Уральско-Львовский

Летом 1944 года Уральский гвардейский добровольческий танковый корпус принял участие в наступательной операции 1-го Украинского фронта на Львовском направлении.

Корпус должен был войти в прорыв и, наступая в направлении Перемышляны — Бобрка, обходя с юга и запада, не допустить отхода противника от Львова на запад и юго-запад.

17 июля передовой отряд корпуса — Свердловская танковая бригада — вошел в город Золочев.

Тяжелые схватки развернулись за местечко Ольшаница. Два раза за двое суток Ольшаница переходила из рук в руки. При поддержке подошедших артиллеристов корпуса противник был отброшен.

В дальнейшем Свердловская бригада действовала на коммуникациях армии от Золочева до Львова, вела бои с бродской группировкой немцев, и путь на Львов продолжали пробивать Челябинская танковая — в качестве передового отряда — и Унечская мотострелковая бригады. Пермская танковая бригада совместно с 17-й мехбригадой 6-го мехкорпуса овладела городом Перемышляны, а затем участвовала в освобождении Львова. [63]

К исходу 21 июля Челябинская танковая, Пермская танковая и Унечская мотострелковая бригады с тяжелым танковым полком корпуса ворвались на южную и юго-восточную окраину Львова и завязали уличные бои.

Исключительную смелость и умение проявили в городе танкисты и мотострелки, артиллеристы, саперы и разведчики — все уральцы, которым пришлось в течение недели вести суровые бои в отрыве от остальных сил корпуса и стрелковых соединений.

В 4-м томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза» отмечена ведущая роль Уральского добровольческого танкового корпуса в освобождении Львова. Вот что мы читаем на странице 216:

«Наши бойцы и офицеры проявляли в этих боях массовый героизм и отвагу. Особенно отличились воины 10-го гвардейского Уральского танкового корпуса под командованием генерал-майора танковых войск Е. Е. Белова.

Навсегда вошел в историю подвиг экипажа танка Т-34 «Гвардия» 63-й гвардейской танковой бригады. Командование поставило экипажу задачу прорваться к центру города и водрузить красный флаг на львовской ратуше. Танком командовал лейтенант А. Н. Додонов, вел машину механик Ф. П. Сурков, огнем из пушки дорогу расчищал башенный стрелок Н. А. Мельниченко. Радисту А. П. Марченко, хорошо знавшему город, было поручено указывать путь танку, а затем подняться на ратушу и укрепить красный флаг. 22 июля танк «Гвардия», действуя в составе своего подразделения, прорвался к центру города. Сурков подвел машину к самому подъезду ратуши. Марченко с группой автоматчиков, уничтожив вражескую охрану, ворвался в здание, поднялся на башню и водрузил на ней алый флаг. Гитлеровцы, увидев советское знамя, открыли ураганный огонь по ратуше и танку. При выходе из здания Марченко был тяжело ранен и через несколько часов умер. Шесть дней танк «Гвардия» вел бои в городе. За это время экипаж уничтожил свыше ста фашистских солдат и офицеров и сжег восемь танков врага. Наконец противнику удалось подбить советский танк. Лейтенант Додонов был убит, башенный стрелок Мельниченко и водитель Сурков тяжело ранены. По инициативе трудящихся Львова на улице Ленина на высоком постаменте установлен танк. Он напоминает о героизме советских воинов в борьбе с фашистскими захватчиками».

Общими усилиями подошедших войск 4-й танковой и 60-й армий в ночь с 26 на 27 июля город был полностью освобожден.

27 июля Москва салютовала войскам за освобождение Львова. Наш корпус стал Уральско-Львовским. Наименование Львовских получили также Свердловская бригада, 72-й тяжелый танковый полк, 359-й зенитный и 1689-й истребительно-противотанковый полки.

Части корпуса награждены:

Челябинская, Пермская бригады и 356-й самоходный артполк — орденами Красного Знамени; Унечская бригада, 299-й минометный и 1689-й истребительно-противотанковый полки и [64] 152-й отдельный батальон связи — орденами Богдана Хмельницкого; 248-й гвардейский отдельный минометный дивизион, 7-й гвардейский отдельный мотоциклетный и 131-й гвардейский отдельный саперный батальон — орденами Красной Звезды.

Свыше шести тысяч воинов корпуса были награждены орденами и медалями.

В дальнейшем корпус наступал на юго-запад, освободил город Самбор. Не давая противнику отходить на запад, загонял его в Карпаты.

В августе и сентябре корпус участвовал в отражении контратак противника за Вислой на Сандомирском плацдарме.

