Солдаты ближнего боя
16 апреля в 5 часов утра вздрогнула и застонала земля за Одером. Вся артиллерия корпуса, армии и фронта открыла огонь одновременно строго по намеченному плану. Он велся по ранее пристрелянным целям. Наша 47-я армия прорывала оборону противника на фронте 4,3 километра. В артиллерийской подготовке участвовало 20 артиллерийских полков, 3 артиллерийские бригады, 7 минометных полков, 2 полка и бригада гвардейских минометов, 5 самоходно-артиллерийских полков. Всего около трехсот стволов на один километр фронта.
На каждое орудие приходилось три комплекта боеприпасов, на каждый миномет — четыре. Такого не было за всю войну!
Позиции противника утонули в море огня, воздух наполнился сплошным гулом.
Большинство огневых точек противника на первой позиции подавлено, опорный узел в Ной-Левине разрушен на 90 процентов. Гитлеровцы в третьей и четвертой траншеях первой позиции (две траншеи первой позиции с узлом обороны Гизхов, Мерин, Грабен были захвачены в ходе разведки боем 14 апреля 1945 года) не смогли оказать организованного сопротивления, часть немецких солдат, засевших в глубоких каменных подвалах, оказалась настолько морально подавлена, что не оказала никакого сопротивления. На некоторых участках прорыва на 100 метров по фронту приходилось 2–3 разбитых пулемета, 4–5 разрушенных пулеметных площадок и 5–7 прямых попаданий в траншеи.
Вот что показали пленные пехотного полка «Байер» 606-й пехотной дивизии особого назначения об эффективности проведенной артиллерийской подготовки:
«Наша рота имела четыре станковых пулемета, но, когда русские поднялись в атаку, ни один пулемет не работал, оказалось, что три пулемета были разбиты, а у четвертого уничтожена прислуга. Мне не раз приходилось испытывать силу русской артиллерии, но подобного тому, что было 16 апреля 1945 года, я не видел». [171]
«Огонь русской артиллерии произвел на солдат ошеломляющее впечатление. Унтер-офицеры не могли добиться от нас выполнения даже самых простых приказов. Все солдаты как будто потеряли разум, хотя большинство из них не раз участвовали в боях. Во время артиллерийского налета одни прятались в блиндажах, другие залегли вниз лицом в траншеях и молились богу, и только с началом атаки русских офицеры под угрозой оружия заставили нас вылезать из укрытий, русская пехота уже появилась в наших траншеях».
Двадцать пять минут бушевал огневой шквал над позициями гитлеровцев. За пять минут до окончания последнего артиллерийского налета пехота начала выдвижение к переднему краю обороны противника. На участке 175-й стрелковой дивизии пехота подошла вплотную к разрывам своих снарядов и за две минуты до окончания последнего огневого налета потребовала переноса огня на первый рубеж огневого вала.
В 5.25 по сигналу зеленых ракет пехотинцы сделали бросок. Одновременно атаковали шесть усиленных штурмовых батальонов и две отдельные стрелковые армейские роты.
Воины 60-й и 175-й стрелковых дивизий атаковали дружно, организованно, уверенно управляемые героями ближнего боя — командирами взводов, рот и батальонов.
Штурмовые батальоны стрелковых полков, прижимаясь к огневому валу, безостановочно преодолевали первые две линии траншей противника, проходящие по полотну железной дороги от станции Ной-Левин к высоте с отметкой 6,5. Успешно действовали они на восточной окраине и в центре опорного узла Ной-Левин. Не замедляя темпа атаки и не отставая от огневого вала, прижимаясь к его разрывам, бойцы с ходу перемахнули проходящий по центру Ной-Левина канал Штадт-Грабен.
Уцелевшие огневые точки противника оживали. Враг на противоположном берегу капала Штадт-Грабен упорно сопротивлялся, пытаясь остановить наше наступление. В воздухе появились «мессеры», «фокке-вульфы». Но вскоре они были отогнаны нашими истребителями.
Когда на рассвете 16 апреля 1945 года части 175-й стрелковой дивизии овладели третьей линией траншей первой позиции главной полосы обороны противника юго-восточнее Ной-Левина, то неожиданно встретили отчаянное сопротивление гитлеровцев у канала Штадт-Грабен, противоположный берег которого был сильно укреплен. [172]
Командир 334-го гвардейского тяжелого самоходного артиллерийского Верхне-Днепровского Краснознаменного полка гвардии подполковник Федор Александрович Горащенко развернул свои батареи почти у уреза канала и во взаимодействии с артиллеристами и минометчиками с близкого расстояния начал расстреливать противника, оборонявшего противоположный берег. Пехота штурмовых батальонов под прикрытием артиллерийско-минометного огня на лодках и вплавь на подручных средствах, найденных здесь же у канала, переправилась на противоположный берег канала и овладела четвертой (основной) траншеей первой позиции главной полосы обороны противника. Как всегда, в первых рядах атакующих были коммунисты.
За годы Великой Отечественной войны мне пришлось работать и встречаться со многими большевиками ленинского закала, в том числе политическими работниками различных звеньев. Однако особенно запомнились мне методы и стиль работы начальника политического отдела 60-й стрелковой дивизии подполковника Сергея Павловича Погорелого. Коммуниста с 1930 года война сделала кадровым политработником. Политработником по призванию. До войны он был на партийной работе, постоянно и тесно связан с людьми. Это и помогло Сергею Павловичу быстро войти в армейскую семью. Он практически освоил и познал работу политрука роты, старшего инструктора пропаганды и агитации политотдела дивизии, заместителя начальника политотдела дивизии, начальника политотдела отдельной лыжной бригады. В ноябре 1943 года стал начальником политического отдела 60-й стрелковой дивизии.
Сергей Павлович умел видеть в малом большое, за частностью не терять главное. Он считал одинаково важным политическое обеспечение боевого охранения и взлома главной полосы обороны противника. Питание войск, обеспечение боеприпасами, работа с ранеными, расстановка партийно-комсомольских кадров, подготовка к атаке штурмовых батальонов — эти участки были постоянно в центре его внимания. К каждому бойцу у него был свой подход, и люди верили своему начальнику политического отдела дивизии, шли за ним.
Приезжая в 60-ю стрелковую, я чувствовал потребность во встречах с Погорелым. В разговорах с ним открывалась широкая панорама жизни и быта людей на войне, узнавались их нужды и заботы. Часто случалось, что подполковника подолгу не было в политотделе и штабе дивизии. Его посылали искать. Найдут и привезут в штаб дивизии. [173]
— Садись, Сергей Павлович, — говорил я ему, — надо обменяться мыслями.
