6-я глава

Итак, 15-го октября 1942-го года, после молебна, совершенного причтом Ростовского собора, вновь открытого при немцах, во главе с ключарем этого собора, протоиереем (из казаков) Сериковым, Ростовский казачий Штаб был оффициально открыт и начал свою работу с казаками. Главною целью в работе Штаба было объединение казаков, а в дальнейшем – установление дисциплины, организация взаимопомощи, и, по мере возможности, боевых отрядов для борьбы с большевиками, а одновременно с этим возстановление религиозных и старых казачьих традиций и обычаев, которые показали-бы всем, что казаки не отказываются от своих исконных прав на завоеванные Донские земли, но в то-же время, желают со всеми жить в дружбе и согласии, всем дают право на совместную жизнь с ними, никого не обижая, независимо от их национальности и вероисповедания. На Дону, с давних времен, жили люди разных национальностей и никто их никогда не притеснял. Особенно много было на Дону украинцев. Они строились своими отдельными хуторами, приобретали в собственность сколько хотели лучшие казачьи земли (в Таганрогском Округе и в других местах) и жили большею частью очень зажиточно.

Для характеристики взаимоотношений казаков с «иногородними» и другими национальностями, может служить такой пример. Рядом с Атаманским Дворцом в г. Новочеркасске, столице казачества, находился дом, в котором жили: в верхнем этаже – адъютант Войскового Атамана, полковник Лорис-Меликов, а в нижнем этаже жил много лет, уважаемый, глазной доктор, еврей Сегаль. [49]

Одной из главных целей своей работы с казаками, Рост. казачий Штаб наметил оказание материальной помощи казакам. Во время сов. власти, особенно, перед приходом немцев, население Ростова сильно нуждалось в продовольствии, а на базарах продукты стоили очень дорого, поэтому, в станицы были посланы специальные инструктора, которые должны были разъяснить станичникам положение городского казачьего населения и просить их поддержать казаков и Ростовский казачий Штаб продуктами.

Станицы горячо откликнулись на этот призыв и стали доставлять продукты, рыбу и проч. Кроме того, станичники, добровольно, присылали и денежное пособие на содержание сотрудников Штаба и на различные организационные расходы. Небольшое содержание (около 20.000 рублей) сотрудники Штаба уже получали, по ходатайству Нач. Рост. Штаба и по приказу ген. Киттеля, от Рост. бургомистерства. Распределение, получаемых из станиц продуктов, было поручено интенданту Штаба г. Б., который пригласил себе на помощь, своего друга, М. В. Шатина. На этой почве происходили иногда «некоторые недоразумения».

Параллельно с работой по организации казаков и оказанию им помощи, Нач. Рост. Штаба продолжал вести упорную борьбу с полицией, видя в ней большое зло для казачьего освободит. движения. Не применяя к ним репрессивных мер, да Казачий Штаб таковыми и не располагал, Нач. Штаба старался, где возможно, обезвредить их, открывая их проделки и, по мере возможности, удаляя их из полиции и других мест и устраивая туда на работу своих казаков.

Наконец, спустя некоторое время, когда у г. Адмиралова накопилось достаточно материала против коммунистов, он, надеясь на расположение к нему ген. Киттеля, решил открыто заявить генералу о том, что полиция заполнена коммунистами, которые, намеренно, вредят как немцам, так и казакам, срывая их работу. [50] Прийдя к Коменданту города, для очередного доклада о своей работе, Начальник Рост. казачьего Штаба сказал ему: «Мы, казаки, просим Вас, реорганизовать полицию с привлечением туда на работу лиц, которых мы знаем и которым доверяем!»

Ген. Киттель был удивлен такому решительному заявлению Начальника казачьего Штаба, но он, в то время, уже настолько доверял ему, что разрешил представить в Начальники Рост. полиции своего кандидата, добавив при этом, что г. Адмиралов отвечает за кандидата своей головой. Начальник казачьего Штаба согласился.

