12. Подготовка к операции «Хо Ши Мин»

В полдень 3 апреля в 50 километрах севернее Бузамапа нас встретил заместитель начальника управления тыла Намбо полковник Май Ван Фук (Ты Фук). Мы стояли на вершине горы, поросшей редкими соснами, на земле, еще хранившей следы ожесточенных боев 1970 года, когда американские войска совершали пресловутый «переход через границу»{7}. Крепко пожимая друг другу руки, мы от волнения долго не могли сказать ни слова, и лишь глаза наши светились радостью. И эту радость можно было легко понять. Ведь в первый раз мы ступили на землю далекого героического Намбо, неприступной «бронзовой цитадели» Отечества, на ту землю, любовь к которой президент Хо Ши Мин всегда хранил в своем сердце и ради освобождения которой призывал партию, армию и народ пожертвовать всем. С вершины открывалась величественная панорама природы Намбо. Низкий поклон вам, горы, поля и реки многострадального Юга, который вступил в бой за Родину первым и приходит к победному финишу последним! Низкий поклон вам, соотечественники и бойцы, за то, что десятки лет без колебаний противостояли самым жестоким и могущественным захватчикам, показывая немеркнущий пример несгибаемости, оптимизма и непрерывного революционного наступления!

Нам предложили отдохнуть на одной из баз снабжения войск Намбо. Неширокая дорожка, так хорошо замаскированная, что на ней не видно было следов автомашин, привела нас на поляну, где в тени деревьев стояло несколько добротно построенных деревянных домиков. Вокруг домов [139] зеленели аккуратно возделанные грядки овощей, пестрели цветы на клумбах, и тут же поблизости паслось стадо домашнего скота. От домов убегали глубокие траншеи, тут и там разбросаны бомбоубежища и расставлены караулы. Все было скромно, неброско, но все говорило о том, что люди решили обосноваться на этой земле надолго, вопреки всем лишениям и опасностям, и надеялись главным образом только на свои собственные силы. И это было характерным для всех организаций и воинских частей Восточного Намбо, одного из партизанских районов Южного Вьетнама, вынесших наиболее тяжелые испытания.

Вечером мы поехали в ставку командования вооруженных сил Намбо. Дорога шла через каучуковые рощи, местами выжженные бомбами, между плантациями черного перца, хлебного дерева и недавно посаженных кокосовых пальм.

Наконец перед нашим взором предстал город Локнинь. Хотя кое-где еще остались следы разрушений, но за три года со дня освобождения город и его окраины заметно изменились: дороги стали шире, по сторонам выстроились ряды новых домов под соломенными кровлями, за ними на рисовых полях и на плантациях маниоки зеленели всходы, в каучуковой роще рабочие окучивали деревья, выпалывали сорную траву и собирали латекс. Освобожденный в 1972 году город Локнинь вместе с провинцией Фыоклонг представляет собой обширный и удобный плацдарм для предстоящего наступления на Сайгон.

По улицам города навстречу нам двигались колонны автомашин с улыбающимися солдатами, направлявшимися на передовую. На перекрестках, у контрольно-пропускных пунктов дежурили партизаны, строго проверяющие все машины, следовавшие в освобожденные районы. Я сердечно приветствовал этих мужественных парней и девушек, издавна снискавших себе высокое признание своими славными подвигами в ожесточенных сражениях с врагом.

Пейзаж Локниня — широкие ясные поляны, рощи каучуконосной гевеи, сады плодовых деревьев, красноземные холмы — напомнил мне отрывок из поэмы «Дали Родины» То Хыу:

К вечеру 3 апреля мы прибыли в ставку командования вооруженных сил Намбо, расположенную западнее Локниня. Ехавший с нами Динь Дык Тхиен сразу же отправился в управление тыла.

Большинство членов Южновьетнамского бюро ЦК партии были уже на месте. Узнав, что секретарь бюро товарищ Фам Хунг живет в соседнем домике, за грядой деревьев, я сразу отправился к нему. Подойдя к дому, я увидел, что он, в рубахе нараспашку, сидел за столом при затемненном свете лампы и обмахивался веером из парашютной ткани. Увидев меня, он встал и, приветливо улыбаясь, шагнул навстречу: «Мы с нетерпением ждали тебя!» Мы крепко пожали друг другу руку и обнялись. Трудно описать, какую огромную радость я испытывал, когда рассказывал Фам Хунгу о наших крупных, стремительных победах, благодаря которым я и приехал сюда, в Намбо, раньше срока, намеченного в Ханое. Я выразил уверенность, что Сайгон будет освобожден в точном соответствии с планом Политбюро. Затем я кратко рассказал о наших военных успехах в Тайнгуене, в прибрежной равнинной полосе Чунгбо, о передислокации наших регулярных войск на Юг. В конце беседы мы договорились о плане работы в последующие дни, до прибытия товарища Ле Дык Тхо.