Потом как-то само собой получалось, что делился своими соображениями о характере боев, о настроении бойцов и офицеров опять-таки Погорелый, а я превращался в заинтересованного слушателя. Начальник политотдела считал своим долгом в первую очередь говорить о недостатках, мешающих общему делу. Это была партийная критика, нелицеприятная, но необходимая, чтобы жить чище, работать лучше.
Встречались мне люди, которые на собраниях и заседаниях могли говорить красиво. Но говорить правильно и красиво — это еще не все. Главное, уметь подтвердить слова делами, поступками. Начподив-60 подтверждал их каждый день. Так получилось и сегодня, 16 апреля 1945 года, когда разгорелся бой за Ной-Левин. Начальник политотдела дивизии подполковник С. П. Погорелый и командир дивизии полковник Г. С. Иванов, находясь на НП дивизии, хорошо понимали: если темп атаки в центре боевого порядка дивизии спадет, то наступление захлебнется. А все шло именно к этому. В стереотрубу было отлично видно, как остановился один, затем второй боец, залегло отделение, взвод. Огневой вал возвратился. Тревожно стало на сердце командира.
Начальник политотдела дивизии снял висевшую на гвозде солдатскую каску. Вскоре он появился именно там, где залегла стрелковая цепь. Вдруг все изменилось на поле боя. Бойцы поднялись в атаку. Огневой вал пошел вперед.
Отброшенные на запад гитлеровцы и на других участках пытались закрепиться на противоположном берегу канала. Используя выгодное начертание берега и заранее подготовленные позиции, они остановили еще один стрелковый батальон, фланг которого прикрывал пулеметный взвод под командованием младшего лейтенанта Грищенко. Молодой офицер принял смелое решение. Огнем станковых пулеметов с фронта он прижал противника к земле, а четыре бойца с гранатами переправились незаметно через канал на левом фланге гитлеровцев. А еще два бойца переправились на их правом фланге. Гитлеровцы не заметили этого маневра, внимание их было отвлечено действиями с фронта. Через 20 минут в гитлеровцев с флангов полетели гранаты.
Внезапность нападения пулеметчиков вызвала панику в рядах противника, бойцы батальона перебрались через канал и продолжили наступление. В результате смелых, активных действий и разумной инициативы младшего лейтенанта [174] Грищенко было взято в плен 13 человек, на поле боя осталось до 20 убитых и раненых, остальные в панике бежали.
Командир штурмового батальона 277-го стрелкового полка майор С. Т. Орлов использовал инициативу командира пулеметного взвода младшего лейтенанта Грищенко. На плечах отброшенного врага батальон захватил на противоположном берегу канала Штадт-Грабен четвертую траншею противника. Гитлеровцы, обеспокоенные смелыми и решительными действиями штурмового батальона 277-го стрелкового полка, сосредоточили на северо-западной окраине Альт-Левина усиленные танками и самоходными орудиями подразделения пехотного полка «Петри». В итоге предпринятой ими контратаки воины 277-го стрелкового полка оказались прижатыми к каналу. Без поддержки артиллерии их положение стало критическим.
Напряженный ритм боя потребовал от командира 277-го стрелкового Карельского Краснознаменного полка быстрого принятия решений, благодаря которым инициатива снова могла перейти в руки наступающих. С наблюдательного пункта полка майор Аркадий Карлович Шмыгун хорошо видел действия передового штурмового батальона. Опытный фронтовик, награжденный орденами Красного Знамени и Суворова III степени, сумел правильно оценить обстановку. Он бросился к переправе, строительство которой замедлилось под огнем врага. Вместе с первыми орудиями переправился на противоположный берег. Появление командира полка, его личная храбрость воодушевили бойцов. Батальон устоял. Отразил ожесточенные контратаки противника. По проведенной переправе подошли самоходные орудия 334-го гвардейского тяжелосамоходного артиллерийского полка и артиллерия непосредственного сопровождения пехоты. Огнем, броней, маневром противник был отброшен. Батальоны пошли вперед, на запад.
Как здесь не вспомнить слова Маршала Советского Союза И. С. Конева из книги «Сорок пятый» о людях, подобных майору Шмыгуну: «...командир полка был на войне тем мастером, без которого не обойтись в любом деле, в любом цехе, тем более в цехе войны. Без мастера — знатока всех элементов данного производства — дело так же не пойдет, как на войне без командира полка — знатока всех элементов организации общевойскового боя.»{14}
Аркадий Карлович Шмыгун, как и многие другие храбрейшие [175] офицеры, не дожил до светлого Дня Победы. Он, форсировавший Сож, Десну, Днепр, Березину, Вислу, Одер, пал смертью храбрых у неотмеченного на картах канала Штадт-Грабен, находясь в боевых порядках штурмового батальона. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза.
Вторая половина первого дня наступления прошла в непрерывных боях. Частыми контратаками противник пытался остановить продвижение наших подразделений. Но вот что характерно: в донесениях командиров дивизий, поступавших в штаб корпуса, при трезвой оценке сложившейся обстановки чувствовалась уверенность в том, что поставленные задачи будут выполнены. Эта уверенность исходила, на мой взгляд, от абсолютной убежденности в высоких боевых возможностях войск. В заключительном сражении за Берлин трудно было найти отделение, расчет, взвод, роту, батарею, воины которых не проявили бы в боях кроме мужества и отваги зрелое ратное мастерство, смекалку, военную хитрость. Благодаря этим качествам, как никто иной, всегда добиваются успеха скромные труженики войны — саперы. Хотелось бы сказать о них несколько добрых слов.
Накануне наступления командир саперного взвода из 277-го стрелкового полка младший лейтенант Михаил Чупахин под огнем врага лично проделал проход через проволочное заграждение и минные поля противника, сняв при этом более 100 мин. На следующий день вместе с подчиненными вновь под огнем Чупахин навел мост через канал Штадт-Грабен и только после вторичного ранения был эвакуирован в госпиталь, где позднее мне довелось вручить ему орден Красного Знамени.
Выполняя боевую задачу по проделыванию проходов для артиллерии и самоходных артиллерийских установок, отличились саперы 696-го отдельного саперного батальона. Они работали всегда качественно, с проявлением инициативы, смекалки и отваги, что способствовало достижению ими боевых результатов с минимальным расходом сил и средств, с сохранением для Родины жизни бойцов и больших материальных ценностей. В ходе боев 16 апреля 1945 года саперы сняли 289 противотанковых, 132 противопехотные мины, 48 фугасов натяжного действия и обезвредили 43 снаряда.
Герой Советского Союза младший сержант Ивлиев обезвредил 120 противотанковых мин, сержант Чернышев со своим отделением снял 160 противотанковых мин. И это днем, под огнем врага! [176]
Между тем завершались первые сутки нашего наступления. Закончились они мощнейшим огневым ударом всей артиллерии корпуса, который мы провели по предложению командующего артиллерией полковника Н. А. Михеева, по Терингевердеру и другим населенным пунктам, превращенным гитлеровцами в мощные опорные пункты. Это позволило передовым штурмовым батальонам 60-й и 175-й стрелковых дивизий выйти на рубеж третьей позиции противника.