Звезды Героев. Зрелость

Высокого звания Героя Советского Союза удостоены пять бесстрашных воинов корпуса, отличившихся в боях за освобождение Львова. В их числе командир Челябинской танковой бригады Михаил Георгиевич Фомичев, танкисты этой бригады: механик-водитель Федор Павлович Сурков, командир взвода Дмитрий Мефодьевич Потапов, командир танка Павел Павлович Кулешов и командир мотострелкового батальона Унечской бригады Ахмадулла Хозеевич Ишмухаметов.

Челябинцы во главе с неутомимым комбригом Фомичевым в первый день наступления одолели 25 километров болот и лесов. Во второй день — 45 километров. И все это с боями! Километрах в тридцати от Львова пришлось преодолевать болота. Вопреки трудностям с поставленной задачей справились.

Передовой отряд, как ему и полагается, ворвался во Львов первым. Рядом были стрелки батальона гвардии майора Ишмухаметова, корпусные саперы и разведчики, могучие ИС тяжелого танкового полка, артиллеристы — истребители танков. Мотострелки, поддерживаемые огнем танков, выбивали из чердаков и подвалов зданий засевших там немецких автоматчиков и снайперов и расчищали вместе с саперами и разведчиками путь для танков.

Батальон Ишмухаметова, прорвавшись вместе с челябинскими танкистами к центру города, уничтожил из противотанковых ружей и гранатами три «тигра», шесть «пантер», четыре пушки, а автоматным и пулеметным огнем — более трехсот солдат и офицеров противника. [65]

Раненный в голову, Ахмадулла Ишмухаметов продолжал командовать батальоном до полного освобождения Львова.

Зрелость участников войны с ее первых дней — Михаила Фомичева, Ахмадуллы Ишмухаметова, Дмитрия Потапова — сочеталась с бесстрашием юных гвардейцев, таких, как младший лейтенант Кулешов, старший сержант Сурков и другие.

На подступах ко Львову в разведку был выделен танковый взвод старшего лейтенанта Потапова. Принимая на себя первые вражеские удары, взвод потерял одну машину и продолжал выполнять боевую задачу двумя танками — Потапова и Кулешова. Во время короткой остановки в роще Потапов увидел в бинокль движущуюся по шоссе автоколонну под охраной танка. Переждать в роще, дать знать о противнике в батальон или самому с ним расправиться, чтобы батальон ни на минуту не задержался?

Потапов завязал артиллерийскую перестрелку с вражеским танком, отвлек его внимание от Кулешова, а тот, зайдя во фланг, поджег танк и, ворвавшись в колонну, раздавил не менее двадцати автомашин.

На улицах города затруднился маневр для разведчиков-танкистов. Отовсюду били танки, орудия. На одном перекрестке из засады ударила «пантера». Потапову и Кулешову удалось на большой скорости проскочить мимо удачно замаскированного танка, но не оставлять же опасную «пантеру» живой! Гитлеровцы были застигнуты врасплох: не успели они развернуть орудие, как снаряды двух возвратившихся к ней «тридцатьчетверок» пробили ее башню и борт. «Пантера» загорелась.

Была еще успешная дуэль с несколькими пушками противника, а потом Потапов и Кулешов потеряли друг друга, нарушилась связь и со своим батальоном. К несчастью, горючее и боеприпасы были на исходе. Правда, к Потапову сумела проникнуть группа наших автоматчиков. Двое суток шел бой с «пантерами» и немецким батальоном. В конце концов гитлеровцам удалось поджечь «тридцатьчетверку» Потапова, второй раз ранить его, но смельчаки удержали до подхода батальона захваченные кварталы города.

Павлу Кулешову было, пожалуй, еще труднее. После того как он вывел из строя «тигр» и несколько орудий, его танк загорелся от попадания вражеского снаряда. Павел остался один возле сгоревшей «тридцатьчетверки» — израненный, обожженный. Больше суток, истекая кровью, отбивался он от врага и выжил, дождался своих.

О героическом подвиге добровольца механика-водителя танка «Гвардия» Федора Суркова сказано в предыдущей статье. Добавим только, что и, потеряв свой танк, тяжелораненый, Сурков продолжал сражаться.

Дмитрий Мефодьевич Потапов ныне работает в Москве. Павел Павлович Кулешов продолжает служить в Советской Армии.

Михаилу Георгиевичу Фомичеву вторично было присвоено звание Героя в нашем же корпусе за успешное руководство бригадой при штурме Берлина и освобождении Праги. [66]

Во Львове

Тит Никитович Кононец служил в Пермской танковой бригаде с момента ее формирования. Воевал командиром танка, танкового взвода и роты. Удостоен многих боевых наград, в том числе ордена Красного Знамени. В боях был принят в партию.

После войны работал бригадиром в родном колхозе на Кубани, учился, а с 1952 года, в течение 18 лет, был главным агрономом колхоза имени В. И. Ленина. Ныне — заместитель председателя колхоза. За работу в колхозе награжден орденом «Знак Почета» и медалью «За доблестный труд».

