Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Военная миссия в Китае
(От редакции)

Имя прославленного советского военачальника, дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова хорошо известно в нашей стране и за ее пределами. Ровесник века, он более шестидесяти лет отдал службе в рядах Советской Армии. Член КПСС с 1919 г., член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР 2 — 10-го созывов, участник гражданской войны в СССР, войны с белофиннами, Великой Отечественной войны, командарм легендарной 62-й — 8-й гвардейской ордена Ленина армии, которая от стен Сталинграда победоносно дошла до Берлина, — таковы основные вехи боевой биографии прославленного маршала.

Есть, однако, в биографии В. И. Чуйкова страницы, о которых до последнего времени знал только узкий круг специалистов. Эти страницы связаны с его деятельностью в Китае.

С 1926 по 1942 г. В. И. Чуйков побывал в Китае три раза. Впервые он был направлен в Северный Китай в качестве дипкурьера еще осенью 1926 г., будучи слушателем восточного факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе. В стране в это время бушевала антиимпериалистическая революция. Советские политические и военные советники во главе с известными деятелями нашей партии и Красной Армии М. М. Бородиным, П. А. Павловым, В. К. Блюхером и др. помогли оформить единый антиимпериалистический фронт левого гоминьдана и КПК. Их имена оказались навсегда вписанными в историю китайской революции.

Осенью 1927 г., после окончания восточного факультета Военной академии им. Фрунзе, В. И. Чуйков был командирован на работу в Китай. К этому времени революционная волна пошла вспять. Чаи Кайши совершил контрреволюционный переворот в Шанхае и Нанкине, уханьский гоминьдан изменил революции.

В 1929 г. вспыхнул известный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), спровоцированный гоминьдановской военщиной. По прибытии из Китая В. И. Чуйков находился при штабе В. К. Блюхера, командарма Особой Дальневосточной армии, и принимал непосредственное участие в боевых операциях. Описание Чуйковым военных действий во время конфликта на КВЖД является одним из немногочисленных свидетельств очевидца этих событий и представляет большой интерес.

Рассказ о конфликте на КВЖД составляет содержание части воспоминаний В. И. Чуйкова, В конце 1940 г. В, И. Чуйков был командирован в эту страну в качестве военного атташе СССР и главного военного советника китайской армии.

Шли годы национально-освободительной борьбы китайского народа против империалистических агрессоров. В начале 30-х годов Япония захватила северо-восточные провинции Китая и образовала там марионеточное государство Маньчжоу-го. Развертыванию японской агрессии на Дальнем Востоке способствовала политика гоминьдановского правительства, не решавшегося мобилизовать широкие народные массы на отпор врагу. Летом 1937 г, Япония приступила к осуществлению дальнейших планов захвата всего Китая. Инцидент 7 июля 1937 г. в районе моста Лугоуцяо, под Пекином, спровоцированный японской военщиной, послужил поводом для расширения масштабов войны в Китае. Японские войска оккупировали Пекин, Тяньцзинь, Чжанцзякоу (Калган). Японский десант высадился в крупнейшем промышленном центре страны — Шанхае. При этом японцы рассчитывали на отсталость Китая, отсутствие единства в стране и на нежелание или неспособность других государств оказать помощь Китаю.

Казалось, ничто не могло помешать японским милитаристам осуществить свою идею «одноактной войны» в Китае. Экономическая и техническая отсталость, отсутствие в достаточном количестве иностранной валюты не позволили Китаю обеспечить свою армию необходимой боевой техникой и вооружением. В начале войны японские войска превосходили противника по оснащению огневыми средствами в 4 — 5 раз, по авиации — в 13 раз, по [6] танкам — в 30 раз{1} Под напором технически превосходящих сил Японии китайские войска были вынуждены отходить в глубь страны. Оправдался также расчет агрессоров на невмешательство крупнейших империалистических держав в захватническую войну, начатую Японией.

Однако японские милитаристы просчитались в другом — в решимости китайского народа вести справедливую национально-освободительную борьбу до победного конца и в масштабах помощи Советского Союза.

Руководствуясь ленинскими принципами пролетарского интернационализма, всемерной поддержки национально-освободительной борьбы колониальных и зависимых народов, а также народов, подвергшихся империалистической агрессии, Советский Союз в эти годы неуклонной последовательно защищал Китай на международной арене, а также оказывал ему моральную, экономическую и военную помощь, В свою очередь, национально-освободительная борьба китайского народа в определенной степени сковывала агрессора, затрудняя подготовку войны против первого в мире социалистического государства, В этой взаимопомощи нашла яркое проявление историческая закономерность взаимодействия на мировой арене сил социализма и национально-освободительного движения в борьбе против общего врага — империализма.

