А. П. Ермолов и его «Записки»

Алексей Петрович Ермолов бесспорно принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. По отзыву декабриста М. Ф. Орлова, имя Ермолова «должно служить украшением нашей истории». «Подвиги Ваши — достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России», — писал Ермолову А. С. Пушкин. Ермолов был воспет в стихах Пушкина, Лермонтова, Жуковского, декабристов Кондратия Рылеева, Федора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера.

Это была сложная и противоречивая личность. А. С. Грибоедов, служивший при Ермолове адъютантом «по дипломатической части», близкий к нему и хорошо его знавший, называл его «сфинксом новейших времен», намекая на глубину и загадочность этой личности. Человек сильной воли и независимых взглядов, не признававший никаких авторитетов, преданный патриот, горячо любивший Россию и все русское, находившийся в оппозиции к аракчеевскому режиму, Ермолов импонировал декабристам. С некоторыми из них он был связан узами личной дружбы и несомненно знал о существовании тайных декабристских обществ. Не случайно декабристы в своих планах рассчитывали на Ермолова как на авторитетного члена будущего Временного революционного правительства. Но оппозиционность Ермолова [3] не поднималась до. признания несправедливости существовавших феодально-абсолютистских порядков, необходимости их устранения. Он верно служил монарху на военном и государственном поприще во время коалиционных войн России против Наполеона в 1805–1814 гг. и будучи «проконсулом Кавказа» в 1816–1827 гг., где должен был проводить колониальную политику самодержавия.

А. П. Ермолов происходил из старинной, но небогатой дворянской семьи. Его отец, Петр Алексеевич Ермолов (1747–1832), был владельцем небольшого имения из 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование Екатерины II он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове. Мать А. П. Ермолова, урожденная Давыдова, находилась во втором браке за его отцом. По матери А. П. Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потемкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.

А. П. Ермолов родился 24 мая 1777 г. в Москве. Поначалу он получил домашнее образование. Первым его учителем был дворовый крестьянин. Далее Ермолов проходил обучение у богатых и знатных родственников, приглашавших домашних учителей. Свое образование Ермолов завершил в Благородном пансионе при Московском университете.

Как тогда было принято, еще в младенчестве Ермолов был записан в военную службу: в 1778 г. уже числился каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре — сержантом этого полка. Начал А. П. Ермолов военную службу в 15-летнем возрасте: в 1792 г. он был привезен в Петербург, произведен в капитаны и зачислен в Нежинский драгунский полк старшим адъютантом к генерал-поручику А. Н. Самойлову.

С 1794 г. начинается боевая служба Ермолова. В тот год он отличился при штурме предместья Варшавы Праги и был замечен командующим русскими войсками против повстанческой армии Тадеуша Костюшко А. В. Суворовым. По личному распоряжению Суворова Ермолов был награжден орденом Георгия 4-й степени. В 1795 г. Ермолов был возвращен в Петербург и определен [4] во 2-й бомбардирский батальон, но в том же году по протекции влиятельного графа А. Н. Самойлова был направлен в Италию, где находился при главнокомандующем австрийскими войсками генерале Девисе, действовавшими против французских войск, находившихся в Италии. Однако вскоре Ермолов был вызван в Петербург и назначен в Каспийский корпус графа В. П. Зубова, направленный против вторгнувшейся в Закавказье армии Ага Мохаммед-хана Каджара (с 1796 г. шаха Ирана). После смерти Екатерины II корпус Зубова был выведен Павлом I из Закавказья.

На первых порах военная карьера А. П. Ермолова складывалась удачно. В 1797 г. он уже в чине майора, а 1 февраля 1798 г. ему присваивают чин подполковника и назначают командиром конноартиллерийской роты, расквартированной в небольшом городке Несвиже Минской губернии. Но вскоре ему было суждено выдержать суровые испытания.

Распространение просветительских идей в России в конце XVIII в. захватило и молодого Ермолова. Он стал членом политического кружка, руководимого его братом (по линии матери) А. М. Каховским, который оказывал большое влияние на своего младшего брата. В кружке занимались чтением запрещенных книг, «восхвалением» Французской республики, сочинением и переписыванием сатирических стихов, в которых высмеивался Павел I. Кружок просуществовал недолго и был раскрыт тайной полицией Павла. А. М. Каховского арестовали, при обыске в его бумагах было обнаружено письмо А. П. Ермолова к нему, который резко «аттестовал» своих начальников. Письмо явилось поводом для ареста и допроса Ермолова, который был доставлен в Петербург и посажен в каземат Алексеевского равелина. Через два месяца он был выпущен из каземата и направлен в виде царской «милости» в ссылку в Кострому. Здесь он познакомился с М. И. Платовым, также находившимся в ссылке, впоследствии знаменитым атаманом Войска Донского, героем войны 1812 г. В костромской ссылке Ермолов интенсивно занимался самообразованием: много читал, самостоятельно изучил латинский язык, сделал ряд переводов с сочинений римских классиков. О годах этой ссылки он рассказывает в «Заметках» о своей молодости, публикуемых в настоящем издании.

Арест, каземат и ссылка сильно подействовали на [5] Ермолова. По его признанию, Павел I «в ранней молодости мне дал жестокий урок». После этого скрытность, осторожность, умение лавировать стали характерными чертами Ермолова. Он признавался, что его «бурной, кипучей натуре» впоследствии было бы «несдобровать», если бы не этот «жестокий урок». Позже он будет демонстративно подчеркивать свою лояльность к режиму, незаинтересованность политическими делами.

