10. Изменения в обстановке и новые стратегические замыслы

20 марта, в то время когда наши войска в Тайнгуене по трем стратегическим дорогам вели наступление в равнинные провинции, к нам поступила радиограмма о только что состоявшемся совместном заседании Политбюро и Военного комитета при ЦК. На заседании была дана следующая характеристика создавшегося положения: одержанная нами победа имеет стратегическое значение, знаменует собой перелом в войне на Юге, новое, резкое изменение общей обстановки. Американские агрессоры и их приспешники сделали еще один шаг, приблизивший их к полному крушению. В данный момент враг пытается стянуть с дальней периферии свои силы и сосредоточить их в районе Сайгона, в части районов дельты Меконга и, возможно, в Дананге и Камране, чтобы укрепить свои стратегические позиции в этих районах и на этой основе попытаться добиться политического урегулирования путем либо создания коалиционного правительства, либо раздела Южного Вьетнама. Поэтому мы должны наилучшим образом использовать фактор времени, действовать быстро, решительно и смело, добиваясь полной внезапности своих действий как с точки зрения выбора момента и направления удара, так и с точки зрения количества привлекаемых в бою сил, обеспечивая самые высокие шансы на победу. Руководствуясь этими соображениями, Политбюро ЦК партии после всестороннего обсуждения приняло решение привести в исполнение план освобождения Сайгона в более сжатые сроки, чем предусматривалось первоначально.

Чтобы довести и разъяснить директиву, Политбюро направило к нам в Тайнгуен товарища Ле Дык Тхо. Он должен был выехать 28 марта. Одновременно было дано указание [113] товарищам Фам Хунгу и Чан Ван Чану из Намбо, Во Ти Конгу и Тю Хюи Ману из 5-го военного округа немедленно отправиться к нам в Тайнгуен на совещание. Участники совещания должны были заслушать сообщение о решении Политбюро и обсудить план его претворения в жизнь.

В стране сложилась совершенно новая обстановка. Опираясь на анализ военных событий, партия — великий рулевой — поставила перед нашим народом новые задачи. Стало ясно, что наступил исторический переломный момент.

Нам не терпелось поскорее увидеть товарища Ле Дык Тхо и узнать от него о важных решениях Политбюро, принятых в эти исторические в судьбе нашей страны Дни.

25 марта состоялось еще одно совещание Политбюро. На этом историческом совещании было отмечено: «С операции в Тайнгуене началось наше генеральное наступление. В стратегическом плане создалась новая ситуация. Сегодня мы имеем все возможности в скором времени осуществить нашу решимость освободить Южный Вьетнам». Политбюро решило в кратчайший срок сосредоточить боевые силы и материальные средства для освобождения Сайгона до начала сезона дождей. Воспользовавшись тем, что по стратегическим соображениям враг отводит свои силы, надо было постараться полностью разгромить войска 1-го корпусного района и большую часть сил 2-го корпусного района, не дать им стянуться к Сайгону.

На основе научного анализа сложившейся обстановки, чутко уловив появление новых факторов, Политбюро констатировало, что создался благоприятный исторический момент, и приняло решение во что бы то ни стало довести всеобщее наступление до окончательной победы.

Как совершенно правильно отметило Политбюро, обстановка менялась чрезвычайно быстро, не по дням, а по часам. Противник находился в сильном замешательстве и смятении. Не теряя времени, надо было наносить ему непрерывные удары и не дать возможности оправиться. Положение могло значительно осложниться, если бы противнику удалось продержаться до начала сезона дождей.

25 марта Политбюро радировало нам о своем решении в кратчайший срок перебросить три пехотные дивизии и части усиления из районов дорог № 7 и 21 в район [114] Буонметхуота, чтобы там провести необходимые приготовления к операции по освобождению Сайгона. Всю подготовку нужно было завершить в месячный срок. В радиограмме говорилось: «Таким образом, мы продолжаем твердо придерживаться плана освобождения Сайгона в течение сухого сезона, ибо сильные дожди пойдут только через два месяца. В худшем случае дожди застанут наши войска уже на ближайших подступах к Сайгону. Но тогда они уже не будут большой помехой. Необходимо всемерно преодолевать трудности. В зависимости от развития обстановки могут появиться и новые инициативы...

