Флаг над полюсом

С того памятного дня, когда «Ленинский комсомол» всплыл в районе полюса среди вечных льдов, водрузил на полярной вершине нашей планеты Государственный флаг Советской Родины, прошло пятнадцать лет. Но у меня и сейчас перед глазами этот незабываемый миг: алое полотнище, словно язык яркого пламени, засияло на фоне серо-белесого неба. Находившиеся на льду подводники сначала замерли в торжественном молчании, а потом без всякой команды огласили белое безмолвие громогласным «ура!». Задание Коммунистической партии, Советского правительства было выполнено.

Высокая честь первыми среди советских подводников достичь заветной точки земного шара выпала на долю экипажа «Ленинского комсомола». И это вполне закономерно. Ему не раз приходилось выступать в роли первопроходца.

Тому, кто читал очерк А. Елкина «Атомная сходит со стапелей» в сборнике «Корабли-герои», наверняка запомнилось красочное описание спуска на воду первого подводного атомохода. Речь шла о нашем «Ленинском [470] комсомоле». Мне посчастливилось быть непосредственным участником этого поистине исторического события. За много месяцев до него меня назначили старшим помощником командира на этот корабль.

Не буду подробно останавливаться на том, как шло освоение принципиально новой техники, как каждый из нас, начиная с командира, засиживался над научными трудами и учебниками по ядерной физике, детально изучал чертежи, схемы механизмов и приборов, а потом, по мере того как их устанавливали на корабле, целые дни проводил около них. Подолгу с нами беседовали, рассказывали, учили, а потом и экзаменовали конструкторы, инженеры, техники. И в первую очередь — научный руководитель проекта атомной подводной лодки. Многое давало и общение с рабочими — отличными специалистами, монтировавшими на корабле механизмы, приборы, устройства.

В биографию каждого корабля, как первые вехи на его жизненном пути, навсегда вписывается время закладки, спуска на воду, вступления в строй.

Нужно ли говорить, с каким нетерпением каждый из нас, членов экипажа «Ленинского комсомола», ждал того мгновения, когда атомный корабль, покинув причал, сделает первые на своем веку мили!

И вот наконец отданы швартовы, и атомоход отходит от стенки завода. На борту лодки находится главнокомандующий ВМФ, в то время адмирал, С. Горшков. Корабль набирает скорость. Турбины работают без шума. В носу нет обычного буруна — его каплеобразные обводы хорошо обтекает вода.

Скорость все больше и больше увеличивается. Чуть покачивает. Свежеет.

Атомная лодка следует заданным курсом в район испытаний. Все идет нормально, и это нас радует. Внизу готовится торжественный обед. Командир пригласил главкома спуститься в центральный пост. Первым делом Сергей Георгиевич зашел в штурманскую рубку. Мы спокойны: штурман капитан-лейтенант Е. Золотарев (ныне капитан 1 ранга) — опытный, грамотный, скрупулезный офицер.

Адмирал очень внимательно ознакомился с картой, изучил прокладку, просмотрел записи в навигационном журнале и в присутствии командира сделал замечания на уровне самого опытнейшего флагманского штурмана. [471]

В дальнейшем мне еще раз пришлось столкнуться со штурманской подготовкой нашего главкома. Незадолго до похода к полюсу весной 1962 года на одном из совещаний он подозвал меня к себе и, указав на Главного конструктора штурманской аппаратуры, с улыбкой сказал:

— Все главные конструкторы приборов и механизмов оставляют «для себя» некий гарантийный запас. Уверен, что ваша навигационная аппаратура будет надежно действовать по крайней мере до 88-й параллели (в то время обычно считалось, что гирокомпасы с полной гарантией могут работать лишь до широты 80—85°). Надеюсь, командир, вы убедитесь в походе, прав я или нет.

Уже в плавании я смог убедиться в том, насколько верен был прогноз главкома. Мы пересекли 86-ю, затем 87-ю, наконец 88-ю. Штурман и все, кто находился в центральном посту, не переставали восхищаться техникой. Приборы показывали точно. Что и говорить, прекрасную технику создали наши советские ученые и инженеры!

Но вернемся к первому плаванию корабля. Присутствовавшие на борту испытатели по приказанию главкома задавали разные режимы работы нашей энергетической установке. В плавании проверялась не только техника, но и надежность и подготовка людей. К чести личного состава, никто не подкачал. Потом, конечно, было немало походов. Но первый выход в море на новом корабле остался в памяти навсегда!

