Глава восьмая

Раннее утро. Чуть розовеет небо над Мекензиевыми горами, росой дымятся берега, а над темно-зеленым морем поднимается редкий туман. Ничто не нарушает сейчас утренней тишины.

Но вот на стоящих у пристани тральщиках «Валерий Чкалов» и «Комсомолец», чихая и дымя, заводятся моторы, и катера медленно отходят от влажной пристани, вытягивают тралбаржи и плавно ведут их по застывшей сонной воде, к выходу из бухты, в море.

Утренняя тишина обманчива. Над Малаховым курганом, как клочья хлопка, висят в небе разрывы снарядов. Где-то высоко среди перистых облаков идет немецкий самолет-разведчик. На зенитной батарее, установленной на Мысу, видны запрокинутые вверх длинные стволы пушек, [39] на Константиновском равелине на тонкой мачте повис в безветрии флажный сигнал «Вижу самолеты противника».

А тральный караван, не торопясь, выходит на фарватер.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как лейтенант Глухов на катере-охотнике взорвал глубинной бомбой вражескую магнитную мину. Уничтожение мин, хотя и с большим трудом, налаживалось. Но авиация противника систематически продолжала минные постановки.

Каждую ночь на Севастополь с темного неба падали магнитные мины. Зенитные батареи встречали вражеские самолеты яростным огнем, и мины падали иногда на малых глубинах, на отмелях и не взрывались. 24 июня одна из таких мин была обнаружена в районе Херсонесского музея. В начале июля военный инженер 3 ранга М. И. Иванов впервые на флоте с риском для жизни разоружил в Очакове магнитную мину неизвестной конструкции. Это дало возможность изучить магнитные мины и применить новые средства борьбы с ними.

В Севастополь приехала группа научных сотрудников Ленинградского физико-технического института, которые разработали способ защиты кораблей от магнитных мин путем размагничивания. Возглавляли эту группу профессор А. П. Александров и известный ученый И. В. Курчатов. Кто из командиров кораблей не знал потом знаменитой станции размагничивания, без «визы» которой не выходил из бухты ни один корабль.

Вскоре на наших тральщиках в Стрелецкой бухте появились моряки, одетые в иностранную форму: это были английские офицеры. Они ходили по верхней палубе кораблей с какими-то приборами, осматривали наши противоминные обмотки. Переводчиком при разговоре с ними был А. Луначарский, сын А. В. Луначарского. Молодой Луначарский был прикомандирован к нашему соединению ОВР как работник политотдела, помогал выпускать многотиражную газету, был корреспондентом центральных газет и переводчиком.

Увидев английских офицеров на своих кораблях, я спросил у минера Щепачепко, что это значит.

— Это специалисты по магнитным минам. Явились якобы помогать нам. Но у нас уже есть противоминная обмотка. Ничего нового они не сообщили. Не столько помогают, сколько высматривают! А об устройстве магнитной мины вообще ничего не говорят!

Непосредственно в нашем соединении работала также группа научных сотрудников под руководством кандидата [40] технических наук О. В. Брона. Попал он к нам из севастопольского флотского экипажа в звании интенданта 3 ранга. Это был уже не молодой, сдержанный и немногословный человек.

Когда контр-адмирал Фадеев узнал, что Брон работал до войны начальником лаборатории по электроизоляционным материалам, он прямо-таки ухватился за него. Брону было поручено изучить устройство разоруженной М. И. Ивановым магнитной мины, дать ее описание и рекомендовать средство борьбы с этой миной. Брону помогал молодой талантливый инженер Б. Т. Лишневский.

Через три дня они доложили о выполнении задания. Мина была изучена, описано ее устройство, и появилось предложение усовершенствовать нашу примитивную трал-баржу. Баржу заполнили для большей плавучести дровами, по бортам положили обмотку из электрического кабеля, а с тральщика-буксировщика поступало питание. При прохождении электрического тока в обмотке создавалось сильное магнитное поле, оно и вызывало взрыв магнитной мины. Этот трал назвали официально «БЭМТ» (баржевой электромагнитный трал), мы же называли его у себя на соединении тралом Лишневского. При создании трала были использованы рекомендации Курчатова и Брона, но молодого энергичного и непоседливого Лишневского мы почти каждый день видели у себя на кораблях, на тралении в море, до последнего дня, пока он не погиб при разоружении мины.

