Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Под крылом — Неман

Закончились бои на мемельском и либавском направлениях. Мы получили приказ перебазироваться на аэродром Заалау, что юго-западнее Тильзита.

Первой туда вылетела группа штурмовиков майора Г. М. Денисова. С ними шел и я. Под крылом многоводный Неман. За ним появился Тильзит. Внимательно осматриваем местность. Все дороги, даже проселочные, обсажены деревьями. Майор ведет группу строго по маршруту, дает по радио указания летчикам.

До аэродрома осталось три минуты лета. Увеличиваем интервалы и дистанции. Вот в треугольнике дорог появилась небольшая площадка. По бокам она изрыта воронками, в центре — неровности.

Говорю Денисову:

— Я сажусь первым. Ожидайте команду на посадку,

На пробеге мой самолет сильно подбрасывало. Я несколько раз прорулил по летному полю. Выбрал наиболее подходящую полосу, на которой меньше неровностей, затем дал указание экипажам, как действовать во время приземления и пробега.

Вслед за группой майора Г. М. Денисова произвели посадку и остальные 100 самолетов дивизии.

Вскоре начали готовиться к пробным полетам с полной бомбовой нагрузкой. В плановую таблицу включили самых опытных летчиков. В первые же два-три дня после перебазирования в Заалау мы подобрали наиболее подготовленные экипажи, которым разрешалось летать с этого аэродрома,

К моменту перебазирования сменилось командование частей. Подполковника КП Заклепу назначили с повышением, его заменил летчик этого же полка Герой Советского Союза майор И. А. Мусненко. Подполковника В. Г. Болотова откомандировали на учебу в академию. [121]

Вместо него назначили подполковника А. П. Карпова. Н. В. Банков передал полк Герою Советского Союза майору Д. И. Помукчинскому. Это были молодые способные организаторы, пользовавшиеся авторитетом у личного состава.

Штаб дивизии дал указание командирам полков произвести воздушную разведку местности, определить рельеф, наличие дорог и их направление. Сам я тоже изучил район предстоящих боевых действий. Слева и справа от Немана простиралась низменность, на большом пространстве залитая водой (особенно в районе впадения реки в Балтийское море). Обычно после разливов и больших дождей немцы откачивали воду в Неман, осушали пойму для пастбищ. Южнее виднелись дамбы, засаженные вековыми вязами. Вдоль шоссейных и грунтовых дорог тянулись сплошные аллеи, которые служили хорошим ориентиром.

Восточная Пруссия — гнездо германского милитаризма — была сильно укреплена оборонительными сооружениями, сплошь опутана колючей проволокой, изрезана противотанковыми рвами, насыщена долговременными огневыми точками, артиллерией разных калибров и другими средствами. Немецкое командование считало восточно-прусские рубежи неприступными.

12 января 1945 года войска 1-го Украинского фронта начали наступление. Через два дня на оборону противника двинулись соединения 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а 15 января пошли вперед воины 4-го Украинского фронта.

Авиация 3-й воздушной армии поддерживала наступление войск 3-го Белорусского фронта. Штурмовики вели активную боевую работу. Они летали на воздушную разведку войск противника по всему Земландскому полуострову, отыскивали и атаковали гитлеровские суда в Балтийском море, фотографировали боевые порядки и цели врага.

В ходе наступления наши войска овладели значительной частью Земландского полуострова, обошли Кенигсберг с севера, северо-запада и юго-запада. Нашу дивизию решили подтянуть ближе к линии фронта, и мы перелетели на аэродром, находившийся рядом с Кенигсбергом.

Когда все летчики произвели посадку, гвардии полковник И. Т. Калугин, снимая шлем, сказал: [122]

— Ну и благодать! Давно не летал с такого аэродрома.

— Аэродром-то хороший, Иван Трофимович, только находится он на удалении пушечного выстрела от противника, — заметил я.

К нам подошли инженеры Титов и Баранюк. Мы посоветовали им заблаговременно побеспокоиться о сооружении укрытий для технического состава: до вражеских позиций было не более десяти километров.

Все экипажи хлопотали возле своих машин. Механики и техники осматривали самолеты, летчики и стрелки помогали им. У штурмовиков М. Саломатина и В. Стригунова собралась почти вся эскадрилья. Их машины получили повреждения, и товарищи помогали производить ремонт.

Начальник политотдела и я подошли к летчикам. В это время над нами пронеслось звено «яков», Ведущий качнул крыльями, приветствуя нас.

— Завидуют, наверное, нам ребята, — проговорил майор Денисов. — На каком аэродроме мы приземлились!