В ночь на 22 июля 1944 года наша бригада подошла к предместью Львова. Приняв все меры маскировки и простояв несколько часов в садах и огородах, мы с восходом солнца по приказу комбата подполковника Колупаева начали штурм юго-восточной части города.

Колонну комбат построил так: дозорный танк, за ним — машина командира роты старшего лейтенанта Каленова, затем танк комбата Колупаева, дальше наш танк, а за нами пошли остальные танки батальона.

Вскоре после того как колонна тронулась, вражеский снаряд поджег дозорный танк. Шедшие за ним командирские танки приняли влево и вправо. Оказавшись впереди, я скомандовал механику-водителю Федору Курбатову: «Полный вперед!» Увеличив скорость, мы проскочили мимо объятой пламенем дозорной машины и внезапно налетели на пушку — немцы ее перетаскивали через улицу, меняя огневую позицию. Я не успел даже сообразить, что случилось, как пушка вместе с расчетом была раздавлена.

На этой улице противника было немало, да к тому же часто налетали «юнкерсы», сбрасывая на нашу колонну мелкие бомбы и обстреливая наших автоматчиков из пулеметов. В течение суток мы вели здесь бои с переменным успехом, наше продвижение было незначительным. А на следующий день, 23 июля, комбата Колупаева и меня вызвал на наблюдательный пункт комбриг полковник Денисов.

— Прорваться к центру города! — приказал он.

Впереди батальона, удалившись от него на два-три квартала, мчались два танка — наш и лейтенанта Олешко. Я стоял в полуоткрытой башне — иначе на узких улицах города противника не увидишь. Только свернули вправо, как впереди замелькали бронетранспортеры, пушки, немцы в касках и с автоматами. Одни в панике удирали, другие стали обходить меня и Олешко. Дальше двигаться нельзя — гитлеровцы окружили нас со всех сторон. Маневрируем, отбиваемся из двух пушек и четырех пулеметов. Вскоре в открытый люк танка Олешко из окон дома полетели гранаты — танк Олешко замер.

А немцы наседали, приближались и к нашему танку, разворачивали пушку на прямой выстрел в левый борт, но командир орудия Саша Прудник вовремя заметил это. Не ожидая моей команды, разнес пушку первым снарядом. [67]

Снаряды у меня на исходе, подкрепления нет. Ясно стало: немцы отрезали нас от батальона. Рация не работает — сбита антенна. Как быть?

Продолжали бой, пока заряжающий Вася Черепанов не доложил, что остались три снаряда и два диска патронов к пулеметам.

Даю команду отходить. Зарядили пушку и пулеметы. Я взял в руки две гранаты и открыл люк. Мчимся на высшей скорости к батальону. Слева переполненный противником переулок. С короткой остановки, с расстояния двухсот-трехсот метров выпускаем последние снаряды, и в переулке все смешалось в кучу. Но откуда-то из-за поворота возникли и бегут наперерез моему танку два немца с фаустпатронами. Бросаю в них одну за другой гранаты, и мы вырываемся из кольца.

Когда завернули на улицу Зеленую, где находились танки батальона, Колупаев и Денисов не поверили глазам своим. Нас уже считали погибшими. Оказывается, экипаж убитого Олешко, выскользнув через десантный люк подбитого танка и добравшись до батальона, доложил, что мой танк сгорел вместе с экипажем.

Пока наш танк заправляли горючим и заполняли боеукладку снарядами и дисками, ребята несколько остыли от жаркой схватки и, как только командир батальона автоматчиков капитан Лысак запросил поддержки танкистов, старший лейтенант Каленов прыгнул на лобовую броню моего танка и приказал: «В бой!»

На этот раз нам не повезло. Я стоял в открытой башне. Вдруг в тот момент, когда танк повернул в одну из улиц, — взрыв, пламя. Я очнулся, когда уже задыхался от дыма и огонь жег мне лицо и руки. Собрав все силы, выжался на руках в люке и, вывалившись из него через голову, упал на мостовую и сразу же вскочил на ноги. Танк был охвачен огнем. Я кинулся помочь экипажу, но приблизиться к танку уже было невозможно. По мостовой растекался горящий газойль. Левая гусеница лопнула и, размотавшись, накрыла горящего Каленова, который был сброшен взрывной волной с лобовой брони.

В этот миг я увидел немцев, бегущих к танку. Выхватив пистолет, стреляя по врагу, отскочил к корме и скрылся в дымном облаке горящего газойля. Глаза не раскрыть. С рук слезла кожа. Обожженными руками я бил по охваченному пламенем комбинезону и старался вслепую пробиться к отставшим от танка автоматчикам.

И тут кто-то начал срывать с меня комбинезон. Подумал — конец, немцы... Но это был капитан Лысак. Он меня спас.

