IV. Лазутчик присутствует при ночном обучении банды в лесу.

Я ездил и ходил большею частью один, без всякого конвоя и обыкновенно в одежде повстанца. Начальники наших отрядов в плоцком отделе все меня хорошо знали, а потому и при встрече с нашими отрядами не могло выйти никакого недоразумения. Костюм же мой и бойкая польская речь всегда почти обманывали неприятельских довудцев и помогали удачно совершать дознания. Порой и не без страха приближался я к какой-либо шайке мятежников, в особенности когда имел при себе значительные суммы, пересылавшиеся начальством. К тому же в то время многие из нижних чинов католиков перебегали к повстанцам. Встреча в банде с дезертиром, случайно знавшим меня, могла грозить серьезною опасностью. Но, благодаря Бога, этого ни разу не случилось.

Однажды я возвращался из Новогеоргиевской крепости в г. Липно. Уже вечерело, когда в [77] большом липновском лесу я наткнулся на дороге на старика, с большим узлом в руках. Хотя старик был в национальном польском костюме, но сейчас же было заметно, что он из отставных наших солдат. По-видимому, он желал избежать встречи со мной и прибавил шагу, но невозможность уйти, так как я был верхом, а главное мой костюм и польская речь: «Эй, старушку, почекай на мне», его несколько ободрили и заставили остановиться.

«Нех бендзе похваленый»; — приветствовал я его подъезжая.

— На веки! — отвечал старик, заметно приходя в себя от этого родного, общеупотребительного в Польше, в нижнем классе приветствия.

«Добрый вечур, мой старушек!» — продолжал я.

— Вечур добрый, пане довудцу, было мне ответом.

Завязался разговор, который, для удобства читателя, я передам по-русски. Старик смотрел на меня уже без прежнего недоверия и охотно отвечал на мои вопросы.

«Откуда старик идешь: из лесу или в лес?»

— В лес.

«Что так спешишь!»

— Да боюсь попасть в руки москалей, да и опоздал таки с этим. [78]

При этом он вынул из узла несколько китайских фонариков.

— Вот спешу их отнести; уж их давно ждут.

«Кто их ждет и зачем они нужны?» спросил я.

— Нужны начальнику банды.

«А где же банда?»

— А вот ступайте за мною и увидите.

Едва мы успели свернуть с дороги и войти в чащу густого леса, как к нам подскочил с ног до головы вооруженный повстанец. Узнав старика, он стал его упрекать, что тот так поздно пришел, что его давно уже ждут, что начальник банды ужасно сердится.

Отобрав узел с фонариками, повстанец свистнул; на свисток явилось еще несколько человек; разобрав фонарики, они начали развешивать их на сучья дерев и зажигать их. На меня никто не обращал никакого внимания.

Передо мною открылась поляна, на которой расположена была биваком банда, человек в 300, или около того, фантастически освещенная светом фонариков.

Я стоял у внутренней опушки, любуясь на живописную картину, когда подошел старик и пригласил меня продвинуться на поляну.

Нечего было делать. Пришлось за ним следовать. Но едва мы выехали на поляну, как старик [79] меня оставил со словами: «Теперь посмотрите, что мы будем делать».

Видя, что на меня никто не обращает внимания, я успокоился и решился выжидать, что будет далее.

Вскоре раздалась команда: «строй фронт!»

Часть мятежников села на коней, другая, вооруженная ружьями и частью косами, осталась в пешем строю.

Началось учение, сначала одиночное, а потом и в сомкнутом строе. Кавалерия обучалась фехтованию и волтижированию на различных аллюрах.

Представьте себе темный и тихий летний вечер, густой, высокий лес и среди его небольшую поляну, на которой, при фантастическом освещении, двигается толпа в самых разнообразных костюмах. Здесь улан выкидывает различные штуки пикою, там толстое дерево падает под взмахом косы дюжего косионера; там с наклоненными штыками двигается в атаку взвод пеших повстанцев. Смотрю и мой старик на коне молодцевато разъезжает перед фронтом, указывая новобранцам как действовать оружием. Мне стало понятно почему его ждали с таким нетерпением в банде. Большая часть наших отставных солдат католиков во время мятежа в Польше вступала в шайки в качестве инструкторов; старик мой был из числа их.

Держа в поводу лошадь и облокотившись на [80] толстое дерево в опушке, я засмотрелся на эту сцену, забывая опасность собственного положения. Малейшая неосторожность с моей стороны, случайная встреча с знакомою личностью в банде и гибель моя неизбежна. Толпа растерзала бы на мелкие куски шпега (шпиона). Уйти было невозможно, потому что расположение банды оцеплено было конными постами. Я решился выжидать благоприятного случая, положившись на свою счастливую звезду, не раз выводившую меня из критических положений. В то время как не совсем спокойные мысли бродили у меня в голове, я вижу ко мне направилось двое всадников, как видно по костюму и осанке, из начальников. Один из них сердито меня окликнул: — Зачем пан тут стоит? «Вероятно, так нужно», отвечал я сурово. Тон моего ответа заставил их изменить обращение. Вежливо просили они пожаловать к ним в гости. Я поблагодарил за приглашение, но не последовал ему.

На вопрос их: кто я, откуда и как попал сюда, я отвечал, что ехал в одно место с поручением из банды Ор……., на пути встретил старика с фонарями, который и пригласил меня полюбоваться ученьем. При этом, конечно, я не преминул сказать несколько самых лестных комплиментов насчет состава банды и способа ее обучения. Как видно это пришлось очень по сердцу моим собеседникам, потому что они потом [81] пожали мне руку со словами: «И видно, что и пан тоже повстанец».

При этом к нам подъехал еще всадник, которому первые почтительно дали дорогу и видимо обращались с ним как с начальником. Догадки мои оправдались. Всадник приподнял свой плащ и показал оружие. Я сделал то же самое. Это был общий условный знак между инсургентами. Затем он вежливо пожал мне руку и повторил те же вопросы, как и первые двое, на что я повторил прежнюю историю. На приглашение его отдохнуть в банде, я сказал, что тороплюсь исполнить поручение; воспользуюсь его приглашением на обратном пути, а теперь желаю ему покойной ночи и успеха при встрече с москалями.

Мы пожали друг другу руки и расстались у опушки. На прощание начальник шайки сообщил мне секретный свой отзыв.

Отлегло у меня на душе, когда я оставил за собою цепь конных неприятельских венетов. Я дал шпоры коню, благодаря судьбу, что так счастливо вышел из затруднительного положения.

К утру я наткнулся на один из наших отрядов и сообщил начальнику его обо всем случившемся. Последний решился немедленно атаковать банду. Отряд разделился на три части, чтоб повести нападение с нескольких сторон и отрезать мятежникам отступление. Зная хорошо местность я подвел на рассвете один из отрядов [82] так осторожно к лагерю, что мятежники застигнуты были совершенно врасплох. Бросив оружие и обозы, в страшном беспорядке, почти не сопротивляясь, мятежники бросились в лес; однако же, нами было захвачено до полсотни пленных. Между немногими трупами я узнал своего спутника старика... [83]