Командование уже заблаговременно подготовило помещения для работы и размещения нашей группы «А-75». Срочно были возведены деревянные дома с кровлями из пальмовых листьев, дополнительно вырыты бомбоубежища и поставлены палатки из брезента для товарищей, которые должны были прибыть позже. С наступлением темноты в лесу становилось все оживленнее. В ночной тишине отчетливо слышались мерный шум дизельной электростанции, урчание моторов прибывающих и отъезжающих машин, звуки музыки из транзисторных приемников. Такой запомнилась мне первая ночь на земле Восточного Намбо.

Ночью вернулся генерал-полковник Чан Ван Ча из инспекционной поездки в 4-й армейский корпус, готовившийся к наступлению на Суанлок. На рассвете он уже [141] был у меня. С огромным энтузиазмом мы поделились друг с другом своими впечатлениями о положении на фронтах. В заключение мы обменялись мнениями относительно организации совместной работы группы «А-75» и штаба вооруженных сил Намбо. Утром 4 апреля была установлена связь с Ханоем. В этом большая заслуга принадлежала батальону войск связи, недавно прибывшему из Тайнгуена и работавшему при содействии местных связистов. Созданный в начале 1975 года этот батальон получил задачу отправиться в Тайнгуен. Там на протяжении всей операции он обеспечивал бесперебойную связь между нашим Представительством и Ханоем. Блестяще выполнив поставленную задачу, батальон был переброшен в Намбо, где вместе с местными подразделениями связи должен был обеспечить надежную связь в последнем, решающем сражении. Надо сказать, что связистам приходилось нелегко. Нельзя было не проникнуться к ним уважением, когда видел, как сам заместитель командующего войсками связи полковник Хоанг Нием круглые сутки занимался то настройкой аппаратуры, то обучением новых бойцов.

Во избежание лишних жертв при вражеских воздушных налетах все органы, непосредственно подчиненные командованию вооруженных сил Намбо, были рассредоточены на большой территории. Сообщение между ними осуществлялось с помощью мопедов, на которых нас доставляли в соответствующие учреждения специально выделенные водители. С этим транспортным средством мы познакомились еще в Тайцгуене, куда на помощь нам командование Б-2 (так назывался район Намбо и 6-го военного округа) направило специальный отряд мопедистов. Теперь этот отряд возвратился в Восточное Намбо. Помню, как эти мопедисты сопровождали нашу группу во время переезда из Тайнгуена. В клетчатых шарфах и с автоматами за плечами, они то на большой скорости обгоняли нас, чтобы обменяться информацией с водителями идущих впереди машин, то возвращались назад, чтобы помочь отставшим. По ночам, когда работала радиосвязь, на мопедах по ухабистым и извилистым лесным тропам на походные радиостанции доставлялись тексты радиограмм. При этом мопедистам приходилось преодолевать значительные расстояния, так как эти станции всегда находились на большом удалении от места расположения штаба, чтобы авиация и разведка противника не могли [142] засечь нас с помощью своих радиотехнических средств.

Члены Южновьетнамского бюро ЦК партии и Военного комитета при нем, долгие годы проработавшие в Намбо и досконально знавшие здешнюю обстановку, помогли нам быстро разобраться в положении на различных фронтах Намбо, и в частности в районе Сайгона-Задиня. В течение нескольких дней мы заслушали доклады офицеров штаба вооруженных сил Намбо и 7 апреля провели совещание с членами Южновьетнамского бюро ЦК партии и Военного комитета при нем. На этом совещании присутствовали товарищи Фам Хунг, Нгуен Ван Линь (Мыой Кук), Чан Нам Чунг, Чан Ван Ча, Фан Ван Данг (Хай Ван), Во Ван Киет (Шау Зан), Нгуен Ван Со (Хай Со), а также заместитель командующего и начальник штаба вооруженных сил Намбо генерал-лейтенант Ле Дык Ань, заместитель политкомиссара генерал-майор Ле Ван Тыонг (Хай Ле), заместитель командующего генерал-майор Донг Ван Конг, генерал-майор Ле Нгок Хиен, старший полковник Лыонг Ван Ньо и ряд других офицеров штаба, политуправления и управления тыла. Генерал-лейтенант Динь Дык Тхиен также присутствовал на совещании.

