8. Перелом в войне

15 марта 1975 года я получил от Политбюро ответную телеграмму, подписанную товарищем Ле Дык Тхо, и телеграмму Военного комитета при ЦК партии, подписанную товарищем Во Нгуен Зиапом.

На своем совместном заседании в Ханое Политбюро и Военный комитет при ЦК партии внимательно изучили присланную с фронта радиограмму от 14 марта, единодушно одобрили наши выводы и предложения. Военный комитет при ЦК поручил Генштабу ознакомить командование других фронтов с нашими соображениями относительно способов введения противника в заблуждение, методов ведения боя, форм обучения личного состава, использования захваченной у противника военной техники, а также относительно еще имеющихся недостатков в управлении войсками.

Наши предложения о согласовании действий всех фронтов легли в основу указаний Политбюро и Военного комитета при ЦК, которые были разосланы для исполнения во все военные округа.

После получения телеграмм от Политбюро и Военного комитета мы собрались на совещание, чтобы в свете последних изменений обстановки в Тайнгуене решить вопрос о претворении в жизнь плана дальнейшего развертывания наступления в северном направлении. Командование Тайнгуенского фронта поддержало предложенный план и выразило решимость приложить все усилия, чтобы выполнить его, испытав все тяжести многолетней борьбы с американцами в этом районе. Командование Тайнгуенского фронта больше чем кто-либо другой было воодушевлено одержанными победами и верило в грядущие победы. Нам и раньше, в 1968 и в 1972 годах, приходилось вести в районе центрального плоскогорья крупные [87] бои, но никогда победы не были столь блистательны, как в этом году. Тогда наши силы не могли сравниться с нынешними, снабжение с тыловых баз велось не совсем удовлетворительно, сеть дорог не отвечала требованиям времени. В тот период противник еще обладал значительной огневой мощью и получал большую материальную поддержку от американской военщины. Для сопротивления нашим войскам в Тайнгуене он мог стягивать силы из других районов Южного Вьетнама. Теперь, с изменением обстановки, перспектива освобождения Тайнгуена стала совершенно ясна. При условии успешного и быстрого проведения операции открывалась возможность до наступления сезона дождей 1975 года освободить весь Тайнгуен. Командование Тайнгуенского фронта полностью сознавало свою огромную ответственность перед страной, сознавало, какая честь выпала на долю бойцов Тайнгуена. Окрыленное счастливыми надеждами, оно было преисполнено вдохновения и гордости.

Генерал Хоанг Минь Тхао однажды в задушевной беседе сказал нам: «Если революция на Юге до сегодняшнего дня одерживает победы, то это происходит потому, что, не говоря о других важных и решающих факторах, мы сумели овладеть частью Тайнгуена, а его героическое население на протяжении двух войн Сопротивления — сначала против французских, а теперь против американских империалистов — отдало много сил делу революции. Я днем и ночью мечтаю о полном освобождении Тайнгуена, пламенно желаю, чтобы все люди в этом районе зажили свободно, избавились от нищеты и невежества».

15 и утром 16 марта мы получили данные радиоперехвата и сводки сообщений западных радиостанций. Эти сообщения были разрозненны и неточны, но давали важный материал для оценки положения противника в Тайнгуене.

Например, американское информационное агентство передало, что цена на авиабилеты из Плейку в Сайгон 15 марта поднялась до 40 тыс. пиастров. В чем причина стремления улететь в Сайгон именно 15 марта? Днем 16 марта мы перехватили радиопереговоры между подразделениями ВВС противника, совершавшими налеты с аэродрома в Плейку. Летчики высказывали мысль о том, чтобы не возвращаться в Плейку, а совершить посадку в Нячанге. Почему вражеские самолеты, базируясь на один аэродром, намеревались приземлиться на другом, [88] дальнем аэродроме, хотя утром 16 марта мы еще не вели интенсивного обстрела аэродрома Плейку? В 15.00 16 марта из Ханоя нам сообщили по радиотелеграфу, что первый эшелон штаба 2-го корпусного района противника и американское консульство перебрались в Нячанг. В 16.00 из Тхуанмана пришло сообщение о том, что наши наблюдатели со своего поста вблизи моста Я-Лео обнаружили у Митханя длинную автоколонну противника, направляющуюся к Фубону.

Все эти дни район Буонметхуота продолжал приковывать к себе наше внимание, вместе с тем мы уже начали пристально приглядываться к районам Плейку, Контума, дорогам № 14 и 19. Нас живо интересовало все, что касалось Плейку, 2-го корпусного района и стратегических дорог, ведущих на равнины.

