В Венгрии

При нашем дальнейшем пешем движении вслед за наступающей армией, нам стали встречаться радостные румынские батальоны, идущие строем домой без оружия, во главе со своими командирами и с песней «Катюша». Они сдали нашей дивизии свои хлебопекарные заводы на колесах. Для них война уже закончилась. Продолжать дальнейшее освобождение предстояло нам.

103-я гвардейская дивизия вошла в состав 37-го гвардейского корпуса, которым командовал генерал-лейтенант Миронов. Вся наша 9-ая гвардейская армия состояла из воздушных десантников, командовал армией генерал-полковник Глаголев, и она входила в состав 3-го Украинского фронта, командующий — маршал Советского Союза Ф.И. Толбухин.

После одного ночного марша мы с Гуляевым Алексеем не обнаружили радиста Козлова Геннадия. Видимо, ночью где-то отстал, наверное, скоро догонит, решили мы. Сумка с документацией, в том числе с секретными кодами, схемой радиосвязи и микротелефонная трубка находились у него. Схему, волны (частоты), позывные мы знали наизусть. Без микротелефонной трубки не будет работать радиостанция. Отдельные телефоны-наушники у нас есть, на прием будут работать. А переключение на передачу и обратно производится нажимными контактами на трубке и микрофоне там же. Об отсутствии Козлова доложил командиру, сам пошел к радиомастеру Пушкину. Надо отдать должное мастерству и работоспособности Пушкина. Буквально за 1 час из какой-то старой микротелефонной трубки путем замены контактов и шнура сделал действующую; испытал прямо на рации и вручил мне. Я был искренне обрадован и сердечно поблагодарил мастера. Вот-вот нам предстоит заменить действующие впереди части. Боеспособность расчета была восстановлена. Через день Козлов догнал нас, мы теперь имели запасную микротелефонную трубку. Объявили всем об этом на тот случай, если кому-нибудь понадобится. Мой расчет с радиостанцией РБМ был придан командиру 324-го гвардейского полка, герою Советского Союза гвардии полковнику Хацкевичу для обеспечения радиосвязью с командиром дивизии.

Гвардии полковник Хацкевич — кадровый военный. Он говорил, что служит в воздушно-десантных войсках с 1933-го года на Дальнем Востоке. На его груди, наряду с другими наградами, был знак «Инструктор-парашютист». Тогда на фронте не носили планок, а носили сами ордена и медали. Если учесть три года учебы в общевойсковом училище до начала службы в воздушно-десантных, то в 1945-ом ему шел 33-ий год. Высокого звания Героя Советского Союза он был удостоен за форсирование реки Днепр. Тогда на Днепре в Советской армии был проявлен массовый героизм. Среднего роста, смуглый, с орлиным носом, кареглазый, лысый как Ленин, усы, борода и волосы по краям лысины черные. По характеру спокойный, среди окружающих коммуникабельный, сын еврейского народа. При встрече ровни звали его Ханоном или Николаем. Выходит, настоящего имени его и отчества тогда мы не знали. В толстой книге «Советские воздушно-десантные», вышедшей намного позже войны, среди Героев Советского Союза есть одна единственная фамилия Хацкевич с именем и отчеством совсем нам незнакомым.

Командир 103-ей гвардейской дивизии гвардии полковник Степанов — с 1911-го года рождения. Стало быть в 1945-ом году ему шел тридцать четвертый год. Высокий, крупный, полноватый, спокойный, с низким басовитым голосом, настоящий русский человек. Солдаты дивизии звали его Батя.

Мне хорошо запомнилось освобождение Венгерского города Веспрем. Ночью мы скрытно заменили воинскую часть, которая нуждалась в пополнении и отдыхе. На рассвете вступили в бой с противником. Мне, как начальнику радиостанции, было приказано срочно установить радиосвязь с командиром дивизии для передачи донесений и получения его команд и приказов.

Под сильным артиллерийским и минометным огнем противника, совместно со старшим радистом Алексеем Гуляевым и радистом Геннадием Козловым мы развернули свою переносную радиостанцию. Под огнем противника натянули на дерево лучевую антенну и установили радиосвязь. В дальнейшем, в ходе всего боя, непрерывно действовала радиосвязь между командиром полка гвардии полковником Хацкевичем и командиром дивизии гвардии полковником Степановым.

