Флот нашего времени
С конца второй мировой войны и по сей день в военных и промышленных кругах США господствует навязчивая идея, что необходима постоянно действующая экономика, связанная с внешнеполитической программой государства. По мнению таких деятелей, с помощью подобного альянса можно переделать мир по образу и подобию Соединенных Штатов. И вот в порядке осуществления задуманного дается зеленый свет военно-промышленным монополиям. Для них открывается эпоха великих возможностей обогащения за счет гонки вооружений на суше, на море, в океанских глубинах и космосе. Именно эта гонка и породила военно-промышленный комплекс — теснейшее переплетение интересов финансовых, политических и военных кругов, оказывающих мощное влияние на все стороны жизни страны. Военная промышленность стала наиболее выгодной сферой приложения капитала, сулящей баснословные прибыли. С лихорадочной поспешностью .стали появляться там новое оружие, боевая техника, военные базы.
К 1983 году США имели вокруг Советского Союза и стран социалистического содружества более 1500 военных баз и объектов. В тридцати двух странах находятся их военно-морские и военно-воздушные силы, оснащенные ракетно-ядерным оружием. Идет интенсивное оснащение радиоэлектронными средствами сил разведки (в том числе космической) и сил радиоэлектронной войны.
Исключительно большое внимание уделяют США флоту. На его качественное и количественное преобразование ассигнуются астрономические суммы. Один за другим спускаются на воду все более мощные авианосцы, атомные крейсера, атомные подводные лодки, десантные и противолодочные корабли. Строятся все новые самолеты морской [182] авиации, взлетающие с сухопутных аэродромов и с палуб авианосцев.
Так, уже в начале шестидесятых годов флот Соединенных Штатов Америки насчитывал 17 ударных авианосцев, в том числе один атомный — «Энтерпрайз», шесть тина «Форрестол», три типа «Мидуэй» и семь типа «Орискани». Эти ударные авианосцы (а также новые, вступившие в строй в течение семидесятых и восьмидесятых годов) сгруппированы в соединения, которые действуют в Тихом, Атлантическом, Индийском океанах, а также в Средиземном и других морях.
Для обеспечения их боевой деятельности строятся атомные крейсера, вооруженные управляемыми ракетами. Это так называемые крейсера УРО. В состав сил обороны авианосцев входят также эскадренные миноносцы, фрегаты, а в последние годы и многоцелевые атомные лодки. Ныне во флоте США все эти силы в совокупности насчитывают более 600 единиц.
Начиная с пятидесятых годов США прекратили строить дизельные лодки. Но в течение всех последних лет непрерывно растут и совершенствуются атомные подводные силы, оснащенные прежде всего ядерным оружием. Как известно, первая американская атомная подводная лодка «Наутилус», вооруженная торпедами, вступила в строй в 1954 году. А еще в 1952 году начались работы по созданию атомных подводных лодок другого класса — гигантов, или, как их вскоре стали называть, подводных лодок-убийц. Задача перед создателями стояла такая: лодка должна быть самой быстроходной, самой глубоководной, самой бесшумной и грозной по своему вооружению. Первым в серии таких атомоходов, оснащенных ракетами «Саброк» (комбинация ракеты и торпеды), стал печально известный «Трешер» (так называют одну из разновидностей акул, обитающих в Атлантике). Вслед за «Трешером» в строй вступили атомные подводные лодки того же класса — «Планжер» и «Пермит». В конце семидесятых годов в военно-морские силы США стали поступать многоцелевые атомные подводные лодки «Лос-Анджелес», предназначенные прежде всего для борьбы с советскими подводными лодками. Эти американские корабли имеют совершенную акустику, применяемую с использованием буксируемых антенн, которые работают на низкочастотном спектре при цифровой обработке шумовых сигналов специальными электронными машинами. Серия этих подводных лодок, которые должны заменить устаревшие, рассчитана на выпуск [183] около 80 единиц. Морское командование США планирует с их помощью достичь превосходства под водой, которое является главным условием эффективных действий в противолодочной войне.
1 января 1957 года в Соединенных Штатах была утверждена программа по созданию баллистических ракет для подводных лодок системы «Поларис». Тогда же началось формирование соединения ракетных подводных лодок, предназначенных для нанесения ударов баллистическими ракетами с ядерным зарядом по наземным объектам.
