Глава первая.

В Донбасской операции

От полка к дивизии

В один из июньских дней 1943 года в разгар подготовки советских войск к прорыву обороны гитлеровцев на Таманском полуострове я получил новое назначение.

— Товарищ Антонов, — позвонил командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И. П. Рослый, — мы тут посоветовались и пришли к единому мнению: вам доверить командование создаваемой новой стрелковой дивизией. Подумайте, о согласии сообщите.

«Командовать дивизией? Готов ли к этому?» — размышлял я и мысленно охватил основные этапы жизни и военной службы, критически анализируя свой командирский опыт. Он складывался из двух основных составных частей — довоенной командирской практики и практики командования полком и бригадой в первые два года Великой Отечественной войны.

Военную службу начал рядовым красноармейцем в 1928 году. Затем командовал подразделениями. Опыт практической работы в войсках был дополнен теоретическими знаниями, полученными в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Там были замечательные преподаватели и воспитатели. Особенно слушатели любили комбригов В. Н. Символокова и А. А. Неборак за их глубокие знания и мастерство в преподавании.

1940 год, выпускной экзамен. Дипломную работу выполнял по теме «Наступление стрелковой дивизии». Кажется, было это совсем недавно. В память прочно врезались главные данные решения командира: на карте нарезаны полосы наступления полков, указаны ближайшая и последующая задачи, задачи родам войск и приданным средствам усиления. И все оформлено письменным приказом. Но это было в классе, за партой, а теперь война, и дивизию надо будет вести в настоящий бой.

После окончания академии имени М. В. Фрунзе я получил диплом с отличием и был назначен начальником штаба отдельного мотострелкового полка войск НКВД. По своему составу это была скорее стрелковая бригада военного времени. В полк входили четыре отдельных мотострелковых батальона, танковая [4] рота, артиллерийский дивизион и другие подразделения. Здесь впервые и были на практике применены все знания, накопленные ранее. В марте 1941 года мне доверили командование этим полком.

Это была пора напряженной боевой подготовки. Мы все явственнее ощущали приближение военной грозы. Знали и врага своего — германский фашизм. 15 июня большая часть сил полка была выведена на усиление границы западнее Каунаса. Там для меня началась Великая Отечественная война. 22 июня в предрассветной мгле над нами прошли фашистские бомбардировщики, а вскоре грянул огневой налет вражеской артиллерии, поползли зеленые танки, пошли густые цепи пехоты. Начались оборонительные бои. Бои, бои... Память восстанавливает их огненные вехи в первые пять месяцев подвижной обороны от рубежа к рубежу.

Из всех боев в первые дни войны на территории Литвы мне особенно запомнился бой под Укмерге. Полк занял очередной рубеж обороны на высотах. Местность и боевые порядки полка хорошо просматривались с командного пункта. 24 июня на рассвете сначала мотоциклисты, а затем пехота с танками пытались прорваться вдоль шоссе Укмерге — Двинск (Даугава). Закипел бой, продолжавшийся целый день. В этом бою отличились 2-й стрелковый батальон и полковая артиллерийская батарея под командованием капитана Семена Галдина. Я видел, как артиллеристы прямой наводкой били по танкам. Капитан Галдин переходил от орудия к орудию и, воодушевляя орудийные расчеты, заменял выбывших командиров орудий, сам вел огонь. К вечеру на поле догорало более 20 машин.

С наступлением темноты артиллерийские разведчики пробрались к подбитым фашистским танкам, забрали мундиры и документы с целью опознания действующих частей противника. Они принесли большую карту-схему, на ней боевой путь танковой дивизии был обозначен широкой чертой через всю Европу с последним походом в Грецию. Еще недавно в Афинах кутили эти разбойники, а на нашей земле уже на третий день войны сгорели вместе с танками.

Примечательную запись в своем дневнике сделал в тот день начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер: «... 24.VI. 1941 года. Войска группы армий «Север» почти на всем фронте... отражали сильные танковые контратаки противника... Несмотря на это, усиленному правому крылу группы армий «Север» удалось продвинуться до Вилькомира (Укмерге). На этом участке фронта русские также сражаются упорно и ожесточенно»{1}. [5]

Результаты боя под Укмерге в тот же день стали известны ЦК КП Литвы и правительству. А. Ю. Снечкус и Ю. Палецкис тут же на командном пункте объявили полку благодарность. В последующем мы провели десятки оборонительных боев. Но обороняясь, мы одновременно изучали тактику наступления немецких фашистов.

Ноябрь 1941 года. Наш полк воюет под Калинином в составе 29-й армии. Здесь его переименовали в отдельную мотострелковую бригаду, а затем присвоили номер 247-й стрелковой дивизии. Мне поручили командование 916-м стрелковым полком.

К этому времени в тяжелых оборонительных боях советские войска остановили врага северо-западнее Калинина и на подступах к Москве. Ставка Верховного Главнокомандования готовила контрнаступление. К Москве спешно подтягивались новые армии и дивизии. 247-я стрелковая дивизия сдала свой оборонительный участок и после нескольких ночных маршей сосредоточилась в районе Калошино (к востоку от Калинина), войдя в состав 31-й армии. Всюду можно было видеть признаки подготовки войск к наступлению.

И час пробил! 5 декабря 1941 года войска Калининского фронта перешли в наступление. Пошла в бой и 247-я стрелковая дивизия. «Наконец-то», — радостно говорили воины. В лютый мороз, утопая в сугробах снега, через поля и леса, сокрушая врага, они смело шли вперед. 15 декабря в районе села Гришкино (западнее Калинина) 247-я стрелковая дивизия получила задачу ударом в северном направлении соединиться с частями 29-й армии, замкнуть кольцо окружения крупной группировки гитлеровцев.

С наступлением темноты стрелковые полки 247-й стрелковой дивизии, усиленные 143-м и 159-м отдельными танковыми батальонами, поднялись в атаку. Начался тяжелый бой по завершению окружения калининской группировки врага. Противник понял, что означает частая ружейно-пулеметная и артиллерийская стрельба в тылу, за 50 километров от Калинина, и сосредоточил по боевым порядкам дивизии сильный артиллерийско-минометный огонь. [6]

Во время одного из артиллерийских налетов осколком снаряда тяжело ранило командира 909-го стрелкового полка 247-й стрелковой дивизии майора Георгия Ермолаевича Коберидзе. Танкисты пришли на помощь. Механик-водитель танка Николай Гнусов по глубокому снегу под сильным огнем противника пробился к раненому командиру полка и вместе с адъютантом положил майора Г. Е. Коберидзе на танк, вывез с поля боя в полковой медицинский пункт.

Находившийся рядом начальник артиллерии полка капитан Галдин принял командование 909-м стрелковым полком, и бой продолжался. 916-й стрелковый полк 247-й стрелковой дивизии, наступавший на заходящем фланге, был под двойным огневым ударом противника: со стороны Бурашево (к западу от Калинина) и окруженного противника.

В боевой цепи со мной шли комиссар нашего полка Е. П. Оленский, капитаны В. Н. Романюк и М. В. Зимин. Утопая в сугробе, перебежками и по-пластунски, ведя огонь и уничтожая противостоящего противника, всю ночь мы шли вперед. На рассвете уничтожили опорный пункт фашистских захватчиков, освободили село Курово и вышли в назначенный район встречи, однако части 29-й армии не прибыли. Врагу удалось частью сил прорваться к Волге.

Тем временем контрнаступление советских войск ширилось. Шли непрерывные бои. В ночь на 1 января 1942 года 916-й стрелковый полк во взаимодействии с 909-м стрелковым полком майора С. Галдина полностью очистил от врага Старицу{2}.

Утром 2 января политотдел 31-й армии в листовках и армейской газете опубликовал воззвание, в котором говорилось: «1 января после горячего и напряженного боя героические части товарища Тарасова (247 сд. — В. А.) заняли старинный русский город — Старицу... Слава бойцам, командирам и политработникам, борющимся за честь, свободу и независимость нашей Великой Отчизны. Вперед на запад к новым победам!!!{3}» В последующем части нашей дивизии с боями вышли к реке Держа, притоку Волги, и здесь в одной из атак так называемой «Ледяной горы» у села Рождество я был ранен и тяжело контужен.

Из этого первого наступления в памяти сохранились подвиги воинов, движимых неукротимой волей к победе: картины зимнего поля боя, атакующие колонны пехоты. За умелое управление полком в наступательном бою, за четкую организацию взаимодействия пехоты с артиллерией и танками я был награжден орденом Красного Знамени. После выздоровления принял командование 256-й стрелковой бригадой, которая в июле 1942 года была переброшена из района Ясной Поляны (усадьбы Л. Н. Толстого) на Северный Кавказ. [7]

Вновь продолжительные оборонительные бои в районе Малгобека и Эльхотово. На этом участке противнику удалось благодаря численному превосходству добиться частично тактического успеха, но прорваться в долину Алхан-Чурт через боевые порядки 256-й стрелковой бригады и через Эльхотовские ворота, где оборонялась 84-я морская стрелковая бригада, он был не в силах. Враг был остановлен и под Орджоникидзе.

Обстановка на южном направлении складывалась к тому времени весьма благоприятно. На Волге, под Сталинградом, 6-я немецкая армия Паулюса была окружена, и гитлеровское командование тщетно пыталось спасти ее, бросая туда свежие дивизии, ослабляя другие участки своего Восточного фронта. На Северном Кавказе советские войска также перешли в наступление. На этот раз мне пришлось командовать 84-й морской стрелковой бригадой.

Четыре месяца наступления в предгорьях Северного Кавказа и Кубани... Вспомнились атаки за освобождение Ардона, Эльхотово и Змиевской, Прохладной, Георгиевской, Минеральных Вод, Невинномысской, Кропоткино, Кореновской. Под станцией Красноармейская меня назначили командиром 19-й стрелковой бригады, которая участвовала в освобождении станиц Славянской и Анастасиевской. В апреле на реке Курка, — притоке Кубани, я принял командование 34-й морской стрелковой бригадой.

Да, в боях был накоплен большой опыт. И он, я надеялся, очень пригодится мне для командования дивизией. Последний год командовал бригадами. Учитывая потери, их можно было сравнить с обыкновенным стрелковым полком. Значит, в этом зимнем наступлении я по существу обогатил навыки в командовании лишь полком. А как командовать дивизией?

«Очевидно, — размышлял я, — следует учиться у других». И вспомнил хороший, в моем понимании, пример командования подполковником Сергеем Павловичем Тарасовым 247-й стрелковой дивизией{4}.

Перед выполнением дивизией очередной боевой задачи он приходил на командный пункт одного из полков или собирал нас в нужном ему пункте, брал у каждого карту и быстро, в считанные минуты, наносил на карту полосу наступления дивизии и задачи стрелковым полкам. Затем все выходили на местность в укрытый пункт и ориентировались. После ориентировки каждый командир докладывал задачу полка на местности и свое решение на бой. Затем комдив вносил уточнения в отдельные вопросы, давал указания по организации взаимодействия с артиллерией и танками. В бою этот волевой и решительный комдив управлял дивизией уверенно. Он требовал, чтобы атакующие цепи стрелковых батальонов были как можно ближе к разрывам артиллерийских [8] снарядов. Танки и пехота одновременно с ними переходили в атаку.

В этой связи вспомнились и свои выходы в боевые порядки батальонов 84-й морской стрелковой бригады, в ходе зимнего наступления с командирами стрелковых батальонов, особенно с майором Н. И. Анисимовым и капитаном Георгием Гуном. Они обычно встречали меня словами: «Полковник пришел, значит, будет атака». Так было при освобождении населенных пунктов Ардон, Эльхотово, Прохладный, Минеральные Воды, Невинномысская, Кропоткино. В стремительных атаках батальоны уничтожали противника, на железнодорожных станциях захватывали эшелоны с боеприпасами, горючим, продовольствием, подготовленные к отправке фашистскими захватчиками.

Находясь в батальонах, я стремился глубже понять психологию солдата и офицера в момент атаки, изучить факторы, обеспечивающие успех наступления, улучшить методы управления.

От командира дивизии прежде всего в бою зависит четкость управления войсками. Но велика также роль его помощников и командиров частей. Все они решают задачи боя. И тут необходимо установить деловой и дружеский контакт со своими подчиненными, особенно если тебе 30 лет и ты моложе своих заместителей и командиров полков.

Вот подполковник Александр Семенович Кошкин, будущий мой заместитель по политической части и начальник политического отдела дивизии. Это боевой комиссар. В прошлом — комсомольский и партийный работник, в поселке Царицыно (ныне поселок Ленино-Дачное, входит в Красногвардейский район города Москвы) был первым организатором комсомольской ячейки, затем работал в горкоме комсомола Москвы, был одним из секретарей комитета комсомола Московской губернии, избирался делегатом всех съездов комсомола, встречался и разговаривал с Владимиром Ильичем Лениным, окончил Коммунистический университет имени Я. Свердлова, перед войной возглавлял политотдел совхоза на Ставропольщине. У него огромный жизненный опыт. Он обладает высоким искусством воспитания, умеет чутко прислушиваться к запросам и нуждам подчиненных. Его сердце всегда открыто людям, его авторитет среди личного состава непререкаем.

Вскоре после нашей первой встречи, когда я прибыл в 34-ю морскую стрелковую бригаду, у нас произошел откровенный и душевный разговор. Александр Семенович подробно рассказывал о своей жизни. Я слушал его и с восхищением думал: «Он же из тех, кто был первым». Глядя на него, я вспоминал первых и в моем родном приволжском городке Аткарске: Алексея Ягубова, братьев Петра и Николая Олениных и других, кто с красной повязкой на рукаве был в глазах у нас — детей железнодорожных рабочих, героем и олицетворением революции. В свою очередь я рассказал ему о себе, о том, как стал пионером, затем был вожатым пионерского отряда, секретарем школьной ячейки, [9] позже работал в отделе пропаганды уездного комитета комсомола, а в 1928 году по комсомольской путевке ушел добровольцем в армию. При этих словах Александр Семенович и воскликнул:

— Да мы же комсомольской породы, а вы даже и пионерскую закалку прошли!

Долго еще в темноте мы бродили по степи. Короткая майская ночь быстро таяла. Было совсем светло, а нашим рассказам о комсомольской юности не было конца. Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мы вернулись на КП. Мой адъютант лейтенант Владимир Пономаренко сказал, что все уже на КП знают (дежурные и часовые рассказали), как всю ночь командир и комиссар ходили по степи и громко смеялись.

— Это хорошо, — добавил он, — мы все любим Александра Семеновича. Он очень хороший человек.

С этой ночи у нас началась прочная товарищеская дружба. Я все более привязывался к своему замполиту. Он отвечал мне таким же искренним чувством.

Начальника штаба бригады подполковника Михаила Ивановича Сафонова я знал и ранее. Это опытный боевой офицер. В боях за освобождение Северного Кавказа и Кубани он умело руководил штабом 157-й стрелковой бригады. А теперь в нашей дивизии он уже проявил хорошие организаторские способности при подготовке и проведении учений. На учениях я имел возможность убедиться, что начальник и все офицеры штаба понимают характер современного боя, умеют своевременно и четко разрабатывать боевую документацию.

Что я мог сказать о других офицерах? Начальник артиллерии майор С. Г. Веробьян работает пока неорганизованно, ему следует помочь найти свое место в общей системе управления дивизией. Майор Федор Исаевич Мицул, родом из Молдавии, командовал стрелковым батальоном, некоторое время мы служили вместе (он был начальником штаба морской стрелковой бригады). Я считал, что он вполне мог командовать полком. Подполковник Александр Прокофьевич Епанешников был заместителем командира 157-й стрелковой бригады, прошел с боями от предгорий Кавказа до Таманского полуострова, образованный, волевой офицер, [10] в обращении с подчиненными требовательный, спокойный, уравновешенный. Вполне подготовлен к командованию полком. Подполковник Николай Павлович Мурзин — человек, как зеркало, посмотришь на него и все видно, уже несколько месяцев исполняет обязанности заместителя командира бригады; боевой, энергичный офицер обладает необходимыми качествами командира стрелкового полка.

За время командования 34-й морской стрелковой бригадой я достаточно хорошо изучил всех командиров батальонов и рот. Все они боевые и опытные офицеры, своими подразделениями управляли уверенно и в боях, и на учебном поле.

«Основной командный состав бригады, — продолжал рассуждать я, — проверен в бою, имеет опыт управления частями и подразделениями. Штаб работает слаженно. Это и будет костяком управления дивизией».

301-я стрелковая дивизия была сформирована на базе двух стрелковых бригад — 34-й и 157-й, прошедших через горнило оборонительных и наступательных боев на Северном Кавказе и Кубани. В соединении насчитывалось до 12 тыс. солдат и офицеров. Личный состав был укомплектован боевыми матросами, кавалеристами, прославившими себя в боях под Моздоком и Орджоникидзе, и новым пополнением кубанских казаков. Организационную боевую основу дивизии составили 1050-й, 1052-й, 1054-й [11] стрелковые полки, 823-й артиллерийский полк, 337-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион.

В ходе формирования дивизии в течение двух месяцев мы поочередно вывели полки с занимаемых позиций в тыл, где провели полковые учения, отрабатывая задачи по прорыву сильно укрепленной обороны и по высадке морского десанта. Войска готовились к штурму гитлеровского «таманского плацдарма» и к форсированию Керченского пролива. Однако решать эти задачи дивизии не пришлось. В ночь на 20 августа я получил приказ немедленно сдать боевой участок дивизии и погрузить личный состав и технику в железнодорожные эшелоны на станциях Славянская и Анастасиевская. И вот уже стучат на стыках стальных рельсов колеса, эшелоны мчатся на север.

На «Миус-фронте»

Летом 1943 года Советская Армия одну за другой одерживала победы, изумившие весь мир. Эти победы радовали всех друзей советского народа, а в стан врага внесли ужас и смятение. После разгрома крупных стратегических группировок агрессора в битвах под Сталинградом и за Кавказ Советская Армия нанесла гитлеровскому вермахту новое крупное поражение — на этот раз в битве под Курском. Она прочно закрепила за собой стратегическую инициативу, поставив немецко-фашистскую армию перед лицом неминуемой катастрофы. Она теперь диктовала свою волю, навязывала противнику свой способ борьбы. Используя достигнутые успехи, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о переходе советских войск к общему наступлению на огромном фронте с целью разгрома вражеских групп армий «Центр» и «Юг», освобождения Левобережной Украины и выхода на Днепр {5}.