Около 19.00 16 марта, после получения указанных сообщений, на нашем командном пункте между офицерами-штабистами разгорелся жаркий спор. Не делалось никаких выводов, не следовало никаких категорических утверждений, но каждый чувствовал, что противник что-то замышляет после своего тяжелого поражения под Буонметхуотом и неудачной контратаки частей 23-й дивизии.

Часть товарищей предполагали, что противник стягивает в Нячанг войска, оставшиеся в Тайнгуене, чтобы затем совместно со стратегическими резервами повести контрнаступление на Буонметхуот по дороге № 21.

Другие придерживались того мнения, что согласно оценке, содержащейся в телеграмме Военного комитета при ЦК, события могут развиваться в трех направлениях: во-первых, враг может усилить контратаки; во-вторых, не вынеся наших ударов, он попытается стянуть свои силы к Плейку, и тогда нам нужно будет немедленно окружить город; в-третьих, возможен стратегический отход противника. Следовательно, поступившие сведения могут означать, что противник или сосредоточивает силы для контратаки, или собирается отойти в Нячанг.

Если противник имеет намерение отвести свои силы, то означает ли это отвод всех войск или только перемещение штабов? Как будет происходить отход и по каким дорогам? Вести контратаки по шоссе № 21 на Буонметхуот противнику будет нелегко! По этой дороге в Нячанг уже бегут потерпевшие поражение войска, и это не может не оказать деморализующее воздействие на части, изготовившиеся для нанесения контратаки. [89]

Некоторые товарищи склонялись к тому, что противник будет обязательно отводить свои войска, поскольку из трех вариантов развития обстановки, указанных в телеграмме Военного комитета при ЦК, два первых не исключают возможности отхода. Контратаки противника уже успешно отражаются, а в дальнейшем нам предстоит окружение и взятие Плейку. Возможно, что после двух слишком тяжелых поражений противник не решится серьезно контратаковать. Тогда, понимая, что в данном районе его рано или поздно ожидает полный разгром, противник должен будет прийти к решению оставить Тайнгуен. Поэтому нам прежде всего необходимо успешно выполнить две задачи: быстро разгромить контратакующие части противника и срочно подготовиться к окружению его главных сил в Плейку и быстрому завершению этой операции. Противнику, который попытается отойти из Плейку, не удастся пробиться через окружение, так как все выгодные в тактическом отношении позиции нами уже заняты, а стратегические дороги перерезаны.

Мы много думали над отрывочными сообщениями, поступавшими с разных мест, и внимательно прислушивались к спорам офицеров нашего штаба. Политбюро и Военный комитет при ЦК совершенно верно указали три возможных направления развития событий, и, учитывая их, мы разработали следующий план боевых действий: после взятия Буонметхуота приготовиться разгромить подкрепления, перебрасываемые противником, и вести активные бои с войсками его 2-го корпусного района и стратегическими резервами, перебрасываемыми по воздуху. Дороги № 19, 14 и 21 нами перерезаны и надежно блокируются, и поэтому противник не сможет перебросить наземным путем подкрепления окруженным в Плейку частям, а последние лишены возможности отойти.

Мы считали, что обстановка может меняться очень быстро, так как противник, вначале самонадеянный, а потому застигнутый врасплох, после двух тяжелых поражений может поддаться страху и совершить еще более крупные просчеты. Подтянуть подкрепления и контратаковать ему уже трудно (можно попасть впросак и понести еще большие потери), а решиться на отход — значит обречь себя на катастрофический разгром.

Донесений накопилось еще не так много, но они уже давали повод для размышлений и действий. [90]

Мы отдали распоряжение усилить перехват переговоров по линиям связи противника, запросили в Ханое дополнительные сведения о положении на всех направлениях военных действий, дали указание прослушивать сообщения зарубежных радиостанций, напомнили командованию Тайнгуенского фронта о необходимости строго следить за обстановкой в районах действий наших 95-го и 25-го полков, 320-й и 10-й дивизий, блокирующих дороги № 19, 14 и 21, и быть в готовности перебросить подкрепления 25-му полку, блокирующему дорогу № 21.

В 21.00 16 марта дежурный офицер принял сообщение об отходе противника из Плейку. Одна автоколонна, двигаясь к дороге № 7, уже миновала Митхань. В Плейку произошел взрыв на складе снарядов и во многих местах вспыхнули пожары.

Это известие всколыхнуло весь наш штаб. Офицеры немедленно разложили на столе карту сети дорог Тайнгуена. При свете карманных фонарей офицеры с лупами в руках изучали схемы дорог № 19, 14 и 21, чтобы определить, где выгодно устроить завалы, какими обходными путями может воспользоваться противник, как лучше нанести по нему удар. Тщательно вымерялись расстояния от шоссе № 7 до районов расположения наших частей, чтобы определить время, необходимое для перехвата колонны противника.