Первый атомный ракетоносец такого класса — «Джордж Вашингтон» был спущен на воду 9 июня 1959 года. На его борту размещается 16 баллистических ракет. Для этого корпус многоцелевой подводной лодки, уже оснащенный энергетикой, был разрезан на две части и между ними вставлен цилиндр прочного корпуса с шахтами для ракет. Эта лодка и положила в США начало атомному психозу, я бы сказал, стратегического масштаба, что воплотилось в строительстве еще более совершенных лодок — типа «Медисон» и «Этен Аллен».
Всего была введена в строй 41 атомная ракетная подводная лодка. В течение последующих лет ракетные комплексы на них прошли неоднократную модернизацию. Баллистические ракеты «Поларис» были заменены на «Посейдон», затем на «Трайдент», имевшие большую дальность и точность поражения целей. При этом каждая ракета могла нести кассетную головную часть, содержащую до 12 единиц с атомными зарядами индивидуального наведения.
В конце семидесятых годов вступает в строй атомная подводная лодка «Огайо», вооруженная уже 24 баллистическими ракетами. К 1990 году планируется создать 13 таких лодок. Вот почему возможная в будущем борьба с атомными ракетоносцами США приобрела для нашего Военно-Морского Флота характер стратегической задачи.
Всего же ракетно-ядерный потенциал США к началу восьмидесятых годов в результате решения задачи так называемой «океанской стратегии», с учетом многоцелевых авианосцев и других боевых морских единиц, составил 50 процентов всех ракетно-ядерных средств этого государства. Таков удельный вес флота в общей гонке вооружений, наглядно свидетельствующий о росте угрозы нашему государству, другим социалистическим странам со стороны океана. Бескрайние океанские просторы стали, по существу, стартовыми площадками ракетно-ядерного оружия. [184]
Учитывая эти обстоятельства, Коммунистическая партия и Советское правительство поставили задачу — создать могучий океанский флот, способный противостоять агрессивным устремлениям империалистов с океанских направлений. И такая задача в сравнительно короткий исторический срок была решена. Наш флот стал поистине океанским, ракетно-ядерным, подводно-авиационным.
В его создании участвовали не только конструкторы, инженеры, рабочие судостроительной промышленности, но и научные работники. Так, созданием атомного реактора для подводных лодок и его установкой руководил известный советский академик.
В начале семидесятых годов мне посчастливилось сотрудничать с ним и с другими учеными во время испытаний очередного советского атомохода, весьма совершенного по своим боевым качествам. Не могу не отметить истинный патриотизм ученых, их самоотверженность, простоту, скромность и душевность во взаимоотношениях с рабочими, инженерами, а также с представителями флота — рядовыми моряками, офицерами и адмиралами. Подвиг творцов атомных подводных лодок поистине сопоставим с подвигом тех, кто создал спутники, благодаря которым был покорен космос.
Существенный вклад в освоение послевоенного отечественного флота внес и личный состав ВМФ — матросы, старшины, мичмана, офицеры, адмиралы и генералы. Без их помощи невозможно было бы осуществить испытание и ввод в строй новых кораблей, новых систем, новой техники и оружия.
А сколько при этом пришлось преодолеть трудностей! Сколько решить, казалось бы, неразрешимых проблем! Сколько одержать больших и малых побед, порой достигая их ценою горьких неудач. Ведь сплошь и рядом мы сталкивались с неведомым и непознанным.
В силу сложившихся обстоятельств, определивших мою флотскую судьбу, я оказался не только свидетелем, но в определенной мере и участником всех событий, связанных с революционным преобразованием флота. Это было волнующее время, оставшееся в памяти на всю жизнь.
Невозможно перечислить все, что было создано за этот период. Остановлюсь лишь на некоторых событиях, связанных с рождением принципиально новых кораблей и нового оружия, определивших лицо нашего современного Военно-Морского Флота. [185]
Летом 1967 года обострилась обстановка в районе Средиземного моря. Пользуясь неограниченной поддержкой американских империалистов, израильская военщина развязала войну против Египта и Сирии. Решимость «стратегов» из Тель-Авива, несомненно, подстегивало присутствие в Средиземном море 6-го флота США, состоявшего из ударного авиационного соединения и кораблей охранения — ракетных крейсеров, эскадренных миноносцев. Находились в Средиземном море и десантные корабли с морской пехотой на борту, а его глубины бороздили атомные подводные лодки, оснащенные ядерным оружием.
