Под Яссами и Кишиневом
Начало операции застало меня в 37-й армии, где я с группой работников политуправления помогал политорганам успешно завершить подготовку к наступательным боям.
Надо сказать, дела тут обстояли весьма неплохо. Генерал-майор В. В. Шабанов и начальник политотдела полковник Б. С. Мельников провели большую и разностороннюю работу. Резко различавшиеся внешне (Владимир Васильевич невысокого роста, несколько грузноватый, да и по возрасту старше своего начальника политотдела — молодого худощавого Бориса Семеновича), они очень похожи были по деловым своим качествам: оба необычайно подвижные, энергичные, из тех, о ком говорят — горит на работе.
Из множества дел, к которым они приложили руку в подготовительный период, назову лишь одно, имевшее весьма большое значение для войск всего фронта. В предыдущих боях в районе села Колкотова Балка части армии захватили огромный склад боеприпасов, занимавший площадь около 10 квадратных километров. Тут были и снаряды, и мины, бомбы, горы ящиков с патронами и гранатами. Уже к концу июля «трофейным» артиллерийским батареям и дивизионам, сформированным в частях и вооруженным захваченными у врага орудиями, было передано 400 тысяч снарядов и мин.
— Так что угощать фрицев будем их же снарядами, — с улыбкой доложил мне Мельников.
По всему было видно, что политотдел конкретно и оперативно руководит политической работой в войсках, поддерживает постоянную связь со штабом армии, стремится быть в курсе выполнения оперативных задач.
Б. С. Мельников доложил о том, что незадолго до наступления он провел совещание начальников политотделов корпусов и дивизий, где определил задачи по политическому обеспечению боевых действий. [46]
— Мы составили план партийно-политической работы на период наступления, за выполнением которого теперь внимательно следим, — рассказывал он. — Для этого политработники постоянно находятся в передовых соединениях и частях, где оказывают непосредственную помощь.
Я посмотрел этот план. На первый взгляд он мог показаться громоздким. Но, вникнув в детали, изменил свое мнение — план был конкретен, отражал все насущные проблемы.
— Особое внимание политотдел уделяет партийным поручениям, — продолжил свой доклад полковник Мельников и уточнил: — Все члены партии имеют конкретные поручения на каждый день и на период выполнения наиболее важных задач.
Я поинтересовался, как удается добиться этого. Мельников пояснил, что парторги ежедневно собирают коммунистов или беседуют с ними прямо на позициях, где и дают задания. Так, накануне наступления коммунистам стрелковых рот было поручено первыми подняться в атаку и увлечь за собой остальных бойцов.
— В случае какой-то заминки коммунист должен первым подняться и личным примером воодушевить товарищей, — добавил к сказанному Мельников.
Затем он дал краткие характеристики политорганам подчиненных соединений. В частности, отметил настойчивость и умение вести за собой начальника политотдела 82-го стрелкового корпуса полковника К. П. Пащенко. Впрочем, мне и самому вскоре довелось убедиться в этом. В тот день мы с Мельниковым находились на КП армии.
Неожиданно поступило сообщение о том, что в одном из соединений этого корпуса получилась заминка с продвижением войск.
— Что будем делать? — спросил я начальника политотдела армии, готовый и сам направиться на этот участок.
— Ничего, — спокойно ответил он. И, видя мое недоумение, добавил: — Туда уже выехал полковник Пащенко. Так что можем не беспокоиться.
И действительно, прошло немногим более двух часов, и Пащенко доложил: наступление успешно продолжается.
Наступая с захваченного весной тираспольского плацдарма на правом берегу Днестра, части и соединения 37-й армии в первый же день прорвали на всю тактическую глубину заранее подготовленную оборону противника южнее Бендер. Это дало возможность на другой день с рассветом ввести в бой подвижные соединения 4-го гвардейского и [47] 7-го механизированного корпусов под командованием генералов В. И. Жданова и Ф. Г. Каткова, которым было приказано, выйдя на оперативный простор, во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта окружить и уничтожить отступающую ясско-кишиневскую группировку противника, как это было предусмотрено директивой Ставки. Забегая вперед, замечу, что войска 37-й армии вместе с введенными в бой подвижными соединениями и частями блестяще справились с этой задачей.
А вот 57-я армия тревожила нас с первых дней операция. Враг, используя господствующие высоты, хорошо оборудованные в инженерном отношении, оказал ожесточенное сопротивление, неоднократно переходил в контратаки. В результате за день наступления армия с большим трудом овладела лишь первой траншеей противника и полотном железной дороги между Хаджимусом и озером Ботло. Далее развить успех не удалось.
Командующий фронтом направил в 57-ю группу офицеров штаба и приказал выделить туда же наиболее грамотных, решительных и инициативных работников политуправления.
Наши представители, прибыв в армию, сразу приступили к делу. Мне потом докладывали, что они прежде всего провели совещания коммунистов и комсомольцев с разбором итогов боев первого дня наступления. На этих совещаниях каждый коммунист и комсомолец получил персональное задание на второй день наступления. Кроме того, до всего личного состава были доведены сведения об успехах соседней 37-й армии, которая далеко продвинулась вперед и крайне нуждалась в поддержке со стороны частей и соединений 57-й. Взамен выбывших парторгов и комсоргов были назначены новые товарищи из резерва политотделов, которых соответствующим образом проинструктировали представители политорганов. И вот 21 августа с рассветом, после артиллерийской и авиационной подготовки, войска 57-й армии вновь атаковали позиции противника и прорвали оборону на всю тактическую глубину.