Чан Кайши, возглавлявший гоминьдановское правительство, вплоть до 1937 г. выступал как ярый противник СССР. Чан Кайши лелеял надежду, что Япония нападет не на Китай, а на Советский Союз, Боясь расширения влияния страны социализма на патриотические силы китайского народа, он проводил политику умиротворения агрессора и не стремился к действительному улучшению отношений с СССР. Лишь после того, как 7 июля 1937 г. Япония развернула широкие военные действия против Китая, а «демократические» государства Запада остались глухи к его мольбам о поддержке, Чан Кайши был вынужден изменить свою позицию.

21 августа 1937 г. между СССР и Китаем был подписан договор о ненападении. В тот период это был, по существу, единственный международно-правовой документ, укреплявший позиции Китая в начавшейся войне. Расчеты японских милитаристов на международную изоляцию [7] Китая терпели провал. Высоко оценивая значение помощи борющемуся Китаю со стороны СССР, китайские историки писали, что

«договор о ненападении между Китаем и СССР явился моральной поддержкой китайскому народу и в то же время ударом по агрессорам. В тяжкую годину испытаний китайский народ обрел великую дружбу со стороны советского народа и правительства Советского Союза, эта великая дружба оказала неоценимую помощь китайскому народу в его освобождении»{2}.

Сразу же вслед за подписанием договора о ненападении Советский Союз оказал Китаю и материальную помощь. Кроме того, сложная международная обстановка и надвигавшаяся вторая мировая война требовали укрепления обороноспособности Страны Советов. Японские правящие круги рассчитывали, что Советский Союз не в состоянии будет помочь борющемуся Китаю. Японская печать писала об этом с подчеркнутым удовлетворением и откровенным цинизмом{3}. Однако прогнозы японских милитаристов не оправдались. Хотя соглашение о первом советском кредите Китаю на сумму 50 млн. долл. было оформлено лишь в марте 1938 г., доставка оружия из СССР в Китай началась уже с октября 1937 г. То был беспрецедентный случай в международной практике{4}, который тем более примечателен, что именно в то время представители китайского правительства вели безрезультатные переговоры с западными державами в надежде получить хоть какую-нибудь помощь.

В июле 1938 и в июне 1939 г. в Москве были подписаны соглашения о новых кредитах — соответственно в размерах 50 млн. и 150 млн. долл. В счет советских кредитов, предоставленных в самый трудный, критический для нашей страны период, Китай получал вооружение, боеприпасы, нефтепродукты, медикаменты. Всего с октября 1937 по сентябрь 1939 г. Советский Союз поставил Китаю 985 самолетов, 82 танка, более 1300 артиллерийских орудий, свыше 14 тыс. пулеметов, а также боеприпасы, оборудование [8] и снаряжение. В 1938 — 1940 гг. автотракт от Алма-Аты через Синьцзян до Ланьчжоу протяженностью 3 тыс. км в связи с установлением в начале войны полной блокады китайского побережья фактически превратился в «дорогу жизни» для Китая.

«О размахе помощи вооружением, — писал участник национально-освободительной борьбы китайского народа, ныне генерал-лейтенант инженерных войск в отставке А. Я. Калягин, — можно судить по объему производившихся перевозок. Грузовые порты Дальневосточного и Черноморского пароходств выделили на эти цели десятки грузовых океанских судов; на территории СССР использовалось свыше 5,5 тыс. железнодорожных вагонов; синьцзянский тракт обслуживало около 5,2 тыс. грузовых автомашин ЗИС-5. Для доставки срочных грузов была организована авиация, обслуживающаяся транспортными самолетами ТБ-3».

Помощь Советского Союза китайскому народу была важнейшим фактором его отпора японским милитаристам.

В начале войны в решающих оборонительных сражениях китайская армия потеряла почти все самолеты, танки, артиллерию и военно-морской флот. Благодаря самоотверженным усилиям СССР Китай не только выстоял под сильным ударом агрессора, но и сумел к середине 1939 г. восстановить и развернуть крупные вооруженные силы: 245 пехотных, 16 кавалерийских, одну механизированную дивизию (всего 3 млн. человек){5}.

