11. Стремительность

Если сама по себе война — это ожесточенная борьба, в которой решается вопрос о существовании борющихся сторон, то в последнем, решающем сражении это противоборство достигает предельной остроты. В последней схватке напряжение сил, как правило, доходит до крайней черты. Это проявляется и в руководстве боевыми действиями, и непосредственно на полях сражений.

В первой половине дня 31 марта состоялось заседание Политбюро, на котором был заслушан доклад Военного комитета при ЦК о развитии нашего наступления в течение трех прошедших недель, и в особенности в последние дни. Политбюро единодушно констатировало: после боевых успехов в 9-м военном округе и освобождения провинции Фыоклонг в Восточном Намбо разгром группировки противника в Тайнгуене фактически явился началом всеобщего стратегического наступления, в короткий срок принесшего крупнейшие победы. За это время нам удалось вывести из строя более 35 процентов живой силы противника, причем впервые были полностью выведены из строя войска двух его корпусных районов. Враг потерял более 40 процентов современной боевой техники, более 40 процентов его военных баз и тыловых складов либо разрушено, либо захвачено. Мы освободили 12 провинций. Численность населения, проживающего в освобожденной зоне, достигла восьми миллионов человек.

Следует отметить важное явление, явно давшее о себе знать при освобождении Дананга, — тесную согласованность боевых действий армии с выступлениями местного населения, которое только и ждало случая восстать против ненавистного марионеточного режима. Это и обескуражило сразу врага, вызвало катастрофическое падение [125] морального духа солдат и офицеров его армии. В результате Дананг, морской порт и крупнейший в Южном Вьетнаме военный комплекс, был освобожден удивительно быстро — за какие-нибудь 30 часов, причем наступающие (действовали они необыкновенно смело, дерзко) значительно уступали обороняющимся в численности.

Наши вооруженные силы значительно выросли и возмужали в боях. Обогатился боевой опыт нашей армии, возросло мастерство ее командиров в деле подготовки и ведения боевых действий. Если учесть масштабы одержанных побед, то потери в людях и в вооружении с нашей стороны были крайне незначительны, а расход боеприпасов — небольшим. Напротив, наши запасы военных средств значительно пополнились за счет огромного количества трофейного оружия и боеприпасов.

В общей обстановке обозначился резкий перелом, соотношение военных и политических сил явно изменилось в нашу пользу. Мы прочно завладели стратегической инициативой. Враг же очутился в положении обороняющегося, утратил всякую активность, бился в безвыходном стратегическом и тактическом тупике. В этом положении даже США были бессильны помочь своим марионеткам. Но и дополнительная военная поддержка не могла спасти продажный режим от неминуемой и близкой гибели.

Исходя из этого, Политбюро ЦК партии на своем заседании 31 марта сделало следующий вывод: «Революционная война в Южном Вьетнаме вступила в фазу, когда ее развитие приобретает скачкообразный характер. Назрели все условия для развертывания всеобщего наступления и всенародного восстания с целью разгрома последних пристанищ врага. С этой минуты начинается в стратегическом плане последнее сражение, в результате которого завершается национальная народно-демократическая революция в Южном Вьетнаме и открывается путь для мирного воссоединения нашей Родины.

На нынешнем этапе революция развивается такими бурными темпами, при которых один день равноценен двадцати годам. Поэтому Политбюро считает целесообразным ни в коем случае не упустить благоприятный исторический момент, без промедления, как можно быстрее, лучше всего в апреле, осуществить генеральное наступление и всеобщее восстание. Наши действия должны носить молниеносный, дерзкий и неожиданный характер и гарантировать победу. [126]

Для обеспечения победы и достижения внезапности необходимо, не теряя времени, атаковать врага в тот самый момент, когда он находится в состоянии смятения или разлагается организационно. Надо сосредоточивать силы для своевременного нанесения удара по главным в данный момент и на данном направлении объектам.

В стратегическом плане следует придерживаться взятого курса и наращивать мощь «трех стратегических ударов», повсеместно сочетать вооруженные выступления с восстаниями населения, наносить врагу удары не только на фронте, но также в тылу. На каждом направлении и в каждый отдельный момент надо обеспечить себе подавляющее превосходство в силах, всячески создавать выгодную для нас обстановку и использовать ее, чтобы в нарастающем темпе достигать все больших успехов.