Прийдя в свой Штаб, он, немедленно, отправил вестового к Пох. Атаману в Новочеркасск с сообщением о такой победе и доверии немцев к Ростовскому казачьему Штабу, и просил его, из числа, уже зарегестрированных в Войсковом Штабе и проверенных, офицеров, прислать кандидата для замещения должности Нач. Рост. полиции, т. к. в Ростовском Штабе, в настоящее время, не имеется подходящего лица на такую ответственную должность. Г. Ростов, в то время, имел около 600.000 населения разных национальностей и главное очень много рабочих разных партий, а потому Начальник Рост. казачьего Штаба считал, что на такую должность должен быть поставлен человек тактичный, культурный, решительный и честный.

К сожалению, Пох. Атаман ответил, что у него в Войсковом Штабе также нет подходящего кандидата для этой должности и, потому, он доверяет Начальнику Рост. Штаба представить своего кандидата, даже если он будет и не казак, а «иногородний», лишь-бы он оправдал доверие Ростовского Штаба.

И вот, произошло очень интересное приключение с одной, выставленной кандидатурой в Нач. Рост. полиции, которая чуть не окончилась для Нач. Рост. Штаба катастрофой. [51]

Когда, ген. Киттель разрешил Начальнику Ростовского Штаба представить своего кандидата, то переводчик ген. Киттеля, господин Лысайко, шепнул на ухо Начальнику казачьего Штаба, что, если в Ростовском Штабе нет сейчас подходящего кандидата, то он рекомендует Кубанского полковника Царского времени, господина Устинова, который, в первый-же день вступления немцев в Ростов, явившись в немецкую комендантуру, зарегестрировался и просил ген. Киттеля принять его на какую нибудь должность. Ген. Киттель предложил ему тогда-же должность Начальника Ростовской полиции, но он от этой должности отказался. На всех сотрудников комендантуры он произвел хорошее впечатление.

Заинтересовавшись полк. Устиновым, Нач. Рост. Штаба, взяв в Комендантуре его адрес, поехал к нему на квартиру. Познакомившись с ним, он узнал от него и его подробную биографию, причем, тот показал ему огромный альбом, где сохранились старые его фотографии, начиная от рождения, учения в Кадетском корпусе и Артиллерийском училище, производство в первый офицерский чин, этапы его службы и т. п. Все это произвело на г. Адмиралова очень хорошее впечатление и лучшего кандидата он не мог подыскать. Он обратился к полк. Устинову с просьбой помочь казакам и занять пост Начальника Рост. полиции, обещая ему со своей стороны поддержку. Своим согласием он выручил-бы казаков, т. к. в полиции, в настоящее время, наблюдается полное засилие коммунистов и нужно принять срочные меры к их удалению из полиции.

Начальник казачьего Штаба предложил полк. Устинову сейчас-же ехать в Комендантуру к ген. Киттелю и заявить ему о своим согласии принять эту должность. Тот сначала долго сопротивлялся, потом согласился, но только просил поездку к ген. Киттелю отложить на один день. [52]

На другой день, когда Нач. Рост. Штаба приехал к Устинову, чтобы ехать в Комендантуру, он нашел его в постели больным. Ехать к генералу сейчас, он отказался
в виду болезни, но обещал, что, если ему будет лучше, то он согласен поехать через 2–3 дня. Пришлось сообщить ген. Киттелю о болезни полк. Устинова и просить генерала подождать с назначением нового Нач. полиции. Ген. Киттель был так любезен, что согласился подождать несколько дней.

Через 2 дня Нач. Рост. казач. Штаба опять поехал к Устинову и, наконец, уговорил его ехать к ген. Киттелю.

Но, приехав в Комендантуру, уже на пороге в кабинет генерала, Устинов, вдруг, опять заявил, что отказывается от этой должности. Этот отказ возмутил Начальника Штаба, но он, все-же, почти насильно, ввел его в кабинет и сообщил генералу Киттелю, что Устинов соглашался занять эту должность, но сейчас почему-то опять отказывается. Полк. Устинов заявил генералу, что не желает работать в полиции, а желает ехать на Кубань в свою станицу, где его хорошо знают казаки и там он надеется сформировать боевые отряды для обслуживания немецких частей. Начальник казачьего Штаба надеялся, что ген. Киттель станет уговаривать Устинова занять должность Нач. полиции, но генерал не стал его отговаривать и наоборот одобрил его намерение. Это обстоятельство сильно разстроило Нач. каз. Штаба и генерал, выразив ему сочувствие, обещал подождать еще с назначением.