При воцарении Александра I в числе многих опальных и сосланных при Павле I был возвращен из ссылки и А. П. Ермолов. 9 июня 1801 г. он вновь был принят на службу и отправлен в Вильну, где находился до 1804 г. Несмотря на прощение и «милость» нового царя, высшее военное начальство долго препятствовало дальнейшему продвижению Ермолова по службе. Здесь несомненно сказалось и нерасположение всесильного А. А. Аракчеева, невзлюбившего «дерзкого» подполковника артиллерии, а также великого князя Константина Павловича, который так отзывался о Ермолове: «Очень остер и весьма часто до дерзости». Скрытность и осторожность Ермолова вполне уживались с его острыми, язвительными афоризмами и репликами, которые потом передавались из уст в уста и способствовали популярности его, особенно среди офицерской молодежи, видевшей в нем человека независимых взглядов, презирающего лесть и угодничество.

XIX век начался наполеоновскими войнами, в которые были втянуты почти все европейские государства, в том числе и Россия. В 1805 г. против Наполеона оформилась новая, третья, коалиция, которую составили Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Однако фактически против Наполеона были направлены лишь русские и австрийские войска. Во главе русской армии был поставлен М. И. Кутузов. В составе ее находилась и конная артиллерийская рота под командованием подполковника А. П. Ермолова. В ходе этой войны Ермолов со своей ротой участвовал в сражениях с французами при Амштеттене и Кремсе. Храбрый и распорядительный артиллерийский подполковник был замечен Кутузовым.

Находившиеся при соединенной русско-австрийской армии императоры Александр I и Франц I настаивали на генеральном сражении против превосходивших французских сил. Вопреки советам дальновидного Кутузова 20 ноября (2 декабря) 1805 г. было дано сражение [66] на неудачно избранной для русско-австрийских войск позиции при г. Аустерлице близ Вены, закончившееся победой Наполеона. В этом сражении стремительной атакой французов была захвачена артиллерийская рота Ермолова вместе с ее командиром, но подоспевшие русские гренадеры контратакой освободили его из плена.

После Аустерлица Австрия капитулировала и заключила с Наполеоном унизительный мир. Коалиция против Наполеона фактически распалась. Начались и русско-французские переговоры о мире. Но заключенный в Париже 8(20) июня 1806 г. мир Александр I отказался ратифицировать. Летом того же года Наполеон захватил Голландию и западные германские княжества. Королем Голландии он поставил своего брата Луи, а из 16 западногерманских княжеств создал Рейнский союз под своим «протекторатом». Наполеон готовился к вторжению в Пруссию. Англия и Швеция обещали ей поддержку. К ним примкнула и Россия. Так, в сентябре 1806 г. создалась четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия).

Упреждая подход русских войск, Наполеон в середине октября в двух сражениях (при Иене и Ауэрштедте) нанес сокрушительное поражение прусской армии. Прусский король Фридрих Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была занята французскими войсками. В последующие семь месяцев русской армии одной пришлось вести упорную борьбу против превосходивших сил Наполеона. В этой войне уже в чине полковника и командира 7-й артиллерийской бригады принимал участие А. П. Ермолов, о чем подробно он рассказывает в своих «Записках». Ермолов находился на самых опасных участках сражений при Прейсиш-Эйлау 26–27 января (7–8 февраля) и под Фридландом 2 (14) июня 1807 г. Артиллерия Ермолова оказала существенную поддержку русским войскам в этих сражениях. В эту кампанию русской армией командовал не отличавшийся военными талантами Л. Л. Беннигсен (М. И. Кутузов после Аустерлица попал в опалу и был назначен киевским генерал-губернатором)

Хотя в ходе кровопролитных сражений Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману (границе России), он понес столь значительные потери, что сам предложил Александру I заключить мир. Мир и секретный [7] оборонительный и наступательный союз России с Францией были заключены в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г. Так завершилось участие России в четвертой коалиции европейских держав против Наполеона.

В войне 1806–1807 гг. Ермолов получил уже широкую известность как талантливый и храбрый штаб-офицер. Благоволивший к нему П. И. Багратион дважды представлял его к присвоению звания генерал-майора, но всякий раз на пути стоял Аракчеев. В конце 1807 г. всесильный временщик неожиданно сменил гнев на милость, и в начале 1808 г. Ермолову присваивают звание генерал-майора, а затем он получает назначение на должность начальника резервного отряда, расквартированного в Волынской и Подольской губерниях. Ермолов переезжает в Киев и всецело отдается своим служебным делам. Здесь он познакомился с благовоспитанной и высокообразованной девушкой из местной дворянской среды. Горячая взаимная любовь, однако, не завершилась браком. В своих «Записках» он объясняет, что главным препятствием к браку послужило его незавидное материальное положение, не дозволявшее ему безбедно содержать семью. Так навсегда и остался он холостяком.

Уже тогда Ермолов пользовался большой популярностью. По свидетельствам общавшихся с ним современников, его острый ум, непринужденность в обращении и внушительная внешность производили на собеседника большое впечатление. Любопытно свидетельство сестры А. С. Грибоедова М. С. Дурново, встречавшейся в 1811 г. с Ермоловым в Киеве: «Прием генерала был весьма ласков и вежлив. Обращение Ермолова имеет какую-то обворожительную простоту и вместе с тем обаятельность. Я заметила в нем черту, заставляющую меня предполагать в Ермолове необыкновенный ум... Черты лица и физиономия Ермолова показывают душу великую и непреклонную».