Надо срочно укрепить наши силы к западу от Сайгона, окружить город, изолировать его от западной части Намбо, а для этого необходимо окончательно перерезать дорогу № 4, одновременно сосредоточить войска на восточных подступах к Сайгону, овладеть важнейшими опорными пунктами и блокировать город на направлении Бариа, Окап, держать в состоянии постоянной готовности крупные силы, включая части и подразделения, оснащенные тяжелой боевой техникой, чтобы в подходящий момент нанести удар по жизненно важным для врага объектам в центре Сайгона».

В сложившейся к тому времени обстановке бросались в глаза два обстоятельства, почти противоречащие друг другу. С одной стороны, время не терпело, нельзя было упустить редкостную историческую возможность, с другой — необходимо было всесторонне подготовить крупные силы для последнего решающего стратегического наступления, которое предстояло вести массированно, на обширной территории, применяя новые, оригинальные тактические приемы. Если первое обстоятельство требовало неотложных действий, то второе вызывало необходимость огромной по размаху и разнообразию осуществляемых мер подготовительной работы, которая заняла бы значительное время. Между тем марионеточная администрация и ее заокеанские покровители не сидели сложа руки. Они использовали малейшие возможности, чтобы приостановить наше наступление, заставить нас потратить больше времени на подготовку к последнему сражению за Сайгон-Задинь. [127]

Политбюро ЦК партии решило сосредоточить все свое внимание на руководстве предстоящей операцией, отмобилизовать все людские и материальные ресурсы страны, чтобы обеспечить непременную победу в этом историческом сражении. Всем военным округам, местным властям и государственным органам во всей стране было дано указание рассматривать удовлетворение нужд фронта как первоочередную задачу. Все органы, находящиеся в непосредственном подчинении Главного командования нашей армии, круглосуточно были заняты подготовкой к предстоящему решающему сражению и разрешением проблем, связанных с организацией управления новыми освобожденными районами.

Вся наша партия, весь наш народ и наши вооруженные силы были полны решимости претворить в жизнь новый стратегический замысел Политбюро. С начала апреля 1975 года на всех путях сообщения нашей страны — шоссейных, речных, морских и воздушных — царило необычное оживление. Казалось, весь народ вышел в поход под девизом: «Наступать стремительно и дерзко, застичь врага врасплох и победить». Неукротимый людской поток лился на юг. Туда же с севера днем и ночью мчались машины самых различных типов. Обгоняя время, минуя кордоны и заставы, они везли на фронт солдат и боевые грузы. Достигнув города Донгха, поток машин раздваивался: часть направлялась в сторону горного хребта Чыонгшон, по склонам которого, восточным и западным, были проложены стратегические дороги, а часть по дороге № 1 устремлялась прямо на юг, через Хюэ, Дананг, Куангнгай, Куинён, догоняя находившиеся на марше войска.

До начала сезона дождей осталось совсем мало времени. Нескончаемые потоки машин, поднимая за собой не оседающие облака бурой пыли, двигались на юг по дорогам Чыонгшона и, миновав Дыклап, Бузамап, Донгсоай, Локнинь, растекались по каучуковым рощам Заутиенга, по дебрям партизанской военной зоны «Д», вдоль рек Сайгон, Бэ, Вамкодонг.

Горцы Тайнгуена не могли налюбоваться на молодых, здоровых, красивых и веселых бойцов НВСО, на бесчисленные колонны самоходных орудий, ракетных установок, танков, бронетранспортеров, тягачей с зенитками, грузовиков с понтонами, что проносились, как на параде, перед их удивленным взором. Обманутые вражеской пропагандой, они раньше не могли и подозревать, что у [128] «солдат Хо Ши Мина» так много военной техники, интересно отметить, что крупные ракеты ПВО были приняты ими за «самолеты со снятыми крыльями».