Я связался по телефону с командиром 320-й дивизии Ким Туаном. До начала боев под Буонметхуотом я уже несколько раз интересовался дорогой № 7. Каждый раз мне сообщали, что дорога давно заброшена, мосты находятся в неисправном состоянии, паромов нет и противник этой дорогой не пользуется. Два дня назад я снова завел речь об этом шоссе с Ким Туаном и получил прежний ответ.

Сейчас стало известно, что противник отходил по дороге № 7, а мы до сих пор не располагали исчерпывающими сведениями об этой дороге и своевременно не организовали преследование противника. По телефону я сделал строгий выговор командиру дивизии, дважды подчеркнул: «Это недочет, промах, заслуживающий упрека. В данный момент даже малейшее колебание, малейшее упущение, боязнь трудностей или промедление наносят вред общему делу. Если враг ускользнет — это будет большое преступление, ответственность за которое понесете вы». [91]

В такие минуты я не хотел слышать никаких объяснений и оправданий от подчиненных, хотел только, чтобы они неукоснительно и наилучшим образом выполняли порученные задачи.

Во многих боях и операциях, в самой сложной обстановке я, как командующий, всегда предъявлял строгие требования к своим подчиненным, и они понимали меня. Поэтому, получив приказ, они решительно брались за дело и, как правило, справлялись с ним успешно.

Я повесил трубку. В моей памяти всплыли картины бегства противника в прошлую, антифранцузскую войну и в нынешнюю, антиамериканскую: бегство двух соединений французских войск под командованием Шартона и Лепажа по дороге № 4 во время операции по освобождению районов на вьетнамо-китайской границе (1950 год), отход полка американской морской пехоты из Кхесаня (1968 год), 1-й дивизии, воздушно-десантной бригады и бригады морской пехоты марионеточной армии из района дороги № 9 — Южный Лаос (1971 год), 3-й дивизии марионеточной армии из Куангчи (1972 год). Враг много раз обращался в бегство, не выдержав наших ударов, и обычно при отходе использовал различные обманные маневры.

Но теперь из Тайнгуена — важного стратегического плацдарма — стремглав улепетывали войска целого корпусного района марионеточного режима. Спрашивается почему? По чьему приказу? Неужели противника до такой степени потрясли два наших стремительных удара на юге плоскогорья? Очевидно, боль от удара по уязвимому месту враг начал ощущать уже несколько дней спустя после его нанесения. Он и впрямь был ошеломлен и запутался в своих стратегических расчетах. Налицо был еще один его серьезный стратегический просчет.

По всей вероятности, приказ об отходе войск 2-го корпусного района исходил от центральной администрации в Сайгоне; следовательно, события вышли за рамки одной операции и приобрели стратегический характер.

Впервые в истории войны в Индокитае в ходе одной операции армия противника, оснащенная современным оружием, вынуждена была оставить важный стратегический плацдарм. Это, безусловно, могло повлечь за собой другие важные события и, возможно, привести к быстрому завершению войны, обеспечить нам полную победу.

Противник был лишен возможности локализовать события. [92] Понесенные им поражения, несомненно, должны были вызвать цепную реакцию не только в ходе военных действий, но и в политической области, оказать воздействие на американцев, которым также было уже не под силу развязать этот гордиев узел.

Начинался перелом в войне. Чтобы не упустить благоприятный момент, прежде всего необходимо во что бы то ни стало разгромить отступающего врага, уничтожить его именно на плоскогорье Тайнгуен, не давая возможности выйти к равнинным районам. Нужно было разгромить противника быстро и полностью, чтобы добиться коренного перелома в ходе войны.

Перебирая в памяти события прошлого и думая о настоящем, мы и радовались, и сгорали от нетерпения.

Всю ночь на 17 марта мы форсировали действия 320-й дивизии. Командование Тайнгуенского фронта получило приказ выделить дополнительное количество бронетранспортеров, автомашин, артиллерийских орудий и других материальных средств для того, чтобы помочь 320-й дивизии в преследовании врага. Одновременно штабу 5-го военного округа, находившемуся в провинции Биньдинь, было дано указание перебросить местные формирования из провинции Фуйен на дорогу № 7, чтобы преградить путь врагу, не дать ему отойти в Туйхоа. 968-я дивизия получила приказ быстро вступить в Плейку и, преодолев опорные пункты противника, расположенные вдоль дороги, нагнать врага и нанести ему удар с тыла. Командованию группы «559» было предложено направить в район Контум, Плейку 470-ю инженерно-саперную дивизию с задачей потушить пожары, переправить население в безопасные районы и взять под свой контроль склады, оставленные противником.

