Провал японского наступления на Чанша

В конце лета — начале осени 1941 г. обстановка на Родине сложилась очень тяжелая. Враг овладел Киевом, рвался к Москве, подходил к Ленинграду. Многие китайцы, англичане и американцы открыто заявляли нам, что японцы вот-вот нападут на наш Дальний Восток. Китайцы подсовывали нам приметы якобы скорого наступления против нас Квантунской армии: японцы выкрасили автомашины в особый цвет, которым они всегда камуфлировали автотранспорт перед наступлением; утверждалось, что из северных провинций Китая идет переброска японских войск в Маньчжурию через порт Дайрен (Дальний), что в Сеул поступает много боевой техники, в том числе и танков, все это направляется к границам Советского Союза...

К этим данным следовало относиться осторожно, критически. Чан Кайши, американцы и англичане хорошо видели, как японцы готовили плацдарм на юго-востоке для нападения на страны, омываемые водами Тихого океана. Соответствующие меры обороны западные державы не приняли и, конечно, за это поплатились. Но нам они внушали, что Красной Армии выгодно первой ударить по Квантунской армии. Мы удивлялись наивности наших «информаторов». Они воображали, что мы, военные советники, верим их провокационной болтовне. Хотя данные разведки свидетельствовали о том, что японцы выдвигали свои войска в Маньчжурии ближе к нашей границе, но они не усиливались за счет дополнительных контингентов из Японии или Китая. В то же время другие источники вновь и вновь подтверждали усиленную подготовку японских баз на юге, в районе о-ва Хайнань и в Индокитае. Я снова и снова взвешивал все данные, чтобы не ошибиться в оценке складывающейся ситуации.

В этой сложной обстановке я получил очень интересную и важную информацию от начальника разведывательного [202] управления генерального штаба китайской армии адмирала Ян Сюаньчэна, который был сравнительно прогрессивно настроен, хорошо относился к нам, советским людям, и лично ко мне. Часто мы с полковником Андреевым заходили к нему в кабинет, рассказывали о своих поездках по стране, делились впечатлениями. Адмирал Ян Сюаньчэн в осторожных выражениях дал мне понять, что все разговоры о подготовке Квантунской армии к наступлению ни на чем не основаны. Он мне прямо сказал, что японцы, застряв в Китае, запоздали с захватами стратегических ресурсов на юге, без которых Япония не может считать себя подготовленной к серьезной войне с более сильным противником, чем Китай. Он не отрицал возможности нападения на советский Дальний Восток, но только в том случае, если немцы овладеют Москвой и другими промышленными районами, например Уралом, т. е. если Советский Союз настолько ослабнет, что для войны с ним японцам не потребуется много сил и материальных средств.

Мы понимали, что нападение японцев на Советский Союз или на Англию и США выгодно клике Чан Кайши в любом случае. Однако Чан Кайши считал, что наступление японцев на юге в первую очередь имело бы отрицательные последствия для связей Китая с капиталистическими странами Запада, в частности по бирманской дороге, которую японцы в этом случае постарались бы прервать. Кстати, в начале 1942 г. они это осуществили. Прокладывать новый автомобильный путь в Китай через Тибет и Индию западным державам было трудно, долго и небезопасно. Удар японцев на юг отрезал и изолировал Китай от Америки, от ее военных поставок. Наоборот, наступление японцев на СССР, как думал Чан Кайши, облегчило бы ему борьбу с КПК и ее войсками.

Я учитывал, что начавшееся поступление в Китай военной помощи из Америки, прибытие в Чунцин военной миссии во главе с Мэгрудером и затем американских летчиков, а также подготовка наступления китайских войск на Ичан заставят задуматься японское руководство. Японцы наверняка знали, что американцы намерены всерьез начать оказывать помощь Китаю. Они этого боялись, особенно американской авиации, «летающих крепостей». Это обстоятельство также заставляло их ускорить подготовку к большой войне в бассейне Тихого океана.

Параллельно японские дипломаты вели длительные [203] переговоры с американцами. Последние то незначительными подачками, то наложением эмбарго на некоторые виды стратегического сырья по-прежнему стремились умиротворить агрессора, отвлечь его внимание от юга, косвенно толкая на север, против Советского Союза. Между Вашингтоном и Токио все время курсировал японский дипломат С. Курусу. Хотя это происходило втайне, но о торге между Америкой и Японией знал весь мир{55}.

Прибытие в Чунцин нового американского посла Кларенса Гаусса и военного атташе полковника Дэпаса вроде бы свидетельствовало о том, что американцы уже не рассчитывали на дальнейшую стабильность политической обстановки на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого и Индийского океанов. Вместе с тем парадоксальным было то, что они, американцы, по-видимому, не очень верили и в возможность нападения японцев на свои колониальные владения.