В конце 1811 г. Ермолова вызывают в Петербург и назначают командиром гвардейской бригады, которую составляли Измайловский и Литовский полки, а в марте 1812 г. он назначен командиром гвардейской пехотной дивизии. Военная карьера Ермолова вновь стала складываться успешно.

Грянула «гроза двенадцатого года». В ночь на 12 (24) июня 1812 г. многоязычная 600-тысячная [8] «Великая армия» Наполеона вторглась в пределы России. 1 июля 1812 г. Ермолов назначен начальником штаба 1-й Западной армии, которой командовал военный министр М. Б. Барклай де Толли. С этого времени Ермолов непосредственный участник всех более или менее крупных сражений и боев Отечественной войны 1812 г., как во время наступления французской армии, так и в период ее изгнания из пределов России. Особенно он отличился в сражениях при Витебске, Смоленске, Бородине, Малоярославце, Красном, Березине. После Смоленского сражения 7 августа ему присваивают звание генерал-лейтенанта. Слава Ермолова как талантливого военачальника росла. С прибытием 17 августа к соединенной армии М. И. Кутузова Ермолов становится начальником его штаба — в этой должности он находился вплоть до изгнания французов из пределов России, при этом помимо «штабной» работы во время контрнаступления русской армии он командует ее авангардом.

25 декабря 1812 г. был издан царский манифест, возвещавший об окончании Отечественной войны. Но это не означало прекращения военных действий против Наполеона, которые теперь были перенесены за пределы России. Вступление русской армии в Западную Европу послужило сигналом к восстанию народов ряда стран против наполеоновского ига. Один за другим отпадали от Наполеона его бывшие союзники и присоединялись к России. Начались знаменитые заграничные походы русской армии 1813–1814 гг., завершившиеся крахом наполеоновской империи, отречением Наполеона от власти и его изгнанием.

Уже в самом начале заграничного похода А. П. Ермолов был поставлен во главе всей артиллерии русской армии. В кампанию 1813 г. он участвовал в сражениях при Дрездене, Люцене, Бауцене, Лейпциге, Кульме. После кульмской победы над французскими войсками, в которой особенно отличился Ермолов, Александр I спросил его, какой награды он желает. Острый на язык Ермолов, зная приверженность царя к иностранцам на русской службе, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!» Эта фраза потом с восторгом повторялась патриотически настроенной молодежью.

В декабре 1813 г. французские войска отступили за Рейн, и кампания 1814 г. началась уже в пределах Франции. 18 (30) марта под стенами Парижа произошла [99] последняя битва между войсками коалиции и Наполеона. Ермолов здесь командовал русской и прусской гвардиями. На следующий день союзные войска вступили в Париж. В мае 1814 г. он назначается командующим 80-тысячной резервной армией, дислоцированной в Кракове.

В начале марта 1815 г. собравшиеся на Венский конгресс представители держав, победительниц Наполеона, получили известие, что он, покинув место своей ссылки, о. Эльбу, высадился на юге Франции и стремительно приближается к Парижу. Отошли на второй план споры и разногласия между участниками конгресса, спешно готовилась новая армия против Наполеона. Ермолов получил предписание о движении его корпуса к пределам Франции. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня — в пограничном с Францией г. Аюбе. Но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона корпусу Ермолова не пришлось. 2(18) июня 1815 г. армия Наполеона была разгромлена англо-прусскими войсками в знаменитой битве при Ватерлоо. Наполеон вновь подписал отречение от престола, сдался англичанам и был отправлен в ссылку на о. Святой Елены. Союзные войска вновь вступили в Париж. В их составе находился со своим корпусом и Ермолов.

В ноябре 1815 г. Ермолов сдал корпус генералу И. Ф. Паскевичу и вернулся в Россию. Взяв отпуск, он отправился к отцу в Орел.

6 апреля 1816 г. последовал рескрипт Александра I о назначении Ермолова командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. — Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Одновременно состоялось и назначение его главой чрезвычайного посольства в Иран для выполнения важной миссии — проведения скорейшего разграничения земель между Ираном и Россией согласно Гюлистанскому мирному договору 1813 г. Для получения официальных бумаг и инструкций Ермолов прибыл в Петербург. В начале августа он покинул столицу, по дороге на несколько дней заехал в Москву, а оттуда отправился к месту своей новой службы — в Тифлис.

12 октября Ермолов официально вступил в свою должность, приняв дела у своего предшественника генерала Н. Ф. Ртищева. [10]

Российское самодержавие прекрасно понимало огромное значение Кавказа как важного военно-стратегического плацдарма для проведения своей восточной политики. Этому также способствовало и влияние международных факторов в начале XIX в.: укрепление позиций европейских государств, в первую очередь Англии и Франции, на Ближнем и Среднем Востоке, рост прорусской ориентации ряда кавказских народов, страдавших как от междоусобиц, так и от разорительных нападений со стороны Османской Турции и шахского Ирана.