Отдав необходимые распоряжения, мы стали с нетерпением ждать вестей об их выполнении; особенно нас волновал ход преследования отступающего врага. Нам казалось, что события развиваются слишком медленно.

Что же происходило в действительности? 320-я дивизия, получив приказ, ночью 16 марта начала выполнение задачи. К утру 17 марта одна из частей дивизии, преодолев джунгли, вышла к дороге № 7. Враг был остановлен в восточной части провинции Фубон. Здесь, а также на западе провинции стали скапливаться войска противника.

18 марта наши силы, преследовавшие противника, освободили [93] провинциальный центр Фубон, уничтожив находившиеся в городе войска противника, и с боями стали продвигаться к Кунгшону. Тем временем два батальона местных формирований, переброшенные из провинции Фуйен, заняли мост Шонхоа и совместно с частями 320-й дивизии двинулись на Кунгшон.

Войска противника, охваченные паникой, в беспорядке отходили. Наши части разгромили шесть боевых групп войск специального назначения, три бронетанковых полка и несколько подразделений обслуживания из состава войск 2-го корпусного района противника, захватили весь принадлежащий им парк танков, грузовиков, инженерных машин и артиллерийских орудий.

Полковник марионеточной армии Фам Зуи Тат, командовавший частями специального назначения 2-го корпусного района, на допросе так рассказал об отходе армии противника из Тайнгуена:

«Вечером 14 марта, когда я находился в войсках, проверяя состояние обороны Плейку, меня вызвали на совещание к командующему корпусным районом Фам Ван Фу. Он сообщил, что только что вернулся из Камраня с совещания, в котором участвовали Нгуен Ван Тхиеу, Чан Тхиен Кхием, Као Ван Вьен и Данг Ван Куанг. По словам Фу, во время совещания Тхиеу спросил Вьена:

— Есть ли резервы для усиления войск 2-го корпусного района?

— Нет, — ответил Вьен.

Марионеточный президент повернулся к Фу:

— Как долго вы сможете продержаться без подкрепления?

Фу ответил:

— Я смогу продержаться месяц, но при условии обеспечения максимальной поддержки с воздуха, полного удовлетворения наших нужд в оружии, боеприпасах и восполнения больших потерь в живой силе. Я останусь сражаться в Плейку и умру здесь.

Тхиеу ответил, что невозможно гарантировать подобные условия, а поскольку армия Освобождения яростно наступает, то необходимо уйти из Контума и Плейку, чтобы сохранить силы и использовать их для защиты приморских равнин, где легче наладить снабжение войск.

Тхиеу снова спросил:

— Можно ли отходить по дороге № 19?

Вьен ответил: [94]

— В истории индокитайских войн не было случая, чтобы войска, отходящие по этой дороге, не были уничтожены.

— А если отходить по дороге № 14? — продолжал допытываться Тхиеу.

— По ней организовать отход тем более невозможно, — последовал ответ.

Все поняли, что осталась только дорога № 7. Правда, это плохая дорога, давно заброшенная, но зато отход по ней явится неожиданностью.

Выслушав рассказ Фам Ван Фу об итогах совещания, заместитель командующего 2-м корпусным районом бригадный генерал Чан Ван Кам спросил:

— Нужно ли организовать эвакуацию администрации провинции, местных формирований и населения?

Фу ответил:

— Господин Тхиеу приказал оставить их на месте, не сообщать администрации провинции об отходе войск, обязав провинциальные власти принимать меры для продолжения сопротивления. Когда отход будет завершен, все узнают об этом. В местных формированиях — одни горцы, так пусть они останутся на своем плоскогорье.

Передав приказ, Фу поручил Каму и начальнику штаба 2-го корпусного района Ли разработать план отхода.

15 марта утром Фу с офицерами первого эшелона штаба 2-го корпусного района вылетел в Нячанг, мотивировав свои действия необходимостью создать в этом городе передовой командный пункт для руководства контратакой на Буонметхуот. Таким образом, командующий 2-м корпусным районом не сдержал своего обещания «стоять насмерть в Плейку». Подразделения технических служб отходили к Фубону вместе с семьями офицеров и солдат. Это привело к тому, что местное население быстро догадалось о намерении военного командования оставить Плейку. Офицеров и солдат марионеточной армии охватил панический страх. Их жены и родственники толпой потянулись на аэродром и, давя друг друга, проталкивались в самолеты. А те, кто не смог пробиться к аэродрому, бежали к Фубону, используя любой попутный транспорт. На шоссе образовались пробки. Не желая уступать дорогу друг другу, группы солдат вступали в столкновения, усиливая и без того ужасную панику. Тем временем 22-я боевая группа специального назначения также начала отход из Контума. [95]

На подступах к Тханьану войска НВСО нанесли этой боевой группе тяжелое поражение.