В решении этих задач важная роль отводилась и Южному фронту. Об этом пишет в своих воспоминаниях бывший начальник штаба этого фронта С. С. Бирюзов. В середине августа Ставка Верховного Главнокомандования утвердила план наступательной операции, разработанный командованием Южного фронта. Цель ее заключалась в том, чтобы во взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта разгромить донбасскую группировку противника и освободить Донбасс{6}.

Таким образом, в ближайшее время в Донбассе должны были произойти важные события. Мчащиеся на север эшелоны быстро приближали 301-ю стрелковую дивизию к району предстоящих действий. [13]

Советский Донбасс — край шахтерский... При его упоминании в памяти воскрешались горячие трудовые будни предвоенных лет, о которых ярко говорилось в популярной песне, начинавшейся словами:

«Спят курганы темные,
Солнцем опаленные...»

Теперь курганам было не до сна. В захватнических планах фашистского руководства видное место занимал Советский Донбасс — этот «Восточный Рур», как его называли в документах третьего рейха. Оккупировав эту территорию, гитлеровцы намеревались прочно и надежно удерживать ее за собой, учитывая ее стратегическую значимость, значительные людские ресурсы и большие природные богатства. Именно поэтому, как отмечает бывший командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн, Донбасс играл существенную роль в оперативных планах Гитлера. «Не отступать из Донбасса!» — такое требование выдвигал германский монополистический капитал устами начальника ОКВ{7}.

Немецкое верховное главнокомандование, выполняя требования любой ценой удержать Донбасс, заблаговременно готовило по правому берегу реки Миус сильный рубеж обороны под названием «Миус-фронт». Здесь были подготовлены три оборонительные полосы: первая главная — полоса глубиной свыше 10 километров проходила по реке Миус; вторая полоса проходила по реке Крынка, а третья — по реке Кальмиус и севернее. Между полосами создавались отсечные и промежуточные позиции. На всех оборонительных полосах были вырыты траншеи полного профиля, ходы сообщений, расставлены проволочные заграждения, минные поля, оборудованы доты и дзоты. Перед Южным фронтом оборонялась заново сформированная 6-я немецкая армия в составе трех армейских корпусов (4-го, 17-го и 28-го). В состав донбасской группировки также входила 1-я танковая армия.

Войска Южного фронта готовились нанести главный удар силами 5-й Ударной, 2-й гвардейской и 28-й армиями с целью прорыва обороны противника на участке Дмитриевка, Ясиновская. 5-я Ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В. Д. Цветаева основные усилия сосредоточивала на своем левом фланге в направлении Калиновка, Артемовка. Ей предстояло прорвать вражескую оборону на фронте в 13,5 километрах севернее Куйбышево и, уничтожив засевшего там противника, выйти на рубеж Степановка, Амвросиевка, Кутейниково; в дальнейшем, развивая наступление в обход города Сталино (Донецк) с юга, выйти навстречу войскам Юго-Западного фронта.

2-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант Г. Ф. Захаров) должна была прорвать вражескую оборону на 9-километровом [14] фронте южнее Куйбышево и развивать удар в западном направлении с целью выхода на рубеж реки Кальмиус в районе Каракубстроя. Этим создавалось охватывающее положение по отношению к группировке войск в центре Донбасса.

28-я армия (командующий генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко), прорывавшая оборону противника на узком участке севернее Ясиновской, получила задачу наносить удар в направлении Анастасиевки, Федоровки, а затем во взаимодействии с 44-й армией, механизированными и кавалерийскими соединениями завершить окружение и уничтожение немецких войск в районе Таганрога.

Правофланговой 51-й армии и левофланговой 44-й армии ставилась задача с ограниченной целью — сковать противостоящего им противника. Для развития успеха в глубине была создана конно-механизированная группа в составе 4-го механизированного и 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского корпусов{8}.

Наступление на юге началось 16 августа ударом Юго-Западного фронта. А 18 августа перешли в наступление войска Южного фронта. Началась битва за освобождение Донбасса.

В полосе 5-й Ударной армии наступление началось успешно. Оборона противника на фронте Дмитриевка — Куйбышево была прорвана, и стрелковые корпуса вклинились на глубину до 10 километров. Особенно успешно наступали 50-я и 54-я гвардейские [15] стрелковые дивизии 3-го гвардейского стрелкового корпуса в направлении населенных пунктов: Калиновка, Артемовка, Бол. Мешково. Командующий фронтом Ф. И. Толбухин приказал в ночь на 19 августа в полосу прорыва 5-й Ударной армии ввести в бой 4-й гвардейский механизированный корпус. В напряженном бою 5-я Ударная армия прорвала к 20 августа главную оборонительную полосу «Миус-фронта» и вела бой на рубеже: Степановка, Саур-Могила, Артемовка. 2-я гвардейская армия неудачно провела первую атаку, но с вводом в бой 4-го механизированного корпуса, хотя и в замедленном темпе, продвигалась вперед.

Назревала угроза прорыва «Миус-фронта». Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн к месту прорыва советских войск срочно перебросил дивизии с других участков фронта. 13-я танковая дивизия прибыла из Крыма, 9-я танковая и боевая группа 258-й пехотной дивизии — с центрального участка фронта, боевая группа 17-й танковой дивизии — с изюм-барвенковского направления{9}. Уже 20 августа противник бросил свои резервы в бой, особенно сильный удар пришелся по 96-й гвардейской стрелковой дивизии, которая овладела Калиновкой и наступала на Саур-Могилу.

После войны мне очень часто приходилось слушать на встречах с шахтерами Донбасса рассказы о тяжелых боях тех дней бывшего командира 295-го стрелкового полка 96-й гвардейской стрелковой дивизии, полковника в отставке, Героя Советского Союза Андрея Максимовича Волошина. Он говорил, что контратаки каждый день следовали одна за другой. Обстановка была очень тяжелой, иной раз даже трудно было разобраться, где наши, а где противник. Но личный состав 295-го стрелкового полка стойко оборонялся, отражая удары пехотных частей 111-й и 150-й пехотных дивизий противника.

Утром 22 августа противник нанес мощный контрудар с двух направлений под основание вклинившихся стрелковых корпусов 5-й Ударной армии. Немецкое командование стремилось уничтожить прорвавшуюся группировку и восстановить свою оборону в районе Калиновки. И контратакующим немецким войскам удалось создать полукольцо окружения вокруг 5-и Ударной армии.

Командование армии и фронта принимало все меры по срыву контрударов противника. Ставка Верховного Главнокомандования на маневр Манштейна резервами ответила своим маневром и также сняла с участков других фронтов боевые дивизии. Среди них оказалась и наша 301-я стрелковая. 29 августа ее части выгрузились на станциях Первозванка и Должанская.

Летним зноем и пылью встретили нас донецкая степь и опаленные курганы Донецкого кряжа. Дни стояли жаркие, безветренные. Воздух был сухой. Огненный шар солнца медленно катился над холмистой равниной Донбасса. Лишь ночь приносила [16] некоторое облегчение. По полевым дорогам и бездорожью, окутанные густым облаком пыли, шли полки к фронту, к Саур-Могиле, где обстановка в это время была очень напряженной. Миновали каменные перевалы у Дьяково, и вот населенный пункт Куйбышево на реке Миус. Воздух наполнен запахом гари, дыма и пороха. Тучи мух висят над израненной землей, над руинами этого разрушенного прифронтового городка.

В ночь на 1 сентября, совершив за двое суток 100-километровый марш, дивизия сосредоточилась в районе Большое Мешково, Благодатное (Амвросиевка), высота 170,9. Еще утром 31 августа офицер связи привез приказ, из которого я узнал, что 9-й стрелковый корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-майора Ивана Павловича Рослого вошел в состав 5-й Ударной армии и что ранее прибывшие с других фронтов 230-я и 320-я стрелковые дивизии и 99-я стрелковая дивизия 5-й Ударной армии вошли в состав корпуса, развернув свои боевые порядки в первом эшелоне. 301-я стрелковая дивизия сосредоточилась во втором эшелоне корпуса, имея задачу с началом наступления быть в готовности вступить в бой и выйти на рубеж Алексеево-Орловка, Сердитое, чтобы не допустить контратак противника во фланг корпуса. Этим же приказом дивизии придавались средства усиления: 140-я танковая бригада и 485-й минометный полк, которые должны прибыть 31 августа в район сосредоточения дивизии.

Сто сороковая... сто сороковая... Знакомый номер танковой бригады. И мне вспомнились бои на Северном Кавказе в начале января, когда мне с командиром 140-й танковой бригады пришлось организовывать взаимодействие при освобождении станиц Ардон, Прохладной, Георгиевской. Неужели это та самая сто сороковая?

Сомнения рассеялись, когда в балке у населенного пункта Благодатное ко мне подошел и представился широкоплечий, среднего роста полковник Николай Трофимович Петренко. Мы оба обрадовались встрече. Затем представился командир 485-го минометного полка 19-й Отдельной минометной бригады подполковник П. И. Булак.

— Николай Трофимович, вы давно здесь воюете? — спросил я комбрига.

Он, улыбаясь, ответил:

— Почти с начала наступления. Вот так же, как вы, вошел в бой с ходу.

Он доложил: 18 августа 5-я Ударная армия прорвала первую полосу обороны противника на реке Миус и развивала наступление западнее населенного пункта Куйбышево. В прорыв был введен 4-й гвардейский механизированный корпус. Немецкое командование срочно перебросило свои резервы к месту прорыва. Противнику удалось частично отбросить наши передовые части, захватить Семеновскую, Алексеевку, закрыть прорыв на этом [17] участке и отрезать 4-й механизированный корпус. В ночь на 21 августа 140-я танковая бригада совершила 60-километровый переход, выйдя в район Елизаветинской; в 7 часов с ходу вступила в бой. Взаимодействуя с 387-й стрелковой дивизией, бригада вновь освободила Семеновскую и Алексеевку. Развивая наступление, бригада овладела поселком Криничный.

С нашего пункта обзор был отличный. Вдали над высотой Саур-Могила, как из вулкана, поднималось черное облако пыли и дыма. Там шел бой, полки 96-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й Ударной армии отражали контратаки противника.

В ходе рекогносцировки мной было принято и объявлено решение на ввод дивизии в бой. Боевой порядок дивизии строился в один эшелон, учитывая широкую (до 8 километров) полосу ввода и полнокровный состав дивизии; стрелковые полки строились в два эшелона, каждый усиливался танковым батальоном. В резерве оставил мотострелковый батальон и танковую роту 140-й танковой бригады. Дивизионная артиллерийская группа была создана из 823-го артполка и 485-го минометного полка. Ее огонь усиливали по штату укомплектованные полковые минометные и артиллерийские батареи, а в стрелковых батальонах — минометные роты. Мы на местности уточнили направление наступления стрелковых полков и боевые задачи, рубежи развертывания и график выхода стрелковых и танковых батальонов к рубежу атаки, начало и продолжительность огневого налета дивизионной артиллерийской группы.

Стемнело. Мы пошли в стрелковые полки, которые только что заканчивали сосредоточение. Начальник штаба дивизии подполковник М. И. Сафонов приступил к развертыванию и оборудованию командного пункта дивизии на высотке восточнее Благодатного.

Было далеко заполночь, когда я вернулся из полков на командный пункт. Подполковник М. И. Сафонов не спал, кратко доложил о разработке боевой документации. В нее пришлось внести некоторые коррективы. Я указал Михаилу Ивановичу на необходимость четко отрабатывать все штабные документы, сказав, что нас в академии имени М. В. Фрунзе учили этому по полевой службе штабов.

— У меня от тренировки над картой до сих пор еще не сошли мозоли с пальцев. Знайте, что наш командир корпуса генерал Рослый тоже учился со мной на одном курсе и у него такие же мозоли. Не следует нам забывать, что и командующий 5-й Ударной армией генерал-лейтенант В. Д. Цветаев — большой мастер штабной культуры — преподавал в академии курс полевой службы штабов.

— Вот это здорово, — проговорил Михаил Иванович. — Я буду стараться со своими офицерами лучше освоить академический стиль в разработке боевой документации. [18]

В атаках

Ко времени входа 9-го стрелкового корпуса в первый эшелон 5-й Ударной армии обстановка на Южном фронте сложилась следующим образом. 30 августа на левом крыле фронта ударом войск 44-й армии и 4-го Кубанского гвардейского кавалерийского корпуса была разгромлена вражеская группировка в районе Таганрога. В полосах 5-й Ударной и 2-й гвардейской армий шли тяжелые бои в тактической зоне «Миус-фронта». Проведя перегруппировку части сил, командующий Южным фронтом генерал Ф. И. Толбухин усилил войска этого направления, в частности, за счет нашего 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса.

Утром 1 сентября дивизии первого эшелона 9-го стрелкового корпуса перешли в атаку. С нашего командного пункта хорошо просматривалось все поле боя. Мы обратили внимание на то, что стрелковые полки 230-й дивизии неодновременно поднимаются в атаку после окончания огневого налета артиллерии, в результате ворваться на передний край обороны противника не могут. В разговоре по телефону со своими командирами полков я указал на этот недостаток. Командиры ответили мне, что видят поле боя и понимают промах атакующих полков.

В 13 часов получен приказ о вводе дивизии в бой. Подаю условный сигнал, и 12-тысячная дивизия двинулась вперед по лощинам и балкам могучей лавиной батальонных и ротных колонн, выходя на участок севернее Благодатного. Из ротных колонн короткими гусеницами разошлись взводные колонны. Я подал команду на открытие огня артиллерии. Вот уже взводные колонны развернулись в цепь. Одновременно, поднимая тучи пыли, мчались танковые ротные колонны и, развернувшись в боевую линию, вошли в атакующие цепи стрелковых полков.

Прогремело могучее «Ура!» Это первые эшелоны ворвались в траншеи противника. Около часа там продолжалась огневая и рукопашная схватка. Не выдержали фашисты натиска наших стрелковых и танковых батальонов, дрогнули и начали отступать. По докладам командиров полков и путем личного наблюдения за ходом боя я убедился, что оборона противника севернее Благодатного прорвана. Как волны, катились цепи стрелковых и танковых рот одна за другой по опаленным холмистым полям, тесня врага.

Полковник Н. Т. Петренко все время находился рядом со мной и руководил боем танковой бригады.

Доложив о ходе боя генералу И. П. Рослому, который находился на Горе Синей, я попросил разрешения выехать ближе к боевым порядкам полков. Командир корпуса ответил:

— Атаку дивизии видел. С успехом пока не поздравляю, но [19] желаю такого же продолжения боя. Выход с НП к боевым порядкам разрешаю.

НП, т. е. наблюдательный пункт, — название, которое применялось к группе офицеров во главе с командиром, выдвигавшейся для руководства боем ближе к боевым порядкам полков, и выражало какое-то состояние пассивного наблюдения, созерцания, в то время как командир руководил боем, принимал новые решения и ставил задачи. Мне часто приходилось слышать от командиров бригад и дивизий, что они НП называли ПКП. И я под свою ответственность дал указание подчиненным называть его передовым командным пунктом. Это наименование у нас в дивизии скоро прижилось.

В состав ПКП обычно входили, кроме комдива, командующий артиллерией, некоторые офицеры оперативного и разведывательного отделений, радиосвязи, а также командиры приданных средств усиления.

Отдав приказ на смену огневых позиций 485-му минометному полку и необходимые распоряжения начальнику штаба, я с группой офицеров к 15 часам выдвинулся на высоту, находящуюся в 2 километрах южнее Прохорово (Шишково). Отсюда открывался хороший обзор впереди лежащей местности. Вот из тыла на машинах появился 485-й минометный полк и, развертываясь на ходу, занял огневые позиции.

Между тем накал боя возрастал. Появились в небе пузатые «юнкерсы». По земле поползли черные цепочки вражеской [20] пехоты, поддержанные танками и самоходными орудиями. Я вошел в связь с командирами полков. Командир 1052-го подполковник А. П. Епанешников доложил, что противник оказывает упорное сопротивление в поселке Шишково, поэтому он ввел в бой второй эшелон полка. В заключение доклада он попросил сделать огневой налет артиллерией по поселку. Я ответил ему, что бой полка вижу, с решением на ввод в бой второго эшелона согласен, через 15 минут будет дан всем минометным полком залп по Шишково.

В микрофоне звучит неторопливый голос командира 1050-го полка майора Ф. И. Мицула: «Левый фланг Епанешникова повернул на поселок Шишково, образовывается разрыв, да к тому же фашистская пехота с танками атакует, ввожу в бой второй эшелон полка. Прошу артиллерийского огня». Согласившись с его оценкой обстановки и решением, я обещал, что огнем дивизионной артиллерийской группы смогу поддержать полк через 30 минут.

Командир 1054-го стрелкового полка подполковник Н. П. Мурзин быстро и уверенно доложил: «Идем вперед. Сейчас введу в бой второй эшелон, навалюсь на контратакующую пехоту и танки, разгромлю, и опять пойдем вперед». Мне хорошо видно, что полк наступает успешно, но ввод второго эшелона в бой не разрешаю, так как у полка открытый левый фланг, а это одновременно и открытый фланг дивизии. Сказал Мурзину, что поддержу его артиллерийским огнем минут через пятнадцать, когда артполк закончит смену огневых позиций.

В этот момент на высоту, где разместился мой передовой командный пункт, спикировала группа фашистских бомбардировщиков. Один за другим последовали сильные взрывы, задрожала земля. Когда бомбежка закончилась, мы стали подниматься из траншей и окопов, осматривая друг друга. Ничего, все оказались целыми, только были оглушены и обсыпаны землей{10}. [21]

Три часа на этом рубеже продолжался ожесточенный бой. Четыре раза противник предпринимал контратаки крупными силами пехоты и танков, но стрелки батальонов капитана Ивана Голосного и майора Василия Тушева совместно с танкистами держались стойко, нанося врагу большой урон. Оставив на поле боя сотни трупов и несколько танков, фашисты вынуждены были отступить. Преследуя отступающих, 301-я дивизия освободила Шишково, а также поселки Ревети, Кривоченко, рудник «Обушек», совхоз «Парижская Коммуна».

