В критические дни
Ранним утром 7 августа приехал в Днепропетровск из штаба Южного фронта Л. И. Брежнев, в то время первый заместитель начальника политуправления Южного фронта.
Те работники обкома, кто давно знал Леонида Ильича, всегда ощущали его отсутствие. Порой очень не хватало его открытой улыбки, его оптимизма, его умения теплыми словами поддержать товарища. Мы ценили эрудицию, исключительную работоспособность партийную принципиальность Леонида Ильича.
И вот он снова был с нами. Такой же, как всегда только одетый в военную форму, со знаками различия полкового комиссара. Загорелый немного похудевший, порывистый то и дело поправляя густые черные волосы, непокорно спадавшие на высокий лоб, Леонид Ильич радостно улыбался старым товарищам, на ходу пожимал руки, обнимал друзей, и только по темным кругам под глазами, по напряженности взгляда можно было догадаться, что за внешним спокойствием таятся озабоченность и тревога.
— Видел ваши оборонительные сооружения, — поздоровавшись, сказал мне Л. И. Брежнев. — Ехал к городу, [124] все рассмотрел. Здорово поработали. По всем правилам фортификации! И главное, успели ко времени...
В кабинете собрались секретари обкома партии.
Л. И. Брежнев прежде всего сказал, что направлен Военным советом фронта помочь Днепропетровскому обкому в усложнившейся обстановке и ознакомиться с положением дел во вновь формируемой Резервной армии. Он сообщил также, что со дня на день следует ожидать прибытия командующего фронтом генерала армии И. В. Тюленева.
Секретарей обкома, естественно, интересовало положение на фронте. Леонид Ильич достал из планшета потертую на сгибах карту, расстелил на столе. Это была рабочая карта боевой обстановки.
Собравшиеся обступили стол. Такую карту мы видели впервые. На ней синими дугами и стрелами были обозначены позиции и направления ударов врага, а красными — положение наших войск и направления ответных ударов.
Красные дуги располагались длинной изогнутой линией, упиравшейся левым концом в Днестровский лиман, а правым — в Днепр возле Кременчуга. По всему выходило, что наши войска ведут тяжелые бои. Было совершенно ясно, что над Днепропетровщиной и, в первую очередь, над Криворожским железорудным бассейном нависла страшная опасность.
— Да, обстановка на Южном фронте критическая, — сказал Л. И. Брежнев. — Гитлеровцы не жалеют сил. Они бросают в бой все новые и новые резервы. Нам приходится вести ожесточенные бои. Бойцы и командиры показывают чудеса храбрости, бьются самоотверженно. И тем не менее обстановка создалась весьма трудная. Особенно на правом фланге.
Леонид Ильич указал карандашом на район Кировограда и Умани.
— Вот здесь, под Уманью, противнику удалось окружить две наши армии, — сказал он. — Шестую и двенадцатую. Армиям дан приказ прорваться к своим. Военный совет фронта полагает, что ближайшая цель немецкого командования сейчас — разгром левого крыла [125] Юго-Западного фронта с последующим выходом основными силами во фланг и тыл Южного фронта. Вот почему противник так настойчиво рвется к Днепру, одновременно сковывая нас на Одесском направлении.
Мы слушали, стараясь не пропустить ни слова.
— По мере осложнения на фронте мы вынуждены были отступать, — с горечью продолжал Л. И. Брежнев. — Сначала от Прута к Днестру, потом от Днестра к Южному Бугу, а теперь уже и к Днепру... Фашисты дорогой ценой платят за каждый клочок захваченной земли. Но у командования Южного фронта пока нет готовых резервов! В связи с этим Военный совет считает необходимым отвести войска на новые рубежи.
— Надо полагать, этот вынужденный отход начат? — спросил я.
— Да.
— На какие же рубежи отходят войска Южного фронта?