Секретарь Южновьетнамского бюро Фам Хунг, так же как все его товарищи, был прост в обращении, полон кипучей энергии, оптимизма, несокрушимой воли к победе. В комнате, где происходило совещание, царила атмосфера непринужденности, то и дело слышался смех. Мы тщательно проанализировали положение в Намбо, особенно в Сайгоне, после поражений противника в 1-м и 2-м корпусных районах. Участники совещания изучили решение Политбюро и Военного комитета при ЦК партии, обсудили меры по активизации наших военных и политических выступлений, чтобы добиться новых побед, подготовить необходимые предпосылки для освобождения Сайгона и всей дельты реки Меконг в ходе генерального наступления армии и восстания масс.

Когда речь зашла о снабжении наших войск, товарищ Фам Хунг поинтересовался, как идет поставка боеприпасов. Динь Дык Тхиен сразу привел данные об уже полученных или отгруженных партиях боеприпасов и в заключение сказал:

— Доложу я вам, товарищи: боеприпасов у нас столько, сколько нужно, чтобы дать врагу острастку на всю жизнь. [143]

В последующие дни всякий раз, давая то или иное указание, Фам Хунг любил повторять слова Динь Дык Тхиена: надо дать врагу острастку на всю жизнь. И эти слова неизменно вызывали взрывы веселого смеха у присутствующих.

Южновьетнамское бюро партии и Военный комитет при нем собрались в момент, когда по всему Югу происходили бурные, вдохновляющие перемены. Каждый день приносил новые известия о боевых успехах в провинциях и уездах 9-го и 8-го военных округов. Из Чавиня сообщили, что в провинции создано пять батальонов местных формирований вместо существовавших двух. В провинции Ратоза только одна община направила около 200 добровольцев в батальон местного формирования, а каждая община имела по роте партизан. Местные формирования 9-го военного округа захватили укрепленные пункты противника в Кайвон, Тегао, быстро расширялась освобожденная зона в провинции Лонган.

Вечером 7 апреля, во время нашего совещания, во двор въехал худощавый мужчина в голубой рубашке и брюках цвета хаки. На голове у него был армейский пробковый шлем, а через плечо перекинут большой черный кожаный планшет. Узнав в прибывшем товарища Ле Дык Тхо, все радостно зашумели, поднялись со своих мест и поспешили ему навстречу. Веселые и довольные, мы обнялись и расцеловались с Ле Дык Тхо. За 30 лет войны Сопротивления, сначала против французских колонизаторов, а затем против американских агрессоров, Ле Дык Тхо уже дважды был на Юге. Нынешняя его поездка была третьей. Раньше ему порой приходилось идти пешком через дремучие леса, питаясь лепешками из вареного риса, а то и одними сухарями. На этот раз он сначала летел самолетом, потом ехал на автомашине и конец пути преодолел на мопеде. Усевшись, он стал увлеченно рассказывать о делах в стране, о зарубежных откликах на наши победы, об обстановке в нашем тылу — социалистическом Севере Вьетнама, о своей поездке сюда. Он сказал, что перед отъездом получил от Политбюро и президента Тон Дык Тханга строгий наказ: «Возвращайтесь только с победой!»

8 апреля на объединенном заседании Южновьетнамского бюро ЦК партии, Военного комитета при бюро и командования Б-2 в присутствии представителей Главного командования товарищ Ле Дык Тхо сделал сообщение [144] о постановлении Политбюро от 25 марта. Он сообщил нам о тех выводах, к которым пришло Политбюро в результате всестороннего изучения расстановки сил на фронтах, анализа замыслов американо-марионеточной клики после недавних поражений, и обосновал неизбежность полного крушения продажного режима. В конце своей речи товарищ Ле Дык Тхо подробно остановился на решимости Политбюро осуществить стратегический план освобождения Южного Вьетнама и подчеркнул руководящие принципы, которым необходимо следовать для реализации этого плана. Затем товарищ Ле Дык Тхо огласил постановление Политбюро о составе командования в операции по освобождению Сайгона-Задиня. В него вошли товарищи Ван Тиен Зунг (командующий), Фам Хунг (политкомиссар), Чан Ван Ча и Ле Дык Ань (заместители командующего). Ле Дык Ань одновременно возглавлял войска юго-западного направления, или 232-ю группу войск. Товарищ Ле Чонг Тан, командовавший войсками восточного направления, также был назначен заместителем командующего. Динь Дык Тхиен стал заместителем командующего по тылу. В его обязанности входило также оказание необходимой помощи управлению тыла вооруженных сил Намбо, возглавляемому генерал-майором Буй Фунгом. Генерал-лейтенант Ле Куанг Хоа, занимавший пост секретаря парткома войск восточного направления, был переведен на должность заместителя политкомиссара и начальника политотдела командования войсками в предстоящей операции по совместительству. Товарищ Ле Нгок Хиен исполнял обязанности начальника штаба, непосредственно возглавлял оперативный отдел.

