Они не пройдут!

Море близко, и совсем рядом враг. 7-й флот США находится недалеко от Хайфона. Американские самолеты стартуют с авианосцев и совершают налеты на один из самых крупных городов ДРВ.

Поездка в Хайфон в мирное время всего лишь увеселительная прогулка. Близость от Ханоя, удобная и легкая дорога, постоянное морское представительство Польши — все это привлекало в Хайфон моих соотечественников, приезжавших во Вьетнам.

Уже в первые месяцы эскалации в Хайфоне чуствовался привкус войны. В конце марта 1965 года американцы начали атаковать прибрежные острова, как бы составляющие продолжение Хайфона. Объектом самых ожесточенных налетов стал маленький островок Батьлонгви. Было ясно, что портовый и промышленный город с густонаселенными и даже перенаселенными кварталами вскоре станет целью «джонсонов».

Хайфон готовился к обороне. На улицах рыли щели, ходы сообщения, расширяли сеть убежищ. На всех предприятиях, которые я посетила весной 1965 года, группы самообороны после работы регулярно проводили военные занятия. Но в городе царило спокойствие. Люди работали, имея винтовку под рукой.

Хайфон, который я посетила снова, уже прошел испытание огнем. В наиболее интенсивный период эскалации он подвергался бомбардировкам с воздуха и артиллерийскому обстрелу с моря двести шестьдесят раз! С каждым днем численность бомбежек увеличивается и становится ожесточеннее.

— Днем и ночью американцы летают над гаванью, — [211] рассказывают мне. Они не раз пытались уничтожить причалы, маяки и другие портовые сооружения, чтобы затруднить движение судов, их вход и выход в море.

Однако это сделать им не удалось. Мощная зенитная оборона стала неодолимой преградой на пути воздушных пиратов. В хайфонский порт непрерывно приходят корабли из самых отдаленных стран. Большую роль играет польское морское судоходство. Более чем за два года эскалации в хайфонском порту побывало около 30 наших кораблей. Это были «Ганка Савицкая», «Крашевский», «Дружба народов» и многие другие, которые я увидела уже во время третьего посещения Хайфона.

Пентагону не по вкусу расширение помощи Вьетнаму со стороны социалистических стран, и в первую очередь Советского Союза. И в получении этой помощи важная роль выпала теперь на долю Хайфона — порта, расположенного в устье Черной реки. Именно поэтому Соединенные Штаты оказывают давление на владельцев кораблей, плавающих под флагом стран, зависимых от США. С 1966 года американские власти заносят в «черный список» все суда, заходящие в хайфонский порт. Враг не раз обстреливал с моря и с воздуха якорные стоянки. И все же ему так и не удалось парализовать движение на морских трассах, соединяющих ДРВ с остальным миром. Пиратские провокации в отношении кораблей, идущих под флагами социалистических государств, стали повседневным явлением. В одном только 1966 году 7-й флот более ста раз пытался не допустить наши корабли в хайфонский порт. Так, советский корабль «Челябинск», направлявшийся из Камбоджи к берегам ДРВ, был окружен пятью миноносцами США. Вначале его «эскортировали» от 17-й параллели почти до Хайфона. Затем у самого входа в гавань загородили ему путь, требуя вопреки нормам международного права осмотра груза и судна.

Тогда капитан «Челябинска» преподал пиратам полезный урок. Он категорически отказался выполнить это наглое требование и, ринувшись на ближайший миноносец, отдал команду: «Полный вперед!» Эти решительные действия советских моряков сразу отрезвили «вояк». Не ожидая такого оборота событий, миноносец метнулся в сторону, остальные последовали его примеру. Путь «Челябинску» был открыт! Молодцы! Именно так и следует [212] действовать с зарвавшимися бандитами. Их вразумляет лишь смелость и решительность. Человеческих отношений они не понимают.

В прошлом году американские агрессоры обстреляли корабль под скандинавским флагом. Этот пиратский акт, а также обстрел нашего судна «Бениовский» вызвали гнев и возмущение мировой общественности. Но... вскоре, во время очередного налета на прибрежные острова, едва не был потоплен наш теплоход «Костюшко». Пикируя на него и обстреливая, американские бомбардировщики пытались не допустить его в порт. Кругом падали бомбы. Но судно успело стать к причалу. Через несколько дней на советский корабль «Комсомол» были сброшены осветительные ракеты. Начавшимся вслед за этим артналетом были повреждены лодки, катера и другие транспортные средства корабля.