Успешно развивались события на участке 46-й армии. Ее ударная группировка, в которую входили 31-й гвардейский и 37-й стрелковые корпуса, во взаимодействии с левым флангом 37-й армии нанесла поражение противнику и к исходу первого дня полностью выполнила поставленную перед ней боевую задачу. В последующие дни боевые действия 46-й армии развивались так же успешно. [48]
5-я ударная армия, действовавшая на правом фланге фронта, в первые дни наступления боевых действий, по существу, не вела, лишь создавала видимость активности, действуя в соответствии с полученной задачей. Но на третий день она развернула наступление в направлении Кишинева.
В период наступления бойцы, офицеры и генералы нашего фронта проявили массовый героизм. Вспоминаю донесения, которые поступали в политическое управление фронта. В них часто сообщалось о подвигах коммунистов. Приведу лишь некоторые из тысяч.
Недолго довелось быть парторгом второго стрелкового батальона 266-го стрелкового полка младшему лейтенанту Грабову. Выпускник армейских курсов парторгов, он за сравнительно короткое время завоевал авторитет среди коммунистов и беспартийных. Когда в одном из боев подразделения были остановлены сильным огнем врага, Грабов возглавил группу добровольцев и повел ее в обход батареи, чтобы атаковать с тыла. Смелый маневр удался. Минометные расчеты противника были уничтожены, а материальная часть захвачена.
В другом бою Грабов находился в 5-й роте, действуя в цепи наступающих. Здесь его ранило, но парторг остался в строю. Когда противник предпринял контратаку, в которой участвовало несколько танков, отважный парторг взял две противотанковые гранаты, бросился под головной танк и подорвал его. За проявленный героизм младший лейтенант Грабов был посмертно награжден орденом Ленина.
Мужественно сражались и другие коммунисты. Когда наша пехота, остановленная сильным пулеметным огнем противника, была вынуждена залечь, командир орудия коммунист Сидоров и наводчик ефрейтор Недова выкатили орудие на позиции для стрельбы прямой наводкой и точными выстрелами уничтожили вражеские пулеметы. Сидоров и Недова не дрогнули и тогда, когда враг бросил в атаку штурмовые орудия. Вместе с подоспевшими товарищами они отбили все атаки.
В эти героические дни совершил беспримерный подвиг и сержант Петр Банников из 59-й гвардейской стрелковой дивизии. Рота, в которой он служил, наступала на ответственном участке. Огонь вражеского дзота преградил бойцам путь, и наступление замедлилось. Уничтожить дзот вызвались Тимофей Безлуцкий и Кузьма Мингариев. Но смельчакам не удалось добраться до огневой точки. Вражеские пули сразили их. [49]
Сержант Банников не захотел терять времени на вызов артиллерийского огня, сам решил подавить дзот. Однако в трех метрах от него был тяжело ранен. Собрав последние силы, с гранатой в руке бросился к амбразуре и своим телом закрыл ее. Рота бросилась в атаку и овладела важным рубежом. О подвиге сержанта Банникова на следующий день рассказала фронтовая газета, ему были посвящены беседы агитаторов в ротах.
Личным примером отваги, находчивости и мужества вдохновлял в бою своих сослуживцев коммунист агитатор полка капитан Дрига из 4-й гвардейской стрелковой дивизии. В одном из боев он возглавил группу автоматчиков и повел их во фланг оборонявшейся вражеской роты. Смелая атака обеспечила нашим бойцам успех. Капитан Дрига со своей группой уничтожил 15 солдат противника, 43 во главе с командиром роты взял в плен. Так действовали коммунисты, командование высоко ценило их боевую работу.
Все это свидетельствует о том, что укрепление ротных партийных организаций в канун наступления коммунистами из фронтового и армейского резерва, из состава тыловых подразделений дало хороший результат. Подавляющее большинство их было награждено. Многие из них получили награды впервые, так как ранее, находясь в тылах, зачастую на второстепенных работах, не награждались.
Воодушевляемые коммунистами, героически сражались комсомольцы и беспартийные. В те дни стали известными имена многих героев. Успешно били врага родные братья Леонид, Иван и Александр Павленко, командиры пулеметных расчетов второй роты 129-го стрелкового полка. В первые два дня боев они участвовали в отражении шести контратак противника.
Все трое были представлены к государственным наградам.
«Берите пример с трех братьев Павленко — славных сынов Советской Украины!» — призывала бойцов листовка, выпущенная в те дни.
Не могу не рассказать о подвиге еще двух комсомольцев — ефрейторов А. Гусева и К. Гуренко.
В то утро с восходом солнца бойцы 60-го стрелкового полка подполковника И. Н. Макухи ворвались на восточную окраину села. Не успели закрепиться, как враг предпринял контратаку, бросив в бой около десятка танков с пехотой. Артиллеристы после первых же залпов подожгли несколько «тигров» и «фердинандов». Но фашисты продолжали наседать. Нескольким танкам удалось прорваться через [50] наши позиции, и они двигались к наблюдательным пунктам, где находились командир 6-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Г. П. Котов и командир 20-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Н. М. Дрейер. Подполковник И. Н. Макуха бросил в бой батальон второго эшелона, однако остановить врага не удалось.
Позицию пулеметчика комсомольца Александра Гусева атаковали четыре вражеских танка. Видя, что пулеметным огнем их не остановить, ефрейтор бросился со связкой гранат под головную машину. Она развернулась, разматывая гусеницу, но остальные продолжали атаку.