К слову сказать, и авиация ударных авианосцев, и ракетные подводные лодки, и оружие других сил американского флота были ориентированы, как и сегодня, против нашего государства, других социалистических стран. Вот почему с задачей обеспечить безопасность с этого направления, начиная с шестидесятых годов, стал иметь постоянное местопребывание в Средиземном море и отряд советских боевых кораблей. В то время командовал им капитан 1 ранга, впоследствии вице-адмирал, Владимир Матвеевич Леоненков.
В этот отряд в свое время и был включен противолодочный крейсер «Москва» — первенец наших авианесущих кораблей. Мне, как заместителю главнокомандующего Военно-Морским Флотом по боевой подготовке, было приказано выйти на нем в Средиземное море, изучить боевые возможности противолодочного крейсера и его мореходные качества, а затем с помощью офицеров и специалистов Главного штаба и политуправления ВМФ, которых возглавлял контр-адмирал А. К. Носков, помочь экипажу освоить новый корабль.
Впервые я увидел «Москву» на рейде. Уже издали, с катера, который, выйдя из базы, направлялся к крейсеру, он произвел на меня большое впечатление, особенно необычный силуэт и солидные размеры. Это впечатление усилилось, когда я прошел по кораблю, побывал на его командных пунктах и боевых постах.
Да, поистине электроника и противолодочное оружие, воплощающие в себе последние достижения науки и техники, стали обычными атрибутами кораблей. Например, наш противолодочный крейсер с их помощью мог вести надежное наблюдение за воздухом, за водой и подводной средой. Сложный гидроакустический комплекс позволял на значительном расстоянии обнаруживать подводного [186] противника. В основном для этой же цели предназначалась и корабельная авиация — особой конструкции вертолеты.
Понятно, что появление нового оружия повлекло за собой новые приемы и способы подготовки противолодочников: чем совершеннее техника, тем выше должна быть квалификация обслуживающих ее специалистов. Находясь на крейсере «Москва», я чуть ли не физически ощутил коренные изменения, происшедшие и в технике и в людях. А вскоре убедился, что их подход к изучению и эксплуатации оружия и техники можно смело назвать научным. Задачи противолодочной обороны неизмеримо расширились и усложнились. Без научного подхода решить их было невозможно.
Особенно нелегко пришлось летчикам. Вот уж кто были истинными первопроходцами.
В иностранных военных флотах авианесущие корабли появились еще в годы первой мировой войны. Именно тогда родились авианосцы. Со временем они значительно усовершенствовались, выросло их водоизмещение, количество находящихся на борту самолетов, изменились и другие тактико-технические данные. Разумеется, накопился и солидный опыт эксплуатации.
Мы такого опыта не имели. Хотя еще в довоенное время в Корабельном уставе были статьи, касавшиеся шестой авиационной боевой части, и предусматривалось наличие авианесущих кораблей, а также соответственно служб, обеспечивавших их полеты. И все же такие корабли, насколько мне помнится, существовали. Я имею в виду крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина», на которых были специальные самолето-барказные краны, способные поднять на борт и установить на катапульты гидросамолеты. Однако авианесущими эти крейсера можно было назвать с большой натяжкой.
Истинно авианесущие корабли появились только в процессе коренной перестройки советского Военно-Морского Флота. Но мало было создать их — следовало еще научиться грамотно эксплуатировать. И основная тяжесть решения такой ответственной задачи легла на плечи наших флотских авиаторов. Им пришлось перестраиваться не только в профессиональном, но и в психологическом отношении.
Летчики, впервые попавшие на корабль, включившиеся в жизнь экипажа, оказались в совершенно незнакомой для них обстановке. Корабельные правила, авралы, расписания и весь корабельный распорядок оказались для них [187] вещами непонятными, мешавшими, с точки зрения отдельных товарищей, нормальной жизни.
Не лучше в первое время обстояло дело и с боевой подготовкой, с полетами над морскими просторами. На крейсере «Москва» вертолетчики рассказывали: «Все необычно. Местность — без ориентиров. Насколько хватает глаз — синева. Посадочная площадка — чуть светлеющая точка среди этой синевы. Порой море кажется небом, а небо морем. Надо было привыкнуть к этому. Научиться производить исключительно точные, выверенные до метра, расчеты на взлет и посадку».
И вертолетчики сравнительно быстро освоились в новых условиях, этому помогли их мастерство, необходимая психологическая подготовка, высокие моральные и боевые качества.
Приходилось перестраиваться и морякам. Им предстояло проникнуться заботами авиаторов, познать суть их деятельности, понять, что забота о людях, которые находятся в летательных аппаратах, должна быть особой. В целом же на нелегком пути освоения нового корабля предстояло решить ряд и других сложных проблем. Сделать это можно было только общим неустанным трудом моряков и летчиков.
