Глава 3.

Наша рота

Наша рота сформировалась в 1949 году и включала два отделения второго класса и три отделения первого класса. На промежуточном этапе обучения наши три класса расставались с первыми двумя, когда они пристыковывались к другой роте, потом вновь мы были в одной роте вплоть до их выпуска в 1955 году. В выпускном для нас году наша рота из трех взводов была дополнена двумя взводами учеников расформированного второго московского артиллерийского подготовительного училища (МАПУ). Они проучились в нашем училище один год и выпустились одновременно с нами.

В нашем отделении, как и в других, были собраны представители самых разных городов нашей страны, тогда это был Советский Союз. Несколько человек, включая меня, приехали из Ленинграда, было несколько москвичей, представители Удмуртии, Мордовии, Коми, Татарии. Каких-либо клановых проявлений, связанных с принадлежностью к городу проживания родителей или родственников, в моей памяти не отложилось. По-видимому, эти вещи не имели для нас принципиального значения. Значительно больше внимания мы уделяли личным качествам — чертам характера, физическим данным, способностям, успеваемости.

Привожу список нашего (третьего, а в выпускной роте — первого) отделения в том порядке, в котором ребята расположены на приведенной фотографии, где мы сфотографированы со своим офицером-воспитателем майором Аполлоновым Валентином Николаевичем (слева направо и сверху вниз):

Анучин Юрий, Груздов Юрий, Смирнов Герман, Буряк Владислав, Мартынов Олег, Шайхутдинов Клим, Ермолаев Александр, Мирошниченко Евгений, Янченко Игорь, Фролов Анатолий, Соколов Вячеслав, Кошевой Бронислав, Станкевич Вячеслав, Завальский Валерий, Зайцев Александр, Белов Артур, Каминский Валерий, Смирнов Стальэр, Шальнев Юрий, Митюшов Геннадий. Кроме того, в нашем отделении учились Новицкий Станислав, Дербенев Анатолий, Долгирев Юрий, которые незадолго до окончания ушли из училища и потому отсутствуют на фотоснимке.

Мы прожили вместе 7 лет, начав обучение в четвертом классе (в училище он считался первым) в 1949 году и закончив десятилетку в 1956 году. За это время мы выросли, повзрослели. Менялись наши увлечения и привязанности, накапливались знания и навыки, открывались и проявлялись новые способности. Сама обстановка в училище способствовала этому.

Наша рота одна из немногих за время существования СВУ дала наибольшее количество медалистов. Посудите сами — из 110 выпускавшихся учеников 39 человек получили при выпуске медали, причем 16 из них были золотые. В седьмом выпуске, который пришел вместе с нами, но закончил училище на год раньше — в 1955 году, тоже был высокий процент медалистов. Из общего количества выпускников около 50 человек они получили 5 золотых и 12 серебряных медалей. И все это при весьма высокой требовательности наших преподавателей.

Думаю, будет уместно назвать всех медалистов этих двух выпусков поименно

Выпуск 1955 года

С золотыми медалями

Бендецкий Евгений
Дроздов Руслан
Москвенков Анатолий
Путилов Александр
Сергеев Юрий

С серебряными медалями

Аминов Алим
Богданов Юрий
Дуров Борис
Казаков Игорь
Комиссаров Евгений
Котов Аркадий
Кудрявцев Юрий
Литвин Арон
Николаев Юрий
Попов Валентин
Постников Анатолий
Трушев Владимир

Выпуск 1956 года

С золотыми медалями

Белов Артур
Завьялов Валерий
Земляков Борис
Иванов Владимир
Карташев Анатолий
Комков Борис
Малышев Георгий
Мирошниченко Евгений
Петров Валерий
Ратников Юрий
Серегин Виктор
Ситников Владимир
Труньков Василий
Шмаков Алексей
Царев Владимир
Ягудин Ян

С серебряными медалями

Долгирев Юрий
Дубинин Станислав
Иванов Леонид
Калашников Юрий
Комсков Анатолий
Каримов Фарид
Каурин Иван
Каминский Валерий
Комиссаров Валерий
Конюхов Роберт
Коротин Анатолий
Лопусов Юрий
Митюшов Геннадий
Прохоров Александр
Розов Николай
Савченко Владимир
Соколов Вячеслав
Терешенок Иван
Фролов Анатолий
Четвериков Олег
Шайхутдинов Клим
Юричев Вячеслав
Ярухин Валерий

Мне не хотелось бы ограничиться здесь только ностальгическими воспоминаниями о днях, проведенных в училище, изложением отдельных наиболее ярких историй и происшествий с моими одноклассниками. Думаю, будет гораздо более правильным рассказать о том, что же с некоторыми из наших ребят произошло после окончания суворовского военного училища, куда занесла их судьба и как те навыки, знания и опыт, которые они получили в СВУ, помогли им в военной службе и просто в жизни. Эти факты воспроизведены по собственным изложениям моими однокашниками или их товарищами основных событий своих жизней и потому не могут претендовать на полную историческую достоверность. С некоторыми нашими одноклассниками и ребятами из параллельных классов связь была потеряна полностью после окончания СВУ и ее не удалось восстановить до настоящего времени. Кое-кто из ребят уже ушли в мир иной (Анучин Юрий, Ермолаев Александр, Митюшов Геннадий, Мурзагалеев Нур, Стеценко Анатолий и др.). Истории и подробности событий их жизней остались нам не известны и поэтому здесь содержатся краткие жизнеописания не всех моих одноклассников. Приведены также и истории жизни некоторых ребят из соседних классных отделений, которые выпустились вместе со мной или на год раньше. По некоторым выпускникам их дальнейшие судьбы даны только штрихами. О тех же, кто откликнулся на просьбу рассказать о себе, дана более подробная информация с небольшим редактированием.

По-видимому, рассказ о судьбах своих одноклассников и одноротников справедливо будет начать с себя.

Автобиографический отчет

Во многом моя жизнь похожа на жизни других выпускников, связавших свою судьбу с армией. У них могли быть другие училища, академии, другие места службы, виды и рода войск, но у всех за плечами многолетняя военная служба с полной самоотдачей. Поэтому пусть вас не смущает, что я достаточно подробно излагаю свой жизненный путь. Нечто подобное можно найти и в жизнях других выпускников. Меня извиняет то, что свой путь я знаю значительно лучше, чем жизни других ребят, и поэтому в его изложении не наделаю много ошибок.

В суворовское училище я пришел из Ленинграда перенесшим блокаду ребенком, и был весьма хлипким физически (результаты первой диспансеризации — 127 см росту и 27 кг живого веса — врезались в память на всю жизнь). Учился в школе неплохо и сумел успешно выдержать вступительные экзамены. Поскольку в школу я пошел, еще не достигнув 6-ти лет, на момент поступления в СВУ в 1949 году я окончил 4 класса школы, но было мне неполных 11 лет и при распределении поступивших в СВУ меня зачислили в первый класс (то есть снова в четвертый по гражданскому исчислению). Я не очень сильно этому сопротивлялся, поскольку большинство моих будущих одноклассников были даже старше меня. Кроме того, к такому решению командование подтолкнули, наверное, и мои физические данные. Даже самая маленькая форма была мне достаточно велика, что хорошо видно на приведенной ниже фотографии.

Вместе со мной из Ленинграда приехал и сосед по дому Юрий Кудрявцев, который ввиду несколько большего возраста был зачислен во второй (пятый) класс.

Учеба по всем предметам, кроме физкультуры, давалась мне легко и не отнимала много времени. Все знания схватывались на лету, иногда даже я успевал сделать домашние задания в процессе текущих уроков, высвобождая себе время для более приятных занятий во время самоподготовки или даже иногда получая освобождение от нее. Из года в год я ходил в отличниках, помогал своим товарищам при решении заковыристых учебных задач и примеров или освоении сложного материала, неоднократно был фотографирован у развернутого знамени училища, что считалось у нас одной из самых почетных наград, поощрялся хвалебными письмами командования моей матери. Очень редко мой дневник посещали четверки, в основном я получал отличные отметки. Только однажды, и этот случай запомнился на всю жизнь, мне была поставлена «двойка» по географии, о чем я уже рассказал.

Поскольку занятия не отнимали у меня много времени, а жажда к дополнительным знаниям была большая, я был участником кружков и конкурсов практически по всем предметам — физике, химии, математике, французскому языку. Поэтому я ходил в любимчиках у большинства преподавателей, всегда радуя их своими знаниями и интересом к предмету. Кроме того, занимался танцами, даже пробовал петь и запевал на концертах самодеятельности, осваивал пианино.

Слабым местом у меня была физкультура, и это было следствием моей тогдашней физической хилости. Сейчас уже с улыбкой я вспоминаю первые занятия физкультурой, а тогда обливался слезами, когда не мог выполнить простейшего для всех остальных упражнения на брусьях, которое называлось «подъем с предплечий». Вместо того, чтобы из упора на предплечьях выпрямить на махе вперед обе руки, я с трудом мог выпрямить только одну, да и то она сразу же подгибалась обратно. Каково было чувствовать себя таким слабым под взглядами своих товарищей! А первый выход на лыжах за пределы нашего парка?! Надо было спуститься на лыжах по склону оврага, затем внизу шла дистанция с возвратом к тому же склону, по которому предстояло снова подняться. Во-первых, я спускался по склону постепенно, в основном не на лыжах, а на своей «пятой точке». Во-вторых, когда после дистанции я вернулся к злополучному склону, то все мои товарищи уже давно поднялись по нему и скрылись из вида. Представьте картину — я подошел к склону, вокруг ни живой души, впереди — гора непомерной крутизны, пользоваться лыжами при подъеме вверх я не умею, да и сил уже не осталось. Тоска — как у одинокого брошенного волчонка в снежной пустыни. Что делать? Снимаю лыжи, начинаю подниматься обычным способом, волоку лыжи с палками за собой, а они мешают, да еще и вырываются из замерзших рук, ноги скользят, из глаз непроизвольно текут слезы от жалости к самому себе. С большим трудом вскарабкался наверх и вижу, что мое отделение стоит невдалеке и ожидает меня, проявляя беспокойство. На душе сразу полегчало. Потом, по мере занятий, постепенно накапливались силы, появлялись навыки, и ощущения такого непреодолимого бессилия уже больше не возникало.