Сотни, тысячи машин круглосуточно мчались на юг. Движение было так интенсивно, что на некоторых участках от пыли невозможно было разглядеть дорогу. Водителям приходилось зажигать фары днем и давать непрерывные гудки. Густой слой пыли покрыл чащобы Тайнгуена, зеленые луга Бупранга и бамбуковые рощи Бузамапа, через которые проходила линия снабжения войск.

На одном из перевалов, где пересекаются восточно — и западночыонгшонская дороги, расположил свой командный пункт заместитель начальника Генерального штаба Фунг Тхе Тай. Отсюда он со своими помощниками — представителями инженерных и транспортных служб и военной милиции — следил за тем, чтобы все проходящие воинские части точно соблюдали график движения, принимал меры для быстрейшей ликвидации пробок, давал разрешение на внеочередной проезд тем или иным подразделениям различных родов войск, той или иной колонне автомашин. Так несколько недель безотлучно провели Фунг Тхе Тай и его товарищи на своем боевом посту, над которым был повешен броский плакат с надписью-лозунгом: «Стремительность и еще раз стремительность, дерзость и еще раз дерзость!» Вся деятельность его маленького штаба преследовала одну цель — своевременно, до того, как в Тайнгуене пойдут дожди, переправить через горы на фронт необходимые сотни тонн боевой техники, боеприпасов и продовольствия. За самоотверженность и решительность, за строгость и требовательность в работе водители, не знавшие в лицо Фунг Тхе Тая, в шутку прозвали его «господин Стремительный», «господин Быстрей Езжай». Среди водителей ходило четверостишие:

В это время на дорогах помимо военных машин, наших и трофейных, можно было увидеть и гражданские автобусы, и грузовики из Северного Вьетнама, и даже частные автомобили из недавно освобожденных городов и провинций. [129]

Чтобы своевременно обеспечить победу в последнем сражении, 5-й военный округ организовал специальную автоколонну с трофейным оружием и с тем нашим вооружением, что осталось не использованным при освобождении Дананга и других южных провинций округа. Эта автоколонна, руководство которой было доверено заместителю командующего 5-м военным округом генерал-майору Во Тхы, направлялась из приморского равнинного района сначала в Тайнгуен, а затем поворачивала на юг, в Восточное Намбо.

В те дни было особенно оживленно на аэродромах Залам, Виньфу, Донгхой, Фубай, Дананг и Контум. С их бетонных полос взлетали вертолеты всех типов, от самых тяжелых до самых легких, транспортные самолеты и даже пассажирские лайнеры специального назначения. Они везли на юг не только людей и вооружение, но и печатные издания, киноленты, изобразительную продукцию, ноты и т. д. Один самолет завез к нам несколько тонн карт района Сайгон-Задинь, только что напечатанных в типографии Генерального штаба в Ханое.

Работа кипела на вокзалах и пристанях рек Красной, Зань, Ма, Хан, в портах Хайфон, Кыахой, Тхуанан, Дананг... Круглосуточно шла погрузка войск и снаряжения на корабли ВМФ и на суда министерства путей сообщения и транспорта. Протяженность морских путей с каждым днем увеличивалась: наши корабли пришвартовывались уже в освобожденном Куинёне и Камране.

Только при наличии таких путей и средств доставки было возможно выполнение небывалой в истории нашей революции задачи по переброске больших контингентов войск, огромного количества техники и снаряжения в такой короткий срок.

Все, что было нами сбережено за долгие годы ценой лишений и жертв, все, что с таким упорством и терпением было накоплено нашим народом, — все это теперь вылилось в мощный поток, сметающий на своем пути последние бастионы неоколониализма на нашей земле. Подобно легендарному богатырю Фу Донгу, вьетнамский народ в 1975 году встал и, расправив свои могучие плечи, вскочил на быстроногого железного коня. А сев на коня, тотчас же помчался вперед стремительным, дух захватывающим галопом, ибо прекрасно сознавал, что каждая минута дорога, что время для него — это сила.