Бой разгорелся с еще большим ожесточением. Полку удалось потеснить врага. Когда же передовые подразделения достигли западной околицы села, из-за крайних домов враг предпринял новую контратаку с танками. Нескольким вражеским машинам удалось прорваться в ряды наших бойцов. И тут подвиг ефрейтора Гусева повторил ефрейтор Кузьма Гуренко, ценой своей жизни уничтожив вражеский танк.
Атака гитлеровцев была отражена с большими для них потерями. Ефрейторы А. И. Гусев и К. И. Гуренко посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Таких примеров можно привести много. Важнейшей задачей партийно-политической работы в те дни мы считали популяризацию подвигов. Этому вопросу политическое управление и политотделы уделяли первостепенное внимание. Об отличившихся в боях рассказывалось в газетах, листовках, боевых листках, в беседах агитаторов и пропагандистов.
В ходе наступательных боев использовались более гибкие, чем в период оборонительных, оперативные формы партийно-политической работы. При первой возможности, когда того требовала обстановка, мы собирали актив, ставили конкретные задачи, поручили постоянно информировать личный состав о сообщениях Совинформбюро, об успехах Красной Армии на других фронтах Отечественной войны, и особенно, конечно, на участке наступления своего 3-го и 2-го Украинских фронтов.
Как правило, в конце каждого дня в ротах, батальонах и полках подводились итоги боевых действий, отмечались успехи и недостатки, обсуждались мероприятия в связи с получением новых задач. В перерывах между боями, если позволяла обстановка, проводились партийные и комсомольские собрания, на которых подводились итоги прошедших боев, рассматривались вопросы приема в партию и комсомол. [51] В некоторых партийных и комсомольских организациях проводились собрания с отчетом парторга или комсорга о работе в бою.
Полностью оправдало себя в эти дни использование агитмашин, которых в политуправлении 3-го Украинского фронта было пять, а в армиях до десяти в каждой. Машины имели радиоузел, комплект литературы, журналы, газеты, лозунги, наглядные пособия, настольные игры, патефон с набором пластинок. На некоторых были и кинопередвижки.
Опыт использования агитмашин в ходе наступления в период Ясско-Кишиневской операции сослужил хорошую службу в последующем, когда наши войска вели боевые действия за пределами родной страны.
Неоценимую роль в подготовке к Ясско-Кишиневской операции, в создании и поддержании высокого наступательного порыва сыграла печать. Я сам наблюдал, с какой жадностью расхватывали бойцы и командиры в перерыве между боями номера фронтовой газеты за 20 августа 1944 года. По понятным причинам, она не сообщала, что именно сегодня начинается историческая операция. Но каждый материал звучал актуально, звал к наступлению. До сих пор перед глазами заголовки первых полос фронтовой, армейских и дивизионных газет: «Приказ командира — приказ Родины», «Быстрота и натиск — душа победы», «Мы — карающий меч советского народа», «Сражаться умело и отважно».
Кроме того, во всех газетах были опубликованы статьи и корреспонденции бывалых бойцов, героев минувших боев, а также советы, как действовать в той или иной ситуации.
Военные журналисты стремились быть в боевых порядках войск и весьма оперативно откликаться на все важнейшие события. Политическое управление и политорганы постоянно держали редакторов в курсе событий, подсказывали «адреса» подвигов.
Уже на второй день наступления газеты сообщали о прорыве обороны противника, о первых героях боев. Они призывали: «Сокрушим дрогнувшего врага», «Вырвем из рабства сотни тысяч советских людей Молдавии и Измаильской области!».
Большое внимание печать уделяла летчикам, успешно штурмовавшим врага. В этой операции наша авиация своей активностью значительно превосходила авиацию противника, что имело не только большое военное, но и политическое значение. [52]
Я уже отмечал, что в войска было призвано множество людей из освобожденных районов, которые хорошо помнили трудные месяцы начала войны, когда гитлеровские стервятники господствовали в воздухе. Да и те, кто прошел с боями от Сталинграда, на себе испытали, как тяжело, когда небо над полем боя во власти врага. А тут наша авиация полностью перехватила инициативу. Когда боец видит, что над его головой не вражеские, а свои самолеты, его уверенность в действиях возрастает.
В период Ясско-Кишиневской операции наша авиация действовала очень активно и эффективно. Она наносила массированные удары по подходящим резервам врага, настигала и расстреливала автомобильные и танковые колонны на маршах, скопления пехоты противника, успешно подавляла артиллерийские батареи. Достаточно сказать, что только за первые два дня наступления летчики одной лишь 17-й воздушной армии, которой командовал генерал-полковник авиации Владимир Александрович Судец, уничтожили и подбили 63 танка, 517 автомашин, 260 повозок, подавили 33 артиллерийских и 37 зенитных батарей, разбили 20 железнодорожных вагонов, 6 складов с горючим и боеприпасами...{1}
Владимира Александровича я хорошо знал и искренне уважал за общительный и веселый характер, умение заражать своим настроением окружающих. Руководил он соединениями и частями умело, твердо, легко ориентировался в сложной обстановке, быстро реагируя на все ее изменения.
В эти дни в войсках фронта наряду с именами уже прославленных асов — Героев Советского Союза В. М. Михайлова, Н. Н. Дьяконова, Е. А. Середкина — стали известны имена молодых воздушных бойцов, среди которых не могу не назвать заместителя командира эскадрильи 672-го штурмового авиационного полка 306-й штурмовой авиационной дивизии Ивана Алексеевича Солдатова, впоследствии тоже Героя Советского Союза.
К исходу 24 августа войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, наступая в направлении Хуши-Леово, соединились, окружив врага в районе Кишинева. Ликвидация окруженной группировки была возложена на 3-й Украинский фронт.