На противолодочном крейсере «Москва», как и на всех авианесущих кораблях, совместной работой летчиков и моряков руководит командир корабля. От его таланта, прозорливости, такта, от умения опереться на командиров и политработников зависит очень многое.
В то время, когда я прибыл на крейсер, им командовал капитан 1 ранга Федор Титыч Старожилов. Ныне он вице-адмирал, служит в штабе Краснознаменного Черноморского флота. Это человек думающий и принципиальный. Знающие его офицеры рассказали такой любопытный случай. Когда Старожилов был старпомом на эскадренном миноносце, поручили ему обеспечить призовую артиллерийскую стрельбу одного из кораблей. Стрельба имела большое значение для всего флота. Решался вопрос — быть первому призу ВМФ на флоте, где служил Федор Титыч, или уступить его другому флоту.
Старожилов возглавлял третью группу записи. Именно эта группа определяла количество непосредственных попаданий в щит, по которому велся артиллерийский огонь.
И вот стрельба состоялась. По глубокому убеждению тех, кто наблюдал ее со стреляющего корабля, она получилась отличной: снаряды ложились и перед щитом и за [188] ним. Это так называемые накрытия, которые сулили большое количество прямых попаданий. Однако когда Старожилов обследовал щит, то не обнаружил ни одной пробоины в полотнище. Об этом он и доложил. Но ему не поверили. На щит был послан другой офицер, который старался убедить, что случайные отверстия — это и есть прямые попадания. А Федор Титыч стоял на своем: «Попаданий нет!»
Его утверждение шло вразрез с желанием многих людей, в том числе и начальников, но он не пошел на сделку со своей совестью и не подписал акт о попаданиях в щит.
Как говорили после, праздник был испорчен, но зато восторжествовала принципиальность. Ошибки были учтены, и в последующие годы приз вернулся на флот.
Основательность в решении проблем, твердость в достижении поставленных целей — вот черты, определявшие характер Старожилова. Будучи отличным моряком, он проявил себя также как человек, понимающий чаяния и заботы авиаторов.
Когда противолодочный крейсер «Москва» вошел в пролив Босфор, то здесь в первую голову от командира потребовались и высокая бдительность и безупречное мастерство в управлении кораблем.
В обычное время пролив Босфор, по сути дела, весьма «оживленная улица», с интенсивным и довольно беспорядочным движением: тьма рыбацких баркасов, паромы, идущие от европейского берега к азиатскому и обратно, встречные и попутные суда различного предназначения и водоизмещения. Кроме того, спортивные яхты, катера и прочая мелочь. Все это снует, торопится. Того и гляди, угодит под мощный форштевень крейсера. Командиру тут надо глядеть в оба — вовремя уклониться, застопорить ход, а то и податься назад.
Я сказал «в обычное время». Но проход через Босфор противолодочного крейсера «Москва» нельзя было считать обычным. Он привлек к себе пристальное внимание натовских руководителей и деятелей из Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов.
Не успел корабль войти в пролив, как его со всех сторон обступили верткие быстроходные катера. Какие-то личности в темных очках, вооруженные различной фототехникой с метровыми объективами, без конца щелкали затворами. Появились и вертолеты. Они зависли над кораблем. И оттуда, с вертолетов, тоже нацелились на крейсер разнокалиберные объективы. [189]
В таких условиях командиру, единолично управляющему кораблем, надо быть сверхвнимательным. И если личный состав, выстроившийся вдоль бортов, мог любоваться проплывающими в непосредственной близости великолепными панорамами Константинополя, то Старожилову в те минуты было не до экзотических красот. Он был обязан вовремя и без аварий вывести крейсер в Средиземное море.
Командир «Москвы» справился с этой задачей вполне успешно.
В те годы плавание советских военных кораблей в Средиземном море было сопряжено с известными трудностями. Дело в том, что боевые корабли НАТО, и в частности 6-го флота США, чувствовали себя там, как дома. Лондонская «Таймс» вспомнила недавно, что лет двадцать назад Средиземное море считалось натовским «прудом». Следует добавить, что натовцы и вели себя в этом «пруду» далеко не по-джентльменски.
Достаточно сказать, что, как правило, во время заправки наших кораблей топливом и водой корабли Соединенных Штатов проходили в непосредственной близости самым полным ходом, разводя крутую волну. В результате наши корабли бились друг о друга, рвались швартовы.