На уровне 8–9 классов я вдруг решил, что хватит уже ощущать себя слабосильным и быть предметом издевательств со стороны своих сверстников, и стал серьезно заниматься своим физическим самосовершенствованием. После зарядки стал оставаться в спортгородке и подтягиваться на перекладине, отжиматься на брусьях, прыгать через козла, а также просто развивать прыгучесть, подпрыгивая установленное для себя количество раз на одной ноге, на другой и на обеих вместе. В свободное время стал играть в баскетбол, отрабатывать дальние броски и проходы к кольцу, перед сном начал накачивать свою шею, выполняя на кровати борцовскую стойку на голове и качаясь на ней вперед-назад, поступил в гимнастическую секцию. Довольно быстро это начало приносить свои плоды — оформилась мускулатура на руках и на груди, стал достаточно высоко прыгать: при своем невысоком росте доставал до баскетбольного кольца, выигрывал в борьбе за мяч наверху у более рослых противников, попал в состав основной команды отделения, а потом и роты по баскетболу. А результат накачки шеи до сих пор виден в моих очень покатых плечах. К концу обучения я уже неплохо бегал на лыжах и спускался на них с гор, облазив практически все склоны в округе.

Окончил я училище с золотой медалью. Это дало мне возможность выбирать из присланной разнарядки место своей будущей учебы. Поскольку среди медалистов я был еще и первым по алфавиту, то передо мной был открыт практически весь список предоставленных вариантов. Я остановился на Рижском высшем инженерном авиационном военном училище. Вскоре, после принятия присяги, прощания со знаменем СВУ и переодевания в курсантскую форму, я и был туда откомандирован.

Поскольку золотомедалисты в то время конкурсные экзамены не сдавали, а проходили собеседование, я в период подготовки остальных абитуриентов к конкурсным экзаменам имел достаточно много времени для знакомства с Ригой, ее кинотеатрами, улицами, скверами, а также для игры в баскетбол на площадках училища. Вместе со мной в это же училище прибыли еще два суворовца, окончившие наше СВУ с золотыми медалями, но из других отделений — Валера Петров и Володя Иванов. Среди абитуриентов было много суворовцев из других училищ. Некоторые из них прибыли чуть позже — после завершения проводившейся в тот год спартакиады суворовских училищ.

После собеседования и прохождения мандатной комиссии я был зачислен на факультет вооружения, который, как выяснилось из проведенной разведки, давал наиболее разносторонние знания и готовил инженеров-электромехаников. Петров и Иванов были приняты на другие факультеты — радиотехнический и электрооборудования. После курса молодого бойца мы приступили к занятиям, фактически не получив отпуска или каникул.

Курс, на котором учился я, имел номер 21. В нем было три отделения — 211 (мое), 212 и 213. Численность каждого отделения составляла около 40 человек. Более половины слушателей отделений составляли офицеры — летчики и техники из авиационных частей и даже офицеры-сухопутчики, пришедшие получить высшее инженерное образование. Они имели воинские звания лейтенантов, старших лейтенантов, капитанов. Некоторые из них за время обучения получили повышения в званиях, и мы потом имели в своем подразделении несколько майоров. Должность тех, кто пришел из школ или СВУ, была — слушатель, воинское звание — рядовой.

На нашем курсе было еще несколько суворовцев из других суворовских училищ — Новочеркасского, Минского, Свердловского и других. Они, естественно, выделялись из общей массы своей воинской и спортивной подготовкой. Некоторые из наших суворовцев были назначены командирами отделений и в дальнейшем получили звания сержантов или ефрейторов. В период прохождения курса молодого бойца я тоже был назначен младшим командиром над поступившими в училище выпускниками школ и суворовцами. Но долго в этом статусе я не продержался. Однажды во время движения подразделения строем я сознательно утрировал выполнение команды «Правое плечо вперед, марш!», после которой не последовала команда «Прямо!». Это вызвало серьезное замешательство у одного из приставленных к нам для руководства сержантов из подсобных подразделений, который в тот раз вел строй и не слишком хорошо владел строевыми командами. После недолгого разбирательства я был смещен с должности младшего командира. Больше таких попыток по отношению ко мне командование не предпринимало.

Естественно, положение слушателей-офицеров и слушателей-рядовых сильно различалось. Офицеры жили в городе на частных квартирах или в офицерских общежитиях. Мы жили в общежитии. Все рядовые слушатели курса были сведены в общую команду, которая к местам занятий, в столовую, баню передвигалась строем. Над нами из слушателей-офицеров был назначен старшина курса, а также его помощник из слушателей-рядовых. Это был минский суворовец Александр Соловьев. Он был очень правильный суворовец — выполнение распорядка, требований дисциплины считал святым делом и не разрешал нам, когда вел строй, допускать подобные нарушения. Несмотря на то, что к местам некоторых занятий имелся более короткий путь, пролегавший через забор, всегда, когда Саня вел строй, мы шли окружной правильной дорогой. В своей речи он достаточно часто и вплоть до окончания совместной учебы употреблял слова с заметным белорусским акцентом, которые для нас звучали очень забавно — тудой (туда, тем путем), сюдой (сюда), пражка (пряжка), прамо (прямо). Мы иногда, используя его же произношение, в шутку называли его «мокрой трапкой по бруху». Где-то к третьему курсу ему было присвоено звание младшего сержанта, а еще двум-трем слушателям — воинское звание «ефрейтор».

Учеба проходила достаточно гладко, заниматься было интересно. На первых курсах изучались в основном общеобра­зовательные предметы, и те знания, которые нам дали в суворовском училище, были настолько велики, что позволяли без труда выполнять учебные программы. Так, по математике мы уже в СВУ прошли некоторые разделы высшей математики, к которым другие слушатели только приступали, физику и химию мы восприни­мали как углубленное повторение.

Одной из доставшихся трудностей было отсутствие французского языка в числе изучаемых в училище иностранных языков. Пришлось переучиваться на английский. Вместе со мной в отделении оказалось еще несколько «французов», которые тоже должны были взяться за другой язык. Большинство из них тоже выбрало английский. Из нас была образована отдельная группа, где мы учили язык с азов, но ускоренными темпами, в том числе за счет дополнительных занятий. К концу первого курса мы уже влились в общий поток. Большинство из нас к этому времени уже обгоняло некоторых из тех, кто пришел со школьными знаниями английского языка. На втором курсе изучение языка было более пассивным и сводилось в основном к переводам и сдачам «тысяч» из газетных текстов или текстов военной проблематики. Чтобы побольше работать с языком, мы с несколькими добровольцами занимались в кружке английского языка, на котором вместе с приглашаемыми студентками Рижского педагогического института мы разучивали и разыгрывали пьесы английских авторов, в частности, инсценировки по книге Дж.К.Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки». До сих пор в памяти сидит патетическое высказывание мистера Поджера: «Oh you, women! You make such a fuss over everything!» (О, вы, женщины! Вы из всего производите столько шума!)

Вместе с суворовцами из других училищ и еще несколькими наиболее подготовленными москвичами мы составили костяк всех сборных спортивных команд нашего курса. Мне пришлось участвовать в баскетбольной, волейбольной, лыжной, гимнастической команде. По этим видам, а также по стрельбе, я довольно быстро выполнил разрядные нормативы, основа для которых была заложена в СВУ.

Режим нашей жизни был достаточно свободным. Мы числились не курсантами, а слушателями. Жили в общежитии, которое находилось даже не за решеткой, а на открытой городской территории, хотя и рядом с учебным городком училища. Мы размещались в комнатах по 2–3 человека. Вместе со мной в комнате жили два москвича — Игорь Тихонов и Игорь Крейнин. Дружба с ними сохранилась и потом на долгие годы. Нам выплачивали по тем годам довольно большую стипендию — 750 рублей на первом курсе, 850 — на втором и 950 на всех последующих (это было до реформы 1961 года, поэтому и цифры такие). Из этих денег у нас вычиталась сумма за централизованное питание из расчета 14 рублей за сутки, но все равно кое-что оставалось на личные расходы. Свободные деньги шли на приобретение учебных принадлежностей, сладостей, на посещение кинотеатров, концертов, городских танцевальных залов и даже на приобретение элементов гражданской одежды (ношение которой нам, вообще-то, запрещалось по уставу как рядовым срочной службы).

После второго курса нас перевели в другой городок, расположенный ближе к центру Риги. Там общежитие находилось за забором, но это нам уже не мешало. Зато блага цивилизации были в соблазнительной близости. Сначала мы ходили в увольнения, чаще — в самоволки, но потом нам разрешили свободное передвижение по городу, о чем и было записано в наших служебных книжках.

Взаимоотношения с офицерами-сокурсниками у нас были, в основном, хорошие. Они ходили дежурными по нашему общежитию и осуществляли контроль за нашим пребыванием там и выполнением распорядка дня, проводили вечерние поверки, пресекали (не всегда успешно) попытки наших самовольных отлучек. Кроме того, некоторые из них, особенно холостяки, охотно делились с нами опытом своих взаимоотношений с представительницами женского пола, который для нас тогда был очень ценен. Мы, со своей стороны, помогали им осваивать учебный материал, к которому основная масса офицеров, уже достаточно давно окончивших школьные курсы, была менее восприимчива. За это они платили нам некоторой снисходи­тельностью к нашим не очень серьезным проступкам.