Развернулись тяжелые бои. Особенно трудным был день 25 августа, когда противнику удалось прорвать фронт на [53] участке 37-й армии и он тремя колоннами, по нескольку тысяч человек в каждой, при поддержке танков, штурмовых орудий и бронемашин устремился к уцелевшим переправам через Прут. План противника был быстро разгадан: с ходу форсировав Прут, выйти из окружения на юг и юго-запад. Для ликвидации прорыва в помощь частям 4-го гвардейского и 7-го механизированных корпусов был срочно переброшен на автомашинах 64-й стрелковый корпус. Попытки врага выбраться из окружения были пресечены.
Легко, однако, сказать — пресечены. За этим словом кроется не только мастерство командования, умение маневрировать силами и резервами, предвидеть действия противника, упреждать его. За ним — массовый героизм советских воинов, их самоотверженность и готовность любой ценой выполнить боевую задачу.
Вот только один пример. Танковому взводу лейтенанта Н. П. Батурина, входившему в состав 36-й гвардейской танковой бригады 4-го гвардейского механизированного корпуса, была поставлена задача отбить у гитлеровцев захваченную ими переправу у Сарато-Розеш и не допустить их отхода на западный берег. Враг защищал переправу с невиданным упорством, и все же нашим танкистам удалось оттеснить его от реки и вместе с подошедшими стрелковыми подразделениями выполнить задачу. В течение полутора суток держали они занятые позиции. Об ожесточенности сражения говорят такие цифры: более тысячи гитлеровских солдат и офицеров нашли здесь могилу, свыше 200 автомашин, 30 орудий и минометов, несколько танков было уничтожено нашими бойцами. Экипаж коммуниста Батурина уничтожил два танка и один захватил исправным. Впоследствии гвардии лейтенанту Николаю Павловичу Батурину было присвоено звание Героя Советского Союза.
А вскоре с окруженной группировкой противника в районе юго-западнее Кишинева было покончено.
Надо сказать, что такие сообщения наряду с благодарственными приказами Верховного Главнокомандующего имели огромное мобилизующее значение. И мы все делали, чтобы оперативно довести их до каждого солдата. Так, 23 августа во всех газетах был опубликован приказ, в котором объявлялась благодарность войскам фронта за прорыв сильно укрепленной и развитой в глубину обороны противника южнее Бендер... В этом приказе в числе особо отличившихся отмечались войска генералов М. Н. Шарохина, [54] И. Т. Шлемина, Н. А. Гагена, Д. А. Куприянова и других.
24 августа газеты вышли со следующим приказом, в котором объявлялась благодарность войскам фронта.
В эти дни я побывал в Бендерах, освобожденных 23 августа. Расположенный на правом берегу Днестра, с востока город защищен широким водным рубежом, с севера — крепостным валом, а с юга — сильными узлами сопротивления Плавни и Гиска. Опираясь на выгодные для обороны рубежи, враг оказал здесь упорное сопротивление. В первые дни наступления 57-й армии не удалось полностью прорвать его оборону на этом участке, 22 августа вечером наши артиллеристы и летчики нанесли мощные удары по укреплениям противника и его огневым точкам. После этого войска устремились на штурм и к утру 23-го овладели Бендерами.
Город лежал в руинах. За три года оккупации враг полностью разрушил его. Все население было изгнано из домов, жилые здания и хозяйственные постройки взорваны и сожжены. Улицы заросли травой. Только с вступлением наших войск жители стали возвращаться в этот в прошлом красивый город на Днестре...
С еще большими трудностями пришлось столкнуться нашим войскам в боях за Белгород-Днестровский. Этот город, так же как и Бендеры, был сильно укреплен противником. Осложнялось его освобождение еще и тем, что на правом берегу Днестра у нас не было плацдармов, а потому боевые действия предстояло начинать с форсирования водной преграды.
Гитлеровцы рассчитывали удержать город и остановить наступление наших частей и соединений на этом направлении, однако войска 46-й армии во взаимодействии с Дунайской флотилией успешно форсировали Днестровский лиман южнее города и ворвались на юго-восточную окраину Белгорода-Днестровского. Специально выделенная десантная группа одновременно высадилась севернее, выбила врага из селений Молога, Кривда, Карловка, Турлак.
В результате ожесточенных боев город был освобожден нашими войсками, прячем в ходе боев около двух тысяч солдат и офицеров противника сложили оружие и сдались в плен.
В боях за Белгород-Днестровский особенно отличились моряки Дунайской военной флотилии, которые здесь впервые сражались рука об руку с частями и соединениями 3-го Украинского фронта. [55]
Когда приходилось встречаться с моряками, я всегда поражался их отличной выправкой, умением носить форму, даже немного завидовал этой профессии. Свое «морское происхождение» они с гордостью подчеркивали и на земле, когда в годы войны приходилось надевать армейские шинели. В зеленом вещмешке всегда бережно хранилась щегольская бескозырка, а под гимнастеркой была неизменная тельняшка. Но не только этим моряки, вынужденные воевать на сухопутье, вызывали всеобщее уважение — они восхищали крепкой матросской дружбой и презрением к смерти, бесстрашием и удалью в бою.
