще и агропитомник. Располагалось это хозяйство (возглавлял его Г. И. Кинозеров) неподалеку от завода. В парниках, которые отапливались, выращивали в основном овощи, рассаду капусты и даже цветы. Имелись и фруктовые деревья. Питомник давал солидную прибавку к рабочему столу, но основная часть его продукции шла в профилакторий и больницы.

Итак, есть все основания утверждать, что в 1943 году была решена продовольственная проблема. Разнообразнее стали блюда в столовых, повысилась их калорийность. Все рабочие были переведены на двухразовое питание. Трехразовым питанием обеспечивались детские дома и люди с ослабленным здоровьем.

Расширялась сеть столовых. В 1943 году были открыты диетическая столовая и столовая для больных туберкулезом с трехразовым питанием. Путевки выдавались заводским комитетом профсоюза (отдел социального страхования) лицам, прошедшим медицинское обследование.

Примерно в это же время начал функционировать заводской санаторий для отдыха рабочих на 70 человек в смену без отрыва от производства. Сюда по представлению общественных организаций и руководства цехов направлялись передовые труженики, люди старшего возраста с ослабленным здоровьем. Каждая смена была рассчитана на 27 дней. На это время по моему приказу для зачисленных в санаторий устанавливался сокращенный рабочий день. Они трудились только в первую смену и после работы направлялись на отдых. Поэтому санаторий еще называли ночным. Здесь также была оборудована специальная столовая с хорошей кухней. Установлено трехразовое питание, не считая обеда в диетической столовой завода во время работы.

70 человек в смену... Не те масштабы вроде по нынешним временам. Да, масштабы не те. Но если заняться несложными подсчетами, то получается, что в год здесь отдыхало до тысячи тружеников завода. Свыше четырех тысяч нуждающихся могло пользоваться услугами лечебных [138] столовых (туда рабочие прикреплялись от 10 до 45 суток). А это уже кое-что значило даже для такого многотысячного коллектива, как наш.

Продукция наших подсобных хозяйств позволяла значительно улучшить работу предприятий общественного питания. В то же время картофелем, капустой и другими овощами мы обеспечили значительную часть семей рабочих, инженерно-технических работников и служащих завода. Ряд семей (отнюдь не единицы) сами выращивали картофель и овощи, то есть занимались индивидуальным огородничеством.

Весной 1943 года в нашей многотиражной газете появилось объявление: завком профсоюза проводит запись работников, желающих иметь индивидуальные огороды. Землю по договоренности с облисполкомом нам выделили недалеко от завода. Семенами мы не могли обеспечить всех желающих. Посадочный картофель выделялся только семьям фронтовиков. Я не имею данных, сколько человек записалось тогда, но выделенный участок был полностью засажен картофелем и овощами.

В начале августа как-то проезжал мимо этого участка. Попросил водителя остановить машину. Вышел — душа радуется: вокруг — картофельные поля, зеленеют участки капусты, других овощей. Грядки чистые, прополотые, картошка окучена. Встретил здесь и хозяев. Настроение приподнятое, ожидают хороший урожай.

— Приятно видеть дело рук своих, — сказал один из работников. — Мы уже подсчитываем, сколько получим картофеля. Прикинули квартирой, в ней живет три семьи, если брать по минимуму, получится 44 мешка. А может быть и все 60!

Присутствующие поддержали товарища: не меньше 60 будет. И почему-то озабоченно посмотрели на него. «Что-то тревожит их», — подумал я. А мой собеседник продолжал:

— Так вот вопрос, товарищ директор. Куда девать урожай? В нашем доме более ста семей имеют огороды. И ни одного сарая, ни одного погреба, ни одного чулана. Потеряли головы. Кто предлагает на поле яму копать, кто начинает считать, сколько мешков к комнате поместить.

Я успокоил рабочих, обещал помочь. Приехал на завод, пригласил к себе Ломакина, председателя завкома Соловьева, рассказал о встрече.

— Приятно решать такие вопросы, — отозвался Иван Андреевич Ломакин. — Поможем, обязательно поможем сохранить урожай. [139]

Вскоре руководителям управления капитального строительства и жилищно-коммунального отдела было поручено разобраться в возникшей проблеме, изучить, что лучше построить: сараи, погреба или сделать пристройки к домам, где это выгодно и удобно. К уборке урожая все работы были закончены.