В этот период Генеральный штаб не только выполнял [130] сложную задачу по координации действий наших войск на фронтах, но и следил за тем, чтобы из разбросанных по всей стране складов своевременно отгружались боеприпасы для частей и соединений, привлеченных к предстоящему сражению за Сайгон. В то время на фронте было довольно трудно со снарядами для пушек, безоткатных орудий, минометов и зенитных установок. Особенно остро чувствовался недостаток боеприпасов в 1-м армейском корпусе и 232-й группе войск{6}, в которую наряду с войсками 8-го военного округа вошли ранее действовавшие самостоятельно южновьетнамские дивизии и полки. Эту группу возглавляли генерал-лейтенант Ле Дык Ань (командир) и генерал-майор Ле Ван Тыонг (Ле Тян, политкомиссар).

Наши инженерные войска при участии населения быстро отремонтировали и расширили участки дорог в районах Донгсоая, Кайгао и Бенбау, восстановили разрушенный мост Нябик, починили искусственно сооруженные броды в Мада и Бенбау, подготовили пути маневра для нашей артиллерии до самого Сайгона и для вторжения механизированных частей в центр города.

Приказ о молниеносной переброске на юг для выполнения боевых заданий пришел в 1-й армейский корпус 25 марта, когда он занимался ремонтом дамб в провинции Ниньбинь. Без промедления выступив в поход, этот корпус, во главе которого стояли генерал-майор Нгуен Хоа (командир) и генерал-майор Хоанг Минь Тхи (политкомиссар), уже в середине апреля прибыл в Намбо, преодолев в общей сложности 1700 км по дорогам № 12, 15 и 14 (через Буонметхуот и Плейку).

2-й армейский корпус (командир — генерал-майор Нгуен Хыу Ан, политкомиссар — Ле Линь) после освобождения Дананга без задержки двинулся вдоль морского побережья в Восточное Намбо. По директиве Главного командования он должен был за 18 суток совершить 900-километровый марш и своевременно занять исходные позиции для наступления в районе Бьенхоа, Бариа. По пути следования войскам корпуса приходилось вступать в бой с противником близ городов Фанранг и Фантхиет и форсировать целый ряд рек, мосты через которые были разрушены противником. Только на участке Дананг, Куангнгай [131] враг успел взорвать 6 мостов. Все это значительно усложняло задачу корпуса, совершавшего марш на двух тысячах автомашин. Надо сказать, что, располагая в 1962 году значительно меньшим автопарком (400 машин), 308-я дивизия в ходе учений с трудом справилась с пробками на дорогах.

Чтобы выполнить директиву руководства, командование 2-го армейского корпуса организовало передвижение войск поэшелонно: в авангарде шли подразделения саперных войск, в задачу которых входил ремонт поврежденных мостов и участков дорог, за ними следовали танковые части, выполнявшие задачу подавления сопротивления противника, предпринимающего попытки помешать движению корпуса, и, наконец, замыкали колонну пехотные и артиллерийские части. Прикрытие каждого эшелона от нападения с воздуха осуществляли подразделения и части зенитной артиллерии. Запас продовольствия для войск 2-го корпуса был рассчитан на месяц, а боеприпасов должно было хватить на то, чтобы сразу же после прибытия на исходные позиции вступить в бой.

Помимо 2-го армейского корпуса по побережью Чунгбо на юг продвигались также другие части и соединения. Вместе они составляли «приморскую группу войск», во главе которой стояли генерал-лейтенанты Ле Чонг Тан и Ле Куанг Хоа. Впереди колонны двигалась группа офицеров — представителей Главного командования, которые с помощью местных работников собирали сведения о районах предстоящих боевых действий, решали вопросы, связанные с материальным обеспечением войск.

На всем пути следования «приморскую группу войск» с восторгом встречали жители близлежащих населенных пунктов. Старики, женщины, дети выносили солдатам кокосовые орехи, сахарный тростник, предлагали выпить чашку чаю. Но наши бойцы нигде не могли остановиться хотя бы на минуту, чтобы поговорить с народом. В ответ на восторженные приветствия они лишь улыбались и махали руками. И никто не оставался в обиде: на шлемах солдат, на бортах их машин можно было прочитать один и тот же лозунг: «Стремительность, дерзость!»

