Под бомбами
Как теперь известно, к исходу 9 июля, к концу того самого дня, когда днепропетровские зенитчики отразили первый воздушный налет противника, фронт борьбы с немецко-фашистскими захватчиками уже переместился на 350–600 километров к востоку от западных границ государства. Ожесточенные бои с наступающим врагом шли по линии Пярну, Тарту, Псков Дрисса, Витебск, отсюда к югу по Днепру до Речицы к далее через Новоград-Волынский, Житомир, Бердичев Староконстантинов, Каменец-Подольский, Могилев-По дольский, Леово, Прут и Дунай до Черного моря.
Создалась угроза прорыва гитлеровцев к Ленинграду, Смоленску и Киеву. Были оккупированы Литва, Латвия, Белоруссия, значительная часть Украинской ССР и Молдавии. А уже 11 июля началась упорная оборона Киева, продолжавшаяся, с большими потерями для фашистов, до 19 сентября.
События развертывались стремительно и не так, как мы предполагали. Правда, ориентирующая информация приходила в обком с большим опозданием, но сведения, поступавшие по линии НКВД, а также от летчиков корпуса полковника В. А. Судца, настораживали. Ориентироваться [80] в обстановке помогали и звонки с фронта от Л. И. Брежнева, который не терял связи с обкомом.
Приметы же неблагополучного положения на фронте были во многом.
По железным дорогим и по Днепру в город непрерывным потоком шли грузы, спасаемые от оккупантов сахар, крупа, мануфактура, соль, масло, консервы... На Нижнеднепровском железнодорожном узле и в речном порту Днепропетровска скопилось огромное количество различных товаров. Все пакгаузы и склады были переполнены. Горы мешков, штабеля ящиков, груды бочек лежали под открытым небом. Транспорт для вывоза этих товаров мы почти не имели. Им грозила гибель.
Секретарь Днепропетровскою горкома партии Н. Г. Манзюк и председатель горсовета Н. А. Щелоков обратились в обком партии с предложением снизить цены на продукты и другие товары, чтобы они не пропали, а достались населению.
Бюро обкома нашло это предложение разумным. Мы полагали, что должны взять на себя ответственность и не дать таким колоссальным запасам ценных товаров погибнуть безо всякой пользы для людей.
Я позвонил в Киев заместителю председателя Совета Народных Комиссаров УССР К. С. Караваеву, ведавшему торговлей:
— Разрешите продавать продукты и мануфактуру по сниженным ценам! Ведь пропадут!
Караваеву, видимо, хватало забот и без моего звонка.
— Как решите, так и будет правильно! — ответил он. — Вам на месте виднее!
Однако Караваев то ли забыл об этом разговоре, то ли направленная к нам из Харькова{6} комиссия Наркомата торговли действовала без его ведома, но у нас стали выяснять почему в Днепропетровске продают товары по ценам ниже государственных.
Я снова позвонил Караваеву.
— Константин Семенович, как же это получается?.. [81]
Кончился наш длинный разговор тем, что К. С. Караваев отозвал комиссию, а мы продолжили распродажу продовольствия населению по сниженным ценам. Кроме того, значительную часть продуктов передали воинским частям. Только водку и вино не пустили в продажу. Вылили в канализацию.
На первых порах наши госпитали испытывали острую нужду в перевязочном материале и в ряде медикаментов. Теперь эта сложность сменилась другой: в Днепропетровск непрерывно прибывало из западных областей Украины эвакуированное медицинское имущество, был перевезен и республиканский аптечный склад из Киева. Теперь перед нами стояла задача сохранить это богатство для армии, ничего не оставив врагу.
В то время, несмотря на героизм наших зенитчиков, фашистская авиация стала прорываться к Днепропетровску почти еженощно: сказывалось приближение фронта.
Тщательно организованная система нашей местной противовоздушной обороны работала с полной нагрузкой. Очень хорошо проявляла себя молодежь, мобилизованная обкомом комсомола на обезвреживание зажигательных бомб и тушение пожаров, на рытье траншей и оборудование бомбоубежищ. И все же налеты фашистской авиации вызывали большие разрушения в городе.
Во время одной из бомбежек в июле очень пострадал Днепропетровский железнодорожный узел. Приехав туда, я увидел сгоревший дотла санитарный поезд, разбитые товарные вагоны с грузами, а на месте ближайших к железнодорожному узлу жилых домов — дымящиеся руины.