О провокационных налетах «джонсонов» и висящих над палубами вертолетах мне подробно рассказывал капитан советского трансконтинентального лайнера «Бакуриани» Василий Шевчук. Это также подтвердили и мои соотечественники — капитан «Крашевского» Ежи Рачковский и капитан «Дружбы народов» Войцех Ожажевкий. Такие же факты привели мне моряки с «Мариана Бучека» и «Яна Матейко», с «Днепропетровска» и «Свердловска». Но несмотря на бессильную ярость американских агрессоров, несмотря на угрозу минирования подходов к Хайфону, корабли все равно приходят в порт.

Ни в каком ином городе Вьетнама не проявляется так ярко международная солидарность социалистических стран, оказывающих поддержку героическому вьетнамскому народу. Об этом говорят и разноязычные надписи на ящиках, тюках, мешках и машинах, выгружаемых местными докерами. В хайфонском порту я видела немало советских и польских специалистов. По рекам ДРВ плавают наши и советские баржи и другие суда, прибывшие сюда из Владивостока и Плоцка.

Городские власти заблаговременно эвакуировали из Хайфона все школы, больницы и промышленные предприятия. Усилена противовоздушная оборона порта и предприятий, для которых «со тан» неприменим. Подготовка к длительной обороне в условиях постоянной опасности и угрозы с воздуха и моря проводилась всеми возможными средствами и силами, начиная со спасения детей [213] и кончая подготовкой резервных кадров для заводов и учреждений.

Как и повсюду в ДРВ, на многих рабочих местах теперь стоят женщины и девушки. Нгуен Тхи Мао стала шофером. Она управляет большим тягачом и транспортирует товары, прибывающие в порт. Кудрявая, с платочком, повязанным по-русски под самым подбородком, она выглядит совсем молодо, как девочка. Мне не хочется верить, что ей уже тридцать лет и что у нее трое детей. Муж ее работает техником в этом же порту. В условиях трудной военной жизни Вьетнама их считают «счастливчиками» — они вместе, неразлучны. А трое их детей находятся у родных, за городом — «со тан»!

Во время одного из особенно массированных налетов Нгуен Тхи Мао продолжала сидеть за рулем своего тягача и спокойно работала, не обращая внимания на рев «джонсонов». Нет, ее не испугали ни сирена, ни разрывы бомб. Закончив рейс, она отвела тягач под ближайшие деревья.

— Просто мне очень хотелось, чтобы «эти» не повредили его, — улыбается она.

— А потом прямо в убежище? — спрашиваю я.

Стоящие рядом товарищи выручают женщину. Нет, вовсе она не спешила туда! Нгуен Тхи Мао является членом группы местной самообороны, поэтому во время налета она бегом носила на позиции зенитчиков тяжелые ящики со снарядами.

Новым актом американского варварства была бомбардировка района Кам Ло. Пропаганда США раструбила тогда на весь мир о каких-то уничтоженных «военных объектах» в Хайфоне. Но этими «военными объектами», которые я видела собственными глазами, оказались... разрушенные домики, склад местного сельхозкооператива и медпункт.

Я уже третий раз в Хайфоне. Мне довелось видеть, как работают расположенные в окрестностях школы, предприятия, больницы. Я нашла там старых знакомых, которых давно не видела. Но тщетно я искала среди них директора хайфонского завода эмалированных изделий... Нгуен Тхоай лежит в госпитале. Завода больше не существует — он разрушен до основания. Осторожно ступая среди руин, я вспоминаю, как все это выглядело тогда, ищу следы заводских цехов... [214]

— Осторожно! — предостерегающе кричит кто-то из сопровождающих.

Действительно, следует быть настороже. Надписи «Кху вуй ко бом» предупреждают о наличии бомб замедленного действия. Неосторожный шаг — гибель.

Разглядываю оболочку разряженной «шариковой» бомбы. На ней дата выпуска: март 1967 года. Никого это не удивляет — в окрестностях Тханьхоа, вблизи 17-й параллели, находили «шариковые» бомбы, изготовленные совсем недавно. Они были сброшены на этот город через три дня после выпуска с завода. Фабрики смерти в США работают полным ходом.

Упомянутый мною завод эмалированной посуды даже при желании не отнесешь к категории «военных объектов». Если только американцы не считают военным снаряжением кастрюли, миски, сковороды и кружки. Завод этот не мог быть военным объектом, как не был им и жилой район Бинь Хай.

