Часовой становится на пост

Наверное, для каждого, кому довелось пережить день 22 июня 1941 года, он начался по-своему. Но была в нем одна общая для всех черта: внезапность перехода от мира к войне, от размеренной, уравновешенной жизни к бурной, полной каждодневных опасностей военной поре. Правда, время перед началом войны не было спокойным. Гитлеровская Германия, поработив Польшу, Францию, ряд стран Юго-Восточной Европы, сосредоточивала войска на нашей границе. Гроза витала в воздухе. Но никто из нас не думал, что она так скоро и так неожиданно разразится.

Моя армейская служба началась незадолго до войны в небольшом заполярном городке. После окончания инженерной школы младших командиров я получил интересное, как и сейчас считаю, назначение — в типографию армейской газеты «Часовой Севера», находившуюся в Мурманске.

Почти в то же время в редакцию «Часового Севера» из войск были переведены красноармейцы Юзеф Лифшиц, Павел Дралюк, Георгий Ладысев и другие товарищи. Все они до призыва в Красную Армию работали [4] в печати. Разместили нас в военном городке, в одном из подразделений 52-й стрелковой дивизии. Меня поселили вместе с Юзефом Лифшицем, приветливым, веселым парнем с курчавой шевелюрой. Роговые очки на носу придавали ему профессорскую солидность.

В армии каждое подразделение, даже самое маленькое, должен кто-то возглавлять. Начальником группы рядовых и младших командиров редакции, издательства и типографии поставили меня. Я стал старшиной, хотя эта должность не освободила меня от моих прямых типографских обязанностей. Теперь все обращались ко мне за увольнительными. Особенно часто приходили за ними литературные сотрудники редакции. Я испытывал глубокое уважение к их труду и в увольнениях не отказывал. Возвращаясь с вечерних прогулок, Лифшиц так и сыпал новостями. Я завидовал ему. Но ходить с ним в город вечерами не мог: как раз в это время версталась и печаталась газета. А вот в субботние и воскресные дни мне иногда удавалось выбрать время и мы бывали в городе вместе.

Не могу удержаться, чтобы не сказать о том, как выглядел в то время Мурманск. Город бурно развивался. В нем были построены рыбокомбинат, судоверфь, торговый порт и ряд предприятий местной промышленности. На улицах и проспектах появились новые многоэтажные здания.

Непосредственно к главной магистрали примыкал гарнизонный Дом Красной Армии. В нем и размещались редакция и типография «Часового Севера». Газета выходила ежедневно на четырех полосах малого формата, то есть в два раза меньше обычного.

Была суббота 21 июня 1941 года. Как всегда, я заготовил увольнительные записки для красноармейцев — работников редакции и типографии. Сам в город не пошел. После выпуска газеты лег спать. [5]

В летнюю пору ночи в Мурманске светлые. И когда меня разбудили, я подумал, что уже наступило утро. Но, узнав, что до начала работы еще не менее четырех часов, очень удивился. Удивляло и другое обстоятельство: вызывали не только меня, но и других полиграфистов, живших в казарме.

В редакции нас ожидала страшная весть: на нашу страну вероломно напала фашистская Германия. Слово «война» поначалу как-то не укладывалось в голове. Но когда люди осознавали его смысл, лица их мрачнели. Однако это был признак не испуга, не растерянности, а суровой сосредоточенности. Каждый выражал готовность трудиться еще лучше, отдать все свои силы, а если понадобится — и жизнь делу победы над врагом.

— У нас все на ходу, — заявила линотипистка Маша Стрыгина. — Давайте материал.

В двенадцать часов дня мы с волнением прослушали выступление Народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова о нападении гитлеровской Германии на нашу страну. Все стало ясно. Но материала для набора еще не было. Вместе с начальником издательства старшим политруком В. П. Румбиным мы пошли к редактору газеты батальонному комиссару М. И. Сергееву.

В редакторском кабинете собрались почти все сотрудники газеты. Никто их не вызывал, пришли сами. Начали вносить предложения. Надо сказать, что в редакции к тому времени подобрался народ боевой и инициативный. В советах и предложениях не было недостатка.

22 июня, как известно, было воскресным днем. А по понедельникам газета не выходила. Но, учитывая резко изменившуюся обстановку, редактор и весь коллектив принимают решение подготовить экстренный двухполосный [6] выпуск. Политотдел армии поддержал это предложение. Вот он, этот номер, передо мной. И хотя прошло уже более 35 лет, в его статьях и корреспонденциях по-прежнему ощущаешь грозовое дыхание тех дней, решимость советских людей наголову разгромить фашистских захватчиков.