Соединениям корпуса во взаимодействии с соседями удалось взломать главную оборонительную полосу противника, разгромив при этом 606-ю немецкую пехотную дивизию с частями усиления. Наши войска с боями форсировали канал Штадт-Грабен, реку Вольцине и более десяти мелиоративно-осушительных каналов, которые использовались гитлеровцами как естественные рубежи обороны, усиленные железобетонными укреплениями.
В ночь на 17 апреля 1945 года начальник штаба 125-го стрелкового корпуса полковник Григорий Филиппович Грушевский так оценил сложившуюся обстановку: соединения корпуса к 1.00 17 апреля 1945 года овладели двумя позициями главной полосы обороны противника, вышли на рубежи западнее линии железной дороги Борегард — Терингсвердер. Ближайшая задача корпуса, овладев третьей позицией противника Боховслоз, Альт-Блисдорф, с ходу захватить вторую полосу обороны в районе Форштадта. До переднего края второй полосы обороны противника около 5 километров. Здесь предстоит овладеть третьей позицией главной полосы обороны противника, состоящей из трех заранее подготовленных рубежей. По данным разведки, эти рубежи заняты свежими, хорошо подготовленными войсками.
Противник занимает командные высоты, хорошо просматривает все наши боевые порядки. Кроме реки Вольцине и каналов Ноер-Кан и Альтер-Кан имеются более десятка глубоких и широких осушительных каналов, которые создают особые трудности при перемещении нашей артиллерии.
Проанализировав сложившуюся обстановку, я поставил соединениям корпуса следующие задачи.
Во взаимодействии с соседом справа 60-я стрелковая дивизия огнем и маневром взламывает оборону противника в районе Екельсбрука. Слева во взаимодействии со 132-й стрелковой дивизией 175-я стрелковая дивизия овладевает железнодорожным мостом и форсирует реку Вольцине. [177]
В последующем сходящимися ударами 60-я и 175-я стрелковые дивизии в направлении Остерманшоф фланговыми ударами свертывают оборону противника юго-западнее Боховслоза. В дальнейшем сосредоточенным ударом главные силы корпуса в направлении южнее Остерманшофа с ходу форсируют каналы Ноер-Кан, Альтер-Кая и овладевают населенным пунктом Форштадт.
Снова начались тяжелые, кровопролитные бои. Каждая сотня метров, отбитая у противника, давалась ценой немалых потерь. В этих условиях важен был поиск разведчиков.
В ночь на 18 апреля разведке 277-го стрелкового полка удалось установить, что участок канала Ноер-Кан, северо-западнее Альт-Блисдорфа, прикрыт небольшим заслоном противника, а западнее его войск нет.
Войсковой разведчик — первый боец в цепи наступающих. Своими наблюдениями он проникает в замысел противника, вскрывает его намерения и помогает командиру принять наилучшее и своевременное решение. Это незамедлительно и сделал командир полка подполковник Николай Алексеевич Кузнецов.
3-й стрелковый батальон полка под командованием майора С. Т. Орлова под покровом ночи, прикрываясь отдельными строениями населенного пункта Альт-Блисдорф, на подручных средствах форсировал Ноер-Кан. В быстротечной рукопашной схватке уничтожил небольшую группу гитлеровцев, оборонявших траншеи на другом берегу канала. Не задерживаясь, бойцы 3-го стрелкового батальона направились к берегу канала Альтер-Кан. Здесь, как и доложили наши полковые разведчики, противник не ожидал появления наших подразделений, а потому не имел на этом участке ни живой силы, ни огневых средств.
Как потом выяснилось, это было связано с тем, что гитлеровцы в течение дня понесли большие потери, особенно в районе Боховслоза.
277-й стрелковый полк с ходу двумя батальонами стремительно форсировал канал Альтер-Кан и к 5.00 18 апреля 1945 года неожиданно для противника подошел к северовосточной окраине Блисдорфа.
Командир 175-й стрелковой дивизии полковник Захар Петрович Выдриган ввел в наметившийся прорыв 282-й стрелковый Свердловско-Варшавский ордена Кутузова полк. Командир полка подполковник Николай Селиверстович Лазебников быстро организовал форсирование обоих каналов. Одновременный удар двух стрелковых полков позволил [178] 175-й стрелковой дивизии во взаимодействии с соседом слева, частями 132-й стрелковой дивизии, на заре 18 апреля 1945 года овладеть опорным пунктом на второй полосе обороны немцев Блисдорфом и участком шоссе Врицен — Вевэ.
Таким образом, вторая полоса обороны гитлеровцев на берлинском направлении оказалась взломанной нашими войсками.
«Сражение выигрывает не разведчик, а народ, армия. Но разведчик, как показывает опыт, не последний, а первый боец в цепи воюющих, наступающих. Выдвинувшись далеко впереди атакующего вала, он, разведчик, помогает не автоматом, он помогает прежде всего быстрым и глубоким умом, способностью мгновенно осмыслить совершенно неожиданную информацию, проникнуть в замысел противника, предвосхитить его шаги», — писал Маршал Советского Союза А. М. Василевский.
За проявленную инициативу по использованию разведывательных данных, мастерское, уверенное командование подразделениями полка в ночном бою с форсированием с ходу двух водных преград, овладение с наименьшими потерями опорным пунктом противника подполковник Николай Алексеевич Кузнецов награжден орденом Суворова III степени. Этой же награды удостоился и командир батальона майор Степан Трофимович Орлов.
Орденами и медалями были отмечены и ратные дела большой группы полковых разведчиков, в том числе разведчиков отдельной разведывательной роты 175-й стрелковой дивизии. Сержант М. Поведнов и рядовой А. Хитеев, наиболее отличившиеся в разведке близ Блисдорфа, награждены орденом Славы III степени.
Вторая половина дня 18 апреля 1945 года запомнилась мне еще одним ярким проявлением мужества и боевой дерзости наших бойцов.
— Товарищ генерал, — обратился ко мне прибывший на наблюдательный пункт корпуса командир 207-го пушечного артиллерийского полка 10-й пушечной бригады 6-й артиллерийской дивизии РГК полковник Владимир Денисович Морозов, — положение складывается сложное: стрелковые подразделения и штурмовые группы вклинились в оборону противника между его опорными пунктами и каменными зданиями. Они подвергаются интенсивному обстрелу и непрерывным контратакам. В такой ситуации огонь моих пушкарей с закрытых позиций мало что дает. Разрешите повторить [179] маневр наших отцов — артиллеристов гражданской войны.
— Что за маневр? — не сразу понял я.