Батальон прорвался к остову танка, в котором сгорели Федя Курбатов, Саша Прудник и Вася Черепанов. Под почерневшей гусеницей — останки командира роты Каленова.

* * *

В 1974 году меня и других ветеранов-танкистов пригласили на праздник 30-летия освобождения Львова от гитлеровских захватчиков. Мы ходили по улицам прекрасного города, вспоминая однополчан, отдавших жизнь свою за его освобождение, за счастье людей, за мир на земле. [68]

Сопровождая мотострелков

Иван Дмитриевич Смирнягин — доброволец из Дегтярского рудника служил в Унечской мотострелковой бригаде наводчиком, затем — командиром противотанкового орудия. За храбрость и умелое выполнение боевых заданий награжден четырьмя орденами.

После войны — самоотверженный труд на руднике и на Первоуральском новотрубном заводе. Здесь он был удостоен ордена «Знак почета» и медали «За трудовое отличие».

Дружба, тесное взаимодействие различных родов войск, составлявшие силу гвардейцев-уральцев, наглядно проявились в боях за Львов. В добром боевом содружестве действовали подразделения Унечской мотострелковой бригады.

Наша противотанковая батарея всю неделю битвы за Львов огнем и колесами обеспечивала продвижение мотострелков, уничтожая технику и живую силу врага.

Ничто не в силах было остановить наступательный порыв гвардейцев. Хотя приходилось с боем брать каждый дом, наша батарея вместе с мотострелками прорвалась в центр города.

Впереди была площадь, которую прикрывали три немецких танка и бронетранспортер. Автоматчики засели в домах и в здании театра. Комбат потребовал очистить путь мотострелкам.

Как это сделать скорее, лучше, с минимальными жертвами для нас и максимальными для противника?

Обходного пути не было. Слева — дома, каменная стена пожарного депо, впереди — немецкие танки, которые необходимо уничтожить. Хорошо, что нашим мотострелкам удалось к этому времени очистить пожарное депо от немцев, и мы решили проломить стену депо.

Так и поступили. Через пролом закатили пушки в депо, поставили против ворот, глядящих прямо на площадь. По команде раскрыли ворота и открыли огонь сразу из всех пушек. Бронетранспортер и два танка были подбиты немедленно, третий сумел уйти. После этого мы открыли огонь по огневым точкам противника и подавили их.

Путь был открыт. Мотострелки заняли театр и пошли дальше.

Взаимовыручка не раз спасала нас.

Свое орудие по льду Одера мы переправили на руках. Не успели на западном берегу хорошенько оборудовать позицию, как на нас двинулись десять танков, а за ними пехота.

Мои артиллеристы подожгли четыре танка, изготовились на пятый, но вражеский снаряд разбил наше орудие.

Выход один — стрелять из пулемета и автоматов по пехоте противника. Заставили ее залечь, отсекли от машин. А вот танки! Еще минута-две, и они будут корежить гусеницами нашу огневую.

Боевая дружба выручила и на этот раз. Два расчета противотанковых орудий нашей батареи, несмотря на сильнейший огонь врага кругом, пробились к нам и ударили по фашистским танкам. Еще два из них загорелись, а остальные повернули. [69]

Мы били захватчиков на ИС-2

В 72-м гвардейском Львовском тяжелом танковом полку (до февраля 1944 г. — 262-й ОТТП прорыва) свердловчанин Никодим Иванович Антонинов служил до конца войны на должностях старшего механика-водителя тяжелых танков и заместителя командира танковой роты по технической части.

Награжден орденами Отечественной войны I степени. Отечественной войны II степени (дважды). Красной Звезды (дважды) и 14 медалями.

25 лет гвардии подполковник технической службы Антонинов прослужил в войсках Ленинградского военного округа, из них двадцать лет в штабе округа. Ныне — начальник отдела управления Главленавтотранс. Ударник коммунистического труда.

В марте 1944 года полк получил новые танки ИС-2. Сразу же после этого мы испытали их в деле. Совершив в спешном порядке двухсоткилометровый марш, полк вступил во встречный бой с противником в районе Коломыи.

В первые же минуты наводчик орудия нашего экипажа сержант Семен Леонов открыл счет в огневом поединке — подбил «фердинанда». Но вскоре в наш танк угодил фашистский снаряд-болванка. Никто из экипажа серьезно не пострадал. Оказались только сорванными болты крепления кулисы. В целом исправная, но лишенная рычага переключения передач, машина могла стать на поле боя беспомощной мишенью.

Во что бы то ни стало нужно было вернуть танку маневренность. Но о ремонте нечего было и думать. Пришлось вместо рычага использовать спецломик. Орудуя им и молотком, я кое-как приспособился переключать передачи. Машина пошла. Продвигаясь от одного укрытия к другому, мы продолжали вести огонь и не отстали от товарищей.