Посланцы советского народа помогали разрабатывать планы операций для организации отпора японскому наступлению, обучали и готовили китайские войска к активным боевым действиям против захватчиков. К сожалению, как правило, их рекомендации и пожелания саботировались Чан Кайши, военным министром Хэ Инцинем и антисоветски настроенными военачальниками. Многие советские добровольцы сражались бок о бок с Китайскими воинами непосредственно на фронте. В первый период войны летчики-добровольцы из СССР приняли на себя главный удар японских воздушных армад. Более 200 советских летчиков отдали жизнь за свободу и национальную [9] независимость китайского народа. С их участием связывали в Китае длительную оборону Уханя (июль-октябрь 4938 г.), державшегося более четырех месяцев (в то время как. Шанхай оборонялся три месяца, Нанкин — пять дней, Гуанчжоу — один день). Среди советских советников были такие видные военачальники, как П. Ф. Батицкий, А. Я. Калягин и многие другие. Плодотворную и многообразную работу в Китае (до В. И. Чуйкова) вели главные военные советники М. И. Дратвин, А. И. Черепанов, К. М. Качанов{6}.

Помощь Советского Союза Китаю помимо военного имела еще и другой аспект. Она оказала существенное влияние на внутриполитическую обстановку в стране, сыграв чрезвычайно важную роль в провозглашении (сентябрь 1937 г.) и сохранении, особенно в течение первых четырех лет войны, единого национального фронта, основанного на сотрудничестве гоминьдана и КПК{7}. Благодаря единому фронту, который увеличил силы сопротивления китайского народа, японский империализм не смог осуществить свой план войны в Китае. Единый фронт дал возможность патриотическим силам оказывать значительное давление на правящие круги гоминьдана. Особенно важную роль единый фронт сыграл в укреплении революционных сил Китая, прежде всего КПК и контролируемых ею армий. Однако гоминьдан всячески противился принятию согласованной официальной программы единого фронта, созданию его организационных форм; в то же время обе партии формально сохраняли единый фронт и представители КПК официально находились при ставке Чан Кайши.

К моменту приезда В. И. Чуйкова в Китай (канун 1941 г.) японо-китайский фронт являлся важным фактором развития событий на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана. [10]

Мемуары В. И. Чуйкова помогают конкретному раскрытию того непреложного исторического факта, что китайский фронт не стал преградой дальнейшему развертыванию японской экспансии. Причинами того были так называемая политика непризнания и нейтралитета, проводимая империалистическими державами, и своекорыстные расчеты, которые преследовали чунцинские политиканы.

Антисоветская направленность внешней политики правительств США, Англии и Франции с самого начала способствовала широкому развертыванию японской агрессии на Дальнем Востоке. Намереваясь задушить национально-освободительное движение в Китае руками японских милитаристов, правящие круги этих стран стремились создать дальневосточный Мюнхен и использовать Японию и как ударную силу против Советского Союза. Вплоть до второй половины 1941 г, империалистические государства, по существу, не оказывали никакой реальной помощи Китаю в борьбе с агрессором. Только после подписания Тройственного пакта между Японией, Германией и Италией (сентябрь 1940 г.) и обозначившегося курса Японии на захват не только Китая, но и всей зоны Южных морей западные державы, в частности США, начали медленно и трудно склоняться к определенному противодействию японской экспансии. Однако и в этой ситуации они искали компромиссного для себя варианта соглашения с Японией, по-прежнему рассчитывая на развитие ее агрессии в северном направлении — против СССР. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствовало содержание переговоров, которые вели с Японией Соединенные Штаты на протяжении всего 1941 года{8}. Как известно, такая политика в конечном счете привела к катастрофе при Пёрл-Харборе.

Воспоминания В. И. Чуйкова раскрывают перед читателем и глубины чунцинской политики в тот период. Благоприятные перспективы, связанные с прекращением широких наступательных операций Японии в Китае, гоминьдановское руководство использовало отнюдь не для усиления военного давления на японских агрессоров. Чан Кайши и его окружение в первую очередь стремились укрепить [11] свою монопольную власть в стране, иными словами, однопартийную диктатуру гоминьдана, и усилить мероприятия по ограничению деятельности КПК и блокадой освобожденных районов, контролируемых коммунистами. Активная деятельность коммунистов, направленная на усиление своих позиций, вызывала бешеное озлобление гоминьдановцев. Противостояние между двумя армиями постепенно перерастало в противоборство, которое выливалось в открытые вооруженные столкновения. Спровоцировав в январе 1941 г. нападение на Новую 4-ю армию, руководимую коммунистами, Чан Кайши взял курс на фактический разрыв единого фронта. На фронтах антияпонской войны гоминьдановские войска проявляли в этот период полную пассивность. Внутренняя борьба с КПК заслонила для многих гоминьдановских генералов вопрос войны с японцами. Все больше утрачивая веру в возможность самостоятельно выиграть войну и рассчитывая разбить японцев руками третьих стран, гоминьдановская верхушка стремилась прежде всего сберечь силы для борьбы с КПК.