К исходу дня полки подошли к рубежу железной дороги и поселков Катык и Сердитое. Здесь проходила отсечная позиция гитлеровцев. Насыпь железной дороги и населенные пункты были заранее подготовлены к обороне и заняты противником. Пришлось уточнить боевые задачи полкам. И мной был отдан приказ: 1052-му стрелковому полку основное усилие сосредоточить в направлении поселка Катык, 1050-му стрелковому полку — в направлении поселка Алексеево-Орловка, 1054-му стрелковому полку — в направлении железнодорожной станции и поселка Сердитое. Потребовалось время, чтобы восстановить боевые порядки, сменить огневые позиции дивизионной артиллерийской группы и подготовиться к новой атаке.

Место для своего командного пункта я выбрал на высоте, в 2 километрах южнее поселка Катык, откуда рубеж по железной дороге, поселкам Катык и Сердитое хорошо просматривался. Основной командный пункт с разрешения штаба корпуса переместился в Шишково.

Вечером сплошная облачность низко нависла над землей, пошел дождь. О помощи со стороны авиации и думать было нечего. Образовавшаяся грязь затрудняла передвижение танков, артиллерии и минометов. Но время не терпело, этот рубеж необходимо было преодолеть еще до наступления темноты. Решаю возобновить атаку. Первая попытка отбита гитлеровцами, готовим следующую. Офицеры штаба и политотдела направляются в боевые порядки стрелковых полков, чтобы на месте оказать помощь. Проводится огневой налет артиллерии, пехота и танки вновь идут в атаку. Майор Тушев и капитан Голосной в боевой цепи лично ведут в атаку свои батальоны, и вот цепи стрелковых рот и танкисты уже врываются в траншеи противника и поселок Катык. Темнеет, но 1052-й стрелковый полк уже полностью овладел поселком Катык, шахтами № 14, 31. 1050-й стрелковый полк занял [22] поселок Алексеево-Орловку, а 1054-й стрелковый полк — железнодорожную станцию и поселок Сердитое{11}.

Бой затихал. Мы с подполковником А. С. Кошкиным направились на командные пункты полков. Вместе с группой офицеров штаба дивизии внимательно изучили инженерное оборудование гитлеровской обороны. Траншеи полного профиля были обшиты досками, блиндажи имели перекрытия в 5–6 накатов. Орудийные площадки с погребками для снарядов блестели свежесрезанными полосками земли. В это время наши саперы уже обозначили проходы в минных полях и растаскивали проволочные заграждения. Везде валялись трупы немецких солдат и офицеров, искореженные орудия, чернели остовы сожженных танков. Над полем боя еще не рассеялся тяжелый запах пороха.

Когда мы въехали в Катык, на улицах догорали брошенные немецкие машины и повозки, дымились сожженные дома. Жители шахтерского поселка — дети и взрослые — выходили из подвалов и землянок, с радостью бежали к нам навстречу. Нам понятны были их чувства, но во избежание ненужных жертв им необходимо было оставаться в укрытиях: совсем близко продолжался бой.

На командном пункте батальона майора Тушева находился и командир 1052-го стрелкового полка подполковник Епанешников. Этот широкоплечий, почти двухметрового роста, с веснушками на носу и на розовых щеках, богатырь всегда казался мне чудо-богатырем из какой-то детской сказки. Сейчас его лицо было осунувшимся, строгим. Тяжелый бой утомил даже его. Я обнял его и поздравил с первой победой на донецкой земле. Подошел с докладом командир первого стрелкового батальона.

— Откуда родом, майор? — спросил я.

— Саратовский, — ответил он.

— Слушайте, комдив, — радостно заговорил начальник политического отдела дивизии, — вы же на донецкой земле своего земляка встретили!

Мы молча улыбнулись друг другу. Что-то теплое разлилось в груди. Я пожал руку майору Тушеву, поблагодарил за бой и пожелал ему успеха.

— С командного пункта дивизии мы хорошо видели геройскую атаку вашей правофланговой роты. Кто командир этой роты? — спросил я.

— Это третья стрелковая рота. Командир роты — коммунист старший лейтенант Андрей Васильевич Ростопшин. Эту роту уже назвали «ротой бесстрашных». Вот и «Боевой листок» готов. Скоро о ней будет знать весь полк, — ответил заместитель командира полка по политической части майор Иван Яковлевич Гужов. И после небольшой паузы продолжал: [23]

— А вот посмотрите, как отличились наши комсомольцы, — и он протянул руку в сторону трех горящих танков. — Эти танки подбил огневой взвод полковой артиллерийской батареи комсомольца из Донбасса лейтенанта Павла Алексеевича Харченко. Видите, там десятки сраженных фашистов. Это работа комсомольца пулеметчика Сагадата Нурмагомбетова. Танк, который стоит перед нами, на 30 метров к себе подпустил коммунист старший сержант Дементьев и расстрелял его в упор из противотанкового ружья. Во время атаки поселка Катык на перекрестке улиц коммунист стрелок Моголашвили с тыла атаковал и уничтожил вражеский пулеметный расчет.

Это был не доклад, а радостный и взволнованный рассказ замполита о бесстрашии и героизме солдат и офицеров своего полка.

Привели пленных. Переводчик доложил, кивнув головой в сторону пленных: «Удивляются, откуда, мол, появилась у русских такая сила. Они считали свою оборону несокрушимой», — проговорил сержант Иван Любивый, приведший пленных. — Они плохо нас знают. Под Моздоком и Орджоникидзе вон как трудно было, но и там мы фашистов разбили. Били потом и на Кубани. Побьем и в Донбассе.

— Как кубанцы? — спросил я командира полка.

— Да, кубанские казаки — смелый народ. В бой идут смело, как и все бойцы дивизии. Лихо дерутся, по-гвардейски, — ответил Александр Прокофьевич.

Затем мы побывали у майора Федора Исаевича Мицула на его командном пункте. О прошедшем бое он доложил кратко и спокойно. С радостью рассказывал о героизме 7-й стрелковой роты лейтенанта Валентина Ивановича Огрязкина и 3-й стрелковой роты капитана Александра Петровича Кадильникова. Когда эти роты стена на стену сошлись с контратакующей немецкой пехотой у рудника «Обушек», бойцы смело вступили в рукопашный бой. Они же первыми шли на штурм полотна железной дороги и поселка Алексеево-Орловки. Но особенно отличился взвод сержанта Петра Петровича Костина. Он первым со взводом ворвался в поселок Алексеево-Орловку и истребил 50 фашистов.

Я слушал майора, и мне становилась понятнее его недавняя просьба о назначении командиром полка. Еще раньше, будучи начальником штаба 34-й морской стрелковой бригады, он не раз удивлял всех смелостью мысли, быстротой решения сложных военных вопросов. Сейчас это качество проявилось особенно наглядно. Мы обменялись мнениями об обстановке и пришли к выводу, что главная опасность в предстоящих боях — это немецкие танки. Здесь и созрело решение пушечные артиллерийские дивизионы 823-го артиллерийского полка подчинить стрелковым полкам и передать побатарейно батальонам как орудия сопровождения пехоты.

В поселке Сердитое на командном пункте 1054-го стрелкового полка находился начальник штаба капитан Александр Георгиевич [24] Шурупов. Молодой офицер уверенно и грамотно доложил об обстановке. По телефону я связался с командиром полка подполковником Николаем Павловичем Мурзиным, который с парторгом 1-го стрелкового батальона лейтенантом Павлом Матвеевичем Костриковым в это время был во 2-й стрелковой роте старшего лейтенанта Антона Ильича Прихожего. Эта рота первой ворвалась на железнодорожную станцию, а затем и в поселок Сердитое. Я объявил благодарность старшему лейтенанту Прихожему и всему личному составу роты. С Николаем Павловичем обменялись мнениями по ходу боя. Он доложил, что настроение у всех радостное, боевое, и согласился с тем, что пушечные артиллерийские дивизионы целесообразно придать стрелковым полкам.

Вернувшись на новый командный пункт дивизии, оборудованный недалеко от Алексеево-Орловки, я заслушал доклад начальника штаба. Полковник Сафонов по карте обрисовал обстановку. На ней были четко обозначены положение стрелковых полков в ходе боя и действия противника. В короткой беседе мы обсудили все вопросы предстоящего боя, и я объявил свое решение о переходе к обороне на занятом рубеже. Михаил Иванович своим первым докладом о действиях дивизии произвел на меня очень хорошее впечатление. Мне нравился этот боевой офицер, коренастый, спокойный. Он держался уверенно, руководил офицерами штаба исключительно оперативно. Забегая вперед, хочется отметить, что в последующем у нас развилась большая боевая дружба.

Мы вышли из блиндажа и проверили размещение командного пункта. Все элементы командного пункта расположились правильно, сделан боевой расчет. Блиндажы и ходы сообщения оборудованы вполне прилично.

К нам подошел полковник Н. Т. Петренко, одетый, как всегда, в комбинезон, и сказал:

— «Боевая группа», оборонявшая станцию Постникове, присоединилась к бригаде, но майор Голубев и несколько танкистов погибли.

Это была печальная весть. Мы молча посмотрели друг на друга и опустили головы. Танкистов этой бригады и ее командира я считал своими боевыми друзьями. Вскоре я получил приказ передать танковую бригаду на усиление стрелковым корпусам, но один танковый батальон мне разрешили оставить в дивизии. С этим батальоном, по моей просьбе, остался и комбриг. Это нас обоих обрадовало. Я попросил полковника Н. Т. Петренко объявить от имени командования 301-й стрелковой дивизии благодарность всему личному составу 140-й танковой бригады за решительные и смелые действия в бою.

В журнале боевых действий 301-й стрелковой дивизии появилась первая запись о боях на донецкой земле: «Части дивизии... [25]

в 14.00 1 сентября 1943 года стремительной атакой прорвали оборону противника и овладели населенными пунктами Катык, Алексеево-Орловка, Сердитое» {12}.

Отражение контратак

Поздно вечером я доложил генералу И. П. Рослому о том, что дивизия вышла на рубеж поселков Алексеево-Орловка, Сердитое и мной принято решение о переходе к обороне на этом рубеже. Он сказал:

— Ну, вот теперь поздравляю с первым успешным боем на земле донецкой. Ваше решение утверждаю. Основная задача на завтра: не допустить прорыва противника во фланг и тыл корпуса. Ориентирую вас в общей обстановке на нашем направлении: 320-я стрелковая дивизия совместно со 127-й стрелковой дивизией соседнего 31-го стрелкового корпуса штурмует Чистякове (Торез). У 230-й стрелковой дивизии большая неудача, комдив потерял управление полками; 96-я стрелковая дивизия овладела вершиной высоты Саур-Могила, отражает сильные контратаки противника. Левее вас 50-я гвардейская стрелковая дивизия 3-го гвардейского стрелкового корпуса ведет наступление в направлении Зугрес. Так что фланги у вас открытые, поскольку дивизия вырвалась далеко вперед. Ваше продвижение создало благоприятные условия для окружения саур-могильской группировки немцев. Враг дрогнул и сегодня в спешном порядке оставил город Красный Луч. Будьте готовы к отражению возможных контратак.

День 1 сентября имел особое значение не только для соединений 5-й Ударной армии. Он явился также переломным моментом в наступлении всего Южного фронта. Его войска преодолели упорное сопротивление гитлеровцев и добились важных оперативно-тактических результатов. Важную роль сыграла 5-я Ударная армия. Она овладела отсечным оборонительным рубежом с сильными опорными пунктами: Саур-Могила, Чистяково (Торез), Катык (Шахтерск), Сердитое. А выход нашей дивизии на рубеж Алексеево-Орловка, Сердитое создал участок внешнего фронта окружения саур-могильской группировки противника. В ночном бою 1052-й стрелковый полк, отразив контратаки врага на поселок Катык, на рассвете занял Давыдовку и Первомайку.

... Раннее утро. Вновь в памяти встают яркие картины вчерашнего боя. Настойчиво сверлит вопрос: правильно ли я, как командир дивизии, командую в бою? Нет, не забыты четкие положения, изученные в академии по оценке обстановки, выработке и принятию решения, по отдаче приказа, распоряжений и организации [26] взаимодействия. Это стройная теоретическая схема, научно обоснованная. А это реальный бой, объективная реальность. Необходимо в готовую схему вложить конкретного противника, вот эту местность...

— Отражаешь? — раздался голос Александра Семеновича, появившегося около моего окопа для наблюдения.

— Знаешь, Александр Семенович, — ответил я, — сейчас ты попал в самую «десятку», или, как артиллеристы говорят, «в борт» танка.

Он, как всегда, улыбнулся.

— Разъясни, как это у меня получился такой меткий удар?

— Да вот так. Ты угадал, я как раз и занимался «отражением» объективной реальности, данной мне в ощущениях.

Начальник политотдела не случайно произнес слово «отражаешь». После того как однажды я рассказал, что окончил в 1933–1936 годах трехлетний курс вечернего комвуза при политотделе пограничных войск Украины, мы часто беседовали, сверяя свои знания по многим вопросам марксистской теории.

— Это очень хорошо, — продолжал Александр Семенович. — Раньше мы говорили о материалистическом понимании явлений природы и развитии общества, а сегодня ощущаем многообразные явления войны, боя. Правильная оценка обстановки командиром — это и есть отражение объективной реальности. И в нашем положении применимы все категории диалектического метода.

— Ты совершенно прав. Если бы я не знал этого метода, не взялся бы командовать дивизией. Во время учебы в академии имени М. В. Фрунзе по марксистско-ленинской подготовке имел только отличные оценки.

— Ну, а организаторской живинкой тебя матушка-природа наградила?

— Давно знакомы, но сейчас узнал, Александр Семенович, что матушка-природа тебя одарила способностями на комплименты.

До нас долетел нарастающий гул со стороны противника, и на горизонте обозначились силуэты «юнкерсов». Вскоре показалась первая волна немецкой пехоты, поддержанная танками. Танков много. Как хорошо, что еще ночью мы вывели пушечные и отдельный истребительный противотанковый дивизионы в боевые порядки стрелковых батальонов. Черные фигурки гитлеровцев и танки приблизились к боевым порядкам 1052-го стрелкового полка. Начался ожесточенный бой.

Информация потоком идет со всех участков. По докладам командиров полков, офицеров штаба и политического отдела, первая атака фашистов успешно отбита. Да я и сам вижу с наблюдательного пункта, как развивается бой.

На рубеже Первомайка, Давыдовка подразделения 1052-го стрелкового полка действуют при отражении контратак так же смело, как геройски сражались в ходе атаки вчера. Стрелковый [28] взвод лейтенанта Александра Анисимовича Сухого, взаимодействуя с огневым взводом полковой артиллерийской батареи лейтенанта Афанасия Сергеевича Чечнева, уничтожил свыше сотни фашистов и подбил два танка. Когда в боевой порядок 2-го стрелкового батальона вклинилась вражеская группа пехоты и танков, бойцы не дрогнули. Заместитель командира батальона вместе с командиром 4-й стрелковой роты старшим лейтенантом Павлом Ивановичем Быковым подняли роту в атаку и в рукопашном смяли фашистов. Командир батальона капитан Григорий Дмитриевич Гагаринский, будучи раненым, не покинул поле боя. Пулеметчик ефрейтор Григорий Иванович Слепуха не растерялся, увидев перед огневой позицией движущуюся серо-зеленую массу. Метким огнем он уничтожил больше двух десятков гитлеровцев.

Высокого накала достиг бой на участке 1050-го стрелкового полка. И здесь артиллеристы и станковые пулеметчики были героями боя. Первая батарея старшего лейтенанта Алексея Степановича Ожеренкова прямыми выстрелами сжигала атакующие танки. Под ураганным огнем пулеметчиков пулеметной роты 3-го стрелкового батальона старшего лейтенанта Александра Ивановича Запорожца падали на землю или обращались в бегство гитлеровские пехотинцы.

Особенно сильный удар пришелся по 3-му стрелковому батальону майора Леонида Яковлевича Мотовичева. Здесь противнику удалось вклиниться в позицию 7-й стрелковой роты. Завязалась рукопашная схватка. Фашисты были отброшены. Огромную выдержку и мастерство проявили бойцы стрелкового отделения старшего сержанта Николая Кошелева. Через свою позицию они не пропустили танки, огнем стрелкового оружия уничтожили 50 фашистов, а гранатами подбили два танка. В этом бою пал смертью храбрых капитан Валентин Иванович Огрязкин, лично возглавивший контратаку своей роты.

Тяжелейший бой с самого утра вел и 1054-й стрелковый полк. Фашистские бомбардировщики группой в 25–30 самолетов нанесли удар по его боевым порядкам, а также по железнодорожной станции и поселку Сердитое {13}. По-видимому, здесь, вдоль железной дороги, гитлеровцы решили нанести главный удар. В такой сложной обстановке командир полка чаще других просил дать огоньку всей дивизионной артиллерийской группой.

При отражении контратак 2 сентября в полной мере проявили свои возможности батальонные минометчики. Минометная рота старшего лейтенанта Сергея Филипповича Терещенко 1-го стрелкового батальона уничтожила несколько десятков гитлеровцев. Умело и храбро действовали стрелки. Например, стрелковое отделение сержанта Петра Мячникова уничтожило до полусотни гитлеровцев и подбило три танка. Пулеметный взвод 1-го стрелкового батальона под руководством лейтенанта Гусейна Мироджагировича [29] Гусейнова наносил большой урон врагу. Но, пожалуй, наиболее впечатляющий подвиг совершил в этот день командир орудия противотанкового дивизиона сержант Александр Собко. Этот воин, черный от грязи и пороховой копоти, в разорванной гимнастерке, из-под которой виднелась морская тельняшка, стал грозой для танков противника, которые шли на его огневую позицию.

— Видели мы таких под Орджоникидзе! — рассуждал он вслух и, оборачиваясь к боевым друзьям своего расчета, спросил:

— Братишки, горели они там?

— Горели, — дружно ответил расчет.

— Огонь! — скомандовал Александр Собко.

Выстрел, черный столб дыма и огня поднялся над вражеским танком.

— Горит! — закричали все.

— Огонь! — И еще одна громадина, объятая черным дымом, остановилась. Пять фашистских танков уничтожил в этом бою расчет сержанта Александра Собко. Расчет сержанта Ивана Шкокова подбил три танка.

«Огневой крепостью» прозвали наши солдаты истребительный противотанковый дивизион, укомплектованный курсантами Севастопольского и Бакинского морских училищ, которым командовал майор Максим Архипович Престинский. Героизму артиллеристов был целиком посвящен специальный выпуск дивизионной газеты.

