На Воронеж!
Догнать и разбить генерала Мамонтова!
10 августа 1919 года белый генерал Мамонтов прорвался в тыл наших войск. У генерала были три кавалерийские дивизии, пехота, бронемашины, артиллерия. Генерал надеялся, что у нас в тылу он поднимет мятеж против советской власти.
Расчеты генерала не оправдались. Девять тысяч мамонтовцев грабили деревни, жгли попадавшиеся им на пути [61] склады и обозы. Население не могло сочувствовать грабителям и насильникам.
Мятеж не удался.
Озверевшие мамонтовцы носились по деревням и селам с такой быстротой, что казались неуловимыми. Наша пехота не могла найти белого генерала.
Климент Ефремович Ворошилов, находившийся на Украине, послал телеграмму Ленину и Сталину. По его мнению, единственным препятствием мамонтовскому рейду мог стать Первый конный корпус.
И вот конный корпус Буденного получает от Сталина ответственнейшее задание: двинуться в направлении Бутурлиновка — Таловая, догнать и разбить генерала Мамонтова. В конце сентября мы выступили в поход и отправились на поиски генерала. Но в тот же день в пути мы получили вторую телеграмму:
«В городе Саранске бывший командир 14-й дивизии 10-й армии Миронов формировал новый корпус красных войск. Он изменил советской власти. Если Миронов встретится в пути следования — арестовать».
Мы из района Усть-Медведицкой станицы двинулись в направлении к Аннинской станице на реке Хопре.
Встреча с изменником Мироновым
Неподалеку от Аннинской я захватил несколько мелких белогвардейских разъездов.
Это оказались люди Миронова. Мы опросили их и узнали, что мироновская дивизия движется нам навстречу.
Вскоре показалась колонна мироновцев, надо было немедленно принимать решительные меры. Выставив двадцать пулеметов и развернув бригаду, мы приготовились ко всем случайностям. Мироновцы подошли и также развернулись шагах в двухстах от нас.
Спрашиваю:
— Что за люди?
Отвечают: [62]
— Отряд Миронова.
— Где сам Миронов?
Несколько голосов ответило:
— А он сзади, на повозке.
Миронов не заставил себя долго ждать. Он прискакал на коне. Осадив коня, Миронов закричал:
— Что, вы нас за врагов считаете?
Вокруг Миронова сгрудились солдаты. Он начал было митинговать.
Стараясь говорить спокойно, я сказал ему:
— Вы — изменник, мне приказано вас арестовать.
Разъяренный Миронов предложил:
— Разойдемся на четыре версты и ударимся.
— Готов это сделать с удовольствием хоть сейчас, — ответил я и подал пулеметчикам команду — приготовиться!
В мироновском отряде вдруг зашумели:
— Со своими драться не будем.
Воспользовавшись замешательством, я тут же приказал арестовать Миронова. Миронова схватили. Мироновцам я предложил сдать затворы от винтовок.
Изменника отвезли в станицу Аннинскую к Буденному.
Отобранных у мироновцев лошадей мы распределили между бригадами. Это дало возможность увеличить дивизию на полторы тысячи сабель, доведя ее численность до пяти тысяч всадников.
29 августа Мамонтов, резко изменив направление, повернул на юг. Мы продолжали его искать, идя по следам белых.
Английской летчик и кузнец
В районе станицы Таловая бойцы нашей дивизии увидели самолет. У конницы своих самолетов не было. Самолет стал кружить над нашей колонной.
Семен Михайлович Буденный сказал: [63]
— Этот белогвардеец наверняка тоже ищет, Мамонтова. Опустить знамена, махать шапками изо всех сил: пусть он нас примет за мамонтовцев.
Бойцы опустили знамена и стали кричать и махать шапками. Покружив несколько минут над дивизией, самолет внезапно снизился и бреющим полетом пошел над самой землей. Летчик сделал посадку около санитарной линейки.
Лошадь шарахнулась в сторону. На линейке сидел вихрастый казак.
Летчик вылез из самолета и спросил:
— Казаки?
Повозочный не растерялся и ответил:
— Так точно, казаки.
В это время я подскакал к самолету. Летчик отдал мне честь и спросил:
— Мамонтовцы?
Я поспешил подтвердить:
— Так точно, мамонтовцы.
Летчик обрадовался.
— Слава богу, — сказал он и протянул мне пакет со словами:
— От генерала Шкуро генералу Мамонтову.
Он оказался английским офицером. Говорил по-русски англичанин отлично. Он объяснил мне, что долго искал мамонтовские части.
В эту минуту прискакал Буденный. Я передал ему пакет.
Буденный внимательно прочитал письмо. В письме генерал Шкуро предлагал генералу Мамонтову соединиться и действовать вместе против конницы Буденного.