— В разговоре с командующим войсками Юго-Западного фронта Сталин указал основной рубеж обороны вот здесь: город Херсон, река Ингулец, Кривой Рог, Кременчуг и далее по Днепру... На этом рубеже мы намерены задержать врага, организовав крепкую оборону. — Л. И. Брежнев оглядел собравшихся. — Командование фронта надеется, товарищи, что партийные и советские органы области окажут Красной Армии самую действенную помощь. Смотрите. — Он снова склонился над картой. — Вот!.. Одесса обороняется силами Приморской армии. Девятая армия ведет активную оборону и, используя промежуточные естественные рубежи, занимает ингульские позиции. Восемнадцатая армия должна занять фронт Ингул — Каменка. Прорывающиеся части шестой и двенадцатой армий отводятся на восточный берег Днепра для переформирования... Ставка передала Южному фронту из своего резерва девять стрелковых и три кавалерийские дивизии, в том числе и те, что сформированы в Днепропетровской области. Командование Южного фронта возлагает на эти дивизии особые надежды. Они войдут в состав Резервной армии. Вы уже знаете, что командующим [126] армией назначен генерал-лейтенант Чибисов и членом Военного совета — бригадный комиссар Осин. Полевое управление Резервной армии будет дислоцироваться в Днепропетровске. Ваша задача — оказывать всемерную помощь Военному совету Резервной армии.
Рассказ Леонида Ильича о положении дел на фронте произвел на нас сильное впечатление. До сих пор информацию о событиях на Южном фронте мы черпали только из сводок Совинформбюро, где, естественно, не было детализации, или из отрывочных рассказов фронтовиков, случайно попадавших в Днепропетровск и не располагавших обобщенными сведениями.
С большим вниманием слушали мы рассказ Л. И. Брежнева о противнике, о моральных качествах немецких и румынских фашистских войск. Наглые, когда на их стороне подавляющее превосходство в силах, они быстро сникали, встретив серьезный, организованный отпор.
Леонид Ильич спросил, как проходит эвакуация населения, промышленности и зерна нового урожая. Его интересовало, что сделано в области для обеспечения боеспособности формируемых частей.
Мы сообщили, что «наши части» полностью укомплектованы личным составом, одеты, обуты и что боевой дух бойцов высок — недаром в дивизии направлено много закаленных коммунистов. Информировали Леонида Ильича и о том, что орудий и пулеметов в соединениях до сих пор недостаточно, что не хватает боеприпасов.
— Мы принимаем все возможные в нашем положении меры, — сказал я. — Наладили выпуск бутылок с горючей жидкостью. На заводе имени Коминтерна выпускаем 82-миллиметровые минометы. На Днепропетровском заводе металлургического оборудования и на заводе имени Петровского строим два бронепоезда. Кроме того, на заводах имени Петровского, имени Ворошилова, имени Красина и на других налажен выпуск противотанковых ежей, надолб и даже металлических колючек, предназначенных для разбрасывания на дорогах. По указанию командования ОдВО начато строительство наплавных мостов через Днепр. [127]
Я рассказал о намерении обкома не эвакуировать в тыл сформированные горкомами и райкомами партии в городах и районах области истребительные батальоны, а использовать их для борьбы с противником.
Л. И. Брежнев поддержал это решение.
В тот же день обком дал указание секретарям горкомов партии: Криворожского — И. М. Сиренко, Никопольского — С. И. Дидику, Днепродзержинского — А. Е. Сидорину, секретарям райкомов партии — Криворожского сельского — А. П. Тимофееву, Софиевского — М. В. Яковлеву, Чкаловского — А. В. Пушному, Верхнеднепровского — П. И. Пьянику, Широковского — Г. М. Потураеву, Апостоловского — А. Я. Биде, Пятихатского — М. С. Шмалько, Криничанского — И. В. Барковскому, Томаковского — А. Р. Белову и секретарям райкомов ряда других правобережных районов области привести истребительные батальоны в полную боевую готовность.