В 10.50, а затем в 15.32 20 апреля 1967 года на Хайфоп были совершены налеты. Американские последыши Гитлера действовали с жестоким и холодным расчетом, превосходя порой палачей из СД, СС и «люфтваффе». Дневной налет был направлен прежде всего против людей, которые устраняли повреждения, причиненные утренней бомбардировкой, — гасили огонь пожаров, вытаскивали из-под развалин убитых и раненых, оказывали помощь погорельцам...

Смрад пожарищ, удушливый чад, резкий запах горелого. Хрустящие под ногами осколки битого стекла, щепки, щебень... Руины на месте домов. Обрывки одежды, клочки одеял и простынь, обгорелые остатки мебели. Все покрыто грязью и копотью. Все перемешано и выброшено взрывной волной на развалины стоявших здесь некогда домов.

Католический храм в Бинь Хае постигла судьба уничтоженных жилищ. Число убитых и раненых 20 апреля превысило 150 человек. На город было брошено более 70 тяжелых фугасных бомб, свыше 120 ракет различного типа и бесчисленное множество модернизированных «шариковых» бомб, которые американцы впервые начали использовать на территории ДРВ.

Передо мной лежат несколько таких модернизированных бомб. Каждый стальной шестигранничек выглядит [215] сейчас вполне невинно, как квадратные бусинки четок. Эти осколки только что извлекли из тела пятнадцатилетнего ученика одной хайфонской школы. Он вскоре умер, несмотря на все усилия врачей. Среди жертв этих бомб очень много стариков и малышей, даже младенцев. Я смотрю на страдальческое, без единой кровинки лицо 14-летней ученицы Ла Тхи Муй. Она навсегда останется калекой: пришлось ампутировать левую ногу, раздробленную горстью таких вот шестигранников. Во время предыдущего налета погибли ее отец и мать, оставив после себя четверых сирот... Муй — самая старшая из них, а младшему — десять месяцев. Это была простая рыбачья семья из предместья Хайфона.

У врачей, сопровождающих меня по отделениям больницы, красные, воспаленные от бессонницы глаза: они двадцать четыре часа не отходили от операционных столов. Работали без перерыва, ели на ходу, превозмогая себя, чтобы не свалиться с ног. Останавливаемся у топчана, на котором лежит не пришедшая еще в сознание женщина. Это 56-летняя крестьянка Нгуен Тхи Ди, которую очередной налет «джонсонов» застиг на пароме. Спина ее изрешечена шестигранниками. Раны оказались настолько тяжелыми, что вызвали паралич всех конечностей, но врачи уверяют, что руки они вылечат, а вот ноги... Нгуен Тхи Ди навеки останется инвалидом, если только ей удастся выжить.

Хочу заметить, что плазма и медикаменты, консервированная кровь и специальные препараты, доставленные из СССР и других социалистических стран, спасли жизнь многим сотням вьетнамцев. Кстати, сразу после налета в больницу явилось несколько горожан. Эти люди сами предложили свою кровь, хотя до этого ни разу не видели, как делается переливание.

Бродя среди дымящихся развалин, под которыми погребено немало жителей Хайфона, я поспешно делаю снимки, чтобы запечатлеть новый преступный акт пиратов США. Мне снова вспоминаются слова руководителей Белого дома о... «мирных намерениях и целях»! И я действительно не знаю, чему можно больше удивляться — цинизму американских лидеров или их безумию?

То и дело останавливаясь, я поспешно записываю факты героизма, свидетельствующие о непреклонной воле к борьбе всего народа Вьетнама. И вдруг снова гул, [216] треск пулеметных очередей, разрывы бомб... Это опять налетели «джонсоны». Мой переводчик Туэн настойчиво тянет меня за рукав и просит уйти. Прыгаем в ближайшую щель, а оттуда добираемся до индивидуальных бетонных укрытий. Захлопываю над головой крышку, чтобы не попало осколком. Сижу в этом колодце, согнувшись в три погибели. Пережидаю. Слышу, как возвращаются самолеты. На этот раз налет был сравнительно коротким...