В будущем желающих иметь индивидуальные огороды прибавилось. Участок наш расширили. И это во многом помогло улучшить питание рабочих.

Вспоминая об этом, я перекидываю мостик в наши дни. Сейчас партия и правительство уделяют большое внимание развитию подсобных хозяйств, садовых участков. Правильная, очень правильная линия! Значительное количество дополнительной продукции мы можем получить, вложив личный труд и школьника, и пенсионера.

Труженики завода всегда помнили об обещании — помочь хозяйствам запасными частями для сельскохозяйственных машин, а при случае и людьми, особенно в период уборки урожая. Ежегодно они перевыполняли план по производству запасных частей. Кроме того, завод взял шефство над МТС и хозяйствами двух сельских районов.

Вопросами шефской помощи занимался заместитель секретаря парткома Пархотин. Это не значит, что другие товарищи не участвовали в ней. Многие руководители, в том числе и я, регулярно интересовались заботами подшефных, оказывали всевозможную помощь. Но к Пархотину стекалась вся информация. Он постоянно держал связь с руководством районов, МТС, колхозов и совхозов, точно знал, кто в чем нуждается. И оперативно принимал меры, естественно, через соответствующие службы и производства, чтобы удовлетворить эти запросы.

Только в 1943 году в подшефные МТС завод передал 3 токарных станка, 2 сварочных аппарата, 30 тонн металлоотходов, много латуни, баббита, инструмента. Рабочие изготовили 1665 различных деталей. На ремонт тракторов и другого сельхозинвентаря в МТС с завода выезжало более 30 слесарей, токарей, механиков, электриков, кузнецов.

Помогали труженики завода и в уборочную страду, особенно когда затягивались обмолот хлеба и сдача его государству. Более 50 человек выезжали в колхозы и совхозы. Посетили отстающие хозяйства и мы с И. А. Ломакиным. Посмотрели, как трудятся наши представители. Краснеть не приходилось. Совместно с руководителями района мы договорились о дальнейшем сотрудничестве, о том, как и когда лучше выполнить заявки хозяйств. [140]

Завод помогал партийным организациям МТС, колхозов и совхозов в развертывании культурно-массовой работы. В этом немалая заслуга заместителя секретаря парткома Колычева. За год силами пропагандистов предприятия проведено 195 докладов и бесед на общеполитические темы. Для лучшей МТС было учреждено переходящее Красное знамя завода. Позже мы закупили инструменты для духового оркестра и библиотеку в 100 томов.

Большую помощь подшефным оказали и в уборке урожая 1944 года. На собраниях в цехах родилась такая идея: в сентябре провести воскресники по уборке урожая с таким расчетом, чтобы каждый труженик завода отработал в поле не менее одного дня. В первом воскреснике участвовало около 700 работников завода. В четырех колхозах они скосили литовками до 20 гектаров ржи, заскирдовали снопы на площади более 150 гектаров. А на 67 гектарах рожь была связана в снопы и поставлена в копны. За день намолочено более 100 центнеров, вывезено на заготовительный пункт около 300 центнеров зерна. На этой работе было задействовано 25 заводских автомашин и 20 лошадей.

Изготовление запасных частей и для тракторов, и для других сельскохозяйственных машин увеличивалось с каждым месяцем. Установленные задания мы перевыполняли. Например, в первом квартале 1945 года их было выпущено в полтора раза больше, чем в четвертом 1944 года. Завод дал сверх плана более 7000 деталей, в том числе 1100 различных шестерен, 20 головок блоков, 25 топливников. В преддверии посевной кампании нам под силу была задача — и мы ее выполнили — снабдить каждого тракториста подшефной МТС набором необходимого инструмента.

Забота о людях проявлялась по разным направлениям. В мою задачу не входит подробное рассмотрение каждого из них. Остановлюсь лишь на некоторых.

Медицинскую помощь работникам предприятий и членам их семей оказывал персонал поликлиники завода. Она была организована летом 1943 года и начинала свою деятельность в трудных условиях. Отсутствовало оборудование, не хватало кадров да и с медикаментами приходилось туго. Постепенно, не без помощи горисполкома, дело наладилось. Через год картина изменилась. Поликлинику полностью укомплектовали кадрами. Теперь прием вели врачи практически всех специальностей. Но были очереди, особенно на первых порах.