Активно мешали они и учебе советских моряков. Во время отработки полетов авиации с палубы крейсера «Москва» натовские вертолеты висели над кораблем, затрудняя нашим летчикам и взлет и посадку.
Но и в таких условиях освоение крейсера шло успешно. Советские моряки и летчики проявили мужество, находчивость и незаурядное мастерство. Среди этих первопроходцев было немало замечательных людей, вписавших не одну Золотую строку в летопись отечественного флота.
Нет такого летчика в советской палубной авиации, который бы не слышал имени подполковника авиации Георгия Николаевича Мдивани. Был знаком с ним и я. Видел его во время первых полетов над Средиземным морем. Мдивани показал себя великолепным мастером своего дела. Проявляя личную храбрость, он первым шагал в непознанное. А своим опытом щедро делился с молодыми вертолетчиками. Был он также душой коллектива. Его оптимизм и юмор благотворно влияли на людей. Высоко ценил Георгий Николаевич и мужскую дружбу.
«Для истинного мужчины что может быть выше настоящей мужской дружбы?!» — любил говорить он.
Ценою жизни он доказал, что слова у него не расходятся с делом. Однажды Мдивани отправился в очередной [190] полет с молодым летчиком, которому передавал свой замечательный опыт. Задание было выполнено блестяще, но случилось непредвиденное. Подполковник не жалел сил, чтобы спасти машину. И когда понял, что это невозможно, сделал все, чтобы спасти своего молодого коллегу. А сам погиб...
Среди летчиков-первопроходцев палубной авиации нельзя не назвать Николая Федоровича Логачева. Когда мы познакомились, он был майором. А ныне — генерал-майор авиации. Сколько он воспитал летчиков палубной авиации, скольким дал путевку в небо над океанами!
Не раз встречался я с Николаем Федоровичем и на «Москве», и на другом, более совершенном авианесущем корабле. И всегда меня радовала его дотошность, желание вникнуть в детали. Логачев тщательно фиксировал все поучительные случаи и эпизоды, имевшие место в процессе эксплуатации палубной авиации. Он как бы аккумулировал опыт, с тем чтобы впоследствии сделать его достоянием новых поколений.
Высокий профессионализм и другие замечательные качества, присущие этому морскому летчику, были неоценимы при вводе в строй другого авианесущего корабля — противолодочного крейсера «Киев», о котором следует сказать особо.
Рождение «Киева» явилось еще одним шагом вперед по пути создания отечественных авианесущих кораблей. Если «Москва» и «Ленинград» (в быту их называют вертолетоносцами) могли нести на себе вертолеты, то на «Киеве» базировались в вертолеты, и самолеты вертикального взлета, которые могут решать комплексную задачу в различных морских операциях.
Впервые я увидел «Киев» в семидесятых годах в открытом море за Полярным кругом. Крейсеру предстояло вступить в строй Краснознаменного Северного флота, которым я в то время командовал.
На большом противолодочном корабле «Маршал Тимошенко» я вышел в море, чтобы встретить «Киев». Хотелось поскорее увидеть крейсер, посмотреть в действии его авиацию.
И вот — торжественные для каждого моряка минуты. На горизонте показался могучий, стройный, я бы даже сказал, красивый крейсер в охранении больших противолодочных кораблей. Как и положено, обменялись с ним позывными. И вскоре на ВПК поступил семафор за подписью командира крейсера капитана 1 ранга Соколова: [191]
«Командующему Краснознаменным Северным флотом. Корабль прибыл в Ваше распоряжение. Поход прошел успешно. Личный состав здоров и готов к выполнению заданий».
На корме нашего большого противолодочного корабля «Маршал Тимошенко» был подготовлен к взлету вертолет. На нем вместе с командующим авиацией флота генерал-лейтенантом (ныне генерал-полковник авиации) Г. А. Кузнецовым и сопровождавшими меня офицерами штаба я поднялся в воздух. И вот мы на палубе «Киева». Ощущение непередаваемое. Огромное зеленое поле полетной палубы, казалось, убегало за горизонт. Радовали глаз высокие надстройки и могучие ракетные установки.
Уже первое, беглое знакомство с крейсером свидетельствовало, что на вооружение отечественного флота поступил исключительный корабль. Командир крейсера показал нам огромный ангар. И трудно было поверить, что это лишь одно из корабельных помещений. Мы прошли на стартовый командный пункт, откуда велось управление авиацией, на центральный командный пункт, насыщенный техникой и оборудованием, с помощью которых командир и его помощники управляли кораблем и оружием. Побывали также в кают-компаниях офицеров корабля и летчиков. И всюду чувство удовлетворения и радости не покидало нас. Да, советские судостроители создали совершенный корабль. Совершенный по архитектуре, вооружению, оборудованию и способный решить задачу авиационного прикрытия в океане.