13 апреля части и соединения 2-го армейского корпуса подошли вплотную к Фанрангу, где враг намеревался держаться до последнего.

14 апреля 3-я пехотная дивизия 5-го военного округа совместно с 25-м полком, прибывшим из Тайнгуена, перешла [132] в наступление на Фанранг в полосе обороны войск 3-го корпусного района противника. После двухдневных ожесточенных боев нашим войскам удалось продвинуться лишь к предместьям города. Враг укрылся в сильно укрепленных опорных пунктах и при массированной поддержке авиации яростно сопротивлялся. В создавшейся обстановке Ле Чонг Тан и Ле Куанг Хоа решили ввести в бой часть сил 2-го корпуса. К тому времени для усиления руководства «приморской группой войск» из тыла прибыл заместитель ректора военной академии генерал-майор Нам Лонг с группой штабных офицеров, офицеров политуправления и службы тыла.

На рассвете 16 апреля после артиллерийской подготовки часть сил 325-й дивизии 2-го армейского корпуса при поддержке танков во взаимодействии с 3-й дивизией и 25-м полком с трех направлений атаковали Фанранг и аэродром Тханынон. Не выдержав мощного артиллерийского огня и дерзкой атаки пехоты и танков, враг обратился в паническое бегство.

В результате Фанрангской операции наши войска разгромили передовой командный пункт 3-го корпусного района и штаб 6-й авиационной дивизии, взяв в плен генерал-лейтенанта Нгуен Винь Нги и бригадного генерала Фам Нгок Шанга. Разгромлены были также штаб 2-й пехотной дивизии, 2-я воздушно-десантная бригада, 31-я боевая группа войск специального назначения, один из полков вновь сформированной 2-й дивизии. В плен сдалось большое количество старших офицеров марионеточной армии. Наши войска захватили около 40 полностью исправных самолетов противника.

Движение войск нашего 2-го армейского корпуса на юг по дороге № 1 не осталось незамеченным. Пытаясь преградить нам путь, враг стал бомбить колонны наших войск с воздуха и обстреливать их с моря. Была предпринята попытка высадить группу диверсантов в тылу войск 2-го корпуса в уезде Туйфонг, севернее Фантхиета. Однако эта попытка не увенчалась успехом: наши пехотинцы за два часа выловили всю диверсионную группу, насчитывавшую до роты. Тем временем наши артиллеристы и зенитчики, развернувшись в боевой порядок прямо у дороги, успешно отражали удары самолетов и военных кораблей противника. Развивая успех предыдущих боев, 2-й армейский корпус вместе с войсками 6-го военного округа с ходу овладел Фантхиетом, а затем освободил Хамтан. [133]

2 апреля 1975 года после полудня мы выехали из Тайнгуена в Восточное Намбо. Перед этим я побывал в 316-й дивизии и провел совещание с ее командованием. Командир дивизии Герой вооруженных сил старший полковник Дам Ван Нгуй в тот день находился в частях дивизии. Политкомиссар дивизии полковник Ха Куок Тоан и заместитель командира дивизии полковник Хай Банг доложили о полной готовности дивизии к выполнению новых заданий в Намбо. Из соединений Тайнгуенской группы войск эта дивизия отправлялась туда первой. Вместе с ней собиралась в дорогу немногочисленная группа ответственных офицеров штаба 3-го армейского корпуса. Выслушав доклад товарищей из командования дивизии, побеседовав с ее бойцами и осмотрев их вооружение, я остался очень доволен: дивизия заметно окрепла и набралась новых сил. Я распорядился срочно закончить последние приготовления к походу. В этой дивизии перед Тайнгуенской операцией отдельные товарищи высказывали сомнение в способности их соединения овладеть крупным городом в непривычных условиях местности; к тому же вести бой во взаимодействии со многими современными родами войск дивизии приходилось впервые. Но действительность показала, что дивизия хорошо справилась с задачей. В жестоких боях она быстро окрепла, и сегодня, перед отправкой в Намбо, располагала всеми необходимыми видами вооружения, ее личный состав был настроен по-боевому, был полон решимости бить врага и уверен в окончательной победе.