Секретарям горкомов и райкомов предписывалось связаться с командирами частей и соединений, сражающихся на территории их районов, с тем чтобы оказать войскам помощь в ходе оборонительных боев. Эту директиву горкомы и райкомы выполнили полностью.
В боевом донесении Южного фронта начальнику Генерального штаба Красной Армии от 10 августа 1941 года среди других частей и соединений, сражавшихся с гитлеровцами, назывались и наши истребительные батальоны, прикрывавшие рубеж реки Ингулец южнее райцентра Широкое, а также рубеж Антоновка — Недайвода под Кривым Рогом.
В дальнейшем истребительные батальоны поступали в распоряжение общевойсковых командиров и с честью выполняли свой долг по защите родной земли. Сформированные главным образом из партийно-советских и комсомольских активистов, они дрались самоотверженно и упорно. Эта страница истории, к сожалению, пока мало изучена и мало известна. Героическая эпопея истребительных батальонов Днепропетровщины еще ждет своих исследователей.
Должен сказать, что командование вновь созданной Резервной армии, в частности генерал-лейтенант [128] Н. Е. Чибисов, не сразу оценило силу и значение истребительных батальонов. Поначалу Н. Е. Чибисов предлагал их даже разоружить, чтобы использовать оружие для нужд регулярных частей. Пришлось поспорить с командармом. Поддержку обкому в этом споре оказал член Военного совета Южного фронта Л. Р. Корниец, находившийся проездом в Днепропетровске. Он решительно высказался против разоружения истребительных батальонов, и Н. Е. Чибисов уступил. Зато впоследствии командование Резервной армии старалось полностью использовать пусть небольшую, но хорошо организованную силу «истребителей» и в приказах ставило им боевые задачи вместе с регулярными частями...
Из обкома мы с Л. И. Брежневым отправились в город.
Прежде всего поехали к Днепру, где строились наплавные мосты. Там, на берегу, нас встретили секретарь обкома партии Д. Г. Кашкин с начальником отдела коммунального хозяйства облисполкома Картузовым. Картузов отвечал за постройку мостов. Невысокий, средних лет человек с покрасневшими белками запавших глаз, он, видимо, не спал несколько ночей. Картузов доложил о ведущейся работе. Подошли инженеры, руководившие строительством, рабочие. Вместе с ними мы еще раз осмотрели выбранное для наведения мостов место. Работа шла успешно. Леонид Ильич отметил это и пожелал строителям больших удач.
С берега Славутича наш путь лежал на Днепропетровский металлургический завод имени Петровского, где строился бронепоезд. Там мы встретились с заведующим металлургическим отделом обкома партии А. В. Геппой. Вместе направились в цех осмотреть бронепоезд. Показывали его будущий командир П. М. Бойко и комиссар П. Я. Силинский.
Они все детально объяснили, рассказали, что кроме пулеметов на бронепоезде будут установлены два орудия. Это усилит мощь бронепоезда, а толстая броня надежно защитит команду от пуль и осколков.
Директор завода И. И. Коробов, осматривавший вместе с нами бронеплощадки, заверил, что коллектив примет [129] все меры, чтобы завершить оборудование и снаряжение поезда в ближайшие дни.
Прямо с завода Л. И. Брежнев предложил поехать в Днепродзержинск, чтобы узнать, как идет там эвакуация промышленных предприятий. Заодно он хотел побывать в штабе 273-й стрелковой дивизии, который временно базировался в городе.
От Днепропетровска до Днепродзержинска езды на машине всего час. День был солнечный, тихий, но в белесом небе, к счастью, не появилось ни одного самолета. Даже не верилось, что ночью был зверский налет фашистской авиации...
273-я дивизия уже выступила из города, но ее командира полковника Н. К. Калинина, комиссара дивизии полкового комиссара Н. И. Волкинштейна, а также начальника штаба полковника Я. С. Дашевского мы еще застали в городе.