— Батько мой рассказывал, что в самый напряженный момент боя красные артиллеристы на галопе занимали открытые огневые позиции и в упор расстреливали врага. У нас сейчас все цели разведаны, можем рискнуть.
— Дело говоришь, полковник, — не удержался я от похвалы. — Давай действуй, бог войны!
То, что я увидел вскоре на юго-восточной окраине Форштадта и мехзавода, превзошло все ожидания. Под прикрытием домов расчеты выкатили 152-мм пушки на открытые огневые позиции и метко ударили по врагу. Удар наших орудий прямой наводкой ошеломил гитлеровцев. Они дрогнули и побежали под натиском поднявшихся в атаку подразделений. Невольно подумалось: история склонна к повторениям. Ведь именно несколько южнее этих мест 186 лет назад в сражении при Кунерсдорфе в 1759 году русская пехота и артиллерия одержали блестящую победу над пруссаками. Всем участникам сражения были выданы медали с выбитыми на них словами: «Победителю над пруссаками».
Высокие награды Родины заслужили многие бойцы и командиры, отличившиеся при взятии Форштадта, а сын артиллериста гражданской войны командир 207-го пушечного артиллерийского ордена Богдана Хмельницкого полка полковник Владимир Денисович Морозов стал Героем Советского Союза.
19 апреля войска 47-й армии, подтянув артиллерию, к полудню готовились перейти в наступление в целях прорыва третьей полосы обороны противника.
Накануне наступления я побывал в 175-й стрелковой дивизии. На командном пункте полковник Выдриган, сверкая свежевыбритой головой, усталый и бледный от бессонных ночей, радостно подкручивал длинные усы. У него на КП находились командир и замполит приданного корпусу 334-го гвардейского тяжелого самоходного полка из резерва Ставки Верховного Главнокомандования.
— Вовремя прибыли, товарищи, — радостно приговаривал Выдриган. Подполковников Ф. Горащенко и П. Трофимова он знал давно. Еще летом и осенью 1944 года гвардейцы-артиллеристы продолжительное время воевали в составе дивизии под Варшавой.
С того времени многое изменилось. Уже не было в дивизии веселого, энергичного начальника штаба подполковника [180] Ивана Васильевича Соловьева, он теперь командовал соседней дивизией. Командир одного из передовых полков полковник А. З. Верин стал заместителем Выдригана. Шустрый, худенький, небольшого роста, начальник разведки дивизии капитан Э. Г. Казакевич, который по поручению комдива часто связывался с артиллеристами, переведен в штаб армии. Едва ли кто предполагал тогда, что этот внешне скромный и малоразговорчивый разведчик после войны станет крупным советским писателем. Многие герои его произведений — живые люди, воины 175-й стрелковой дивизии.
Разговор длился недолго. Комдив интересовался наличием боекомплектов, горючим и составом экипажей. Он знал, что гвардейцы недавно за Одером получили новые машины, вооруженные 122-мм пушками, с длинными стволами, способными пробить броню любого вражеского танка, в том числе и «тигра».
— Тяжелые танкисты люди добрые. С их техникой воевать — сам черт не страшен, — приговаривал полковник.
Самоходные артиллерийские установки были поставлены на шасси тяжелых танков KB и во всем походили на танк, кроме того, что у них башни не поворачивались, как у танка. Поэтому Выдриган неизменно называл самоходчиков тяжелыми танкистами.
— Товарищи, — сказал командир дивизии, — в нашем распоряжении очень мало времени. В 12.00 мы начнем атаку. — Он наклонился над картой и обвел красным карандашом отметку железнодорожной станции. — По данным разведки, здесь закопаны вражеские танки и много орудий. Особенно опасны зенитные батареи. Их немцы используют против танков...
Бой начался в полдень. Наша тяжелая артиллерия и бомбардировщики с воздуха долго «обрабатывали» передний край противника, который еще пытался удержаться, имея выгодную позицию — высоту.
Особенно было трудно подойти к противнику пехоте. Атака захлебывалась под сильнейшим ружейно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем. Но вот наши нащупали слабинку врага. Справа в заболоченном кустарнике показались самоходки лейтенанта Александра Мезенцева. За ними шла пехота...
Теперь, когда смотришь на штабную карту, ясно представляешь, почему от Маршала Советского Союза Г. К. Жукова поступил новый приказ войскам.
Дело в том, что наибольший успех 16 и 17 апреля был [181] достигнут на правом фланге ударной группировки фронта в полосе наступления 47-й и 3-й ударной армий. Командующий 1-м Белорусским фронтом 18 апреля изменил направление их ударов. Приказал 3-й и 5-й ударным армиям и 2-й гвардейской танковой армии быстрее выйти к северовосточной окраине Берлина, а нашей 47-й армии и 9-му гвардейскому танковому корпусу ударом в направлении Газельберг, Байерсдорф, Бернау, Шильдов, Хермсдорф начать охват Берлина с севера и северо-запада{15}.
С утра 18 апреля 1945 года в районе Бацлова в полосе 3-й ударной армии в бой был введен 9-й гвардейский танковый корпус гвардии генерал-майора танковых войск Н. Д. Веденеева, который, наступая в направлении Бацлов, Херцхорн, Штернебек, Лойенберг, Шенфельд, частью сил прошел в полосе соседа слева — 129-го стрелкового корпуса нашей 47-й армии — и во взаимодействии с его частями в 17.00 19 апреля прорвал в районе Штернебека третью полосу обороны противника. Используя успех танкистов, соединения 129-го стрелкового корпуса к исходу 19 апреля подошли к озеру Маркграф, вклинились в оборону противника более чем на 5 километров, продолжая наступление на запад.
Используя успех соседа слева, в ночь на 20 апреля 125-й стрелковый корпус совершил марш-маневр частями 76-й и 60-й стрелковых дивизий с обходом с юга озера Гроссерзее, вышел на фланг и в тыл противнику на рубежах его третьей полосы обороны.
Гитлеровцы, опасаясь окружения, начали откатываться в северо-западном и западном направлениях, стараясь оторваться от наших войск и своевременно занять последующие подготовленные рубежи на берлинском направлении.
В 175-й и 76-й стрелковых дивизиях, действовавших в первом эшелоне корпуса, преследование отступающего противника возлагалось на усиленные передовые отряды в составе стрелковых полков. Пехотинцы были посажены на автомашины и броню 1892-го самоходного и 334-го гвардейского тяжелого самоходного полков. За ними следовали главные силы дивизий, свернутые в колонны.