Назначая Ермолова наместником Кавказа, Александр I преследовал далеко идущие военно-политические цели: он рассчитывал на то, что Ермолов, талантливый и энергичный государственный и военный деятель, наиболее подходящая кандидатура, способная выполнить задачи укрепления позиций России на Кавказе и приведения в подданство российскому императору непокорных горских народов. В исследовательской литературе высказывается и такое предположение: Александр I преследовал также и другую цель — удалить на Кавказ очень популярного в передовых кругах России генерала. После Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии известность Ермолова настолько возросла, что его рассматривали как наиболее вероятную кандидатуру на пост военного министра.

17 апреля 1817 г. Ермолов со свитой 200 человек выехал в Иран. 19 мая в Тавризе произошла его встреча с наследником престола Аббас-Мирзой, а в июле — переговоры с самим шахом в его летней резиденции. Миссия Ермолова завершилась успешно: были решены спорные пограничные и территориальные вопросы, установлены дипломатические отношения России с Ираном. Дипломатическая миссия Ермолова в Иран подробно описана им в официальной «Записке», представленной Александру I.

При вступлении в должность командующего отдельным Грузинским корпусом и генерал-губернатора Кавказа и Астраханской губернии Ермолов представил Александру I план своей военной и административной деятельности на Кавказе. План был одобрен царем. Он включал в себя приведение в подданство горских [11] народов Северного Кавказа и завершение образования российского административного устройства на Кавказе. Именно с этого времени началась долгая и упорная Кавказская война (1817–1864) — завоевание русским царизмом Чечни, Горного Дагестана и Северо-Западного Кавказа.

Ермолов начал с покорения Чечни и Горного Дагестана. Оно проводилось суровыми военно-колониальными методами. Непокорные селения сжигались, сады вырубались, скот угонялся, покоренные народы приводились к присяге на верность российскому императору, облагались данью, у них брались заложники ( «аманаты»). Ермолов заново создал укрепленную Кавказскую линию как опору для планомерного наступления на территории горских народов Кавказа. В 1818 г. была заложена крепость Грозная (ныне г. Грозный), затем цепь других крепостей по рекам Сунже, Тереку, Кубани, где были поселены казаки и расквартированы регулярные войска. Прокладывались дороги, в лесах прорубались просеки. Строительство крепостей и дорог проводилось не только силами русских солдат: для этих работ массами сгонялось и местное население, для которого возведение укрепленной линии явилось тяжкой повинностью.

В начале 1818 г. народы Дагестана подняли восстание, заключили между собой союз о совместных действиях против русских войск. К нему примкнули Аварское, Казикумыкское ханства, владения Мехтулинское, Каракайдакское, Табасаранское и вольное Акушинское общество. Восстание охватило обширный район. Действуя решительно, Ермолов зимой 1818 г. разгромил Мехтулинское ханство, а в 1819 г. генерал В. Г. Мадатов покорил Табасарань и весь Каракайдаг. Битва 19 декабря 1819 г. русских войск с повстанческими отрядами решила судьбу Северного Дагестана, который был присоединен к России. Решительными мерами Ермолов подавил сепаратистские выступления в 1819–1820 г. местной светской и церковной знати в Имеретии, Гурии и Мингрелии.

В 1822 г. Ермолов начал наступление на Кабарду, одновременно создавая линию крепостей в этом регионе. Попытка народов Чечни и Кабарды в 1825 г. поднять восстание была пресечена.

Вместе с тем военно-административная деятельность Ермолова на Кавказе бесспорно имела и положительные [12] стороны. Была прекращена межнациональная рознь, сопровождавшаяся разбойными набегами, покончено с работорговлей. Немало было сделано Ермоловым для развития сельского хозяйства, промышленности, торговли и культуры Закавказья. Ермолов поощрял развитие шелководства и виноградарства, строительство в городах, обеспечил безопасность дорог, реконструировал Военно-Грузинскую дорогу через Кавказский хребет и проложил ряд новых дорог, имевших большое стратегическое и хозяйственное значение. В Тифлисе были построены монетный двор, меднолитейный и пороховой заводы. В 1819 г. стала выходить первая грузинская газета. Ермолов много занимался устройством сети школ в Грузии.

В 1822 г. он освободил крепостных крестьян, принадлежавших мятежным кабардинским феодалам. Впрочем, это была скорее всего мера наказания непокорной кабардинской знати, ибо право других феодалов, верных российскому престолу, на своих крепостных крестьян было полностью сохранено. Ермолов много занимался благоустройством Тифлиса, Дербента, Шемахи.

В Тифлисе им был открыт офицерский клуб с богатой библиотекой. На 100 тыс. руб., выданных ему на посольство в Иран в 1817 г., он построил для солдат госпиталь в Тифлисе. Были построены или благоустроены курорты в Ессентуках, Пятигорске, Железноводске, Кисловодске.

В 1819 г. Ермолов направил в восточное побережье Каспия экспедицию во главе с капитаном H. H. Муравьевым для исследования и выбора места торговли с туркменами, Хивой и Бухарой. По ходатайству Ермолова через Закавказье был введен транзит для европейских товаров, что существенно оживило торговлю края. Для развития земледелия в Прикубанье были поселены 500 немецких колонистов. В 1822 г. на Кубань была переселена из Полтавской и Черниговской губерний часть казаков. Ермолов учредил особый комитет, «дабы обеспечить участь поселенцев и предупредить их нужды». В 1824 г. Ермолов составил Правила об управлении калмыками в Астраханской губернии, чтобы оградить этот народ от произвола местного чиновничества. 28 ноября 1824 г. по представлению Ермолова Александр I утвердил указ о праве выкупа в Грузии крепостных крестьян на волю во время продажи их [13] с публичного торга: крестьянам давалась возможность с помощью субсидий от казны вносить за себя на торгах требуемую сумму и тем самым приобрести свободу со всем имуществом. Он был в 1847 г. положен в основу аналогичного указа и для русских губерний.

