Впереди коммунисты

Поздним вечером 23 июня мы получили по телеграфу постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР, определявшее задачи партийных и советских органов в условиях военного времени. Этот документ внес необходимую ясность, ответив сразу на множество возникавших проблем и вопросов.

Конечно, нельзя представлять дело так, будто все у нас шло без сучка и задоринки. Перестройка экономики и всей жизни области на военный лад потребовала огромных усилий партийных, советских, хозяйственных органов и всех трудящихся.

Современный завод, фабрика — сложнейшее предприятие, связанное со многими другими смежными предприятиями и в значительной мере зависящее от их правильного функционирования. Война нарушила хозяйственную взаимосвязь между днепропетровскими предприятиями, поэтому сразу потребовалось максимально использовать местные ресурсы, организовать своими силами производство необходимых материалов, чтобы не прибегать к дальним перевозкам и не затруднять работу транспорта. [45]

Сложной оказалась проблема рабочей силы. Многие рабочие в первые дни войны ушли в армию, их следовало немедленно заменить новыми кадрами. По указанию ЦК ВКП(б) наш обком совместно с горкомами и райкомами партии, а также с органами Советской власти начал активную деятельность по привлечению к труду на производстве всех людских резервов области: домохозяек, невоеннообязанной молодежи, служащих женщин, мужчин, освобожденных от военной службы по состоянию здоровья, и т. д.

Чрезвычайно важным был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня об увеличении продолжительности рабочего дня и отмене очередных отпусков на военное время. Этот указ также помог решить проблему стабильного выпуска необходимой продукции.

Весьма большие трудности возникли перед сельским хозяйством области. Урожай в том году выдался небывалый. Требовались решительные меры, чтобы не дать врагу захватить украинское зерно, чтобы не допустить снижения темпов уборки там, где она уже началась, и во всеоружии подготовиться к жатве там, где ее предстояло проводить.

26 июня ЦК КП(б)У и СНК УССР направили партийным и советским органам областей и районов республики директивное распоряжение «Об исключительной организованности в подготовке и проведении уборки урожая 1941 года».

Материально-техническая база сельского хозяйства резко сократилась. Война забрала у колхозов, совхозов и МТС множество грузовых автомашин, новые, наиболее мощные тракторы, главным образом гусеничные, огромное количество лошадей. В армию ушли многие механизаторы. Ощущался недостаток горючего, смазочных материалов, запасных частей для машин. Поэтому директива ЦК КП(б)У и СНК УССР от 26 июня указывала на необходимость максимального привлечения к уборочным работам всего сельского населения, вплоть до стариков и подростков, а также жителей городов. Распоряжение говорило о необходимости своевременного ремонта и возможно лучшем использовании простых машин и ручных средств уборки, об усилении [46] охраны урожая, о подготовке трактористов, комбайнеров, прицепщиков из числа женщин, девушек, подростков.

Я помню, как колхозы и совхозы области, руководствуясь этой директивой, разрабатывали детальные планы уборки урожая, предусматривали компенсацию сократившегося тракторного парка за счет более интенсивного использования лошадей, волов и даже коров, предусматривали использование полузабытых уже серпов и кос, правильную расстановку рабочей силы. Колхозники выступали инициаторами пересмотра планов уборки. Так, члены артели «Днипрельстан» Чкаловского района нашей области постановили собрать зерновые за 10–12 дней вместо довоенных 17–18 дней.

У нас, как и во всей республике, началось широкое движение женщин за замену на любых работах ушедших на фронт мужчин. Только в течение первой декады войны 1369 тружениц Днепропетровщины стали трактористками и 328 — комбайнерами. Однако механизаторов не хватало, и, с целью помочь сельскому хозяйству квалифицированными кадрами, мы, по примеру других областей, создали при МТС специальные курсы. Ко 2 июля в области работали уже 166 таких курсов, где тракторному делу обучались около двух тысяч женщин, и 46 курсов, где 808 женщин изучали комбайн.

Многие женщины были выдвинуты на руководящую работу в колхозах, МТС и совхозах, стали бригадирами, полеводами, заведующими животноводческими фермами и производственными участками, председателями колхозов.

Я буду еще писать о героическом труде женщин, юношей и девушек Днепропетровщины, трудившихся в те дни на полях области. Сейчас же скажу одно — это были подлинные патриоты, люди высочайшей духовной красоты и цельности, истинно советские люди, готовые отдать все силы во имя торжества великих ленинских идей, во имя свободы и счастья своего народа.