Полковник Калинин доложил, что дивизия личным составом укомплектована полностью. Николай Константинович поблагодарил местные партийные органы за то, что в ряды дивизии направлено полторы тысячи коммунистов, на которых командование дивизии рассчитывает как на самую боеспособную силу.
— Плохо одно, — сказал Калинин. — Оружия мало. Главным образом орудий и пулеметов.
Леонид Ильич обещал немедленно доложить об этом Военному совету Южного фронта.
Вместе с Калининым, Дашевским и Волкинштейном мы выехали за проследовавшими через город полками.
Ехали по хорошо укатанной дороге вдоль железнодорожного полотна. Догнали на марше 967-й стрелковый полк. Сначала обогнали повозки тылов, затем артиллерийские упряжки, потом стали обгонять роты. Со скатками через плечо, чуть горбясь под тяжестью вещевых мешков, противогазов, малых саперных лопат и винтовок шагали по дороге красноармейцы. Полк прошел уже 10 километров, бойцы немного устали, некоторые расстегнули воротники гимнастерок, сняли стальные каски и несли их в руках. [130]
Заслышав шум автомобильного мотора, красноармейцы оглядывались. Мы видели загорелые молодые лица, любопытные глаза.
Радовал бодрый вид бойцов, их новенькие гимнастерки, добротные сапоги.
Впереди полка находились командир и комиссар. Мы подъехали к ним и остановили машину.
Командир полка капитан А. С. Большаков и его комиссар старший политрук Г. М. Молчанов{11} были так же молоды, как их бойцы. Думаю, обоим не исполнилось еще и тридцати. Подтянутые спокойные, они подробно и уверенно отвечали на вопросы о политико-моральном состоянии бойцов, их боевой выучке, об обеспечении полка.
— За людей мы спокойны, — сказал старший политрук Молчанов. — Бойцы ненавидят врага, готовы драться не на жизнь, а на смерть. Но я обязан доложить что у полковой артиллерии мало снарядов и совершенно нет противотанковых средств.
Говоря об этом, он волновался.
— Снарядов действительно маловато, всего лишь четверть боекомплекта, — подтвердил командир полка, поддерживая комиссара, — Задачу мы выполним. Но просим, по возможности прислать снарядов для нашей полковой артиллерии.
Роты, одна за другой, двигались мимо нас.
— Ну что же! Давайте прощаться, — сказал Л. И. Брежнев. — А снаряды вам постараемся доставить вовремя!
Мы расцеловались с командиром и комиссаром полка, пожелали командиру дивизии и его помощникам боевых успехов и, развернув машину, поехали обратно, в Днепродзержинск. В машине я увидел, что Л. И. Брежнев сделал в записной книжке какие-то пометки...
Забегая вперед, скажу; 273-я дивизия, несмотря на тяжелые потери, с честью выполнила свой долг. Ее быстрое выдвижение, как, впрочем, и выдвижение других частей Резервной армии навстречу немецко-фашистским войскам вызвало настоящую панику среди гитлеровского [131] командования южной группы войск. Сам факт создания столь мощной группировки, какой являлась Резервная армия, состоявшая из восьми стрелковых, трех кавалерийских и двух танковых дивизий (12-й и 8-й), ошеломил противника. Ведь фашистские генералы считали положение войск Южного фронта безнадежным. Они рассчитывали, что в районе Николаева вот-вот захлопнут западню за 18-й и 9-й армиями и 2-м кавалерийским корпусом, после чего полностью уничтожат их и смогут высвободить силы для развития боевых действий на других направлениях.
Не случайно бывший командующий Южным фронтом генерал армии И. В. Тюленев написал в своей книге «Через три войны», что выдвижение дивизий Резервной армии на запад в тот момент, когда положение под Николаевом выглядело катастрофическим, совершенно спутало карты фашистов, сорвало их планы, отвлекло их внимание не только от Николаева, но и от Кременчуга. Это помогло советским армиям вырваться из николаевского мешка и успешно отойти, с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования, на рубеж Кривой Рог, река Ингул, Бугский лиман.