Конечно, в этот момент ни я, ни мои коллеги не верили в искренность японцев, заключивших с нами договор о нейтралитете. Наша страна не собиралась нападать на кого-либо, но была готова отразить нападение с любой стороны. Доверять японским милитаристам, которые в конце 30-х годов дважды нападали на наши вооруженные силы на Дальнем Востоке, спали и видели своим наше Приморье, было бы наивностью, если не сказать большего. В своих донесениях в Москву я утверждал, что мирная обстановка на нашем Дальнем Востоке целиком и полностью зависит от результатов сражений на западе. Наши успехи и срыв гитлеровского «плана Барбаросса» будут лучшим отрезвляющим средством для Японии. Китай, несмотря на все попытки японских агрессоров сломить его волю к борьбе, продолжал оказывать сопротивление.

Бурное негодование всех прогрессивных сил страны вызвало дипломатическое признание Германией и Италией прояпонского правительства Ван Цзинвэя, чего давно добивалось правительство Коноэ{56}. Последовал ряд выступлений китайских ученых и деятелей культуры, в которых выражались воля и решимость бороться до конца. 7 июля 1941 г. была опубликована декларация компартии Китая с призывом к тесному союзу СССР, Китая, США и Великобритании против фашистского блока. Надо сказать, что такую реакцию прогрессивных сил страны на дипломатическую акцию Германии и Италии Чан Кайши воспринял положительно, ибо мечтал как можно скорее [204] втянуть в военные действия против Японии СССР и западные державы. О своем желании Чан Кайши в то время заявил мне, а затем выразил его и по официальным дипломатическим каналам, выступив с идеей англо-советско-китайского военного соглашения при поддержке США....Вскоре в Чунцин прибыл командующий войсками 6-го района генерал Чэнь Чэн. Он проинформировал меня о готовности войск к наступлению. По словам Чэнь Чэна, он прибыл в Чунцин, чтобы лично получить одобрение самого Чан Кайши на проведение наступательной операции. У меня появилась надежда, что подготовка наступления на Ичан вступила в завершающую фазу. Я и мои помощники, советники при отделах военного министерства, а также в военных районах и в армиях, работали не покладая рук, помогая китайцам как можно лучше спланировать и скорее начать эту операцию.

Разрабатывая Ичанскую наступательную операцию, я ожидал, что Чан Кайши и его генеральный штаб как-то постараются привлечь для участия в ней силы 18-й армейской группы и партизан, которые находились под командованием или влиянием КПК. Но ни в генеральном штабе, ни в районах и армиях никто об этом не обмолвился ни словом. Гоминьдановские генералы в лучшем случае делали вид, что таких сил как будто не существует. Некоторые генералы высказывали даже опасения, как бы армия КПК не ударила в тыл гоминьдановских войск в случае неудачи наступления, Чжоу Эньлай во время моего разговора с ним о предстоящей операции заявил, что КПК об этом наступлении даже не была информирована.

Вскоре после приезда генерала Чэнь Чэна в Чунцин я встретился с ним на ужине, на котором также присутствовал генерал Бай Чунси. Как человек, близкий к Чан Кайши, Бай Чунси постарался меня уверить, что решение о наступлении на Ичан якобы уже принято на самом высоком уровне.

Теперь нужно было опасаться одного — как бы Чан Кайши не изменил своего решения и не дал «отбой» подготовляемому наступлению. Мы знали по опыту, что причины для «отбоя» китайское руководство всегда могло найти.

Доклады наших советников из районов и армий как будто подтверждали выдвижение, хотя и медленное, китайских войск и средств усиления к району боевых действий. [205] Мне трудно сказать, насколько японское командование знало о подготовке Ичанской операции. Если японцы и знали о ней, то, вероятно, считали, что китайские войска вряд ли окажутся способны предпринять серьезные активные действия в этом районе. Об их уверенности свидетельствовала переброска в конце лета наиболее сильных подразделений с ханькоуского участка фронта под Чанша, где японцы сами готовили в это время крупное наступление.

В самом конце августа нам объявили, что китайские войска перешли в наступление на Ичан и в первые дни имели некоторый успех. Нас уверяли, что многие опорные пункты вокруг Ичана были захвачены китайскими войсками, что бой завязался за сам город. На заседании Военного совета, а затем на митинге в Чунцине, организованном в честь прибытия американской военной миссии Мэгрудера, военный министр Хэ Инцинь даже докладывал, что город Ичан уже находится в руках китайцев. В честь «победы под Ичаном» на этом митинге затрещали китайские хлопушки и фейерверки.

Но это был обман. По данным, полученным мной от наших советников, у китайских генералов не хватило мужества довести дело до конца. Вопреки решению командующего 6-м военным районом Чэнь Чэна ввести в бой имеющиеся резервы, чтобы окончательно сломить сопротивление японцев, Чан Кайши приказал прекратить наступление.

Фактически никакого широкого наступления в районе Ичана в тот момент не было. Судя по всему, имели места изолированные атаки на отдельные японские опорные пункты, которые не могли привести к существенным результатам. В середине сентября я с сожалением был вынужден констатировать в своем донесении в Москву:

«В общем маловероятно, чтобы Чан Кайши в ближайшее время пошел на активные наступательные действия».