— Да, с такого свободно можно взлететь с дополнительной бомбовой нагрузкой, — добавил Арефьев.

Молчавший до этого замполит полка майор Митяев протянул мне листок из полевой книжки:

— Подсчитано, товарищ генерал, что при взлете с бетонированной полосы штурмовик может взять бомбовый груз почти в два раза больше, чем с грунта.

— Почему почти? — спросил Герой Советского Союза Б. Падалко. — Радиус действия по целям не превышает двадцати — тридцати километров. Значит, можно сократить заправку горючим. Вот и получается, что полезная нагрузка штурмовика увеличится вдвое.

— Кстати, как дела обстоят с маршрутами? — обратился полковник Калугин к штурману полка Папсуеву,

— Проложены по всем направлениям Земландского полуострова, — ответил майор. — Уточнены также варианты действий по кораблям в Балтийском море.

— Опять по кораблям? — удивился капитан С. Ковальчик.

— Да, — ответил вместо штурмана инспектор по технике пилотирования дивизии майор Лабзуков. — Опять по кораблям, хотя это очень трудная и опасная работа. [123] Вражеские суда хорошо оснащены средствами противовоздушной обороны.

— Можно понять беспокойство капитана Ковальчика, — проговорил командир полка Д. И. Помукчинский,— К нему в эскадрилью прибыло молодое пополнение, которое еще недостаточно хорошо освоило полеты по приборам.

— Тем не менее летать над морем придется, — продолжал штурман полка. — Посмотрите на расположение войск противника. — Он достал из планшета карту. — Единственный путь отступления для них — через канал в Балтийское море.

Мы рассматривали карту— обозначенные пунктирными линиями маршруты полетов штурмовиков уходили в море.

— Все летчики и воздушные стрелки умеют плавать? — спросил полковник Калугин у командиров эскадрилий.

— Вероятно, не все. Я, например, не умею, — ответил Станислав Ковальчик.

— Ничего, — подбодрил капитана штурман дивизии майор Петров. — Завтра всем экипажам выдадут спасательные жилеты.

Побеседовав еще несколько минут, мы с начальником политотдела отправились на командный пункт. Только успели подняться на второй этаж, как от разрыва артиллерийских снарядов со звоном посыпались стекла.

— Всем встать у простенков! — приказал я офицерам, но в грохоте разрывов почти не услышал самого себя.

Обстрел не прекращался. Приказав командиру эскадрильи Иносаридзе поднять самолеты в воздух, чтобы подавить вражескую артиллерию, я возвратился к стартовой радиостанции. Один из снарядов попал в самолет, и техники, выскочив из укрытия, начали тушить пожар. Действовали они собранно, хладнокровно.

Инженеры Титов и Каракчиев, пригнувшись, спешили к связному По-2. Рядом с ними разорвался снаряд. Как подкошенный, упал Каракчиев, его спутник неестественно присел. Потом В. Е. Титов выпрямился и стал помогать подбежавшим санитарам укладывать на носилки инженера 826-го полка Каракчиева.

Загорелся По-2. Группа авиаторов бросилась к нему [124] с огнетушителями. И вдруг взорвался бензобак. Брызнул огненный поток. Машину спасти уже было нельзя.

Над головой опять зловещий гул летящих снарядов. И снова грохот разрывов. Я не слышу, что мне кричит В. Е. Титов, вижу лишь его жесты. Подойдя к нему, увидел, что из пробитых голенищ его сапог струится кровь. Но инженер не замечал этого, твердо стоял на ногах.

— Снимите сапоги, надо перевязать раны, — говорю ему.

Титов махнул рукой и крикнул:

— Ложитесь!

При этом он странно встряхивал головой, как будто старался с нее что-то сбросить. Инженера контузило взрывной волной.

— Некогда отлеживаться, — отвечаю Титову, — надо идти на старт.

В общем гуле отчетливо различаю звук работающих моторов. Эскадрилья капитана Иносаридзе пошла на взлет. Волнуюсь, очень волнуюсь. Если хоть один снаряд попадет в самолет — погибнет вся эскадрилья. На своих же бомбах подорвется. А что будет с другими самолетами, с аэродромом?..

Минута переживания казалась вечностью. Но вот «илы» уже над аэродромом. Молодец Иносаридзе! Спустя некоторое время капитан доложил по радио:

— С ходу сбил аэростат, который корректировал стрельбу по аэродрому. Лечу к артиллерийским позициям.

Обстрел аэродрома прекратился. Передаю Иносаридзе:

— Боеприпасы расходовать только для подавления артиллерии.