Зенитных батарей для эффективной защиты всех важных объектов Днепропетровска уже не хватало. Отстаивать удавалось только мосты, по которым проходили стальные артерии, питавшие фронт и связывавшие нас со страной.
Интенсивной бомбардировке не только ночью, но и днем стали подвергаться также Днепродзержинск, Кривой Рог, Новомосковск, Павлоград и другие города области. [82]
Днепропетровский обком и горком партии приняли дополнительные меры к усилению противовоздушной обороны. В городе при районных штабах местной противовоздушной обороны были введены должности комиссаров. Комиссарами МПВО при штабах утверждались первые секретари райкомов партии. По Ленинскому району — В. Н. Бекасов, по Красногвардейскому — С. Ф. Филиппов, по Октябрьскому — Е. Е. Войтенко, по Кировскому — Б. М. Кривуля (Ганс) и по Амур-Нижнеднепровскому — Н. П. Иванов.
Примеру днепропетровцев последовали другие города и райцентры.
Введение в МПВО института комиссаров и назначение на эту должность именно секретарей райкомов, обладавших необходимой полнотой власти, резко улучшило состояние дела. Быстрее пошло строительство бомбоубежищ, тщательнее стала соблюдаться светомаскировка, резко возросло количество отрытых населением щелей.
Выполняя постановление Государственного Комитета Обороны от 9 июля 1941 года, наш обком и исполком облсовета позаботились о создании в промышленных городах области — Днепропетровске, Днепродзержинске, Кривом Роге, Никополе, Павлограде, Новомосковске и Марганце — аварийно-восстановительных отрядов местной противовоздушной обороны. Отрядам ставилась задача быстрого восстановления поврежденных во время боевых действий жилых домов, больниц, школ водопроводов, линий городского транспорта, а также мостов, дорог, набережных, линий электропередач и связи.
13 июля, памятуя советы генерала Добросердова и уже на опыте познав исключительное значение железнодорожных мостов, Днепропетровский обком принял специальное постановление о мероприятиях по обеспечению их ремонта и восстановления. Обком обязал начальника Сталинской железной дороги Николая Тихоновича Закорко организовать до 16 июля два ремонтно-восстановительных поезда, обеспечив их восстановительными материалами, инструментом и необходимыми механизмами. Поезда укомплектовали квалифицированными [83] монтажниками-мостовиками и опытным инженерно-техническим персоналом.
Управляющий строительно-монтажной конторой «Стальконструкция» тов. Борисенко выделил, по указанию обкома, в распоряжение железной дороги специалистов по монтажу пролетных строений и восстановлению железнодорожных мостов.
На заводе металлоконструкций изготовлялись необходимые детали пролетных строений мостов, в Днепропетровском институте инженеров транспорта разрабатывались методы быстрейшей ликвидации возможных повреждений мостов и конструкций сборных металлических опор.
Исключительную стойкость, выдержку, дисциплинированность проявляло во время воздушных налетов население Днепропетровска. Особенно мужественно вели себя металлурги, ни на минуту не прекращавшие плавить чугун и варить сталь, так необходимую сражающейся Родине. Днепропетровцы, днепродзержинцы и криворожцы хорошо помнят, как по ночам, при разливе чугуна и стали, демаскировались заводы. Именно в это время и появлялись над ними незваные гости. Но никто из металлургов не думал оставлять хотя бы на время свой пост.
Наши замечательные люди в те нелегкие дни выполняли свой долг, как выполняют его солдаты на фронте. Инженер В. Ф. Филичкин, начальник смены осе-бандажного цеха завода имени Дзержинского, погиб, не покинув свой пост, несмотря на ожесточенную бомбежку. Он был сражен осколком авиационной бомбы.
В одну из ночей в середине июля на Днепропетровск был совершен массированный налет фашистской авиации. В это время на трубопрокатном заводе имени Ленина как раз началась разливка стали.
Из штаба МПВО города раздался тревожный звонок в обком партии:
— Что делать? Трубники демаскируют город!
Звоним на завод. Ответственный дежурный по заводу подтвердил, что из мартеновской печи идет выпуск сваренной стали и приостановить процесс невозможно.
— Не могу же я распорядиться, чтобы люди бросили работу! — кричал дежурный в телефонную трубку. — [84] Да и кто меня послушает?! Выход один: пусть крепче работают зенитчики.