Первая полоса открывалась шапкой: «Кровавый агрессор — фашистская Германия — напал на нашу Родину. Славные воины Красной Армии! Смело идите в бой за Родину, за честь, за свободу!» Под этим призывом было напечатано обращение Советского правительства к народу и помещен плакат художника Сергея Осауленко, хорошо передававший решимость наших воинов отстоять честь, свободу и независимость Родины. Публиковалось также патриотическое письмо красноармейца Я. Сахона: «Я готов в бой!»

На второй полосе кроме оперативного сообщения о митингах, состоявшихся в частях, были напечатаны выдержки из принятых резолюций, корреспонденции Г. Ладысева, Ю. Лифшица, С. Матвеева. Все выступления отражали беззаветную любовь воинов к Родине, их верность Коммунистической партии, уверенность в победе. В то же время в газетных материалах не было шапкозакидательских настроений, преуменьшения серьезной опасности, которая нависла над страной.

Отпечатав и отправив экстренный выпуск, мы сразу же приступили к подготовке следующего номера газеты. Ведь ни одна строка из прежних материалов, имевшихся в «загоне», уже не годилась. Вот почему литсотрудники Георгий Мокин, Павел Дралюк, Михаил Устименко, Сергей Полянский и Александр Аристов немедленно выехали в полки, расположенные за заливом. Юзеф Лифшиц, Федор Лугиня и Евгений Двинин отправились на боевые аэродромы. Мы знали, что наши авиаторы уже вели воздушные бои с противником. [7]

Врага в Заполярье первыми встретили именно летчики.

Для некоторых корреспондентов нам удалось выделить свои автомашины, другие выехали в части вместе с инструкторами политотдела, а кое-кому пришлось довольствоваться попутным транспортом.

Вскоре в наборный цех начали поступать материалы для второго военного номера газеты. Получили мы и новые корреспонденции наших сотрудников о проходивших митингах, а также отклики бойцов, командиров и политработников, возмущенных вероломным нападением фашистской Германии на нашу Родину.

Маша Стрыгина и другие линотиписты еще не закончили набор, как ответственный секретарь редакции старший политрук И. М. Чистяков уже прислал макет первой полосы. Не теряя ни минуты, верстальщики Сергей Фроликов и Сергей Глущенко начали набирать заголовки.

В наборном цехе работа шла спокойно и уверенно. Я пошел в цинкографию, чтобы посмотреть, все ли там в порядке, будут ли готовы к сроку клише, не задержат ли они выпуск газеты. Ведь их изготовляли тогда долго, иной раз пять-шесть часов.

Когда я пришел в цинкографию, то застал там нашего фотокорреспондента Н. Иванова, вернувшегося с митинга. Привезенное им фото очень точно и выразительно передавало настроение наших бойцов, их готовность остановить и разгромить врага.

— Ну как? — спросил я цинкографа Мишу Фомина.

— Хорошо снято. Самую суть схватил.

— Постарайтесь и вы поскорее сделать клише. Газету сейчас ждут все.

— Не беспокойтесь, не подведу, — заверил цинкограф.

Фото пошло в работу. [8]

Военная обстановка требовала особенно четких действий, строгого порядка. Поэтому мы с Румбиным в тот же день составили расписание боевых дежурств, уточнили списки команд — пожарной, эвакуационной и других. Затем роздали всем сотрудникам противогазы, проверили и доукомплектовали медицинские аптечки.

В ту вторую военную ночь напряженно, с чувством особой ответственности трудились все работники типографии и издательства. К утру тираж четырехполосного номера армейской газеты был полностью отпечатан. В нем кроме передовой и официальных сообщений публиковались письма бойцов и командиров, клеймивших позором агрессоров и выражавших готовность беспощадно бить врага. Была помещена также большая статья старшего политрука Устименко — начальника отдела пропаганды редакции. Он писал о преданности Родине в грозное время войны. Много места газета отвела рассказу о героизме советских людей, проявленном в прошлых битвах с врагами Отчизны. Материалы назывались «Отвага», «Инициатива», «Умение», «Находчивость». Ранним утром и этот номер армейской газеты мы своевременно отправили в части.