— Вас понял, — ответил комэск.

Тем временем солдаты батальона аэродромного обслуживания привели взлетно-посадочную полосу в рабочее состояние. На смену экипажам Иносаридзе вылетело звено Героя Советского Союза Платонова. Погода резко изменилась, пошел снег, но капитан умело вывел свою эскадрилью на аэродром.

Авиаторы благодарили Иносаридзе и его ведомых за оперативную подготовку к вылету и умелые действия по подавлению вражеской артиллерии. Капитан улыбался;

— Если бы приказали вылететь другой эскадрилье, она бы сделала то же самое. [125]

Офицер был прав: все наши подразделения находились в боевой готовности.

Заместитель начальника штаба дивизии подполковник Д, С. Кулебякин собрал сведения и доложил:

— Убитых нет, тяжело ранен инженер полка Каракчиев. Имеют повреждения отдельные самолеты.

Жизнь прифронтового аэродрома налаживалась. Лучшие экипажи дивизии, особенно летчики 6-го гвардейского полка, летали на разведку, добывая данные о противнике, его боевой технике и огневых средствах. Гвардейцы-разведчики, искусно владея противозенитным маневром, фотографировали вражеские объекты с малых высот. Летчик Сердюков заснял форт на северной окраине Кенигсберга, а пара штурмовиков во главе с капитаном Кузнецовым — аэродром Зеераплен.

Особую ценность представляли фотоснимки, сделанные летчиком Вороновым. Преодолев сильный заслон противовоздушной обороны, он сумел подойти к мощному оборонительному рубежу юго-западнее Фишхаузена, который прикрывал вход на косу Фриш-Нерут. Эти снимки давали довольно четкое представление об обороне противника и коммуникациях укрепрайона.

Для уточнения разведданных в воздух поднялся экипаж В. Кузнецова. На малой высоте гвардеец подошел к Фишхаузену, обогнул косу с запада. На ее восточной стороне, покрытой лесом, летчик обнаружил скопление автомашин и боевой техники.

Немцы открыли по штурмовику огонь из зенитных пушек и пулеметов. Но В. Кузнецов — человек не робкого десятка. Объективы его аппаратов фиксировали позиции зенитных батарей, участки сосредоточения живой силы и техники противника.

Впоследствии эти данные очень пригодились нам при штурмовке косы Фриш-Нерут, а также были использованы командованием наземных войск.

Большую роль сыграла аэрофоторазведка и при взятии Пиллау. К моменту наступления мы точно знали, какими силами располагает гарнизон этого порта. Летчик Шалдов сфотографировал в районе Пиллау автоколонну до 60 машин, железнодорожную станцию, на которой стояло пять составов с боевой техникой, обнаружил около 40 судов малого тоннажа.

Таким образом, воздушные разведчики во многом [126] способствовали успешному разгрому врага в Восточной Пруссии.

Летчики-штурмовики наносили удары по фашистам под Бранденбургом и Хайлизенбайлем, в населенных пунктах Шелен, Бальга, Нойхойзер и других. Они били врага на его собственной территории.

Крупное поражение гитлеровцы потерпели в районе Шелен, что в девяти километрах западнее Бранденбурга. Это было в марте 1945 года. Под натиском наземных войск противник отходил на запад. Автомашины, танки, артиллерия медленно отступали по раскисшим от весеннего паводка дорогам. Чтобы не создавать заторов, тягачи сволакивали в кюветы застрявшую технику. Распутица вынуждала фашистов выбирать при отступлении большие магистрали. Но и асфальтированные дороги быстро выходили из строя при движении по ним танков и самоходных орудий.

Воздушный разведчик М. Саломатин доложил, что на шоссе, которое шло через Шелен, скопилось до 300 вражеских автомашин. Дешифрированные снимки подтвердили устный доклад летчика. Командование полка приняло решение немедленно ударить по скоплению техники. В воздух поднялась группа штурмовиков во главе с Саломатиным. Видимость в районе цели была ограниченной. Самолеты снизились до 100 метров и с этой высоты атаковали противника. С первого захода штурмовики подожгли до десяти автомашин.

Противовоздушной обороны не было, поэтому гитлеровцы, бросив технику, укрылись в кюветах. Группа М. Саломатина еще раз ударила по колонне бомбами и реактивными снарядами. Возникли пожары, начались взрывы. Уничтожив технику, летчики обстреляли придорожные кюветы и нанесли врагу большой урон в живой силе.