В настоящее время события сменяют друг друга с молниеносной быстротой. Мы являемся свидетелями своеобразного скачка. Весьма важно не терять времени и не упустить благоприятный момент».

Нам стало известно, что по решению Политбюро был образован Совет по вопросам помощи фронту. Его возглавил наш уважаемый премьер-министр Фам Ван Донг. В состав Совета вошли два заместителя премьер-министра: Ле Тхань Нги (в качестве заместителя председателя Совета) и Фан Чонг Туэ. Членами Совета были назначены и другие ответственные товарищи.

Сразу же после получения указаний Политбюро мы стали обдумывать, как бы лучше их выполнить. В то время 320-я и 10-я дивизии вели преследование противника. Вопрос состоял в том, остановить их и направить в Намбо или же дать им возможность выйти к морю, освободить провинции Фуйен, Кханьхоа, затем захватить Нячанг и Камрань, а уж после этого повернуть 320-ю дивизию по дороге № 7 в Тайнгуен, а 10-ю направить в Намбо. Конечно, было бы лучше, максимально используя благоприятную обстановку, продолжать преследование противника, постараться уничтожить как можно больше его сил, завершить разгром вражеских войск во 2-м корпусном районе. Этим мы создали бы хорошие предпосылки для успеха в предстоящей решающей битве за Сайгон-Задинь. Мы тщательно рассчитали время, необходимое для осуществления нашего плана, продумали вопрос о средствах переброски войск и их материального обеспечения, прикинули вероятные сроки подготовки к операции и ее проведения с учетом времени, оставшегося до начала сезона дождей. По нашим расчетам, времени еще имелось достаточно, чтобы до переброски в Намбо 320-я дивизия могла освободить Фуйен, а 10-я — Камрань. [115]

В только что закончившихся боях дивизии, входящие в Тайнгуенскую группу войск, одержали большие победы, стремительными ударами захватили ряд провинциальных центров. Дела у них пока шли гладко, без единой заминки. Поэтому мы верили в их боеспособность и возлагали на них большие надежды.

В своем очередном докладе я изложил наш план и просил Политбюро разрешить войскам Тайнгуенского фронта еще несколько суток продолжать продвижение к морю, так как наши соединения буквально по пятам преследуют противника и преисполнены решимости к победе. Я доложил, что мы имеем все возможности разгромить значительные силы противника, охваченного паникой, освободить обширные, жизненно важные территории, тем самым облегчить выполнение предстоящих задач в Намбо. Заодно мы смогли бы ввести противника в заблуждение относительно направления главного удара. Я заверил Политбюро, что мы уложимся в установленный срок и выполним поставленную перед нами задачу.

С большой радостью мы узнали, что наши планы одобрены Политбюро и Военным комитетом при ЦК. В своей ответной радиограмме руководство не преминуло напомнить, что хотя дела у Тайнгуенской группы идут как нельзя лучше, но все же необходимо в соответствии с новым стратегическим замыслом подумать и о своевременном сосредоточении сил, быстрейшей их подготовке и переброске в Намбо для решающего удара в самое сердце врага.

Перед нами возникала масса сложных проблем, связанных с подготовкой боевых действий за овладение морским побережьем. В первую очередь необходимо было создать в Тайнгуене местные формирования — один полк и несколько батальонов на каждую провинцию, достаточно хорошо вооруженные, способные защитить свои только что освобожденные родные края после ухода частей и соединений регулярной армии. 25-й полк, усиленный подразделениями полевой и зенитной артиллерии, прикрывал дорогу № 21. 29-й полк оборонял Буонметхуот, там же формировался Дарлакский полк из местных жителей. В Контуме и Плейку дислоцировались подразделения Чыонгшонской группы, а оборона Фубона была доверена батальону народного ополчения.