И все же мой прогноз в данном случае не совсем оправдался. Буквально через две недели гоминьдановские войска перешли в наступление в районе Ичана. Обстановка, которая сложилась к этому времени на фронте, заставила-таки Чан Кайши решиться на этот «отчаянный» шаг. Произошло это уже в ходе японского наступления на Чанша, которое явилось последней крупной военной акцией японцев в Китае в 1941 г., акцией, окончившейся неожиданно для них полным провалом... [206]

* * *

Период, предшествующий японскому наступлению на Чанша, характеризовался относительным затишьем на фронте. Пользуясь отсутствием единых действий гоминьдана с КПК и пассивностью их войск, японское командование летом 1941 г. предприняло ряд карательных операций: в июне — против Шаньдунского партизанского района, в июле — против партизанских баз Новой 4-й армии в провинции Цзянсу и в августе — против Шаньси-Чахар-Хэбэйского партизанского района. Для их проведения японское командование привлекло часть марионеточных войск Ван Цзинвэя.

Главной целью предпринятых во второй половине 1941 г. карательных операций японцев являлось уничтожение народных войск и партизанских районов на оккупированной китайской территории. Одновременно ставилась и политическая цель: объединить все антикоммунистические силы Китая, примирить ванцзинвэевское и чан-кайшистское правительства, толкнуть их на гражданскую войну против народных армий. Если бы это удалось, японское командование могло использовать большую часть своих экспедиционных сил для усиления группировки на севере — против СССР и на юге — против Великобритании и США. Хотя для полного разгрома 8-й и Новой 4-й армий японскому командованию не хватало войск, от этих карательных операций сильно пострадали партизанские отряды.

Летом 1941 г. японцы приняли решение организовать наступление на Чанша, второе за период войны{57}. Главный удар наносила 11-я армия, усиленная за счет ханькоуской группировки. Китайское командование в это время неправильно оценило перегруппировку японских войск на ханькоуском участке фронта, происходившую в течение июля, августа и первой половины сентября 1941 г. Оно считало, что японцы снимают часть своих дивизий и перебрасывают их в Маньчжурию, где вот-вот должны были, по мнению .китайцев, начаться военные действия против СССР. Китайское командование считало, что японцы в силу складывающейся международной обстановки должны будут решиться на северную или южную экспансию, и почти не допускало возможности активных действий японской армии в Китае. Поэтому наступление японцев на Чанша явилось большой неожиданностью для китайского генералитета. [207]

Читателю уже ясно из предыдущего рассказа, что Чаншаская операция происходила в сложной международной обстановке и ее исход имел серьезное значение для обеих воюющих сторон. Оккупация Японией южной части французского Индокитая (июль 1941 г.) резко обострила отношения между Японией с одной стороны и Англией и США — с другой. Усиленные военные приготовления японцев в Корее и Маньчжурии создали напряженную обстановку на советских дальневосточных границах.

Обязательства перед партнерами по «оси» требовали от Японии активных действий. В этот период она выбирала направление и момент для нового прыжка. В то же время война в Китае тяжелым камнем лежала на плечах японской военщины. С одной стороны, Япония выжидала, чем кончатся сражения на советско-германском фронте. С другой стороны, с целью укрепить свои международные акции, показать СССР, США и Англии слабую сопротивляемость Китая, беспомощность китайской армии и ошибочность расчетов на способность Китая сковать японскую армию японцам необходимо было предпринять крупную операцию. Японии очень хотелось как следует «пнуть» Китай, так «пнуть», чтобы этот «пинок» придал бы дополнительную инерцию ее новому броску.

Китайской стороне, которая сильно опасалась, что в ходе переговоров США могут пойти на уступки Японии, необходимо было доказать обратное — силу и способность китайской армии продолжать борьбу. Ведь Китай добивался крупной материальной помощи от США. Поэтому в ответ на японский «пинок» Чан Кайши был вынужден «огрызнуться», и последствия этого оказались совершенно неожиданными.

В последней декаде августа 1941 г. японцы начали перегруппировку и сосредоточение войск для броска на Чанша. Большинство дивизий, вошедших в наступательную группировку, были сняты с фронта 5-го и 6-го военных районов. Телеграммы командующих этими районами начиная с конца августа доносили о больших встречных перебросках войск из района Ханькоу в бассейн реки Ханьцзян и обратно. Встречный характер перевозок объяснялся тем, что японцы меняли дислокацию частей, сосредоточивая под Чанша наиболее сильные подразделения. Основным местом сосредоточения японских войск, [208] участвовавших в операции, стали г. Иочжоу и район восточнее него.

Разрабатывая Чаншаскую операцию, японское командование ставило следующие задачи:

1) Разгром главных сил 9-го военного района. Добившись этого, японцы на продолжительное время обеспечивали ханькоуский плацдарм от возможного наступления китайцев с юга. В свою очередь, это позволяло им в дальнейшем снять часть сил с Центрального фронта и использовать для новых военных акций.

2) Захват Чанша выводил японцев в рисопроизводящие районы провинции Хунань, создавал угрозу Хэньяну, а следовательно, и тыловым коммуникациям китайцев.

3) Дальнейшее наступление японцев к югу от Чанша при одновременном выдвижении к северу от Гуанчжоу создавало угрозу соединения Центрального и Южного фронтов по Гуанчжоу-Ханькоуской железной дороге.