В своей деятельности командование войск Сайгонской операции использовало существовавшие штабные, политические и тыловые органы вооруженных сил Юга. В состав этих органов вошли приехавшие с группой «А-75» из Тайнгуена и направленные Генеральным штабом командующий артиллерией генерал-майор Зуан Туэ, командующий войсками специального назначения старший полковник Нгуен Ти Дьем, заместитель начальника управления разведки старший полковник Ле Куанг By, заместитель начальника управления боевой подготовки полковник Чыонг Динь May, заместитель командующего бронетанковыми войсками полковник Ле Суан Киен и другие. Южновьетнамское бюро ЦК партии, Военный комитет при нем [145] и командование вооруженных сил Юга продолжали исполнять прежние функции, только отдельные товарищи были привлечены к руководству Сайгонской операцией.

Таким образом, для руководства последней стратегической операцией по освобождению Сайгона Политбюро ЦК нашей партии направило трех своих членов, которые должны были действовать непосредственно под его руководством.

В течение апреля Политбюро и Военный комитет при ЦК, как и мы на фронте, ежедневно и ежечасно следили за передислокацией наших войск, отмечая, какое расстояние еще отделяет ту или иную дивизию, ту или иную колонну автомашин, тот или иной артиллерийский полк или зенитный дивизион от места назначения. По утрам при смене дежурства выяснялись местонахождение отдельных дивизий, количество автомашин, имеющихся в их распоряжении, маршруты движения каждого полка и количество пушек, которые данная часть брала с собой; запрашивались также сведения о количестве перевезенных снарядов для 130-миллиметровых полевых орудий и 100-миллиметровых танковых пушек.

На всех дорогах были расставлены специальные отряды организации движения, которые следили за выполнением графика движения, указывали колоннам машин интендантской службы путь на склады, направляли отряды новобранцев к месту назначения.

На леса Локшгая хлынули первые тропические ливни. С этими ливнями росло наше беспокойство. Товарищ Ле Дык Тхо правдиво выразил наше настроение в следующих стихах:

Мы особенно беспокоились за 10-ю дивизию, которая в эти дни еще находилась в районе Камраня. Путь этой [146] дивизии в Восточное Намбо был далек и еще не очищен от противника, и приходилось задумываться над тем, сможет ли она прибыть к месту назначения в срок. Мы отправили срочную радиограмму товарищу Хоанг Минь Тхао с просьбой срочно направить в Камрань войска 5-го военного округа на смену 10-й дивизии, а командованию этой дивизии приказали три раза в день докладывать нам о состоянии дел, графике движения частей на текущий и следующий день, организации движения и вообще обо всем, что происходит на марше. Мы также дали указание товарищу Донг Ши Нгуену, если потребуется, выделить дополнительное количество автомашин для быстрой переброски 10-й дивизии к месту назначения. В случае нехватки автотранспорта было предложено обратиться к командованию 5-го военного округа.

Время торопило. Политбюро требовало от нас как можно быстрее закончить приготовления, чтобы начать наступление на Сайгой. Однако, учитывая, что к этому моменту еще не была создана достаточно мощная группировка сил и средств для решительного наступления на Сайгон в высоком темпе и что некоторые соединения и части регулярных войск находились на марше, Политбюро несколько удлинило сроки подготовки операции, но при этом твердо установило момент начала генерального наступления на Сайгон — не позже последней декады апреля 1975 года.

Все это время мы самым внимательным образом следили за событиями, разыгрывавшимися на политической арене в Сайгоне и в США. Разумеется, мы постоянно держали в поле зрения и военные мероприятия противника в районе Сайгона, во всем Намбо и во всей Юго-Восточной Азии, в особенности на Филиппинах и в Таиланде. Наше пристальное внимание привлекали и события в соседней Кампучии. Получилось так, что без предварительной договоренности наши кампучийские друзья прекрасно согласовывали с нами свои стратегические и оперативные планы.