— Вы попали к Буденному, — сказал Буденный. — Спасибо за письмо.
Офицер здорово перетрусил. Он стал доказывать:
— Британский офицер нейтрален. Он только выполняет службу.
Буденный приказал отвести офицера в штаб. [64]
— А что же с самолетом нам делать? — спросил Буденного начальник штаба. — Летчика у нас нет, использовать мы его сейчас не можем.
— Найди технически грамотного человека и сдай ему под расписку, — приказал Буденный. — Самолет после нам пригодится.
Повозочные запрягли лошадей и, к великому удовольствию бойцов, торжественно отвезли самолет в ближайшее село. Здесь стали искать самого технически грамотного человека. Таким человеком оказался местный кузнец. Кузнецу строго-настрого приказали хранить машину до прихода красной пехоты.
Впоследствии этот самолет сослужил нам большую службу.
Необычайная «переписка»
Мамонтов ускользал. Он сжег станцию Таловая и снова исчез. Он не хотел встречаться с красной конницей и уклонялся от боя. По всем признакам Мамонтов шел на Воронеж. Вскоре мы узнали, что Мамонтов сумел соединиться с генералом Шкуро и укрепился в Воронеже.
Когда конный корпус очутился у Воронежа, пошли дожди. Дороги стали трудно проходимыми. Буденный учел, что у нас всего две конные дивизии, а у белогвардейцев — шесть. Он решил выжидать к большому неудовольствию наших бойцов.
— Когда же мы в бой пойдем? — спрашивали бойцы. Но Буденный только покручивал усы и отмалчивался.
— До каких же пор мы будем стоять? — начали роптать конники.
— Погодите, — говорил комкор. — Еще навоюетесь.
Однажды к Семену Михайловичу привели пленных шкуровцев. Их захватили наши разведчики.
Буденный позвал начальника штаба и продиктовал ему письмо:
«24 октября, в 6 часов утра, я прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генералу Шкуро, построить все контрреволюционные [65] силы на площади у круглых рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично».
Когда письмо было написано, Буденный подписал его и передал пленным:
— Вот что, ребята. Отнесите письмо самому генералу Шкуро. Только смотрите, больше против нас не воевать. Во второй раз попадетесь — расстреляю.
Пленных отпустили. Они отправились в Воронеж.
Слух о том, что Буденный «переписывается» с генералом Шкуро, прошел по всем эскадронам. Ну, и довольны же были бойцы этой совершенно необычайной «перепиской»!
Спелая разведка Дундича
Дундич был храбрый человек. Серб по происхождению, Олеко Чолич по имени-отчеству, он был любимцем всех наших конников. В Советской республике Дундич обрел свою настоящую родину и защищал ее со всем пылом своего горячего сердца. Звали его просто Антон Иванович, так как Олеко Чолич выговорить бойцам было трудно. У Дундича была пятерка отважных товарищей-бойцов. Дундич и его товарищи всегда носили в карманах офицерские погоны и урядничьи знаки. Как только конница шла в атаку, Дундич надевал погоны, а его соратники нацепляли на себя знаки урядников. Они врубались в самую середину белогвардейцев. Офицеры принимали Дундича за своего, а он, воспользовавшись этим, рубил офицеров налево и направо. Часто он хватал за шиворот офицера постарше чином, сажал к себе на седло и доставлял в штаб.
Под Воронежем Семен Михайлович дал Дундичу ответственнейшее поручение: разведать, где расположены проволочные заграждения белогвардейцев. Глухою ночью Дундич со своей отважной пятеркой выехал на шоссе. Они нацепили погоны и отличия. Доехали до белогвардейских застав. Часовые остановили их. [66]
— Не видишь, что ли, дурак, кто едет? — прикрикнул Дундич на старшего, — и застава пропустила их.
Дундич забрался в расположение белогвардейских войск. Он выведал все, что было нужно для предстоящего наступления, и на рассвете вернулся обратно целый и невредимый, в офицерских погонах и с офицерским георгиевским крестиком на груди.
Он снял все свои офицерские отличия и подробно рассказал Буденному о всех белогвардейских укреплениях.
Конница против конницы
Настал один из знаменательнейших моментов гражданской войны. Молодая красная конница стояла против вымуштрованной белогвардейской отборной конницы, вдвое превосходившей ее.
В ночь с 18 на 19 октября Шкуро отдал приказ: разбить конницу Буденного по частям.
Он бросил три колонны в трех направлениях. Корпус Буденного ждал их, собранный в кулаке.
В четыре часа утра, туманной, осенней ночью одна из колонн генерала Шкуро вплотную подошла к красной коннице. Буденный кинулся в контратаку. Начался горячий бой. В тумане наши конники рубили белогвардейцев. Атака была так стремительна, что белогвардейцы не выдержали — повернули в Воронеж.