Позицию пассивного ведения войны с японскими захватчиками и накопления сил для борьбы с гоминьданом, как известно, занимали в то время Мао Цзэдун и его сторонники. Его установка: «выиграть время, копить силы», то есть отсиживаться в блокированных освобожденных районах и наблюдать за развитием событий.

Между тем обстановка на советско-германском фронте, сложившаяся в первые месяцы нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, требовала усиления борьбы китайского народа против японских агрессоров, чтобы предотвратить возможность вступления Японии в войну против СССР. Это отвечало интересам не только Советского Союза, но и других свободолюбивых государств, и в особенности интересам самого китайского народа..

Главный военный советник предупреждает, что он «солдат и привык говорить правду без обиняков и дипломатических смягчений». Та правда, которую поведал нам автор записок «Миссия в Китае», свидетельствует; что ни он, ни Мао Цзэдун не помышляли об активизации действий против японских войск, ограничиваясь лишь эпизодическими акциями. В этот момент Чан Кайши проводил линию на обострение советско-японских отношений. Более того, на провоцирование войны между Японией и СССР. В свою очередь, осенью 1941 г. Мао [12] Цзэдун отказался обсуждать с советскими представителями вопрос о возможных действиях КПК в случае выступления Японии против СССР. Стремление советского аппарата скоординировать, объединить военные усилия гоминьдана и КПК наталкивалось на упорное противодействие и той, и другой стороны. Пассивность китайских войск дала Японии возможность усилить Квантунскую армию, нацеленную против СССР (в 1941 г. ее численность составила около 700 тыс. человек), и одновременно начать широкую подготовку к экспансии в южном направлении. В обстановке рутины, косности гоминьдановского генералитета, его нежелания воевать главному военному советнику было нелегко реализовать даже план какой-нибудь частной операции против японцев. Находиться каждодневно среди этой рутины и косности, когда враг рвался к Москве, быть всем сердцем на Родине и оставаться на посту, который тебе поручила Родина в далеком Китае, — это ли не подвиг советского человека-интернационалиста!

Наш советнический аппарат под руководством В. И. Чуйкова продолжал свою нелегкую миссию. По его рекомендациям были усилены оборонительные укрепления, в результате в 1941 г. японцы так и не смогли прорвать оборону китайской армии и достигнуть крупных оперативных успехов на фронте. Был разработан и реализован план ичанской наступательной операции, успешно проведен в жизнь план разгрома японского наступления на Чанша осенью 1941 г., осуществлен ряд других операций{9}.

Чрезвычайно важный вопрос, который стоял перед советскими советниками в Китае, — выяснение направления дальнейшей японской экспансии. В. И. Чуйков раскрывает нам свой конкретный анализ складывающейся обстановки, как бы ставит нас на свое место, предлагая вместе с ним перенестись на сорок лет назад, решить эту сложнейшую и важнейшую для безопасности нашей страны задачу. Япония, как известно, ринулась на юг, предположения наших военных советников подтвердились. Однако вместе с тем на протяжении всей войны Япония не отказывалась от планов агрессии против СССР, вынуждая [13] советское командование держать большие военные формирования на Дальнем Востоке.

Воспоминания военного советника — важное свидетельство очевидца, приоткрывающего нам завесу китайской политики в грозные летние и осенние месяцы 1941 г. Они показывают, как вели себя китайские руководители в тот тяжелый для нас год, бездействуя и ожидая развязки борьбы между державами. Вместе с тем эта книга — свидетельство четкой и недвусмысленной позиции СССР в отношении Китая. Наша помощь поступала народу, который проливал кровь в борьбе за свою независимость. Вместе е ним сражались, не щадя себя, и советские люди. Но мы не могли допустить, чтобы эта помощь использовалась для подавления прогрессивных сил страны и КПК. В начале 1942 г., когда гоминьдановцы усилили нажим на Освобожденные районы, Советское правительство отозвало из Китая всех советников,

В феврале 1942 г. автор вернулся на Родину. Вернулся, чтобы сразу же окунуться в огонь сражений, в которых решалась судьба страны. В июле 1942 г. Чуйков прибыл на Сталинградский фронт. Началась новая страница его биографии.

Дальше