Незадолго перед тем, как мы поступили в училище, существовало такое положение, что после первого курса успешно его закончившим рядовым слушателям присваивали первичное офицерское звание младший лейтенант, а после третьего курса — лейтенант. То есть слушатели уже после первого курса получали права офицеров. Незадолго перед нами эти льготы постепенно срезались. Сначала было отменено присвоение младших лейтенантов, а присвоение лейтенантов после третьего курса сохранено. Затем было отменено присвоение лейтенантов после третьего курса, и нам уже досталось положение, когда все пять лет мы должны были ходить в рядовых слушателях (погоны, правда, у нас были курсантские). Звание «лейтенант» мы должны были получить после окончания училища, но звание старшего лейтенанта можно было присваивать уже через год. Тем не менее, кое-какие льготы нам тоже были предоставлены.

После третьего курса, когда нам был засчитан срок обязатель­ной воинской службы, нам было разрешено снимать в городе частные квартиры и предоставлено свободное перемещение по городу, хотя мы оставались рядовыми. Нашей стипендии на это хватало, поэтому многие, и я в том числе, воспользовались такой возможностью. Естественно, отрыв от централизованной системы питания при проживании в частном секторе иногда приводил к возникновению состояния катастрофического безденежья, когда на полноценное питание уже не было средств. В таких случаях мы шли на поклон к нашим офицерам-сокурсникам, и они часто нас выручали, либо переходили на режим разгрузочного питания, когда разовый рацион составляли бутылка кефира и половина батона (хорошо еще, что в Риге были замечательные и недорогие молочные продукты).

Много удовольствия доставляло знакомство с Ригой в свободное от учебы время. Некоторым из нас, успешно закончившим первый семестр, уже начиная со второго семестра была разрешена досрочная сдача экзаменов, а потом и свободное посещение занятий по всем предметам, кроме семинаров по общественно-политическим дисциплинам. Мы составляли планы самостоятельной подготовки, ориентированные на досрочную сдачу экзаменов. Эти планы утверждались руководством факультета, после чего мы приступали к их реализации. Основная масса шла на лекционные занятия, а мы — через забор и приступали к знакомству с городом, его улицами, скверами, магазинами, освоению в кинотеатрах нового кинорепертуара, который менялся по понедельникам, либо уезжали позагорать на Взморье. В то же время мы успевали справляться и с учебными программами, и успешно досрочно сдавать экзамены. Помню, как в один из начальных семестров очередного курса многие из нас так спланировали свои программы, что сдали экзамены по всем предметам еще до начала следующего года, хотя по общему плану занятия должны были закончиться в конце января. В тот раз зимние каникулы у нас по длительности получились, как летние. Нас отпустили в Москву и мы встречали Новый год дома.

О Риге можно рассказывать отдельно и достаточно долго. Нас покоряли чистота улиц, опрятный внешний вид горожан и культура поведения детей школьного возраста, четкость работы транспорта, убранство магазинов, уют ресторанов и кафе, которых было очень много и которые мы старались обойти все. Можно было культурно посидеть в ресторане, не слишком заливая себя спиртным, что также гармонировало с нашими не особенно большими доходами. Постепенно общение с жителями в транспорте и на улицах, с кондукторами и продавцами, давали нам некоторые навыки в латышском языке и довольно скоро мы уже свободно пользовались бытовой лексикой.

Большое стремление к знакомству мы проявляли и по отношению к танцевальным клубам. Появились даже любимые — сначала свой Дом офицеров, потом «Баранка» (клуб шоферов), «Арматура» (клуб электроарматурного завода), клуб МВД. Сама атмосфера на танцах была для нас непривычна, но мы с пониманием относились к действовавшим в клубах достаточно жестким правилам. Так, в большинстве клубов не разрешалось приходить на танцы без галстуков, поэтому все присутствовавшие там были прилично одеты и носили галстуки различной формы — классические, бабочки или символические в виде шнурка с фигурным зажимом на шее. Стоящие на входе контролеры не только проверяли билеты, но и отсеивали подвыпивших посетителей. Разбушевавшихся во время танцев также быстренько выводили из зала и клуба. Несколько необычными были и сами танцы. Каждый танец состоял из двух частей. После окончания первой части все пары оставались в центре зала, приветствовали оркестр аплодисментами и могли поговорить друг с другом. После короткого перерыва танец возобновлялся и только после окончания второй части и повторного приветствия оркестру можно было отвести свою даму на место. Довольно частыми были «белые танцы», когда право приглашения отдавалось женской половине. Кроме того, несколько раз за вечер объявлялся «танец с аплодисментами» (applause deja), во время которого любой желающий мог отбить приглянувшегося партнера (или партнершу), уже участвующего в танце с другим, подойдя к паре и хлопнув в ладоши. Нормы поведения не позволяли отказать пригласившему тебя партнеру или партнерше, в том числе и при «аплодисментах». Вернуть отбитую у тебя партнершу можно было только после того, как ее отбил уже кто-то третий. После приглашения тебя на «белый» танец полагалось ответить обратным приглашением. Сами танцы были с фигурами, поэтому наша суворовская школа с ее бальными танцами и приобретенные там навыки очень пригодились. В перерывах между танцами проводились конкурсы, на которых можно было выиграть билет или контрамарку на следующий танцевальный вечер. Поэтому мы часто в них участвовали и небезуспешно.

К периоду обучения в Риге относятся также и первые серьезные любовные увлечения, первые поцелуи и другие более близкие контакты с представительницами противоположного пола. Это придает еще больший романтический ореол рижскому этапу моей жизни. То благоговейное отношение к лицам женского пола, которое мы вынесли из СВУ, в делах практического общения с девушками — знакомство, назначение свидания, переход к более тесным контактам, — создавали определенные психологические проблемы. И чтобы как-то снизить уровень своей нерешительности, мы прибегали к стандартному допингу — употреблению спиртного «для храбрости». На первых порах для создания нужного настроя нам хватало четвертинки на троих. Потом, к сожалению, такая доза стала для нас недостаточной.

В 1960 году в связи с предпринятыми Н.С. Хрущевым грандиозными сокращениями армии наше Рижское училище было расформировано и на его базе был создан Рижский институт инженеров ГВФ, вобравший в себя большинство преподавателей нашего училища. Слушатели ранних курсов были выпущены на свободу с зачетом выслуги срочной службы. Многие из них продолжили обучение в новом институте, другие перешли в Рижское артиллерийское училище, которое сохранилось под эгидой новых ракетных войск. Нам, окончившим четыре курса, была предоставлена возможность завершить свое обучение, но уже в других авиационных вузах. Курс был разбит на две части и одна из них (преимущественно те, кто имел родственников в Москве) была направлена в Военно-воздушную инженерную академию им. проф. Н.Е.Жуковского, другая — в Киевское высшее инженерно-авиационное военное училище. Поскольку у меня родители тогда проживали в Москве, я попал в академию Жуковского. Валера Петров и Володя Иванов, также окончившие 4 курса на параллельных факультетах, были направлены для продолжения обучения в Киев, и моя связь с ними на этом оборвалась.

За оставшийся для обучения год мы прошли несколько практик (войсковую, производственную, заводскую), после чего приступили к дипломному проектированию. Я успел поучаствовать в соревнованиях на приз зимних каникул в составе команд второго факультета по баскетболу, гимнастике и штанге (кстати, по штанге выполнил норматив третьего разряда на базе той техники, которую нам преподнесли еще в суворовском). После успешной защиты дипломного проекта я получил диплом с отличием. В наших дипломах указано, что мы поступили в Рижское КВВИАУ ВВС и окончили полный курс ВВИА им. Жуковского, получив специальность инженера-электромеханика по авиационному вооружению. Одновременно нам всем было присвоено первое воинское звание — инженер-лейтенант и выдано офицерское обмундирование. В числе передовиков я был удостоен чести присутствовать на приеме выпускников военных академий в Кремле, где выслушал выступление Н.С.Хрущева с некоторыми отступлениями не для печати и принял участие в торжественном банкете а-ля-фуршет по этому поводу.

При выпуске мне предложили продолжить службу во вновь тогда создаваемом Центральном научно-исследовательском институте ВВС, который располагался в Подмосковье на станции Чкаловская. Я дал согласие и после отпуска, проведенного в Сочи, я приступил там к исполнению должности младшего научного сотрудника.

В институте я включился в научные исследования по новому научному направлению — активной обороне лета­тельных аппаратов. Сначала основное время использовалось для изучения уже имеющихся достижений в данной области, потом уже перешли к собст­венным поискам и оценкам. У меня были хорошие наставники — кандидаты технических наук полковники Глухов Валентин Николаевич, Толстоганов Константин Дмитриевич, Харитонов Георгий Павлович. Достаточно быстро под их руководством я начал самостоятельные исследования. Они поручали мне отдельные участки работы, назначали ответственным исполнителем разделов или оперативных заданий, поощряли мои самостоятельные поиски и сдерживали пыл, если я зарывался. Я освоил программирование и математическое моделирование на ЭВМ (тогда это были ламповые машины М-20 со средним временем безотказной работы около 20 минут). Работать на ЭВМ приходилось в основном по ночам, поскольку дневное время отдавалось для отладок программ. Чтобы пропустить большее количество программистов за рабочее время, выделялись куски времени максимум по 10 минут, которых хватало только чтобы поймать очередную ошибку и получить информацию для дальнейших размышлений. Тем не менее, по ночам иногда удавалось проводить и многочасовое моделирование, которое, правда, часто прерывалось сбоями машины. С ними мы тоже научились бороться, или точнее, предохраняться с помощью регулярной выдачи так называемых сбойных карт.