На подходе к своему аэродрому М. Саломатин встретил восьмерку штурмовиков майора Денисова. Она шла в район Фодерау. По данным воздушной разведки, оттуда к станции Валиттник двигалось около 200 немецких автомашин.

Неподалеку от Фодерау майор заметил железнодорожное полотно, уходящее в лес. Денисову показалось, будто он увидел дым паровоза. Возможно, гитлеровцы подгоняли состав, чтобы погрузить автомашины, идущие к станции Валиттник. [127]

Спустя несколько минут летчики увидели эшелон. На открытых платформах стояли танки и орудия.

— Атаковать всем вдруг! — приказал Денисов.

Штурмовики обрушились на эшелон. Несколько бомб разорвалось впереди состава на железнодорожном полотне, часть попала в платформы и паровоз. Огромное облако пара, клубясь, поднялось над насыпью. Платформы с орудиями и танками полетели под откос.

Разгромив эшелон, «ильюшины» взяли курс на шоссе, по которому сплошным потоком двигались автомашины. Слева и справа тянулись озера талой воды, и противник не мог уйти из-под удара. Противовоздушных средств борьбы у него не было.

Самолеты разделились на две группы и атаковали колонну с тыла и фронта. С первого захода штурмовики подожгли двадцать автомашин. За ними последовало еще несколько атак. И при каждом выходе из них экипажи обстреливали разбегавшихся фашистов из пушек и пулеметов.

Всего было израсходовано 3600 килограммов бомб, 60 эрэсов, тысячи пушечных снарядов и пулеметных патронов. Колонна неприятельских машин была уничтожена полностью.

Войска 3-го Белорусского фронта 29 марта завершили ликвидацию немецкой группировки, окруженной юго-западнее Кенигсберга. За семнадцать дней противник потерял свыше 50000 пленными и 80000 убитыми, при этом наши войска захватили в качестве трофеев 605 танков и самоходных орудий и свыше 3500 полевых орудий.

Началась подготовка к штурму Кенигсберга — первоклассной крепости. В прусской столице оборонялся 135-тысячный гарнизон. Здесь когда-то вынашивались планы мировой разбойничьей войны, строили танки и военные корабли. Отсюда взлетали самолеты, превратившие в груды развалин многие советские города и села.

Борьба за Кенигсберг представляет собой школу большого боевого опыта. Эта операция весьма поучительна во многих отношениях, в частности исключительно тесным взаимодействием авиации с наземными войсками. Наши летчики, действуя на направлениях главных ударов, помогая наземным войскам выбивать врага из отдельных домов, подвалов и других укрытий, продемонстрировали высокие образцы выучки, мужества и самоотверженности. [128]

Во время Кенигсбергской операции они произвели 14 тысяч боевых вылетов, сбросили на головы врага 5000 топи авиационных бомб.

7 апреля штурмовики 6-го Московского гвардейского авиационного полка начали боевую работу с восходом солнца. Первой с аэродрома поднялась восьмерка «ильюшиных», ведомая дважды Героем Советского Союза гвардии капитаном И. Ф. Павловым. Прорвавшись сквозь зенитный огонь, летчики достигли цели — вражеских минометных позиций, скопления автомашин и орудий полевой артиллерии. Планируя с высоты 900 метров, они обрушили на гитлеровцев смертоносный груз.

Пятнадцать минут находились «илы» над расположением противника. Затем подошла группа штурмовиков во главе с Героем Советского Союза капитаном В. Соловьевым. Перестроившись из правого пеленга в круг, гвардейцы сделали подряд шесть заходов на цель. Внизу вспыхнули огромные очаги пожаров. Восьмерку В. Соловьева, уничтожившую около 20 автомашин и десятки гитлеровцев, сменили 12 Ил-2 под командованием Героев Советского Союза С. Янковского и В. Нечаева.

Эшелоны «крылатых танков» шли на врага до позднего вечера. Под их снайперскими ударами рушились оборонительные узлы в Кенигсберге и прилегающих к нему пригородах.

Много было проявлено творческой инициативы и находчивости в боях за прусскую столицу. В политотделе дивизии и партийных организациях полков анализировали, обобщали боевой опыт и делали его достоянием всех экипажей соединения. С этой целью политработники, партийные и комсомольские активисты проводили беседы непосредственно у самолетов, выпускали листовки, посвященные отличившимся летчикам и воздушным стрелкам, оформляли фотовитрины и монтажи, демонстрировали фотодокументы, подтверждающие результаты вылетов на штурмовку. Большую мобилизующую роль в пропаганде героизма авиаторов играла армейская и фронтовая печать, местное радиовещание.