Надежда действительно была только на зенитчиков. И в тот раз им удалось отогнать воздушных пиратов. Но растущая активность фашистской авиации с каждым днем усиливала нашу тревогу о судьбе города.
В те дни, как я уже упоминал, все решалось оперативно, без бумаг.
Я позвонил в Одессу. Выслушав мою просьбу, командующий Одесским военным округом генерал Н. Е. Чибисов сказал:
— Зенитных орудий нет, товарищ Грушевой, но мы вышлем вам звено истребителей.
Звено истребителей?! Казалось — совершилось чудо!
— Когда будут машины, товарищ генерал?
— Принимайте завтра!
Наш городской аэродром еще не был готов. Но за транспортным институтом имелось летное поле аэроклуба. Туда и приняли самолеты. Едва нам сообщили, что звено истребителей приземлилось, мы с Найденовым запаслись огромным пакетом всяческой снеди и поехали к летчикам.
На неровном, поросшем травой летном поле стояли три тупоносых И-16. Возле них сидели на земле крепкие парни — летчики-истребители.
Обменялись рукопожатиями.
— Мы надеемся на вас! — сказал я.
Смуглый курчавый летчик потер лицо ладонью:
— Техников нет, товарищ секретарь обкома. И бензина тоже нет...
— Как так?
— Вот так. Ничего нету. Ни техников, ни бензина, ни боеприпасов.
— А как же будете летать?!
Летчики молчали. Судя по всему, это были отличные парни. Ночники. Один из них, тот самый, курчавый, воевал в Испании. На его груди сверкали два ордена. Но бензина и техников у пилотов действительно не было, и они ничего не могли поделать...
— Хоть показаться-то в воздухе вы сможете? — спросил я.
— Показаться, наверное, сможем... [85]
В тот же день звено истребителей несколько раз с гулом прошло над Днепропетровском. Весь город высыпал на улицы. Люди ликовали, смеялись, плакали, махали руками, головными уборами, платками.
— Наши! Наши!..
Обком партии связался с корпусом бомбардировочной авиации, которым командовал полковник В. А. Судец.
— Владимир Александрович! Помогите городу! Для наших «ястребков» нужны боеприпасы, бензин, техники. Взять негде. Если вы не откликнетесь — больше не к кому обращаться.
Полковник В. А. Судец принял просьбу обкома к сердцу. Буквально через несколько часов грузовики из его корпуса доставили бензин и патроны для авиационных пулеметов. На этих же машинах прибыли и техники. Мы вздохнули с облегчением.
Впрочем, присутствие звена истребителей имело скорее моральное, нежели практическое значение. Три краснозвездных истребителя не могли, конечно, изменить соотношение сил в воздухе над городом.
Впоследствии, во время наступления гитлеровцев на Днепропетровск, над городом разгорелись большие воздушные бои. Истребители у нас забрали и перевели в обычное армейское подчинение.
Фамилии летчиков, прикрывших Днепропетровск с воздуха в те далекие дни, и дальнейшая судьба этих летчиков были мне долго неизвестны. Но после выхода первого издания этой книги я обнаружил среди получаемой корреспонденции конверт со штампом ДОСААФ СССР, а в нем — письмо заместителя начальника Центрального дома авиации и космонавтики имени М. В. Фрунзе товарища Г. Д. Кузнецова.
Г. Д. Кузнецов сообщал, что в начале Великой Отечественной войны служил в 131-м истребительном авиаполку командиром звена истребителей 4-й эскадрильи. 1 июля ему было приказано перебазироваться на аэродром Днепропетровска. Вместе с Г. Д. Кузнецовым перелетели в Днепропетровск летчики Николай Искрин, Яков Князев и Иван Татаринцев. Они и были первыми воздушными защитниками Днепропетровска. В дальнейшем, поскольку вести охрану города от ночных налетов [86] авиации врага с летного поля аэроклуба было невозможно, Г. Д. Кузнецов со своим звеном 18 июля перебазировался на аэродром Запорожья, откуда и прикрывал Днепропетровск до 4 августа. Звено Г. Д. Кузнецова в составе 131-го истребительного авиаполка сдерживало натиск врага, прорвавшегося к Запорожью и Хортице, сопровождало бомбардировщики, бомбившие наступающие на Днепропетровск фашистские войска, штурмовало их, штурмовало вражескую переправу через Днепр, прикрывало с воздуха Новомосковск.