Четыре раза в течение дня шла в атаку крупными массами вражеская пехота, поддержанная танками. Волна за волной появлялись в небе «юнкерсы» и обрушивали тонны смертоносного груза на позиции нашей дивизии. Но не дрогнули советские воины. Их стойкость оказалась крепче брони фашистских танков.

Поздно вечером позвонил генерал И. П. Рослый. Усталым, но радостным голосом сказал:

— Вот и мы отличились. 320-я стрелковая дивизия, взаимодействуя с дивизиями 31-го стрелкового корпуса, овладела городом Чистяково (Торез) и развивает наступление на Енакиево.

Я доложил об обстановке, рассказал, каким тяжелым для нас был этот день. Командир корпуса сообщил, что он уже докладывал командующему армии генералу В. Д. Цветаеву об этом бое дивизии. Командарм остался доволен действиями 301-й дивизии.

— Так, говоришь, упорствует фашист? Это он хочет смять тебя и ударить по флангу, а затем и в тыл корпуса. Этого допустить нельзя.

— Я так и понимаю обстановку. Но у дивизии по-прежнему открытые фланги. Это принуждает меня иметь сильный резерв. В районе поселка Катык держу в готовности отдельный мотострелковый и танковый батальоны, две артиллерийские батареи из 507-го армейского истребительного противотанкового полка. [30]

— Правильно, — согласился Иван Павлович. — Держитесь. Желаю успеха. А мы ускорим разгром саур-могильской группы. Этим облегчим и ваше положение.

Мне было ясно, что у командира корпуса много забот на других участках и что главные усилия корпуса все еще сосредоточены там, в районе Саур-Могилы. Здесь же следует рассчитывать целиком на силы своей дивизии, самому выбирать способы дальнейших действий. Анализируя характер сегодняшнего боя и зная повадки фашистов, я решил, что самое лучшее теперь — это атаковать противника, внезапно навалиться на него ночью, когда фашисты, ошеломленные нашими ударами днем, не успели прийти в себя, подтянуть резервы. Еще днем в ходе боя в штабе накопились многочисленные данные о противостоящем противнике, его обороне. Ночной атакой можно сбить его с занимаемого рубежа, захватить выгодные в тактическом отношении пункты. По докладам командиров полков, начальника штаба и начальника политотдела за день боев потери в дивизии были незначительными, настроение у личного состава боевое, приподнятое. Успешное отражение контратак противника воодушевило людей. «Этот успех можно и должно развить», — таким было единодушное мнение всех моих заместителей и помощников.

В полночь без артподготовки полки стремительно обрушились на врага. К утру 3 сентября они вышли на рубеж: Черновский, высота 211,8, Бессарабский. 1050-й и 1052-й полки развивали наступление в направлении Осино-Ольховка, поселок Нижняя Крынка, а 1054-й — быстро продвигался в направлена поселков Морозове, Зуевки, обходя водохранилища и Зугрес с севера.

В ходе наступления было отбито несколько контратак. На рубеже поселков Осино-Ольховки, Морозово гитлеровское командование бросило в контратаку свежие резервы. Мы предусмотрели подобный случай и заранее выдвинули пушечные и противотанковые дивизионы в боевые порядки стрелковых батальонов. На их плотный огонь и напоролась пехота с танками. Вражеская атака захлебнулась, В этот момент над полем боя появилась большая группа «юнкерсов». Бомбовые взрывы потрясли землю. Над боевыми порядками дивизий взметнулись в синее небо серые столбы песка и пыли. До двух пехотных батальонов гитлеровцев, поддержанных 20 танками, ударили по 1050-му стрелковому полку, а со стороны Осино-Ольховки другая контратакующая группа ударила во фланг 1052-го стрелкового полка.

И снова закипел ближний бой. Наши стрелки уничтожают живую силу, а артиллеристы бьют по танкам. Первая пушечная батарея старшего лейтенанта Алексея Ожеренкова в упор расстреливает одну группу танков, а огневой взвод лейтенанта Сергея Яковлевича Черниченко — другую. Один, другой, третий огненно-дымных факела вспыхивают на месте остановившихся коричневых, с крестами на бортах стальных коробок. Пехота противника в замешательстве. И тут пулеметная рота старшего лейтенанта [31] Александра Ивановича Запорожца открывает ураганный огонь по фашистским цепям. Ранен командир пулеметного взвода лейтенант Леонид Михайлович Малый, и командир роты появляется на позиции этого взвода. Ранен и он. Но оба офицера-коммуниста не покидают поле боя, продолжают руководить пулеметчиками.

На отдельных участках завязываются рукопашные схватки. Вот с гитлеровцами схватились бойцы стрелкового взвода старшего сержанта Петра Петровича Костина. Герой-сержант впереди, косит фашистов налево и направо, обращая остальных в бегство. Будучи раненым, храбрый командир не покинул поле боя, продолжал уверенно командовать взводом. Рядовой Михаил Макаров из роты автоматчиков капитана Абдусалина Джумбаева один в ближнем бою уничтожил 15 гитлеровцев.

В 1054-м стрелковом полку основной удар контратакующих пришелся по правофланговому 1-му стрелковому батальону, которым командовал капитан Иван Тимофеевич Шиблев. Советские воины смело встретили врага. Когда вражеская густая цепь появилась перед окопом рядового Сергея Вернарского, комсомолец не растерялся, дал длинную очередь из автомата и уложил 15 фашистов. Но вот перед ним фашистский танк, и в этот момент не дрогнуло сердце молодого солдата. Он подпустил танк на близкое расстояние, забросал гранатами.

Быстро на всю дивизию разнеслась весть о подвиге автоматчиков Евдарова и Степанова. Увидев приближающийся бронетранспортер, они скрытно выдвинулись к дороге, заняли удобную позицию, подпустили врага поближе и меткой очередью сразили шофера и офицера. Воспользовавшись замешательством остальных, они обезоружили и пленили 15 гитлеровцев {14}.

При отражении контратаки пал смертью храбрых командир 1-й стрелковой роты старший лейтенант Антон Ильич Прихожий. Немедленно заместитель командира 1-го стрелкового батальона капитан Василий Афанасьевич Гончарук выдвинулся вперед и принял командование ротой на себя. Под градом артиллерийских снарядов и мин бьется с фашистами рота. Тяжело ранен капитан Гончарук, ранены многие солдаты и сержанты, но никто не покидает поле боя. Эта геройская рота отбила контратаку противника и отстояла свои позиции.

Подлинное мастерство в борьбе с танками показали артиллеристы истребительно-противотанкового дивизиона. Четко действовали орудийные расчеты, но особенно отличились командиры орудий старшие сержанты Георгий Абакумов и Дмитрий Чернозуб. Всего в ходе боя дивизион подбил 9 танков.

Упорные и ожесточенные контратаки противника были отбиты с большими для него потерями. Но и нам успех дался нелегко. [32]

Мы потеряли несколько своих боевых товарищей. При отражении одной из контратак погиб командир пулеметного взвода, героический сын азербайджанского народа Г. М. Гусейнов.

На острие удара

Позвонил начальник штаба корпуса полковник Емельян Иванович Шикин. Из разговора с ним я узнал следующее.

В результате прорыва 5-й Ударной армией первой линии «Миус-фронта» и последовавших затем ударов в южном направлении — на Таганрог и в северном направлении — западнее Саур-Могилы, Чистяково войска Южного фронта нанесли серьезное поражение главным силам 6-й немецкой армии и сейчас производят перегруппировку с целью развития успеха {15}. В создавшейся обстановке изменяется направление дальнейшего наступления 5-й Ударной армии: вместо обхода города Сталино с юга, как это ранее предусматривалось общим замыслом операции, армия будет наступать на Сталино центром своего оперативного построения {16}.

— Ваша 301-я, — сказал полковник Е. И. Шикин, — оказалась на главном направлении и будет наступать на Макеевку и Сталино. Приказ по корпусу уже разработан и подписан генералом Рослым. С чем вас и поздравляю.

Дивизия на острие главного удара армии... Разумеется, это была почетная задача. У нас были основания рассчитывать на такое доверие. Дивизия далеко вырвалась вперед, успешно справилась с поставленными задачами, была полнокровной и поддерживалась мощными средствами усиления. Я срочно созвал совещание и объявил об этой новой ответственной задаче моим заместителям и начальнику штаба. Было решено всеми формами партийно-политической работы передать эту весть всему личному составу дивизии.

В эту ночь произошел у нас такой случай. Со стороны противника к нам в расположение 1054-го стрелкового полка пришел высокий и очень худой юноша. Мне об этом по телефону доложил командир полка. «Перебежчик» назвал себя Иваном Тихоновичем Ивановым и сообщил интересные сведения о гитлеровских войсках на нашем участке. Сказал, что в Осино-Ольховке очень много [33] офицеров, днем они находятся в блиндажах, а на ночь уходят спать в хаты. Тоже и в поселке Морозово, но там офицеров меньше.

— Вы верите этому Ване?

— Да. Он говорит, что сам видел и докладывает честно, комсомольское слово дал.

— Тогда это серьезно.

Паренек был прав. Именно в Осино-Ольховке была главная группировка гитлеровцев. А раз ночью офицеров в блиндажах на первой позиции нет, то ночью и следует ударить по ним. Я отдал приказ 1052-му стрелковому полку нанести удар по Осино-Ольховке и развивать наступление в направлении северной окраины поселка Нижняя Крынка, 1050-му полку прорвать оборону противника и наступить в направлении Нижняя Крынка, 1054-му полку овладеть поселком Морозово, далее развивать наступление на Зуевку.

После недолгой подготовки, без артогня, в кромешной темноте и полной тишине все три полка по условному сигналу двинулись вперед и стремительно ворвались в поселки. И началось... В этом ночном бою отличилась 4-я стрелковая рота старшего лейтенанта Павла Ивановича Быкова. Его стрелковое отделение под командой Ивана Любивого первым ворвалось в траншеи противника, а затем и в поселок. В боевой цепи рядом с командиром идет в атаку парторг роты Петр Коваленко. Рота смело атаковала штаб 306-й пехотной дивизии, расположенный в поселке. Петр Коваленко лично в рукопашной схватке уничтожил 5 фашистских офицеров. Рядовой Н. Васильченко ворвался в один из домов, где спали офицеры штаба: сначала воин бросил в комнату гранату, а затем дал очередь из автомата, уничтожив 7 солдат и офицеров. К рассвету батальон 1052-го стрелкового полка полностью разгромил командный пункт 306-й пехотной дивизии и овладел поселком Осино-Ольховкой {17}.

Поселок Морозово первой атаковала 2-я стрелковая рота старшего лейтенанта Антона Ильича Прихожего. После гибели командира роту вел в атаку раненый заместитель командира стрелкового батальона капитан Василий Афанасьевич Гончарук. В Морозове находился штаб 189-го пехотного полка. Впереди всех бежали бойцы взвода лейтенанта Михаила Тимченко. Когда в момент рукопашной схватки их командир был тяжело ранен, советские воины не дрогнули, гранатами и огнем автоматов уничтожили офицеров полкового штаба. Затем 1054-й стрелковый полк, как и было задумано, стремительным броском овладел Зуевкой.

Взятые нами в плен офицеры 306-й пехотной дивизии признались, что они никак не ожидали такой атаки этой ночью, что у них были сведения, будто перед дивизией действуют только [34] отдельные разведывательные группы русских. Им приказано было прочно сидеть в обороне.

4 сентября гитлеровцы упорное сопротивление оказывали в районе города Зугрэс. Вследствие этого продвижение 50-й стрелковой дивизии было замедлено. Наш 1054-й стрелковый полк своими решительными действиями в овладении поселками Сердитое и Зуевка и стремительным продвижением вперед содействовал полкам этой дивизии в освобождении города от немецко-фашистских захватчиков. Боясь флангового удара со стороны нашей дивизии по гарнизону Зугрэса, противник начал поспешно отступать. Так у нас установились боевое взаимодействие и дружба с гвардейцами этой дивизии 3-го гвардейского стрелкового корпуса — нашего соседа слева в период боев за освобождение Донбасса.

Потеряв первую линию обороны своего «Миус-фронта», немецко-фашистское командование пыталось остановить наступление советских войск на его второй полосе — на рубеже Никитовка, Горловка, Нижняя Крынка, река Крынка, Харцызск, Моспино и далее на юг. Эта оборонительная полоса проходила по холмистой местности с шахтными терриконами и заболоченной реке Крынка. Здесь гитлеровцы заблаговременно подготовили сильную оборону, занятую подошедшими из тыла резервами. Сюда стекались и остатки разбитых дивизий. Войскам Южного фронта предстояло штурмовать вторую линию «Миус-фронта».

Полки 301-й стрелковой дивизии готовились к прорыву. Свой командный пункт я разместил у террикона в 2 километрах восточнее поселка Нижняя Крынка. Поселок лежит по ту сторону речки, на высотах, круто сбегая рядами домов к берегу. Он был превращен в важный опорный пункт в обороне противника. Всю ночь при строгой маскировке, соблюдая тишину, дивизия готовилась к атаке с форсированием речки. Речка небольшая, но местами заболочена. К тому же на нашей стороне низина, открытая местность; у противника господствующие высотки.

Было еще совсем темно, когда 2-й стрелковый батальон 1050-го стрелкового полка под командованием капитана Федора Максимовича Ревина, героя боев под Орджоникидзе и на Кубани, вплавь и вброд скрыто для врага преодолел заболоченную пойму реки. С началом рассвета его роты дружно атаковали врага в поселке Нижняя Крынка. Смело и бесстрашно вел в атаку свою 5-ю стрелковую роту лейтенант Василий Алексеевич Смирнов; его рота первой ворвалась на улицу поселка. В жарком рукопашном бою он лично уничтожил 15 фашистов. В атаке здесь пал смертью храбрых боевой командир {18}.

Пять часов длился бой. При поддержке сильных огневых налетов артиллерии стрелковые цепи полков брали траншею за траншеей [35] севернее и южнее поселка. Несмотря на отчаянное сопротивление, гитлеровцы были разгромлены и отошли на вторую позицию.

Захват поселка Нижняя Крынка был важным, но всего лишь первым успехом направляющей дивизии. Его следовало закрепить. Я решил переместить свой передовой командный пункт на высоту севернее поселка Нижняя Крынка, а дивизионный резерв в составе стрелкового и танкового батальона вывел к южной окраине поселка. Отсюда было удобнее руководить боем, да и резерв надо иметь под рукой на случай контратаки противника.

Батальоны первых эшелонов стрелковых полков продолжали продвигаться. В 17 часов у поселка Скелеватый противник перешел в контратаку большими силами пехоты — только в первой линии мы насчитали около 20 танков. С командного пункта было хорошо видно, как развертывалась в боевой порядок вражеская пехота с танками. Вероятно, размышлял я, это брошен в бой дивизионный резерв, чтобы восстановить утраченное гитлеровцами положение. А если так, то сейчас разыграется жестокий бой.

Контратака превосходящих сил противника пришлась на 1050-й стрелковый полк. В этом бою полностью проявились отличные боевые качества командира полка. Майор Федор Исаевич Мицул при отражении контратаки противника проявил выдержку и искусство командира. Увидев, что фашисты собрали советских детей и женщин и гонят их впереди идущей лавиной пехоты, он приказал не открывать огня без его сигнала. Бойцы подпустили гитлеровцев вплотную, бросились в рукопашную, смяли и рассеяли врага. Обреченные на верную смерть, сотни советских людей были спасены.

Гитлеровцы продолжали контратаку. Особенно они упорствовали на участке 1-го стрелкового батальона капитана Андрея Федоровича Чугунова. На позицию стрелкового взвода лейтенанта Александра Никифоровича Ломакина ворвалась группа фашистов, но солдаты не дрогнули, перешли в рукопашную и удержали свои позиции. На участке взвода лейтенанта К. Аванесова фашисты несколько раз поднимались в атаку, но каждый раз несли большие потери и снова прижимались к земле. Раненый лейтенант Аванесов не оставил своих боевых друзей и продолжал командовать. Когда фашисты все же ворвались в расположение его взвода, командир поднял людей в рукопашную и лично уничтожил более десяти гитлеровцев. Бойцу Аджанову гитлеровец крикнул: «Рус, сдавайся!» Он в ответ уничтожил семерых и взял в плен троих вояк.

Положение значительно осложнилось, когда большой группе автоматчиков с танками удалось прорваться на стыке двух батальонов, пробиться в глубину боевого порядка полка и выйти к западной окраине поселка Нижняя Крынка. Здесь только что разместился медицинский пункт полка. По команде старшего врача полка капитана Якова Исаевича Киселева врачи и медицинские [36] сестры с автоматами заняли огневую позицию и приняли бой. К ним присоединились некоторые раненые, находившиеся в медпункте. Среди них пулеметчик сержант Николай Колесников. Превозмогая боль, он из станкового пулемета уничтожал фашистов стальным ураганом очередей. Потеряв около 50 человек убитыми, враг отступил {19}. Отличилась в этом бою и комсомолка из станицы Славянской, санинструктор медсанроты Надежда Григорьевна Казакова. Огнем из своего автомата она положила нескольких гитлеровцев. Вместе с Надеждой с автоматом в руках, защищая раненых, сражалась и комсомолка медсестра Вера Селицкая.

Мужественно действовали артиллеристы. Командир артиллерийской батареи лейтенант Леонид Степанович Фоменко быстро выдвинул огневые взводы к участку прорыва фашистских танков, развернул их на выгодном рубеже и вступил в бой. Грянул батарейный залп. Три танка, объятые дымом, остановились. Другие продолжали движение, ведя с ходу огонь по батарее. Вышел из строя тяжелораненый командир одного орудия. Ранен и командир батареи, но он подбежал к орудию и стал командовать огневым расчетом. «Огонь!» «Огонь!» — из двух танков взметнулось вверх пламя.

На другом участке рота противотанковых ружей капитана Александра Николаевича Колосова бьет в упор по бронированным громадинам. Раненый командир не покидает поле боя. Танки останавливаются перед позицией отважной роты.

Обстановка обостряется. Докладываю об этом командиру корпуса, прошу авиационную поддержку. Вскоре от него узнал, что командарм генерал В. Д. Цветаев считает такую просьбу обоснованной. А затем на командный пункт дивизии прибыл представитель штаба воздушной армии, майор. Оказалось, что Н. В. Сергеев тот самый, с которым мы в одно время учились в академии имени М. В. Фрунзе: я — в общевойсковой группе, он — в авиационной. Сразу же нашли общий язык. Затем он сообщил, что на дивизию выделен один полк штурмовиков. Быстро спланировали вылеты эскадрилий, и Сергеев отправил вызов. Спустя полчаса над нами появились самолеты, поражая указанные цели. Их удары приостановили контратаку противника.