В 1820 г. вспыхнули революции в Португалии, Испании, Неаполе, а в 1821 г. — в Пьемонте. Проходивший в конце 1820 — начале 1821 гг. в Троппау — Лайбахе конгресс «Священного союза» европейских монархов принимает решение о «праве» вмешательства во внутренние дела других государств с целью подавления у них революций. Конгресс дал санкцию Австрии для подавления революции в Неаполе и Пьемонте. Александр I предложил военную «помощь» Австрии и готовил армию для похода в Италию. Он вызвал в Лайбах Ермолова и предложил ему пост командующего этой армией. Ермолов отрицательно отнесся к иностранной интервенции в Италию для подавления в ней революции и применил всю свою дипломатию, чтобы Россия не участвовала в этой акции. Следует заметить, что европейские державы, особенно Австрия, не желая усиления влияния России в делах Европы, сделали все, чтобы отклонить Александра I от посылки его армии в Италию. Революция в итальянских государствах была подавлена силами австрийских войск.

Александр I, чтобы вознаградить Ермолова за несостоявшееся его назначение командующим русской экспедиционной армией, назначил ему «аренду» с годовым доходом 40 тыс. рублей. Ермолов убедил царя отменить подписанный им рескрипт и употребить указанную сумму для помощи бедным служащим.

Ермолов отвергал всякие титулы и отличия. «Боже, избави, если меня вздумают обезобразить графским титулом», — заявил он в ответ на ходившие упорные слухи о возможном возведении его в графское достоинство. Высокие нравственные качества, ум и порядочность — вот что он ценил в человеке. «Пред лицом справедливости не имеет у меня преимуществ знатный и богатый пред низкого состояния бедным человеком», — писал он в одном из писем своему другу.

В марте 1821 г. против османского ига восстали греки. Вся передовая Россия (и особенно декабристы) выступила с требованием защитить восставших греков. Советовал Александру I оказать поддержку грекам и Ермолов, но царь не внял его советам, считая греков [14] «мятежниками», восставшими против своего «законного» государя.

Исследователи-декабристоведы неоднократно обращались к выяснению вопроса о взаимоотношениях Ермолова с декабристами. Выявленные ими данные свидетельствуют о том, что Ермолов был близок со многими из них, прекрасно осведомлен об их взглядах и настроениях, сочувствовал этим взглядам, хотя и не принимал их революционных методов борьбы. Первыми его адъютантами были декабристы П. X. Граббе и М. А. Фонвизин. Позже Ермолов был в близких отношениях со многими декабристами, в том числе с К. Ф. Рылеевым, С. Г. Волконским, М. Ф. Орловым. На Кавказе под его начальством служили в разное время декабристы А. А. Авенариус, П. Г. Каховский, Е. Е. Лачинов, А. И. Якубович, В. К. Кюхельбекер, П. М. Устимович, П. А. Муханов, Г. И. Копылов и другие, которые составляли его «окружение».

Ближайшим другом Ермолова был А. С. Грибоедов, тесно связанный с декабристами и, возможно, как считала академик М. В. Нечкина, член их тайных организаций. Ермолов сразу отметил обаяние личности Грибоедова: его острый ум, глубокие познания, открытое, благородное поведение, что не могло не вызвать к Грибоедову симпатии прославленного генерала, который скоро принял его в свой «ближний кружок». Когда начались аресты декабристов и на Кавказ прибыл фельдъегерь с приказом доставить в Петербург Грибоедова, Ермолов дал возможность своему другу уничтожить «опасные» для него документы.

Ермолов давно уже знал о существовании тайных декабристских обществ. В конце 1820 г., когда стали поступать первые доносы на них Александру I, Ермолов первым делом предупредил своего адъютанта полковника П. X. Граббе: «Оставь вздор, государь знает о вашем обществе». Такое же предупреждение он сделал и М. А. Фонвизину. При проезде своем из Лайбаха на Кавказ в начале 1821 г. он обратился к Фонвизину со следующими словами: «Поди сюда, величайший карбонари! Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу тебе, что он (т. е. Александр I. — В. Ф.) вас так боится, как я бы желал, чтобы он меня боялся». Рылеев говорил своим собратьям по тайному обществу: «Генерал Ермолов знает о существовании нашего общества», «Ермолов наш». [15]

Близость А. П. Ермолова (как и некоторых других генералов — H. H. Раевского, П. Д. Киселева) к «вольнодумцам» не была тайной для правительства. В 1826 г. при разборе бумаг покойного Александра I была обнаружена записка, датируемая 1824 г., в которой говорилось: «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит, или по крайней мере разливается, между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют при том миссионеров для распространения своей партии — Ермолов, Раевский, Киселев, Мих. Орлов...» Николай I, будучи тогда великим князем, говорил о Ермолове: «Этот человек на Кавказе имеет необыкновенное влияние на войско, и я решительно опасаюсь, чтобы он не вздумал когда-нибудь отложиться» (т. е. выйти из повиновения. — Сост.).