Сообщил мне Г. Д. Кузнецов и о героической судьбе своих товарищей. Летчик Иван Татаринцев геройски погиб в неравном бою в районе Кривого Рога 4 августа 1941 года. Летчик-истребитель Яков Князев геройски погиб в мае 1942 года, сражаясь с превосходящими силами врага над Барвенковом. Летчик Николай Искрин, Герой Советского Союза, был тяжело ранен в 1943 году в воздушных боях над Кубанью, ушел в отставку и теперь проживает в городе Куйбышеве.
Стоит ли говорить, как взволновало меня это письмо!
...С каждым днем усиливались налеты фашистской бомбардировочной авиации на города и села. В этой обстановке Днепропетровская область приступила к уборке урожая.
Хлеба в тот год стояли ровные, на диво высокие, радующие глаз и сердце.
Начиная с первых чисел июля, бюро обкома стало регулярно заслушивать информации начальника Облзу С. Г. Блажко, заместителя заведующего сельскохозяйственным отделом обкома Ф. Е. Ганзина и начальника управления Облзу Л. Г. Бугаенко{7} о ходе подготовки к сбору урожая, а затем — о ходе самой уборки.
Персональную ответственность за проведение уборки урожая бюро обкома возложило на председателя облисполкома П. А. Найденова и секретаря обкома Г. Г. Дементьева. Но это не освобождало от забот остальных членов бюро обкома и работников облисполкома. Условия военного времени диктовали необходимость [87] четко распределить обязанности между нашими товарищами, и мы это сделали.
Как и до войны, непосредственными организаторами и вдохновителями уборки урожая в кратчайшие сроки были сельские райкомы партии, районные земельные органы, сельские партийные организации. Но теперь им стало гораздо труднее. Большинство колхозников и рабочих совхозов ушли на фронт. На помощь горожан рассчитывать не приходилось. Нельзя было возлагать надежды и на студентов вузов. Между тем требовалось убрать урожай вовремя и без потерь.
С первых дней жатвы почти все работники сельхозотдела обкома, Облзу, как и другие работники обкома и облисполкома, находились в районах. Привлекались к организации уборки также работники обкома комсомола, члены бюро горкомов и райкомов комсомола области. Всем им ставилась задача: оказывать всемерную помощь земельным органам, колхозам и совхозам.
С помощью этих товарищей нам удалось наладить оперативную переброску сельскохозяйственной техники и автотранспорта именно в те районы, где они в тот момент оказывались всего необходимее. А главное — удалось поднять людей на свершение, казалось бы, невозможного.
Неимоверно трудно пришлось тем, кто вышел в сорок первом на поля убирать урожай. А вышли главным образом женщины, юноши, девушки, подростки да старики со старухами. Спелые хлеба ждали жнецов. Да и враг упорно рвался к советскому хлебу, чтобы использовать его для нужд своей армии.
Женщины и девушки, мальчишки-подростки и вчерашние девчонки-школьницы поняли: надежда только на них. Они учились водить машину, управлять комбайном. Пропахшие бензином и соляркой, измазанные мазутом, обожженные солнцем, усталые, с запавшими от недосыпания глазами, они не думали, что совершают подвиг. Просто делали то, что требовалось. Просто...
Работали весь световой день, иногда по 20 часов в сутки. Используя лунные ночи, организовывали круглосуточную работу уборочных машин на сменном тягле. Самоотверженность становилась нормой. В артели «Культура» Апостоловского района в первый день [88] жатвы скосили лобогрейками 75 гектаров, во второй — 81 гектар, а в третий — 86 гектаров, причем иные колхозники скашивали ежедневно по 7–8 гектаров, то есть вдвое больше нормы.
Повсеместно применяли выборочную уборку хлебов. И уже к 15 июля убрали урожай с площади вдвое большей, чем на то же время в 1940 году!
Вернувшись однажды из поездки по колхозам области, Г. Г. Дементьев зашел ко мне. В кабинете находились еще несколько товарищей. Поздоровались. Георгий Гаврилович стал рассказывать о нуждах колхозов. Естественно, заговорили о людях. Дементьев разволновался.
— Вы понимаете, — говорил он, — подойдешь к этим женщинам, к этим мальчишкам и девчонкам, а они стесняются руку подать. Грязная, мол... Вы только правильно поймите. Я к тому, что после таких вот встреч чувствуешь — нельзя себя ни в чем щадить, все надо отдать, что можешь...