Мне, как и другим работникам Днепропетровского обкома, отрадно сознавать, что в создание, успешное формирование Резервной армии была вложена и частица нашего труда...
В Днепродзержинске Л. И. Брежнев побывал на заводе имени Дзержинского и на вагоностроительном заводе имени газеты «Правда». Поехали туда вместе с секретарями горкома А. С. Сидориным и Л. Г. Мамоненко. На заводе имени Дзержинского завершили демонтаж оборудования, продолжали вывоз станков и готовой продукции.
Вместе с директором завода М. П. Крамером и парторгом ЦК ВКП(б) Ф. А. Петруша мы присутствовали при погрузке на платформы оборудования универсального прокатного стана. Невольно вспомнилось, как в 1934 году, еще молодыми инженерами, мы наблюдали за установкой в цехе уникального оборудования этого стана, купленного в Англии. Мог ли тогда кто-нибудь думать, что всего семь лет спустя мы станем свидетелями его демонтажа при таких обстоятельствах? [132]
Командовал погрузкой демонтированного оборудования начальник цеха Н. М. Фоменко.
— Продукцию универсального цеха погрузили и уже отправили, — сказал Николай Михайлович. — Вывезли всю энергетическую часть, вот только мостовые краны и оставили, чтобы погрузить на железнодорожные платформы крупногабаритное оборудование.
Вытирая паклей измазанные маслом руки, подошел инженер цеха Я. И. Брежнев. Он по-братски обнялся с нами и стал рассказывать, как идет завершение демонтажа, погрузка стана и готовой продукции на железнодорожные платформы.
— Рабочие грудятся днем и ночью, не жалея сил, — сказал он. — Коммунисты и комсомольцы всегда и во всем впереди.
— Как люди? — спросил Л. И. Брежнев. — Знают положение дел на фронте?
— Рабочие все понимают, Леонид Ильич, — ответил Фоменко. — Может, догадываются даже, что не всем удастся выехать в тыл страны. Но никакой паники нет. Трудятся, прямо скажу, героически. У всех одна забота — спасти оборудование, не дать врагу захватить наше добро...
— Спасибо, товарищи, — сказал Леонид Ильич. — Вы действуете именно так, как надо.
Из универсального цеха завода имени Дзержинского мы перешли на территорию соседнего — вагоностроительного завода имени газеты «Правда».
Там мы встретили директора завода Мишкина и секретаря парткома Парфенова, а также заместителя народного комиссара среднего машиностроения Ю. С. Когана и второго секретаря горкома партии А. С. Бирюкова. Демонтаж и погрузка заводского оборудования шли полным ходом, у заместителя наркома имелись все основания считать, что эвакуация предприятия не затянется.
Выслушав доклад Мишкина, мы вместе с Коганом и Бирюковым направились в цехи. Но едва вышли из заводского управления, как кто-то из рабочих узнал Л. И. Брежнева. Нас окружила довольно большая группа [133] людей. Как только стало известно, что Леонид Ильич прямо с фронта, его засыпали вопросами: как наши войска? Долго ли будем отступать? Скоро ли Красная Армия пойдет в наступление?
Л. И. Брежнев отвечал на вопросы, пожимал руки подходивших товарищей. Обращаясь к окружающим, спросил:
— Ну как, справляетесь?
— Завод спасем, не сомневайтесь. Работаем круглые сутки, — ответил за всех пожилой рабочий. — Немцам ничего не оставим. Только вы там, на передовой, не плошайте.
— А как с питанием у вас, товарищи? Как настроение? — поинтересовался Леонид Ильич.