Чтобы избежать этого, решили открыть филиалы в каждом цехе. Теперь рабочий мог быстро попасть на прием к [141] врачу. А тот в свою очередь знал характер и условия труда в цехах, предметнее вел профилактическую работу.

У нас не было своей аптеки. Выход нашли в том, что поликлиника за счет предприятия закупала медикаменты и бесплатно отпускала их больным. Также бесплатно выдавались в столовых витамины.

В июне 1943 года мы открыли стационар на 120 человек для больных. За годы войны многие труженики поправили здесь здоровье.

Хочется отметить инициативу активисток совета жен инженерно-технических работников и стахановцев Комаровой и Печенежской. Они взяли шефство над рабочими, находящимися на излечении в больнице-стационаре. Домохозяйки помогали больным разрешать все хозяйственные вопросы, связанные с домом и заводом, следили за своевременным снабжением их продуктами питания. Постоянная забота, внимание порой действовали сильнее лекарств, помогали людям скорее избавиться от недугов.

Руководители завода, члены парткома и завкома часто посещали наши медицинские учреждения, в случае необходимости оперативно оказывали помощь. Работой медицинского персонала регулярно интересовался и я. Вопросов возникало немало, и один практически постоянный — обеспеченность транспортом. В распоряжении медиков находилось определенное количество автомашин. Однако их не хватало. В случае крайней нужды, распорядился однажды я, берите мой служебный автомобиль, если он, конечно, на месте. И, что же — часто выручал людей в белых халатах директорский ЗИС-101. Но это так, к слову. Медицинские работники строго следили за соблюдением правил личной гигиены, гигиены рабочего места и жилища. И если обнаруживали непорядок в бане, душевой, санпропускнике или парикмахерской цеха, не давали покоя соответствующим начальникам. Пока не добивались своего, не отступали. В этом у руководства завода они находили полную поддержку.

Все мы хорошо понимали, что забота о здоровье рабочего, членов его семьи — первостепенная, государственной важности задача. И этим занимались постоянно, не жалели ни времени, ни сил, ни средств.

И еще об одном вопросе, связанном со здоровьем человека, — об обеспеченности тружеников завода одеждой, обувью и другими необходимыми вещами. Необходимыми не только для того, чтобы иметь нормальный вид (я уже не говорю об эстетике, красоте), а чтобы было удобно и тепло [142] зимой, ведь сибирские морозы известны. Так вот, отдел рабочего снабжения организовал несколько мастерских. В середине 1942 года на заводе появилась пошивочная мастерская, где шили различные образцы одежды и ремонтировали ее. В 1942 году здесь пошито 2300 изделий и столько же отремонтировано. В 1943-м эти показатели были вдвое выше. Увеличивались они и в последующие годы.

Открыли мы сапожную и пимокатную (изготовлялись валенки) мастерские. Штат каждой — более сорока человек. Все это способствовало уменьшению невыходов и опозданий на работу.

В обеспечении работников завода одеждой и обувью существенную помощь оказали нам обком партии и облисполком. При их содействии на предприятиях местной промышленности области были размещены заказы на изготовление ватных костюмов, пальто, полушубков, спецодежды, валенок, сапог, которые потом распределялись через цеховые бытовые комиссии для нужд рабочих и членов их семей. Все заказы местные предприятия, как правило, выполняли своевременно и с высоким качеством.

Забота о рабочих — это забота и об их семьях. Мы помнили об этом постоянно. Что можно сказать по этому поводу?

Партийные, профсоюзные и комсомольские активисты взяли на учет всех детей дошкольного возраста. Были приняты меры, чтобы дети, родители которых работали на заводе и которых им не на кого оставить, посещали детские ясли или сады. Всего в детских учреждениях этого типа находилось около 1200 детей, из них почти половина — дети фронтовиков.

Мальчики и девочки постарше отдыхали летом в пионерском лагере. Лагерь располагался вдали от завода в одном из живописных уголков Сибири. Однажды я поехал туда и был поражен увиденным. Представьте себе бурный поток обмелевшей горной реки, который стремительно несется вниз, взвивается между скалами и вырывается на равнину. И вот там, где эта небольшая река делает крутой поворот, у самого подножья гор, по воле людей выросли павильоны и палатки, естественно вписываясь в окружающий ландшафт. Величавой и яркой красотой веяло от этих мест. Вдали виднелись вековые сосны и ели. Воздух неподвижен и чист.