И не было случая, чтобы газета запоздала с выходом в свет, чтобы ее вовремя не доставили читателям. Об этом заботились все сотрудники нашего небольшого коллектива. Каждый из нас считал себя воином. Мы, конечно, не сражались непосредственно в окопах, а лишь издавали газету. Но каждая строка ее выражала нашу ненависть к фашистским захватчикам и непоколебимую веру в победу. И эти строки тоже являлись грозным оружием. Они вдохновляли воинов на героические подвиги, повышали их стойкость в борьбе с врагом.

23 июня 1941 года, на второй день войны, вступил в силу мобилизационный план. Наш коллектив сразу пополнился за счет призванных в Красную Армию специалистов [9] из мурманских полиграфических предприятий.

Из типографии «Полярная правда» пришел Тихон Седых, работавший начальником наборного цеха, Иван Пономарев — механик линотипных машин, печатник Павел Артемьев и многие другие. Прибыли и водители с автомашинами. Среди них — Алексей Чауров и Даниил Безымянный. А для работы в редакции приехала группа писателей, присланная Ленинградской писательской организацией и политуправлением фронта. Это были Илья Бражнин, Михаил Левитин, Владимир Заводчиков, Борис Костелянец, Бронислав Кежун и другие. Все они прибыли в гражданских костюмах. Требовалось время, чтобы принять людей, обмундировать их и расквартировать. Многие из этих забот легли на плечи сотрудников типографии и издательства, работавших в «Часовом Севера» еще до войны. И надо отдать им должное: они проявили настоящую заботу о вновь прибывших, сделали все, что от них требовалось.

В первые же дни войны у нас обнаружились разные неполадки, которые в мирное время мало ощущались. Вот некоторые из них. Газета, как известно, живет информацией. А как ее принять с помощью старенького, маломощного радиоприемника? Каналы, по которым раньше поступали материалы ТАСС, внезапно отказали. Поэтому надеяться можно было только на радио. Но для этого требовался хороший, надежный радиоприемник. А у нас его не было. Как мы теперь жалели Об этом! Хорошо, что редакция располагалась в гарнизонном Доме Красной Армии. Там имелся радиоузел, и нам разрешили им пользоваться. Не было у нас и своей запасной электростанции, даже небольшого движка. А он требовался до зарезу, так как вследствие бомбежек подача электроэнергии иной раз прерывалась. Линотипы и печатные машины останавливались. Постепенно [10] обзавелись мы и достаточно мощным радиоприемником и движком.

Были и другие трудности. Туго складывался непривычный быт войны. В отделах редакции мы вынуждены были поставить железные койки, так как никому не разрешалось ночевать дома. Спали в одежде, иногда по два человека на кровати.

Старшиной типографии в то время стал Иван Страхов. Однажды приходит он к начальнику издательства и жалуется:

— Не могу подобрать костюм одному товарищу писателю.

Начинаем выяснять, в чем дело. Оказывается, к нам в редакцию прибыл Леонид Николаевич Рахманов. Известный уже в то время драматург и сценарист оказался очень скромным, стеснительным человеком. У нас многие знали Леонида Николаевича если не лично, то по сценарию фильма «Депутат Балтики». Эту ленту мы смотрели неоднократно. Многие видели и его пьесу, которая шла в Московском Художественном академическом театре.

Рахманов — высокий, стройный. Подобрать для него форму и в самом деле нелегко. Все имеющиеся у нас гимнастерки ему были коротки. Пришлось отрядить Ивана Страхова на армейский вещевой склад. Вернулся он оттуда сияющий: нашел все, что нужно.

Статьи и заметки Леонида Рахманова о героях боев в Заполярье скоро стали регулярно появляться в нашей газете.

Конечно, всех нас в первую очередь интересовали известия с фронтов. Ведь враг с первых же дней войны нацелился на самые важные жизненные центры нашей Родины — на Минск, Киев, Ленинград, Москву. Рвался он и к Мурманску — важному морскому порту. Многие наши товарищи быстро поняли, что самые последние сообщения [11] можно найти у линотипа. Ведь все подготовленные к набору материалы поступали прямо туда. Естественно, что к линотипистке приходили все, кто имел доступ в цех. Не раз и я узнавал новости таким образом. Помню, 23 и 24 июня поступила информация о том, что в первый день войны батарея офицера Космачева метким огнем потопила в Варангер-фьорде направлявшийся в Печенгу фашистский транспорт. От линотипистки Маши Стрыгиной узнали мы и о том, что 24 июня, то есть на третий день войны, летчик-североморец старший лейтенант Борис Сафонов в воздушном бою сбил первый фашистский самолет «Хейнкель-111».