— О нас не беспокойтесь, — отозвался другой рабочий. — Нам всего достаточно. А настроение злое: дадут оружие — завтра сами пойдем в бой. Вот только бы у нашей армии всего хватало. Если что надо — пусть скажут. Мы сделаем, товарищ полковой комиссар!
— Какой высокий боевой дух у рабочего класса! — сказал мне Л. И. Брежнев. — Ведь вот на фронте неудачи, войска отступают, людям приходится работать по двенадцати и более часов в сутки, а у них ни обид, ни жалоб. И только одна дума — разбить врага...
Мы возвращались в Днепропетровск уже под вечер. Солнце садилось. Перед самым городом дорога пересекала пойму, шла по высокой дамбе длиной более двух километров. На этой дамбе пришлось остановиться — прокололи шину. Вот тут-то и появились с запада два фашистских самолета. Вынырнули внезапно из-за горизонта. Выглядели они как-то необычно: на бомбардировщики, к которым мы пригляделись, не походили.
Оба самолета на большой скорости прошли в сторону города, не обратив на нашу машину внимания.
— Странно, — сказал Леонид Ильич. (Мы стояли на дамбе возле автомобиля и провожали взглядом фашистские самолеты.) — Почему-то нас не тронули... Обычно эти мерзавцы гоняются за каждой повозкой, не только что за машиной.
— Таких самолетов над Днепропетровском еще не бывало. Очевидно, это немецкие истребители. [134]
— Да, это истребители — «мессершмитты», — подтвердил Леонид Ильич.
Он перехватил мой взгляд.
— Если появились истребители, значит, приблизился фронт, — пояснил Леонид Ильич.
Вернувшись в обком, Л. И. Брежнев сразу же вызвал по телефону штаб Южного фронта, связался с членом Военного совета А. И. Запорожцем, рассказал о ходе выдвижения частей Резервной армии навстречу врагу, информировал о необходимости выделить для этих частей боеприпасы. После телефонного разговора Леонид Ильич направил в штаб Южною фронта обстоятельную телеграмму, где вновь поставил вопрос о боеприпасах для Резервной армии.
Впоследствии я узнал от военных, что настоятельные требования Л. И. Брежнева сыграли роль; во всяком случае части 273-й стрелковой дивизии получили большую партию боеприпасов.
На следующий день утром мы с Л. И Брежневым выехали к командиру 275-й стрелковой дивизии генерал-майору М. И. Дратвину.
275-я стрелковая дивизия готовилась выдвинуться на боевые рубежи на правом берегу Днепра.
Генерал-майор М. И. Дратвин и комиссар дивизии Д. М. Осадчий тоже посетовали на нехватку артиллерии и достаточного количества снарядов.
Леонид Ильич вспомнил о первых днях формирования дивизии, вспомнил и о котелках из белой жести, которые стали делать по предложению новомосковских товарищей.
— К сожалению, с артиллерией сложнее, чем с котелками, — сказал Леонид Ильич. — Но, надо полагать, найдем выход. Должны найти!
В 275-й дивизии мы встретили многих знакомых коммунистов, направленных в армию обкомом партии. Это были трогательные встречи...
В обком партии вернулись ночью. Отдыхать не пришлось: приехал секретарь Днепродзержинского горкома партии Сидорин. и приехал не один, а вместе с К. Ф. Ляудисом, намеченным в качестве секретаря подпольного горкома Днепродзержинска. [135]
Об этой встрече мы договорились с Сидориным еще накануне. Казимира Францевича Ляудиса в обкоме хорошо знали как коммуниста с большим стажем, человека, беспредельно преданного партии. Его кандидатура никаких сомнений не вызывала. Но хотелось поговорить с ним и Сидориным не торопясь, обстоятельно.
Мы пригласили Ляудиса и Сидорина в кабинет. Ознакомили с решением обкома.
М. М. Кучмий предложил:
— Послушаем сначала товарища Сидорина.