Партия надеялась на них, и не напрасно...

Серьезным испытаниям подвергся в первые дни войны и наш железнодорожный транспорт. Враг стремился [47] нарушить и полностью парализовать работу железных дорог. Пересекавшая Днепропетровскую область Сталинская железная дорога стала объектом вражеских бомбардировок, ибо являлась важнейшей магистралью, по которой перевозились грузы для фронта и промышленности Приднепровья. Дорога была настолько загружена, что товарные составы, воинские и немногочисленные пассажирские эшелоны двигались иногда в затылок друг другу, на расстоянии буквально нескольких сот метров.

Чтобы не допускать пробок на железнодорожных узлах, вышедших из строя в результате бомбежек, обеспечить своевременную доставку грузов, а также вовремя подавать составы под погрузку и разгрузку, от железнодорожников требовалось не только умение четко организовать свой труд, но и немалое мужество.

Пример подавали коммунисты и комсомольцы. Железнодорожники области отважно вели поезда под бомбами, немедленно ремонтировали поврежденные пути.

Большую организационную работу вел политотдел нашей стальной магистрали во главе с начальником В. А. Трошиным.

Широкое распространение в те дни приобрели взаимопомощь и кооперирование в работе, совмещение профессий, уплотнение рабочего дня. На небольших железнодорожных станциях обязанности составителей поездов и сцепщиков часто выполняли дежурные, а к погрузке и выгрузке вагонов привлекались стрелочники. Административный и обслуживающий персонал станций в свободное от основной работы время выходил на ремонт путей. Путевые рабочие на ремонт и содержание пути шли семьями. Паровозные бригады сами выполняли мелкий ремонт локомотивов, а ремонтные мастера совершали поистине самоотверженные поступки. Однажды в депо Нижнеднепровска поступил паровоз, в котором завалился свод в топке. Для ремонта свода топку полагалось потушить, но это вывело бы локомотив из строя на восемь часов, Мастер Скупко, рискуя жизнью, влез в раскаленную топку и восстановил свод за полчаса. В топке другого паровоза прогорел колосник. Обслуживающий локомотив котельщик [48] Гончар бросил на жар и золу сырые доски, влез на них и успел заменить колосник, прежде чем доски загорелись. Подобные героические поступки совершали и другие машинисты, мастера и котельщики.

Напряженно, не отставая от старших товарищей, трудились комсомольцы. На нашем Днепропетровском отделении Сталинской железной дороги число комсомольцев, выполняющих нормы на 200 и более процентов, увеличилось к 30 июля с 61 до 283 человек.

План среднесуточной погрузки вагонов выполнялся несмотря ни на что. Сталинская железная дорога в июне выполнила этот план на 101,6%.

Вероятно, не все нами было предусмотрено, были, видимо, отдельные ошибки и просчеты по линии руководства областью, особенно в осуществлении мобилизационных планов, но я со спокойной совестью могу сказать, что партийные, советские и хозяйственные руководители области делали все от них зависящее, чтобы способствовать общей задаче — борьбе со смертельным врагом Советской Родины.

С первых дней войны работники обкома перешли, что называется, на казарменное положение. В кабинетах и комнатах появились солдатские койки, заправленные серыми, солдатскими же одеялами. Домой ходили редко, разве что в семье случится или понадобится смена белья. Спали урывками. Готовы были в любую минуту выполнить полученное задание.

Тогда же, по указанию, переданному секретарем ЦК КП(б)У М. С. Спиваком, мы одели всех работников обкома в военную форму. Каждый привинтил к петлицам знаки различия, соответственно тому званию, какое имел, находясь в запасе.

Уже через несколько дней после начала войны в Днепропетровск прибыла группа генералов и старших командиров. Возглавлял группу представитель Генерального штаба Красной Армии генерал-майор И. В. Простяков.

Я хорошо помню, что в эту группу входили прославившиеся впоследствии в боях за Днепропетровск генерал-майор М. И. Дратвин, полковники Г. А. Куталев, Ф. В. Захаров, М. А. Кудрявцев, И. Т. Замерцев, Н. К. Калинин, А. А. Носков, Л. Н. Сакович и А. Н. Сенерников, [49] полковые комиссары А. С. Мухортов, Н. И. Волкинштейн, Д. М. Осадчий, В. В. Орлов, старшие батальонные комиссары П. Ф. Алексеенко, С. Н. Челмодеев и И. А. Клешканов, батальонный комиссар Н. И. Важенин и другие командиры и политработники. Они оказали обкому партии неоценимую помощь в проведении, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР, мобилизации наших контингентов в ряды Красной Армии.