План японского командования сводился к следующему: главный удар наносился левым флангом к юго-западу от Пинцзяна в общем направлении на Чжучжоу (южнее Чанша). Этим самым охватывались главные силы 9-го района. В дальнейшем совместными усилиями левофланговой и центральной групп предполагалось прижать китайские войска к озеру Дунтинху и здесь их уничтожить. Для того чтобы сковать китайские войска и не дать возможности китайскому командованию частично перебросить их на Центральный фронт, японцы начали наступление на севере, в районе Чжэнчжоу, и на юге, в районе Гуанчжоу. Таким образом, помимо воли гоминьдановского командования активные военные действия начались на всех трех основных фронтах Китая — Центральном, Северном и Южном.

Ситуация складывалась серьезная. По оценке сам я к китайцев, успешное завершение японцами Чаншаской операции могло очень тяжело отразиться на дальнейшем ведении войны Китаем. В случае успеха японцы могли захватить всю юго-восточную часть страны и создать угрозу окружения армий сразу трех районов. Крупных дополнительных сил для парирования удара японцев у Чан Кайши не было; кроме того, он боялся, что некоторые его генералы со своими войсками переметнутся на сторону противника. Бросить в бой последние резервы — 5-ю и 6-ю армии — Чан Кайши едва ли бы решился. [209]

Забегая вперед, следует сказать, что китайское командование свой контрплан выработало уже в ходе японского наступления. В разработке этого плана важная роль принадлежала советским советникам. В основном он сводился к нанесению сильного флангового удара с востока на запад по главной группировке японцев. Кроме того, было начато наступление войсками района, которое стало важным фактором полного провала наступления японцев на Чанша.

Переход в наступление войск 6-го района был подготовлен всей предшествовавшей работой, проделанной советскими военными советниками. Как уже говорилось, именно ими был разработан план так называемой Ичанской наступательной операции. Без этой работы, в ходе которой преодолевалось сопротивление капитулянтских элементов среди китайского высшего генералитета, происходили подтягивание артиллерии, перегруппировка войск и нацеливание их на конкретные объекты, активные действия китайцев в 6-м районе были бы обречены на неудачу.

С японской стороны в наступлении на Чанша приняли участие четыре пехотные дивизии, две отдельные бригады, части 3-го механизированного полка, артиллерийская бригада, горный артиллерийский полк и авиачасти — всего около 102 тыс. человек. С китайской стороны в операции участвовало десять армий (около 270 тыс. человек). Японцы ввели в бой 1690 пулеметов, 415 орудий, 80 танков, 40 бронеавтомашин, около 200 самолетов, китайцы — 4700 пулеметов, 19 самолетов.

Всю операцию можно разделить на четыре этапа: первый — форсирование японцами реки Синъцзян и выход их на северный берег реки Мило; второй — форсирование японцами реки Мило и борьба за плацдарм Укоу — Ванцзянцу — Фулинпу — Цзиньцзян (на ее южном берегу); третий — выход главных сил японцев к Чанша (в районе Хуанхуаши — Юнаньши), удар китайцев с фланга и тыла по главным силам японцев, начало наступления китайских войск в 5-м и 6-м районах; четвертый — первые успехи китайцев на фронте 9-го и 6-го районов, отход японских войск от Чанша.

Чаншаской операции предшествовали бои разведывательного характера, начатые японской 6-й пд в районе горы Даюнынань (западнее Тунчэна). С китайской стороны в этих боях участвовали части 58-й армии. В ходе этих [210] боев никаких существенных изменений в положении сторон не произошло.

К 12 сентября 1941 г. японцы, закончив сосредоточение своих войск, создали две ударные группировки. Главные силы в составе частей 3, 6, 40-й пд и полков 33-й пд, наступая двумя колоннами, наносили удар западнее Пинцзяна в общем направлении на Чжучжоу, охватывая основные силы 9-го района.

Другая группа (части 4-й пд и бригада 13-й пд) наступала в лоб на Чанша вдоль Гуанчжоу-Ханькоуской железной дороги. В состав этой группы входили части морской пехоты и кавалерийский полк, которые действовали на побережье оз. Дутинху.

Во второй половине дня 15 сентября японские войска, не встретив сильного сопротивления частей 4-й и 58-й китайских армий, форсировали реку Синьцзян. К исходу дня на южный берег было переправлено около 10 тыс. японских солдат. 15 — 19 сентября шли бои в междуречье рек Синьцзян и Мило. К этому времени японцы переправили через реку Синьцзян все свои силы и продвигались в направлении Синьши, Гуйи, Укоу. Гоминьдановские 4, 20 и 58-я армии отходили на северный берег реки Мило (Мишуй).

Одновременно с юга к реке Мило подходили части 10, 26 и 37-й гоминьдановских армий, которые заняли оборонительный рубеж на линии Цзиньцзян — Фулинпу. 19 сентября японские авангардные части вышли к реке Мило и заняли Гуйи. Накануне японцы высадили десант в районе Интянь, а также захватили Туншань.