Но ненадолго. Несмотря на сильный огонь всей нашей дивизионной артиллерийской группы и удары авиации, гитлеровцы вновь начали продвигаться. С моего командного пункта видно, как вытянулся клином их боевой порядок, а подхода колонн из глубины не видно. Созревает решение ввести в бой дивизионный резерв, чтобы с одновременной атакой 1052-го и 1054-го стрелковых полков из разных направлений окружить и уничтожить противника, завязшего в ближнем бою с 1050-м стрелковым полком. [37]

Отдаю соответствующие распоряжения, и замысел приобретает форму реальных действий дивизии.

В то время, когда главные силы контратакующего противника прочно ввязались в бой с 1050-м стрелковым полком, 2-й стрелковый батальон 1052-го стрелкового полка (он был у меня в резерве), усиленный двумя танковыми ротами из состава танкового батальона майора Садыкова, начал движение севернее поселка Нижняя Крынка в направлении расположения этого полка. Высотки скрывали от противника этот маневр. С десантниками на борту танки, увлекая за собой остальные подразделения полка, быстро вышли во фланг и тыл контратакующей группе противника. Командир десанта капитан Иван Голосной лично повел в атаку свой батальон. В этом бою вражеская пуля оборвала жизнь славного сына шахтерского Донбасса, но бойцы отомстили за смерть своего командира, уничтожив сотни гитлеровцев.

Одновременно танковый десант 1054-го стрелкового полка, возглавляемый капитаном Владимиром Емельяновичем Зуб, внезапно обрушился на другой фланг контратакующего противника. Капитан Зуб ранен, но продолжает командовать батальоном. Обнаружив у себя на флангах и в своем тылу наши танки с пехотой, солдаты немецкой 3-й горнострелковой дивизии стали бросать оружие, пытаясь спастись бегством. Но было уже поздно, бежать было некуда — всюду советские бойцы и танки. Никто не ушел. Сотни гитлеровцев и вся техника остались на поле боя западнее поселка Нижняя Крынка.

Штурм Макеевки

Отразив все контратаки, дивизия продолжила наступление, по-прежнему оставаясь на острие главного удара армии. И на других участках не выдержала натиска наших войск вторая линия хваленого гитлеровского «Миус-фронта». 320-я стрелковая дивизия совместно с 34-й и 40-й гвардейскими стрелковыми дивизиями соседнего 31-го стрелкового корпуса освободили Енакиево. Южнее нас 3-й гвардейский стрелковый корпус освободил Иловайск. Так же успешно наступала и правофланговая 51-я армия: освободила крупные населенные пункты: Дебальцево, Горловку, Никитовку. А южное крыло фронта — 2-я гвардейская, 28-я армия, 44-я армия — с упорными боями продвигались к реке Кальмиус.

301-я стрелковая дивизия продвигается в направлении Макеевки. Однажды в разговоре начальник политотдела А. С. Кошкин говорит мне:

— Комдив, а ведь Мурзин с танковым десантом промчался в том бою. И это не первый раз. Я раньше молчал, а теперь не могу. Бросать командный пункт полка и мчаться в атаку верхом на танке! В каком уставе об этом записано? Пробери ты его. [38]

— Я тоже знал, но терпел. «Проберу» я его, обязательно «проберу». У меня с ним еще на Кубани был разговор на эту тему.

Обмен мнениями был кстати. Он подготовил меня к случаю, который вскоре произошел. До Макеевки оставались считанные километры, и я решил сильным передовым отрядом дивизии пробиться сквозь оборону противника и ворваться в город. Предыдущий опыт подсказывал, что такой внезапный и дерзкий бросок, если его хорошо организовать и умело провести, дает блестящие результаты. Поделился своими мыслями с командиром 140-й танковой бригады полковником Н. Т. Петренко.

— Николай Трофимович, а что если попытаться передовым отрядом в составе танкового батальона с автоматчиками на борту прорваться в Макеевку. Комбат майор Садыков прорвется?

— Прорвемся, — твердо ответил он, — но только я сам поведу передовой отряд.

— Нет уж, — говорю ему. — Мне понятен твой молодой задор, но твое место на командном пункте дивизии. Мы с тобой и так часто бываем в батальонах. Вызывай майора Садыкова.

Я дал указание о подготовке роты разведки дивизии и роты автоматчиков 1050-го стрелкового полка, батареи 507-го истребительного противотанкового артиллерийского полка в десант с танковым батальоном. Пришел майор Садыков. На рабочей его карте начертил направление, обозначил задачу и сделал расчет по времени. Комбат внимательно следил за моей работой.

— Ну, а теперь объясню задачу устно.

— Не надо, товарищ полковник. Благодарю за доверие. Сегодня ночью или завтра на рассвете буду в Макеевке.

— Желаю успеха. Остальные вопросы решите со своим комбригом и начальником штаба дивизии.

А много лет спустя, в дни празднования 30-летия освобождения Донбасса, у нас состоялась радостная встреча с бывшим командиром 140-й танковой бригады полковником Н. Т. Петренко. Прочитав мою статью «Шла дивизия вперед», опубликованную в газете «Социалистический Донбасс», он удивился:

— Ты, оказывается, пишешь. Вот не знал. Вернемся в Москву, обязательно дам интересные документы, которые хранятся у меня на память о танковой бригаде.

И действительно, позже он показал пожелтевшую от времени тетрадь: «Боевой путь 1-го танкового батальона». С величайшим волнением прочитал страницу за страницей, где все близкое, знакомое...

«... Вечером 4 сентября багрово-красное солнце медленно уползало за горизонт, подступали сумерки. Гул артиллерийской канонады потрясал воздух. Наши машины, выйдя на возвышенность, остановились. Впереди раскинулся промышленный центр — Макеевка. Старший лейтенант Стоян (командир 1-й танковой роты) созвал всех командиров и отдал короткий приказ. Перед нами ставилась задача немедленно ворваться в город... Танкам [39] придавались артиллерия и пехота. Мы не хотели распылять свои силы и решили действовать одной группой». Так записал неизвестный солдат-летописец о начале боевых действий передового отряда дивизии.

Один за другим по высотам и балкам раскинулись шахтерские поселки восточнее г. Макеевки. Немецкое командование сосредоточило здесь крупные силы из свежих резервных частей, решив задержать наступление наших войск на рубеже шахтерских поселков, превращенных в опорные пункты. На рассвете 5 сентября оно бросило в бой до полка пехоты с танками. Нашей дивизии пришлось остановиться, чтобы с места отразить атаку противника. Но передовой отряд дивизии прорвался через цепи контратакующего противника и вышел к противотанковому рву на подступах к восточной окраине Макеевки. Здесь разведывательная рота дивизии и рота автоматчиков 1050-го стрелкового полка сошли с танков и под прикрытием артиллерийского огня ворвались на восточную окраину города.

В журнале боевых действий 301-й стрелковой дивизии записано: «На рассвете 5 сентября... центр города горел, огромные черные клубы дыма медленно поднимались в небо. После боя с танками противника за несколько секунд автоматчики уже разместились на броне наших машин..., и мы в стремительном броске подошли к окраине города... Задержать стремительное наступление наших полков немецким захватчикам не удалось. Части дивизии в ночном бою разгромили немцев в опорных пунктах, утром отразили контратаку и к 10 часам освободили шахтерские поселки Кирово, Ханженково, Калиновое, Орехово, Марьевку» {20}.

«Боевой листок» дивизии уже утром рассказал о героическом ночном бое. Особенно отличился коммунист красноармеец Петр Котиков. В темноте он неожиданно встретился с группой фашистов. Солдат не растерялся, храбро вступил в бой и уничтожил семерых из них.

Рота автоматчиков капитана Абдусалина Джумбаева пробилась вплотную к восточной окраине Макеевки, взвод лейтенанта Андроника Аваковича Сафарова выбил гитлеровцев из трех домов на окраине города. Старший сержант Михаил Исаков со своим отделением разведывательного взвода ворвался в крайние дома, уничтожил до 50 гитлеровцев; он ранен, но не уходит с поля боя, передает ценные сведения о противнике{21}.

К Макеевке дивизия подходила широким фронтом. Мой передовой командный пункт передвигался в боевых порядках 1050-го стрелкового полка. Для штурма города я решил сузить полосу наступления и приказал 1052-му стрелковому полку овладеть северной частью, 1050-му полку — центральной частью, 1054-му полку — южной частью города. [40]

Перед нами лежал опоясанный немецкими траншеями и противотанковым рвом изуродованный город. Каждый, кто в это утро видел дым пожарищ, взорванные трубы заводов и фабрик города шахтеров и металлургов, закипал священной ненавистью к фашистам, давал себе клятву отомстить захватчикам.

В частях и подразделениях шла подготовка к штурму. По боевой цепи передавались короткие, как приказ, слова: «Вернем Родине Макеевку! Смерть немецким захватчикам!» Александр Семенович Кошкин собрал на командном пункте политработников, проинструктировал их, а затем направил в части и подразделения для проведения работы на местах.

Следует сказать, что политотдел дивизии на уже освобожденной земле помогал восстанавливать органы Советской власти, партийные организации и вместе с жителями поселков проводил митинги по случаю освобождения от немецких захватчиков. Такие встречи были радостными и волнующими событиями. О проведении одного из них в освобожденном поселке Ханженково доложил мне сотрудник редакции дивизионной газеты капитан Павел Караван, сообщивший, что шахтеры этого поселка полны решимости вернуть в строй разрушенные немцами шахты, чтобы в ближайшее время тысячи, десятки тысяч тонн угля пошли на-гора, на заводы, фабрики, транспорт, чтобы ускорить час окончательного разгрома врага.

В первой половине дня 3-й гвардейский стрелковый корпус в ожесточенном бою разгромил противника и освободил Харцызск и Моспино, а его 50-я гвардейская стрелковая дивизия подошла к южной окраине Макеевки, сомкнувшись с левым флангом нашего 1054-го стрелкового полка. Это создавало благоприятные условия для штурма южной части города.

Хочется как можно быстрее закончить подготовку, не дать противнику опомниться. Времени мало, веду короткие переговоры по радио с командирами полков о перегруппировке в ходе боя. Из их докладов видно, что они быстро выходят на свои направления, по одному стрелковому батальону выводят во вторые эшелоны полков. Да мне и самому хорошо видны перестроения 1052-го и 1050-го стрелковых полков с командного пункта, который мы разместили в 1 километре от северо-восточной окраины Макеевки. А южнее дороги слышны частые разрывы артиллерийских снарядов, значит, и там полк Николая Павловича Мурзина готовится к атаке.

Командиру 1052-го стрелкового полка передал, что дивизионный резерв будет за его боевым порядком на открытом правом фланге дивизии. Он сообщил, что второй эшелон полка также располагается на правом фланге. Танковые роты 1-го танкового батальона 140-й танковой бригады мы с полковником Н. Т. Петренко распределили по стрелковым полкам. Начальник штаба дивизии передал командирам полков, чтобы они вошли в связь с командирами танковых рот. К 12 часам начальник артиллерии [41] доложил, что дивизионная артиллерийская группа завершила смену огневых позиций.

Подготовка дивизии к атаке закончилась. Подаю сигнал, и дивизия пошла на штурм Макеевки. Напряженно работают артиллеристы. Танкисты с места, от противотанкового рва, огнем своих орудий поддерживают атаку пехоты. В 1050-м стрелковом полку дружно подняли своих бойцов офицеры-коммунисты, прославившиеся в боях на Северном Кавказе, под Орджоникидзе, в районе Гизеля и на Кубани: командир 1-го стрелкового батальона Андрей Федорович Чугунов и командир 2-го стрелкового батальона капитан Федор Максимович Ревин. В движущихся боевых цепях бойцы падали, поднимались и под разрывами артиллерийских снарядов бежали вперед. Прогремело могучее «Ура!», и волны стрелковых рот накатились на вражескую линию траншей на восточной окраине Макеевки.

Первыми в город ворвались 1-я стрелковая рота старшего лейтенанта Федора Афанасьевича Оверченко и 6-я стрелковая рота лейтенанта Алексея Ивановича Бочарова. Закипел жаркий уличный бой, специфичный во многих отношениях, когда борьба ведется за дом, за квартал, за улицу, даже за комнату в доме. Вот из ближайшего переулка на стрелковый взвод лейтенанта Николая Леонтьевича Шварца налетела группа фашистов. Перестрелка, короткая рукопашная схватка, и враг уничтожен. В этом бою смертью храбрых пал лейтенант Николай Шварц. [42]

В 1052-м стрелковом полку первым в северную часть города ворвался батальон майора Василия Никифоровича Тушева. Здесь впереди 1-я стрелковая рота старшего лейтенанта Петра Ивановича Савчука, а в ней — стрелковый взвод младшего лейтенанта Владимира Николаевича Агеева, который первым завязал бой в каменных домах на окраине города{22}.

1054-й стрелковый полк метр за метром продвигался вперед, ведя упорные уличные бои в южной части Макеевки{23}. Здесь рота автоматчиков лейтенанта Ивана Акатьевича Коломейца после огневого налета артиллерии первой заняла одну из улиц. Командир 2-го стрелкового батальона капитан Михаил Дмитриевич Старостин уверенно ведет бойцов на штурм. 4-я стрелковая рота старшего лейтенанта Павла Михайловича Колесникова уже рассыпалась по улицам со стрелковым взводом лейтенанта Евстафия Григорьевича Яковлева впереди. Рослый и сильный, пулеметчик Владимир Головин в боевой цепи взвода свинцом поливает огневые точки фашистов, непрерывно поддерживает атаку стрелков. Вражеская пуля пробила ему грудь. Истекая кровью, комсомолец продолжает вести огонь, пока боевые товарищи не выносят его с поля боя в бессознательном состоянии.

На моем командном пункте появился летчик майор Сергеев. Мы, конечно, все были ему очень рады. Провели короткие расчеты, и вновь пошли команды на вызов штурмовиков и истребителей для прикрытия района боевых действий над Макеевкой.

В ходе штурма произошло следующее событие. Вдруг радист сержант Владимир Курин подает мне наушники и я услышал: «Антонов, Антонов! Я Макеевка. Ставьте задачу!» На этой же волне вызов услышал начальник штаба. Немало удивившись, мы стали обсуждать, кто мог быть автором этого неожиданного вызова и почему радист называет фамилию «Антонов»?

— А чего тут удивляться, — сказал Михаил Иванович Сафонов. — Нам разрешено, и мы ведем разговоры открытым текстом. Вы же говорите: «Мицул, Мицул, я Антонов» и отдаете приказ... Ну, «Макеевка» и поняла, что вы командир.

Вызов вновь повторился: «Я Макеевка. Мы из подпольной партизанской группы. Мы находимся в центре города. Немцы взрывают и уничтожают дома. Гитлеровцы хватают оставшихся в городе людей, сгоняют к станции, сажают в вагоны для отправки в Германию. На площади, в центре города до тридцати танков. Ускорьте наступление!»

Стало понятно, что передающая станция действительно партизанская. Майор Сергеев дал подошедшим истребителям задание проверить и доложить обстановку в центре города. «Ястребки» дали круг над городом, и мы услышали доклад летчиков о скоплении танков в центре города. Да, медлить было нельзя. [43]

Подготовили и открыли огонь дивизионной артиллерийской группы. Появились наши штурмовики над Макеевкой.

В наушниках раздался взволнованный голос «Макеевки»: «Прекрасно! Прекрасно! Снаряды и бомбы ложатся по немецким колоннам. Немцы мечутся как угорелые».

Штурм города продолжался. На участке 1050-го полка немецкая пехота и танки перешли в контратаку. К этому времени танкисты майора Садыкова, проделав вместе с саперами проходы в противотанковом рву и преодолев заболоченную речушку, устремились вперед. С появлением наших танков майор Мицул ввел в бой второй эшелон полка и вместе с офицерами штаба поднял в атаку передовой батальон. Две волны столкнулись во встречной атаке. Сержант Грант Авакян подбил гранатами два вражеских танка, запылало еще несколько танков. Фашисты дрогнули и побежали. 1050-й стрелковый полк ворвался в центр города{24}.

Пожелтевшие листки журнала боевых действий 1-го танкового батальона свидетельствуют об этом: «Как только преодолели противотанковый ров через проходы, которые подготовили наши саперы, танки увеличили скорость, открыв ураганный огонь с ходу. Через несколько минут стальная лавина мчалась по улицам к центру города».

«Тигры» горят

К 19 часам полки вышли на западную окраину Макеевки. Когда мы перемещали свой передовой командный пункт, жители сплошной лавиной бежали навстречу нам из города в овраг с небольшой речушкой... Тут же позвонил Епанешников и тревожным голосом доложил, что гитлеровцы перешли в контратаку. Такая же весть из других полков. Так вот почему жители с ужасом бежали из родного города! Они не хотели снова попасть в лапы фашистов. Эта картина бегущих женщин и детей глубоко взволновала всех нас.

По докладам командиров полков выясняется, что отдельные группы пехоты, поддержанные 30 танками, среди которых несколько «тигров», пытаются пробиться в город. «Тигры»... Еще будучи на Кубани, в ходе боевой подготовки мы обучали личный состав способам борьбы с танками противника и изучали слабые места «тигра». Но вот в бою встретились с ним впервые.

В наступивших сумерках яркими всплесками орудийных выстрелов обозначились позиции наших батарей, открывших огонь по танкам. Бьет орудие старшины Сергея Хачатуряна: подбиты два танка. Рядом от метких выстрелов орудия сержанта Дмитрия Строганова вспыхнули еще два факела. «Тигры» горят! — прошелся радостный возглас по боевым порядкам стрелковых полков. Одному «тигру» все же удалось прорваться на северную окраину [44] города на тылы 1052-го стрелкового полка. Другой «тигр» проскочил по тылам полка, нарушив все линии телефонной связи. В этой критической обстановке исключительное мужество проявила телефонистка Мария Лихоглядова — кубанская казачка из станицы Славянской. Под огнем противника, переползая от одного места разрыва провода к другому, она восстанавливала связь.