Самоходчики первыми врываются в Бернау. Через некоторое время я доложил командующему армией:
— Город взят войсками 125-го стрелкового корпуса. Переношу сюда свой передовой командный пункт... [182]
Весна за Одером все более властно вступала в свои права. Сквозь дым пожарищ сияло солнце. Но на что стали похожи уютные пригороды Берлина, застроенные дачами, особняками, дворцами немецких богатеев! Война всюду оставила следы: громоздятся противотанковые надолбы, зияют воронки, развалины разрушенных бомбежкой домов. В подвальных помещениях, приспособленных под огневые точки, брошены тонны патронов, снарядов, упакованные снарядные ящики, пулеметы, пушки, и всюду трупы немецких солдат.
Фашисты ожесточенно обороняются: они цепляются за каждый населенный пункт, за каждый дом. По-прежнему сплошным оборонительным сооружением противника является местность, изобилующая большим числом рек, искусственных каналов, которые во время весеннего половодья представляют естественные труднопроходимые препятствия.
Но логово врага совсем близко. Проезжая в Бернау, я увидел на перекрестке широкой шоссейной дороги покосившуюся дорожную указку с крупными немецкими буквами — «Берлин».
Возле нее хлопотал лейтенант Саша Соловьев, комсорг 334-го гвардейского тяжелого самоходного артиллерийского полка, прибивавший на этом столбе заранее приготовленный кусок фанеры, на котором написано по-русски: «Вперед, товарищи, на Берлин!»
Отлично действовали самоходчики! Начальник политотдела корпуса рассказал мне о подвиге командира 1822-го самоходного артиллерийского Краснознаменного полка майора Леонида Семеновича Данилюка. На южной окраине Бернау подразделения, которыми он командовал, встретили яростное сопротивление противотанковой артиллерии противника и фаустников. Находясь в головной самоходной установке, майор Данилюк принял весь огонь врага на себя. САУ получило сквозную пробоину, но, несмотря на это, командир полка, подавляя огневые точки гитлеровцев, продолжал увлекать за собой подчиненных. О беспримерной отваге майора ходили легенды, о его подвигах рассказывали боевые награды: три ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны II степени. За взятие Бернау к ним добавились орден Ленина и Золотая Звезда Героя Советского Союза.
Не отставали от артиллеристов в ратной доблести и пехотинцы, которых они прикрывали огоньком. В боях за Бернау в 277-м стрелковом полку были ранены командиры сразу трех стрелковых рот. Командир пулеметной роты [183] старший лейтенант Кудрат Сафан объединил подразделения под своим началом. Умелым тактическим маневром он вывел их в тыл противника и грамотно управлял боем, в результате чего было уничтожено до 50 гитлеровцев, подавлено пять огневых точек, захвачено пять брошенных в панике самоходных орудий. Старшему лейтенанту Кудрату Сафану за этот бой позднее я вручил орден Красного Знамени.
Какие прекрасные командные кадры были воспитаны Коммунистической партией в годы Великой Отечественной войны! Беззаветная любовь к Родине вызвала у мирных советских людей гнев и ненависть к немецко-фашистским захватчикам, заставила приобрести профессиональные военные качества, чтобы умело и беспощадно бить ненавистного врага. Меня всегда радовало, что в дружной семье командиров и политработников на фронте всегда можно было встретить представителей многих национальностей нашей Родины. Вот и сейчас я рассказал о белорусе — командире полка Л. Данилюке, татарине — командире роты К. Сафане. Хочется мне поведать и об удивительной судьбе на войне узбека Керима Мурадова — учителя национального языка и литературы.
На последнем уроке, прощаясь с детьми перед уходом на фронт, Керим сказал:
— Наши народные герои хорошо сражались, чтобы сделать нас свободными и счастливыми. Сейчас мы свободны и жизнь наша радостна. Чтобы у нас не отняли враги нашей радости, надо сражаться в десять раз лучше.
Когда Мурадов прощался с отцом, старый Мурад сказал ему:
— Сын мой, Керим, твой отец был батраком, гнул спину на богатых и не имел вдоволь хлеба и мяса. Советская власть сделала нас зажиточными, а нашу жизнь счастливой. Иди убей врага! Пусть погибнет враг и живет наше счастье!
А через некоторое время младший сержант Керим Мурадов был уже на фронте и беспощадно громил врага.
Можно написать большую книгу о том, как сражался Керим Мурадов, как вырос от младшего сержанта до капитана, кавалера шести боевых орденов.
День 20 апреля 1945 года остался в моей памяти отмеченным не только взятием Бернау, важного опорного пункта на пути к Берлину, но и другими приятными событиями. [184]
Утром на высоту 94,2 юго-западнее Байерсдорфа, где на передовом командном пункте я уточнял задачу соединениям корпуса, подъехал на «виллисе» командир 30-й гвардейской пушечной артиллерийской Пражской Краснознаменной, орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого бригады гвардии полковник Иосиф Семенович Жигарев.
— Товарищ генерал, — сказал он. — 1-й дивизион 30-й гвардейской бригады под командованием гвардии майора Зюкина готов дать первый залп по Берлину!
— Так за чем остановка, дорогой Иосиф Семенович? Начинайте бить врага в его логове. Поздравляю вас и всех артиллеристов с этим историческим событием.
— В том-то и дело, что историческим, — широко улыбнулся гвардии полковник. — Командующий артиллерией фронта генерал-полковник Казаков требует подтверждения общевойскового начальника из района огневых позиций и времени огневого налета по Берлину.
— У них все точно выверено, — подтвердил находившийся рядом командующий артиллерией корпуса полковник И. А. Михеев. — Можно начинать.
— Вызовите на связь командующего артиллерией фронта, — приказал я радисту. Генерал-полковник артиллерии Казаков тотчас отозвался.
— Василий Иванович, здравствуйте, — сказал я. — С удовольствием подтверждаю координаты огневых позиций дивизиона гвардии майора Зюкина, находящихся в боевых порядках 125-го стрелкового корпуса. Ваши подчиненные готовы открыть огонь по Берлину! Передаю трубку гвардии полковнику Жигареву...
В И часов дня 20 апреля 1945 года дивизион гвардии майора А. И. Зюкина дал первый артиллерийский залп по Берлину. В 14 часов 30 минут огонь по последней цитадели гитлеровцев открыл 2-й дивизион 207-го пушечного артиллерийского полка 10-й пушечной артиллерийской бригады 6-й артиллерийской дивизии прорыва. Батарейцы вписывали новые строки в героическую историю советской артиллерии!{16}
Помнится, что в полдень 20 апреля на окраине только что очищенного от гитлеровцев Бернау я встретился с группой корреспондентов центральных газет, среди которых был представитель «Красной звезды» подполковник Павел Трояновский. Первым делом он спросил, где находится артиллерийский дивизион гвардии майора Зюкина. [185]
— Опоздали, товарищи корреспонденты, опоздали, — сказал я тогда. — Ведь мы сегодня дали первый залп по Берлину!.. Но думаю, артиллеристы из тридцатой гвардейской пушечной артиллерийской бригады далеко не ушли, догоняйте...