В этом бою за город Веспрем осколком легко ранило радиста Г.Козлова. Осколок застрял в шее возле кадыка. Но он поле боя не покинул, осколок вынули, рану перевязали, он оставался в боевом строю. Подобные бои нам пришлось испытать на себе еще не раз, выдержать и выйти из них победителями в течении еще долгих месяцев, вплоть до самой Победы.

Мы вели наступательные бои в Венгрии. С боями прошли по северному побережью озера Балатон, были видны камышовые заросли. Правее нас оставался город Секешфехервар, который освободили соединения нашей 9-ой гвардейской армии.

Наш 324-ый гвардейский полк непосредственно освобождал города Веспрем, Сомбатель (Сомбатхэй), а также активно участвовал во всех наступательных боях по освобождению территории Венгрии от гитлеровских войск. Мы участвовали в боях по разгрому танковой группы гитлеровцев юго-западнее города Будапешта.

Нас часто, особенно первое время, бомбили истребители-бомбардировщики Мессершмиты Ме-110. Они не только бомбили, но и пикировали на наступающих и строчили из своих пулеметов. При их пикировании нам приходилось падать в воронку, яму, канаву, глубокий след гусеницы танка. Однажды во время очередного налета, лежа на спине, попробовал дать несколько очередей из своего автомата ППС-42. Никакого эффекта. Понял, что этот автомат только против людей, да и то на близких расстояниях. А вверх пуля летит, сила ослабевает, да еще и самолет снизу, наверное, бронирован. Тогда ходили слухи, что этот самолет сконструирован советским авиаконструктором Туполевым.А.Н. Каким-то образом чертежи попали к немцам, а они только усилили его вооружение. Так ли, или не так, но от этих самолетов мы потерпели изрядный урон.

В командную группу, возглавляемую комполка, входили его адъютант гвардии лейтенант, заместители по строевой и политчасти, начальник штаба гвардии майор Суржиков, врач полка гвардии капитан медицинской службы женщина (к сожалению, фамилию ее не помню); гвардии старший лейтенант — человек всесильного Лаврентия Берии (тогда эта служба в армии, кажется, называлась «Смерш»), которого побаивался даже командир полка Герой Советского Союза гвардии полковник Хацкевич. При переходах за батальонами от одного командного пункта к следующему, к группе присоединялись расчеты радистов с рациями, поддерживающие радиосвязь с командиром дивизии и командирами батальонов, а также санинструктор, химинструктор, комендантская команда. В необходимых случаях радиопереговоров в движении, на ходу шли с командиром полка локоть о локоть, ведя радиопереговоры.

У некоторых начальников и командиров старого закала, особенно в начале вступления в боевые действия, наблюдались тенденции держать подальше от командного пункта радиостанции с радистами. У них сохранилась боязнь запеленговывания противником места работы радиопередатчика и опасность накрытия командного пункта залповым огнем артиллерии и минометов. Со временем, с успешными наступлениями наших войск, немцам стало не до этого. Вместе с этим прошла и старая болезнь.

В 324-ом гвардейском полку наступали гвардейские батальоны комбатов гвардии майора Жабанадзе, гвардии капитанов Бессараба и Ерентюка. Все они не раз бывали на командных пунктах полка с докладами и получали задания по своим оперативным картам в нашем присутствии.

В феврале 1945-го года наша армия освободила столицу Венгрии город Будапешт.