В связи с новыми изменениями в обстановке 27 марта западнее дороги № 14 на новом командном пункте мы провели совещание с командованием Тайнгуенского фронта. [116] Присутствующие были ознакомлены с решением Политбюро и Военного комитета при ЦК. Все встретили это сообщение с большим воодушевлением, выразили свое полное одобрение решения Политбюро и заверили ЦК партии в своей решимости неукоснительно претворять его в жизнь. Мы обсудили вопросы о том, как выполнить две наиболее важные задачи: во-первых, сосредоточить в одном районе войска, предназначенные для участия в операции, доукомплектовать их и уточнить организацию; во-вторых, перебросить из Тайнгуена в Намбо войска общей численностью свыше 50 тыс. человек и десятки тысяч тонн их имущества. Затем я огласил решение Главного командования о создании 3-го армейского корпуса, в который вошли 10, 320 и 316-я дивизии, разъяснил задачи, возлагаемые на новое объединение, возглавляемое генерал-майором By Лангом (командующий корпусом) и старшим полковником Нгуен Хиепом (политкомиссар). 968-я дивизия и несколько отдельных полков передавались в состав 5-го военного округа. Бывшему заместителю командующего 5-м военным округом генералу Хоанг Минь Тхао, выполнявшему обязанности командующего войсками в Тайнгуенской операции, было дано указание вернуться в свою зону. В его подчинение переходили 968-я и 3-я дивизии, которым была поставлена задача сменить в боях за приморские провинции и город Камрань соединения и части Тайнгуенской группы, тем самым высвободив их для выполнения других задач. Мы организовали для Хоанг Минь Тхао небольшой штаб и снабдили его радиотехническими средствами, чтобы можно было поддерживать друг с другом непосредственную связь.

Грустно было расставаться с Хоанг Минь Тхао после совместно пережитых волнений и радостей в Тайнгуене. Обнявшись на прощание, мы пожелали друг другу крепкого здоровья, чтобы добыть окончательную победу над врагом.

Формирование 3-го армейского корпуса происходило в поворотный момент войны. Во многом примечательно, что это было сделано в ходе нашего развивающегося наступления. Впервые за всю войну наши силы росли и крепли непрерывно, с каждым боем, и не только в рамках одной операции, но и на протяжении осуществления всего стратегического замысла. До сих пор после каждого сезона боевых действий или после каждой крупной операции мы располагали временем для отдыха, для пополнения сил, [117] анализа и обобщения уроков прошедших боев и всесторонней подготовки к последующим. Как правило, наше последующее наступление бывало мощнее предыдущих. Однако в пределах одной крупной операции или кампании наши силы не становились с каждым боем сильнее, как того хотелось. В 1971 году в контрнаступательной операции в районе дороги № 9, после сорока трех суток боев, мы не смогли продвинуться сразу к Кхесаню, несмотря на то что обстоятельства этому благоприятствовали. В 1972 году в весенне-летней кампании в районе Куангчи, Тхыатхиен нам удалось захватить город Куангчи, однако нашим войскам пришлось все же остановиться у реки Митянь. Совсем иное положение складывалось в 1975 году. Мы провели подряд несколько крупных операций, а наши силы не только не убыли, но и заметно выросли и окрепли. Войска Тайнгуенской группы, начав операцию силами полков и дивизий, после неполного месяца боевых действий выросли в мощное мобильное объединение со всеми частями усиления и обслуживания. Наши вооруженные силы в Куангчи, Тхыатхиене, 5-м военном округе и Намбо также значительно окрепли не только в моральном и материально-техническом отношении, но и в искусстве организации и ведения боевых действий. Впервые в истории каждый батальон в Тайнгуене насчитывал более четырехсот солдат, наша дивизия по огневой мощи превосходила соответствующую дивизию противника.

Наставал момент освобождения Сайгона. Политбюро нашей партии, на научной основе проанализировав сложившееся положение и проявляя последовательную революционную решимость, активность и напористость, исключительную дальновидность и чувство нового, решило во что бы то ни стало воспользоваться этим удобным моментом для расширения и усиления генерального наступления. Таким образом, были своевременно разрешены животрепещущие проблемы, возникавшие в стремительно менявшейся обстановке. В подобных случаях всякие колебания, нерешительность и медлительность были бы серьезнейшей ошибкой.