Вылезаем из наших колодцев, отряхиваемся. Находим шофера Куэна. Он спрятал свой «газик» среди руин большого здания. Едем на позицию зенитной батареи, которая вписала не одну славную страницу в летопись героической обороны Хайфона. Это ее бойцы сбили над городом первый вражеский самолет. В последнее время батарея с беспримерным мужеством вела шквальный огонь по «джонсонам», несмотря на то что враг обрушивал на нее град фугасок. Американцы пытались уничтожить отважных зенитчиков и заставить смолкнуть орудия, ведущие меткий обстрел налетчиков. Но все их потуги оказались тщетными.

С удивлением и уважением смотрю на 16-летнего паренька. Этот боец группы местной самообороны был застигнут бомбовым разрывом около дома. Засыпанный землей и камнем, он сам выбрался из-под обломков и немедля поспешил на помощь другим жителям. Ему удалось откопать и доставить на медпункт трех человек.

Отряды взаимопомощи спасали имущество погорельцев. И не было ни одного случая, чтобы пропала хотя бы самая пустяковая вещь, вынесенная из развалин. Я сама видела, как сразу после налета эти группы, составленные преимущественно из женщин, ловко работали на разборке сгоревших домов и старались поскорее вернуть все спасенное имущество его владельцам. Тут были одеяла, домашняя утварь, мебель и т. д. Как заверили меня товарищи, не было ни одного случая, чтобы кто-либо из защитников Хайфона струсил, бросил свой пост и ушел прятаться.

Рабочий Хайфон дал достойный отпор пиратам. Плечом к плечу город защищают армия и население, отряды народной милиции и группы самообороны. С авианосцев 7-го флота после бомбежек поднимаются в воздух разведывательные самолеты, чтобы проверить эффективность [217] налета. Но те, кто пилотирует эти машины, не видят поведение жителей, не знают их непоколебимого мужества, спокойствия, закалки и отваги, а жаль! Может быть, тогда они бы поняли суть этой «грязной войны»...

Вечер. Складываю полученные экземпляры местной газеты «Хайфонг», которая выходит регулярно, несмотря на ожесточенные налеты. Сегодня я собираюсь принять участие в митинге солидарности хайфонцев.

Приходим в какое-то большое здание. Зал переполнен. Но едва председательствующий начал речь, прозвучала сирена воздушной тревоги. Нас всех гонят в убежище. И — о диво! — я внезапно слышу сказанные по-немецки слова:

— Хо, геноссен Моника!

Голос кажется знакомым. Вспышка затемненного фонарика позволяет разглядеть человека. Это Фолькер Отт из ГДР, репортер берлинского телевидения. Год назад он был у меня дома, чтобы записать передачу о моей последней вьетнамской поездке. А теперь мы встречаемся с ним... в хайфонском убежище. Как тесен мир!

Только мы успели поздороваться — сигнал отбоя. Вспыхивает свет. Возвращаемся в зал; я с блокнотом в руках, за мной Тюэн с фотоаппаратом, а за ним бегут коллеги Отта — тащат камеры и снаряжение. Нашлись тут и мои японские спутники. Запыхавшись, вбегает Уилфред Бэрчетт. Направляясь из Камбоджи в Корею, он на несколько дней задержался в ДРВ и вот приехал на митинг в Хайфон.

Один за другим выступают представители местных партийных и административных органов, армии, молодежи, крестьян из окрестностей города... Речи короткие, но горячие, страстные. В них повторяется одна и та же непоколебимая мысль: будем бить врага всеми силами и средствами! Если он снова нападет на нас, а в этом сомневаться не приходится, то мы ответим ему стократным ударом. Пусть война продолжается хотя бы и пять, и десять, и двадцать лет — мы будем сражаться. Если враг разрушит наш город, мы восстановим его!

Американское радио раззвонило на весь мир, что в Хайфоне уничтожены промышленные предприятия и электростанция. Но в течение нескольких дней, которые я тогда провела в этом городе, электрическая энергия подавалась во все пункты беспрерывно. [218]

Тревога повторилась еще раз. Даже свои последние заметки я приводила в порядок при электрическом свете. Что касается предприятий, то они продолжают работать там, где им положено. И все это — неопровержимое свидетельство того, что Хайфон живет. Он все время находится начеку — лицом к лицу с 7-м флотом США. Он сражается и будет стоять насмерть!

* * *

Так и кажется, что старый и незабываемый лозунг, звучавший по всему миру во времена Испанской республики, ожил и обретает растущую актуальность в Хайфоне. Я имею в виду «Но пасаран!» — «Враг не пройдет!». [219]