Особое впечатление произвели на нас полеты. Специальным подъемником самолеты подняли из ангара на полетную палубу. И вот уже первая пара приготовилась к взлету. Как только со стартового командного пункта поступило разрешение на взлет, из-под сине-зеленого корпуса боевых машин вырвалось упругое пламя. Стойки шасси распрямились, и самолеты как бы нехотя приподнялись над палубой. Было странно и непривычно видеть тяжелую машину, которая недвижимо замерла в воздухе. Затем, опустив нос, она, будто выстреленная из орудия, рванулась в небо. Рев моторов рассыпался по палубе — и все стихло. Один за другим все самолеты покинули крейсер...
Конечно, мы понимали, что прибытие крейсера «Киев» для нас только начало большой и многотрудной работы. Нам ведь предстояло освоить его с учетом применения корабельной авиации и всех видов оружия.
Я рассказываю довольно подробно об этих кораблях, чтобы [192] еще раз подчеркнуть, сколь важно иметь современный флот в связи с растущей угрозой нападения на нашу страну.
Главной же силой советского флота, в основе своей сбалансированного по составу родов сил (подводные лодки, авиация, надводные корабли), все же стали атомные ракетоносцы, которые являются могучим противовесом ракетоносным силам США и блока НАТО. И не случайно именно атомным ракетоносцам придается особое значение.
Памятным для Северного флота было пребывание и работа на флоте Маршала Советского Союза Виктора Георгиевича Куликова, в то время начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Занимаясь целым рядом вопросов, В. Г. Куликов уделил серьезное внимание и атомным подводным лодкам-ракетоносцам. На одной из них он сам выходил в море, присутствовал на учениях с ракетной стрельбой, вник в проблемы оперативного обеспечения атомного флота и основательно помог в их разрешении.
Закончить свои размышления о современном флоте хочу рассказом о событиях, которые продемонстрировали его в действии и показали способность противостоять потенциальному противнику.
14 апреля 1970 года во всех центральных газетах появилась публикация следующего содержания:
«В Министерстве обороны Союза ССР.
В соответствии с планом боевой и оперативной подготовки в Атлантическом и Тихом океанах в апреле — мае с. г. будут проведены маневры Военно-Морского Флота под условным наименованием «Океан»...
Маневры проводятся с целью проверки и дальнейшего совершенствования уровня боевой выучки сил флота и оперативной подготовки штабов».
Маневры подводили итог большой и кропотливой работе. В их ходе экипажи подводных и надводных кораблей, личный состав морской авиации и морской пехоты, береговые ракетчики рапортовали Коммунистической партии и Советскому правительству о выполнении социалистических обязательств в честь столетия со дня рождения В. И. Ленина. Рапортовали о том, насколько плодотворны их усилия, направленные на дальнейшее совершенствование морской, специальной и тактической выучки, на укрепление воинской дисциплины, на повышение боевой готовности. Одним словом, моряки демонстрировали, как велика их способность и решимость выполнять свой воинский долг по защите священных рубежей Отчизны. [193]
Масштабы маневров были поистине грандиозными. Их ареной служили просторы двух океанов и нескольких морей. Впервые в истории не только Советского Союза, но и мирового военного искусства по единому замыслу действовали значительные военно-морские силы, расположенные в различных районах земного шара, удаленных друг от друга на тысячи километров.
Там, вдали от берегов, проверялось не только боевое искусство экипажей, но и искусство мореплавания. От каждого матроса, старшины, мичмана, офицера требовались совершенное владение оружием, умение управлять боевой техникой и отличная морская подготовка, мужество, выдержка, большая физическая выносливость. Весьма сложные и ответственные задачи по руководству маневрами, по управлению крупномасштабными, характерными для современности морскими операциями стояли перед командирами и штабами. И выработка приказов, и организация связи по сбору необходимой информации с последующим ее анализом, и обеспечение кораблей, находившихся в различных точках Мирового океана, всем необходимым для плавания — все это представляло немалые трудности. Чтобы успешно преодолеть их, штабы должны были работать особенно четко, оперативно, с учетом всего предыдущего опыта, с широким использованием имевшихся в их распоряжении технических средств.