В этом бою в полной мере проявились отличные качества ИС-2 и его вооружения. Наш экипаж уничтожил шесть танков и самоходных артиллерийских установок, несколько орудий и около сорока фашистов.

На следующий день мы отремонтировали свою машину, и она еще долго и надежно служила нам. Но товарищи не раз подшучивали надо мной: не забыл ли я взять с собой спецломик и молоток? Шутки шутками, но на войне действительно надо быть во всем предусмотрительным, быть готовым выйти из, казалось бы, безнадежного положения.

Осуществляя прорыв на Львов, передовой отряд полка натолкнулся на танково-артиллерийскую засаду. Ни развернуться всеми силами к бою, ни обойти опорный пункт мы не могли: кругом непроходимый лес и болота. Командир принял решение: одной роте тяжелых танков ворваться в деревушку и отвлечь на себя противника, дать возможность основным силам выполнить боевую задачу. Наши танкисты, ворвавшись на улицы населенного пункта, стойко вели неравный поединок.

Особенно удачно действовал экипаж лейтенанта Василия Швецова. Зная, что несколько машин роты подбито и поддержки [70] ждать неоткуда, он продолжал крушить опорный пункт, внося сумятицу в среду оборонявшихся. Экипаж Швецова подбил три танка противника, но и сам попал под губительный огонь фашистов. Объятая пламенем и дымом машина в конце концов остановилась. Раненых танкистов подобрали товарищи. Позже, после излечения, Швецов вернулся в строй.

Полк пробился через деревню и вышел на штурм Львова.

На торжествах, посвященных 30-летию освобождения Львова от немецко-фашистских захватчиков, мне посчастливилось встретиться со многими фронтовыми товарищами. Мы побывали на местах боев. С особым волнением стояли у памятника танкистам. На высоком постаменте — побывавшая в сражении машина нашего полка. По рассказам местных жителей, она взята в той деревне, где отличился экипаж В. Швецова. Обгоревшую и поврежденную машину восстановили, и она заняла почетное место, навечно став памятником мужеству и доблести танкистов Уральско-Львовского добровольческого корпуса.

Сестренки

Должно быть, потому, что Мария Якушева была чуть постарше других девушек-добровольцев, или же по той причине, что она окончила медицинские курсы, — ее при формировании назначили старшиной медсанвзвода. Якушева гордилась и тяготилась должностью. Являются девчонки одна другой меньше, истощенней, как вот эти — с ее родного Уралмаша. Леночка Яковлева едва от пола поднялась. Тоня Андриевская и Аня Парфенова от худобы чуть ли не просвечивали. А вторая Тоня — Прожерина, хотя и плотнее да повыше подружек, но рыжие косички, как назло, торчат словно у маленькой.

— Кого вы привели, старшина? — удивился командир медсанвзвода. — У меня же не первый класс.

Тоня Андриевская подала было голос, но офицер прервал ее на полуслове, посоветовал девушкам возвратиться к отцам и матерям, пока вечер не застал их на окраине Свердловска.

Андриевская нахмурилась. Сказала тихим голосом:

— Моего отца убили в Сталинграде. Вы не возьмете — сбегу на фронт.

А Прожерина, та разревелась и сквозь слезы доказывала, что нельзя отказать ей и подругам — они комсомолки, уралмашевки и к тому же отлично окончили курсы санинструкторов.

И девушек зачислили в медсанвзвод.

...Нет-нет и услышишь среди ветеранов: «Помните санинструктора Августу Голикову?.. Пробралась сквозь шквальный огонь на наблюдательный пункт, нескольких раненых оттуда вынесла, а как поползла за последним, пуля подстерегла ее». [71]

И встречные вопросы-воспоминания: «А Тоня Андриевская? А Леночка Яковлева?..»

В боях под Орлом Тоня полезла в горящую самоходку, вытащила израненного, опаленного механика-водителя Юдина, сама начала гореть, но товарища спасла. О ней хотели написать в газету, а она смущенно заявила:

— Зачем обо мне писать?.. Напишите об Аннушке Парфеновой. Осколки ей попали в грудь и в руки, бойцы настаивают: «Аннушка, выходи из боя», а она: «Сейчас... Мне еще одного перевязать надо...»

А о Леночке Яковлевой поведала ее отважная подруга санинструктор Миля Воронова, погибшая в бою под Зорау.

— Около Скалата загорелся танк Челябинской бригады. Не ее часть, а Леночка побежала спасать экипаж. До танка не дотянула — осколок ударил в сердце.

Часто между ветеранами заходит разговор об Антонине Прожериной.

Санитарный инструктор броневой роты разведбата Прожерина находилась на опаснейшем участке — в роще у Фридриховки. Антонина перевязала и вынесла из рощи двенадцать человек, когда осколки вражеского снаряда раздробили ей бедренную кость и руку у локтя. Кто-то из разведчиков хотел помочь Антонине, а она кричит ему:

— Тащи других! Меня потом...