Опасения Николая возросли в дни междуцарствия в декабре 1825 г. Утром 12 декабря Николай получил из Таганрога донесение начальника Главного штаба И. И. Дибича, который на основании поступивших к Александру I новых доносов сообщал о раскрытом заговоре декабристов на юге России, а через несколько часов к Николаю явился с доносом на тайное общество в Петербурге Я. И. Ростовцев — он говорил о вероятности выступления против Николая отдельного Кавказского корпуса во главе с Ермоловым. В тот же день Николай отправил предписание Дибичу направить для наблюдения за Ермоловым «под каким-нибудь предлогом кого-либо из флигель-адъютантов». Николай весьма откровенно выражал свои опасения по поводу Ермолова ( «я, виноват, ему меньше всего верю»). Ермолов давно уже был окружен густой сетью осведомителей, которые, однако, из-за его крайней осторожности не смогли добыть о нем каких-либо компрометирующих данных. Любопытен ответ Дибича Николаю: «Нащет Кавказского корпуса я должен сказать, что по всем сведениям, кои доходили к нам до сего времени, я не могу предполагать от командира оного и малейшего отклонения от пути закона... Я посему опасаюсь, что отсылка кого-либо из флигель-адъютантов могла бы возродить подозрение в таком человеке, который действует в хорошем смысле и по уму своему может, наверно, проникнуть [во] всякий предлог, и по известному честолюбию его могла бы возродить в нем дурные мысли». [16]

Николай I с тревогой ожидал известий о том, как пройдет присяга на верность ему в корпусе Ермолова. У декабристов была надежда на то, что Ермолов со своим корпусом «пойдет на Петербург», и они были разочарованы, когда их надежды не оправдались. В то время ходили упорные слухи о том, что корпус Ермолова откажется от присяги Николаю I и двинется на Петербург. А. И. Кошелев в своих воспоминаниях говорит о широко распространявшихся тогда в Москве слухах: «Ермолов не присягает и со своими войсками идет с Кавказа на Москву». Эти слухи зафиксировала и тайная агентура: «Все питаются надеждой, что Ермолов с корпусом не примет присяги».

22 декабря 1825 г. доносчик на декабристов А. И. Майборода среди прочих показаний следствию упомянул о существовании Кавказского общества, о котором он «слышал от Пестеля». Пестель сначала отрицал показание Майбороды, но доставленный 4 января 1826 г. в Петербург сообщил Следственному комитету, что он слышал о существовании этого общества и о причастности к нему Ермолова от С. Г. Волконского и А. И. Якубовича. Начались интенсивные допросы всех декабристов, которые что-либо знали или слышали о Кавказском тайном обществе, особенно Волконского и Якубовича. Наиболее подробные показания следствие получило от С. Г. Волконского, который в бытность свою в 1824 г. на Кавказе встречался неоднократно с А. И. Якубовичем, и тот рассказал ему о Кавказском тайном обществе, его структуре, не назвав, впрочем, ни одного из членов. Допрошенный Якубович категорически отрицал существование Кавказского общества и свел все дело к тому, что он якобы «в хмельном угаре» решился «похвастаться» перед Волконским, рассказав ему «небылицы» об этом обществе. Кавказское общество было признано следствием «мнимым» (т. е. не существовавшим).

М. В. Нечкина, проанализировав все данные по этому вопросу, пришла к следующему выводу: «Николай I счел опасным вести следствие о Ермолове в обычном порядке и повел дознание особым, секретным путем. У него в руках было более чем достаточно данных для ареста и допроса Ермолова. Но Ермолов был слишком крупной военной и политической фигурой... Николай I разработал в дальнейшем план дискредитации Ермолова по военной линии, снятия его с постов и отставки». [17]

В июне 1826 г. иранский шах, подстрекаемый Англией, начал военные действия против России. 60-тысячная армия под командованием Аббас-Мирзы вторглась в Карабах и повела наступление по направлению на Тифлис. Ей удалось дойти до Гянджи, где она была наголову разбита в сентябре 1826 г. 12-тысячным отрядом русских войск при поддержке ополчения из местного населения.

Однако первые военные неудачи русских войск послужили Николаю I благоприятным предлогом направить на Кавказ своего фаворита генерала И. Ф. Паскевича. Вскоре между Ермоловым и Паскевичем возник конфликт, для разрешения которого был послан И. И. Дибич. Он принял сторону Паскевича, вел себя по отношению к Ермолову развязно и даже оскорбительно, чуть ли не устраивая ему пристрастные допросы. В своих донесениях царю Дибич писал, что «пагубный дух вольномыслия и либерализма разлит между войсками» корпуса Ермолова. Не остался без внимания и факт благосклонного приема Ермоловым сосланных на Кавказ и разжалованных в рядовые декабристов, которые были даже «званы на некоторые офицерские обеды». Судьба Ермолова была решена. 27 марта 1827 г. он был освобожден от всех должностей. Уведомляя Ермолова об отставке, Николай I писал ему: «По обстоятельствам настоящих дел в Грузии, признав нужным дать войскам, там находящимся, особого Главного начальника, повелеваю Вам возвратиться в Россию и оставаться в своих деревнях впредь до моего повеления». Вместе с Ермоловым были уволены в отставку и его сподвижники ( «ермоловцы»), признанные «вредными».

