Накануне форсирования Хуанхэ

После боев за Чжилочжэнь части 1-го корпуса Красной армии расположились в районе Яньчуань — Ганьгуи на отдых и переформирование. В то время я занимал должность начальника разведки штаба корпуса.

Однажды — это было в середине декабря 1935 года — меня вызвал начальник штаба корпуса Цзо Цюань и приказал с отделением стрелков из роты конной разведки сопровождать командира корпуса Линь Бяо{53}, направлявшегося в Ваяобао на заседание Политбюро ЦК КПК. Поставив задачу, начальник штаба добавил: «В пути делайте записи, захватите с собой карту района Цинцзянь — Яньчуань — Яньчан».

Услышав последние слова Цзо Цюаня, я втайне обрадовался. Работая в штабе, я изучил командира корпуса Линь Бяо и знал, что аккуратность и точность — его характерные черты. В напряженные моменты боя он личным примером воодушевлял бойцов; перед боем Линь Бяо особое внимание обращал на то, чтобы все командиры детально изучили обстановку на местности. Он говорил, что нужно чаще общаться с людьми, больше у них спрашивать и таким образом изучать обстановку. Так всегда поступал сам Линь Бяо. Нередко случалось, что мы, разведчики, еще почти ничего не знали о противнике, о местности, о настроениях населения и его обычаях, а командир корпуса давно уже обо всем имел довольно полное представление и во время наших докладов вставлял одно — два слова, уточняя и дополняя обстановку. [163]

Поездка командира корпуса Линь Бяо на заседание Политбюро ЦК, большое количество карт, которые мы брали с собой, свидетельствовали о том, что предстоят важные дела.

Так оно и вышло. ЦК КПК провозгласил политический курс на объединение всех патриотов, на создание правительства национальной обороны и антияпонской Объединенной армии и на организацию единого антияпонского национального фронта. Чтобы содействовать всенародному вооруженному отпору японской агрессии и разгромить карательные походы гоминьдановских реакционеров, ЦК КПК решил направить части Красной армии, находившиеся в Северной Шэньси, через реку Хуанхэ на восток. Они должны были создать фронт в провинциях Чахар и Хэбэй и встать в авангарде всенародной борьбы с захватчиками.

Разумеется, об этом мы узнали позже. Тогда же, после окончания заседания в Ваяобао, командир корпуса Линь Бяо сообщил, что мы вместе с ним должны направиться в район Цинцзянь — Яньчан, чтобы произвести там разведку местности и выбрать место для переправы наших войск через Хуанхэ.

Наша группа в составе десяти бойцов вышла в направлении Цинцзяня и Хэкоу. Пройдя более пятидесяти километров, мы достигли места расположения одного районного народного правительства. Линь Бяо приказал мне найти административную карту уезда. Он хотел сличить ее с военной картой. На второй день, несмотря на снегопад, мы двинулись дальше и к вечеру прибыли в район Хэкоу. Остановившись в небольшой деревушке в пяти с лишним километрах от Хуанхэ, мы решили утром после завтрака идти к реке.

Глубокой ночью, проверяя караулы, я увидел, что у командира корпуса горит свет, и осторожно вошел к нему. Линь Бяо еще не спал. На кане{54} лежала склеенная из нескольких листов карта масштаба 1:50000. Командир корпуса, придерживая карту обеими руками, внимательно рассматривал ее. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:

— Время позднее, почему не спите? А бойцы спят? [164]

— Да, — ответил я и добавил: — Выпал снег, пойдем ли завтра на реку?

— Обязательно, только хорошего проводника найдите.

Линь Бяо немного подумал, а потом сказал:

— Найдите двоих. Одного — пастуха, другого — лодочника. Лучше постарше возрастом.

Я направился в сельский народный комитет и попросил председателя подыскать двух проводников.

Меня одолевали сомнения: ведь до реки всего каких-нибудь пять километров, вполне достаточно одного проводника, зачем же потребовались двое и к тому же пастух и лодочник?

Снег шел, не переставая, всю ночь. В такую погоду, действительно, нелегко было добраться до реки.

Утром председатель народного комитета привел к нам проводников. Им было лет по сорок, оба крепкие, сильные, с загорелыми обветренными лицами, сразу видно — труженики.

Когда все приготовления были окончены, мы, увязая в глубоких сугробах, направились к берегу реки. Был конец декабря, погода стояла очень холодная. Ослепительно белый снег густой пеленой покрывал все Северо-Западное плато, необъятной была снежная гладь. Нас, уроженцев солнечного юга, поразила эта поистине величественная и прекрасная картина.

Проводники, не понимая, что нас заставило идти в стужу к реке, спросили:

— Товарищи, зачем вы в такую погоду идете на реку?