Для ликвидации вклинившегося противника я направил на этот участок дивизионный резерв. В общей атаке с 1052-м стрелковым полком он отбросил фашистов. Командир огневого взвода 823-го артиллерийского полка лейтенант Сергей Яковлевич Черниченко выкатил на руках свои пушки и с близкого расстояния расстрелял «тигра». Серо-зеленая груда стали, окутанная черным дымом, осталась лежать на северо-западной окраине Макеевки.

Наступила ночь, первая ночь освобожденной Макеевки. На долю этого города выпали тяжкие испытания. Много месяцев здесь хозяйничали оккупанты. Они вывезли из Макеевки все захваченное ими ценное имущество, полностью разрушили промышленные предприятия, электростанции, заводские сооружения.

В инструкции командования говорилось: «Все, что не может быть эвакуировано, подлежит разрушению, в особенности водонапорные и электрические станции, шахты, заводские сооружения, урожай, который не может быть вывезен».

Передвигаясь на рассвете 6 сентября с офицерами передового командного пункта на западную окраину Макеевки — к терриконам шахты «София», мы видели развалины металлургического завода имени С. М. Кирова, с болью в сердце смотрели на дымящиеся руины. Гитлеровцы взорвали и сожгли на этом заводе доменный цех с четырьмя доменными печами, машинный цех со всем энергетическим хозяйством, шесть подстанций, два мартеновских цеха с 14 сталелитейными печами и все остальные цехи; гитлеровцы взрывали и сожгли заводскую школу, три здания детских яслей, гостиницу, театр... Точно так же «похозяйничали» они на Старомакеевском коксово-химическом заводе: сожгли на костре 35 тыс. книг центральной библиотеки имени А. М. Горького; разрушили в городе трамвай, осветительную сеть, водопровод...

В журнале боевых действий 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса, ныне хранящемся в архиве, записано: «301-й стрелковой дивизией к 24.00 5.9 1943 года Макеевка была освобождена» {25}.

А вот запись в журнале боевых действий нашей дивизии: «Завершив к исходу дня бой за город Макеевку, части дивизии к 24.00 5 сентября главными силами вышли к западной окраине города» {26}. [45]

Тяжелым был этот бой за освобождение Макеевки. Тем более велика заслуга всего личного состава дивизии. Полковнику Н. Т. Петренко и танкистам 1-го танкового батальона командование дивизии объявило благодарность:

«Командиру 140-й танковой бригады.

Командование 301-й стрелковой дивизии, в составе которой действовала группа танков 1-го танкового батальона вверенной Вам бригады, отмечает активное действие танков при овладении г. Макеевка 5.9 1943 года. Танки действовали в передовом отряде дивизии и обеспечили быстрое продвижение частей к выполнению задачи.

Личный состав смел и дисциплинирован.

Командир 301-й стрелковой дивизии полковник Антонов

Начальник штаба дивизии подполковник Сафонов»{27}.

Однако многострадальному шахтерскому городу, только что освобожденному от фашистов, предстояли новые испытания. Утром 6 сентября над боевыми порядками дивизии и городом нависли бомбардировщики противника. С высотки, что у терриконов шахты «София», где мы разместили свой командный пункт, хорошо было видно, да и командиры полков доложили, что около 40 танков и среди них 10 «тигров» двигаются в направлении северо-западной окраины города — на позиции 1052-го стрелкового полка. Еще два десятка танков идут на центральную часть города — против 1050-го стрелкового полка. На юго-западную часть города — на боевые порядки 1054-го стрелкового полка и соседней 50-й гвардейской стрелковой дивизии — также направляется большая группа вражеских танков. В лесопосадках вдоль дорог и в лощинах разместились штурмовые орудия, огнем с места поддерживая танковую атаку. Пехота шла за танками цепями в два-три эшелона.

И снова грянул бой! Воины 301-й стрелковой дивизии грудью прикрыли освобожденный город от удара озлобленного поражением врага. Здесь много зависело от стойкости и мастерства артиллеристов. Я приказал дивизионной артиллерийской группе открыть заградительный огонь. Раненный во время авиационной бомбежки командир взвода управления лейтенант Анатолий Дмитриевич Лелека с перевязанными головой и рукой начал корректировать огонь гаубичных батарей. Он как бы слился со своей стереотрубой на наблюдательном пункте в боевом порядке стрелкового батальона, подводя разрывы тяжелых снарядов к месту, где должны пройти танки противника. [46]

О начале контратаки гитлеровцев я доложил генералу Рослому и попросил поддержки корпусной артиллерийской группой. Командир корпуса сообщил, что он готовит свой второй эшелон для ввода в бой — 230-ю стрелковую дивизию — и корпусная артиллерийская группа нацелена на его поддержку. Выслушав внимательно данные о количестве атакующих «тигров» в полосе нашей дивизии, он сказал:

— Да, положение у вас действительно тяжелое. Отдаю указание командующему артиллерией. Поддержка будет.

Со своей стороны принимаю срочные меры.

Со мной всегда рядом начальник артиллерии дивизии и командиры средств усиления. Дал указание начальнику артиллерии бить по танкам всей дивизионной артиллерийской группой, поддерживать связь со штабом корпусной артиллерии. Полковник Н. Т. Петренко уже передавал команды 1-му танковому батальону, выдвинутому под покровом ночи нами на северо-западную окраину Макеевки, ближе к боевым порядкам 1052-го стрелкового полка — правого фланга дивизии, который был открытым. Только что вступивший в командование 485-м минометным полком майор Ф. А. Зинин отдал распоряжение привести минометные расчеты в боевую готовность.

Все чаще телефонные звонки, раздаются голоса командиров полков с докладами об обстановке и с просьбой поддержать артиллерийским огнем. Я вижу бой, понимаю их. Одного героизма стрелковых батальонов и огня приданных им пушечных дивизионов мало. Перехожу в окоп со стереотрубами начальника артиллерии дивизии майора Веробьяна. Он понимает мои короткие фразы: «Огонь перед Мицулой!» «Огонь перед Епанешниковым!» Это приказ на постановку заградительного огня перед фронтом того или иного полка. Затем он подает четкие и громкие команды артиллерийским офицерам. Над нами с шипением и свистом пролетают снаряды, врезаясь в ряды пехоты и танков, но они не останавливаются.

На участке полка подполковника Епанешникова сильный удар противника пришелся по 2-му стрелковому батальону. Молодой комбат капитан Алексей Тимофеевич Боровко, назначенный после гибели капитана Ивана Голосного, не растерялся, правильно и быстро организовал оборону. Пушечные батареи 2-го артиллерийского дивизиона 823-го артиллерийского полка капитана Серафима Кондратьевича Федорова заняли выгодные позиции и встретили фашистские танки плотным огнем. Огневой взвод лейтенанта Андрея Ильича Чалого сосредоточивает огонь по одному из танков и подбивает его. Несколько машин приближается к позиции полковой артиллерийской батареи старшего лейтенанта Михаила Дмитриевича Пожарского. Здесь по ним в упор бьют орудия огневого взвода лейтенанта Афанасия Сергеевича Чечнева. Батарея 120-мм минометов старшего лейтенанта Виктора Павловича Павленко [47] накрывает массированным огнем движущиеся за «тиграми» группы пехоты.

Некоторым танкам в сопровождении пехоты все же удается ворваться в боевые порядки полка. Вот накатилась волна гитлеровцев на позицию стрелкового взвода младшего лейтенанта Владимира Николаевича Агеева. Командир поднимает бойцов навстречу врагу. В рукопашном бою взвод уничтожил немало фашистов. Сам Агеев огнем из автомата успел скосить более десятка врагов, прежде чем был сражен вражеской пулей. Его взвод отстоял свой рубеж.

И вся 4-я стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Павла Ивановича Быкова успешно отражает атаку противника.

В боевые порядки 3-го стрелкового батальона через позицию отделения сержанта Василия Быкова прорвался один «тигр». Солдаты Ковалев, Белов, Волков и Сущеев открыли ураганный огонь из автоматов, отсекли пехоту, а затем гранатами был подорван и прорвавшийся танк.

Точно так же действовало и стрелковое отделение старшего сержанта Николая Дементьева. Огнем из автоматов оно уничтожило до 30 гитлеровцев, а ворвавшиеся на позиции отделения два танка забросали гранатами и подорвали. Один из танков подбил лично старший сержант Дементьев.

Важную роль в отражении атаки гитлеровцев сыграла, как всегда, пулеметная рота старшего лейтенанта Федора Афанасьевича Трунова. При этом особенно смело и организованно действовал взвод, которым командовал лейтенант Сагадат Кожехметович Мурмагомбетов. Массированным огнем из своих пулеметов его бойцы уничтожали фашистские цепи.

На участке 1050-го стрелкового полка первыми по танкам ударили артиллеристы приданного 1-го артдивизиона. Первая батарея старшего лейтенанта Алексея Степановича Ожеренкова подбила три танка. Геройский бой с «тиграми» вел огневой взвод лейтенанта Сергея Яковлевича Черниченко. Осколком разорвавшегося вражеского снаряда он был ранен. Боевые товарищи перевязали ему тяжелую рану, и командир продолжал руководить своим огневым взводом, который подбил еще два «тигра».

В боях с танками участвовал саперный взвод лейтенанта Николая Дмитриевича Семенова, действовавший как подвижный отряд заграждения. Саперы смело выдвигались на направление атаки танков и разбрасывали противотанковые мины. Лейтенант Николай Семенов лично поставил несколько десятков мин, но будучи ранен, с поля боя не ушел. От поставленных саперами противотанковых мин взорвалось несколько фашистских танков.

Борьбу с танками вели все бойцы. Использовали все имевшиеся в дивизии средства. Весьма эффективным был, например, огонь взвода противотанковых ружей лейтенанта Ивана Степановича Китаева. Оставив перед позицией этого взвода два подбитых [48] танка, гитлеровцы уже больше не пытались наступать на этом направлении.

Мужественно сражаются бойцы 2-го стрелкового батальона, прикрываемые огнем пульроты капитана Петра Андреевича Карибского. Одну за другой отбивают они атаки гитлеровцев.

3-й стрелковый батальон. В наиболее трудный момент боя командир стрелкового взвода лейтенант К. Аванесов поднимает своих бойцов в рукопашную схватку. А до этого он сам из автомата уничтожил 12 гитлеровцев. Его подчиненный автоматчик Петр Макаров не отстает от командира, валит наземь уже двадцатого фашиста. Стрелковый взвод лейтенанта Николая Дмитриевича Костылева из 7-й стрелковой роты уже дважды отбрасывал ворвавшихся немецких автоматчиков, но все новые и новые цепи атакующих приближаются к позиции.

Это был поистине невиданный бой с танками! Для дивизии он тяжелейший из всех предыдущих боев на донецкой земле. Только в первый день войны на границе западнее Каунаса и под городом Белый в октябре 1941 года я видел также много немецких танков на узком участке. Тогда фашисты нередко прорывались через наши боевые порядки. Теперь допустить этого было нельзя. У нас было что противопоставить танковому удару противника. Пушечные дивизионы и вся полковая артиллерия в бою. Решаю использовать и свой артиллерийский противотанковый резерв — две батареи 507-го ИПТАП. Другую часть артиллерийского противотанкового резерва я еще ранее отдал 1054-му стрелковому полку. Он уже в бою — наш «морской бастион», как назвали солдаты истребительный противотанковый артиллерийский дивизион. Весь его личный состав — воспитанники Севастопольского военно-морского артиллерийского училища имени ЛКСМУ, отличные мастера своего дела. Ими руководит опытный артиллерист капитан Максим Престинский. Где «морской бастион», там, мы верили, танки не пройдут.

Так и есть. Как только первая волна фашистских танков приблизилась, грянули орудийные выстрелы. Орудие сержанта Виктора Воронова подбило два танка. Но и само было разбито выстрелом «фердинанда». Упал на землю тяжело раненный в голову наводчик Иван Павлович Лепехов. На выручку пришли товарищи, и когда «тигр» появился на позиции, ему в борт одновременно ударили орудия Сергея Денисова и Евгения Лебедева. Танк загорелся. Уже три средних танка и один «тигр», окутанные черными столбами дыма, стоят перед огневой позицией взвода лейтенанта Алексея Денисюка. Вся батарея старшего лейтенанта Николая Черкасова действует мужественно и слаженно. В этом бою блеснули своим мастерством орудийные расчеты старшего сержанта Николая Найденова, сержанта Зозулина, старшего сержанта Юрия Моносова.

Образец героизма показали бойцы артиллерийской батареи 1054-го стрелкового полка, руководимые старшим лейтенантом [49] Василием Семеновичем Гладких. К батарее приближались 10 немецких танков, ведя огонь с ходу. Батарейцы не дрогнули, открыли прицельный огонь. С первых же выстрелов они подбили два танка. Остальные стремительно приближались к батарее. Смертельно раненный лейтенант Василий Гладких, теряя сознание, подал команду: «Огонь!» Еще шесть танков остановились, объятые пламенем; оставшиеся два поспешно скрылись за гребнем холма.

Наиболее угрожающее положение складывалось на участке 3-го стрелкового батальона этого полка. Сюда немедленно прибыли капитан Николай Николаевич Радаев и парторг полка лейтенант Степан Федорович Лавринович. Они на месте оказали молодому комбату помощь в организации неприступной обороны. Здесь и прозвучали впервые те слова призыва, которые стали приказом для всей дивизии. Бойцы 7-й стрелковой роты под командованием капитана Порфирия Александровича Самсонова отражали атаку гитлеровцев. Один из фашистских танков подошел вплотную к окопу, где находился капитан. Самсонов бросил связку гранат под танк. Взрыв — и танк загорелся, но в этот миг пулеметная очередь сразила бесстрашного командира. Умирая, он отдал приказ: «Ни шагу назад! Макеевка за нами!»

Такой же тяжелый бой ведет 9-я стрелковая рота. Уже несколько раз отбили солдаты и офицеры роты контратаки немецких захватчиков. Ложатся цепи фашистов под ураганным пулеметным огнем пулеметчика сержанта Ашхарбека Казарьяна, славного сына армянского народа. Приблизилась новая волна немецкой пехоты, фашисты уже на позиции роты. Но еще рано им торжествовать победу. Командир взвода комсомолец младший лейтенант Александр Андреевич Найденышев поднимает своих бойцов в рукопашный бой. Фашисты отступают, оставляя десятки убитых и раненых. В этом бою намного увеличили свой список уничтоженных фашистов наши замечательные снайперы Нина Артамонова, Галина Туркина, Елена Гришина-Федотова.

Пять раз в течение дня предпринимали гитлеровцы атаки крупными силами пехоты и танков при поддержке авиации. И всякий раз безуспешно. 301-я стрелковая дивизия с честью справилась и с этой боевой задачей: фашистские танки в Макеевку не прошли{28}. Среди 16 уничтоженных танков мы насчитали 6 «тигров». «Тигры» горели, и вместе с дымом исчезала навсегда хвастливая легенда, которая приписывала им непобедимость.

Успешно были отражены массированные атаки гитлеровцев и на участке соседней 50-й гвардейской стрелковой дивизии. Как позже выяснилось из показаний пленных и захваченных документов, гитлеровское командование бросило в бой остатки 306-й пехотной, 3-й горнострелковой дивизий и дополнительно 302-ю [50] пехотную дивизию, срочно снятую с другого участка фронта. Оно, видимо, хотело во что бы то ни стало вернуть Макеевку, отбросить советские войска. Этот замысел разбился о непоколебимую стойкость солдат и офицеров 301-й стрелковой дивизии{29}.

Шахтерская столица

5-я Ударная армия развивала наступление в направлении Сталино. 301-я стрелковая дивизия получила задачу атаковать город с востока.

— Владимир Семенович, — говорит мне полковник Петренко, — по собственной инициативе я вызвал 2-й танковый батальон к себе. Как-нибудь отчитаюсь перед начальством. Куда мы его направим?

Я удивился и одновременно обрадовался его решению. Танки очень нужны были для успешного решения задачи дивизии. Посоветовавшись, мы решили ввести батальон в боевые порядки дивизии вдоль шоссе Макеевка — Сталино.

Подготовка дивизии к предстоящему бою велась на ходу. Для решения вопросов на месте офицеры штаба дивизии и политического отдела были посланы в стрелковые полки. Наши соседи слева и справа также находились в движении. Наступление советских войск развивалось на всем южном крыле фронта. Пришло сообщение, что войска Юго-Западного фронта освободили Славянск, Краматорск, Константиновку.

Шахтерская столица вставала перед нами вечером 6 сентября заревом пожарищ и тучами дыма. Там еще орудовали команды гитлеровских минеров и факельщиков, разрушая и сжигая здания. Пылали общежития студенческого городка и учебные корпуса Индустриального, Медицинского и Педагогического институтов. Горели Дом Советов и АТС. Чувствовали фашисты, им не удержаться в Сталино, как до этого в Макеевке, и торопились уничтожить в городе все.

Быстро темное покрывало ночи спустилось на холмы и степь. Темень — верная наша союзница. Опыт подсказывал, что ночными действиями следует завершать начатое днем. Теперь, когда разбитый враг еще не пришел в себя после дневных контратак, самое время ударить по нему. Я отдал приказ полкам продвигаться вперед. В ночи прогремело «Ура!» Внезапной атакой они выбили немцев из траншей, и батальоны первого эшелона бросились туда, где только что встали столбы взрывов артиллерийского налета. Они выбили немцев из траншей, а затем овладели Новобутовкой [51] и Новочайкино. На рассвете взвод старшего сержанта Давричева из 1052-го полка овладел гитлеровским опорным пунктом в шахте «Щегловка», в рукопашном бою уничтожил до 50 гитлеровцев и 10 взял в плен. Рота автоматчиков капитана Абдусулина Джумбаева из 1050-го полка овладела опорным пунктом на высоте около шахты «Мария», затем этой шахтой и продвинулась вперед до восточной окраины Сталино вдоль дороги, идущей из Макеевки.

В результате ночной атаки с 6-го на 7 сентября дивизия не только нанесла противнику значительные потери, но и обеспечила условия для броска непосредственно в город. К 10 часам утра полки заняли исходное положение на рубеже речки Кальмиус.