В ходе маневров исключительно большую роль играла непрерывная, по-боевому организованная партийно-политическая работа. Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации добились, чтобы все матросы, старшины и офицеры хорошо знали поставленные задачи, были своевременно информированы о ходе событий, чувствовали ответственность за свое дело и со всей энергией, с глубоким пониманием воинского долга действовали каждый на своем посту с полной отдачей сил. Благодаря такой целеустремленной работе экипажи всех кораблей и частей, участвовавших в маневрах, успешно выполнили запланированные для них задачи.
В соответствии с планом командования Военно-Морского Флота мне предписывалось быть представителем от Главного штаба ВМФ на Краснознаменном Тихоокеанском флоте, где предполагалось провести ряд частных учений как в океанской зоне, так и вблизи своих берегов. Задача заключалась в следующем: проверить техническое состояние кораблей, готовность личного состава к обслуживанию [194] оружия и техники в длительном плавании, способность флота противостоять угрозе с океанского направления.
Как заместителю главнокомандующего ВМФ по боевой подготовке, мне вместе с группой адмиралов и офицеров пришлось напряженно поработать и в процессе подготовки к маневрам.
Моими заместителями и сослуживцами, с кем в те дни трудились рука об руку, являлись контр-адмиралы А. Н. Тюняев, В. М. Прокофьев, П. К. Иванов, В. И. Матвеев, Н. П. Белоруков, А. П. Проничкин, генерал-майор П. Е. Мельников и другие.
Каждый из этих товарищей имел большой опыт командования кораблями и соединениями. Каждый внес солидный вклад в повышение боеспособности и боеготовности нашего флота.
Большую роль в этом важном деле сыграли политработники, неизменные мои спутники на учениях и в походах, контр-адмиралы А. К. Носков, Я. А. Гречко, Г. С. Беляшов. Все они на этом, я бы сказал, переднем крае провели серьезную, целеустремленную, творческую работу.
Ну а на маневрах особое внимание уделялось слаженности действий разнородных сил флота.
Чуть раньше, чем было официально объявлено о начале маневров «Океан», я со своей группой отправился с отрядом кораблей, возглавляемым крейсером «Суворов», в дальнее плавание. Здесь же, на «Суворове», находился командовавший в то время Краснознаменным Тихоокеанским флотом адмирал Николай Иванович Смирнов с оперативной группой штаба. Двинулись мы глубокой ночью, и уже ранним утром отряд вошел в пролив. Здесь наблюдалось интенсивное движение различных судов, но оно не могло идти ни в какое сравнение с той обстановкой, которая обычно наблюдается в проливе Босфор.
Вскоре отряд вышел непосредственно в Тихий океан. Отсюда курс был проложен в Филиппинское море. Мы двигались на юг, как образно заметил кто-то, из самой ранней весны в самое жаркое лето. И действительно, погода менялась прямо на глазах. Через несколько дней пришлось сменить шинели и шапки на легкую тропическую форму. Но даже в ней мы обливались потом.
На этом участке плавания основной заботой командующего флотом и его штаба, как и заботой представителей Главного штаба и политуправления, было слаживание, или, как говорят моряки, сплаванность отряда. Поэтому боевая [195] подготовка, различного рода учения проводились практически непрерывно, днем и ночью. Корабли отряда маневрировали, отрабатывали отражение атак авиации и подводных лодок, которые обозначались своими же силами.
В процессе плавания нас не оставили без внимания в силы американского флота. Незадолго до начала основной фазы маневров к отряду пристроился эскадренный миноносец УРО «Уодл». Вел он себя корректно. К тому времени американцы уже соблюдали международные правила, не допускали откровенного хулиганства, которое наблюдалось в первое время пребывания советских боевых кораблей в Средиземном море. Видимо, сказались выдержка и твердость советских моряков, не позволивших взять себя на испуг. Сыграли роль и проведенные по этому поводу межгосударственные переговоры. Впоследствии эсминца сменил фрегат «Кери». Он тоже не отставал от нас ни на шаг, а экипаж тщательно наблюдал за всеми действиями отряда.
В конце апреля наступила активная часть маневров. Именно в этот период была создана обстановка, максимально приближенная к реальностям современного морского боя. Нагрузка на экипажи боевых кораблей легла солидная.
Хотелось бы отметить весьма полезную в этот период оперативную деятельность группы штаба флота и политуправления во главе с начальником политуправления — членом Военного совета флота адмиралом М. Н. Захаровым.