За пятый день наступления соединения 125-го стрелкового корпуса с боями продвинулись на 25 километров и во взаимодействии с 9-м гвардейским танковым корпусом и другими соединениями создали условия для успешного охвата Берлина с севера.
Вернувшись к вечеру в штаб корпуса, я с удовлетворением подписал подготовленное начальником штаба боевое распоряжение соединениям корпуса. Оно гласило: «В течение ночи на 21 апреля 1945 года, наступая на запад в направлении Шенерлинде, Шильдов, Франау, завершить охват Берлина с севера, с выходом в район Геннингсдорф, с ходу форсировать канал Гогенцоллерн, создав условия для маневра в юго-западном направлении.
Во взаимодействии с частями 9-го гвардейского танкового корпуса продолжать наступление днем и ночью и не давать возможности противнику организовать оборону на новых рубежах. С этой целью боевой порядок дивизии эшелонировать. Впереди иметь подвижные, усиленные передовые отряды. На фланги и в тыл противника во взаимодействии с 9-м гвардейским танковым корпусом выбросить усиленный танковый десант (танковая бригада и усиленный стрелковый полк) с задачей дезорганизации тыла и управления противника и форсирования с ходу канала Гогенцоллерн».
Подумалось, что на сегодня все. Можно пару часов отдохнуть. Трудный же выдался день.
Но на столе зазуммерил телефон прямой связи с командармом.
— Андрей Матвеевич, — раздался голос Франца Иосифовича Перхоровича. — У нас есть для вас приятные новости. Военный совет 47-й армии сердечно поздравляет вас с присвоением очередного воинского звания «генерал-лейтенант». Генеральское звание присвоено и комдиву 175-й стрелковой Захару Петровичу Выдригану.
Совсем не плохой выдался день — 20 апреля 1945 года...
Ярким событием в боевых делах 125-го стрелкового корпуса стал проведенный на следующий день рейд 282-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии, действовавшего [186] в качестве десанта на броне 65-й гвардейской танковой бригады 9-го гвардейского танкового корпуса. Проходил он при поддержке самоходных, артиллерийских частей. Объединенные в мощный кулак, все эти части решали одну задачу.
Солнце еще не поднялось, утренний туман оседал на перерытую, искалеченную землю и обожженную зелень. Капельки росы трепетали в ее листве. В садах защебетали птицы. Утренняя прохлада освежала людей. Как будто и не было вчерашнего кровопролитного дня. Но наши люди были настороже, они знали — это тишина перед бурей и день начнется точно так же, как вчерашний. Бои разгорятся с еще большей силой и будут продолжаться, пока враг не будет окончательно разгромлен.
Внезапно, как гром среди ясного неба, разорвался вражеский артиллерийский снаряд, за ним другой, третий... Противник не жалел снарядов. Через несколько минут мягкие краски прелестного апрельского утра потонули в едкой гари, в черной пыльной туче. Начался бой. После артподготовки пошли в контратаку вражеские танки.
Командир самоходки лейтенант Аркадий Шиморин зорко следил в триплекс за приближением врага. В нужный момент он дает команду: «Огонь!» Мощно ухает 122-мм пушка, второй, третий выстрел... Вражеский танк покрылся густым облаком дыма. Попал ли? Вспыхнуло пламя, а когда рассеялось, все увидели на месте танка почерневшую груду металла...
Сквозь грохот боя в наушниках шлемофонов прорвался голос командира полка:
— Молодец, товарищ Шиморин! Объявляю благодарность составу вашего экипажа.
В этом бою самоходка лейтенанта Шиморина уничтожила также штурмовое орудие.
Аркадия Шиморина гвардейцы полка знали как одного из лучших боевых офицеров. В прошлом, до службы в армии, он — учитель. Воевать начал в 1941 году на западной границе командиром отделения. Участвовал в тяжелых оборонительных боях. Дважды ранен. На фронте стал офицером. За боевые подвиги награжден многими орденами и медалями. Забегая вперед, скажу, что после войны Аркадий Дмитриевич вновь вернулся к мирному труду. Он работал в селе Сыресях Порецкого района директором восьмилетней школы.
...В бой вступили другие самоходки. Противник снова идет в контратаку, снова ее отбивают наши герои. Мощные [187] пушки самоходных установок бьют по врагу прямой наводкой. Стрелковые подразделения на плечах в беспорядке отступающего противника врываются в пригород Франау, и это происходит настолько быстро, что фашисты не только не успевают вывезти технику и вооружение, но сами попадают в плен. Из полуподвального помещения многоэтажного дома, понурив головы, с поднятыми руками выходят они один за другим. Среди пленных есть совсем мальчишки, лет 14–15. Мешковато болтаются на их плечах кителя, сшитые для взрослых, длинные рукава, широкий ворот и не по голове каска. Кто они? Школьники, укрывающиеся в подвале? Нет, это юнгштурмовцы, плоды тотальной мобилизации Гитлера.
Наши бойцы с удивлением разглядывали их:
— Вот до чего дошли, даже детей своих не жалеют.
В головном отряде танкового десанта отлично действовал комсорг батальона 282-го стрелкового полка кандидат в члены ВКП(б) сержант Николай Денисов. Перед боем в Франау он расставил всех комсомольцев по танкам, поставив им задачу помочь командиру подразделения в организации боя, показать пример в дисциплине и в точности выполнения приказов. В расположении противника Денисов первым спрыгнул с танка. В завязавшемся рукопашном бою действовал дерзко и отважно. Лично уничтожил трех гитлеровцев...
Западнее Бернау противник упорно оборонял укрепленный пункт Глиннике. Командир батальона старший лейтенант Степан Оноприенко, быстро сформировав две группы из автоматчиков, саперов, расчетов противотанковых ружей, обошел построенные гитлеровцами баррикады с флангов, ударил с тыла, уничтожил их защитников и без потерь занял опорный пункт.
В бою за Франау при подходе к каналу Гогенцоллерн противник пытался крупными силами пехоты и танков отрезать головную походную заставу от главных сил. Старший лейтенант Оноприенко совершил маневр, быстро развернул главные силы батальона и нанес противнику удар с фланга — уничтожил 50 гитлеровцев и 40 взял в плен. За проявленные мужество и боевое мастерство командир батальона награжден орденом Красного Знамени. В этом бою Оноприенко поддерживала артиллерийская батарея старшего лейтенанта Петра Дмитриева. Выкатив под огнем врага свои орудия на прямую наводку, батарейцы подавили 8 огневых точек врага, тем самым расчистив путь пехоте. Во время боя Дмитриев был тяжело ранен, но продолжал руководить [188] огнем батареи. Орден Богдана Хмельницкого 111 степени мы вручили ему уже после победы, в госпитале.