С одного из терриконов близ шахты «Мария», где я выбрал место для наблюдательного пункта, были видны в первых лучах восходящего солнца траншеи, заполненные гитлеровцами, огневые позиции их артиллерии. Хорошо просматривался и боевой порядок дивизии: все стрелковые полки вышли к восточной окраине Сталино, 1052-й — к северной части, 1050-й — к центральной части и 1054-й — к южной части города. 2-й танковый батальон майора Уманцева расположился за 1054-м стрелковым полком, южнее шоссе Макеевка — Сталино. Дивизионная артиллерийская группа меняла свои огневые позиции, выдвигаясь ближе к восточной окраине города. Справа, чуть назад, шла 230-я стрелковая дивизия нашего корпуса; наши фланги еще не были сомкнуты. Слева 50-я гвардейская дивизия 3-го гвардейского стрелкового корпуса выдвигалась к юго-восточной окраине Сталино.

Поскольку все три полка были в первом эшелоне дивизии, а времени для перестроения не было, я решил не менять боевого порядка. Однако от командиров полков потребовал, чтобы они имели сильный резерв или вывели по одному батальону во второй эшелон; 2-й танковый батальон счел целесообразным поротно придать стрелковым полкам. Учитывая открытый правый фланг дивизии, создал сильный дивизионный резерв в составе отдельного мотострелкового батальона, 1-го танкового батальона 140-й танковой бригады, двух артиллерийских батарей 507-го ИПТАП и вывел его за правый фланг дивизии в район западнее поселка Щегловки. Здесь в доме № 52 на улице Энгельса развернул свой командный пункт. Так были сосредоточены основные усилия дивизии для удара по северо-восточной окраине города.

В прозрачном бирюзовом небе все выше поднималось солнце, согревая уставших бойцов. Многие из них, едва остановившись, падали от усталости, как говорится, «валились с ног». И это понятно, ведь уже больше недели дивизия в беспрерывных маршах и атаках, днем и ночью! Приказ Верховного Главнокомандующего, приказ Родины гласил: «неустанно и упорно преследовать врага, не давать ему закрепляться на оборонительных рубежах, не давать ему отдыха ни днем, ни ночью». [52]

Наступательный порыв заставлял советских воинов превозмогать усталость и сметать оборонительные заслоны врага. Велико было чувство долга перед жителями Донбасса, ждавшими своего вызволения из фашистской неволи. В стрелковых ротах и батальонах, по оврагам и балкам, в исходном положении для наступления прошли короткие митинги, на которых солдаты и офицеры с гневом клеймили фашистских палачей и клялись быстрее освободить шахтерскую столицу. «Здесь, в Донбассе, — заявил боец 2-го батальона 1052-го стрелкового полка И. Соломахин, — мы собственными глазами увидели звериный почерк захватчиков и еще раз убедились, что фашистов можно образумить только пулей. На моем счету 14 убитых «фрицев». Клянусь эту цифру умножить». Командир взвода роты автоматчиков лейтенант Андроник Сафаров заявил: «Мы первые ворвались в Макеевку. Сделаем все возможное, чтобы первыми войти в город Сталино». Многие воины заявили о своем желании идти в бой коммунистом. Только в 1052-м стрелковом полку было подано 26 заявлений о приеме в члены партии и 100 заявлений — в комсомол{30}. К 10 часам 7 сентября командный пункт дивизии мы полностью разместили в 2 километрах северо-западнее шахты «Мария», в лощине, прикрытой небольшим холмом.

Во всех полках шла напряженная работа, велась пристрелка артиллеристами, проводилась перегруппировка в боевых порядках, подвозились боеприпасы. Я давно верил в боевую зрелость командиров полков, но перед боем решил еще раз встретиться с ними. Со мной пошел в полки и Александр Семенович Кошкин.

Командир 1052-го стрелкового полка со своим командным пунктом разместился у террикона, недалеко от студенческого городка, в небольшой лощине с воронками и ямами, превращенными саперами в окопы и щели. Получилось укрытие для работы штаба полка и узла связи. В нескольких метрах от основания террикона находился замаскированный окоп командира полка. При виде его я вспомнил и свое командование полком и подумал: «А другого в бою не придумаешь. Было бы укрытие, да обзор поля боя. Да и мой командный пункт ненамного лучше: только людей и окопов больше. В наступлении нам, полковым и дивизионным командирам, не до землянок и блиндажей».

Хорошее впечатление осталось от доклада начальника штаба полка майора П. И. Кучерявенко. По карте и на местности он подробно доложил о противнике и решении командира полка. Очень грамотный и боевой офицер. Комбаты понимают, что от них требуется многое, чтобы освободить столицу Донбасса. С Александром Прокофьевичем Епанешниковым пошли в его окоп для наблюдения. Он посмотрел на местность и сказал:

— Фронт у полка широкий, но студенческий городок — сильный [53] опорный пункт, фланг у нас по-прежнему открытый. Поэтому я и построил боевой порядок полка в два эшелона: майор Цаюк пойдет со своим батальоном уступом вправо.

Я согласился с ним и сказал, что усиленный дивизионный резерв пойдет на правом фланге дивизии, т. е. за его полком.

Командный пункт майора Ф. И. Мицулы разместился на западном скате высоты, недалеко от дороги шахта «Мария» — Сталино. Здесь также саперами улучшены естественные укрытия, а на небольшом холме вырыты и замаскированы окопы для наблюдения. Командир полка Ф. И. Мицул охарактеризовал противника и местность.

— Второй эшелон, — сказал он, — я вплотную подвел к первому эшелону. С началом атаки саперы проделают проходы в противотанковом рву и по ним батальоны быстро проникнут на позиции гитлеровцев.

Затем он рассказал о порядке использования артиллерии и минометов. Пожаловался, что у него, кроме батальонов да одной полковой минометной батареи, ничего нет.

— Понимаю, Федор Исаевич. У меня есть сильная дивизионная артиллерийская группа. Может, раздать ее по полкам?

Он согласился, что в интересах дивизии всегда следует создавать сильную артиллерийскую группу, но хорошо бы иметь также артиллерийские группы в каждом стрелковом полку.

— Подождите, — заверил я, — придет время, и в вашем полку будет артиллерийская группа. А пока используйте минометную батарею.

На командном пункте 1054-го стрелкового полка ко мне с докладом подошел начальник штаба капитан Александр Георгиевич Шурупов. Командир опять «ползал» где-то в батальонах. Приказал его вызвать. В душе у меня «накипело». Но в дивизии любили этого офицера за личный героизм, и мне он был дорог, что не мешало, однако, время от времени делать ему «внушение» и объяснять, что без моего разрешения он не должен оставлять командный пункт.

Долго сердиться на него нельзя, да и решение на бой им было принято продуманно. Капитан А. Г. Шурупов четко доложил мне о нем, и во мне окрепла уверенность, что полк со своей задачей справится так же успешно, как это всегда было в предыдущих боях.

Когда в полдень мы с полковником А. С. Кошкиным вернулись к себе на командный пункт, там находились генерал С. С. Броневский, полковник А. В. Писарев из Генштаба, подполковник П. В. Федотов из штаба Южного фронта.

Я понял, что надо доложить обстановку, нанес на карту С. С. Броневского положение дивизии и свое решение. Он потребовал, чтобы я расписался на карте, и дружелюбно сказал:

— Это необходимо мне для доклада. Верховный Главнокомандующий [54] лично следит за ходом операций по освобождению Донбасса. Как прикажете доложить о взятии города Сталино?

— Будем очень стараться, — заверил я. — Надеюсь, сегодня город будет нашим.

— Прекрасно. Желаю успеха. Не стану больше отвлекать вас. Знаю по себе, что в такое время гости тем приятнее, чем быстрее они уезжают, — закончил он шутливо.

После отъезда генерала С. С. Броневского я собрал своих заместителей, чтобы уточнить ход подготовки дивизии к бою. Начальник штаба подполковник М. И. Сафонов докладывал первым, представляя мне на подпись боевую документацию. Каждый документ я брал с добрым чувством благодарности. Боевая обстановка быстро проверяет и сближает людей. Там, где в мирное время уходят месяцы и годы, чтобы командир и начальник штаба «сработались», в бою иногда достаточно несколько дней. В минувшие семь дней напряженных боев Сафонов руководил штабом уверенно. При его непосредственном участии боевая документация разрабатывалась быстро и правильно, донесения в штаб корпуса поступали своевременно, связь с частями все время поддерживалась устойчивая. Он был требователен к штабам стрелковых полков, строго следил за выполнением распоряжений дивизии. Вот и сейчас офицеры штаба на командном пункте работают организованно. В короткий срок документация разработана и пойдет в полки, в штаб корпуса.

Начальник связи майор Н. Г. Григорьев, высокий, чуть сутуловатый, окающим баском изложил систему связи. У недавно назначенного командира 485-го минометного полка я спросил о положении дел в полку. Из доклада видно, что майор Ф. А. Зинин быстро вошел в обстановку. В этом ему очень помог вездесущий комсорг полка лейтенант Александр Георгиевич Тульцев — ветеран, хотя и совсем юный. Он отлично знал свой полк, все время проводил среди комсомольцев, то у артиллерийских разведчиков, то на огневых позициях минометных батарей.

Времени на подготовку оставалось мало. Конечно, желательно было бы больше дать времени стрелковым полкам. Однако на войне действует жестокий, неписаный закон: чем дольше ты готовишься к атаке, тем больше времени даешь противнику для совершенствования его обороны. Тут должна быть найдена правильная позиция, объясняемая мудрой поговоркой: «торопись не спеша».

Позвонил командир 1052-го стрелкового полка и попросил разрешения с началом атаки перемещаться сразу за первым эшелоном.

— За первым батальоном пойду. Он штурмует студенческий городок. Надо быть ближе к главному. Я все обдумал и подготовил.

— Ну, раз все обдумал, разрешаю. Оставь на командном пункте майора Кучерявенко. [55]

Мастерство, помноженное на героизм

В 14 часов 7 сентября командиры полков доложили о готовности к атаке{31}. Началась артиллерийская подготовка. Танки пошли в боевые порядки пехоты. Штурмовики нависли над городом. Красные ракеты прочертили небо. Атака!

Стрелковые батальоны и танки НПП пошли вперед. Первый эшелон 1052-го стрелкового полка врывается в студенческий городок. В его развалинах скрылась из виду группа офицеров и автоматчиков, возглавляемая подполковником А. П. Епанешниковым и замполитом полка майором И. Я. Гужовым. На одном из зданий студенческого городка, где разместился командный пункт командира 1-го стрелкового батальона, командир батальона майор В. Тушев водрузил Красное знамя. Здесь атака развивается успешно. Вскоре выясняется, что на правом фланге дивизии, где сосед справа — 230-я стрелковая дивизия увязла в бою за Александро-Григорьевку и приотстала, образовался разрыв. Этим воспользовался противник и нанес удар.

Со своего командного пункта я видел, как из долины, что севернее Сталино, шли густые цепи пехоты с танками.

— Куда бьет! — проговорил Михаил Иванович Сафонов, — смотрите, заходит в тыл 52-го.

— Что ж, Михаил Иванович, неплохой маневр, верно? А что если батальон Цаюка не устоит? Тогда готовь командный пункт к круговой обороне.

Я вызвал к аппарату полковника Н. И. Мамчура и приказал подготовиться к атаке на северо-восточную окраину Сталино.

3-й стрелковый батальон майора Павла Спиридоновича Цаюка оказался почти в окружении. Командир 1052-го полка доложил с нового командного пункта из студенческого городка, что для усиления правого фланга послал роту автоматчиков старшего лейтенанта Николая Шабанова, один огневой взвод полковой батареи, а также заместителя командира полка майора Щербакова. В этот момент немецкая пехота с танками уже вклинилась в боевые порядки этого стрелкового батальона. Разгорелся ближний бой. Артиллеристы сосредоточили огонь по танкам. Орудие сержанта Александра Петрова подбило два танка. Это несколько охладило пыл гитлеровцев. Подоспела рота автоматчиков Николая Шабанова и с ходу атаковала. Гитлеровцы пришли в замешательство, но все еще не отступали. Вот по врагу с ходу ударил огневой взвод комсомольца из Донбасса Павла Харченко. Меткими выстрелами артиллеристы подбили еще три танка. Тем не менее фашисты продолжали атаку. На отдельных участках шел рукопашный бой. Группа вражеских танков устремилась на роту [56] автоматчиков. Один из них мчался прямо на командира роты старшего лейтенанта Шабанова. Отважный офицер-коммунист подпустил его на короткую дистанцию и уничтожил связкой гранат. При этом он пал, сраженный фашистской пулей. Исключительное мужество и самообладание в этой обстановке проявил заместитель командира полка Николай Александрович Щербаков. Он собрал в один кулак роту автоматчиков и стрелковый батальон и под прикрытием огня артиллерийской батареи капитана Вялушкина провел контратаку. С большим мастерством действовали орудийные расчеты сержантов Дмитрия Строганова, Дмитрия Чернозуба, Евгения Лебедева.

Момент созрел, и я подал сигнал дивизионному резерву. Ударом в направлении северо-восточной окраины Сталино во взаимодействии с 3-м стрелковым батальоном 1052-го стрелкового полка он должен был уничтожить противника. Прошло 30 минут. Дивизионный резерв скрытно, по балке, вышел во фланг и тыл противника и, развернувшись в боевой порядок, нанес удар. Это был удачный маневр, поставивший противника в положение окруженного. Гитлеровцы пытались спастись бегством, оставив на поле боя свыше 500 убитых; восемь их подбитых танков остались догорать на северо-восточной окраине Сталино{32}. В этом бою смертельную рану получил майор Н. Щербаков.

Отбивает контратаку противника и 1050-й стрелковый полк. Командир полка докладывает:

— Отражение проходит успешно. Но ранен командир 2-го батальона капитан Ревин. Прошу замену.

Я обещал ему срочно прислать замену. Посоветовался с начальником политотдела. Замена нашлась быстро. Это офицер штаба дивизии, бывший командир батальона автоматчиков 84-й отдельной стрелковой бригады капитан Николай Федорович Чесноков. Он давно просился на командную работу, имел большой боевой опыт.

На юго-восточную окраину города из состава 1054-го стрелкового полка первыми ворвались рота автоматчиков лейтенанта Ивана Акатьевича Коломейца и 3-я стрелковая рота капитана Федора Федоровича Бочкова. И здесь гитлеровцы оказали упорное сопротивление. На 2-й стрелковый батальон они обрушили сильную контратаку. Командир батальона капитан Михаил Дмитриевич Старостин с парторгом батальона Михаилом Николаевичем Казаковым умело организовали ее отражение. Особенно мужественно действовали бойцы стрелкового взвода лейтенанта Евстафия Григорьевича Яковлева.

Три часа шел упорный бой на окраинах Сталино. За это время танкисты с саперами восстановили два небольших моста, взорванных фашистами, переправились на западный берег и вошли [57] в боевые порядки стрелковых полков. Основные усилия дивизии по-прежнему сосредоточивались на правом фланге. Я приказал дивизионной артиллерийской группе в 16.50 начать огневой налет. Полки снова поднялись в атаку и ворвались в город. Начались уличные бои.

«Рота бесстрашных», как назвали за бой в поселке Катык 3-ю стрелковую роту старшего лейтенанта Андрея Растопшина из 1052-го стрелкового полка, и здесь, в бою за город Сталино, отличилась своим мастерством и героизмом. Вместе с 1-й стрелковой ротой она ворвалась в студенческий городок. С моего наблюдательного пункта было видно, как она дружно поднялась в атаку, не останавливаясь, приняла удар контратакующих фашистов, расчистила огнем себе путь и скрылась в кварталах города. Раненый командир стрелкового взвода лейтенант Филипп Андреевич Бавкун не оставил поле боя.

Решительно ломая сопротивление врага, бойцы стрелковой роты Андрея Ростопшина и стрелковой роты старшего лейтенанта Павла Ивановича Быкова, находясь на острие удара этого полка, первыми вышли в район Смолянки в западной части города{33}. За мужество и героизм, проявленные в этом бою, многие солдаты и сержанты этих рот и их командиры были представлены к правительственным наградам.

В этот день героически действовали многие воины. В 1050-м стрелковом полку взвод разведчиков под командованием капитана Н. В. Солопченко и лейтенанта Маринова первым ворвался на восточную окраину города. Фашисты били с чердаков и из окон верхних этажей домов, превращенных в опорные пункты. Под градом пуль настойчиво продвигались смельчаки к центру города, перебегая от дома к дому. В боевых документах 301-й дивизии их подвиг изложен подробно.

— Товарищ лейтенант, на площади пушка и пулемет ведут огонь! — крикнул кто-то из бойцов. — Разрешите подорвать гранатой!

В тот же миг сзади ухнул снаряд. Взрывной волной Маринова отбросило к стене полуразрушенного дома. Приподнявшись, он взглянул на часы. Светлого времени оставалось мало, солнце уже садилось. До театра оставалось два переулка, упорно удерживаемых немцами. «Нужно вызвать огонь артиллерии», — решил Марипов, продвигаясь короткими перебежками к радисту. Вскоре заговорили орудия. В течение короткого артналета вражеские заграждения и препятствия были разгромлены. Пронзительный свист пуль не смолкал. Одна из них, будто камнем, ударила по левой руке Маринова. Перевязав ее, Владимир поднял взвод в атаку. Смяв фашистов, разведчики водрузили Красное знамя над театром. [58]

В этом полку 3-я стрелковая рота тоже оказалась «ротой бесстрашных». Она стойко встретила контратакующего противника и разгромила его. В рукопашном бою пал командир роты старший лейтенант Николай Максимович Терехов. Его бойцы отважно шли вперед, очищая от противника дом за домом, пробиваясь к центральной части города{34}.

Смело и умело действовали в бою бойцы взвода автоматчиков, руководимые лейтенантом Андроником Сафаровым. Он вместе с разведчиками первым ворвался в город, первым атаковал врага в развалинах металлургического завода. Вместе со стрелковыми ротами старшего лейтенанта Федора Павловича Шереметьева и старшего лейтенанта Николая Васильевича Оберемченко взвод Сафарова вышел на западную окраину города, овладели шахтой №11, стадионом «Шахтер» {35}.

Решительно вел в атаку роту лейтенант Иван Акатьевич Коломеец. Он в числе первых вместе с автоматчиками Чиппури, Ферзенковым, Буренко, Червоным, Мельниковым вышел на западную окраину города, уничтожив 25 гитлеровцев и 3 танка.

Майор Николай Николаевич Радаев в боях за Сталино проявил личный героизм и был назначен первым его военным комендантом.