Самостоятельная работа достаточно быстро привела и к определенным результатам. В 1966 году я уже защитил кандидатскую диссертацию по техническим наукам, стал писать статьи в сборники трудов. Мой научный авторитет постепенно возрастал. Начальники стали меня активно использовать для ликвидации прорывов — выполнения срочных оперативных заданий, развертывания исследований по вновь открывающимся научным направлениям. Основная задача нашего научного управления заключалась в обосновании требований к перспективным средствам авиационного вооружения на основе использования новейших научных достижений и научном сопровождении опытно-конструкторских работ, ведущихся по нашему профилю в оборонной промышленности. За сравнительно небольшой промежуток времени мне пришлось поработать в таких научных областях как неуправляемое оружие, прицельные системы фронтовых самолетов, оборонительные комплексы самолетов, управляемое авиационное оружие всех типов — воздух-воздух, воздух-поверхность. Меня активно привлекали к участию в комиссиях по приемке новых образцов боевых самолетов и вертолетов, управляемых ракет, в учениях, специальных делегациях по расследованию причин неудачного применения разных видов оружия, в том числе и с выездом за границу. В 1976 году за достижения в области создания новой авиационной техники был награжден орденом «Знак Почета».

Одновременно с напряженной работой происходило и продвижение по служебной лестнице. Я постепенно продвигался по должностям — старший научный сотрудник, начальник лаборатории, заместитель начальника отдела, начальник отдела, и в воинских званиях — в 1979 году получил звание «полковник». В этот же период женился, родилась и выросла дочь. В институте я прослужил около 25-ти лет.

В 1985 году мне предложили перейти на службу во вновь формируемое в Генеральном штабе Военно-научное управление. После успешного собеседования с начальником управления, бывшим суворовцем Новочеркасского училища, генерал-лейтенантом Кузнецовым Евгением Андреевичем, я был назначен начальником группы ВНУ Генштаба. Там я прослужил до ухода на пенсию в 1992 году с должности начальника направления со званием «полковник» (предыдущий начальник успел на этой должности стать генералом, а потом должностную категорию понизили в результате поднятой в прессе шумихи об избытке генеральских должностей в армии). Суть работы заключалась в проверке состояния и координации научной деятельности научных и учебных заведений Министерства обороны, разработке предложений по совершенствованию ее организации. В эту работу я также пытался ввести научный подход, используя накопленный опыт научной работы, разрабатывал критерии оценки научной деятельности и оптимизации организационных форм. Результаты научных изысканий в этой области привели к защите докторской диссертации. Некоторые подходы изложены в нескольких статьях в журнале «Военная мысль». После увольнения в запас продолжал работать в ВНУ ГШ в должности консультанта. Сейчас я — доктор военных наук, профессор, академик Академии военных наук.

С 1987 года являлся ученым секретарем, а с 1994 г. еще и заместителем председателя экспертного совета по военной науке и технике Высшего аттестационного комитета России, в ведении которого находятся вопросы деятельности диссертационных советов военных научных и учебных заведений и экспертизы защищенных в них докторских и кандидатских диссертаций

О себе рассказывает Вячеслав Соколов

Мой отец был летчиком. В 1944 году по состоянию здоровья он был списан с летной работы и уволен в отставку. Мы переехали в г. Сарапул Удмуртской АССР, куда отец был переведен на завод Минавиапрома для работы летчиком на самолете ПО-2. В шесть лет я впервые поднялся на самолете в воздух вместе с отцом, но летчиком потом так и не стал. Даже несмелые мечты об этом были разбиты нарушенным цветоощущением. Однажды в газете прочитали о наборе в суворовские училища и, поговорив о военной службе, военных специальностях, желании быть военным, решили поступать в СВУ. На Удмуртию была разнарядка на учебу в 4-й класс, а я уже учился в 4-м классе. Это не остановило. Пришлось пройти через три фильтра: в горвоенкомате, в республиканском военкомате в г. Ижевске и в самом училище — в Казани. На всех этих этапах я проходил как запасной. Вследствие хорошей подготовки прошел успешно все три фильтра и только в Казани попал в основной список и был зачислен в училище 28 августа 1949 года. Отец спокойно уехал домой.

Когда переодели в суворовскую форму, нас переполняли новые чувства и ощущения. Мы ходили и невольно посматривали на свои плечи, где размещались алые погоны, на свои брюки с красными лампасами, на кожаные ремни с металлическими бляхами со звездой. Форму выдавал старшина Воропаев и хотелось специально пройти мимо него, чтобы лишний раз поприветствовать отданием чести.

Наши первые офицеры-воспитатели — Князев Глеб Дмитриевич, Демихов Николай Семенович, — заложили в нас хорошую основу. В нашем взводе большинство выпускников добились хороших успехов в жизни — поступили и окончили высшие учебные заведения, дошли до высоких должностей в военной, гражданской службе, в науке или культуре. Единственное известное нам исключение — Юрий Анучин.

Некоторые эпизоды из нашей жизни в суворовском училище.

В одни из первых зимних каникул меня отпустили домой и я поехал к родителям в Сарапул. Ехать надо было на поезде 360 км. Помощник офицера-воспитателя посадил меня в поезд и я поехал. Для проезда нам выписывали солдатские проездные документы, поэтому для езды нам доставались только третьи, самые верхние полки в общих вагонах. В пути все время боялся, как бы не проехать свою станцию, но все обошлось нормально. Поезда в то время ходили четко и проводники свои обязан­ности исполня­ли добросо­вестно.

В летних лагерях, куда мы ходили пешком, у нас был пруд с оборудованным бассейном. Там нас учили плавать и мы сдавали какие-то нормы по плаванию. Однажды, когда я купался и нырял, мне в ухо залилась вода. Потом я еще подмерз на ветру и с диагнозом «воспаление среднего уха» был отправлен в госпиталь. Когда стал уже поправляться, придумал для себя развлечение со спичками — «запуск ракет». Спичка ставится торчком и головка ее пальцем прижимается к боковой части коробка, где нанесена смесь для воспламенения. Щелчком пальца другой руки по спичке она вышибается из этого состояния и, успев по дороге загореться, вылетает в сторону удара. Свои ракеты я запускал в сторону раскрытого окна. Один из таких пусков совпал с моментом вхождения кого-то в палату и спичка после щелчка куда-то пропала. Оказалось, что она попала на шелковую занавеску, которая загорелась. Занавеску, конечно, потушили, но я получил 5 суток лишения отпуска. Все уже уехали на каникулы, а я помогал старшине Воропаеву перебирать имущество в каптерке.

Прожив несколько лет бок о бок, каждое наше отделение стало уже монолитным коллективом, у которого были свои принципы и который в некоторых случаях мог постоять за себя. В этой связи вспоминаются два случая. Один из них связан с преподавателем русского языка майором Луговским, который добивался, но не добился, чтобы наше отделение отвечало на его приветствие «Здравия желаем, товарищ гвардии майор», чего не полагалось по уставу. В результате мы вместо русского языка прозанимались строевой подготовкой в довольно жестком режиме, но уставные требования отстояли. Второй случай — с подполковником Блиновым. Чем-то он нашему взводу насолил и один из нас (теперь можно признаться, что это был Женя Мирошниченко) в сердцах написал на асфальте: «Блин — сопля гвинейская». Блинов, естественно, это увидел и настойчиво добивался от нашего взвода, кто же это сделал. Мы же стояли насмерть и не признались, не выдали своего товарища.

Мы в училище все жили дружно. Как здесь уже отмечено, никакой дедовщины или проявлений национализма у нас не было. Наоборот, старшие ребята помогали младшим. Лично у меня было три шефа из третьего выпуска — Федор Никифоров, Володя Соколов и Мышкин. Два последних также были из Удмуртии. Николай Фролов, выпускник 1-го выпуска, будучи уже курсантом военного училища, прислал нашему взводу к новому 1950 году праздничную новогоднюю стенную газету. Он был хорошим художником и очень красочно ее оформил. Нам очень жаль, что он трагически погиб в автокатастрофе, когда следовал на своей машине в Казань на 35-летний юбилей училища. К 50-летию училища была выпущена брошюра, в которой собраны его знаменитые дружеские шаржи на ребят и преподавателей.

В училище я занимался боксом под руководством майора Абельханова. Кроме занятий в секциях, у нас проводились массовые занятия, устраивались поединки во взводах и между взводами. Однажды мне довелось драться с Илькой Житичем, югославом, который учился в нашей роте. Он был невысокого роста, но крепкий, выносливый. Кроме того, он был намного старше нас -примерно лет на пять. Борьба с ним была очень тяжелой. Иногда показательные бои боксеров включались в концерты художественной самодеятельности. В один из таких концертов мне пришлось боксировать с Мишей Станкевичем из третьего взвода. Получилось так, что в момент моего удара он то ли хотел поменять стойку, то ли просто его ноги оказались на одной линии, но от удара он оказался на полу. Это его очень рассердило и он с большей активностью стал меня атаковать. В конце концов он меня все-таки достал и я некоторое время ходил с синяком под глазом.

Хорошо помню сообщение о смерти Сталина. В тот момент я был на нашем катке. Мне запомнилась неподдельная печаль, охватившая всех людей. Потом у нас были траурные построения, где мы заслушали правительственное сообщение. В фойе училища был установлен большой портрет Сталина и возле него был выставлен почетный караул и суворовцы вместе с преподавателями посменно стояли у портрета. Когда я стоял в карауле, мимо проходила капитан Морозова и отдала честь левой рукой.

В конце обучения, когда мы стали физически сильнее, я видел, как Борис Дуров (был в нашей роте, но выпустился на год раньше нас) выжимал двухпудовую гирю, причем держа ее вертикально вверх, «на попа». Я тогда не мог этого сделать, но такую задачу себе поставил. Желаемого результата добился, уже будучи курсантом. Потом я стал больше тренировать свою левую руку и добился того, что обе руки стали равными по силе. Во взводе, которым я командовал, никто из солдат не мог выжать или вырвать гирю большее число раз.