О взаимодействии артиллерии с пехотой в ходе Берлинской операции можно рассказывать очень много. Артиллеристы не только сами отлично били противника, но и вовремя поддерживали и сопровождали пехоту.
Во время рейда передового отряда 175-й стрелковой дивизии мне на НП позвонил Захар Петрович Выдриган и рассказал такой случай.
На повороте пригородного шоссе артиллеристам-самоходчикам и десантникам встретилась немецкая легковая машина. Командирская самоходка тоже остановилась. Немецкий генерал в сопровождении офицера и солдата вышли из машины, в ужасе подняли руки. Выяснилось, что гитлеровцы заблудились, возвращаясь из тыла на передовую. Генерал стоял, опустив голову. Подавив страх и растерянность, он пытался что-то сказать. Но наш командир, недобро посмотрев на него, приказал двум автоматчикам отконвоировать гитлеровцев в штаб дивизии. Сам же вскочил в самоходку и подал команду: «Включить моторы, держать дистанцию!» А немецкий генерал и его сопровождающие под охраной наших автоматчиков уныло побрели на восток.
Итак, 19 апреля наши войска прорвали третью полосу обороны Берлина. К исходу 21 апреля 3-я и 5-я ударные, а также 2-я гвардейская танковая армии вышли на северовосточную окраину германской столицы.
9-й гвардейский танковый корпус 2-й гвардейской танковой армии вместе с частями нашей 47-й армии вышел к реке Хавель, что на северо-западной окраине столицы. Тесно взаимодействуя, танкисты и стрелки приступили к ее форсированию. Соединения 1-й гвардейской танковой и 8-й гвардейской армий также вышли на внешний оборонительный обвод. К концу дня 22 апреля были созданы условия для завершения окружения и рассечения всей берлинской группировки врага.
О том, с какой яростью обреченных сражались гитлеровцы, можно судить по показаниям пленного обер-лейтенанта, моряка, захваченного нашими разведчиками 22 апреля в районе Бланкенфельде. Он показал, что несколько дней назад приехал в Берлин с задачей подобрать район для размещения 1500 моряков, которые должны прибыть из базы подводных лодок в Киле для обороны Берлина. [189]
Пленный обер-лейтенант сказал также, что охранный полк «Берлин» входит в состав столичного гарнизона. Полк состоит из трех боевых групп и танковой роты. В каждой группе по три роты, две стрелковые и одна пулеметная, в роте 80–85 человек. В танковой роте 6 танков и 10 самоходок. В первый день боя западнее Бернау полк отчаянно сопротивлялся, но был разгромлен русскими, потерял 70% личного состава. В строю осталось всего два танка и четыре самоходки.
Однако вернемся в полосу наступления нашего 125-го стрелкового корпуса. Танковый десант и передовые отряды стрелковых дивизий на участке прорыва корпуса основательно дезорганизовали тыл и управление войсками противника. К двум часам ночи 22 апреля 1945 года они с ходу форсировали канал Гогенцоллерн и захватили плацдарм на его берегу. Порадовало штаб корпуса сообщение о том, что удалось сохранить для переправы в спешке неудачно взорванный гитлеровцами железнодорожный мост. Перебросив канаты, штурмовые мостики между взорванными пролетами, пехотинцы и минометчики успешно двинулись вперед.
Группа саперов в составе коммуниста старшего сержанта В. Моисеева, рядовых А. Костилина и А. Башагатова, прижимаясь к настилу моста, между рельсами, по-пластунски быстро продвигалась к очагам пожара. Пули и осколки от мин свистели вокруг. Тушить горящий мост пришлось шинелями и плащ-палатками. В это время группа захвата во главе с сержантом Г. Ивановым бросилась по горящему мосту на противоположный берег канала и огнем из автоматов начала прикрывать работу саперов на мосту.
Старший лейтенант М. Кожевников не мешкая по мосту перебросил на противоположный берег всю роту, приказал окопаться. Рота отбила две контратаки, уничтожив 15 гитлеровцев и 10 взяв в плен.
На мосту в это время уже работала группа саперов под руководством командира саперной роты 95-го отдельного саперного батальона старшего лейтенанта П. Охраменко. Мост саперы разминировали, огонь везде потушили. Он в дальнейшем сослужил добрую службу для переправы артиллерии.
Ценой собственной жизни сохранил для наших войск другую переправу через канал Гогенцоллерн командир 1-го стрелкового батальона 277-го стрелкового полка капитан Павел Иванович Петрачков. Я хорошо знал Петрачкова еще со времени боев на Курской дуге. Его батальон, находившийся, как правило, в первом эшелоне дивизии, не раз прорывал [190] сильно укрепленную оборону противника, форсировал Десну, Сож, Днепр, Березину, Стаход, Западный Буг, Вислу, Бзуру. С боями батальон прошел всю Польшу и Померанию.
Подчиненные капитана Петрачкова стали настоящими мастерами ближнего боя во время прорыва обороны противника, боя в ее глубине, форсирования водных преград. Отлично действовали они и на Одере, почти все получили правительственные награды. Высокие награды Родины украшали и грудь отважного комбата: ордена Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды.
21 апреля 1945 года батальон капитана Петрачкова наступал западнее Бернау в районе Муленбека. Противник упорно сопротивлялся, удерживал участок железной дороги севернее платформы Шильдов — Моихмюле. Как всегда, и здесь проявилось командирское мастерство капитана Петрачкова — творческое искание и исполнение таких форм, приемов, маневров в ближнем бою, с помощью которых можно победить врага, значительно превосходящего по силам. Командиру батальона удалось станковыми пулеметами сковать действия гитлеровцев с фронта, а на левом фланге, используя успех танкового десанта в районе Шильдова, ударом в тыл разгромить противника и захватить участок железной дороги.
Используя замешательство противника, батальон на его плечах прорвался к каналу Гогенцоллерн, стремясь с ходу овладеть мостом в районе Геннингсдорфа.
Капитан П. И. Петрачков пошел на смелый шаг — он посадил на самоходку автоматчиков и вместе с ними на максимальной скорости, огнем и гусеницами уничтожая бегущих к мосту гитлеровцев, ворвался на охваченный огнем шоссейный мост.
В этой стремительной схватке с врагом победило командирское мастерство, быстрота, мужество и геройство. Мост, объятый огнем, был захвачен бойцами батальона. Разведчики, саперы, пехотинцы, сбивая огонь, охвативший мост, сразу начали ремонтировать его. Вскоре по мосту начали успешно переправляться на противоположный берег канала артиллеристы. А батальон капитана Петрачкова уже гнал гитлеровцев все дальше и дальше.