Части 4, 20 и 58-й гоминьдановских армий, пытавшиеся остановить наступление японцев, успеха не имели. Однако они все же сумели выиграть время: японцам понадобилось трое суток для того, чтобы выйти на северный берег реки Мило (темп их продвижения составлял в среднем 15 — 20 км в сутки). Это обстоятельство позволило частям 10, 26 и 37-й армий подойти к южному берегу реки Мило к тому времени, когда японцы вышли на ее северный берег.

В течение 19 — 23 сентября шли бои за северный берег р. Мило. Японцам удалось за это время форсировать реку и перебросить на ее южный берег все свои дивизии. Ход военных действий развертывался следующим образом.

Части японской 6-й пд, преодолев сопротивление 20-й и 58-й армий и оставив их у себя в тылу, к 19 сентября [211] заняли Гуаньваньцзяо. Затем, форсировав реку Мило, они захватили Укоу, важный пункт на южном берегу реки.

Другая колонна японских войск (40-я и 33-я пд), переправившись через реку Мило 21 сентября, подошла к Ванцзянпу, где вступила в бой с частями 26-й и 37-й армий. Несмотря на то что 20 сентября китайцам удалось вернуть Гуаньваньцзяо, японская 6-я пд продолжала продвигаться на юг. В это время на северном берегу реки Мило оставались три гоминьдановские армии (4, 20, 58-я), которые действовали в тылу японцев, на их коммуникациях, однако настолько осторожно и нерешительно, что существенного влияния на ход боев за южный берег реки Мило они не оказали.

К 25 сентября положение китайских войск на их правом фланге стало серьезным. Части 26-й и 37-й армий на рубеже южнее Ванцзянпу — Укоу — Синыни были окружены японскими частями 3, 6 и 40-й пд. К ним на выручку из Пинцзяна спешно выдвигалась 72-я армия. Одновременно к Чанша начали прибывать части 79-й армии из 6-го района.

В результате боев 25 — 27 сентября японским войскам удалось сломить сопротивление китайских частей и подойти к Чанша. Так, части 6-й пд 29 сентября, форсировав реку Люянхэ, заняли Чжэнътоуши (в 40 км к юго-востоку от Чанша). Части 13-й и 4-й пд находились в 20 км к северо-востоку от города.

27 сентября японцы выбросили два парашютных десанта: один — в 5 км восточнее Чанша, другой — в 10 км восточнее этого города. В тот же день в Чанша ворвался отряд переодетых в гражданское платье японских солдат (из состава 13-й пд). Китайцам удалось разбить и парашютный десант, и диверсионный отряд.

Мне в те дни часто приходилось бывать у Чан Кайши, даже обедать с ним вместе, стараясь укрепить его стойкость в проведении операции. 28 сентября части 3-й пд захватили город Чжучжоу (на южных подступах к Чанша). Для Чанша наступили критические дни. Японские части охватили город с юга. Восточнее Чанша японцы группировали свои главные силы для последнего удара.

...29 сентября я был срочно вызван к Чан Кайши, который принял меня без свидетелей и просил моего совета, какие принять меры против наступающих японских войск. Я обещал срочно доложить ему свои соображения. План отражения японского наступления был быстро разработан [212] мной и моими помощниками. План был рискованный, но решительный. Он включал три основных момента. Предусматривалось, что центральная группировка китайских войск, продолжая медленный отход с упорными арьергардными боями, постепенно завлечет противника в узкие горные проходы северо-восточнее и восточнее Чанша. Эти проходы были подготовлены к упорной обороне и хорошо прикрыты огнем артиллерии. К нашему счастью, там имелось несколько батарей орудий советского производства с нашими советниками и большим запасом снарядов. Основной бой предполагалось дать непосредственно перед Чанша, когда противник, растянув коммуникации, лишился бы в горах маневра по фронту своими резервами. Одновременно план предусматривал сильный фланговый удар по главной японской группировке, наступавшей на Чанша. Дело в том, что положение Чанша хотя и было критическим, но отнюдь не безнадежным. Охватывая город своим левым флангом, где у них находились главные силы, японские войска не смогли окружить основных сил 9-го района. Внутри постепенно сужавшегося полукольца находились только три китайские армии (10, 37 и 99-я) из десяти. Остальные семь армий висели на флангах и тылах японцев. Они являлись для японцев серьезной угрозой, которую необходимо было реализовать.

Когда я пришел с этим планом к Чан Кайши, он не был готов сразу принять его во всем объеме. Мне пришлось настойчиво убеждать его, доказывая, что другого выхода из создавшегося положения нет. После долгого раздумья Чан Кайши наконец согласился с нашим планом и попросил меня проконтролировать его реализацию. Мне он заявил: «Идите в генеральный штаб и проводите этот план от моего имени. В случае каких-либо задержек докладывайте мне непосредственно».

Это было как раз то, чего я добивался. Кроме того, по моей просьбе Чан Кайши разрешил по мере необходимости использовать всю авиацию для нанесения ударов с воздуха по группировкам противника, наиболее угрожавшим Чанша. Из разговоров с Чан Кайши я понял, что для поднятия авторитета в глазах американцев ему нужна победа как доказательство боеспособности его армии.