Одно время в училище было много крыс. Бывало, стоишь ночью у тумбочки дневального, в коридоре горит только дежурное освещение, и вот слышишь «цок-цок». Это крысы бегали по паркету. В коридоре недалеко от тумбочки дневального стоял стенд, который немного не доходил до стены. Однажды я заметил, что из под него торчит какая-то веревочка. Я решил подтащить ее к себе ботинком. Я наступил на нее и пытался подвинуть к себе. И вдруг эта веревочка взвизгнула и рванулась из-под ботинка. От неожиданности я и сам напугался. Был период, когда крысы добрались до нашей столовой и даже утаскивали положенное для нас масло со столов. Мы потом находили масляные следы, которые вели к дыркам в полу, расположенным в углах столовой. Иногда после возвращения с каникул некоторые из нас приезжали раньше, когда в училище было еще очень мало суворовцев. Тогда уже ближе к ночи мы устраивали охоту на крыс, затаиваясь в коридоре и выжидая, когда они появятся. Оружием охоты были собственные ботинки или рогатки.

После окончания СВУ с серебряной медалью выбрал для дальнейшей учебы Ленинградское военно-инженерное училище, хотя и не очень представлял себе тонкости будущей специальности. Училище оказалось многопрофильным учебным заведением, где основное внимание уделялось не теории, а практике. Учиться было легко. С тем багажом знаний, которые мы получили в СВУ, после обязательных самоподготовок, после того режима и дисциплины, училищный порядок не представлял никакой трудности. Ребятам, которые поступили в училище со школьной скамьи, было значительно труднее. В училище мы освоили базовые машины: автомобиль, трактор, тяжелый артилле­рийский тягач, танковую базу. Кроме того, мы изучали передвижные электростанции, электроинструмент, деревообрабаты­ваю­щую технику, средства водоснабжения, подрывное дело и минно-взрывные заграждения, мостостроительные средства. Несмотря на перечисленное многообразие объектов изучения, знания нам дали прочные. До сих пор я помню многое из того, что мы проходили в среднем училище.

После Ленинграда выбрал себе местом службы Киевский военный округ, город Бровары под Киевом. Там служил в мостостроительном взводе в дорожном батальоне. Летом полк расформировали, и меня перевели в Кременчуг, в инженерно-саперную роту ракетной бригады. Через некоторое время вместе с бригадой передислоцировался в Германию, где прослужил 5 лет. Служба в Германии была интересной, давала возможность получить представление о жизни другого народа, другой страны. Поскольку в ГДР я был холостяком, меня довольно часто направляли в разные служебные командировки.

Из-за незнания немецкого языка случались курьезы. Однажды меня послали за техникой в Фюрстенвальде, который размещается недалеко от границы с Польшей. В Лейпциге, где надо было сделать пересадку, мы решили ехать через Берлин, но по ошибке сели в поезд, который шел в Западный Берлин. Об этом мы пока не догадывались. Незадолго до Берлина проходил контролер и проверил проездные документы. Я показал билеты на себя и своего сержанта. Немец начал мне что-то объяснять, но я не понимал, мой сержант тоже не знал немецкого. Контролер обратился к пассажирам, но никто не владел русским языком. Немец вспотел, объясняя нам проблему, но я только отрицательно мотал головой. Потом его осенило, и он начал произносить: «Аденауэр! Аденауэр!» Тогда до меня дошло, что мы не туда едем. На пальцах мне объяснили, что надо сойти на пограничном пункте станции Древице. Поезд остановился, пришли немецкие пограничники. Они понимали и говорили по-русски. Я им объяснил ситуацию и они помогли из нее выйти.

В Германии я сдал на права мотоциклиста и из отпуска привез мотоцикл. С благодарностью вспоминал наши занятия в автомотокружке.

Во время службы в ГДР, в Наумбурге однажды встретился с выпускником нашей же роты Казанского СВУ — Валерой Ярухиным. Он прибыл в Наумбург в штаб своей дивизии за назначением. Встреча была короткой. Были встречи еще с несколькими казанцами. Так, в нашей ракетной бригаде начальником политотдела был полковник Родионов, который в СВУ был работником политотдела. В Германии, правда, он прослужил недолго и был выслан из ГДР в течение 24 часов за спекуляцию музыкальными инструментами. В Наумбурге я встретил еще одного работника нашего политотдела, комсомольского организатора (к сожалению, не могу вспомнить его фамилию). Это был высокий, симпатичный блондин. В то время он был майором, а я лейтенантом. Встретив его на улице, я стал вспоминать, где я видел его лицо. После третьей такой встречи, я все же обратился к нему и спросил, где мы могли встречаться. Перебрав мой небольшой послужной список, мы пришли к Казани. Мы оба остались довольны этой встречей.

Из Германии поступил в Военно-инженерную академию в Москве. После ее окончания два с половиной года прослужил в Забайкалье, а потом был переведен в управление начальника инженерных войск и служил в нем до увольнения в запас в звании полковника с должности начальника отдельной группы. В конце своей офицерской службы я снова столкнулся с Валерой Ярухиным. Это было во время моей командировки в САВО, в город Алма-Ату. Валера прибыл туда из Афганистана. Он знал китайский язык и служил в разведке. Эта моя командировка фактически случилась после моего увольнения в запас. Пока выписка из приказа министра обороны о моем увольнении с военной службы ходила по инстанциям, меня (фактически уже уволенного) приказом того же министра обороны назначили в состав комиссии по ликвидации САВО. Эта командировка дала мне возможность еще раз встретиться с Ярухиным.

Анатолий Фролов

Всегда отличался высокой общественной активностью. В нашем классном отделении был самым шустрым, наиболее заводным, зачинателем разных полезных дел. Таким же он остался и до настоящего времени, был инициатором и организато­ром разных встреч уже после окончания СВУ. Прошел довольно интересный путь в армии. Еще в суворовском училище мечтал о медицине, о врачебной деятельности. Но в списке училищ, который был прислан для распределения выпускников, разнарядки в Военно-медицинскую академию не оказалось. Все, что оставалось в списке, Анатолия не устраивало. Случайные обстоятельства привели к выбору Ульяновского танкового училища — в то время там проживали его близкие родственники. Окончив танковое училище, Анатолий пошел служить командиром танкового взвода в Уральский военный округ.

Тут подошел 1960-й год и значительное сокращение Вооруженных Сил. Анатолию предложили должность начальника физподготовки, поскольку он, как и большинство наших суворовцев, имел хорошие спортивные показатели. Через некоторое время ему разрешили продолжить обучение в военном институте физкультуры. Приехав в Ленинград сдавать вступительные экзамены, он зашел в Военно-медицинскую академию и добился возможности сдавать экзамены туда и был принят в академию. Не последним фактором было то обстоятельство, что там секретарем приемной комиссии оказался бывший соученик нашего начальника медслужбы полковника Епифанова. После окончания Военно-медицинской академии долгое время работал в НИИ авиационной и космической медицины Министерства обороны. С его помощью и при непосредственном участии отрабатывались многие элементы техники жизнеобеспечения и реабилитации космонавтов. Некоторые образцы систем жизнеспасения отрабатывал на себе. Защитил диссертацию по проблемам адаптации человека в длительном космическом полете и получил ученую степень кандидата медицинских наук. Уволен из армии полковником в 1989 году. Долгое время инициировал всякие мероприятия по поиску и сплачиванию суворовцев-выпускников, разлетевшихся по разным уголкам страны, и по созданию клуба казанцев-суворовцев в Москве, некоторое время был его председателем. В последней период несколько отошел от активной работы в клубе, пересмотрел свои мировоззренческие позиции и серьезно приобщается к православной религии. Контактов с клубом и однокашниками не теряет.

Игорь Самсонов

Он пришел к нам в училище на последнем году нашего обучения после расформирования в 1955 году Второго московского артиллерийского подготовительного училища (2-го МАПУ), где он проучился два года. Ученики этого училища составили два дополнительных взвода нашей роты. Причем первый взвод (у нас он стал четвертым) фактически остался в том же составе, что и был в МАПУ. А пятый взвод оказался более интернациональным: в нем были собраны воспитанники из разных взводов МАПУ и, кроме того, в него было добавлено некоторые воспитанников казанской спецшколы ВВС, также расформиро­ванной в том году — Морозов, Дубинин, Каримов. Офицером-воспитателем в пятый взвод был назначен майор Уланов В.С., только что выпустивший свой предыдущий взвод. Игорь Самсонов (тогда он носил фамилию Цапп) был назначен старшим во взводе, ему дали звание вице-сержанта.

Такое различие в формировании взводов привело к тому, что они постоянно между собой соперничали. В целом пятый взвод был сильнее физически и в спортивном отношении, четвертый старался их перещеголять по уровню успеваемости. Иногда это соперничество принимало не совсем приличные формы, выливалось в жестокие драки. Общая организация и уровень обучения в МАПУ не сильно отличались от порядка в нашем училище, поэтому особенной перестройки не понадобилось.

Игорь был хорошо развит физически, занимался преимущественно «тяжелыми» видами спорта — штанга, борьба, футбол. Кроме того, он хорошо пел, обладал мягким лирическим баритоном, был непременным участником самодеятельности, солистом, целенаправленно учился пению под руководством преподавателя. Ему даже специально на заказ шили суворовскую форму, в которой он выступал у нас в клубе и на городских сценах, в частности, в гарнизонном Доме офицеров. При выпуске перед ним стала необходимость выбора — пойти ли по стезе артиста и поступить в казанское музыкальное училище, как советовал преподаватель музыки, или выбрать военную карьеру, поступить в военное училище. В выборе его пути важную роль сыграли офицер-воспитатель Уланов Виктор Семенович и преподаватель истории капитан Миргородский Петр Яковлевич, указав ему на ненадежность артистической карьеры. Не последнее значение имело и то обстоятельство, что в семье у Игоря было четыре сестры, для которых, кроме отца, он был единственной опорой, и то, что служба в армии была его заветной мечтой с детства.