Когда мне доложили, что в этом бою вражеская пуля сразила героя, большого мастера ближнего боя коммуниста Павла Ивановича Петрачкова, я долго не мог прийти в себя. Память о Герое Советского Союза капитане П. И. Петрачкове навсегда останется в наших сердцах. [191]
Бойцы и командиры поклялись отомстить гитлеровцам за смерть любимого комбата, действовать в бою, как и он, отважно и решительно. И они сдержали свое слово.
Под сильным пулеметным огнем противника взвод комсомольца младшего лейтенанта А. Андриянова без потерь броском проскочил шоссейный мост, захватил на другом берегу канала оборудованную позицию немцев. Удерживая захваченный рубеж, бойцы отбили две контратаки противника. Командир взвода лично убил трех гитлеровцев в рукопашной схватке.
Орденом Александра Невского отметила Родина подвиг паренька из Владимирской области младшего лейтенанта Аркадия Андриянова, наследника боевой славы мастера ближнего боя Павла Ивановича Петрачкова.
Успех капитана Петрачкова умело использовал командир 282-го стрелкового полка подполковник Н. С. Лазебников. Его подразделения, поддержанные огнем танков 65-й танковой бригады, форсировали канал по захваченному мосту и овладели траншеей противника на противоположном берегу. Подразделения полка к утру расширили плацдарм.
К вечеру началось массовое форсирование канала Гогенцоллерн полками 175-й и 76-й стрелковых дивизий. По захваченным мостам, на лодках, паромах, подручных средствах устремились наши воины на противоположный берег, стремительно овладевали плацдармами под ураганным огнем противника, и не было на свете такой силы, которая могла остановить их на пути к Берлину.
Едва преодолев одну водную преграду, командиры полков срочно высылали вперед разведчиков. С наступлением темноты ушла в поиск группа разведчиков 93-го стрелкового полка во главе с помощником командира взвода старшиной Иваном Смысловым. Перед ними ставилась задача в тылу противника разведать подступы и места, наиболее удобные для переправы через канал Мурграбен, а также захватить пленного.
Разведгруппе удалось скрытно проникнуть через боевые порядки противника и выйти к водной преграде. На берегу нашлось несколько лодок. Разведчики сели в них и переправились на противоположный берег канала Мурграбен. На оборону берега канала фашисты мобилизовали пожарную охрану аэродрома. При первых же выстрелах и разрывах гранат эти «вояки» разбежались и попрятались. Используя данные, полученные от пленных, разведчики пошли дальше, в тыл врага. На перекрестке дорог устроили засаду. Здесь они захватили еще несколько пленных. [192]
Выполнив поставленную задачу, разведчики вернулись в полк. А на рассвете их ждало новое испытание. Воспользовавшись темнотой и туманом, более роты гитлеровцев просочилось в район наблюдательного пункта 93-го стрелкового полка. Разведчики, поднятые по боевой тревоге, вступили в бой.
Здесь снова отличился старшина Смыслов. Взяв трофейный немецкий пулемет, старшина поднялся на третий этаж здания и стал расстреливать гитлеровцев. Немцы попытались подавить огневую точку. Старшина Смыслов получил ранение. Кончились патроны. Кровь заливала ему глаза. Наскоро перевязав рану, Смыслов взял в руки немецкий автомат и открыл огонь по гитлеровцам. Их нападение разведчики не только успешно отразили, но и 20 фашистов взяли в плен.
Противник предполагал, что после его ночной атаки последует затишье, которое можно использовать для укрепления своих позиций. Но в штабе 93-го стрелкового полка думали иначе. Уж больно ценные сведения доставила разведгруппа во главе со старшиной Смысловым. Они давали достаточно оснований для дерзкой контратаки. Ее провел стрелковый батальон под командованием старшего лейтенанта Карасева.
Опытный мастер ближнего боя старший лейтенант Карасев, ранее за ратные отличия награжденный орденами Александра Невского, Отечественной войны I степени и Красной Звезды, и на этот раз принял зрелое командирское решение. Усилив фланги батальона станковыми пулеметами и расчетами противотанковых ружей, он повел бойцов в стремительную атаку на юго-западную окраину Геннингсдорфа. Гитлеровцы, решившие отдохнуть, выскакивали из домов к своим позициям, но попадали под разящий пулеметный огонь. Уничтожив до роты фашистов, батальон прорвался к аэродрому, разведанному группой старшины Смыслова. Здесь наших бойцов ждали богатые трофеи: 12 самолетов, зенитные пушки, много различного технического оборудования. На рассвете батальон успешно форсировал канал Мурграбен и полностью выполнил поставленную боевую задачу.
Ордена Красного Знамени, врученные старшине Ивану Семеновичу Смыслову и старшему лейтенанту Ивану Андреевичу Карасеву, достойно отметили подвиги этих настоящих мастеров ближнего боя.
В результате форсирования канала Гогенцоллерн у Геннингсдорфа и захвата плацдарма на противоположном берегу частями 125-го стрелкового корпуса во взаимодействии с [193] 33-й гвардейской мотострелковой бригадой 9-го гвардейского танкового корпуса к исходу 22 апреля 1945 года правофланговая ударная группировка войск 1-го Белорусского фронта получила возможность развивать удар в южном направлении на Потсдам в целях охвата Берлина с северо-запада для полного окружения всей берлинской группировки противника.
С большой радостью и гордостью встретил личный состав 125-го стрелкового корпуса приказ Верховного Главнокомандующего от 23 апреля 1945 года с объявлением благодарности войскам, прорвавшим сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону немцев, прикрывавшую Берлин с востока, и продвинувшимся от 60 до 100 километров.
Приказ Верховного Главнокомандующего с поздравлениями за успешные боевые действия на левом берегу Одера, Обращение Военного совета фронта о штурме Берлина вызвали у наших людей большой политический подъем и высокий наступательный порыв. И несмотря на то что войска устали в ходе многодневных беспрерывных и тяжелых боев, настроение красноармейцев, сержантов и офицеров было боевое.
«Быстрее продвигаться вперед!» — эти слова были в последние апрельские дни 1945 года на устах и в сердце каждого нашего воина.
В результате стремительного выхода соединений 125-го стрелкового корпуса и наших соседей в юго-западном и южном направлениях параллельно западному фасу внутреннего оборонительного обвода гитлеровцев удалось к исходу 24 апреля перерезать последнюю железную дорогу, связывающую столицу фашистской Германии с западом, — Берлин — Ратенов. Перед нами открывалось потсдамское направление. Всего 8 километров отделяли соединения корпуса от войск 1-го Украинского фронта, наступавших на Тельтов. Маневр советских армий по окружению берлинской группировки близился к завершению.
Соединения 125-го стрелкового корпуса в решении этой важной боевой задачи приняли активное участие, которое в последующем и дало право нам на получение наименования Берлинский. [194]