316-я дивизия должна была выступить из Буонметхуота и по дороге № 14 прибыть в район, прилетающий к Сайгону с северо-запада. Вслед за 316-й двинулась 320-я дивизия под командованием старшего полковника Ким Туана (командир дивизии) и полковника Буй Хюи Бонга (политкомиссар). Эта дивизия после освобождения города Туйхоа и всей провинции Фуйен получила приказ вернуться в Тайнгуен по дороге № 7 и оттуда по дороге № 14 направиться в Восточное Намбо.

Что касается 10-й дивизии (командир — старший полковник Хо Дэ, политкомиссар — старший полковник Ле Нгок Тяу), то ее путь в Намбо был весьма труден. Очистив от врага перевалы Фыонгхоанг и М'Драк и приняв участие в освобождении Нячанга и Камраня, дивизия двинулась на северо-западные предместья Сайгона сначала по провинциальной дороге № 2, а потом по дороге № 20. [134]

Состояние дорог было неважное, приходилось посылать вперед отряды саперов для ремонта многих непроходимых участков и для наведения временных мостов. Тем временем враг обнаружил движение дивизии и попытался помешать этому бомбардировками с воздуха и обстрелом с моря. Бойцам дивизии приходилось с боем расчищать себе путь.

Товарищ Динь Дык Тхиен в то время был круглосуточно занят организацией снабжения войск 3-го армейского корпуса и в особенности подготовкой тыла к предстоящему решающему сражению. В широком черном национальном костюме, какие носят мужчины в Южном Вьетнаме, его можно было застать то на армейских складах, то в воинских частях. Однажды начальник интендантской службы увидел на опушке леса близ Дыклапа двух неряшливо одетых водителей, занятых ремонтом автомашины.

Подойдя ближе, он спросил:

— Эй, ребята, из какой вы части? И почему одеты так неряшливо? Разве подобает победителям ходить в таком виде?

И услышал ответ:

— Разрешите доложить, господин начальник, мы — военнопленные.

К тому времени в наших войсках стали использовать бывших водителей — военнослужащих марионеточной армии для эксплуатации и ремонта трофейных машин. Наши бойцы в свою очередь на ходу изучали современное американское вооружение и разного рода боевую технику, учились обращаться с ними.

В наших походных колоннах появились плавающие бронемашины М-113, танки М-48 и М-41, 105– и 155-миллиметровые орудия, рации тактического назначения PRC-25 американского производства. Военные летчики учились летать на трофейных американских истребителях-бомбардировщиках А-37 и F-5. Наши возможности использовать военную технику врага против него самого никогда не были так велики, как в этот период. Это обстоятельство не только в громадной степени увеличивало наше преимущество перед противником в огневой мощи, но и позволяло с каждым днем наращивать темпы наступления.

После победы в Тайнгуене маршруты для поездки в Восточное Намбо сильно изменились. Можно было ехать [135] по дороге № 14 через Буонметхуот, Дыклап, Бупранг, Бузамап вплоть до Локниня. Участок между Бупрангом и Бузамапом, получивший название дороги № 14А, был в довольно хорошем состоянии, по нему можно было проехать на любой машине. После освобождения города Зангиа и всей провинции Куангдык автомашины могли отправляться из Донлуана и добираться до Тёнтханя, через который проходит дорога № 13. Путь из Буонметхуота в Локнинь можно было проделать на легковой машине всего за день.

В первые годы антиамериканской войны было очень опасно двигаться через эти районы. Наши бойцы ежедневно, ежечасно могли попасть под артиллерийский обстрел противника, под бомбы, сбрасываемые с самолетов В-52, ведущих бомбежку по площадям, или подорваться на минах различных типов, установленных диверсантами. Кроме того, в здешних местах почти невозможно было достать питьевую воду, а малярийные комары летали тучами, поражая людей смертельно опасной тропической лихорадкой. Вдоль дорог, по которым мы проезжали, по обеим сторонам тянулись густые вереницы бомбовых воронок; то тут, то там на разрушенных вражеских укреплениях лежали искореженные остовы машин, разбитые пушки с искривленными стволами, кучи ржавой колючей проволоки. В памяти всплывали воспоминания о жарких схватках 1965, 1968 и 1970 годов, в ходе которых наша армия одну за другой срывала операции американских войск и войск стран-сателлитов по «поиску и уничтожению» и «переходу через границу».