Работал лагерь в четыре смены. Пропускная способность 400 человек в смену, а продолжительность пребывания детей [143] в смене — 21 день. Такой порядок существовал в первые послевоенные годы.

Ребята в лагере не только отдыхали. Они собирали лекарственные травы, заготовляли дрова, дежурили на кухне, выполняли другие хозяйственные работы. Таким образом получали определенные трудовые навыки. Из лагеря дети разъезжались здоровыми, окрепшими, загорелыми. Бодрые, отдохнувшие, они с хорошим настроением приступали к занятиям в школе.

Довольными оказывались и их родители. Они скучали по своим чадам, но беспокойства не выражали: знали, что ребята будут ухожены и накормлены. В пионерском лагере мы установили четырехразовое питание. Сюда шли лучшие продукты, в том числе масло, молоко и даже мед.

Я упомянул школу. В первую военную зиму дети тружеников завода практически не посещали занятий. Не посещали по той причине, что здания двух школ заняли под госпитали. Но как было ни трудно с жильем, уже в 1942 году под классы отвели весь первый этаж нового пятиэтажного жилого дома, соответственно переоборудовав комнаты. И снова зазвенели там детские голоса. В эту школу в первый класс пошла и моя дочь Светлана.

Через два года, в октябре сорок четвертого, открыла двери вечерняя школа-десятилетка. Желающих было столько, что укомплектовали все восьмые, девятые и десятые классы. Трудно было с подбором преподавателей. Со временем решили и этот вопрос. Занятия проходили на первых порах организованно. Но месяца через два директор школы Кривцова пришла в партком расстроенная: многие рабочие перестали посещать занятия. Стали разбираться, в чем дело. И выяснилось, что одной из главных причин отсева явилось нарушение отдельными начальниками цехов моего приказа об установлении восьмичасового рабочего дня для учащихся и постоянного выходного дня. Пришлось серьезно поговорить с этими товарищами.

Не скрою, были и такие рабочие, у которых просто не хватило силы воли, а то и желания учиться. Партийные, профсоюзные и комсомольские активисты проводили с ними определенную работу — беседовали, убеждали. Таких были единицы. Основная же масса молодых людей преодолевала все трудности, проявляла упорство и настойчивость в работе и учебе. Помню, как-то я беседовал с токарем А. Говорушкиным, который учился в девятом классе. Вот что он рассказал:

— Поступив в школу, я старался так распределить свое [144] время, чтобы и в цехе работать ударно, и в школе хорошо учиться. Сначала было трудно, но в дальнейшем все пошло на лад. Стал дорожить каждым часом, каждой минутой. Внимательно слушаю объяснения учителей, веду записи, не запускаю уроки. Уверен, что отговорки некоторых учеников несостоятельны. Хочешь учиться — найдешь время.

Да, кто действительно хотел повышать свои знания, тот находил время. А мы стремились создать для этого максимум по тем временам удобств. Многие сотни рабочих получили в 1945 году и последующих годах аттестаты зрелости без отрыва от производства.

Не только повышением общеобразовательной подготовки молодежи занимались мы. Одно из главных направлений — обучение пришедших на завод юношей и девушек рабочим специальностям, повышение их технического уровня. Разные формы применялись на предприятии. Здесь хочу остановиться на тех, которые проводились не силами общественности, а были предусмотрены и организованы в соответствии со штатной структурой завода.

Сначала о сети курсов. Рабочие, занимавшиеся на таких курсах как с отрывом, так и без отрыва от производства, получали специальности водителей газогенераторных автомашин, помощников машинистов кранов и паровозов, газовщиков, кочегаров, турбинистов, мотористов и т. д. Проблем тут особых не было. Занятия проводили мастера, техники, инженеры большей частью практического характера. И обучаемые — почти половина из них девушки — занимались прилежно, в короткие сроки постигая принципы работы механизмов и агрегатов, приобретая необходимые практические навыки.