Я поспешил ответить:

— Мы — южане, прежде никому из нас не приходилось бывать в этих местах. Пользуясь случаем, пришли сюда, чтобы посмотреть на Хуанхэ.

Такой ответ я приготовил заранее. Командир корпуса, слушая мой разговор с проводниками, улыбался и кивал головой. Он шел, широко ступая по глубокому снегу, то и дело поднимая голову, чтобы посмотреть вокруг, время от времени он ловил руками хлопья снега и казался беззаботным и веселым, будто эти снежинки и в самом деле забавляли его. [165]

Пройдя некоторое расстояние, мы услышали какой-то шум. Проводник сказал: «Слышите? Это и есть Хуанхэ». Вскоре мы подошли к берегу реки. Напротив нас, на противоположном берегу, находилось селение Синьгуаньду. Хуанхэ поразила нас: огромные глыбы льда медленно плыли по воде, набегавшие быстрые волны сталкивали одну льдину с другой, поднимая высоко столбы воды и разбрасывая во все стороны куски льда. От таких столкновений в воздухе стоял оглушительный грохот. Кругом было пустынно, и лишь стаи длинноклювых белых птиц пролетали низко над льдинами. Это было поистине прекрасное зрелище.

К командиру корпуса подошел один из наших проводников, крестьянин-пастух, он потянул Линь Бяо за рукав и, указывая на противоположный берег, сказал: «Товарищ, будьте осторожнее. На той стороне — гоминьдановцы. Они в ясную погоду иногда стреляют».

Командир корпуса закивал головой и, обойдя сзади скалу, лег на снег и стал наблюдать в бинокль. Я последовал его примеру. В бинокль был хорошо виден противоположный берег: там громоздились отвесные скалы, поднимались снежные сугробы с зияющими в них черными отверстиями — то были доты. Возле них прохаживались часовые, несколько гоминьдановских солдат убирали снег.

Командир корпуса направился вверх по течению реки. Здесь снега было еще больше, в некоторых местах он доходил до пояса. Линь Бяо будто не замечал этого; пройдет несколько шагов — остановится, посмотрит и зашагает дальше.

Наконец он остановился. Взглянув на противоположный берег, он стряхнул с себя снег и направился к крестьянину-пастуху. Он поднял руку и, указывая на противоположный берег, спросил:

— Земляк, ходил ли ты по этим горам?

— Ходил, — ответил пастух. — Я около тридцати лет пасу здесь коз. Знаю эти места очень хорошо.

— А разве может человек взобраться на такие крутые скалы?

— Пастух-то? Куда взберется коза, туда может взобраться и человек. Куда же коза не влезет, человек ее затащит. [166]

Командир корпуса кивнул головой и повторил слова пастуха: «Куда взберется коза, туда может взобраться и человек».

Я внимательно слушал пастуха и брал на заметку те места, на которые он указывал, делал необходимые зарисовки рельефа местности. Я вспомнил, как командир корпуса приказал мне найти проводников. Действительно, пастбищ здесь было много, пастух целыми днями ходил по горам и, конечно, знал каждый уголок. Взять такого проводника, который мог бы помочь проверить данные разведки непосредственно на местности — превосходная мысль. Разумеется, и лодочник должен был помочь нам: ему наверняка известны были особенности течения и глубина реки в этом районе.

Командир корпуса спросил пастуха, много ли травы бывает на горах, с какой стороны лучше взбираться на них. Постепенно местность по обоим берегам реки стала отчетливо представляться нам.

Затем командир корпуса заговорил с лодочником. Он спросил, какова ширина реки, сколько времени занимает переправа туда и обратно.

— Это зависит от уровня воды, — ответил лодочник. При большой воде на переправу требуется больше времени.

— Где же причаливают лодки? — продолжал расспрашивать Линь Бяо.

Крестьянин, указывая на север, сказал:

— В излучине реки, у Хэкоу, там вода спокойнее.

Мы провели целый день на покрытом снегом берегу великой реки. К вечеру опять пошел снег. Мы направились в обратный путь. Все промерзли и устали. Командир корпуса шагал впереди и сосредоточенно думал. По опыту прошлого я знал, что в голове у него уже созревал план действий...

Прошло немногим более месяца, и тот участок Хуанхэ, который мы разведывали, утопая в снежных сугробах, стал местом переправы частей Красной армии. В излучине реки, на которую указывал нам проводник-лодочник, были укрыты лодки, на них на противоположный берег переправлялись наши бойцы; в горах, на которые часто взбирался проводник-пастух, бойцы штурмового отряда прокладывали путь частям Красной армии. [167]

1-й корпус Красной армии под командованием Линь Бяо, форсировав в районе Хэкоу естественную водную преграду — Хуанхэ, начал свой героический поход на восток, чтобы стать в авангарде борьбы с японскими захватчиками. [168]