В связи с ухудшением зрения на последнем году обучения в СВУ военная карьера началась для него с Тамбовского финансового училища, куда вместе с ним прибыли еще Рябов Виктор, Райков Юрий и Тарасов Валерий. Два последних суворовца ушли из училища еще в период прохождения лагерей, выбрав срочную службу в войсках. Игорь был назначен помощником командира взвода курсантов, получил звание сержанта. В училище также хорошо были поставлены занятия спортом. На высоком уровне была организована самодеятельность, где Игорь также принимал активное участие. Достаточно сказать, что самодеятельный коллектив училища ставил даже оперетты — «Белая акация», «Запорожец за Дунаем» и другие.

Через два года обучения Тамбовское училище передислоцировали в Ярославль и влили в местное финансовое училище, где Игорь встретил наших же выпускников — Вячеслава Жучкова, Александра Зайцева и Владимира Чувашова. В 1958 году был выпущен из училища с отличием и с зачетом трехгодичного курса обучения. В период обучения, проходя практику в Коврове, повстречался в кинотеатре с Юрием Долгиревым, который приехал туда из Московского училища Верховного совета.

После выпуска выбрал местом службы Прибалтийский военный округ и был назначен помощником начальника финансового довольствия — казначеем 631 авиационно-технической базы в 30 воздушную армию. Какое-то время находился в резерве, в составе финансовой инспекции воздушной армии. Там снова встретился с Зайцевым, который был на должности начальника финансовой службы одной из частей. Однажды наши заштатные финансисты настолько поистратились, что совершенно не осталось денег даже на пропитание. Кто-то из старших товарищей посоветовал им обратиться за помощью к руководству воздушной армии, и на основании приказа командующего армией им было выделено по 50 рублей с рекомендацией более экономного расходования своих средств.

В феврале 1959 года освободилось место помощника начальника финансового довольствия в ОБАТО в г. Тукумс, куда Игорь и был назначен. Этот ОБАТО обслуживал самолеты МиГ-15, МиГ-17 и МиГ-19.

С января 1961 года по май 1975 — служба в 840 ОБАТО. Здесь уже была другая авиационная техника — самолеты ВТА Ил-14, Ан-12 и Ан-22. Также не прекращал занятий спортом, пением. Активно участвовал в прибалтийских спартакиадах, в основном, по штанге, а также в составе армейского концертного ансамбля, который пользовался большой популярностью в городе. Этот ансамбль выступал на гастролях по всему прибалтийскому взморью.

В 1961 году там же женился (жена — Лия Александровна работала в медпункте). За 38 лет совместной жизни вырастили двоих детей — дочь Елену 1962 года рождения и сына Андрея 1972 года. Оба пошли по пути отца — стали финансистами. В 1985 году стал дедушкой, спасибо дочери.

В 1968 году заочно закончил Военный факультет Московского финансового института, где учился вместе с нашими же выпускниками — Борисом Лохмачевым и Владимиром Чувашовым.

В 1971 году был назначен в Москву, теперь уже в ВМФ, начальником финансового отделения, а потом — финансового отдела в научно-исследовательском центре, занимавшемся специальными глубоководными средствами. В 1976 году переведен в финансовый отдел Главного управления кораблестроения ВМФ. Через это управление осуществлялись заказы практически всей военной техники ВМФ, начиная от спортивных судов и до современных подводных и надводных ракетных крейсеров. Работа — крайне интересная, увлекательная, сложная и ответственная: согласования технических заданий, подготовка проектов постановле­ний ЦК КПСС и правительства, рассмотре­ние разработок промышленности и мате­риа­лов испытаний, встречи с интересными людьми — от младших научных сотруд­ни­ков до академиков и руководителей первой величины.

По достижении предельного возраста был уволен в запас в звании полковника. Продолжает работать в том же ведомстве специалистом военного представительства. Награжден орденами «Знак почета» (1978 г.), «За службу Родине в ВС СССР» III-ей степени (1986 г.), всеми полагающимися медалями.

Судьбы ребят из нашего взвода

Анучин Юрий

В СВУ успехами в учебе не блистал, авторитет завоевывал преимущественно своим хулиганским поведением, драками, стремлением самоутвердиться путем рукоприкладства. В дальнейшей жизни попал в уголовную среду. Сидел в тюрьме. След потерялся.

Ермолаев Александр

После окончания СВУ учился в Ленинградском СОУ, потом уволился и дослуживал рядовым Советской Армии. Отслужив, работал «очарованным» (как он сам себя называл) фрезеровщиком на заводе. Потом закончил Горный институт по специальности геофизика.

В его судьбе можно увидеть проявление как силы чувств, так и недостатков нашего эмоционального воспитания. Свойственное некоторым из нас обожествление женщины иногда приносит и негативный результат. Окончив институт, неудачно влюбился, не сумел найти выхода из ситуации отказа, из-за неразделенной любви запил, ушел подальше от людей, работал начальником геологических партий в Карелии, Сибири и в других местах. Во время одной из геологических экспедиций умер во сне 9 октября 1982 года. Похоронен в Санкт-Петербурге.

Завальский Валерий

Был спортивным и хорошо успевающим суворовцем. Умел, рассказывая смешные вещи, сам оставаться серьезным, отчего шутки выглядели еще более забавными. Мы смеялись до упаду, а он сидел с невинной и невозмутимой физиономией. Еще обучаясь в СВУ, Валера горел большим желанием стать летчиком. После окончания СВУ ему удалось попасть в летное военное училище. Однако после первого курса, находясь в отпуске, искупался в холодном Немане и заболел воспалением легких. После выздоровления из-за возникших осложнений был списан из военной авиации. Тем не менее, мечту свою не оставил, а наоборот, неудача придала ему дополнительные силы. В письме своему однокласснику Валерию Каминскому в этот период он изложил целых семь (!) вариантов своего возвращения в авиацию. Он поступил в Сасовское летное училище ГВФ. После его окончания начал летать на самолетах, так называемой малой авиации — Ан-2. Потом постепенно, пройдя несколько переучиваний, в том числе Высшую школу гражданской авиации в Ленинграде, стал командиром крупных реактивных и турбореактивных пассажирских самолетов — Ил-18, Ил-62, затем Ил-86. Облетал весь Союз, а потом освоил и некоторые зарубежные рейсы — в Ганновер, в Турцию. Последние годы работал летчиком-инструктором. Списан с летной работы только в 1997 году.

Зайцев Александр

Ввиду недостаточно острого зрения не был признан годным к строевой службе и был направлен в Ярославское финансовое училище. Окончив его, служил в Прибалтике. Последняя известная нам его должность — начальник финансовой службы полка ПВО. Дальнейшие сведения отсутствуют.

Каминский Валерий

По зрению был комиссован, поступил в Военно-механический институт в Ленинграде. После окончания его в 1962 году пришел на работу в оборонное предприятие ГП РНИИ «Поиск». До сих пор продолжает работать там инженером, хотя и наработал себе пенсионный стаж. Является одним из вдохновителей и организаторов Ленинградского (Санкт-Петербургского) отделения казанцев-суворовцев, в основном состоящего из суворовцев 7 и 8-го выпусков. Живет в Питере, имеет жену, дочь, внука.

Кошевой Бронислав

В период обучения в суворовском училище по своим физическим и внешним данным наиболее ярко выделялся среди ребят нашего класса. Он довольно рано развился физически, добивался успехов в спорте, имел весьма привлекательную внешность и другие мужские данные — мускулистость, крепкость фигуры и другие выдающиеся достоинства. Ввиду своего быстрого развития стал довольно рано интересоваться и пользоваться ответным вниманием девочек, что придавало ему еще больший авторитет в наших глазах. Основная же масса наших суворовцев несла на себе более заметные следы военного и послевоенного недоедания, которое выражалось в замедлении нашего физического развития, и потому наш интерес к этому вопросу был чисто платонический, а знания — чисто теоретические, да и то весьма скудные (о чем я уже рассказывал на собственном примере). Поэтому по вечерам, уже после отбоя, когда в спальне гасили свет и начинались наши сокровенные беседы, мы с неподдельным интересом слушали рассказы Бронислава, одного из немногих практиков, об очередных победах на любовном фронте, иногда и с пикантными подробностями, придававшими его рассказам дополнительный вес.

После окончания Горьковского радиотехнического военного училища Бронислав попал в войска ПВО Московского военного округа начальником радиотехнической группы на отдаленную точку. Основная служба проходила под землей, и перспективы для дальнейшего продвижения практически отсутствовали. Попытки вырваться оттуда для продолжения дальнейшего образования или изменения места службы не находили поддержки у командиров. Поэтому Бронислав, пытаясь все-таки изменить свою судьбу, встал на путь прямого систематического нарушения воинской дисциплины, отказов и уклонений от службы. Его демобилизовали в звании старшего лейтенанта в 1964 году после скандального нарушения, связанного с превышением пределов необходимой обороны. Хорошо еще, что он успел демобилизоваться вовремя. Потом за подобные действия, направленные на увольнение с военной службы, офицеров стали привлекать к уголовной ответственности. После увольнения работал на разных предприятиях в Ленинграде, в Казахстане, в КапЯре (кому надо, тот знает, что это такое), в Шостке. С 1973 года постоянно живет в Ленинграде. Много лет работал в аварийно-диспетчерской службе города. Сейчас — пенсионер.

Мартынов Олег

В период обучения в СВУ проявлял интерес и различные способности в области искусства — неплохо рисовал, играл на гитаре, самостийно на пианино и аккордеоне. После окончания СВУ был направлен в Ташкентское суворовское офицерское училище. В связи с подозрением на туберкулез был комиссован. После этого поставил себе цель попасть во ВГИК. Четырежды сдавал туда экзамены, для чего пришлось много потрудиться над совершенствованием своих навыков по фотографии, по рисунку и по другим специальным дисциплинам. В конце концов был принят на операторский факультет и успешно его окончил. В качестве оператора снял несколько известных картин, в том числе — «Подросток», «Королева Марго» и другие. За операторскую работу получил приз «Золотой Овен», удостоен звания «Заслуженный деятель искусства РФ».

