Послесловие
Еще долго в мыслях я возвращался к событиям лета 42 года и окружению, свидетелем и участником которого, был от начала, и до конца.
Я хотел, по крайней мере, себе объяснить истинную причину разгрома большой группировки войск Красной Армии. Как могло произойти, чтобы армейская многотысячная группировка вкупе с 11 кавкорпусом, не оказав серьезного сопротивления противнику, была разгромлена, рассеяна, деморализована?
Причин несколько. Попробую их перечислить и сразу оговорюсь, что это мой сугубо личный вывод.
— Несмотря на неудовлетворительную с тактической точки зрения позицию, занимаемую армией на местности и угрозу вклинившемуся в расположение немцев «мешку» оказаться перевязанным, 39армия не была в полной мере готова воспрепятствовать этому намерению. Длительное время нахождения в обороне создало обстановку благодушия и беспечности и притупило опасность.
— Важнейшей причиной, предопределившей успех противника, было полное отсутствие нашей авиации. Прикрытия с воздуха не было совершенно, тогда, как авиация немцев беспощадно и безнаказанно расправлялась со всем, что скапливалось на непроезжих дорогах и было в зоне ее обзора. Армия сразу лишилась боевой техники, транспорта, тылового обеспечения, основных средств связи.
— Основным фактором, предопределившим разгром армии и кавкорпуса, не позволившим организовать должный отпор, явилось потеря управления войсками с первого дня окружения. Командный пункт оказался в непосредственной близости от противника. Построившись в колонну и начав движение, он тут же попал под огневое воздействие. Ожесточенный бой, проходивший невдалеке, изменил маршрут движения колонны машин, вынудил двигаться полем и застрять на заболоченном участке. Бомбежка и минометный огонь привели к потере всей техники и транспорта штаба армии. Командующий, Военный Совет с первого дня оказались, лишены какой либо возможности влиять на ход событий.
— Одной из важных причин, почему крупная армейская группировка была сравнительно легко разгромлена, явилась общая обстановка на советско-германском фронте. Именно в это время противник начал широкомасштабное наступление на юге, развил успех и вышел к излучине Дона, создал угрозу захвата Сталинграда. Все силы, все средства, все внимание Ставки и Верховного Главнокомандующего было приковано к этому направлению, которое было наиболее опасным.
— Позволю себе (еще раз повторюсь — сугубо лично) высказать еще одно предположение. Генерал-лейтенант Масленников И. И. до начала войны был заместителем наркома внутренних дел Союза, генерал-лейтенант Конев был не очень известен в стране. Теперь ситуация поменялась таким образом, что первый стал в полном подчинении у второго. В своих воспоминаниях об оборонительном сражении осенью 41 года под Москвой, Конев неоднократно высказывает негативные суждения о командующем в то время 29 армией генерале Масленникове. Он даже с укором упоминает о том, что Масленников поддерживал контакт с Берией, что по его (Конева) словам подтвердилось, когда он был председателем суда над Берией в 1953 году.
Армия, подверглась разгрому, не получив от командования Калининского фронта никакой помощи. Не может ли быть, что Конев и не стремился оказать помощь командующему 39 армией, которого он недолюбливал и, скорее всего, был недоволен его близкой связью с Наркомом внутренних дел Союза Берией. Я теперь вспоминаю, как после первого боестолкновения с немцами, Масленников мне диктовал текст для передачи Коневу: «Немецкие самолеты бомбят на низкой высоте. Неужели не можете прислать хоть звено истребителей. Масленников». Текст этот, как я уже упоминал, не передавался, но как не трудно заметить, тон этого сообщения выглядел не столько просьбой, сколько укоризной.
Летом 1992 года я оказался в госпитале по поводу ишемической болезни сердца. Одновременно со мной и по тому же поводу здесь находились Павлинов Борис к Заяц Ефим, с которыми я в разное время и в разных местах служил. Когда дела наши пошли на поправку, и нам разрешили прогулки в госпитальном парке, мы делали круги вокруг госпитального корпуса, беседуя между собой. О чем могут беседовать три отставника-полковника, оказавшиеся в состоянии праздного безделья и на пороге выздоровления? О войне, о службе, которые у каждого были полны событиями. Я рассказывал о своем окружении, Павлинов — о событиях на о. Даманском.
Время близилось уже к обеду, и мы направились в корпус, когда Павлинов Борис Васильевич вдруг неожиданно произнес: «Михаил Абрамович, а почему бы тебе все это не описать?». Я был польщен. Возможно, это действительно интересно и стоит того, чтобы описать. По крайней мере, дети и внуки узнают, что пережило наше поколение из уст отца и деда.
Только в 2000 году, закончив сезон на садовом участке, я начал понемногу составлять эти воспоминания. Большинства участников тех событий уж нет, о других не знаю — живы ли, и, если живы, то где они и что с ними. Березин Николай, опекавший в окружении Аню Мушникову, после войны женился на ней. В 1996 году он умер. Он же мне говорил, что Ваня Кулаков погиб. Анна Ивановна Мушникова жива и относительно здорова. В 1997 году она была у меня в гостях 9 мая в День Победы. Об Осипенко, Дудельзаке, сержанте Климове я больше ничего не слышал.
Москва. 2001 год.