Были и другие оригинальные проекты уничтожения вражеских мин. Предлагалось, например, на Инкерманском створе уложить кабель, своего рода петлю и по ней пропускать электрический ток. Возникшее вокруг кабеля магнитное поле подорвет близлежащие мины. Ведь фашисты сбрасывали мины, как правило, на Инкерманский створ. Но для осуществления этого требовалось такое количество электроэнергии, что надо было отключить все производственные предприятия и городской трамвай. И что получилось бы, неизвестно.

...Мирные на вид небольшие суденышки, недавно сменившие узкие вымпелы рыболовных сейнеров на бело-голубой военно-морской флаг и называющиеся сейчас катерами-тральщиками, идут впереди трал-баржи, буксируя ее. Они первыми должны пройти над магнитными минами. Для безопасности траления катера-тральщики подбирались из кораблей с деревянным корпусом, но железа и стали на них было много. [41]

«Зеленый дивизион» — так называли в шутку эти тральщики из-за принятой на рыболовецких судах зеленой окраски корпуса. В тишине, нарушаемой лишь мерным стуком двигателей, идет напряженная и опасная работа.

Тральщик «Комсомолец» выходит на фарватер, травит до отказа длинный буксир и ложится на Инкерманский створ. Траление началось. У штурвала стоит рулевой, удерживая катер так, чтобы баржа шла точно по невидимой полоске фарватера. Командир тральщика мичман Баштаник не отходил от компаса — при тралении нужно точно держаться заданного курса.

Вчера все светлое время суток тральщик проходил безрезультатно по этой дорожке. Что принесет сегодняшний день? Галсы{1} длинны и однообразны, летний день бесконечен. Но на четвертом галсе, когда вся команда на верхней палубе заканчивала утренний завтрак, в двадцати метрах за кормой тральщика раздался страшный грохот. «Комсомолец» подбросило в воздух вместе с массой воды, потом он тяжело рухнул вниз, посыпались осколки стекол, разбитых в штурманской рубке, послышались крики матросов, сброшенных с палубы корабля за борт. Над морем поднялся высокий столб воды с грязно-черным гребнем, и ядовитый синий дымок сгоревшей взрывчатки отделился от места взрыва.

У командира тральщика разбиты губы о медные поручни, но он, сплевывая кровь, запрашивает у механика по переговорной трубе: «Как машины?» Оба мотора заглохли, но удержались ли они на фундаменте?

Механик долго не отвечает, возится в машинном отсеке, затем моторы заводятся. На Константиновском равелине поднимают позывные тральщика и запрашивают: «Нужна ли помощь?»

Командир приказывает сигнальщику передать семафор: «Пришлите катер за ранеными. Траление продолжаю!»

Сброшенные за борт матросы подняты на палубы, им оказана помощь. Пока сигнальщик еще машет красными флажками, передавая семафор, к борту тральщика уже подходит дежурный катер с врачом.

Отправив раненых на берег, командир ставит ручки телеграфа на «малый вперед». Буксирный трос натягивается, веером летят брызги соленой воды, корабль прибавляет ход, и траление продолжается. [42]

На каком галсе, когда и где взорвется следующая мина, трудно сказать, но она обязательно взорвется и, как всегда, неожиданно. В ученых трудах по минному делу, анализирующих работу тральщиков, даже выведен процент неизбежных потерь кораблей-тральщиков при боевом тралении мин.

Но ко всякой профессии привыкает человек: летает ли он на реактивном самолете, ходит ли в штормовую погоду на торпедном катере или охотится на тигров. Он везде чувствует себя уверенно, если знает досконально свою специальность, если полюбил от души свою профессию.

Когда-то, в тридцатые годы, я плавал на торпедных катерах. Маленький легкий корабль развивает на воде огромную скорость, за кормой клокочет вода, хлещет ветер, и брызги волн бьют в лицо, как град. Палуба выпуклая, без ограждений, скользкая, узкая и мокрая, а матросы свободно пробегают на ходу с носа на корму и обратно, как будто это происходит на палубе обыкновенного пассажирского теплохода.

Привыкли к своей работе и экипажи тральщиков. Корабль ходит с тралом над миной, а в это время кок разливает крепчайший чай в белые кружки, обжигающие губы, и режет свежий хлеб. Кренится на волне корабль, расплескивается терпкий чай. Но упрямый кок, приноравливаясь к волне, снова доливает кружки. Корабельный поэт даже сложил стихи:

Изо дня в день, ежеминутно рискуя, безотказно ходят эти небольшие суденышки. Настоящие труженики моря, они обеспечивают безопасное плавание большим кораблям. Теперь и моряки с линкора и крейсеров прониклись к ним уважением, командиры боевых кораблей все чаще запрашивают: «А чист ли фарватер?», «Сколько сегодня уничтожено мин?»