Более высокой ступенью были школы фабрично-заводского обучения и ремесленные училища, которые вместе с некоторыми предприятиями эвакуировались в начале войны из западных районов страны. Они готовили токарей, слесарей различных направлений, фрезеровщиков, станочников, электромонтеров и других специалистов. Немало трудностей в организации учебы было на первых порах. И с жильем, и с классами, где обучающиеся постигали теоретические вопросы. Успешнее дела решались там, где мастера, проводившие занятия, и начальники цехов (а практика проходила в цехах, и ученики выдавали отнюдь не учебную продукцию) находили общий язык. В таких случаях возникающие трудности быстро преодолевались и создавались необходимые условия для успешной учебы и работы, в ходе которой приобретались практические навыки. [145]

Деловые отношения, например, установились между мастером Т. К. Матвеевой и начальником цеха, где учебная группа мастера проходила производственную практику. Для двадцати девушек, постигавших азы токарного дела, выделили в цехе угол, где они разбирали теоретические вопросы. Угол, потому что заканчивался 1942 год. Потом у нас будут нормальные классы. А в то время и этому были рады, тем более что теорию сразу закрепляли, работая на станках, перенимая опыт лучших производственников. Месяца через три девушки полностью овладели своей профессией. Марии Карповой доверили выполнение расточки и подрезки ответственной детали. Она работала на уровне токаря шестого разряда. На сложном станке, требующем высокой квалификации, трудилась Антонина Михайловская, выполняя норму на 150 процентов.

Успешно осваивали учебную программу и юноши, объединенные в группу фрезеровщиков, которой руководил мастер Миронов. Практически через месяц они справлялись с установленной нормой. Очень часто ученики, видя, что своей работой они могут помочь цеху выполнять месячные задания, трудились наравне со взрослыми и сверх установленного времени.

В октябре 1943 года состоялся выпуск первой группы молодых рабочих в ремесленном училище. 150 юношей и девушек, сдавших экзамены на третий или четвертый разряд, влились в наш рабочий коллектив. Многие из них хорошо зарекомендовали себя и в училище, и на производстве, во время практики трудились по-стахановски, значительно перевыполняя сменные задания. И в первые дни самостоятельной работы своим трудолюбием, добросовестным отношением к обязанностям оправдывали возлагавшиеся на них надежды.

Это училище здорово выручало нас в смысле подготовки высококвалифицированных кадров. Недаром оно продолжительное время удерживало переходящее Красное знамя областного управления трудовых резервов и дважды завоевывало третье место во Всесоюзном соревновании школ ФЗО и ремесленных училищ.

Школы ФЗО, ремесленное училище наряду с другими формами обучения где-то с конца 1943 года сняли остроту проблемы подготовки рабочих, несмотря на текучесть кадров. Имеется в виду то обстоятельство, что ежегодно немало тружеников завода уходило в действующую армию. Часть людей покидала производство по ряду других причин. И в этой обстановке мы не испытывали такого дефицита [146] в рабочей силе, который наблюдался в первые годы войны.

А вот с подготовкой среднетехнического персонала было весьма туго. Это мы ощутили особенно остро в середине 1943 года, когда началось значительное расширение производства, внедрение передовой технологии и организации труда. Как быть? Готовых кадров нам никто не даст, это мы понимали и не строили иллюзий на сей счет. Ведь в годы войны значительно сократилось количество учебных заведений такого типа, а количество предприятий расширилось и все они были примерно в одинаковом положении. Советовались, искали выход. И видели его в организации техникума на базе завода. В обкоме партии и облисполкоме нас поддержали. Заручившись такой поддержкой, направили свои соображения в Наркомат вооружения.

Вскоре позвонил Д. Ф. Устинов. Уточнив ряд принципиальных вопросов и отдельные детали рабочего характера, Дмитрий Федорович сказал в заключение:

— Будем выходить с ходатайством об организации техникума в Совет Народных Комиссаров. Только учтите: в случае положительного решения будете готовить специалистов и для других предприятий наркомата.

Это нас обрадовало. Тем более что мы не сомневались: раз нарком «за», вопрос будет решен. Так оно и случилось. Вскоре вышло постановление СНК СССР об организации при заводе механического техникума с дневным и вечерним отделениями. Предполагалось, что техникум будет готовить специалистов широкого профиля по холодной обработке металлов (технологов, конструкторов, механиков), а также по термообработке металлов кузнечно-прессового и литейного производства. Одновременно учащиеся должны получить общее среднее образование и право поступления в высшее учебное заведение на общих основаниях.