28 марта начальник штаба сухопутных войск США генерал Уианд прибыл в Сайгон для разработки плана обороны оставшейся территории марионеточного государства. Прошло лишь два года с того дня, когда он на официальной церемонии спустил с флагштока и свернул государственный [118] флаг Соединенных Штатов, затем с последней группой американских солдат покинул Южный Вьетнам. Теперь, снова приехав сюда, он увидел совсем иную картину: войска 1-го и 2-го корпусных районов сайгонского режима разгромлены и рассеяны, а территория от Камраня к северу полностью находилась в руках противника. Уианду ничего не оставалось, как посоветовать своим подопечным генералам в спешном порядке создать сильно укрепленную оборонительную линию на дальних подступах к Сайгону, в районе города Фанранг. Одновременно он запросил в Вашингтоне срочную дополнительную военную помощь марионеточному режиму. Президент США Дж. Форд отдал приказ установить между Бангкоком и Сайгоном воздушный мост для переброски вооружения. Ежедневно на аэродром Таншоинят приземлялись огромные транспортные самолеты «С-5 Гэлакси», доставлявшие из Таиланда сотни артиллерийских орудий, множество боеприпасов и другой военной техники. В территориальных водах Вьетнама наготове стояли четыре крупнотоннажных транспорта и авианосец «Хэнкок» с пятнадцатью вертолетами большой грузоподъемности и 300 пехотинцами на борту.

В то время американцы и их ставленники считали, что после освобождения провинций, входящих в 1-й и 2-й корпусные районы, нам придется выделить для их обороны крупные военные силы, по крайней мере по полку на каждую провинцию. По их предположению, мы могли перебросить в восточную часть Намбо не более одного армейского корпуса, и не быстрее чем за два месяца. Предположение было не лишено оснований: подобная перегруппировка войск марионеточного режима при наличии авиации, транспортных судов и большого автомобильного парка занимала как минимум один месяц.

До последних своих минут враг оставался самонадеян, недооценивал наши возможности. Разумеется, наше всеобщее и непрерывное наступление по всему Южному Вьетнаму уже не было для него неожиданностью, но все же он оставался в совершенном неведении в отношении вероятного направления наших ударов, времени их нанесения, состава сил, привлекаемых к этим боевым действиям, тактики наших действий и стратегических целей проводимых операций. Враг не знал и о том, какие титанические усилия прилагает вся наша страна, чтобы одержать победу в этот переломный исторический момент. [119]

Если в Тайнгуене противник был застигнут врасплох, в Хюэ и Дананге с ним случилось непредвиденное, то в Сайгоне-Задине его подстерегали еще большие неожиданности.

2 апреля начальник генерального штаба марионеточной армии Као Ван Вьен исступленно призвал своих солдат «до последней капли крови защищать оставшуюся территорию к югу от Фанранга». В тот же день в Фанранге был создан передовой командный пункт 3-го корпусного района во главе с генерал-лейтенантом Нгуен Винь Нги.

На совещании в генеральном штабе Донг Ван Кхюен сообщил присутствующим: «Господин Нгуен Ван Тхиеу лично приказал любой ценой закрепиться на территории к югу от Ниньтхуана, если даже для этого понадобится бросить туда все имеющиеся в нашем распоряжении силы». В Фанранг поспешно прибывали подкрепления: воздушно-десантная бригада, боевая группа войск специального назначения, несколько артиллерийских и бронетанковых подразделений и частей. У побережья Фанранга патрулировала эскадра военных кораблей, готовая в любую минуту поддержать огнем своей артиллерии действия наземных войск. Бомбардировочная авиация противника также сосредоточила свои усилия на районе Фанранга. 3 апреля Нгуен Винь Нги собрал подчиненных ему генералов и офицеров частей ВВС, воздушно-десантных войск, войск специального назначения и Ниньтхуанского военного округа и изложил им план обороны города, подчеркнув при этом особое значение фанрангской оборонительной линии в прикрытии дальних подступов к Сайгону.