Мы тоже выезжали в районы, тоже видели солдатских матерей, жен и детей, работающих на полях. И мы понимали Георгия Гавриловича. Хотелось жить так, чтобы эти женщины и дети никогда не упрекнули за равнодушие, за какую-нибудь слабость, за снисхождение к самому себе, за неумение использовать каждый час, любую возможность для помощи фронту, Родине.
Не случайно после таких поездок по районам, после посещений заводов наши товарищи возвращались в обком не усталыми и разбитыми, а еще более собранными, готовыми работать сутками, беспощадными к малейшему разгильдяйству, разболтанности.
«Делать все от тебя зависящее, чтобы способствовать победе над врагом» — таков был девиз каждого работника обкома. А дел прибавлялось и прибавлялось. И все они требовали быстрых и ответственных решений. Потому что война не ждала.
Боевые действия на фронтах Великой Отечественной войны приобретали огромный размах. Красной Армии требовалось все больше и больше снарядов и различных боеприпасов, чтобы вести ожесточенные сражения с вооруженным по последнему слову техники врагом. [89]
28 июля мы получили по телефону указание ЦК ВКП(б) назвать кандидатуры из числа ответственных работников партийных органов для назначения уполномоченными ГКО на заводы, производящие артиллерийские снаряды.
Обком рекомендовал на эти посты Л. Е. Лукича (по заводам имени Карла Либкнехта и имени Коминтерна), секретаря Днепродзержинского горкома партии А. Е. Сидорина (по заводу имени Дзержинского) и секретаря Павлоградского горкома партии Ф. Б. Зацарина (по заводам Павлограда).
Через день предложение обкома было принято ЦК ВКП(б), а еще через день Л. Е. Лукич, А. Е. Сидорин и Ф. Б. Зацарин получили из Москвы мандаты за подписью Председателя ГКО И. В. Сталина.
Уполномоченным ГКО вменялось в обязанность немедля обеспечить перевыполнение производственных планов по выпуску боеприпасов для фронта. Всем партийным, советским и хозяйственным организациям предписывалось оказывать уполномоченным ГКО полное содействие в выполнении поручений, данных Государственным Комитетом Обороны.
Бюро обкома в свою очередь усилило контроль (через отдел оборонной промышленности) и за другими заводами, где изготовлялись боеприпасы, стремилось оказывать этим заводам немедленную помощь всем необходимым.
Большую работу по обеспечению выполнения и перевыполнения планов выпуска оборонной продукции на заводах области провели Днепропетровский, Днепродзержинский, Криворожский, Никопольский, Новомосковский и Павлоградский горкомы партии. Результатом усилий партийных организаций области явилось то, что на Днепропетровщине все до единого предприятия выполняли планы выпуска продукции для фронта.
Обострение военной обстановки вынуждало командование Красной Армии принимать новые мобилизационные меры. Они, естественно, коснулись и Днепропетровщины как области, которая в очень короткий срок превратилась в прифронтовую.
Теперь можно, не раскрывая никакой военной тайны, сказать, что в июле сорок первого на территории нашей [90] области формировалось несколько стрелковых и кавалерийских дивизий, а также большое количество отдельных частей, подразделений, разных воинских учреждений и команд. С чувством глубокой признательности и благодарности вспоминаешь о гигантской работе, проделанной работниками городских и районных комитетов партии, сотрудниками местных Советов и комсомолом, по проведению мобилизационных мероприятий. Ведь, несмотря на мобилизацию, товарищи сумели обеспечить непрерывную, бесперебойную работу всех предприятий, учреждений и других организаций, а затем и вывоз в тыл страны оборудования заводов, сельскохозяйственного инвентаря совхозов и колхозов и т. п.
Особо хочется сказать о коллективе Днепропетровского облвоенкомата, который возглавлял комбриг Н. С. Матвеев, о работниках наших городских и районных военкоматов.
Это были поистине самоотверженные люди, денно и нощно выполнявшие свой воинский долг, забывавшие про еду и сон... Особенно слаженно, четко работали Днепропетровский, Днепродзержинский и Павлоградский горвоенкоматы.
В эти дни из Днепропетровской области было направлено в Красную Армию 14 тысяч коммунистов и свыше 80 тысяч комсомольцев. Стрелковая бригада укомплектовывалась главным образом из днепропетровцев, но туда влилось немало товарищей, прибывших в город из западных, оккупированных фашистами областей страны, из Молдавии, из Одесской и Кировоградской областей.
