Боевой вылет

— Ну что, друзья, кончается ваша мирная жизнь, — говорю я французам, сидя вечером в их бараке. — Завтра вы принимаете боевое крещение На нашем фронте.

После моих слов в комнате началось что-то невообразимое. Из солидных взрослых людей [54] летчики превратились в резвящихся мальчишек. Хохот, крики восторга, дружеские подначки, — все перемешалось.

— Кончайте, кончайте! — смеюсь я. — Слушайте задачу!

Через минуту пятнадцать пар глаз внимательно следят за моей указкой. Я показываю на карте расположение вражеского узла сопротивления, по которому будет завтра нанесен удар с воздуха, рассказываю обстановку. Наземные части должны на этом участке прорвать оборону противника. Мы поддерживаем наступление с воздуха и вместе с артиллерией уничтожаем главные огневые точки.

Задача сложная. Нашим летчикам хорошо был известен этот вражеский узел с его сильным зенитным прикрытием. Знали мы и то, что атакующие объект, бомбардировщики будут обязательно встречены фашистскими истребителями. Нужно обо всем хорошо подумать, и прежде всего о взаимодействии русских летчиков-бомбардировщиков с французами. Ведь за эти несколько дней никто из нас не продвинулся ни на шаг в области изучения языка.

Однако из положения надо было выходить. Первое, что мы сделали, это заготовили перечень самых необходимых команд, которые нам потребуются в бою и в полете. Писари переписали эти команды на картонные планшеты и раздали [55] летчикам «Нормандии» французские тексты с переводом на русский язык, а нашим — русские тексты команд, переведенные на французский. Нельзя сказать, чтобы это было особенно оригинально, но все же теперь можно договориться о совместных действиях.

Как только планшеты были готовы и розданы летчикам, мы в течение нескольких дней отрабатывали с ними взаимодействие в воздухе, изучали расположение объекта, который предстояло бомбить. Только убедившись, что люди отлично знают свою задачу, я доложил в штаб армии о готовности полка.

...В день вылета на боевое задание погода выпала как будто специально для рейдов воздушных кораблей в тыл противника. Весенние кучевые облака, пухлые, как вата, искрящиеся под яркими лучами солнца, надежно укрывали самолеты от взоров наблюдателей противника. Голубые проруби окон позволяли хорошо наблюдать за землей и обнаружить заданную цель бомбометания.

Взлетали звеньями. Я вел первую девятку, вторую — майор Дымченко. Сбор эскадрилий я истребителей-французов над аэродромом прошел вполне удовлетворительно. Сделав круг, мы взяли курс на запад. Меня прикрывал Жан Луи Тюлян двумя четверками своих истребителей. Одной командовал он сам, а другой Альберт. [56]

Шестерка Литольфа и Лефевра прикрывала эскадрилью Дымченко.

В пути готовлюсь к передаче команд Тюляну и Альберту. Раскрываю планшет, кладу перед собой картонки с французскими командами. В душе проклинаю себя, что в свое время так пренебрежительно относился в школе к изучению французского языка. Как бы это сейчас пригодилось!

На занятиях, во время тренировок все шло нормально. Французы точно и четко выполняли мои команды. Но как в бою?

Летим над весенней землей. Внизу чернеют перелески, извилины петляющих по полям проселков. На них заметно небольшое движение. Это выбираются из грязи машины, застрявшие ночью. С высоты они похожи на больших черных жуков, сосредоточенно карабкающихся по песку.

— Впереди линия фронта, — сообщает штурман. Но я и сам вижу темные линии вражеских траншей за Угрой, зигзаги проволочных заграждений, черные проталины на огневых точках — дзотах. Вражеский узел сопротивления — объект нашего бомбометания. Там нас уже заметили. Высоко над Угрой рвутся снаряды зениток. Рановато забеспокоились фашисты.

Передаю команду: «Быть внимательнее!» Пожалуй, нужно ожидать того, что враг не ограничится [58] только зенитным огнем. Так и есть. Слева, прямо на нас мчится четверка «сто девятых». Издали полосатые «мессершмитты» будто неподвижно висят в воздухе и только увеличиваются в размерах при сближении. «Мессершмитт-109» — хорошая боевая машина, и когда ею управляет в воздухе опытный летчик, ухо нужно держать востро.

— Противник слева! — передаю команду всем. И отдельно французам: — Прикройте слева!

Но те уже увидели врага. «Раяки, вперед!» — звучит у меня в наушниках голос Тюляна. Альберт, а за ним остальные повторяют команду, как бы подбадривая себя. Первая четверка французов смело идет в атаку, прикрывая нас от нападения врага. Четыре краснозвездные стрелы с трехцветными коками проносятся над нашим строем. Вторая четверка продолжает оберегать нас, наблюдая за воздухом.

Фашисты не выдерживают лобовой атаки французов и быстро оставляют поле боя. Бомбардировщики начинают бомбежку. Черные капли бомб падают в расположение обороны гитлеровцев. Фотоаппараты наших самолетов точно фиксируют фонтаны взрывов в районе вражеских батарей и огневых точек.

Кажется, все в порядке. Однако более обстоятельно мы определим результаты бомбометания [59] дома, когда проявим пленку. А пока моя девятка отворачивает в сторону, давая дорогу эскадрильи Дымченко.

Перед самым началом бомбежки его тоже атакуют вражеские истребители, но Литольф и и Лефевр обращают их в бегство.

Дымченко, так же, как и мы, отбомбился удачно, и полк ложится на обратный куре. Через несколько минут самолеты, один за другим, садятся на аэродроме.

Первый вылет совместно с французами прошел успешно. Наши летчики и летчики «Нормандии» ходили, гордые своей победой. Проба взаимодействия бомбардировщиков и истребителей прошла в основном удачно. Правда, привычка французов в бою работать на себя несколько раз давала себя знать. То один, то другой летчик отрывался от своей пары или четверки, завязывая индивидуальный бой.

На следующий день мы подробно разобрали наши действия в воздухе. Летчикам «Нормандии» указали на их ошибку. Но как впоследствии показала практика, наши друзья не скоро отказались от нее. Даже через несколько месяцев, уже взаимодействуя с гвардейским полком Голубова, многие из них, по привычке, забывали о том, что вести бой коллективно значительно легче и безопаснее. [60]