Вскоре «тигры» остановились в нескольких метрах от Прожериной — она скатилась в окоп, потеряла сознание. Ночью, придя в себя, Тоня услышала над собой, возле окопа, голоса немцев. «Значит, наших нет...» — подумала она, едва сдерживая стон. Боль в ноге и руке была невыносимой.

На рассвете разведчики атаковали немцев в роще, прорвались сквозь сильный огонь «тигров» и минометов. Первым Тоня увидела над собой взволнованное лицо гвардии старшего лейтенанта Виктора Кожина.

— Рыженькая, миленькая, ты жива!

Прожерина вынесла несколько операций. Еще не оправившись как следует от ранения, вынужденная пользоваться костылями, она приступила к учебе в Свердловской фельдшерской школе и вскоре снова заняла место в трудовом строю.

...Служила в минометном полку санинструктором гвардии старший сержант медицинской службы Катя Баранова. Нежная и храбрая, красивая и целомудренная, девушка снискала уважение и любовь всех в полку!

Никто не видел ее унывающей. В бою сгорели ее косы, а она с улыбкой: «Отращу себе новые». Брови и ресницы тогда обгорели — нашла карандаш для окраски бровей и с той же улыбкой наводила брови. Однажды ее застали плачущей. Во время бомбежки сгорела машина, в которой находилась Катина шинель.

— Шинель! Моя шинель! — плакала девушка.

— Да что ты, Катюша? Шинель тебе достанем, — успокаивали ее.

— В кармане был карандаш. Совсем подходящий... Теперь, останусь безбровая... [72]

Бойцы рассказали командиру корпуса, как из-за одного штабника Катюшу обошли наградой. Генерал Белов возмутился.

— Обидчиков накажу. Скажите санинструктору Барановой, что в ближайшее время приколю ей орден.

Но комкор не успел вручить Катюше награду Родины. В один из дней, когда добровольцы пробивались ко Львову, два батальона немецкой пехоты атаковали огневые позиции второго дивизиона минометного полка. Отважно дрались гвардейцы, вместе с ними — Катюша. Раненная в плечо, она наклонилась к бойцу Пигузову, перевязала его и, не поддаваясь собственной боли, поползла к смертельно раненному солдату Щепину. В эту минуту к ней с автоматом навскидку подбежал гитлеровец.

— Катюша!.. Позади!.. — крикнул Пигузов, лишенный возможности стрелять. Катюша обернулась, схватила в ладони песок, кинула в лицо немцу. Но тот успел разрядить в девушку автомат.

О девушках, о женщинах Уральского добровольческого песни бы сложить светлые. И одну из них — о свердловчанке коммунистке Анне Алексеевне Квансковой!

Уже в сражениях под Орлом Анна Кванскова показала себя бесстрашной и неутомимой.

Батарейцы отбивали атаки немецких танков за селом Борилово. Кончились снаряды. Под вражеским огнем побежала Аня с бойцом Груздевым в овраг к машинам. Назад возвращались с двумя увесистыми снарядами. Близкий разрыв вражеского снаряда — Груздева ранило в голову, Аню откинуло в сторону. Превозмогая боль, поднялась, побежала к Груздеву, перевязала его, отнесла в окоп, и опять разрыв. Осколок рванул бедро Ани, а перевязать себя некогда — она спешила помочь тяжелораненому бойцу, которому осколок попал в живот.

За первые бои — орден Красной Звезды. Потом — уже в Свердловской танковой бригаде — заслужила ордена Славы III и II степеней. Была еще два раза ранена. Но не прошло и месяца после тяжелого ранения, как она снова в бою.

Бой под городом Зорау был последним для Квансковой. Вынесла раненых, возвращалась назад и видит — упал боец. Бросилась Аня к нему, стала перевязывать и вдруг пламя в глаза, острый удар в плечо. Потемнело вокруг. Не видела Аня, как оказавшийся рядом фашист поднял над ее головой нож... От смерти ее спас меткий выстрел нашего офицера.

Хирург госпиталя поразился: осколки проникли в мозг, перебиты позвоночник и ключица. Аня все вынесла. Живет в Свердловске, и когда убеленные сединой ветераны корпуса встречают Анну Алексеевну, в их глазах великая ей благодарность.

У наших славных однополчанок судьбы во многом сходны.

В начале войны пошла добровольцем на фронт уралмашевка Полина Бурнашева. К дням формирования корпуса навоевалась, кажется, досыта, несколько раз была ранена. И все же не угомонилась. Из госпиталя пришла на костылях к командиру корпуса генералу Родину. «У нас, милая девушка, не лазарет, мы в бой вот-вот пойдем», — сказал генерал. «У меня раны быстро [73] заживают. Не успеете сформироваться, как я буду годная».