В очередной радиограмме Политбюро говорилось: «При составлении общего плана операции необходимо иметь в виду, что наступление должно быть достаточно мощным и от начала до конца вестись в высоких темпах. Наряду с атаками внешнего оборонительного пояса надо подготовить достаточные силы, чтобы в благоприятный момент с разных направлений ударить непосредственно по центру [147] Сайгона, следуй принципу: бить врага как изнутри, так и извне, всемерно создавать условия для выступлений населения».

В сложившейся к этому времени обстановке именно в этом и заключались молниеносность, дерзость и неожиданность. Это и был тот основной, самый верный путь к победе. Надо было иметь и соответствующий план на случай, если бы сражение затянулось на некоторое время.

В район расположения командования войск Сайгонской операции начали прибывать представители родов войск и армейских корпусов для получения боевой задачи. Во 2-й и 4-й армейские корпуса и 3-ю дивизию 5-го военного округа, которые вели бои на восточном направлении, был направлен заместитель начальника штаба старший полковник Динь Ван Ньо (Хай Ньо). Товарищ Ньо должен был передать лично генерал-лейтенанту Ле Чонг Тану приказ, подписанный товарищем Фан Хунгом и мной. В приказе говорилось, что все войска, наступающие с востока, отныне подчиняются Ле Чонг Тану и действуют в соответствии с единым планом операции.

Была поставлена боевая задача и войскам юго-западного направления, которыми командовал товарищ Ле Дык Ань.

12 апреля к нам прибыли командир 3-го армейского корпуса By Ланг, политкомиссар корпуса Нгуен Хиеп, вслед за ними, 14 апреля, — командир 1-го армейского корпуса Нгуен Хоа и политкомиссар корпуса Хоанг Минь Тхи. Они доложили, что 1-й армейский корпус получил приказ на марш 25 марта, а 2 апреля в поход выступила 320-я пехотная дивизия, за ней последовали другие соединения и части. Последнее подразделение войск корпуса должно было покинуть район постоянной дислокации 7 апреля. Таким образом, к 25 апреля войска корпуса должны были выйти на исходные позиции для наступления.

Отдавая приказания командирам армейских корпусов, я обращал их внимание на особенности противника, на те наши слабые стороны, которые могли дать знать о себе в незнакомых условиях и которые следовало непременно преодолеть в самом ходе боев. Я не забывал напомнить командующим о необходимости соблюдения установленных сроков выдвижения в назначенные районы, организации управления и связи, а также об обеспечении скрытности передвижения войск с таким расчетом, чтобы противник [148] ничего не подозревал вплоть до начала наступления. Я особо подчеркивал необходимость довести до каждого солдата, что исход войны зависит от исхода этой операции, что необходимо поддерживать дисциплину и строго соблюдать установленные правила при вступлении в город.

Перед тем как командиры и полит комиссары армейских корпусов отправились в свои соединения для выполнения намеченных планов, к ним с очень душевной, искренней речью обратился товарищ Фам Хунг. Он сказал:

«Мы, товарищи, здесь, в Б-2, очень обрадовались, когда узнали о больших победах нашей армии в Тайнгуене и Чунгбо. Стало ясно, что назревают условия для освобождения всего Южного Вьетнама в этом году. А если освободим Юг и воссоединим страну, американские империалисты уже никогда не смогут вернуться, чтобы попытаться поработить нас. Вы вместе с нами, с Южновьетнамским бюро ЦК партии и Военным комитетом Юга, со всем народом Южного Вьетнама и его вооруженными силами доведете до победного завершения национальную народно-демократическую революцию во всей нашей стране. Со дня образования партии это самые славные минуты. В старину Куанг Чунг тоже совершал стремительные походы на чужеземных захватчиков, однако ему приходилось делать передышки. Теперь же наши войска с Севера наступают без всяких остановок, без всяких передышек и вместе с вооруженными силами Юга повсеместно одерживают молниеносные, крупные победы. Вот какой силой обладают наша партия, патриотически настроенное население и наши вооруженные силы.

Наша партия всегда была тесно сплоченной. Сплочение — традиция нашего народа и его вооруженных сил, Юг и Север — одна семья, Вьетнам — единая страна. В сплочении — залог наших побед. Мы приветствуем ваши боевые успехи, ваше своевременное прибытие на южновьетнамский фронт, вашу готовность участвовать в этом историческом штурме последнего бастиона неоколониализма в нашей стране. Желаю вам новых побед, желаю всем окончательной победы!»