301-я стрелковая дивизия с боем брала дом за домом, квартал за кварталом. Советские бойцы гранатой, автоматной очередью, штыком и прикладом в шестичасовом кровавом бою разгромили фашистов в городе. Здесь были сыны нашей многонациональной Родины. Например, в стрелковом отделении сержанта Ивана Любивого были русские, украинцы, армянин, грузин и татарин. И так во всей дивизии. Единой боевой семьей они шли в бой с кличем: «За Родину!»

С чувством огромной радости встречали своих освободителей жители города. Все вышли из подвалов на улицы. И когда мы вечером проезжали по улице «1-я линия» в центре города на новый командный пункт, то видели на уцелевших жилых домах, административных зданиях массу красных знамен, укрепленных жителями и бойцами нашей дивизии.

Командный пункт дивизии разместили на стадионе «Шахтер». Здесь полковнику Н. Т. Петренко был отдан приказ броском всей танковой бригады захватить аэродром Сталино.

Наш батальон, как записано в журнале боевых действий 1-го танкового батальона, получил задачу совершить марш в глубокий тыл врага. Темная южная ночь повисла над полями истерзанной Украины. Зарево пожаров освещало ночное небо. Гитлеровцы жгли деревни, хлеб, еще не убранный с полей. На северо-запад быстро продвигался наш отряд. С рассветом 8 сентября [59] с боем всей танковой бригадой овладели аэродромом города Сталино и пошли на Старо-Михайловку.

В журнале боевых действий дивизии было записано:

«...В 19.15 7.9 43 г. — 1052 сп 301 сд овладел северо-восточной окраиной города; в 19.00–1050 и 1054 сп овладели восточной и юго-восточной окраинами города и приступили к очищению городских кварталов. Город горел... В 23.00 7 сентября 1943 г. в результате напряженных боев город Сталино — сердце Донбасса — был освобожден полностью, навсегда»{36}.

«Первой, — говорится в отчете 5-й Ударной армии, — в гор. Сталино ворвалась 301-я стрелковая дивизия под командованием командира дивизии полковника Антонова В. С.»{37}

С севера в город ворвалась 230-я стрелковая дивизия, с юго-востока — 50-я гвардейская стрелковая дивизия.

Утром 8 сентября Александр Семенович Кошкин и офицеры политотдела провели митинг в освобожденном Сталино в районе бывшего дома культуры имени В. И. Ленина, превращенного фашистами в тюрьму. Рабочие заводов г. Сталино рассказали, что фашистские изверги подорвали и сожгли в Сталино металлургический завод, заводы металлоконструкций и «Кокс», разрушили трамвайный парк, электрохозяйство города, 200 школ, Дворец пионеров, зимний и летний театры, Музей Революции, картинную галерею и все лучшие здания города. На высоте, где размещалась центральная поликлиника, фашисты устроили концлагерь и согнали в него тысячи советских граждан. В нескольких километрах от Сталино в ствол Калиновской шахты 4–4 бис гитлеровцы побросали десятки тысяч трупов замученных ими патриотов. При виде разрушенного города и содеянных фашистами злодеяний над его жителями сердца солдат и офицеров нашей дивизии наполнялись яростью к врагам.

С рассветом 8 сентября я намеревался перенести свой командный пункт на высоту, недалеко от центральной поликлиники. Начальник штаба доложил, что сделать этого нельзя. И рассказал о случившейся трагедии. Мы пошли на высоту, где увидели чудовищные результаты злодеяний фашистов. Тысячи изможденных людей лежали и полулежали за проволочными заграждениями. Они приветствовали нас. Перед нами была страшная картина. Я приказал все медсанроты полков и медсанбат дивизии включить в работу по оказанию помощи несчастным.

В полдень подполковник Н. П. Мурзин доложил, что со стороны Рутченково немцы предприняли контратаку силою до полка пехоты с 25 танками. Враг явно целился в левый фланг дивизии. Я сообщил ему, что всей дивизионной артиллерийской группой будет поставлен заградительный огонь перед фронтом полка и что в его распоряжение высылаю дивизионный противотанковый [60] резерв — две батареи 507-го истребительного противотанкового артиллерийского полка.

Основной удар фашистов пришелся по 1-му стрелковому батальону 1054-го стрелкового полка. Командир батальона капитан Иван Тимофеевич Шиблев с парторгом лейтенантом Павлом Матвеевичем Костриковым организовали оборону, о которую разбилась контратака врага. Не давая гитлеровцам времени для размышлений, 1054-й стрелковый полк, взаимодействуя с соседом слева, разгромил немецкий гарнизон в поселке Рутченково. Два других полка освободили поселок Красный и поселок № 4.

Этим закончилась борьба за шахтерскую столицу. 8 сентября вся наша Родина и мы в том числе слушали торжественные слова приказа Верховного Главнокомандующего.

Привожу этот документ с сокращениями.

«Приказ Верховного Главнокомандующего генерал-полковнику Толбухину генералу армии Малиновскому

Войска Южного и Юго-Западного фронтов в результате умелого маневра и стремительного наступления одержали крупную победу в Донецком бассейне над немецкими захватчиками. Сломив сопротивление врага, наши войска в течение шести дней с боями овладели городами Дебальцево, Иловайск, Лисичанск, Енакиево, Горловка, Чистяково, Славянск, Артемовск, Краматорская, Константиновка, Макеевка, Красноармейское, Ясиноватая и областным центром Донбасса — городом Сталино.

Таким образом, войска Южного и Юго-Западного фронтов отбили у немцев и вернули нашей Родине Донецкий бассейн — важнейший угольный и промышленный район страны...

В знак торжества по случаю крупной победы в Донбассе сегодня, 8 сентября, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освободившим Донбасс от немецких захватчиков, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым вами войскам, участвовавшим в освобождении Донбасса.

Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!»{38}

В ознаменование одержанной победы многим дивизиям были присвоены почетные наименования городов Донбасса, в том числе и особенно отличившейся 301-й стрелковой дивизии.

Чувство заслуженной гордости переполнило сердца солдат и офицеров дивизии. На проведенных по этому случаю полевых [61] собраниях и митингах воины давали клятву Родине без устали гнать немецко-фашистских захватчиков с нашей земли, не давать им покоя и передышки, бить их днем и ночью. С митингов они шли прямо в бой.

9 сентября дивизия, развивая наступление, вышла на рубеж шахтерских поселков Трудовской, Петровки. Противник спешно создал здесь оборону и оказал упорное сопротивление, переходя в контратаки. Когда фашисты были разгромлены и мы перенесли командный пункт дивизии в район рудника Трудовской, там никакого поселка не оказалось. На карте он был обозначен, а на местности — одни руины. Фашистские злодеи и здесь оставили «память» о себе. Ныне на этом месте красуются Дворец труда, шахта «Трудовская» — первая шахта коммунистического труда на Украине. Ею руководит Герой Социалистического Труда [62] Владислав Андреевич Антипов. Эта шахта за героический труд шахтеров награждена орденом Октябрьской революции. Бригада Героя Социалистического Труда Ивана Стрельченко является рекордсменом мира по производительности черного золота.

В ночь на 10 сентября передовой отряд дивизии во взаимодействии с частями 320-й дивизии освободил село Марьинку, а утром — село Александровку {39}.

В процессе наступления в Донбассе сотни шахтеров добровольно встали под боевые знамена полков дивизии и пошли в бой за освобождение родной земли от фашистского рабства. Получая винтовку снайпера Строевского, павшего в бою, красноармеец Максименко заверил командование, что будет с честью продолжать боевые традиции, метко поражать фашистов. Пошли в бой комсомольцы Иван Сидорович Сименда из города Сталино, Константин Лукьянович Четвериков и Иван Тихонович Иванов — из Макеевки, Иван Пантелеевич Кушнир из Селидово и многие другие. Пополнение поступало и целыми группами. Утром 10 сентября командир 1054-го стрелкового полка доложил, что в поселок Петровку на его командный пункт пришли партизаны и просят принять их в полк. Я посоветовался с А. С. Кошкиным и М. И. Сафоновым, затем доложил генералу И. П. Рослому. Он сказал:

— Если они боевые ребята, принимайте их в дивизию. Нам солдаты нужны.

Это была партизанская группа, активно действовавшая в тылу врага. Руководили партизанами командир отряда Виктор Яковлевич Гриценко, его помощник Андрей Петрович Заволокин и начальник штаба Анатолий Петрович Красников. Отряд насчитывал 43 бойца, имел при себе четыре грузовые машины с медикаментами и оружием.

Политотдел дивизии организовал митинг с участием жителей поселка Петровки, партизан и воинов. Командир партизанского отряда заверил командование, что партизаны будут хорошо сражаться в рядах 301-й стрелковой дивизии{40}.

Война учит

Развивая наступление, войска Южного фронта завершили освобождение Донбасса. 15 сентября в шахтерской столице состоялся большой митинг жителей города и воинов 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса, организованный политотделом корпуса. [63] На нем присутствовали члены Военного совета Южного фронта. В подготовке и проведении митинга, который прошел в торжественной обстановке, активное участие приняла и наша дивизия, в том числе начальник политического отдела подполковник Александр Семенович Кошкин. По приказу генерала И. П. Рослого из боя был выведен и отправлен на митинг 1-й стрелковый батальон майора Василия Никифоровича Тушева, который первым ворвался на северо-восточную окраину и в студенческий городок г. Сталино. Делегацию на митинге возглавлял командир 1052-го стрелкового полка подполковник Александр Прокофьевич Епанешников.

Донбасская операция явилась одним из важнейших событий общего наступления советских войск на Левобережной Украине. Войсками Южного и Юго-Западного фронтов летом и осенью 1943 года был сокрушен «Миус-фронт» — сильный рубеж немецкой стратегической обороны — и освобожден Донбасс. Непосредственную и главную задачу в освобождении Донбасса и в разгроме 6-й немецкой армии решил Южный фронт. На главном направлении его удара в первом эшелоне находилась 5-я Ударная армия, а в ней — наш 9-й стрелковый корпус. 301-й стрелковой дивизии выпала честь быть на острие этого удара.

В подготовке и проведении Донбасской операции вновь проявилось стратегическое и оперативно-тактическое искусство Советской Армии. Ставка Верховного Главнокомандования смогла в кратчайший срок на заключительном этапе Курской битвы накопить резервы и произвести маневр ими на большое расстояние. Резервы Ставки, переданные Южному фронту и введенные с ходу в сражение под Саур-Могилой и в районе Старая Ласпа, обеспечили наращивание усилий фронта при прорыве гитлеровской обороны и повышение темпов последующего решительного наступления. Составной частью этого резерва явился 9-й стрелковый корпус, в котором ведущим соединением была 301-я стрелковая дивизия, поднятая 20 августа по тревоге. Погрузившись в эшелоны на станции Анастасиевская, она быстро преодолела тысячекилометровое расстояние. За ее маршем лично следил представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.

Все стрелковые дивизии 5-й Ударной армии как ведущей армии в Донецкой операции успешно справились с поставленными задачами. Не случайно в приказе Верховного Главнокомандующего они отмечены как особо отличившиеся, им присвоено почетное наименование тех городов, которые они освобождали. Тактическое искусство советских войск обогатилось новыми, более совершенными формами и методами марша и маневра в наступлении.

Наша дивизия принимала участие в маневре резервов Ставки Верховного Главнокомандования. Она получила практику в быстром подъеме и погрузке в железнодорожные эшелоны, в совершении железнодорожной перевозки на дальнее расстояние, в проведении [64] форсированного марша в тяжелых условиях донецкой степи, сохраняя при этом постоянную полную боевую способность.

Отличался особенностями ввод дивизии в бой: выход из района сосредоточения в расчлененных строях, или, как теперь называется, в предбоевых порядках, в батальонных колоннах, с постепенным развертыванием на пятикилометровом расстоянии в ротные, взводные колонны, а затем на рубеже атаки — в боевые цепи, переход без остановки в атаку на противника, занимавшего сильно укрепленные оборонительные позиции; ввод в бой проходил под прикрытием огня артиллерии, которая заранее была выдвинута вперед и поставлена на огневые позиции. Благодаря хорошо налаженному взаимодействию артиллерии, минометных подразделений и стрелковых полков ввод в бой произошел организованно и быстро, удар по врагу получился сильный и глубокий.

Особенно всех нас волновали вопросы управления в бою подразделениями и частями дивизии. В войсках тогда еще бытовало мнение, что хорош тот командир полка или батальона, который сам ведет людей в атаку. Конечно, на каком-то определенном этапе первого периода войны это было оправдано и даже необходимо. Но теперь — в начале третьего года войны — управление полнокровными и многочисленными подразделениями и частями с большим количеством боевой техники требовало от командиров и штабов организации общевойскового боя, непрерывного поддержания взаимодействия частей, подразделений и всех родов войск в бою, чтобы объединенными усилиями подразделений и частей решать задачи общевойскового боя. Боевой практики в командовании дивизией и полками в таком наступлении ни я, ни мои командиры полков еще не имели. Но у нас за спиной были хорошая военно-теоретическая подготовка и уже большой боевой опыт. На вопросы управления современным общевойсковым боем мы также обращали серьезное внимание при проведении занятий на Кубани.

Конечно, непосредственная связь командира с подчиненными и встреча накоротке перед боем и в бою оставалась одной из форм управления. Особенно хорошо управляли полками с командного пункта в сочетании с выходом в боевой порядок командиры полков подполковник А. П. Епанешников и майор Ф. И. Мицул. Но вот с подполковником Н. П. Мурзиным пришлось поработать. Только складывается где-нибудь серьезная обстановка, он срывается с командного пункта полка и уже бежит в боевые цепи рот и батальонов, теряя управление полком. Не было никакой необходимости подменять способных и опытных командиров рот и батальонов. Но этот «срыв» мы ему все прощали за его личный героизм, а молодой и грамотный начальник штаба полка А. Г. Шурупов восполнял этот недостаток командира полка. Он всегда вел командный пункт полка за первым эшелоном, видел поле боя и решительно управлял полком. Мастерство и героизм командиров стрелковых батальонов и рот во многом помогали командованию [65] дивизии и полков в совершенствовании методов управления боем.

Необходимо было проверить на практике некоторые вопросы использования артиллерии. Отдельный истребительный противотанковый дивизион (ОИПТД), вооруженный 45-мм орудиями, являлся единственным подразделением в дивизии для борьбы с танками. Средств усиления мы в то время не получили, а в первый же день боя противник наносил мощные контратаки пехотой с танками, причем средними и даже тяжелыми танками «тигр». Сразу же пришлось мне принять решение на усиление стрелковых батальонов пушечными дивизионами артиллерийского полка дивизии. Оказалось, что 45-мм орудия батальонной артиллерии и ОИПТД с трудом справлялись с мощной броней и орудиями большого калибра танков противника. Начальник артиллерии дивизии даже жаловался на меня своему начальству, но генерал И. П. Рослый утвердил мое решение. Я понимал, что ослаблять свою дивизионную артиллерийскую группу нецелесообразно, но мощные пушки, действуя в боевых порядках стрелковых батальонов как орудия сопровождения, сыграли решающую роль в борьбе с немецкими танками. Солдаты и офицеры батарей и орудийных расчетов скоро убедились, что именно они гроза для «тигров», и сражались беззаветно, геройски. В боях за Макеевку и Сталино, можно без преувеличения сказать, пушечные дивизионы спасли дивизию от танкового тарана врага. [66]

При отсутствии должного артиллерийского усиления нам необходимо было обратить особое внимание на правильное использование минометных рот батальонов и минометных батарей полков. Минометчики быстро освоились с обстановкой и с каждым боем совершенствовали свое боевое мастерство в сопровождении стрелковых рот и батальонов своими мощными массированными огневыми налетами.

Весьма мощным огневым средством в руках командира оказалась артиллерийская группа дивизии. Она состояла из нескольких гаубичных дивизионов. Артиллеристы быстро овладели искусством, научились точному маневрированию огнем по направлениям. Нередко даже очень мощные контратаки пехоты противника с танками останавливались перед ее мощным заградительным огнем.

Одним из самых больших достижений дивизии в этих боях было тесное взаимодействие с танкистами 140-й гвардейской танковой бригады. Ее танковые батальоны органически влились в наши боевые порядки, действуя смело на решающих участках боя. Был получен опыт использования танков НПП в наступлении дивизии, а также опыт организации танковых десантов. Такие удары во фланг и тыл контратакующего противника помогали дивизии громить сильные группы врага или же стремительно проникать в глубину его обороны и захватывать важные пункты.

Впервые мне как командиру дивизии пришлось на практике решать вопросы взаимодействия с нашей фронтовой авиацией. Присутствие на командном пункте офицера — представителя авиационного командования — обеспечивало оперативную связь и быстрое целенаведение самолетов. Появление авиации над боевыми порядками дивизии вызывало особый боевой подъем у солдат и офицеров. Стрелковые полки еще решительнее шли вперед после бомбовых и штурмовых ударов нашей авиации.

Наступление в Донбассе характеризовалось еще и тем, что здесь ночные бои шли непрерывно, так же как дневные. И несмотря на то что полоса наступления дивизии иногда увеличивалась до 10–15 километров, смену частей, действовавших в ночном бою, физически невозможно было произвести, наступление не приостанавливалось ни днем, ни ночью. В этом непрерывном движении по огневой полосе закалялась воля бойцов, совершенствовалось их боевое мастерство.

Солдаты и офицеры 301-й стрелковой дивизии получили первый опыт штурма городов, уличных боев. В этом особенно ценными явились действия дивизии при штурме таких крупных населенных пунктов, как Макеевка и Сталино. Готовясь к бою, мы не создавали отдельных штурмовых групп — готовили все роты и батальоны со средствами усиления к штурмовым действиям. Их первоначальный сильный удар быстро подавлял оборону на окраине города, что создавало благоприятные условия для последующего уничтожения гитлеровцев в домах и кварталах. [67]

Боевые действия дивизии в Донбасской операции стали боевым «крещением» для всего личного состава — и тех, кто уже ранее бывал в боях, и тех, кто впервые попал в огневое горнило. Бои в Донбассе отличались напряженностью и ожесточенностью. Люди испытывали колоссальную физическую и морально-психологическую нагрузку. Это было величайшее испытание на крепость воли, на мужество и мастерство. И бойцы нашей дивизии выдержали его с честью.

Они были твоими освободителями, Донбасс. На своих боевых знаменах с изображением силуэта великого Ленина они несли освобождение своим братьям и сестрам — гражданам Советской Родины. Они уничтожили лютого врага. Они совершили великий подвиг. [68]