Сидорин доложил о подготовке Днепродзержинского горкома партии к подпольной борьбе с захватчиками: о подборе товарищей, оставляемых в городе, о создании конспиративных квартир и запасных явок, о накоплении оружия и взрывчатки.
К. Ф. Ляудис рассказал, что, думая о будущей подпольной работе, он прикинул, на кого можно рассчитывать как на верных помощников.
— Есть у нас надежные ребята, — сказал он. — Вот хотя бы и мой младший брат-комсомолец, его товарищи. Я считаю, — добавил Казимир Францевич, — что в Днепродзержинске можно вести не только подпольную, но и партизанскую борьбу. Мы, например, думаем создать группы «боевиков». Даже одна такая вооруженная группа, хорошо знающая город и его окрестности, может нагнать страх на оккупантов.
С этим предложением согласились. Посоветовали Ляудису осторожно, но настойчиво привлекать к борьбе с фашистами всех честных советских людей, вынужденных по разным причинам оставаться на захваченной гитлеровцами территории.
— Прежде всего обратите внимание на молодежь, — советовали мы Казимиру Францевичу. — Юноши и девушки горят ненавистью к врагу, но ими нужно умело руководить, передавать свой опыт. Учтите также, что в городе могут оказаться бойцы и командиры Красной Армии, не сумевшие вырваться из окружения, или скрывающиеся у населения раненые. Помогите им найти свое место в общей борьбе. Войсковая подготовка этих людей значит многое. [136]
Зашла речь о том, что оккупанты попытаются ввести в действие мартеновские печи, отремонтировать районную электростанцию, пустить в ход некоторые заводы.
— Будем всячески препятствовать этому, — пообещал К. Ф. Ляудис.
На прощание мы с М. М. Кучмием крепко пожали руку Ляудису, пожелали ему и всем подпольщикам Днепродзержинска удачи. Предупредили, что фамилии связных обкома и пароль он получит позднее.
Затем Сидорин и Ляудис уехали.
Через несколько дней в Днепропетровск прибыл командующий Южным фронтом генерал армии И. В. Тюленев вместе с членом Военного совета фронта С. Б. Задионченко.
На И. В. Тюленеве в те дни лежала огромная ответственность. Он понимал это и, хотя положение на фронте было тревожным, оставался внешне спокойным.
И В. Тюленев только накануне прилетел из Николаева, где располагался штаб фронта. Он коротко проинформировал секретарей обкома о ходе боевых действий, о том, что положение под Николаевом все больше усложняется и что очень большие надежды возлагаются на Резервную армию. Иван Владимирович Тюленев сказал также, что намерен перебазировать штаб фронта из Николаева в другое место.
По приказу Тюленева в обком явились командующий Резервной армией генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, крупный, высоколобый человек с пристальным взглядом глубоко запавших глаз, и член Военного совета армии бригадный комиссар Н. Л. Осин.
Командующий фронтом выслушал их доклад, потребовал энергичнее выдвигать войска Резервной армии навстречу противнику, действовать смело и решительно, с тем чтобы перехватить инициативу и не допустить гитлеровцев к Днепропетровску.
И. В. Тюленев считал, что свой удар противник, скорее всего, попытается нанести на Пятихатском направлении. Он одобрил выдвижение 273-й стрелковой дивизии и сказал, что удар со стороны Кривого Рога должна будет, очевидно, принять 255-я стрелковая дивизия, которую следует сразу выдвинуть под Днепропетровск. [137]
Затем Тюленев связался по ВЧ с членом Военного совета Южного фронта А. И. Запорожцем и вылетел в армии.
Следующий приезд генерала армии И. В. Тюленева и члена Военного совета фронта С. Б. Задионченко в Днепропетровск совпал уже с развернутым наступлением гитлеровцев на город. Немецко-фашистским войскам удалось сильно потеснить соединения Резервной армии, и они вынуждены были отойти. Боевые действия развернулись непосредственно у Днепропетровска и Днепродзержинска. [138]