Руководство завода понимало, что организация техникума в такое время да еще в условиях, когда все приходилось начинать с нуля, не простая задача. Но простых задач тогда не было. Поэтому сразу началась подготовительная работа. Велась она по всем направлениям.

Группа под руководством начальника отдела подготовки кадров Ф. Тесленко занималась вопросами организации и структуры техникума, подбором преподавателей и обслуживающего персонала, а также набором учащихся. К обучению и воспитанию студентов удалось привлечь опытных педагогов. Директором техникума был назначен Н. Сармин, проработавший на этой должности многие годы и зарекомендовавший [147] себя умелым руководителем и организатором педагогического коллектива. Его заместителем по учебной части стал кандидат технических наук М. Ф. Афонский. Он же проводил занятия по технологии металла. Можно назвать и таких преподавателей, как П. С. Туркин (механика), Е. В. Ткачев (физика), Т. А. Смирнова (математика), Н. Т. Усова (иностранный язык), которые с первых дней добросовестно относились к своим обязанностям, много труда вложили в подготовку специалистов.

Одновременно шел набор учащихся практически на все курсы. На первый курс принимались лица, окончившие семь классов, на второй курс — девять классов средней школы. На третий и четвертый курсы могли подавать заявления товарищи, уже учившиеся в техникумах или других технических учебных заведениях и не окончившие их по каким-либо причинам. К началу занятий (1 октября 1944 года) вечернее отделение подошло с полным контингентом учащихся на всех четырех курсах. Дневное отделение оказалось недоукомплектованным. Прием на него пришлось продлить до 25 октября.

У строителей была горячая пора. Они возводили двухэтажное кирпичное здание техникума. Каждый день сюда наведывался заместитель директора по строительству М. М. Свешников, который лично контролировал ход работ. Его можно было понять — этот объект нельзя было не сдать вовремя. И строители не подвели. К назначенному сроку техникум широко распахнул свои двери.

Я посетил техникум, когда сюда завозили мебель, различное оборудование. Н. Сармин показал мне все девятнадцать аудиторий и кабинетов: физики, химии, электротехники, черчения, технологии металлов, военного дела.

— Уже изготовлены наглядные пособия, приборы, экспонаты. Оборудуются учебные мастерские, — говорил Н. Сармин, — к занятиям готовим солидную базу.

Для студентов было выделено отдельное общежитие, построена столовая. А позже, в 1945 году, техникум обзавелся и собственным подсобным хозяйством.

Перед занятиями состоялось общее собрание студентов и преподавателей. Директор техникума сделал доклад. Говорил он о задачах, стоящих перед коллективом техникума, о том, как будут проходить занятия, об изучении теории и приобретении практики в цехах завода. Представил учащимся преподавателей. Выступил на собрании и я. Трудно за давностью лет передать содержание выступления. Но помню отчетливо, что обратился к педагогам и воспитателям [148] с просьбой: готовить кадры так, чтобы техники-сибиряки ни в чем не отставали от специалистов, выпущенных техникумами центральных городов, в том числе Москвы и Ленинграда. И еще — превратить техникум в настоящий центр высокой технической и производственной культуры. Чтобы здесь рождались новые идеи, чтобы мы, опираясь на техникум, могли шире проводить работы по повышению квалификации основных кадров завода, имеющих слабую теоретическую подготовку.

Занятия начались организованно. Но, как и во всяком деле, особенно новом, а для нас оно было именно таким, встречались здесь трудности, различные организационные неполадки. Представители старшего поколения хорошо помнят, как нелегко было в ту пору, да и в первые послевоенные годы достать простую тетрадь или карандаш, я не говорю уже о ручках, чернилах. А учебники? Находили выход. Помогали учащимся все, кто мог. Не было бумаги — писали на газетах. Учебник в лучшем случае доставался один на группу.

Тогда решили организовать в техникуме библиотеку. Не только в нашем, но и в других городах закупали техническую литературу. Заведующая библиотекой Э. Д. Хвастовская обошла всех инженеров и техников завода. Многие выделили для библиотеки свои собственные книги.

Возникали проблемы и с организацией рабочего дня вечерников, и с практикой студентов дневного отделения. К их разрешению подключались партийные, профсоюзные и комсомольские организации цехов. Здесь всегда соблюдалось правило: поставить дело так, чтобы и план шел, и учеба не страдала.