На залитых солнечным светом холмах и опушках лесов можно было увидеть высокие бугорки, покрытые зеленой травой, — под ними спят вечным сном наши товарищи по оружию. Сколько их, кадровых офицеров и бойцов нашей армии, пало здесь, в этом далеком и суровом краю, чтобы сегодня наши дивизии могли ехать по широкой, очищенной от дотов и постов противника дороге прямо в Намбо, на последнюю решающую битву! Подвиги и высокий моральный дух павших товарищей — яркий пример для всех нас, и в предстоящей битве мы обещали быть достойными их светлой памяти.

Мы ехали среди зеленеющих под ярким весенним солнцем сочных лугов, среди покрывшихся молодой листвой плантаций гевеи, протянувшихся на десятки километров. [136]

С ветвей старых деревьев свисали пышные гроздья цветов орхидеи.

Плантации гевеи — прекрасное место для привала. Танки, тягачи, грузовики надежно укрывались под густыми кронами деревьев, а их стволы служили удобными опорами для походных гамаков — в них наши бойцы отдыхали после утомительного ночного перехода. На берегах протекающих в лесу ручейков располагались походные кухни с бездымными печами — изобретение повара Хоанг Кама.

Для разрежения потока автомашин и контроля за маскировкой военной техники на дорогах были расставлены диспетчерские и контрольно-пропускные пункты. Они же оповещали о воздушных налетах противника. На развилках и перекрестках дорог Восточного Намбо в те дни можно было видеть целый лес указателей всевозможных форм, размеров, почерков и расцветок, принадлежавших самым различным воинским частям и учреждениям. Посторонний вряд ли смог бы определить, кому предназначались эти указатели и что конкретно они означали.

При виде многочисленной боевой техники, движущейся в Намбо и укрытой вдоль дороги под густой листвой, я невольно вспомнил наши вылазки в оккупированные районы дельты реки Красной в годы антифранцузского Сопротивления. Тогда вместе с бойцами «Равнинной дивизии», в коричневых крестьянских рубашках и остроконечных шляпах из пальмовых листьев, опираясь на палку и цепляясь пальцами ног за малейшие выступы в скользкой грязи, я двигался в веренице солдат, змеившейся по межам рисовых полей и проселкам провинций Ханам и Ниньбинь. Вспомнилось, как мы, бывало, плавали на бамбуковых сампанах по залитым водой рисовым полям Тхайбиня и Намдиня мимо деревень, в которых хозяйничали полицаи — предатели Родины. До сих пор отчетливо помню мерцающий свет осветительных ракет, плеск воли безбрежного моря рисовых полей и неожиданные пулеметные очереди, наугад пущенные вражеским дозорным в невидимого врага. С рассветом мы прятали сампаны под водой и маленькими группами расходились по деревням и хуторам, где, как нам было заранее известно, население поддерживало движение Сопротивления. Там женщины готовили нам еду, а партизаны выставляли дозоры, охраняя наш покой до вечера, когда мы снова отправлялись в путь. [137]

Тридцать лет наш народ был участником и свидетелем небывалого похода своих сыновей и дочерей за свободу и независимость Родины. Ни на один день не прекращался этот поход с Севера на Юг и с Юга на Север, наши воины устремлялись во все уголки страны, туда, где был враг, туда, где они были нужны Родине-матери. Теперь, весной 1975 года, в бесконечном потоке военных автомашин, державших путь на Сайгонский фронт, в деревнях, на вокзалах и пристанях и в боевых окопах Юга невозможно различить южан и северян. Везде и повсюду только граждане Вьетнама, рвущиеся в последний бой с американским империализмом и его прислужниками за независимость, свободу и единство Отечества. Вся страна находилась на необыкновенно стремительном марше, вся страна шла в атаку.

Весна в природе и весна в жизни нации соединились в эти исторические апрельские дни 1975 года. [138]