И не пожалели командиры, что взяли Полину в корпус. Только в боях за освобождение Унечи она оказала первую помощь и вынесла из-под огня около ста раненых с оружием. В Новозыбкове ее тяжело ранило, думали — не сможет вернуться в строй. А Полина догнала корпус в Польше и участвовала в завершающих сражениях Великой Отечественной войны.

Мало кто (даже из ветеранов) знает о бессмертном подвиге 19-летней комсомолки Галины Селетовой, добровольца из Шалинского района Свердловской области.

Самые отчаянные головушки из роты автоматчиков старшего лейтенанта Пурвинского и те называли курносенькую Галину «храбрым дьяволенком». Можно лишь поражаться тому, как маленькая Селетова, взвалив на плечи тяжелораненых бойцов, переносила их на северный берег реки Нугрь, подальше от огня. Чистой любовью, рожденной испытаниями боев, любили солдаты и командиры свою белокурую сестренку. И как они радовались, когда на орловской земле Галю Селетову наградили медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды, когда она была принята в ряды партии.

В наступлении на Каменец-Подольский Селетова и другие санинструкторы рот были прикомандированы к медсанвзводу мотострелковой бригады. Взвод отстал от батальонов и рот. В местечке Чемировцы на него неожиданно наскочила прорывающаяся на запад немецкая колонна. Вражеские автоматчики окружили медиков. Схватка была неравной и жестокой. Силы сопротивляющихся медиков таяли, а Галина все отстреливалась, не подпуская гитлеровцев к раненым подругам. Когда же немцы подошли совсем близко, Галя Селетова предпочла смерть плену и издевательствам — последнюю пулю она выпустила в себя.

Как не вспомнить санинструктора медицинского пункта тяжелого танкового полка комсомолку Розу Ахтямову! Она мечтала быть учительницей, обучать детей в своей родной Башкирии — война изменила ее планы, она стала спасительницей наших солдат и офицеров. Не думая о себе, она проникала в горящие танки, выносила из огня раненых. Только во Львове она спасла от смерти 19 раненых бойцов.

Ей под стать и доброволец из Челябинска, санинструктор батальона Тоня Зубкова (ныне бухгалтер Челябинского радиозавода Антонина Филипповна Кожевина). Ее храбрость была отмечена двумя орденами.

Вспоминая о подвигах наших сестренок, хотелось бы еще назвать Анну Дульцеву, погибшую под Орлом, отважных санитарных инструкторов Женю Безгодову, Таню Тюлякову, Машу Галкину, Валю Кузнецову, Лиду Карпишевич, Шуру Рычкову; санитарку и снайпера Марию Гайко; радисток-разведчиц Надю Кириллову и Раю Бабенко; неутомимых тружениц походной типографии Клаву Брызгалову, Милю Замараеву и Лену Бялкову, набиравших газету «Доброволец» с первого до последнего номера. [74]

Взаимодействуя, побеждали

В 1923 году Василий Константинович Зыль добровольно ушел в Красную Армию. Участник Великой Отечественной войны с первых ее дней. В мае 1944 года назначен командиром 299-го гвардейского минометного полка Уральского танкового корпуса, находился на этой должности до конца войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года Василию Константиновичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны I и II степеней и семью медалями.

Еще не утих бой во Львове, а 62-я Пермская танковая бригада уже устремилась на юго-запад, к Карпатам. С бригадой в составе передового отряда корпуса действовали наш минометный полк и дивизион «катюш».

Преодолевая сопротивление противника, отряд подошел к городу Самбору. Головная походная застава завязала бой. Дивизион Лапчука развернулся в боевой порядок и открыл огонь. Разведка боем показала, что оборона противника крепка.

— Придется пробиваться вот здесь! — показал комбриг полковник Денисов на местности.

Пятиминутный огневой налет минометного полка, залп дивизиона «катюш» по выявленной группе целей — и батальон автоматчиков бросился в атаку. Вместе с ротой танков сбили первую линию противотанковой обороны противника и овладели северовосточной окраиной Самбора. Расширяя брешь, бригада и приданные ей части вступили в город Лапчук и командиры батарей его дивизиона продвигались вместе с ротами автоматчиков. Минометчики подавляли огневые точки, уничтожали живую силу врага и прокладывали путь нашей пехоте и танкам.

Захвачены пленные. Установлено, что Самбор обороняют части 17-й пехотной дивизии противника. У них есть шестиствольные минометы, противотанковая артиллерия, подразделения фаустников, самоходные орудия. По всему видно, что противник намерен упорно оборонять Самбор.

На наш командный пункт прибыл командир корпуса генерал Белов. Он сообщил, что главные силы корпуса, обойдя Самбор слева, идут на Дрогобыч. Приказывает выделить один дивизион полка в помощь 29-й мотострелковой бригаде.