Содержание плана через генеральный штаб передали командующим соответствующими районами, а я в свою очередь сообщил его нашим советникам, находившимся на фронте. Мы дали им строгие указания тщательно следить [213] за точным выполнением плана и в случае каких-либо отклонений немедленно докладывать мне. Учитывая возможность огласки и не имея гарантий, что этот план не станет известен японцам, я упросил генерала Хэ Инциня не обсуждать его на заседании Военного совета.

Разработанный нами план удался на сто процентов. Устремившись главными силами к Чанша, японцы не ожидали столь смелого маневра на флангах своей 11-й армии. Китайцы делали все, чтобы задержать продвижение противника. Например, японцы не могли тут же использовать захваченный у китайцев рис, так как те при отходе вывозили все мельницы для очистки риса. Японцам пришлось подвозить продовольствие из Ханькоу по плохим дорогам, которые к тому же при отходе разрушались китайцами.

Наши советники внимательно следили за точным выполнением плана, называя его планом Чан Кайши, и о малейших отклонениях тут же информировали меня. Когда командующий 3-м районом генерал Гу Чжутун по каким-то соображениям попытался изменить план отвода войск 10-й армии на восток, я тут же лично доложил об этом Чан Кайши, заявив, что командующий районом позволяет себе неточно выполнять его приказ. (На самом деле Чан Кайши такого приказа никогда не отдавал.) Чан Кайши тут же, при мне вызвал по телефону Гу Чжутуна и строго отчитал его. В это время Чанша укреплялся, дороги минировались, строились завалы.

27 сентября к Чанша подошли части 79-й армии из 6-го района, к Люяну выдвигались дивизии 74-й армии, с марша вступившие в бой с японцами. В районе Цзиньцзина китайское командование намеревалось нанести сильный фланговый удар по главной группировке японцев.

Утром 28 сентября японские войска начали непосредственное наступление на Чанша. К этому времени они стали ощущать недостаток в боеприпасах и продовольствии. Китайцами была перехвачена радиограмма, направленная в Иочжоу, в которой командование японских частей, действовавших у Чанша, просило доставить им боеприпасы и продовольствие по воздуху.

Когда японцы вошли в горные проходы перед Чанша, стали подходить к городу и уже чуть ли не праздновали победу, они натолкнулись на плотный артиллерийский огонь китайцев по заранее пристрелянным нашими артиллеристами [214] позициям. Чанша встречал наступающих упорной обороной. В результате завязавшегося сражения японцы понесли большие потери. Только в районе города китайцы насчитали потом около 10 тыс. трупов солдат противника.

Одновременно с атаками японских войск на Чанша начались контратаки китайцев по тылам и флангу главной группировки японцев, находившейся в районе Хуан-хуаши. Во фланговом ударе участвовали части 26, 72, 74-й китайских армий. По скоплению войск противника был нанесен мощный авиационный удар. Теперь уже у китайцев возникла реальная возможность окружения японских войск, которые рвались на юг.

К концу сентября для японцев сложилось угрожающее положение на фронте 5-го и 6-го районов. Перешедшие в наступление китайские части этих районов создали непосредственную угрозу Ичану, Цзиньмэнчжоу, Суйчжоу и другим важным пунктам в бассейне реки Ханьцзян. Вот-вот должен был затрещать весь фронт японцев к западу от Ханькоу, ослабленный переброской на чаншаский участок частей 3, 4, 13 и 40-й пд.

В силу этих причин (наступление китайских войск в 9, 6 и 3-м районах было главным и решающим) японские войска 1 октября начали отходить от Чанша на север. Отход совершался форсированными темпами. 2 октября большая часть японской артиллерии была переправлена на северный берег реки Мило.

В тот же день отступавшие японские части подошли к южному берегу реки Мило. На путях отхода японцы оставляли обозы, уклоняясь от боя с преследовавшими их китайскими войсками. При более энергичных действиях на флангах китайцы могли бы окружить в горах всю 11-ю армию. К 10 — 12 октября все японские дивизии, принимавшие участие в Чаншаской операции, отошли на исходные перед наступлением позиции.

Для того чтобы сковать китайские войска других военных районов и обеспечить успех своих войск в направлении Чанша, японцы предприняли отдельные наступательные операции на гуанчжоуском фронте и в районе Унин — Наньчан (9-й район). Большого влияния на ход боев под Чанша они не оказали, и японские войска вскоре также отошли на исходные рубежи.

Победа под Чанша укрепила престиж китайских войск как среди китайского народа, так и в глазах американцев [215] и англичан. Да и сами японцы не ожидали такого упорного сопротивления и столь согласованных действий гоминьдановской армии.

После завершения операции мы, советские советники, отошли в сторону, как будто нас и не было. Чан Кайши на радостях пригласил всех начальников военных миссий и на своем личном самолете полетел с ними в Чанша показывать район боев и груды японских трупов перед стенами города и в горных проходах. Он любезно пригласил и меня с собой, но я под видом недомогания отказался. Я приказал нашим советникам не присутствовать на этом «параде», чтобы все лавры победы достались самому Чан Кайши и его генералам.