Первый выпуск специалистов состоялся после Великой Отечественной войны. Так что основная отдача от учебы выпускников получена значительно позже. И тогда, как нельзя кстати, пригодились грамотные в техническом отношении люди, ведь приходилось воевать на фронте труда. Однако знания, полученные в техникуме, особенно студентами вечернего отделения, помогали и в 1944, и в первой половине 1945 года увеличивать производство вооружения и боеприпасов. Можно привести много примеров, когда, проучившись некоторое время на вечернем отделении, рядовой рабочий мог выполнять и выполнял обязанности мастера, технолога и т. д. Конечно, вдумчивый и добросовестный человек, получив практику и опыт, и сам мог подняться на ступеньку выше. Бывает и так. Но приобретенные [149] теоретические знания ускоряют это становление, а значит, и ускоряют рост производства.

В одном из цехов работали токари-карусельщики Романов и Андреев. Трудились старательно и в техникуме учились прилежно. В это время в цехе не хватало работников среднего технического персонала, в частности технологов. Из-за этого порой проходили сбои в выпуске деталей. Поговорив со «своими» студентами и убедившись, что они неплохо разбираются в технологии, начальник цеха предложил им занять эти должности. И что же? Трудились ребята на совесть, не испытывали особых трудностей, и учеба пошла еще лучше.

Или такие передвижки студентов. Чертежница Глазова еще в ходе учебы стала конструктором, слесарь Волков — начальником цехового бюро организации труда, а токарь Морин — мастером цеха. Практически весь недостаток в инженерно-технических работниках в последние годы войны мы восполняли за счет лучших студентов вечернего отделения. А это немаловажно.

Мне запомнилась встреча, состоявшаяся уже после окончания войны, с техником-технологом Н. Бычковым, представителем первого выпуска нашего техникума. Н. Бычков, чувствовалось по всему, был доволен и счастлив. Не отрывая глаз от только что полученного диплома, молодой специалист вспоминал, как все это начиналось:

— С какой радостью я и мои товарищи, прервавшие учебу из-за войны, восприняли весть об открытии техникума. Открылась возможность закончить образование. Мы, первые выпускники, пионеры нашего техникума, участвовали в его зарождении. Было трудно. Кто не помнит, как мерзли чернила в чернильницах, как часто выключался свет, как сидели в аудиториях одетыми!

Все это осталось позади. Время, проведенное в техникуме, обогатило мой опыт знаниями, расширило кругозор. Для меня стали понятными и близкими такие вещи, которые раньше были недоступными моему пониманию. Теперь, если подойду к любому станку, я не растеряюсь, знаю, что это за станок, как он устроен, как лучше его использовать в работе. Смотришь, как обрабатывается деталь, и думаешь: а как сделать это лучше? Просто чувствуешь себя не новичком среди машин, а их хозяином. Ясно представляешь многотонные станки, потоки выпускаемых деталей, маленькие колонки цифр себестоимости. Все это в наших руках, мы знаем, как это сделать, и это ощущение наполняет сердце радостью. [150]

На заводе постоянно и непрерывно велась политико-воспитательная и культурно-массовая работа. О некоторых ее аспектах, формах и методах применительно к условиям военного времени и конкретным периодам работы предприятия речь уже шла. Партком, завком профсоюза, комитет ВЛКСМ проявляли заботу о том, чтобы повышалась действенность выступлений лекторов, агитаторов, всех активистов, призванных нести партийное слово в массы рабочих.

Для них многое делали партийный кабинет завода и его библиотека. Семинары, совещания, инструктивные доклады, подбор литературы. Всего не перечислишь. Хорошим подспорьем для пропагандистов были материалы, публикуемые в газетах, в том числе и в заводской многотиражке. Значительно расширились их возможности с открытием в декабре 1943 года местного радиовещания. Только за три первых месяца редакция радиоузла организовала 56 радиопередач. Выступали здесь и лучшие производственники, и руководители отдельных участков, и конечно же сами пропагандисты. Главным же методом в их работе оставалось живое общение с людьми.