Тогда, Нач. Рост. Штаба предложил ген. Киттелю назначить Нач. Рост. полиции инженера №, которого он имел в виду предложить ген. Киттелю помощником Нач. полиции и за которого он ручался головой.

Выставляя кандидатуру полк. Устинова, которого он совершенно не знал, г. Адмиралов, предусмотрительно, приготовил кандидата в его помощники, своего друга, инженера №. Это был образованный, культурный, тактичный и честный офицер Добровольческой армии, правда не казачьего сословия, но родившийся на Дону, получивший крупное ранение в гражданскую воину и готовый продолжать борьбу с большевиками. [53] С ним Нач. казач. Штаба условился, что тот должен иметь постоянную связь с Рост. Каз. Штабом, не забывая, что он является кандидатом Донских казаков.

Генерал Киттель согласился назначить инженера № Нач. Рост. полиции и предложил представить его ему.

На другой день, Нач. Рост. Штаба, г. Адмиралов, явился к генералу со своим новым кандидатом. Последний произвел на генерала хорошее впечатление и спустя 2–3 дня он был утвержден в должности Нач. Рост. полиции. В дальнейшем, генерал был доволен его работой и тот оставался в этой должности до самого отступления немцев из Ростова.

Поведение полк. Устинова с отказом от должности Нач. полиции и желание заняться формированием боевых отрядов очень понравилось ген. Киттелю и он приказал выдать Устинову из Комендантуры пропуск для его поездки на Кубань. Это спасло, впоследствии, Нач. Рост. Штаба от большой неприятности. Спустя 2 дня, после этого инцидента, в Рост. казачий Штаб явились два офицера: один – Кубанец, а другой – армянин. Оба они просили дать им командировку на Кубань для поступления в боевые отряды, которые собирался формировать полк. Устинов. Их намерение ехать на Кубань было не совсем приятно Нач. Рост. Штаба, т. к., в это время, в Ростовском Штабе происходило формирование офицерской боевой сотни. В такой командировке им было отказано, но был дан совет, обратиться в железно-дорожную комендантуру, откуда иногда выдавались разрешения на аыезд из Ростова, по служебным делам. Они отправились на вокзал и там им удалось получить пропуск и выехать на Кубань.

Прошло 2–3 недели и, однажды, в Рост. каз. Штаб явился, уехавший на Кубань кубанский офицер и заявил Нач. Штаба, что он явился обратно, т. к. на Кубани не ведется никакой казачьей работы. [54] Действительно, незадолго перед этим, была получена доверенность от полк. Тарасенко из Екатеринодара на ведение Кубанских казачьих дел в Ростове. Кроме того, этот офицер сообщил, что в Екатеринодаре, куда они приехали, случайно, открылось, что полк. Устинов был коммунистом. Там встретились лица, которые узнали его и сообщили, что Устинов командовал красными карательными отрядами и, безпощадно, по одному подозрению и доносам, разстреливал стариков, женщин и детей. От большевиков он не скрывал своей службы в полках Царского времени, а в карательных отрядах так отличился, что был принят в коммунистическую партию.

Другой офицер, армянин, уехавший на Кубань к Устинову, обратно не вернулся. Он оказался приятелем Устинова и тоже состоял в партии.

Нач. Рост. каз. Штаба был очень рад, что так окончилось все дело с кандидатурой Устинова в Нач. Рост. полиции, т. к. получение им командировки от самого ген. Киттеля, спасало Нач. Рост. Штаба от ручательства за него перед генералом. Теперь было ясно, почему полк. Устинов «отвиливал» от должности в полиции. Здесь, скорее могла-бы обнаружиться его служба в карательных отрядах.