До 23 октября мы разбили остальные колонны противника. В холодные октябрьские ночи становилось жарко от схваток. Наконец, к вечеру 23 октября мы окружили город с трех сторон.
Шкуро защищался до последней возможности. Его конница позорно бежала, и он мобилизовал всех бывших офицеров, полковников, генералов, гимназистов, чиновников и даже купцов и торговцев.
Город защищал этакий «буржуйский» батальон. Даже попы дрались в рядах этого батальона. [67]
Рассказывают, что генерал Шкуро, провожая на фронт это «почтенное войско», наставительно говорил отставным седовласым генералам:
— Итак, господа, на вас вся надежда. Люди у вас отборные, поэтому я назначаю вас командирами отделений. Разобьете Буденного, получите продвижение.
«Отборные люди» генерала Шкуро оказались сборищем отчаянных трусов.
Воронеж был взят нами в ночь на 24 октября, точно в срок, обещанный Буденным в его знаменитом письме к генералу Шкуро. Сам генерал Шкуро спасся бегством. Он бросил свой поезд и ускакал на коне... В поезде мы нашли вкусный «генеральский обед».
После взятия Воронежа в числе пленных оказались три попа-вояки из «буржуйского батальона».
Я долго думал: что с ними делать, куда их приспособить?
Решил назначить их в обоз воловщиками. Дали мы им по паре волов, и они стали усердно возить сено.
Буденновцы, заезжая в обоз, добродушно посмеивались:
— Любуйтесь, ребята, кто не видел, опиум для народа в живом виде.
— У попа паства была, а осталось два вола.
Иногда, в редкие минуты досуга, конноармейцы-обозники заводили с попами беседы о боге и святых:
— Скажи, батя, по совести, сам-то ты веришь в бога?
— А чем ты докажешь, что бог есть?
Попы сначала несли всякую околесицу, а однажды один из них чистосердечно сказал:
— А чорт его знает, есть бог или нет. Вероятнее всего выдумка...
— Точка... — веселились конноармейцы. — Попы растрясли на волах весь свой опиум.
Отдых в Воронеже был непродолжителен. Первый конный корпус получил новую задачу — взять Касторную. [68]
Переправляемся через Дон
Четыре дня мы дрались на переправе черен Дон. Наконец, 28 октября переправа началась у села Ново-Животинное. Переправлялись по деревянному мостику, который местные крестьяне называли «мост на курьих ножках».
Переправлялся обоз с личным имуществом бойцов, повозки тянули сами бойцы. В разгар переправы мост не выдержал и свалился в Дон. По реке поплыли мешки. Бойцы стали гоняться за ними. Строевым бойцам было поручено переправить через брод по одному снаряду. Попадая в глубокое место, бойцы отрывались от лошадей, плыли, но снарядов из рук не выпускали. Орудия тянули под водой канатом. Сразу же после переправы орудие ставилось на позицию.
Недалеко от места перенравы для воодушевления бойцов играли два духовых оркестра. В это же время кругом рвались неприятельские снаряды. Попадая в реку, они подымали огромные фонтаны воды. Красноармейцы-хозяйственники тут же вылавливали оглушенную рыбу.
Переправившись через реку, промокшие до нитки бойцы с небывалой отвагой бросились в атаку. Скорее занять деревню!
Первая встреча с танками
На станции Касторная сосредоточились крупные силы белых: два конных корпуса под командой Шкуро, Терская и Кубанская пехотные дивизии, пять бронепоездов, танки.
Бои у Касторной были упорные. Мы дрались несколько дней. Свирепствовал жестокий буран. Было страшно холодно. Среди бойцов распространились слухи, что белогвардейцы бросят против нас танки. Танков никто никогда не видел. Всем хотелось хоть разок взглянуть, что это [69] за штука. С другой стороны, танков боялись. О танках рассказывали самые невероятные вещи. Однажды днем, когда ненадолго прояснело в небе, в хату ворвались перепуганные разведчики. Они кричали все вместе:
— Товарищ командир, беда. Хата там какая-то двигается...
— Огромная-преогромная, и стреляют из окон...
Все бросились что есть духу за околицу посмотреть на диковинную «хату». Подскакав к околице, я увидел, что буденновцы со всех концов устремились к танку; любопытство оказалось сильнее страха. Танкист же, думал, что его атакуют, повернул и удрал обратно.
Так и не удалось нам на этот раз повоевать с танком: он больше не показывался.
15 ноября под ураганным огнем белогвардейских орудий и бронепоездов наши конники с пехотой ворвались на станцию Касторная. Мы уничтожили всю белогвардейскую пехоту, захватили орудия, винтовки, пулемета, обозы.
Касторная была взята.