«Медведя поймал»

Пришло к нам пополнение, семнадцать человек. Год призыва — сорок третий. Стало быть, мои ровесники. Ровесники, да не ровня: я-то с первого дня на войне. Вот мой старшина и говорит: «Хорошо, что мы сейчас в обороне. Подучить успеем». И я думаю, что это хорошо. Да парни вроде бы неплохие — рослые, бодрые. Шестнадцать. А семнадцатый вроде меня — замухрышка: ни роста, ни тела. Сашка Гурулев — слесаренок из-под Горького. Даже еще и не комсомолец. Глядит на этого недоростка старшина и невесело ухмыляется в прокуренные усы. И я усмехаюсь: как на такого заморыша двухпудовый пулеметный станок взвалишь? Спрашиваю этого самого Сашку: сам ли в пулеметчики напросился или по разнарядке направили.

— Так точно, сам! — отвечает бойко, по-волжски окая. — Воевать так воевать!

— «Воевать так воевать!» — передразнивает старшина. — Придется нам его, товарищ старший лейтенант, по снабжению приспособить. Так сказать, при кухне.

— Да уж не иначе, Василий Иванович, — соглашаюсь я — и к Гурулеву: — Назначаю тебя подносчиком пищи. Вот, — киваю на старшину, — твой непосредственный командир.

— Никак нет! — не соглашается солдатишко. — Да вы не глядите, что я с виду такой! Да я...

— Отставить! — обрываю я. — Приказ есть приказ.

Саша Гурулев оказался как раз на месте. Хороший парнишка и добрый. Катается проворным мышонком по траншее, все вовремя получит на кухне и разделит тютелька в тютельку. Ни обид на него, ни нареканий. Уж как скуп на похвалу старшина Василий Иванович, а и тот доволен. Одно плохо: никакого оружия, кроме пулемета, наш снабженец не признает. Так и ходит по переднему краю невооруженным. А это строжайше приказом запрещено, да и небезопасно. Раз ему сказала, другой — никакого толку. Пришлось с ослушником серьезно поговорить. Только тогда стал ходить с оружием.

Однажды Гурулев накормил кашей два взвода, пошел в хозвзвод с термосом за спиной — для третьего взвода, да и пропал, как в воду канул!

Час проходит, второй и третий наступает, а его все нет. Прибежал из хозвзвода озабоченный старшина, усы от огорчения — врастопырку. Докладывает мне:

— Все ближние тыла облазил — нигде нет чертенка! — И вдруг, посерев лицом, спросил: — А что, если он, каторжник, к немцам убег?

— Да нет, — успокаиваю, — не может того быть. Непохоже на него. Да и как бы это он проскользнул при белом свете? К тому же минное поле еще не замерзло... — А сама уже тревожусь не на шутку. — Может, прямое попадание... Давеча фриц по тылам лупил...

— Не то, — отмахивается старшина. — Самолично все свежие воронки ощупал — никакого следа.

Обшарили мы весь передний край, в десять биноклей нейтралку просмотрели. Нет!..

— Ну что ж, — говорю старшине. — Пора начальству докладывать. Дело нешуточное...

Как приговоренная к смерти, переступила я порог комбатовской землянки — и остолбенела! «Пропавший без вести» сидит на собственном термосе у печурки и кости греет... Ну не нахальство ли?

Капитан Бессараб поднес к моему носу свой трофейный хронометр величиной с доброе блюдце и осведомился ядовито:

— Проснулись, сеньорита? — И, отпустив виновника ЧП с миром, принялся за меня...

А дело было так. Сашка Гурулев, оказывается, пленного привел! Получил кашу для третьего взвода и опять пошел «на передок» без оружия, пользуясь отлучкой старшины. На крутом повороте траншеи носом к носу столкнулся с фрицем. Сашка ахнул — и бежать. А немец за ним. Догнал, сует ему в руки свой автомат и просит взять себя в плен: «Гитлер капут!» Это у них пароль такой, когда сдаются.

Обитатели КП немало были удивлены, узрев такую картину: вышагивает по-журавлиному верзила фриц, а за ним этакий мужичок с ноготок с автоматом наперевес, да еще и покрикивает:

— Топай! Топай!..

Сообразил наш Сашка, хоть и простецкий был парень: не ко мне пленного привел, а к самому комбату, явно рассчитывая на награду. Но дотошный комбат, приняв пленного и трофейный автомат, осведомился у героя дня:

— А где твое личное оружие?

Вот тут-то и высветилась обратная сторона той самой медали, которую хитроумный Сашка уже мысленно видел на своей груди...

Естественно, всем нам влетело, а больше всех — командиру первой стрелковой роты: за то, что фриц незамеченным перешел линию фронта на его участке и, как по проспекту, прогуливался в нашей траншее. Впрочем, и Сашка Гурулев не остался без возмездия. Переволновавшийся старшина Василий Иванович от радости по-отечески надрал ему уши.

Сашка — мне жаловаться:

— Если я ростом не вышел, так меня, выходит, можно за ухи? Смешно вам? Вас бы вот так-то со старшиной...

— А ты не ходи без оружия!

На том и кончилось ЧП. Но еще долго товарищи донимали Сашку-героя, переиначивая известную байку на свой лад:

— Братцы, наш Сашка медведя поймал!

— Пусть ведет сюда!

— Так тот его не пускает...