Вскоре, с Кубани приехал обратно и полк. Устинов. Он также явился в Рост. каз. Штаб.

Сделав вид, что ничего не знает о результатах его поездки на Кубань, Нач. Рост. Штаба стал разспрашивать Устинова об его поездке на Кубань и почему он так скоро вернулся обратно. Полк. Устинов сказал, что надежды его не оправдались, и там он не нашел подходящих людей для формирования отрядов, а, потому, просит принять его в Рост. каз. Штаб на подходящую должность. Нач. Рост. каз. Штаба предложил ему подать заявление и приложить свою письменную биографию. Тогда, Устинов понял, что Нач. Штаба уже знает о его службе у большевиков и принадлежности к коммунистической партии. [55] Он вынужден был во всем сознаться, но что теперь он в этом раскаивается.

Больше полк. Устинов в Рост. каз. Штаб не показывался, т. к. был вызван к ген. Киттелю в Комендантуру и арестован.

Все эти подробнее сведения Нач. Рост. Штаба записывал в своих воспоминаниях, чтобы показать те ужасные условия, в каких приходилось работать в окружении коммунистов. Заслуженные полковники и генералы оказывались продажными людьми, записывались в коммунистическую партию, поступали на службу в НКВД, командовали карательными отрядами и разстреливали тысячи невинных людей.

Прошло еще немного времени, и ген. Киттель разрешил Рост. каз. Штабу сформировать отряд казаков в 300 человек, обучить их и передать в распоряжение Комендатуры для несения гарнизонной службы. До этого времени, уже производилось формирование отрядов, которые отправлялись Пох. Атаману в Новочеркасск для пополнения его боевых отрядов.

Для выполнения данного ген. Киттелем поручения о формировании для него казачьего отряда, Ростовским Штабом было найдено большое помещение, приспособлено под казармы, оборудовано соответствующим инвентарем и устроена кухня. К этому отряду были прикомандированы казачьи офицеры и урядники, состоявшие на учете в Ростовском каз. Штабе. Генерал-же Киттель, со своей стороны, прикомандировал немецких инструкторов для обучения казаков.

При этом, произошло событие, удивившее всех сотрудников Штаба. Отправляя немецких инструкторов на работу с казаками, ген. Киттель вызвал весь Ростовский казачий Штаб и, прикомандированных немецких инструкторов к себе в Комендатуру и здесь в присутствии своего Штаба, обратился с речью, в которой сказал инструкторам, чтобы они, обучая казаков, имели в виду, что казаки народ гордый, свободолюбивый, нетерпящий насилия и, потому, инструктора должны учесть это в обращении с казаками и уважать их обычаи. [56] Все были поражены такой речью немецкого генерала. Нач. Рост. каз. Штаба благодарил ген. Киттеля за такое отношение к казакам и уважение их обычаев и обещал со своей стороны усилить свою работу с казаками.

Действительно, все инструктора относились к казакам весьма корректно и, за все продолжительное время обучения казаков, не было ни одного инцидента.

После соответствующего обучения, эта команда, в торжественной обстановке, была передана Рост. немецкой Комендатуре для гарнизонной службы.

Спустя некоторое время, и ген. Киттель разрешил Рост. каз. Штабу сформировать другую команду в 500 человек для несения полицейской службы как в г. Ростове, так и в районе, т. к. коммунисты окончательно разложили полицию и новому Нач. полиции, инженеру №, было очень трудно наладить свою работу. Нужно было создавать новые казачьи кадры следователей и рядовых полицейских.

Команда была сформирована и также передана немецким специальным инструкторам для обучения.

Кроме этой работы, Нач. Рост. каз. Штаба удалось договориться с различными учреждениями и организовать для них рабочие отряды, минуя распределительные пункты, где население Ростова получало работу. Казаки-же числились на учете в Казачьем Штабе, откуда они и получали назначение на работы.