Таким образом, Чаншаская операция окончилась полным провалом для японцев. Задачи, поставленные японским командованием, оказались невыполненными. Основной причиной этого провала явилось контрнаступление китайских войск 3, 9 и 6-го районов. Для того чтобы удержать за собой весь фронт к западу от Ханькоу, японцы были вынуждены прекратить наступление на Чанша и начать спешно перебрасывать свои части в бассейн реки Ханьцзян.

Надо сказать, что китайское командование начало активные действия в 5-м и 6-м районах против своей воли. И поэтому, как только положение в районе Чанша изменилось в благоприятную сторону, Чан Кайши приказал командованию этих районов прекратить наступление. Оно и было прекращено, хотя были все возможности до подхода японских войск из района Чанша прочно овладеть бассейном реки Ханьцзян и захватить Ичан. Чаншаская операция, таким образом, могла бы закончиться огромным поражением японцев на подступах к Ханькоу. Однако основная линия Чан Кайши — разбить японцев руками третьих стран (имеются в виду его надежды на возникновение войны СССР с Японией, США и Англии с Японией) — была причиной того, что китайское командование не использовало до конца благоприятно складывавшуюся обстановку на важнейшем участке Центрального фронта.

В ходе этого наступления выявилось и другое — нежелание Чан Кайши усилить ударную группировку за счет тех войск, которые были нацелены против КПК. Между прочим, это понимали и американцы. По крайней мере в ходе сражения за Ичан стало очевидно и для них, [216] что Чан Кайши боялся привлечь резервы, особенно артиллерию, за счет армейской группы Ху Цзуннаня, которая блокировала Особый район. Между тем возможность японской экспансии в южном направлении побуждала американцев проявлять определенную заинтересованность в объединении сил гоминьдана и КПК, чтобы активнее сковать японцев в Китае. Мне было известно, что новый американский посол несколько раз беседовал с Чжоу Эньлаем. Было очевидно, что американцы начиная с осени 1941 г. начали проявлять большой интерес к Особому району, который занимали войска КПК. Как показали дальнейшие события, американские дипломатические и военные представители во главе с послом США Гауссом и полковником Барретом (последний все еще оставался в Китае) потратили много времени, чтобы повлиять на позиции Чан Кайши и Мао Цзэдуна и убедить их в пользе совместных действий против японцев.

Настало время, когда представители США и Англии в Китае уже не стремились сеять вражду между КПК и гоминьданом. Но объединить военные усилия Чан Кайши и Мао Цзэдуна было не так легко. Чан Кайши не желал и не мог допустить, чтобы американцы или кто-либо другой непосредственно снабжали армию КПК оружием. В свою очередь Мао Цзэдун без получения вооружения не хотел объединять свои усилия с гоминьданом. Борьба за власть по-прежнему была главной целью обоих. Каждый желал ослабления другого.

В ходе боевых действий осенью 1941 г. стало совершенно очевидным, что китайские войска могут не только обороняться, но и наступать, а при согласованных действиях КПК и гоминьдана возможности их армий для нанесения эффективных ударов по врагу значительно возрастают. Вот один из примеров. Во время боев за Чанша японское командование организовало наступление на северном фронте. 26 сентября 1941 г. группировка японских войск в составе подразделений — трех пехотных дивизий, форсировав Хуанхэ, перешла в наступление, чтобы овладеть участком Лунхайской железной дороги с узловыми станциями и городами Чжэнчжоу и Лоян. Это могло привести к нарушению оперативных перевозок для войск 1-го и 5-го военных районов гоминьдановского фронта, создать опасность выхода крупных японских сил в район Тунгуань — Сиань и дальнейшего их продвижения на Чунцин во взаимодействии с 11-й армией. Под угрозой могли оказаться [217] и коммуникации, связывающие Китай с Советским Союзом.

Следует сказать, что на первом этапе наступления японцы имели большой успех. Создалась тяжелая обстановка на фронте 1-го и 5-го районов. Резервов у Чан Кайши не было. Командующий войсками 1-го военного района генерал Вэй Лихуан и наш советник прямо заявили, что для отпора японцам сил не хватает.

О создавшейся опасной обстановке мы с послом Пашошкиным доложили в Москву и просили убедить Мао Цзэдуна нанести удар в тыл и во фланг наступающих японских войск, чтобы помочь армии Чан Кайши в сражении на этом участке фронта. Кроме того, на Военном совете я рекомендовал министру Хэ Инциню дать приказ 18-й армейской группе ударить по тылам и во фланги японцев. Мое настойчивое предложение Хэ Инцинь понял правильно, решив, что на этот раз его приказ будет выполнен. В результате совместными ударами войск КПК и гоминьдана противник был разбит и отброшен на исходные позиции.

