Семнадцать храбрецов

Что же происходило в Лацзыкоу до нашего прихода туда?

По левую сторону дороги к Лацзыкоу поднимаются отвесные скалы, покрытые густыми зарослями высотой до 500 метров. Взобраться на них не было никакой возможности. Отвесные же вершины обрывистых скал по правую сторону доступны лишь для птиц, даже дикие звери не могут вскарабкаться на них. Между скалами течет река.

Красные бойцы передвигались вдоль левого берега реки, пока не дошли до спуска в Лацзыкоу.

Этот спуск был очень узкий. Нужно было еще, кроме этого, перейти через деревянный мост длиной около 1 чжана{6}. После спуска начинались воздвигнутые врагом укрепления. Засевшие там белые солдаты поливали наших товарищей перекрестным пулеметным огнем, а с гор, по правой стороне дороги, забрасывали их гранатами.

Когда мы подошли к спуску в Лацзыкоу, то увидели там около 200 разорвавшихся ручных гранат. Деревья вокруг были превращены в щепки. По рассказам командиров Линь Бяо и Чэн Гуаяа, неоднократные атаки бойцов Красной армии в течение всего дня [77] и вечера не увенчались успехом. Тогда в полночь 17 храбрецов под командованием Чэна под носом у неприятеля, используя деревья на склонах, вскарабкались на гору, а затем по правому склону опустились в тыл врагу и, вооруженные ручными гранатами, неожиданно напали на заставы белых. Опорный пункт прохода оказался в руках красноармейцев. Враги в панике отступили. Красная армия захватила Лацзыкоу.

Во время этого боя еще раз сказалась талантливость руководства Красной армии и беспримерное мужество героев-бойцов.

Каждый раз, когда в критические минуты требовались люди, готовые пожертвовать собой ради общего дела, сотни храбрецов оспаривали друг у друга эту честь.

Красные бойцы не похожи на солдат старой китайской армии, которые воевали исключительно по принуждению.

После занятия Лацзыкоу части Красной армии расположились лагерем недалеко от Лацзыкоу.

Неприятель оставил здесь много топлива, и мы смогли вскипятить себе воду, просушить одежду и одеяла, промокшие от дождя. Мы были очень довольны, что получили возможность хоть немного отогреться. В полночь пошел дождь. Укрыться было негде, и мы опять промокли до костей.

Утром прозвучал приказ: «Товарищи, быстрее на Хадапу! Никто не должен отставать!»

Бойцы в один голос ответили: «Никто не отстанет!»

Через пять минут был дан сигнал к выступлению. Бойцы выступили форсированным маршем. В пути они разговаривали, шутили и смеялись. Так незаметно безостановочно прошли 30 ли, хотя по распорядку через каждые 10 ли должен быть пятиминутный отдых. Погода прояснилась, туман рассеялся, и на небе появилось солнце.

Неожиданно бойцы услыхали шум аэропланов. Немедленно раздался сигнал «лечь на землю». Не успели бойцы рассыпаться и спрятаться в кустарниках, как над ними появилось несколько аэропланов. Около получаса кружились самолеты над головами бойцов и, ничего не обнаружив, улетели.

Политработники использовали это время для беседы с бойцами о политической работе в мусульманских районах, куда вскоре вступит Красная армия. Было решено послать своих представителей к Тунагуню (глава мусульман) для разъяснения ему цели похода Красной армии на север — для борьбы с Японией.

Бойцов предупредили, что располагаться в деревнях можно только при согласии местного населения. В случае отказа — оставаться ночевать под открытым небом. Было также запрещено входить без разрешения жителей в их храмы, есть в мусульманских районах свинину.

Бойцам предложили широко пропагандировать среди населения национальное равенство и агитировать против произвола китайских чиновников.

Закончив беседу, мы продолжали наш путь к горному хребту Миньшань. [78]