Сообщения о боях на мурманском направлении, имевшие непосредственное отношение к нам, воспринимались особенно остро. Бои на Севере с каждым днем становились все жарче. И не только на земле, но и в воздухе. Первая схватка с противником произошла на рассвете 29 июня 1941 года на границе. Как мы узнали потом, гитлеровцы рассчитывали одним ударом разгромить наши части, быстро овладеть полуостровом Рыбачий и морским побережьем, захватить базы Северного флота и Мурманск. Командир фашистского горноегерского корпуса генерал Дитл в своем приказе расписал, когда и что следует занять, что делать дальше. На 20 июля 1941 года он назначил парад фашистских войск на стадионе в Мурманске.

Однако фашисты недооценили мощь нашего оружия, силу духа и стойкость наших воинов. Мы хорошо знали о героизме и мужестве советских бойцов и командиров, поскольку корреспонденты газеты ежедневно выезжали в район боевых действий.

Нередко товарищей, возвратившихся с задания, мы приглашали в типографию, и они рассказывали наборщикам, печатникам и корректорам о том, как сражаются наши воины. Так мы узнали о подвиге бойцов-разведчиков, [12] действовавших во главе с младшим лейтенантом И. Перфиловым. Взвод отбил три атаки горнострелковой роты противника, нанес ей большой урон. Храбро дрались с врагом воины батареи старшего лейтенанта В. Белякова. Попав в окружение, они не дрогнули, артиллеристы выкатили орудия на прямую наводку и прицельным огнем уничтожили свыше ста гитлеровцев. Прорвав вражеское кольцо, они не только вышли сами, но сохранили всю материальную часть. Эти и подобные им факты героизма советских воинов вдохновляли работников типографии на самоотверженный труд.

Между тем в редакцию прибывало пополнение. Из Москвы приехали поэты Александр Коваленков, Владимир Харьюзов, журналист Петр Воробьев. Влились в наш коллектив мурманские журналисты Борис Федоров, Федор Макаров, Иван Гагарин. Они стали литературными сотрудниками. Прибыл и новый фотокорреспондент Николай Черных.

За три месяца до начала Великой Отечественной войны в редакцию для прохождения дальнейшей службы, как значилось в предписании, прибыл младший политрук, молодой, высокий, статный. Выпускник Ленинградского военно-политического училища Александр Дмитриевич Аристов назначен литсотрудником отдела партийной и комсомольской жизни. До службы в армии работал в районной газете.

Быстро убедившись в оперативности Аристова, редактор Сергеев направлял его на самые горячие участки. Военный журналист не только сам писал о героях боев, но и обрабатывал статьи и корреспонденции участников боев, обобщающие боевой опыт.

Однажды тяжелая обстановка сложилась в районе станции Лоухи. Фашисты пытались здесь перерезать единственную железнодорожную ветку, соединяющую Мурманск с центром России. Один из наших батальонов [13] попал в окружение. Нужно было выяснить его положение. Посоветовавшись с редактором, член Военного совета армии послал туда Аристова. Журналист с честью справился с поручением. Он и сам активно участвовал в боях, и дал о них интересный материал в газету.

Коллектив редакции и типографии трудился с большим напряжением. Но никто не жаловался на трудности. Все хорошо понимали, что нам доверен важный и ответственный участок на общем фронте борьбы с врагом. И все же многие из нас рвались на передовую линию огня. Когда под Мурманском разгорелись кровопролитные бои, почти все полиграфисты написали рапорты с просьбой послать их за залив, в сражающиеся батальоны.

«Всех не пустим, пойдет только часть людей», — твердо решил редактор. Из типографии на передовую в то время ушло всего несколько человек. Особенно запомнился Валерий Подойницын, который в нашу типографию прибыл на второй день войны из Кировского райвоенкомата Мурманска. Он оказался отличным грамотным наборщиком, с хорошим художественным вкусом. Поэтому и поставили его на верстку полос. Но парню хотелось лично уничтожать фашистов. Начальник издательства отказался послать его в воинскую часть, ведущую бои. Тогда Валерий обратился к редактору, и тот принял решение — отпустить. Подойницын отважно сражался сначала в 28-м полку, затем в отдельном лыжном разведбатальоне 10-й гвардейской дивизии. Войну он закончил в Германии. За храбрость и мужество он награжден орденом Красной Звезды и многими медалями. Демобилизовавшись в декабре 1945 года, Валерий вернулся в Мурманск и стал работать по специальности — верстал газету «Полярная правда». В 1971 году он ушел на заслуженный отдых. [14]