Хорошо воевали моряки на сухопутье, а еще лучше — на воде. Дунайская военная флотилия состояла из небольших речных кораблей с немногочисленными экипажами, четырех артбатарей да батальона морской пехоты, но представляла собой серьезную силу. Она сыграла значительную роль в нашем освободительном походе. Достаточно сказать, что ее бронекатера, тральщики и полуглиссеры прошли по Дунаю с боями около двух тысяч километров, высадили около двадцати тактических десантов. Флотилия постоянно поддерживала фланги наших войск огнем артиллерии. Неоценима ее роль в перевозке войск, особенно при форсировании рек. На ее кораблях было переправлено более 900 тысяч солдат и офицеров, свыше 1,5 тысячи танков и САУ, 7 тысяч орудий и минометов. За боевые заслуги дунайцев флотилия была награждена орденами Красного Знамени, Нахимова I степени и Кутузова II степени. И все это за один год существования.
Между тем наступление и в районе Кишинева развивалось стремительно. Противник сильно укрепил подступы к городу, приспособил его к долговременной обороне. Но глубокий фланговый маневр, предпринятый нашими войсками в направлении Хуши-Леово, расстроил планы, и 24 августа части 5-й ударной армии 3-го Украинского фронта штурмом овладели столицей Молдавской ССР.
А 25 августа — новая победа. Был освобожден город и крепость Измаил, важный опорный пункт противника в низовьях Дуная. В Измаиле были захвачены в плен более 4 тысяч солдат и офицеров, крупные склады с военными материалами и снаряжением. Но самое главное, в результате стремительного наступления наших войск совместно с Дунайской флотилией удалось спасти от разрушения город, один из красивейших на Дунае. [56]
При штурме его особенно отличились бойцы 5-й гвардейской мотострелковой бригады подполковника Н. И. Завьялова, хорошо показавшие себя в рейдах по тылам врага. Первыми в город ворвались гвардейцы майора Н. Д. Клушина. Имя этого мужественного офицера в те дни часто упоминалось в политдонесениях и на страницах газеты 46-й армии.
Наши воины так стремительно захватили город, что гитлеровцы, уже занявшие речные суда, не успели сбежать. Под обстрелом они вынуждены были сдаться в плен. Пересев на освобожденные от гитлеровцев суда, наши воины устремились на противоположный берег. А вскоре стали известны имена тех, кто первым ступил на правый берег Дуная. Это капитан Приходько, старшие сержанты Гладких, Жук, Панов, младшие сержанты Ефремов и Кинура.
Взятием Измаила и ликвидацией окруженной группировки противника юго-западнее Кишинева было завершено освобождение южных районов Украины и Молдавской ССР, а южная граница Советского Союза — полностью восстановлена. Это явилось крупной победой наших войск.
Коммунистическая партия Украины, Президиум Верховного Совета и Совнарком УССР в связи с освобождением города Измаила и всех южных районов Украины выразили воинам 3-го Украинского фронта сердечную благодарность. Приказом Верховного Главнокомандующего наиболее отличившимся в боях соединениям и частям было присвоено почетное наименование Измаильских.
27 августа войска фронта, перейдя границу, овладели Галацем — важнейшим портом на Дунае, третьим по величине городом Румынии.
Галац с юга омывается Дунаем, а с северо-востока — озером Братешу. Единственный проход к городу — с востока, между озером и рекой, — был сильно укреплен и минирован. Поэтому решением командования 46-й армии наши мотострелковые части переправились на правый берег реки и ворвались на улицы города с северо-запада.
Мой помощник по работе среди комсомольцев майор В. Воропаев, находившийся в эти дни в войсках 46-й армии, рассказал потом, как был взят Галац. Бой был коротким. Под покровом темноты в город пробрались сначала разведчики. Хорошо действовала группа во главе со старшим сержантом Городницким. Когда рота атаковала фабрику, где засели гитлеровцы, разведчики неожиданно ударили сзади...
— К утру 27-го город был в наших руках, — рассказывал [57] майор. — Но смотреть на него было больно: Галац лежал в руинах.
Но это не было результатом боевых действий. Так мстили гитлеровцы своим бывшим союзникам. Перед уходом они взорвали жилые кварталы, большую часть коммерческого центра, три текстильные фабрики, завод листового железа «Титан», несколько мельниц, электростанцию, водопровод. На жилые кварталы была брошена немецкая авиация, а провокационную эту бомбежку враг попытался приписать нам.
Однако стоило советским бойцам вступить в город, жители, быстро разобравшись, кто враг, а кто друг, помогали им, чем могли, благодарили за избавление от ненавистных фашистов.
Вслед за Галацем 28 августа войсками 46-й армии был занят город Браилов. 29 августа войска 57-й армии во взаимодействии с кораблями и десантными частями Черноморского флота овладели Констанцей, которая в течение трех лет служила основной базой для военно-морского флота немецко-фашистских захватчиков.
Успех такой операции, как Ясско-Кишиневская, был бы невозможен без четкой организации деятельности тыловых органов. Это хорошо понимало руководство фронта и вопросам тылового обеспечения уделяло немало внимания. В помощь политотделу тыла политуправлением была выделена группа опытных политработников. Их деятельность трудно переоценить. Ведь Ясско-Кишиневская операция для своего проведения лишь в пределах только 3-го Украинского фронта требовала 200 000 тонн различных боеприпасов, около 100 000 тонн горючего, около 10 000 тонн продовольствия и много других материально-технических средств. Служба тыла ежесуточно принимала и разгружала до 50 железнодорожных составов. И весь этот груз в последующем нужно было доставить в соединения и части, на передовую.
И наши тыловые органы с честью справились с поставленной перед ними задачей, в чем, конечно, заслуга заместителя командующего — начальника тыла фронта генерал-лейтенанта интендантской службы Александра Ивановича Шебунина. Значительную помощь ему оказал член Военного совета генерал-майор интендантской службы В. М. Лайок, отвечавший за деятельность тыловых частей и учреждений. [58]
Александр Иванович Шебунин хорошо знал свое дело. Его богатейший опыт помогал умело, четко и хладнокровно руководить подчиненными службами даже в самой острой обстановке. За плечами у Шебунина большой путь от солдата русской армии до генерала Красной Армии. В последующие годы он стал генерал-полковником, заместителем Министра обороны СССР.