Посоветовавшись с военными товарищами, бюро обкома решило направить в новые соединения 20 тысяч коммунистов. Однако выполнить это решение оказалось не просто. Коммунисты занимали ключевые позиции в промышленности и сельском хозяйстве области, большинство из них являлись опытнейшими мастерами — металлургами, горняками, химиками, энергетиками. К тому же далеко не все могли похвастать молодостью.

Как снять людей с важнейших участков работы, не нарушив ритма производства? Как отобрать из числа талантливых, позарез нужных промышленности мастеров и инженеров тех, кто еще нужнее будет в армии?

Над этими вопросами мы поломали голову изрядно.

Вижу, как сейчас, задумавшегося Анатолия Ефимовича Сидорина, первого секретаря Днепродзержинского горкома партии. В его кабинете — командир одной из формировавшихся в округе дивизий полковник Н. К. Калинин, начальник штаба дивизии полковник Я. С. Дашевский и я.

Анатолий Ефимович, как все партработники, за эти дни осунулся, под глазами резче обозначились морщинки. Только что он, стараясь говорить спокойно, отдавал распоряжения руководителям различных ведомств и предприятий ускорить передачу армии автомобилей. А теперь прикидывает, сколько коммунистов может направить Днепродзержинский горком в данную стрелковую часть. Что-то подсчитав, Сидорин озадаченно смотрит на полученный результат, опять быстро чиркает карандашом по бумаге.

— Тысячу человек дадим, — устало говорит он.

Секретарь горкома не привык бросать слов на ветер. Тут, в городе металлургов, каждый коммунист — [50] на вес золота. Каждый — мастер своего дела. Его не заменишь первым попавшимся рабочим. Это понимают все присутствующие. Но дивизии Калинина нужно три-четыре тысячи коммунистов! От этого тоже никуда не уйдешь.

Н. К. Калинин и Я. С. Дашевский вопросительно смотрят на Сидорина.

— Будет тяжело... — говорит Сидорин.

— Выдвигай комсомольцев. Наладь обучение без отрыва от производства. Переставь людей в цехах. Надо, Анатолий Ефимович!

И снова мы прикидываем, подсчитываем, а кончаем тем, что набираем для дивизии полторы тысячи человек.

Значительно труднее обстояло дело с подбором коммунистов в Новомосковске. По количественному составу Новомосковская парторганизация была меньше, чем, скажем, Криворожская или Днепродзержинская. Но тем не менее городской комитет партии и его первый секретарь Федор Андрианович Петров, а также секретарь Новомосковского сельского райкома партии М. Ф. Безотосный приняли все меры, чтобы послать в армию максимальное количество коммунистов. Для помощи выезжал Л. И. Брежнев. Ознакомившись с положением дел, он внес предложение направить в Новомосковск, в формируемые части 500 человек из парторганизаций других районов и городов области. Это предложение обком принял.

Хотел бы заметить, что наша область отправляла контингенты военнообязанных не только в свои, днепропетровские части, но и в части, формировавшиеся на территории других областей. К примеру, несколько эшелонов военнообязанных ушло в Москву.

Помнится, одно время некоторые товарищи предлагали создать батальоны и даже полки, состоящие из одних коммунистов. Так сказать, ударные коммунистические подразделения и части. Однако, взвесив все «за» и «против», мы отказались от этой идеи.

Ведь долг коммуниста — не только самому быть отличным бойцом. Долг его состоит в том, чтобы в любой, самой трудной и сложной обстановке решительно вести [51] за собой других, бороться с неорганизованностью и растерянностью, популяризировать боевой опыт, показывая образцы отваги.

Направляя коммунистов в новые формирования нашего округа, мы тем самым заботились о том, чтобы эти части были стойкими, способными выстоять в любом бою. Мы понимали — борьба будет упорной. И все же, скажу честно, не представляли, насколько жестокими окажутся предстоящие бои.

...Как часто мы беремся судить обо всем и вся, зная лишь малую толику происходящего! Как часто бываем сами же повинны в своих ошибках и разочарованиях!