Войскам было приказано всеми силами удерживаться на оборонительных рубежах до начала сезона дождей, то есть до июня 1975 года. К этому времени дожди сковали бы нашу боевую активность, а противник смог бы оправиться: по его плану учебные центры должны 15 мая обеспечить выпуск достаточного контингента солдат для воссоздания нескольких разгромленных дивизий.

Генеральный штаб марионеточной армии планировал усилить мобилизацию, доукомплектовать разгромленные соединения и вместе с имеющимися в 3-м корпусном районе войсками сформировать четыре новые дивизии войск специального назначения. В ближайшее время предполагалось привлечь к участию в боевых действиях 101-ю и 106-ю дивизии. Ставилась также задача быстро укомплектовать [120] восемь бронетанковых полков, сформировать три пехотные дивизии и одну дивизию морской пехоты. Предусматривалось также активизировать действия авиации и флота с целью блокировать захваченные нашими войсками порты, увеличить количество кораблей в районах к югу от Нячанга для оказания своевременной огневой поддержки гарнизонам в провинциях Ниньтхуан, Биньтхуан и Биньтуй. Командование марионеточной армии намеревалось также досрочно произвести выпуск солдат и офицеров из учебных центров и попросить Вашингтон в неотложном порядке поставить Сайгону большое количество пушек, танков и бронетранспортеров...

С начала генерального наступления наши воины знали только победы. Особенно велико было их воодушевление после сокрушительного удара по Буонметхуоту и последующего разгрома отступавших в панике войск 1-го и 2-го корпусных районов. Поистине «мы валили врага, как рубят бамбук». Но было бы неправильно думать, что оставшиеся в 3-м и 4-м корпусных районах силы врага, особенно в Сайгоне — «мозговом центре» марионеточного режима, сами собой распадутся, развалятся. Было бы большой ошибкой полагать, что можно мимоходом, без тщательной подготовки и не создав превосходства в силах, разгромить противника.

Реакционнейший и безрассудно упорствующий противник в своем логове, на последнем рубеже обороны, сосредоточил крупнейшие силы. Поэтому битва за Сайгон-Задинь должна была быть решающей схваткой между революцией и контрреволюцией, между нашим народом и американским империализмом. Историческое значение этого решающего поединка не допускало как недооценки врага, так и головокружения от недавних успехов, не позволяло нам смотреть на противника просто как на толпу бегущих в панике солдат.

Мы попросили Политбюро и Военный комитет при ЦК направить на Юг еще одну-две усиленные дивизии, которые вместе с войсками 5-го военного округа должны составить наш резерв в предстоящей операции, разместившись вдоль дорог № 1 и 20. В нашем распоряжении еще имелись подкрепления, ранее присланные Главным командованием. Однако мы решили оставить их для удара по Сайгону, а не распределять между 5-м военным округом и районом Куангчи, Тхыатхиен, где мы могли обойтись силами местных формирований. Поскольку радиус [121] действий авиации противника, базировавшейся на аэродроме Тханьшон (Фанранг), не превышал 400 км и, значит, Дананг и Контум находились вне пределов ее досягаемости, мы предложили смело использовать сухогрузные суда и самолеты для переброски войск и снаряжения в Дананг и Плейку.

Улучив несколько свободных часов, мы совершили поездку в Буонметхуот, Фубон и Буонхо, осмотрели оставленные противником оборонительные сооружения и пути продвижения наших войск в недавней операции. На земле Тайнгуена отгремели бои, положившие начало перелому в войне. Кругом стояла полная тишина. На разрушенных оборонительных сооружениях противника победно развевались наши знамена. Поездка помогла нам еще яснее представить себе врага, которого в ближайшие дни предстояло добить. Наши сердца наполнились чувством бесконечной гордости за мудрость, гибкость, решительность и оперативность, с которыми Политбюро нашей партии и Военный комитет при ЦК руководили боевыми действиями, за ту деловитость и творческий подход, которые проявили наши командиры при выполнении поставленных перед ними задач, и за ту значительную революционную отвагу, с которой шли в атаку наши бойцы.

Показания взятых в плен офицеров, а также захваченные военные документы противника в срочном порядке изучались нами в интересах подготовки и проведения новой операции.