Районы, через которые проходил наш отряд, были историческими. Здесь некогда пролегали курсы русского парусного флота. Наши соотечественники Крузенштерн, Лисянский, Беллинсгаузен, Лазарев и другие сделали в этих районах немало географических открытий.
Во время русско-японской войны 1904—1905 годов в этой части Тихого океана мужественно сражались русские моряки.
В годы второй мировой войны на необъятных просторах Тихого океана произошли сражения между военно-морским флотом США и японским флотом. Японские милитаристы, мечтавшие осуществить здесь свой блицкриг, в ряде боев (в Коралловом море, у островов Лусон, Мидуэй, Иводзима и других) потерпели поражение. Но надо заметить, что американцы превзошли их не только в мастерстве ведения операций на море, а и в том, что создали значительное превосходство в силах, особенно в авианосцах.
Используя исторические материалы, политработники отряда устраивали для матросов, старшин, мичманов и офицеров интересные информации, лекции, беседы. Рассказывали [196] они и о современной военно-политической обстановке на театре, об агрессивных устремлениях Соединенных Штатов Америки, о военно-морских базах, разбросанных по всему миру, и в частности о базе на острове Гуам, мимо которого проходил наш отряд и где находилось соединение ракетных атомных подводных лодок стратегического назначения, нацеленных с Востока против нашей страны.
Как я уже говорил, плавание проходило в знаменательное для всего прогрессивного человечества время. Отмена-лось 100-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Близилось и 25-летие Победы нашего народа над фашизмом.
По этому поводу на кораблях состоялись митинги и торжественные вечера. Перед моряками выступили ветераны Великой Отечественной войны. Я встретился с экипажем крейсера «Суворов», рассказал новому поколению советских моряков о боях на Балтике, о подвигах подводников в годы войны.
Отдали мы воинские почести и героям-морякам русского флота, погибшим в Цусимском сражении. Когда корабли вошли в Цусимский пролив и приблизились к точке гибели броненосца «Суворов», был сыгран сигнал «Большой сбор». Все экипажи, и конечно же экипаж крейсера «Суворов», также носящий имя великого полководца, построились на ютах. Были приспущены флаги. Моряки преклонили колена. И под звуки траурных мелодий, исполненных корабельными оркестрами, опустили в воду венки.
Этот торжественный ритуал оставил у всех его участников глубокое впечатление...
Маневры проходили в сложных условиях. И здесь, в южных широтах, Тихий океан нередко показывал свой крутой нрав. Однако личный состав безукоризненно обслуживал технику, грамотно использовал оружие. За время маневров в экипажах в среднем на 18 процентов увеличилось число отличников боевой и политической подготовки и на 26 процентов количество классных специалистов.
Советские моряки не раз демонстрировали в океане мужество и высокое мастерство.
Вот лишь один из эпизодов походных будней. На крейсере в одном из котлов стало падать давление. Вскрыли лаз. Тотчас была обнаружена неисправность: лопнула трубка паронагревателя. Трубку следовало срочно заглушить. Но сделать это было нелегко: в котле поддерживалась очень высокая температура. Однако это не остановило старшину 1-й статьи Черкашина. Облачившись в жаростойкий костюм, [197] он попросил, чтобы его облили водой, и, проявив большую выдержку, умело устранил неисправность...
В целом маневры явились хорошей школой боевой выучки. На основе научно обоснованных решений, четкой организации и объективных оценок был отшлифован до совершенства процесс управления разнородными силами. Благодаря этому сложилась обстановка, побуждавшая командиров всех степеней к боевой активности и вызывает стремление к настойчивым поискам оптимальных решений.
Маневры стали и высшей формой оперативно-тактической подготовки сил отечественного Военно-Морского Флота. Как я уже говорил, впервые в истории основные силы нашего флота вели операции на двух океанских театрах по единому замыслу.
Стороны действовали не на условном фоне. Роль «противника» выполняли специально назначенные корабли и самолеты, при этом по целям применялось имевшееся на кораблях штатное оружие. Таким образом, в условиях, максимально приближенных к боевым, глубокой и серьезной проверке были подвергнуты эффективность использования самого современного оружия, отточенность и глубина военно-морской мысли, организаторские и волевые качества командного состава, четкость и творческое направление деятельности штабов, совершенство работы всех звеньев управления и обеспечения.
Все это дало возможность приобрести большой опыт, который на многие годы вперед определил развитие научной военно-морской мысли и направление практической работы на всех советских флотах. Этот опыт предстояло обобщить, осмыслить и развить.