Серьезно взялись мы за организацию досуга, памятуя о том, что досуг — не простое времяпрепровождение, а важное средство формирования гармонично развитой личности. Большую роль в этом сыграл Дом культуры, который открыл свои двери 1 мая 1943 года. Я постоянно интересовался строительством Дома культуры. Часто бывал на строительной площадке, беседовал с рабочими. Помню, в одной из бесед сказал о том, что с возведением Дома культуры активно заработает самодеятельность, городские артисты станут посещать нас, разнообразится культурная жизнь. Тут один из товарищей, кажется из Украины, мечтательно произнес:

— Слышал, в один из городов Сибири эвакуирован Киевский театр оперы и балета. Вот бы пригласить к нам.

Его подняли на смех: чудак-человек, театр выступает совсем в другом городе. Да и согласятся ли артисты выйти на нашу сцену? Ее-то пока нет.

— Ничего, — сказал я, — сцена будет, когда-то и мы будем слушать и смотреть и оперу, и балет, и спектакли профессионалов.

Беседа не выходила у меня из головы. Люди работают не покладая рук, все отдают производству. Вот бы сделать им приятное на открытие Дома культуры. Но думать можно, а как сделать? Тот разговор стал постепенно забываться. [151] И вдруг по делам завода я полетел в один из городов Сибири. Иду по улице, смотрю — афиша. А на ней — «Наталка-Полтавка» в постановке этого театра. Не знаю, как мне удалось убедить директора театра. То ли подействовал мой рассказ о нелегком нашем становлении, о том, в каких невероятных условиях налаживали мы производство, чтобы быстрее дать вооружение и боеприпасы фронту, то ли еще что. Артисты приехали к нам, выступили несколько раз на сцене Дома культуры, дали возможность нам послушать прекрасную оперу «Наталка-Полтавка». Думаю, не надо рассказывать, какой это вызвало резонанс. В последующем к нам приезжали и другие артисты.

Дом культуры стал настоящим культурным центром для тружеников завода. Не только кинофильмы «крутили» в нем, хотя тогда это тоже было событием.

При Доме культуры работали различные кружки художественной самодеятельности. Уже через год после его открытия в основном благодаря Соловьеву и Ерошкину у нас был организован джаз-оркестр (20 человек), духовой оркестр (35 человек), домбровый оркестр (18 человек), хор (60 человек) и драматический коллектив (20 человек). В названные коллективы входили рабочие, инженерно-технические работники, служащие, которые днем стояли у станка, давали и обеспечивали план, а вечером спешили на репетиции. Это были победители смотров цеховой художественной самодеятельности, лучшие представители из 1500 ее участников.

Широкий размах художественная самодеятельность получила во второй половине 1943 года. Именно тогда ее участники заняли первое место в области. И с тех пор высоко держали свою марку.

Художественная самодеятельность разнообразила досуг юношей и девушек, обогащала их духовный мир и в конечном итоге положительно влияла на производственные показатели. Прежде чем выйти на сцену, человек задумывался: имею ли я моральное право показываться на людях? Пляшу и пою я хорошо, а что они скажут о моей работе? У многих менялось к лучшему и поведение, и отношение к работе.

Мой рассказ об организации досуга был бы неполным, если бы я не коснулся спортивно-массовой работы. Даже в самое трудное время 1942 и 1943 годов на заводе проводились спортивные состязания. Инициаторами их выступал комитет ВЛКСМ, комсомольские организации цехов и [152] служб, а также Добровольное спортивное общество. На заводе имелись различные физкультурные коллективы, футбольные (лучшие в городе — и этим мы гордились), волейбольные и хоккейная команды. Занимались в них регулярно несколько сот человек. По инициативе комитета комсомола мы начали развивать в первую очередь те виды спорта, в которых могли участвовать многие рабочие, инженерно-технические работники и служащие. Такими видами являлись лыжный спорт и легкая атлетика.

Строительство жилья, забота о питании, работа поликлиники и больницы, художественная самодеятельность, спортивные соревнования. Может показаться, что я рассказываю о второстепенных вещах. Ведь в то время главным для завода был выпуск вооружений и боеприпасов. Да, этому подчинялись помыслы и дела всех тружеников. Но человек есть человек. И не может быть второстепенных вещей, когда речь идет о внимании к нему, удовлетворении его нужд и запросов. Проявляя заботу о людях, мы тем самым проявляли заботу о выполнении планов, об увеличении нашего вклада в скорейший разгром немецко-фашистских захватчиков. А значит, делали свое главное дело. [153]