Вскоре, Нач. Рост. Штаба получил от Пох. Атамана отношение, в котором тот просил его принять в Рост. каз. Штаб на работу Сюсюкина, а спустя непродолжительное время прислал и Духопельникова, т. к. они своим поведением дискредитируют работу Войскового Штаба. [57]

Приказ Пох. Атамана был принят, конечно, к исполнению. Но что мог сделать Нач. Рост. Штаба, если с ними не мог справиться Пох. Атаман. Конечно, и Пох. Атаман и Нач. Рост. Штаба могли-бы с ними расправиться и знали, что нужно было сделать, чтобы их обезвредить, но приходилось считаться с тем положением, в каком находились.

Действительно, эти «друзья» вели себя в Ростове отвратительно: все время пьянствовали, устраивали в ресторанах и шашлычных «дебоши», валялись на улицах и попадали в полицию, откуда их нужно было выручать, чтобы «не выносить сор из избы». Никакие уговоры на них не действовали.

Наконец, Нач. Рост. Штаба решил отправить Сюсюкина, как «пропагандиста и агитатора» в район, в ст. Егорлыцкую, а для сопровождения его и наблюдения за ним, отправил одного старого урядника, Свеколкина.

Прошло 2 недели, а от Сюсюкина не было никаких известий. Духопельников, узнав, что Сюсюкин отправлен в ст. Егорлыцкую, пожалел, что отстал от него, т. к. знал, что там можно провести время весело. А от Сюсюкина все еще не было известий. В разговоре с Нач. Рост. Штаба Духопельников сказал, что, может быть, Сюсюкин перешел к большевикам, оперировавшим в этом районе. Так-как, в то время, еще не было твердой уверенности в прежней работе Сюсюкина в НКВД, то г. Адмиралов, думая, что Духопельников говорит это в шутку, ответил, что Сюсюкин не позволит себе сделать это. Но Духопельников посмотрел на г. Адмиралова и, «многозначительно» улыбнувшись, ответил: «Вы так думаете?!»

Этот ответ Духопельникова ясно показал, что от этих «приятелей» можно было всего ожидать.

Прошла еще неделя и в Рост. Каз. Штаб возвратился урядник Свеколкин, посланный для наблюдения за работой Сюсюкина. Свеколкин сообщил, что Сюсюкин все время пьянствовал, но, все-же, собрал много продуктов и 60.000 рублей деньгами. [58] Продукты он отправил в Новочеркасск, в Войсковой Штаб, думая этим выслужиться перед Пох. Атаманом, а деньги Сюсюкин все время возил собой и, однажды, напившись до безчувствия, разсыпал их по полу. Урядник Свеколкин деньги собрал, привез с собой и передал в бухгалтерию Рост. Штаба, а Сюсюкина уложил на подводу и привез в Ростов.

Таковы были помощники и «работнички» на пользу казачества. Спустя много времени, после эвакуации казаков с Дона, уже в Германии, все, эвакуирующие казаки, были поражены, прочитав в газетах, производством Духопельникова, этого пьяницы и работника НКВД, Донским Атаманом в чин генерала за его «доблестную работу на пользу Казачества», а на похоронах его в Германии, один из его прителей, кубанский полковник С, называл Духопельникова спасителем казаков от большевиков, который вывел их с Дона, тогда как на самом деле Духопельников только дискредитировал Войсковой Штаб и Казачье освободительное движение и бежал в панике из Ростова на первой-же Штабной машине вместе с Сюсюкиным, обвиняя Нач. Рост. каз. Штаба в том, что тот думает, будто-бы, оставить их в Ростове и отдать в руки большевиков. А следовало-бы это сделать и казачество от этого ничего-бы не потеряло, а наоборот выиграло, т. к. эти «герои», в дальнейшем, своей разлагательской и провокаторской работой доставили потом много неприятностей казачеству.

Провокаторская и разлагательская работа И. М. Духопельникова и А. Сюсюкина, в качестве агентов НКВД, подтвердилась, впоследствии, стенографическим и протокольным отчетом 3-го съезда Российской эмиграции в Американской зоне, в г. Мюнхине 20–21-го мая 1950 г. [59]