С глубоким чувством товарищ Фам Хунг выразил пожелание, чтобы ко дню рождения Дяди Хо мы уже находились в Сайгоне.

Затем к собравшимся обратился товарищ Ле Дык Тхо. «ЦК партии, — сказал он, — доверил Южновьетнамскому [149] бюро, всем нашим вооруженным силам дело освобождения родного Юга. У нас сформированы армейские корпуса. Это сильные общевойсковые соединения, хорошо оснащенные современной техникой. Свои боевые действия они ведут в тесном взаимодействии с местными формированиями, при поддержке других видов и родов войск. Поэтому они непременно должны успешно выполнить возложенные на них задачи. Мы наступаем на Сайгон в то время, когда противник уже не так силен, он, можно сказать, стоит на грани краха. Но этот город — последнее его убежище. Бежать уже некуда, ему остается одно — собрать все свои силы и сопротивляться. У противника пять дивизий, мы же имеем пятнадцать, не считая резервов. Следовательно, мы обязаны победить. Так считает ЦК партии. При расставании товарищи из Политбюро мне говорили: «Победить непременно! Возвращайтесь только победителями!» В этих словах ясно выражена решимость Политбюро».

Сделав подробный анализ обстановки, товарищ Ле Дык Тхо сказал: «Возможность того, что американцы вновь вступят в войну, абсолютно исключена. Об этом говорят все известия, полученные из США. Но если вопреки здравому смыслу США все-таки снова вмешаются в войну, они все равно не смогут изменить ход событий, а только потерпят еще более крупное поражение. Мы несомненно победим. За последние десять с лишним лет наш народ преподал агрессору немало запоминающихся уроков. В настоящее время складывается очень благоприятная для нас обстановка, наши возможности велики, надо только не упустить момент, действовать быстро и уверенно».

Товарищ Ле Дык Тхо напомнил командованию армейских корпусов о необходимости подробно изучать местность, досконально разобраться в сложной планировке города Сайгона — все это будет иметь большое значение для войск, прибывающих издалека, из других районов страны, и незнакомых с местными условиями. Он также коснулся вопроса об обеспечении связи в бою, о противовоздушной обороне в ходе наступления, на привалах и других вопросов. Подчеркнув значение фактора внезапности, Ле Дык Тхо посоветовал действовать неожиданно для врага, нацеливать свои удары против его жизненно важных объектов, главных органов управления. Ле Дык Тхо привел образное сравнение: если дерутся двое, то побеждает тот, кто сумеет неожиданно ударить по самому [150] уязвимому месту противника, даже в той случае, когда тот сильнее, — это гарантирует верную победу.

Член Политбюро, секретарь ЦК партии не преминул напомнить командирам армейских корпусов, что жители Сайгона имеют славные традиции революционной борьбы. Пока в городе хозяйничает враг, но если население получит поддержку извне, если наше наступление будет стремительным, мощным и непрерывным, то народ наверняка восстанет против своих поработителей. В заключение товарищ Ле Дык Тхо сказал, что сезон дождей уже близок, поэтому необходимо провести операцию как можно скорее. Если удастся завершить ее в мае 1975 года, то это имело бы еще большее значение.

Под Локнинем, в дебрях партизанского края, по ночам к нам не шел сон. Кругом царило оживление: по дорогам с грохотом проносились колонны танков и тягачей с артиллерийскими установками, почти беспрерывно звонили телефоны в штабе, в политотделе и в отделе тыла шли горячие споры. В такие бессонные часы перед нашим мысленным взором вставал светлый образ Дяди Хо, вспоминались его отеческие советы, его священное завещание. В память о его жизни, всецело отданной революции, о его имени, которым был назван город Сайгон, командование войсками в Сайгонской операции единодушно решило ходатайствовать перед Политбюро о присвоении крупнейшей по своим масштабам и значению в истории освободительной войны нашего народа операции имени Хо Ши Мина.

В 19 часов 14 апреля 1975 года мы получили радиограмму № 37/ТК от Политбюро ЦК партии. В ней говорилось:

«Согласны присвоить Сайгонской операции наименование — операция «Хо Ши Мин».

Внизу стояла подпись товарища Ле Зуана, нашего уважаемого и любимого Первого секретаря ЦК партии. [151]