Ни для кого не были тайной истинные причины смещения Ермолова — подозрения царя в причастности Ермолова к заговору декабристов. «По наговорам, по подозрению в принятии участия в замыслах тайного общества сменили Ермолова», — писал декабрист А. Е. Розен. Тайная агентура доносила, что «войско жалеет Ермолова», «люди (т.е. солдаты) горюют» в связи с его отставкой. Преданность ему солдат и офицеров были столь велики, что Николай I всерьез опасался возможных волнений в Кавказском корпусе. Отставка Ермолова вызвала большой резонанс в передовых общественных кругах. В архиве III отделения сохранилась сводка сведений под названием «Общие рассуждения о Ермолове, собранные из различных сторон». Здесь говорится [18] о «сильнейшем впечатлении», которое произвело на русскую общественность «падение» Ермолова, о «негодовании на правительство» различных лиц в связи с этой отставкой, об «участии» к Ермолову. И впоследствии III отделение продолжало собирать секретные сведения о поведении опального генерала, а также и о лицах, его посещавших.

После отставки Ермолов до начала мая 1827 г. находился в Тифлисе, приводя в порядок свои дела, затем в простой кибитке выехал на жительство к своему престарелому отцу в его орловское имение Лукьянчиково. Здесь он занялся хозяйством, много времени проводил за чтением книг, изредка наезжал в Орел. Однажды он посетил Орловское дворянское собрание, что явилось событием для этого провинциального города. Ермолов принял за правило не принимать у себя только городских чиновников, «а всякому другому доступ свободен».

В августе 1827 г. Ермолова посетил его ближайший родственник и большой друг Денис Давыдов. В 1829 г. А. С. Пушкин по пути на Кавказ специально сделал крюк в 200 верст, чтобы заехать в село Лукьянчиково к Ермолову, который принял его «с обыкновенною любезностию». Позже, также по пути на Кавказ, у Ермолова бывал М. Ю. Лермонтов.

В 1831 г. Ермолов приехал в Москву, где в это время находился Николай I. Здесь состоялась аудиенция опального генерала с царем, который намекнул ему о своем желании снова видеть его на службе. После двухчасовой беседы Николай I вышел из кабинета под руку с Ермоловым. Все восприняли это как знак монаршей милости к Ермолову, пророчили ему «скорое возвышение», и, по свидетельству современника, «придворные паразиты посыпали к нему с визитами». Но ни о каком «возвышении» речь не шла. Военный министр А. И.Чернышев предложил Ермолову занять «спокойную должность» в генерал-аудиториате (военном судебном ведомстве). Ермолов ответил: «Я не приму этой должности, которая возлагает на меня обязанности палача».

По распоряжению Николая I Ермолов был введен в состав Государственного совета. Ермолов переехал в Петербург. В Государственном совете он сблизился с Н. С. Мордвиновым, которого ценил как «человека высоких сведений и замечательного ума». Ермолов также пользовался у Мордвинова большим авторитетом: престарелый [19] адмирал искренне любил Ермолова. Служба Ермолова в Государственном совете продолжалась недолго. Он тяготился словопрениями, стал безучастно относиться к своим обязанностям, под разными предлогами уклоняться от заседаний. В 1839 г. Ермолов подал прошение об увольнении ( «до излечения болезни») от дел Государственного совета. Это вызвало неудовольствие Николая I, однако увольнение было дано, и Ермолов вернулся в Москву.

После смерти отца Ермолов продал село Лукьянчиково своему бывшему адъютанту и душеприказчику Н. П. Воейкову и приобрел небольшое подмосковное имение Осоргино, где и проводил каждое лето, а зимой жил в собственном деревянном доме по Гагаринскому переулку недалеко от Пречистенского бульвара.

В 1848 г. Ермолову было дано разрешение на поездку за границу для лечения, но из-за революционных событий, разразившихся в тот год в западноевропейских странах, поездка не состоялась.

Возникший в октябре 1853 г. военный конфликт между Россией и Турцией, на стороне которой затем выступили Англия и Франция, положил начало тяжелой и изнурительной Крымской войне. В помощь регулярной армии в России стали формироваться ополчения. 15 февраля 1855 г. московское дворянство единогласно избрало Ермолова начальником Московского ополчения. Через несколько дней Ермолов получил уведомление об избрании его начальником Петербургского ополчения, а вслед за этим — начальником ополчений Новгородской, Калужской, Орловской и Рязанской губерний, что свидетельствовало о большой популярности Ермолова. Он согласился возглавить Московское ополчение. Было сформировано два его батальона, которые Ермолов даже представлял наследному датскому принцу, приезжавшему в Москву. Но вскоре Ермолов отказался от этой должности, мотивируя отказ своим преклонным возрастом.

До самой смерти Ермолов живо интересовался происходившими в мире событиями, приводил в порядок свои мемуарные записки, вел обширную переписку с друзьями, много времени уделял чтению и любимому занятию — переплетению книг, любил посещения старых солдат-ветеранов. Установились дружеские отношения Ермолова с историком М. П. Погодиным, который впоследствии издал сборник биографических материалов о Ермолове. С Ермоловым в Москве познакомился [20] и писатель Л. Н. Толстой, приступивший в 1859 г. к написанию романа «Декабристы» и эпопеи о войне 1812 г. В 50-х годах Ермолов встречался с вернувшимися из, сибирской ссылки декабристами М. А. Фонвизиным и С. Г. Волконским. В 1860 г. в Москву был привезен сдавшийся русскому командованию Шамиль{*1}. Первый его визит был к Ермолову, к которому он относился с большим уважением.