В Буонметхуоте мы посетили тюрьму, в застенках которой находились многие наши революционеры, в том числе Нгуен Ти Тхань, Нгуен Тянь, То Хыу. Несмотря на истязания и пытки, наши товарищи сохранили оптимизм и веру в светлое будущее революции. В том же Буонметхуоте мы не без грусти вспомнили о многих боевых соратниках из когорты первых выпускников пехотных курсов, что двадцать пять лет назад пали здесь смертью храбрых, защищая город от нападения французских захватчиков.

Для встречи товарища Ле Дык Тхо, прибывавшего разъяснить решения Политбюро, мы первоначально выбрали Тилео, у дороги № 14, недалеко от Тхуанмана. Здесь были наспех возведены несколько домиков из бамбука. Ввиду того что с освобождением всей прибрежной полосы Чунгбо обстановка быстро менялась, мы попросили [122] Политбюро разрешить перенести встречу в Намбо и известить об этом Ле Дык Тхо.

Как мы узнали позднее, Ле Дык Тхо вылетел в Донгхой 28 марта. Покидал он Ханой в самом приподнятом, праздничном настроении. В первую же ночь в Куангбине он сочинил следующие стихи, которые посвятил товарищу Ле Зуану:

31 марта Ле Дык Тхо, находившийся тогда в пути в горах Чыонгшона, и я получили одновременно телеграмму-молнию от товарища Ле Зуана. В ней говорилось: «Надо выиграть время для безотлагательных действий. Поэтому Туану необходимо срочно отправиться в Намбо для совещания с Бай Кыонгом (Фам Хунг). Туда же должен направиться товарищ Шау (Ле Дык Тхо). Бай Кыонгу и Ты Нгуену (Чан Ван Ча) отменить поездку в Тайнгуен». Указание об отмене совещания в Тайнгуене получили также товарищи Во Ти Конг и Тю Хюи Ман в 5-й зоне.

Как нам стало известно позднее, сразу же после освобождения Тайнгуена Во Ти Конг выехал из 5-го военного округа в Контум, но, в пути узнав о стремительных переменах в общей обстановке, о том, что в равнинных районах руководимой им зоны складывается благоприятная для революции ситуация, спешно повернул назад. Уже у себя, в 5-м округе, он получил радиограмму от товарища Ле Зуана. К счастью, товарищ Буй Шан, после совещания выехавший со мной из Буонметхуота в Контум, еще застал там Во Ти Конга и успел коротко переговорить с ним. Затем они снова расстались: каждого ждали неотложные дела. Вслед за этим Во Ти Конг встретился с Ле Дык Тхо, направлявшимся в Намбо, в местечке Бензанг, на западе провинции Куангнам. На этой встрече Ле Дык Тхо сообщил о решении Политбюро освободить Южный Вьетнам до начала сезона дождей. Товарищ Во Ти Конг и Нгуен Суан Хыу (Бай Хыу) от имени зонального комитета партии и всей партийной организации 5-го военного [123] округа заверили товарища Ле Дык Тхо, что коммунисты приложат все силы для освобождения оставшихся оккупированными провинций округа и сделают все, что потребуется, для победы в решающей битве за освобождение Сайгона-Задиня. Все отлично понимали, что в сложившейся обстановке нельзя терять ни минуты.

Новая обстановка, новые стратегические замыслы руководства вызвали в рядах нашей партии, в народе и вооруженных силах небывалый подъем патриотических чувств. Все были бесконечно воодушевлены, все были готовы без остатка посвятить общему делу свои силы и знания, выполнить во имя победы любое задание партии.

Лозунг «Все для фронта, все для победы» стал реальной действительностью на последнем этапе и в кульминационный момент войны Сопротивления американским агрессорам, за спасение Родины. Большой тыл — социалистический Север мобилизовал все материальные и людские ресурсы для большого фронта — Юга. Днем и ночью по дорогам страны безостановочным маршем двигались на Юг, в Намбо, подразделения и части наших вооруженных сил. В сердцах у всех воинов была вера в скорую победу, все горели одним желанием — быстрее, стремительнее вперед, на фронт. [124]