Задолго до плавания к полюсу побывал «Ленинский комсомол» и под арктическим льдом в различных районах Северного Ледовитого океана, Во время этих полярных походов, разных по продолжительности и выполняемым задачам, экипаж получал, так сказать, «подледную практику». Мы знакомились с айсбергами, «щупали» приборами паковый лед, искали полыньи и разводья, проверяли работу разнообразной аппаратуры, установленной на корабле. Опыт доставался иногда немалой ценой. Помню приход в базу из первого подледного плавания в условиях полярной ночи. Мы стояли с офицерами на пирсе и с огорчением смотрели на перископ. Он был погнут при всплытии во льдах. Наш командир Герой Советского Союза капитан 1 ранга Леонид Гаврилович Осипенко, окинув взглядом его тело, попросил закурить, хотя год назад бросил, и сказал: «Приборы надо проверять заранее и верить им, верить, как своим глазам. Тогда перископом можно и не пользоваться. Мотай это себе на ус, Михалыч! [472]

Тебе наверняка плавать под полюсом. Будешь всплывать, учти этот печальный опыт!» Как пригодились дружеские советы нашего командира потом, когда мне доверили командовать «Ленинским комсомолом»! И конечно, не только я, но все, тогда еще молодые, а теперь убеленные сединами подводники вспоминают с теплым чувством своего первого командира — учителя и большого друга Л. Осипенко. На его плечи легли многие заботы, связанные со спецификой плавания атомных подводных лодок. Трудностей занимать не приходилось. Но под его руководством экипаж успешно преодолевал их.

Несмотря на то что на «счету» нашего корабля уже было немало подледных миль, к походу на Северный полюс готовились особенно тщательно. Внимательнейшим образом проверялся каждый механизм, каждый прибор. Под особым контролем находились те системы и комплексы, которые обеспечивали работу энергетической установки и навигационной аппаратуры, предназначенной для плавания в приполярных районах.

Работали с большим энтузиазмом. У всех было одно желание — образцово, в сжатые сроки подготовиться к походу. В нашей печати уже после возвращения с полюса об этом писалось, и повторяться, как я понимаю, нет нужды. Хочу только еще раз подчеркнуть, что каждый из нас не только стремился вложить в дело знания и опыт, но и отдавал всего себя, проявляя творчество, инициативу и сообразительность. В тот период с особой силой раскрывались замечательные моральные качества личного состава корабля. Мобилизовать все силы экипажа на тщательную подготовку к походу командиру, офицерам помогали партийная и комсомольская организации.

Наконец настал день выхода. Ждали мы его не только с нетерпением, но и с определенной тревогой: предстояла последняя проверка готовности к походу специалистами штаба. Закралось сомнение: все и все ли готовы. Но опасения были напрасными. Люди показали отличные знания своих обязанностей. Не подвела и техника.

Получаю последние указания, уточняю обстановку. Штурман, капитан-лейтенант О. Певцов докладывает принятый прогноз погоды. И вот долгожданное «добро» на выход. Объявляю тревогу. На борт прибывает руководитель похода контр-адмирал А. Петелин. Нужно ли говорить, что участие в плавании такого опытного подводника было очень важно для всех нас, и прежде всего для [473] меня, сравнительно молодого командира. Отдаются швартовы, медленно отходим от плавпричала.

Лодка находилась уже далеко в море, когда старшина команды радиотелеграфистов доложил о полученном по радио Обращение Военного совета ВМФ за подписью главнокомандующего Военно-Морским Флотом адмирала флота С. Горшкова и заместителя начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота вице-адмирала В. Гришанова. Доброе напутствие руководителей мы тут же объявили по корабельной трансляции.

Жизнь корабля, идущего с большой скоростью в холодных глубинах океана, текла строго размеренно. Четко неслись вахты. Регулярно проводились тренировки, осмотры оружия и технических средств. Словом, все, как в обычном походе. И как всегда, особо присматривали за теми механизмами, которые, как говорится, несли большие перегрузки. И не зря!..

Однажды в ЦП поступило донесение, что подшипник электродвигателя, обеспечивающего работу важной системы, стал резко нагреваться. Рисковать было нельзя. Капитан-лейтенант-инженер А. Шурыгин предложил заменить этот подшипник, поставленный во время предпоходовой подготовки, на прежний, отработавший уже не одну кампанию. Его поддержали. Несмотря на трудности, работу выполнили в исключительно короткие сроки. Это первое серьезное испытание еще раз подтвердило высокую техническую грамотность и практическую выучку личного состава.

В назначенное время лодка подошла к кромке льда. И вот на экранах телевизоров сначала появились отдельные льдины, словно облака, стремительно пролетающие над кораблем. Потом потянулись сплошные ледяные поля, изредка расколотые узкими трещинами и небольшими разводьями.

Наши атомные лодки оснащены совершенными приборами для обнаружения льдов, точного определения их формы и осадки. И все же каждому хотелось хоть разок взглянуть в окуляр перископа. Установилась даже своеобразная очередь. Но такое наблюдение не было лишним. И по совету контр-адмирала Петелина мы ввели не предусмотренный никаким боевым расписанием пост, который кто-то остроумно окрестил постом «вверхсмотрящего» (по аналогии с «впередсмотрящим»). Вот уж тем, кто [474] нес вахту у перископа на этом посту, вдоволь удалось налюбоваться ледовым пейзажем.

Особенно запомнился момент всплытия. Как сейчас вижу цепь ослепительно белых торосов с остроконечными вершинами — словно строй застывших воинов в белых маскхалатах, куски льда, отрывающиеся от ледяного берега полыньи и дрейфующие к другому берегу. И удивительная первозданная тишина.