Владимир Макарович Лайок, характеризуя Шебунина в первые дни моей работы на новой должности, рассказал, что Александр Иванович — активный участник гражданской войны, в годы которой был комиссаром, служил в отряде ВЧК, подавлял контрреволюционные мятежи Григорьева и Антонова.
Свой «послужной список» на фоне Шебунинского Владимир Макарович, видимо, считал не достойным внимания. Но и он принадлежал к поколению тех, кто не выбирал себе дело, а брался за то, что поручала партия, что требовалось стране в данный момент. В молодости он возглавлял областную комсомольскую организацию, затем служил на флоте... А вот в войну ему доверили ответственную должность члена Военного совета фронта.
Вскоре мне довелось убедиться, сколь дружно и слаженно работают Шебунин и Лайок, как они умело опираются на партийный и комсомольский актив тыловых органов. Накануне Ясско-Кишиневокой операции ими, несмотря на крайне ограниченное время, был собран партийный актив на совещание, проведенное совместно с руководителями учреждений и командирами частей. На нем выступили и Шебунин и Лайок. Заместитель командующего — начальник тыла фронта поставил конкретные задачи, а член Военного совета остановился на обеспечении авангардной роли коммунистов и комсомольцев в выполнении этих задач.
Присутствовавший по моему поручению на этом совещании полковник Катугин доложил, что не услышал общих призывов и лозунгов. Выступающие говорили исключительно конкретно, по деловому, делясь опытом и обсуждая формы и методы работы по более качественному и точному выполнению всех задач.
Подобного стиля генералы Шебунин и Лайок придерживались и в последующем, постоянно совершенствуя его.
Одной из важнейших задач мы считали доведение правды до войск противника и местного населения. И надо сказать, что и к моменту Ясско-Кишиневской операции, и особенно в ходе и после нее жажда правды все более брала верх над отупляющим чувством страха — как среди солдат [59] противника, так и, в большой степени, среди мирного населения. Дело в том, что по числу личного состава, да и по количеству и качеству оружия в Ясско-Кишиневской операции у нас подавляющего перевеса не было. Зато моральное превосходство стало подавляющим. И это конечно же одна из самых важных предпосылок успеха: каждый наш красноармеец был убежден не только в правоте дела, за которое он боролся, но и, самое главное, в неминуемой скорой победе над врагом. А у врага, наоборот, опьянение «победами» прошло и поддерживать его никакими взбадривающими дозами геббельсовской пропаганды не удавалось. Оставалось, по сути, одно чувство, которое заставляло сопротивляться, — страх и, может, смутная надежда на «новое оружие», обещанное Гитлером, да на то, что вдруг союзники поссорятся. Собственно, на поддержание этой надежды и была направлена пропаганда фашистов. За нее они цеплялись, как утопающий за соломинку.
Доводить правду до личного состава противника, а также до его населения входило в задачу политического управления, политорганов, и в частности их отделов и отделений по работе среди войск противника. В атаку они, как правило, не ходили, огонь по врагу не вели. Их оружием было слово ленинской правды.
Отдел политуправления, который возглавлял полковник А. Д. Питерский, был немногочислен, но хорошо подготовлен. Сам Питерский, как и большинство его подчиненных, отлично владел немецким языком, знал культуру и национальные особенности народа, психологию гитлеровских солдат.
Еще в мае он побывал на Всеармейском совещании начальников отделов политуправлений фронтов, на котором обсуждалась организация нашей пропаганды на войска противника, вернулся оттуда с боевым настроем на еще более целенаправленную работу. Он делился впечатлениями о выступлении А. С. Щербакова, который говорил о необходимости убедительно разъяснять, что немцы войну проиграли и им остается одно: сдаваться в плен. Начальник Главного политуправления напоминал, что не следует запугивать немецкого солдата и офицера ответственностью за преступления, напротив, надо показывать, как живут пленные у нас, в листовках и радиопередачах доходчиво раскрывать успехи в развитии советской промышленности, в производстве вооружений, продовольствия, пропагандировать возрастающую на этой базе мощь Красной Армии. [60]
В своем выступлении А. С. Щербаков напомнил о необходимости аргументированно разоблачать фашистскую пропаганду.
Этим тоже занимался отдел, возглавляемый А. Д. Питерским, в котором имелись специалисты по Румынии, Болгарии и другим странам. Они поддерживали тесные деловые связи с разведотделом штаба фронта, изучали военно-политическую обстановку на театре военных действий, постоянно следили за передачами вражеского радио, за его печатью.
Все это позволяло им писать лаконичные, но очень убедительные листовки, адресованные солдатам противника и местному населению. В листовках раскрывалась правда о Советском Союзе, о силе и мощи Красной Армии, разоблачался грабительский характер войны, которую ведут гитлеровцы, и их зверства, предсказывалось неминуемое поражение фашистской Германии. Они, как правило, заканчивались обращением к солдатам противника, призывом сдаваться в плен или уходить с фронта. Листовки сбрасывались над вражескими позициями с самолетов, их брали с собой разведчики в тыл врага. О масштабах использования листовок говорит такой факт: только в августе 1944 года было сброшено с самолетов около 3 миллионов экземпляров.