Мирошниченко Евгений

Закончил в 1961 году Высшее инженерное радиотехническое училище Войск ПВО в Киеве, после него служил на полигоне на озере Балхаш, потом в военной приемке в ОКБ Московского энергетического института. В 1969 году родился сын. С 1971 года и до увольнения из Вооруженных Сил — в аппарате заместителя Министерства обороны по вооружению. Уволился из армии в 1989 г. в звании полковника. С 1989 года по 1995 год трудился в совместном предприятии, сейчас работает в научно-техническом центре по оборонной тематике.

Новицкий Станислав

Немного не доучился в суворовском училище, ушел из него за год до окончания. После окончания школы поступил на морской факультет Военно-медицинской академии и закончил его. Служил на Дальнем Востоке в медсанчасти старшим офицером, затем — на кафедре ВМедА. Специализировался в области организа­ции медицинского обеспечения Министерства обороны. Уволен в звании капитана 1 ранга. Сейчас является начальником медучилища при Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге. Активно участвует в работе Санкт-Петербургского клуба казанцев-суворовцев. Имеет жену, сына, дочь, двух внуков.

Смирнов Стальэр

В училище имел хорошие результаты по спортивной гимнастике, участвовал в суворовских спартакиадах за команду училища. После окончания Казанского СВУ продолжил обучение в Ленинградском суворовском офицерском училище. В период обучения попал под поезд, потерял ступню. Ушел с военной службы и пошел по комсомольской работе в Москве. При последней встрече в период празднования 35-летия нашего СВУ работал в торговле. После этого след потерялся.

Смирнов Герман

Уже в период обучения в СВУ отличался от своих сверстников, если можно так выразиться, «утонченной нервной организацией». Был болезненно самолюбив, обижался на, казалось бы, безобидные шутки в свой адрес, старался не давать для этого лишних поводов. После выпуска из СВУ учился сначала в Суворовско-офицерском училище (СОУ) в г. Орджоникидзе, затем — в Ташкентском высшем общевойсковом командном училище (ВОКУ). Служил в Батуми, Кутаиси. Однажды, уже будучи капитаном, командиром роты, во время сопровождения группы солдат через Каспийское море попал в историю, связанную с утратой солдатами каких-то документов. В результате расследования был уволен с военной службы в 1966 году. После этого окончил Институт водного транспорта и Технологический институт им. Ленсовета в Ленинграде, перепробовал много разных профессий — от туристского гида до инженера службы Ленинградского морского порта. Сейчас — пенсионер, работает на госпредприятии, женат, две дочери.

Станкевич Вячеслав

Окончил курсы французского языка при Военной академии Советской армии. Работал в Алжире. Подполковником уволен из армии. Сейчас руководит группой переводчиков.

Шальнев Юрий

В период обучения в СВУ отличался большим интересом к оружию, военной атрибутике. Спортивными данными не блистал. После окончания СВУ окончил курсы французского языка при Военной академии Советской армии, после чего след затерялся, возможно, в нелегальных структурах.

Шайхутдинов Клим

Поступил в суворовское училище из Казани. Всегда был дотошным, учился успешно. По зрению не прошел медкомиссию для дальнейшей военной службы. Окончил гражданский институт, работал преподавателем, в том числе и в тюремной школе. Судьба Клима — путаная и не особенно ясная, поскольку он обычно уклонялся от прямых обсуждений этого вопроса. Судя по отдельным моментам его рассказов о своей жизни, у него сложились несколько странные отношения с органами правопорядка, но подробности неизвестны. В то же время пользовался авторитетом среди уголовного элемента, проходившего у него обучение, умел с ними ладить и строить отношения. Регулярно посещал мероприятия, связанные с празднованием юбилеев училища, но на последнем, 50-летнем, не присутствовал. Иногда приезжал в Москву и наносил визиты своим одноклассникам. Некоторые его манеры удивляли и нас, и наших домочадцев. Однажды побывал в гостях и у меня. Пока он у нас гостил, мы уходили на работу и оставляли дома его одного. Потом мы обнаруживали следы его действий. Так, однажды мы стали, как обычно, кипятить воду для чая, а когда стали наливать в кружки для заварки, вода показалась какой-то мутной и странной. Потом вдруг из носика чайника показалась сосиска. Оказывается, Клим варил сосиски в чайнике, хотя кастрюльки и ковшики для этого у нас на кухне были. Моя жена до сих пор вспоминает это с удивлением.

Однажды, будучи в Москве, заночевал у Славы Соколова. Тот его приютил, предоставил ему ночлег, возможность постирать и помыться. Когда он приступил к мытью, было уже поздно. Вячеслав уже лег отдыхать, но почему-то никак не мог уснуть. Что-то его тревожило. Вдруг он услышал какой-то непонятный звук, похожий на бульканье, исходящий из ванной комнаты. Слава сбросил одеяло и рванулся в ванную. Хорошо, что Клим не закрылся изнутри. Открыв дверь, Вячеслав увидел Клима, уже полностью погруженного в воду. Те звуки, оказывается, произвели пузырьки воздуха, которые испустил Клим, фактически уже утонув в ванне. Вячеслав вытащил его за волосы, нахлестал по щекам, привел его в чувство, после чего заставил его вытереться, одеться и лечь спать. Оказалось, что Клим, приехав к Соколову, уже был достаточно сильно пьян, хотя внешне этого не было заметно. На последнем 50-летнем юбилее училища Клим не обозначился, хотя до этого активно участвовал в наших юбилейных встречах.

Янченко Игорь

Из армии комиссовался по зрению. Окончил гражданский инженерный институт, работал в Ижевске на оборонном предприятии, защитил сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию в области обработки металлов, а точнее в области технологии изготовления и упрочнения стволов. В 1989 году был доцентом, а сейчас, возможно, уже и профессор. Преподает в Ижевском техническом университете.

О ребятах из других отделений

Жучков Вячеслав

По зрению вынужден был пойти в Ярославское финансовое училище. Был назначен в танковые войска. Служба проходила негладко, но удалось вырваться на учебу на Военный финансово-экономический факультет Московского финансового института (теперь — академия). После окончания факультета попал в военное представительство на Уралвагонзаводе. В 1975 году был назначен в Главное бронетанковое управление Министерства обороны, в управление заказов. Там они встретились на одном этаже с Вячеславом Соколовым, работавшим в Управлении начальника инженерных войск. Закончил службу в звании подполковника. После увольнения в запас работал в МОП, в танковом главке. После расформирования МОП назначен постоянным представителем Уралвагонзавода в Москве. При его участии был разработан и принят на вооружение самый массовый танк Т-72, позднее модернизированный в Т-90.

Мымрин Ярослав

После окончания Казанского СВУ был направлен в Тбилисское пехотное училище, которое готовило за 2 года командиров взводов стрелков-пулеметчиков или минометчиков (горных егерей). После окончания первого курса был переведен в Киевское суворовское офицерское училище, после второго курса — в Одесское высшее общевойсковое командное училище. Это училище окончил в 1960 году, хотя выпуск и задержали на 4 месяца из-за нехватки в казне денег для расчетов с офицерами. Как наиболее дисциплинированный, был направлен в самый лучший Закавказский военный округ, а в нем — в самую лучшую точку: на стык трех границ, в г. Ленкорань, точнее, в пгт Пришиб. Там в 10 км от границы располагался мотострелковый полк первого эшелона дивизии. Два года прошли без выходных и практически без сна, поскольку помещения для сна не выделили, спать приходилось на кроватях тех счастливчиков-холостяков, которые в эту ночь были на службе или в отпуске. В таких же условиях находились и еще два пришедших вместе с ним суворовца из других училищ.

В 1962 году удалось поступить на 4 факультет Военной академии химической защиты. Начиная с третьего курса занялся научной работой по синтезу пластификаторов твердого ракетного топлива. С учетом научных склонностей и наличия московской прописки был назначен после окончания ВАХЗ в 25 ГНИИ МО на должность младшего научного сотрудника лаборатории специальных жидкостей. В этой лаборатории проработал более 20 лет, защитил кандидатскую диссертацию в 1981 году, дослужился до полковника, начальника лаборатории — заместителя начальника научно-исследовательского отдела. В 1987 году получил ученое звание «старший научный сотрудник» и уволен в запас. Продолжает работать в той же лаборатории института в должности старшего научного сотрудника.

За время службы и последующей работы принял участие в разработке, испытаниях и внедрении трех типов гидравлических масел, которые в настоящее время находятся на снабжении и обеспечивают всесезонную безотказную работу гидравлических систем танков, ракетно-артиллерийских систем, некоторых видов инженерной, авиационной и морской техники, а также противооткатной жидкости, обеспечивающей работу противооткатных устройств в диапазоне температур от пятидесяти до минус пятидесяти градусов Цельсия. Активно работает в клубе казанцев-суворовцев в Москве.

Молотков Борис

В 1960 году закончил Одесское ВОКУ. Служил начальником отделения подготовки данных дивизиона, потом в звании майора — начальником отдела Всеволожского горвоенкомата Ленинградской области. В 1988 году уволился на пенсию. Сейчас не работает. Занимается дачным участком. Сын и дочь — офицеры милиции, имеет трех внучек.

Никитин Владимир

После окончания СВУ был распределен в танковое училище, но поскольку с детства мечтал стать летчиком, то воспользовался первой возможностью для демобилизации. Возвратился в Казань к любимой девушке, с которой познакомился еще в период учебы в СВУ. Какое-то время работал в разных случайных местах, потом поступил в Казанский аэроклуб, после обучения в котором был оставлен там летчиком-инструктором. Был восстановлен в статусе военнослужащего. Службу закончил в том же клубе в звании полковника. Летал до последнего времени.

Ряднев Владимир

Был распределен в Полтавское военное училище, после его расформирования учился в Ташкентском ВОКУ. По болезни комиссовался. Закончил Северо-Западный политехнический институт (СЗПИ) в Ленинграде. Работал в научных организациях и предприятиях оборонки на различных должностях. Пенсионер, но работает оператором на станках с ЧПУ. Две дочери. Живет в Питере.