Когда время, отведенное на первую стоянку, истекло, мы погрузились на глубину (здесь встреча с ледяными колоссами океана — айсбергами маловероятна, и в то же время такая глубина позволяла наблюдать обстановку над нами) и легли на курс к Северному полюсу.

...Все ближе и ближе полюс. Но жизнь на корабле идет по-прежнему без особых перемен, как будто это обычный поход. Обойдя отсеки, Александр Иванович Петелин несколько даже удивился тому спокойствию, с которым неслась вахта: «Вроде находимся не на подступах к полюсу, а в полигоне боевой подготовки!..»

Некоторое оживление вызвала лишь подготовка к партийному собранию, на котором должны были обсуждаться заявления о приеме в партию нескольких человек из нашего экипажа.

Наступило 17 июля, день, когда «Ленинскому комсомолу» предстояло пройти под полюсом. Торжественным завтраком решили отметить это событие.

И вот на часах 6.40 (время, конечно московское). Штурман докладывает: «До полюса — 10 минут хода». Объявляю об этом по громкоговорящей связи. Все свободное от вахты собираются у празднично накрытых столов.

Полюс! От имени руководителя похода и командования корабля поздравляю экипаж. В ответ по отсекам раздается раскатистое «ура!».

Да, это настоящий праздник! И мы понимали, что обязаны им прежде всего нашим замечательным ученым, инженерам, техникам, рабочим, создавшим такие прекрасные и совершенные корабли, как наш «Ленинский комсомол», корабли, которым под силу выполнение столь необычной и сложной задачи. Обязаны Коммунистической партии, Советскому правительству, делающим все, чтобы обороноспособность социалистической Родины находилась на том уровне, которого требует сложная современная международная обстановка. [475]

Плавание продолжалось. Мы отрабатывали задачи, определенные планом похода. Выполнив их, повернули вновь к полюсу, но уже из другого полушария. Второй раз прошли точку пересечения земных меридианов как-то буднично. Просто объявили по отсекам, как это принято, когда приходим в район боевой подготовки или возвращаемся домой.

К нашему великому огорчению, непосредственно на полюсе подходящей для всплытия полыньи не оказалось. Однако сравнительно недалеко от него эхоледомеры все же помогли найти небольшое разводье. Корабль с трудом смог втиснуться в него. Всплыли довольно быстро и точно. Осторожно подняли перископ. Оказалось, более трети кормовой надстройки находится подо льдом. А в носу до его кромки всего несколько десятков метров. Дали самый малый ход. Корма вышла из-подо льда, а нос уперся в ледяной «причал».

Решили организовать настоящее увольнение на арктический «берег». Но сначала необходимо было отметить достижение Северного полюса установкой на паковом льду Государственного флага СССР. С этого волнующего события я и начал свой рассказ. Дополню его некоторыми подробностями.

Перекинули на лед сходню. Одна за другой спускались по ней партии людей. Неугомонный замполит, оказывается, еще в базе предвидел возможность проведения в центре Арктики спортивно-массовых мероприятий и захватил в поход две пары лыж и коньки. Ну кто мог отказать себе в удовольствии проложить лыжню в непосредственной близости от «земной оси»! Мы чувствовали себя вполне уверенно вблизи могучего атомохода, доставившего нас к эпицентру ледяной короны планеты.

Четыре часа длилось знакомство с Арктикой. Подводники фотографировались у торосов и на фоне флага. Многим захотелось иметь снимок около ледяной глыбы, оказавшейся при всплытии на надстройке. В шутку ее окрестили «подарком Нептуна».

Большую радость участникам плавания доставила радиограмма, в которой командование Северным флотом поздравляло экипаж «Ленинского комсомола» с успешным выполнением ответственного задания.

Наступил момент прощания с полюсом. Подана команда: «Всем на корабль!» И хотя военным людям пристало выполнять ее без промедления, чувствовалось, что делается [476] это без особого энтузиазма. Каждый стремился еще раз окинуть прощальным взором суровый ледяной простор Арктики. Как мне показалось, люди были в этот момент необычно молчаливы. И это понятно: свершилась давняя мечта многих поколений русских и советских подводников. Было о чем подумать!..

Старший помощник капитан 3 ранга Г. Первушин командует: «Убрать сходню!» Задраен рубочный люк. И лодка на ровном киле, без хода погружается в воды Северного Ледовитого океана. Курс — зюйд, к родным берегам.

По пути в базу «Ленинский комсомол» еще раз всплыл во льду. Но теперь этот сложный маневр стал уже делом привычным. И мы справились с ним без всякого напряжения.

И вот встреча дома. Погода как по заказу — солнечная. На причале множество людей. В руках у некоторых букеты скромных северных цветов. Звуки оркестра, и снова «ура!». Это в честь экипажа нашего корабля, прошедшего под паковым льдом тысячи миль и покорившего полюс.

В тот же день состоялось вручение правительственных наград.

С той поры минуло много лет. Но по-прежнему в боевом строю наш родной корабль. Немало совершил он новых походов, выдержал суровые испытания. Люди на нем сменились уже не раз, а героические традиции «Ленинского комсомола», заложенные первым экипажем, живут и приумножаются. [477]