Несмотря на огромные потери, гитлеровцы яростно сопротивлялись. С упорством фанатиков оборонялись фашисты в Меденау, северо-западнее Кенигсберга. Для подавления в этом районе артиллерийско-минометных позиций командир полка И. А. Мусиенко выделил пять [129] экипажей штурмовиков. Все летчики этой группы — Иван Шабельников, Николай Баленко, Дмитрий Тарасов и Аркадий Воронов — были Героями Советского Союза, а Иван Корчагин, совершивший 126 боевых вылетов, — представлен к этому высокому званию.

Ведущим шел Иван Шабельников — равный среди равных в героической пятерке. Подойдя к цели, «илы» стали в круг. Такой боевой порядок позволял прикрывать товарища и попеременно атаковать заданный объект.

Самолеты сделали первый заход, сбросив бомбы на артиллерийские минометные батареи. Противник ответил ураганным огнем. При выходе из пикирования один из снарядов повредил плоскость машины Ивана Корчагина. Однако летчик не покинул строя.

— Делаем второй заход! — приказал командир. И штурмовики вновь один за другим устремились на цель. На этот раз гитлеровским зенитчикам удалось повредить самолеты Баленко и Тарасова. Они стали трудно управляемыми.

— Идите на свой аэродром, — услышали командиры экипажей голос ведущего.

На поле боя осталось три Ил-2. Едва они успели сделать еще один заход на цель, как в воздухе появились «Фокке-Вульфы-190».

По команде Ивана Шабельникова штурмовики сомкнулись плотным кольцом.

Шесть ФВ-190 ударили по самолету ведущего. «Ильюшин» задымил и сразу же пошел на снижение. Иван Корчагин следил за командиром, считал каждую минуту, ожидая, что он вот-вот пересечет линию фронта. Но машина Шабельникова была уже неуправляема. Кое-как приземлившись, командир экипажа и воздушный стрелок-радист Мальков вылезли из кабин и, отстреливаясь от гитлеровцев, бросились в сторону наших наземных войск. Отсекая преследователей, Иван Корчагин и его стрелок били по ним из пушек и пулеметов.

— Командир, справа «фоккеры»!—предупредил ведомый Аркадий Воронов.

Отвернув влево, Корчагин дал возможность стрелку В. Шматову вести прицельный огонь по самолетам противника. Меткая очередь, и один ФВ-190 пошел камнем вниз.

Пять гитлеровцев то вместе кидались на Воронова или Корчагина, то, разделившись на группы, атаковали сразу [130] оба самолета. Отбиваясь, штурмовики тянули к линии фронта: на своей стороне и земля помогает. Но силы были неравными. Израненные «илы» едва держались в воздухе. В нескольких сотнях метров от передней линии вражеские истребители сосредоточили огонь по штурмовику Корчагина. Снаряды попали в мотор. Машину трясло как в лихорадке. Катастрофическое положение заставило летчика произвести вынужденную посадку неподалеку от позиции наших «катюш».

И. Шабельников и В. Мальков отбивались от гитлеровцев до последнего патрона. В перестрелке оба они были тяжело ранены и схвачены врагом. После допросов и пыток их бросили в тюрьму города Пиллау. Затем при отступлении фашисты переправили летчика и стрелка в Данию. Советские патриоты пережили все ужасы гитлеровской неволи, но ничто не смогло сломить их — ни пытки, ни голод. Оба они не теряли надежды выбраться на волю.

В середине апреля войска союзников освободили пленных из лагеря, где находился И. Шабельников. Вместе с двумя другими нашими офицерами он достал машину, и они поехали к своим. Вернулся на родину и Виктор Мальков. В последних боях с врагом Иван Шабельников пал смертью героя. А его боевой товарищ, с которым он совершил около 130 вылетов на штурмовку, вместе с однополчанами встретил долгожданный День Победы. После войны Виктор Мальков окончил институт и сейчас работает директором крупного завода.

Войска 3-го Белорусского фронта после упорных уличных боев завершили разгром окруженной группы немецких войск и овладели Кенигсбергом — важным стратегическим узлом обороны немцев на Балтийском море. Только за день 9 апреля 1945 года было взято в плен свыше 27 тысяч немецких солдат и офицеров, захвачено большое количество вооружения и разного рода военного имущества. Остатки гарнизона во главе с комендантом крепости генералом от инфантерии Ляш и его штабом прекратили сопротивление и сложили оружие.

За содействие наземным войскам в разгроме противника личный состав нашего соединения получил благодарности от командиров дивизии, корпусов, командующих армиями и командующего 3-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза А. М, Василевского. [131]

Дальше