Велика сила печатного слова, но оно не может заменить устную агитацию. Для обращения к войскам противника широко использовались звуковещательные установки, оборудованные мощными громкоговорителями. Передавались последние сообщения о положении на фронтах, о поражениях немецко-фашистских войск и наших победах. В подготовительный период в передачах на румынские войска особое внимание обращалось на разъяснение заявления Советского правительства об отношении к Румынии. Всего таких передач только в августе, до начала наступления, было проведено около тысячи.
Свое воздействие на войска противника мы старались дифференцировать. Так, в подготовительный период особое внимание обращалось на работу против соединений, стоявших на особо важном участке обороны. К ним больше всего было заброшено листовок, проведено передач через звукоусилительные установки.
Практиковалась и засылка военнопленных в качестве почтальонов для отправки писем сослуживцам и родным. Конечно, на такие операции, как правило, отбирались из числа пленных солдат и офицеров противника только добровольцы, [61] которые решили активно бороться с фашистами. Большинство посланных таким образом в тыл врага возвращались обратно или скрывались среди местного населения до нашего прихода. Они также несли нашу правду, свидетельства очевидцев, тех, кто, попав или сдавшись в плен, увидел гуманизм наших солдат.
К выступлениям перед микрофоном звуковещательной установки также широко привлекались пленные и перебежчики, которые обращались к своим бывшим сослуживцам с предложением последовать их примеру, прекратить бессмысленную войну.
Аналогичные формы и средства воздействия на противника применялись и в период наступления, с той лишь разницей, что упор делался на показ успеха нашей наступательной операции.
Особо интенсивным было воздействие на личный состав окруженных соединений и частей противника. На это дело были брошены все имеющиеся у нас установки. Чтобы избежать лишних жертв, ненужного кровопролития, командующий фронтом генерал армии Толбухин решил обратиться к окруженным немецким войскам с призывом о капитуляции. 25 августа он подписал подготовленный нами ультиматум.
Этот документ представляет некоторый интерес, поэтому коротко расскажу о нем.
24 августа войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, говорилось в нем, соединились в районе Хуши-Леово, завершив тем самым окружение гитлеровских войск, находящихся между Кишиневом и средним течением реки Прут. Одновременно части Красной Армии разгромили немецко-румынские войска от побережья Черного моря до Карпат и вышли к реке Дунай. За Прутом они достигли Фокшан. В ультиматуме сообщалось, что все пути отхода отрезаны и многократное превосходство в численности и вооружении, которое имеет Красная Армия, делает бессмысленным всякое сопротивление.
Во избежание ненужного и ничем не оправданного кровопролития врагу предлагалась немедленная капитуляция на следующих условиях: тотчас же прекратить боевые действия, передать весь личный состав, оружие, снаряжение, транспортные средства и исправную технику.
Наше командование гарантировало всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или любую другую страну по личному желанию военнопленных. [62] Всем раненым и больным была обещана медицинская помощь. Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам обеспечивалось немедленное питание.
В ультиматуме отмечалось, что если будет отклонено предложение сложить оружие, то войска Красной Армии начнут действия по уничтожению окруженных войск противника.
Рано утром 26 августа пленные немецкие офицеры, добровольно согласившиеся взять на себя роль парламентеров, с текстом ультиматума перешли линию фронта на участке 195-й стрелковой дивизии и направились к войскам окруженного противника. Однако вручить текст ультиматума не удалось. Многие из командиров, бросив свои соединения на произвол судьбы, сбежали. А те, что остались, предпочли спрятаться в лесу.
Парламентеры вернулись обратно. Однако их пребывание среди окруженных войск не было напрасным. Они встречались с солдатами и офицерами противника, рассказывали им о содержании ультиматума. Уже сам факт благополучного возвращения пленных немецких офицеров, взявших на себя задачу довести ультиматум командующего до адресатов, говорил о многом. В иное время они и идти бы не согласились.
Важно было, конечно, довести содержание ультиматума не столько до командиров вражеских соединений, сколько до личного состава. С этой целью вновь использовалось испытанное средство — листовки. Утром 26 августа отпечатанный в типографии текст ультиматума в десятках тысяч экземпляров самолеты разбросали над территорией окруженного противника. Содержание его передавалось также через звуковещательные средства. Словом, об ультиматуме и его содержании стало известно солдатам и офицерам противника, и они в тот же день большими группами стали сдаваться в плен. К исходу 26 августа только на участке 37-й армии сдалось в плен более 15 тысяч гитлеровцев.
Большая работа была проведена и среди населения Румынии. Здесь главным средством стали разбрасываемые с самолетов листовки, в которых разъяснялись апрельское и августовское заявления Советского правительства об отношении к Румынии. В этих документах подчеркивалось, что Советский Союз не имеет намерений приобрести какую-либо часть румынской территории, а считает необходимым совместно с румынами восстановить независимость страны, освободив ее от немецко-фашистского ига. Заявления Советского правительства нанесли сокрушительный удар по [63] гитлеровской пропаганде, распространявшей лживые утверждения, будто Советский Союз покушается на румынский суверенитет.
Мощные удары Красной Армии имели крупнейшие политические последствия. Давно назревавший в Румынии кризис привел к падению диктатуры Антонеску. 23 августа в Бухаресте вспыхнуло вооруженное восстание. Вновь сформированное правительство заявило о разрыве с гитлеровской Германией и своей готовности вместе с союзниками вести войну против нее.