Бои на Хуанхэ показали, что в этот период только в особой ситуации, да и то под большим нажимом, войска КПК сражались с японцами. Мне было видно, с какой неохотой руководство КПК отдавало приказ о наступлении своим войскам в то время, когда для них были открыты фланг и тыл японской армии. Между тем достаточно было им нанести короткий удар во фланг и создать угрозу тылам противника, как японские войска немедленно прекратили наступление и начали отход на старые позиции. В то же время я видел, с какой осторожностью генеральный штаб Китая решал — давать приказ на наступление войскам 18-й армейской группы или нет. Скажу прямо, что только после того, как Хэ Инцинь поверил мне, поняв, что войска КПК на этот раз действительно нанесут контрудар, он решил дать такой приказ. Я не сомневаюсь, что при согласованных действиях армий гоминьдана и КПК, при их доверии друг к другу можно было бы не только отбивать наступление японцев, но и наносить им сокрушительные удары, положив начало полному разгрому японской армии.

...На следующем заседании Военного совета зачитали сводку главного штаба о том, что коммунистические войска нанесли удар, который заставил японцев отступить на прежние позиции. Некоторые китайские газеты напечатали, [218] сообщения, что коммунисты оказали помощь войскам Чан Кайши. Но это продолжалось недолго. Не желая, чтобы народ знал об успешных действиях коммунистических войск против японцев, гоминьдановцы прекратили давать какие-либо сведения в газеты об этой операции. В то же время данные, полученные от Чжоу Эньлая и Е Цзяньина, говорили о том, что войска 8-й армии нанесли серьезные потери японским частям.

Результаты боевых действий на берегах Хуанхэ укрепили в народе и войсках уверенность, что бить японцев можно, что они не так сильны, и когда их бьют объединенными силами, то успех обеспечен. Мы, советники, имели возможность показать китайскому руководству, что при правильных взаимоотношениях между КПК и гоминьданом их войска могут успешно сражаться с японцами.

* * *

Провал японских наступательных операций, проведенных осенью 1941 г., объяснялся не только возросшей боеспособностью китайских войск. Главная причина заключалась в том, что высшее японское командование было занято в это время подготовкой к большой войне в бассейне Тихого океана. На юг тянулись японские транспорты с боевой техникой, горючим, боеприпасами и войсками. Одновременно японцы продолжали усиливать свою армию в Маньчжурии против Советского Союза. По-видимому, японское командование сохраняло резервы для предстоящих агрессивных акций и не могло усилить наступающие группировки в Центральном Китае.

Теперь, когда секретные планы воюющих сторон преданы гласности, многое стало ясным. Но тогда, когда гитлеровцы рвались к Москве, а в Маньчжурии, на наших дальневосточных границах, сосредоточилась 700-тысячная Квантунская армия, сделать вывод, что японцы готовят нападение не на севере, а на юге было весьма трудно и рискованно.

На западе сражение нашей армии с гитлеровскими войсками приняло затяжной характер. Обстановка на советско-германском фронте, несомненно, влияла на политику осторожного Коноэ, который не хотел рисковать, а выжидал удобного момента, когда бы он мог малыми силами, малой кровью захватить большие пространства советского

Дальнего Востока и Сибири. Однако героическая оборона советских войск, срыв «плана Барбаросса» лишали правящие круги Японии такой возможности.

Большое впечатление на Дальнем Востоке произвел парад на Красной площади 7 ноября 1941 г. Когда в Китае услышали, что в Москве состоялся парад, многие этому не поверили. Откровенно говоря, мы тоже не ожидали, что традиционный парад на Красной площади состоится в то время, когда немецкие войска стоят на подступах к Москве. Парад 7 ноября 1941 г. как моральный фактор трудно переоценить. Это был неотразимый удар по врагу, по его союзникам, по всем нашим недругам, которые желали скорейшей гибели Советского государства.

Еще в октябре 1941 г., когда шли серьезные бои под Москвой, правительство Коноэ ушло в отставку и на смену ему пришло правительство генерала X. Тодзио, в котором, как известно, большим влиянием пользовалась военно-морская клика. «Моряки» ратовали за южное направление японской экспансии, за захват английских и американских, французских владений в Индокитае, Бирме, в странах Южных морей и бассейне Тихого океана. Подготовка баз и плацдармов на юге Китая и в Индокитае шла форсированными темпами. Все это подтверждало наши оценки и выводы, что японцы готовят удар на юге, В конце октября я получил очень важную информацию о крупной переброске авиации японцев на юг. По нашим подсчетам, в сентябре — октябре 1941 г. на юг было переброшено около тысячи японских самолетов. Об этом знал и Чан Кайши. Становилось понятным, почему японцы не могли дать достаточного авиационного усиления в своих осенних наступательных операциях в Китае.

Следует учесть еще одно обстоятельство. На протяжении 1941 г. японцы ни в одной из своих наступательных операций в Китае не добились решающего успеха (за исключением партизанских районов). Каждый раз они успешно начинали сражение, имели вначале некоторые успехи, но в конце концов вынуждены были отступать на прежние позиции. Но японцы знали, что с юга по бирманской дороге в Китай все в больших масштабах поступают материальная помощь и оружие, что, естественно, повышало его возможности к сопротивлению. Задушить Китай, по мнению японского командования, могла бы только его полная блокада с юга. [220]