Скончался Ермолов 11 апреля 1861 г. в Москве. Он завещал похоронить его в Орле рядом с могилой отца, «как можно проще», но жители Орла устроили грандиозную панихиду: массы людей в день его похорон заполнили церковь, где шло отпевание, площадь перед церковью и прилегающие улицы. Память о Ермолове глубоко почтили и в других городах России. Так, из Петербурга писали, что после кончины Ермолова «на Невском проспекте во всех магазинах выставлены его портреты, и он как будто воскрес в памяти России в минуту смерти».

Архив А. П. Ермолова перешел по наследству к его племяннику Николаю Петровичу Ермолову, а после его смерти в 1879 г. — к его сестре Екатерине Петровне Ермоловой. Она в 1907 г. передала основную часть архива в Московский Главный архив Министерства иностранных дел{1}. Ценную библиотеку А. П. Ермолова, состоящую преимущественно из книг по военному делу, политике, философии и новой истории, на русском и основных европейских языках, с многочисленными заметками ее владельца, купил Московский университет (где и поныне она находится).

Мемуарные «Записки» А. П. Ермолова охватывают период 1798–1826 гг. Это были годы активной военно-административной деятельности Ермолова. В те годы, как выше говорилось, Ермолов непосредственно участвовал в войнах России в союзе с Австрией, Пруссией и Англией против наполеоновской Франции. Ермолов занимал важный пост начальника штаба русской армии в Отечественную войну 1812 г., командовал крупным отрядом русских войск в кампании 1813–1814 гг., был наместником Кавказа и главнокомандующим Кавказским отдельным корпусом, выполнял важные дипломатические [21] поручения. Его «Записки» отличаются точностью, объективностью, а в описании его действий на Кавказе — предельной откровенностью.

В свое время Ермолов вел дневник, лишь частично сохранившийся. Детальное описание в «Записках» буквально по дням и по часам военных событий тех лет и других эпизодов в его биографии позволяет судить, что дневники несомненно послужили основой для написания Ермоловым мемуарных «Записок». Он с полным правом мог утверждать, что его «Записки» содержат «самые точные сведения, не подлежащие сомнению». К сожалению, Ермолов не оставил мемуарных свидетельств о военных действиях русских войск под командованием А. В. Суворова в 1794 г. в Польше, о походе в 1796 г. В. П. Зубова в Закавказье, о кампаниях 1813–1814 гг., в которых он принимал непосредственное участие сначала как штаб-офицер, а потом как генерал русской армии, а также о начале русско-иранской войны 1826–1828 гг., об обстоятельствах отставки и о последующих годах своей жизни. Они могли бы служить таким же ценным историческим источником, как и написанные им «Записки» о войнах 1805–1807, 1812 гг. и о его деятельности в качестве наместника на Кавказе в 1816–1826 гг.

В «Записках» Ермолова наибольший интерес представляет описание Отечественной войны 1812 г. Без привлечения их не может обойтись ни один историк, исследующий эту войну. Как крупный военный деятель, Ермолов дает глубокий анализ военным действиям; его проницательный ум отразился в интересных и тонких наблюдениях событий, говоря его языком, «не до одного управления армии касающихся». Здесь мы находим и интересные характеристики таких известных русских полководцев, как М. И. Кутузов, М. Б. Барклай де Толли, П. И. Багратион, H. H. Раевский, равно как и генералов меньшего ранга и более скромного таланта — П. Х. Витгенштейна, Л. Л. Беннигсена, А. П. Тормасова, П. В. Чичагова, меткие штрихи к портретам наполеоновских маршалов и генералов, некоторых государственных деятелей Ирана и Турции. Ермолов с документальной точностью описывает факты и события, и в этом особая ценность его «Записок» как исторического источника.

А. П. Ермолов писал свои мемуары «не для печати» и только в последний год своей жизни, уступая просьбам [22] близких ему людей, приступил к доработке и подготовке «Записок» к печати, с тем чтобы они были изданы после его смерти. Однако при жизни Ермолова ходили по рукам три варианта его «Записок» о войне 1812 года, подлинность которых он не признавал. Именно эти искаженные варианты легли в основу публикаций «Записок» Ермолова в России и за рубежом в 1863–1864 гг.

В 1864–1868 гг. племянником А. П. Ермолова Николаем Петровичем Ермоловым было осуществлено наиболее точное, по оригиналу, исправленному самим А. П. Ермоловым, издание «Записок» за 1801–1826 гг.{2} До сих пор это единственное и наиболее полное издание «Записок» А. П. Ермолова, с него они и воспроизводятся в данной публикации. В нее включены и помещенные в 1867 г. в «Русском архиве» «Заметки Ермолова о его молодости», содержащие воспоминания Ермолова о его ссылке в Костроме в 1799–1801 гг.

В приложении приведена автобиография Ермолова, написанная им в 1858 г. и содержащая в основном сведения о его службе в бытность наместником на Кавказе. Здесь интересен подтекст документа, где сообщается о поводе отставки Ермолова в 1827 г.

Издание снабжено комментарием, библиографией и именным указателем.

В «Заметках» и «Записках» А. П. Ермолова в квадратные скобки заключены недостающие части слов и слова, уточняющие содержание текста.