Среди ушедших в армию товарищей были молодой, только что окончивший институт инженер В. В. Щербицкий, студент пятого курса университета Н. Р. Миронов, Директор Амур-Нижнеднепровской средней школы А. Ф. Ватченко. Все они отважно сражались с гитлеровцами до полного разгрома фашистской Германии.
Н. Р. Миронов, подав заявление о добровольном уходе в армию, сразу попал в артиллерийский полк 255-й стрелковой дивизии и принял участие в жесточайших боях, какие выдержала дивизия на подступах к Днепропетровску. Политбоец Н. Р. Миронов дрался героически [91] и был тяжело ранен. Уже после войны он закончил университет, был выдвинут на партийную работу и в последние годы жизни заведовал Отделом административных органов ЦК КПСС. К огромному горю всех знавших его, Н. Р. Миронов трагически погиб в авиационной катастрофе.
Большой путь прошел и А. Ф. Ватченко, теперешний первый секретарь Днепропетровского обкома партии, всю войну проведший на фронте и получивший в боях несколько ранений.
Да, замечательные люди шли служить в соединения, формировавшиеся на Днепропетровщине. Они приняли боевое крещение в боях за родную область. Они дрались и за Днепропетровск. И доказали, что не зря взяли в руки оружие что с честью носят высокое звание — звание солдата Красной Армии...
Крупнейшие предприятия Днепропетровска — заводы имени В. И. Ленина, имени Е. И. Петровского, имени Карла Либкнехта и другие — по инициативе своих партийных организаций взяли шефство над 230-й стрелковой дивизией, сформированной в основном из днепропетровцев, оказывали ей всяческую помощь.
Одновременно с формированием новых воинских соединений и частей на территории Днепропетровщины создавались истребительные батальоны и народное ополчение.
Истребительные батальоны были предназначены для борьбы с возможными вражескими десантами. Каждый насчитывал, как упоминалось, 100–200 бойцов, а всего по области мы сформировали 40 таких батальонов. Среди «истребителей» было немало комсомольцев и несоюзной молодежи, еще не подлежащих призыву.
Впоследствии наши истребительные батальоны участвовали в боевых действиях совместно с регулярными частями.
Народное ополчение собиралось по всем городам и районам области. Шли в него только добровольцы, общая численность народного ополчения составила по Днепропетровщине свыше 100 тысяч человек.
Собирали ополчение под руководством горкомов и райкомов партии. [92]
В Днепропетровске был создан корпус народного ополчения во главе с председателем областного совета Осоавиахима И. Ф. Глазуновым. После ухода И. Ф. Глазунова в армию командиром корпуса назначили дивизионного комиссара запаса П. П. Богданова, работавшего начальником областного управления трудовых резервов. Комиссаром же корпуса горком партии утвердил секретаря горкома по пропаганде Н. А. Демидова.
Командирами подразделений назначались ветераны гражданской войны, командиры запаса старшего возраста в отставке, снятые с воинского учета.
Очень многое для обучения молодежи военному делу сделал наш комсомол. Выполняя постановление ЦК ВЛКСМ от 23 июня 1941 года о введении обязательной военной подготовки для комсомольцев и комсомолок и решение Центрального комитета ЛКСМУ, поддержавшего и возглавившего начатое харьковчанами движение за овладение военным делом всей без исключения молодежью, наш обком ЛКСМУ и комсомольские организации на местах вели большую работу, в частности по созданию отрядов истребителей танков. В эти отряды направляли лучших юношей и девушек. Они проходили обучение по специальной 50-часовой программе и, как правило, вливались в воинские части или в отряды народного ополчения, участвовали в боях с захватчиками. Достаточно сказать, что в середине августа 1941 года по заданию командования Южного фронта для сооружения заграждений и борьбы с вражескими танками были высланы на основные дороги, ведущие к Днепропетровску, четыре группы саперов-подрывников и истребителей танков численностью в 108 человек. Их снабдили взрывчаткой, минами, гранатами и бутылками с горючей жидкостью. Группы действовали против фашистских танков, прорывающихся в тылы наших войск по направлениям Днепропетровск — Анновка, Пятихатки — Александрия, Днепродзержинск — Желтые Воды, Днепропетровск — Софиевка — Веселые Терны.
Они нанесли захватчикам немалый урон.
К сожалению, у нас не оказалось возможности полностью вооружить народное ополчение. [93]