Серебренников Геннадий

Распределился в Харьковское высшее авиационно-инженерное военное училище (ХВАИВУ), но заканчивать его не стал. Уехал в Ленинград, работал, потом закончил Ленинградский электротехнический институт, остался там преподавать, защитил кандидатскую диссертацию, стал доцентом. Скоропостижно скончался в 1984 году.

Станкевич Михаил

После окончания СВУ поступил в Тбилисское пехотное училище, где проучился один год и был комиссован. В 1958 году, поправив здоровье, поступил в Ленинградское ВОКУ им. Кирова (г. Петродворец) и проучился там полный курс до 1962 года. После окончания женился и получил назначение в Литву, г. Алитус, в воздушно-десантные войска. Прошел должности командира взвода, заместителя командира роты, совершил 96 прыжков с парашютом. С 1966 по 1969 год — г. Выборг, откуда был направлен в группу войск в Германии. Там продвигался по должностям — начальник штаба, затем командир батальона, зам. командира полка, и по званиям — капитан, майор. В 1974 году был направлен служить в Архангельскую область на должность старшего помощника оперативного управления дивизии. В 1975 году сменил строевую службу на преподавательскую работу в своем Ленинградском ВОКУ. В период 1981–1984 год преподавал в Алжирской академии ННА. После возвращения из Алжира уволился в запас в звании подполковника. После этого была работа в военкомате, гражданской обороне и в других областях деятельности. Продолжает трудиться до настоящего времени.

Стиценко Анатолий

Окончил училище с серебряной медалью. В последние годы обучения был секретарем комсомольской организации роты. В связи с тем, что не захотел идти в пехоту (а он все время хотел стать моряком, как отец), был лишен серебряной медали. После выпуска поехал в Москву, попал на прием к начальнику ГУВУЗа генерал-лейтенанту Морозову и добился направления в Бакинское военно-морское училище. После первого курса это училище закрыли, а курс перевели в Калининградское военно-морское училище, находящееся в ведомстве КГБ. Не желающие служить в этом ведомстве, в том числе и Анатолий, устроили забастовку, после которой все были исключены из училища, но лишены возможности выезда из Калининградской области. Анатолий поступил в команду по разминированию акватории порта. При очередном взрыве мины получил контузию, вторую группу инвалидности и только после этого смог уехать из города. Какое-то время жил в деревне у бабушки, вылечился, работал на судах гражданского флота, потом поступил в Военно-механический институт в Ленинграде. После него работал в технологическом НИИ. Был постоянным представителем в г. Байконуре, обслуживал стартовые установки. Последняя работа — участие в пуске «Бурана». Потом — работа в коммерческой фирме. Скончался 9 октября 1994 года. Похоронен в Санкт-Петербурге.

Чувашов Владимир

После окончания СВУ поступил в Ярославское финансовое училище вместе с рядом других наших ребят. После окончания получил назначение в финансовую службу Приволжского военного округа. Там постепенно продвигался по должностным категориям, дойдя до начальника финансовой службы округа. В силу своих обязанностей курировал вопросы финансового обеспечения родного Казанского СВУ и помогал их своевременно решать. Получил звание полковника, сильно «раздобрел» на своей тяжелой финансовой работе. Неоднократно участвовал в юбилейных встречах в Казани, проявляя большое радушие и интерес к своим товарищам.

Якимчук Владимир

Окончил зенитно-артиллерийское училище и Военно-артиллерийскую академию (теперь — Михайловскую) в Ленинграде. Служил в Венгрии, Белоруссии (в Брестской крепости) на инженерно-технических должностях, в г. Черняховске — начальником артвооружения артполка, потом — в Питере, в военной приемке. Из армии уволился подполковником. После этого работал ведущим инженером на предприятии «Дальсвязь». Живет в Питере, имеет в активе жену, двух дочерей и сына, двух внучек.

Ребята из седьмого выпуска

Бендецкий Евгений

Женя Бендецкий был у нас в училище легендарной личностью. В то время, когда мы поступили в СВУ, из него выпустился старший брат Евгения — Валентин. И в торжественной обстановке произошла передача эстафеты нашей роте от первого выпуска, которую из рук брата принял Евгений Бендецкий. Свое обещание учиться достойно, не посрамить своего брата Евгений с честью выполнил — он закончил СВУ с золотой медалью.

После выпуска поступил в Серпуховское высшее артиллерийское военное училище, окончив которое, долгие годы служил в войсках. Затем перешел на работу в военное представительство и на этом поприще тоже работал несколько лет. Закончил службу в звании полковника. В настоящее время не работает.

Дроздов Руслан

Учился три года в Военно-воздушной инженерной академии им. Можайского, но закончил радиотехнический факультет Ленинградского электротехнического института связи им. Бонч-Бруевича в 1962 году. Работал в НИИ-3 оборонной промышленности, потом во ВНИИРТА (радиотехнической аппаратуры). Прошел там путь от инженера до главного конструктора — заместителя директора. Руководил созданием систем управления и связи для различных космических объектов. Лауреат Государственных премий. Является одним из главных конструкторов системы автоматической посадки космического корабля многоразового применения «Буран». После успешного испытания — полная остановка производства. Сейчас — работающий пенсионер. Имеет жену, дочь и внучку. Живет в Питере.

Дуров Борис

После окончания СВУ поступил в Рижское высшее инженерное авиационное военное училище. Окончил его в 1960 году с дипломом инженера-электромеханика. Поскольку в 1960 году училище подлежало расформированию, а Вооруженные силы сильно сокращались, была возможность уйти из армии, чем Борис и воспользовался. Поступил на учебу во ВГИК, после чего успешно работал по избранному профилю в качестве режиссера. Имеет на личном счету достаточно много удачно снятых картин. Привожу неполный перечень фильмов: «Повесть о чекисте», «Гранитные острова», «Пираты 20-го века», «Не могу сказать «Прощай», «Вертикаль», телевизионные «Вот моя деревня», «Родила меня мать счастливым», «Лидер» и другие.

Лебедь Евгений

После окончания Московского ВОКУ 7 лет прослужил командиром взвода, после чего вырвался в Военно-медицинскую академию на морской факультет, связав свою жизнь с медициной и флотом. Некоторое время проработал младшим научным сотрудником в военном медицинском НИИ, затем — старший врач поликлиники военной академии химзащиты, начальник медслужбы военного госпиталя, зам. начальника медицинского отдела административно-хозяйственного управления МО. Уволился в звании полковника медицинской службы. Сейчас возглавляет поликлинику № 1 медицинского объединения Российской академии наук. На личном счету имеет изобретение, орден «За службу Родине в Вооруженных силах» III-ей степени, медаль ГДР «Братство по оружию», почетное звание «Заслуженный врач Российской Федерации».

Лохмачев Борис

Окончил Тамбовское военно-финансовое училище, через некоторое время — Военный финансово-экономический факультет Московской финансовой академии. Длительное время работал начальником финансовой службы в Самарканде, затем — в космических войсках на полигоне «Байконур»: сначала по политической части, потом в качестве начальника испытательного отдела полигона. Обеспечивал запуски космических кораблей, подготовку космонавтов, участвовал в управлении космическими полетами. Награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных силах» III-ей степени. Уволился в запас в звании полковника. В настоящее время переехал в Москву, работал в ЦНИИ Военно-космических сил, который недавно передали в РВСН. Сейчас — начальник бюро внешнеэкономической деятельности РКК «Энергия» им. Королева. Живет в г. Королев Московской области.

Лунев Юрий

Закончил Калининградское военное интендантское училище. После этого — начальник продовольственной службы, зам. командира отдельного батальона по снабжению, зам. командира отдельного полка по тылу, старший офицер отдела боевой подготовки, оргмоботдела штаба МВО. Закончил службу полковником. Имеет награды — орден «Знак Почета», 2 медали «За отвагу на пожаре». Сейчас работает в поликлинике № 1 Российской Академии наук начальником штаба гражданской обороны. Является активистом московского клуба казанцев-суворовцев, одним из его руководителей.

Мараховский Марк

Распределился в Калининградское военно-интендантское училище, но его не заканчивал. В 1964 году закончил Ленинградский политехнический институт, инженер. Работал в различных учреждениях Питера в области систем автоматизации. Сейчас на пенсии, но работает начальником отдела АСУ автопарка. Женат, есть дочь и внучка. Проживает в Питере. По-прежнему дружит с музыкой, что успешно демонстрировал на последней юбилейной встрече в Казани, аккомпанируя Игорю Самсонову, а также во время спонтанной встречи однокашников летом 1998 года в Питере по случаю приезда туда Евгения Лебедя.

Пасков Герман

Распределился в Одесское пехотное училище, но заканчивал уже Ленинградское СОУ в 1959 году. Служил в Ленинградском военном округе, в ГСВГ на различных должностях. Заканчивал службу начальником отдела райвоенкомата в Ленинграде, подполковником. Пенсионер, живет в Питере, женат, взрослые дочь и сын.

Путилов Александр

Закончил артиллерийское военное училище, потом Военно-артиллерийскую (ныне Михайловскую) академию в Ленинграде. Послужил в войсках, затем стал научным сотрудником центрального военного НИИ. Защитил кандидатскую диссертацию по техническим наукам. Завершил военную службу в звании полковника. Продолжает работать в том же центральном НИИ Министерства обороны уже гражданским специалистом.

Соловьев Лев

Распределился в Рязанское общевойсковое военное училище, но из него ушел и пошел дослуживать рядовым. Служил в Горьком. Вернувшись в Питер, работал в ЛОМО. Заочно закончил Ленинградский СЗПИ. Работал в проектной организации, в горячем цеху. Ушел на пенсию по первой группе льготников в 50 лет. Тяжело болел. Скончался 28 мая 1994 года. Похоронен в Санкт-Петербурге.