Видя, что дела в области идут нормально, что мобилизация разворачивается по плану, что предприятия благодаря энтузиазму рабочих дают сверхплановую продукцию, живя запасом старых представлений, мы с нетерпением ждали, когда услышим о решительном ударе наших войск по зарвавшемуся фашистскому зверю. И хотя военные сводки выглядели неутешительно, уверенность, что решительный удар будет нанесен со дня на день, не оставляла нас.

Надежды на близкий разгром фашистов ожили с особой силой, когда Совинформбюро сообщило о небывалом в истории танковом сражении, развернувшемся в районе Луцка, Брод и Ровно.

Утром 26 июня 9-й и 19-й механизированные корпуса советских войск, выйдя после 100–250-километрового марша в район северо-западнее Ровно, нанесли удар по левому флангу 3-го моторизованного корпуса противника, угрожавшего флангам 5-й и 6-й армий Юго-Западного фронта. Одновременно с 9-м и 19-м мехкорпусами нанесли удар 8-й и 15-й механизированные корпуса, наступавшие из района Брод на Радехов, Берестечко и Сокаль. Им оказали поддержку частью сил 22-й мехкорпус 5-й армии и 4-й мехкорпус 6-й армии. Нашим войскам противостояли основные силы 11-й, 13-й, 14-й и 16-й дивизий 1-й танковой группы противника и шесть-семь пехотных дивизий 6-й полевой армии гитлеровцев.

В ходе боев, продолжавшихся 28 и 29 июня, фашисты были отброшены от Ровно к юго-востоку на 20–25 километров и понесли большие потери. [52]

Советские танкисты покрыли себя неувядаемой славой. Стране стали известны имена командира 8-го механизированного корпуса генерала Д. И. Рябышева, его заместителя по политической части бригадного комиссара Н. К. Попеля, возглавившего подвижную группу в составе 34-й танковой дивизии, танкового и мотоциклетного полков и пополненную новым танковым батальоном из захваченных группой в боях тридцати немецких танков. Группа Н. К. Попеля нанесла столь тяжкий урон 16-й танковой дивизии врага, что та не смогла перейти утром 28 июня в новое наступление.

Бои в районах Луцка, Ровно, Дубны, Брод продолжались до 1 июля. Это было самое крупное танковое сражение начального периода Отечественной войны. В нем принимали участие с обеих сторон около двух тысяч танков. Нашим танкистам активно помогала авиация Юго-Западного фронта. Только за два дня боев — 27 и 28 июня — советские летчики совершили до 1300 боевых вылетов. Дороги в местах боев оказались загромождены вражескими разбитыми танками, автомашинами и пылающими цистернами.

Мы полагали, что перелом в ходе событий наступил. Но эти надежды, как известно, не сбылись. И все же даже новые печальные сообщения об отходе, о потере новых городов, о продолжающихся бомбежках крупных центров вызывали лишь недоумение.

Налицо было непонимание масштабности событий. И все же — этот факт тоже неоспорим — твердая уверенность в конечном торжестве нашей Родины над гитлеровскими головорезами не покидала советских людей ни на минуту.

Мы верили, мы твердо знали: фашизм будет разбит и уничтожен.

И это не было ни фанатизмом, в котором нас обвиняют апологеты западного мира, ни каким-то особым свойством русской души.

Мы знали, что победим, потому что все двадцать четыре года существования Советской власти каждый наш день, каждая наша мысль были отданы делу коммунизма. [53]

Отцы и старшие братья наши с оружием в руках отстояли молодую Советскую республику от внутренней контрреволюции, поддерживаемой крупными империалистическими государствами, и от прямой интервенции.

Мое поколение встало в строй бойцов в начале тридцатых годов. Каждый мирный день мы воспринимали как передышку между боями, позволяющую укрепить державу рабочих и крестьян. Мы варили сталь, строили Магнитку, прорубались сквозь тайгу к месту будущего Комсомольска-на-Амуре, строили Турксиб, дрались на Хасане с японскими самураями, бурили новые нефтяные скважины, закладывали заводы.

Мы, как и старшие товарищи, понимали: времени в обрез, нас окружают враги, надо спешить, чтобы встретить новое нашествие во всеоружии.

И мы успели сделать многое, очень многое! Партия подняла и вдохновила народ на великие свершения!

Именно в конце двадцатых годов и в тридцатые годы трудом советских людей была заложена база нашей грядущей победы над немецким фашизмом, над его отлаженной и очень сильной военной машиной. [54]