Согласно плану войска 2-го корпусного района должны были сначала оборудовать в районе Фубона оборонительную линию и закрепиться на ней, чтобы прикрыть отход моторизованных частей и подразделений технических служб. Однако последние, прибыв в Фубон 16 марта, остановились в городе, заявив, что устали и не могут идти дальше. Они не только заняли провинциальный центр, но и запрудили подступы к городу, в беспорядке поставив машины, повозки. Из-за наплыва все большего количества людей и техники на улицах создавались заторы. Солдаты начали разрушать дома, грабить население, вызвав переполох в городе.

16 марта войска НВСО атаковали батальон противника на перевале Бан Блек и нанесли ему большие потери. 17 марта части НВСО подвергли обстрелу штаб Фубонского военного округа, нанеся значительный урон в живой силе 23-й боевой группе специального назначения. К этому времени формирования местных сил противника уже распались, солдаты разбежались по домам, самовольно бросив свои части. Это еще больше усилило беспорядок в городе.

Части НВСО после усиленной атаки закрепились на участке дороги от Фубона до перевала Туна, тем самым полностью лишив противника возможности оборонять город. 17 марта вечером штаб 7-й боевой группы специального назначения вызвал на помощь авиацию. Но самолеты А-37 сбросили бомбы на район расположения боевой группы, в результате чего почти батальон противника был уничтожен. 18 марта утром части НВСО нанесли еще один удар по 7-й боевой группе, почти полностью уничтожив ее. Войска НВСО вступили в Фубон. Генерал Фу велел бросить тяжелое оружие и снаряжение и бежать из Фубона. Я отдал приказ подчиненным частям и подразделениям оставить все машины и орудия и через джунгли направиться в обход перевала. Личный состав 3-го танкового батальона, не выдержав ударов НВСО, также бросил свои машины и бежал в джунгли.

Остатки разгромленной армии скрывались в джунглях на участке дороги от перевала Туна до уезда Шонхоа. Вместе с войсками шли семьи солдат и офицеров, шум стоял ужасающий. Конечно, при этом нельзя было рассчитывать остаться незамеченным. Войска НВСО преследовали [96] отходящие группы по пятам, наносили им огромные потери. Солдаты шли усталые, бросали по пути оружие и технику. Личный состав гарнизона, несшего службу в уезде Футук, и других местных формирований сдался в плен или разбежался. Войска НВСО занимали один пункт за другим.

Замыкала отход 6-я боевая группа специального назначения. В ее задачу входило обеспечение отхода в Шонхоа остатков разгромленных частей и соединений 2-го корпусного района. 20 марта утром войска НВСО внезапно атаковали одну из частей этой боевой группы и нанесли ей значительные потери. В последующие дни боевой группе не удалось оторваться от преследовавших ее частей НВСО. Лишь немногие из ее солдат и офицеров сумели добраться до Туйхоа».

То, что войска НВСО быстро вышли в район восточнее Фубона и закрепились на пути к перевалу Туна, предопределило провал планов отвода сайгонской армии из Тайнгуена.

Все стало ясно. Взятие штурмом Буонметхуота явилось для противника таким опасным, сокрушительным ударом, а контратаки частей 23-й дивизии к востоку от города были отражены так быстро, что противник окончательно впал в панику. Она охватила не только командование корпусного района, но и центральные органы власти сайгонской администрации. Не выдержав сокрушительных ударов, противник стал совершать и тактические, и стратегические просчеты. Растерявшись, сайгонская администрация в попытке сохранить силы и удержать территорию отдала приказ об отводе войск из Тайнгуена в равнинные районы. Но ей не удалось ни сохранить силы, ни удержать территорию. Обратившиеся в бегство войска марионеточной армии в абсолютном большинстве случаев были нами уничтожены.

А раз противник стал допускать стратегические просчеты, то рано или поздно это должно было обернуться для него полным поражением в войне.

Именно мы «спровоцировали» просчеты врага. Благодаря нашим усилиям и мастерству был создан благоприятный момент, которым мы всемерно пользовались, чтобы ускорить процесс разгрома противника и приблизить победу в войне.

Стремительнее и решительнее, смелее и инициативнее идя вперед, к новым победам, мы должны были непременно выиграть войну. [97].