Ясоко-Кишиневская операция была, пожалуй, самой стремительной и короткой по времени операцией такого масштаба — продолжалась всего десять дней и закончилась сокрушением всего правого фланга германского фронта. Вот что писала об этом в передовой статье от 1 сентября 1944 года газета «Красная звезда»:
«Высокое искусство при прорыве вражеской обороны, стремительность наступательных действий, умелое сокрушение основных узлов сопротивления врага, смелые операции на окружение — все это во время боев на юге Красная Армия продемонстрировала во всем блеске. Точно могучий вешний поток, сносила она все препятствия на своем пути. Один за другим были освобождены города Ясса, Васлуй, Роман, Бакэу, Фокшаны, Галац, Сулина, Констанца, Плоешти и многие сотни населенных пунктов. Крупнейшим успехом наших войск является освобождение от немецких захватчиков всех нефтяных районов Румынии. В ходе стремительного наступления на юге части Красной Армии нанесли противнику большой урон в живой силе и технике. Только за первые пять дней наступления войска 2-го и 3-го Украинских фронтов уничтожили и пленили 205400 солдат и офицеров противника. Враг потерял 200 самолетов, 664 танка и штурмовых орудий, 3333 орудия разных калибров, 2330 минометов, 13 596 пулеметов...»
Газета «Правда» 13 сентября 1944 года назвала Ясско-Кишиневскую операцию, проведенную двумя украинскими фронтами и Черноморским флотом, одной «из самых крупных и выдающихся по своему стратегическому и военно-политическому значению операций в нынешней войне».
А уже 29 августа Ставка поставила войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов задачу завершить разгром гитлеровцев в Румынии. Основная тяжесть этой задачи ложилась на 2-й Украинский фронт. Нам же предписывалось, развивая наступление и во всей своей полосе, занять Северную Добруджу, [64] форсировать Дунай на участке Галац, Измаил и к 5–6 сентября выйти на границу Румынии с Болгарией.
В войсках в эти дни царил небывалый подъем, вызванный такими замечательными победами. А задача выйти к границе Болгарии, к народу которой советские люди питают особенно теплые чувства дружбы, вызвала новую волну воодушевления. Во время бесед бойцы и младшие командиры часто говорили о том, что готовы протянуть руку помощи братьям-болгарам, как это сделали в прошлом веке их героические предки. Все знали, что болгарский народ под руководством коммунистов ведет борьбу против фашистов. И весть о том, что 5 сентября Советский Союз объявил, что «отныне будет находиться в состоянии войны с Болгарией», в наших войсках была встречена с горячим одобрением.
До нас доходили сведения о том, что болгарские патриоты правильно оценили этот акт СССР. Они с нетерпением ждали дня. когда советские воины вступят на их землю, чтобы освободить ее от общего врага, они готовились к борьбе за свободу и независимость Болгарии.
«Мы ждем вас, братья-красноармейцы, — говорилось в обращении Главного штаба Национально-освободительной повстанческой армии Болгарии. — Ваша близость и наша воля к борьбе с угнетателями народа являются гарантией того, что Болгария будет свободной, независимой и демократической. Да здравствует Красная Армия!».
Стратегическая и военно-политическая обстановка складывалась так, что 3-й Украинский фронт мог быстро подготовиться и осуществить операцию по освобождению Болгарии. С разгромом южного фланга германского фронта оборона гитлеровцев в Румынии развалилась, а гитлеровские войска, действовавшие в Югославии, Албании и Греции, оказались отрезанными от своих основных сил. На Черном море вплоть до берегов Болгарии господствовал наш флот, в небе — наша авиация. На югославской территории вели активные боевые действия против оккупантов и их приспешников формирования героической Народно-освободительной армии Югославии.
При планировании и подготовке операции по освобождению Болгарии, которой Ставка придавала огромное значение, учитывались, конечно, многие факторы. Прежде всего, положение страны как сателлита фашистской Германии и внутриполитическая обстановка. Я знал, что Ф. И. Толбухин и А. С. Желтов еще в конце июля 1944 года, после обсуждения и утверждения в Ставке плана Ясско-Кишиневской [65] операции, получили от Г. Димитрова обширную информацию об обстановке в Болгарии. Когда Алексей Сергеевич знакомил меня с этой информацией, передал привет от Георгия Димитрова. Мне было приятно, что этот глубоко мной уважаемый человек, популярнейший деятель международного коммунистического движения вспомнил меня.
5 сентября, когда мы только вышли к болгарской границе, на командный пункт фронта прибыла представительная делегация руководства 10-й (Варненской) Повстанческой оперативной зоны. Болгарские товарищи подробно рассказали о положении на Черноморском побережье страны. Ценные сведения Военный совет фронта получил также от Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, который перед вылетом к нам по совету И. В. Сталина имел встречу с Г. Димитровым...
5 сентября, в день объявления войны Болгарии, Ставка утвердила план операции, которую разработал Военный совет 3-го Украинского фронта при участии Г. К. Жукова. Замысел ее состоял в том, чтобы вывести Болгарию из войны на стороне Германии и помочь болгарскому народу в освобождении от монархо-фашистского ига. В ходе операции наши войска должны были, пройдя до 210 километров, выйти на рубеж Джурду, Карнобат, Бургас, овладеть портами Варна и Бургас, захватить флот противника, освободить приморскую часть Болгарии.
...Чем ближе был день начала Болгарской операции, тем чаще и в штабе, и в политуправлении, и в войсках задавали один и тот же вопрос: как поведут себя болгарские войска? Их было немало — 22 дивизии и 7 бригад общей численностью более полумиллиона человек. Не хотелось проливать кровь болгарских воинов, не хотелось напрасных жертв.
От позиции болгар зависело многое — ведь на территории страны оказалось около 30 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, бежавших в конце августа из Румынии. Нас могли ожидать серьезные бои... [66]