В наступательном бою тяжело раненные и павшие смертью храбрых остаются лежать на поле боя, пока их подберут идущие следом санитары. А живые, естественно, продолжают двигаться вперед, оставляя лежащих. Раненные, но способные идти, потихоньку ковыляют в тыл, в медсанбат. В одном таком бою в Венгрии мы с командиром полка Хацкевичем заметили раненного немецкого офицера в плетенных погонах. Видимо в спешке отступления противник не смог забрать своего раненного офицера. Командир приказал мне доставить его в ближайший медпункт, чтобы ему оказали помощь, а потом допросили. А лежащих и стонущих наших тяжело раненых он подбодрил: «Герои мои! Потерпите еще немного, сейчас подойдут санитары и окажут вам помощь и заберут вас». Я взвалил немца на себя, но он оказался долговязым, высоким, еле волочил ноги. Пока я его тащил, он своей кровью, вытекающей из раны в боку, испачкал мою гимнастерку и меня. В медпункте хотели, чтобы я тащил его дальше в тыл. Но я молча положил его на землю, повернулся и, не оборачиваясь, побежал и быстро догнал своих. Только помню на нем была новенькая, с иголочки, офицерская форма стального цвета из какого-то богатого материала.

Конечно, я пишу не все подряд, а наиболее запомнившиеся мне эпизоды и случаи, непосредственным участником которых мне довелось быть.

Однажды ночью, двигаясь за наступающими батальонами, мы — командная группа во главе с командиром полка гвардии полковником Хацкевичем, не заметили, как оказались впереди батальонов. Уже начался ранний рассвет и вдруг — длинные очереди по нам из крупнокалиберного пулемета с трассирующими пулями. Мы мгновенно залегли. По команде гвардии полковника Хацкевича приготовили к бою личное оружие, на случай, если противник пойдет на нас. Поплотнее прижались к земле, маскируясь и прячась, используя каждую ямку и складку земли. По приказу командира расчет-радиостанции гвардии сержанта Хакимова Александра, поддерживающий радиосвязь с батальонами лежа развернул свою радиостанцию и установил радиосвязь с командиром 3-го батальона гвардии капитаном Ерентюком. Хацкевич дал ему координаты и ориентиры места, откуда ведется огонь по нас, приказал подавить его. Вскоре огневой мощью батальона противник был подавлен. Через некоторое время наступление было продолжено.

Видимо, противник не совсем ясно представлял обстановку, не хватило выдержки подпустить нас ближе. Если бы они подпустили бы нас поближе на расстояние прицельного попадания, то многих из нас скосили бы пулеметные очереди.

Однажды ночью была потеряна радиосвязь с батальонами полка. Хацкевич приказал мне не выходить на связь с командиром дивизии до тех пор, пока полностью не будут уточнены позиции батальонов. Мы работали только на прием, передатчик не включали. С батальонами связь держала такая же радиостанция РБМ роты связи этого полка, расчет гвардии сержанта Александра Хакимова, татарина из Башкирии. Пока устанавливали радиосвязь с батальонами, уточняли их расположение, прошло около двух часов. За это время «Дукат» вызывал нас несколько раз. Мы не отвечаем, как-будто их не слышим. В глубине души я чувствовал, что поступаю против долга и своей совести. А у командира полка, Героя Советского Союза, не хватает мужества доложить командиру дивизии: уточняю обстановку, доложу. Мы, радисты, всегда чувствовали себя как от вышестоящего командира. Но мы приданы командиру полка гвардии полковнику Хацкевичу. Он — полковник, я — сержант, дистанция огромная. Уже начался рассвет. Восстановлена радиосвязь и уточнены позиции батальонов по карте. Хацкевич подходит к нам с картой для доклада, в это время подъезжает на «виллисе» командир дивизии Степанов, соскакивает и с лету на него:»Какой же ты ... Герой Советского Союза?!» Поворачивается ко мне: «А ты какого ... молчишь?!» В тот момент мне показалась, что по выражению моего лица Степанов понял истинную причину. Отвел душу, и они отошли в сторону вдвоем. К сожалению тогда, на фронте командиры не стеснялись в выражениях. На заднем сидении «виллиса» сидел у рации в наушниках наш коллега и наш корреспондент и друг гвардии сержант Виктор Зубков. Мы втроем подошли к нему, пожали руки. Он нас понимал без лишних слов. Нужно честно признаться, что было, то было. Забегая вперед, скажу, что после Победы в городе Сегеде Александр (Альфат) Хакимов записал на память в мою тетрадь несколько популярных песен тех, военных лет. Тетрадка и сейчас хранится у меня, также как фото Виктора Зубкова, подписанное им мне на память.