Выделяю второй дивизион Коробова. С ним идет мой заместитель Сергей Иванович Бутырин.

Командир батареи Розенблюм доложил, что танки батальона майора Нифонтова, преодолевая сопротивление противника, медленно продвигаются к центру города. Батарея меняет огневую позицию. Розенблюм просит прислать мин. Приказываю немедля доставить их на батарею.

За ночь центр города был очищен от противника, а к исходу следующего дня Самбор был полностью освобожден.

В конце августа 1944 года минометный полк, переправившись [75] через реку Сан, вел бой в районе города Санок. Еще не все части корпуса форсировали реку, а 4-я танковая армия получила приказ командующего 1-м Украинским фронтом: вывести части из боя, совершить трехсоткилометровый марш, переправиться через реку Вислу в районе Баранув и выйти на Сандомирский плацдарм.

Уральский корпус прибыл на Сандомирский плацдарм, чтобы сменить находившиеся здесь части.

В первых числах сентября поступил приказ: ночью передислоцироваться в новый район. 61-й Свердловской бригаде полковника Жукова с противотанковым артиллерийским полком полковника Шульженко и 299-м минометным полком быть готовыми к отражению атаки противника, а затем, перейдя в наступление, овладеть Богорией.

Перед рассветом заговорила артиллерия противника километрах в трех-четырех правее нашего участка. Вскоре послышался гул авиационных моторов. Следуют взрывы. Появились танки, бронетранспортеры, на ходу ведут огонь. Разведчик Иванов, наблюдая в стереотрубу, докладывает:

— Пятнадцать танков, из них «тигров» пять. На танках десант. За первым эшелоном следует второй. Много пехоты. Вся эта масса стремительно движется на наш участок, шириной по фронту около километра.

Вся местность в этой полосе поливается огнем из танковых и малокалиберных автоматических пушек, пулеметов и автоматов десантников.

Подпустив противника поближе к первой траншее, заговорила наша противотанковая артиллерия. Она вела огонь прямой наводкой.

По моей команде огонь открыл весь минометный полк. Из траншей на противника обрушился шквал пулеметного и автоматного огня.

Как ветром сдуло десант с танков и бронемашин. Некоторые танки подбиты. Четыре загорелись. Пылает несколько бронемашин. Часть танков и бронемашин из второго эшелона сворачивает влево. Они идут в обход, чтобы ударить по нашему правому флангу. А это как раз на руку нашим артиллеристам: истребителям танков всего лучше стрелять по бортам.

Минометные расчеты работают уверенно, расстреливая пехоту противника и поражая его технику. Метко ведут огонь батареи Чалого и Калашникова. Дивизион Лапчука справа. У него лучше укрыты огневые позиции и наблюдательные пункты батарей.

Два «тигра» с десантниками атаковали минометную батарею Чалого. Шквальный огонь минометов обрушился на вражеские танки. Автоматчики противника горохом сыплются на землю, ползут вперед, к наблюдательному пункту батареи. Тогда Чалый вызывает огонь на себя, и вражеские автоматчики снова отброшены. Их танки тоже пятятся назад.

Четырнадцать раз бросался враг на батарею Чалого, но минометчики выстояли.

Вот тут и пошли в контратаку танкисты Свердловской бригады и, разгромив противника, с ходу овладели Богорией. [77]

В середине сентября второй дивизион нашего полка оборонял подступы к населенному пункту Девятин. Наблюдательный пункт батареи Калашникова находился на одной из командных высот восточнее Девятина.

К вечеру противник, решив овладеть этой высотой, произвел огневой налет, а затем силами до батальона пехоты атаковал ее.

Искусно управляя огнем своей батареи, Калашников расстреливал атакующие группы гитлеровцев. А когда одна из рот противника вышла на высоту, отважный офицер вызвал огонь всего дивизиона по занимаемой его наблюдательным пунктом высоте, рискуя при этом жизнью. Противник откатился на исходные позиции, оставив на поле боя около двухсот убитых. За решительные действия лейтенант Калашников был награжден орденом Красного Знамени.

Казалось, что жестоким схваткам на плацдарме не будет конца. Но вот в последних числах сентября атаки противника ослабли и к началу октября прекратились. Силы противника иссякли настолько, что ему пришлось отказаться от попыток ликвидировать плацдарм.

Уверившись, что освобождение пришло навсегда, поляки приступили к озимому севу. Некоторые солдаты и сержанты, в прошлом хлеборобы, в свободное от занятий время помогали жителям обрабатывать землю, сеять озимую пшеницу, собирать картофель.

Дружная, отлично слаженная семья солдат, сержантов и офицеров 299-го минометного полка с честью выполнила наказ уральцев. Полк был награжден пятью боевыми орденами. [79]