Подарок

В августе 1936 года, вступив в уезд Яньчи, наши части остановились на отдых и переформирование. Вскоре мы узнали, что встретившиеся в городе Ганьцзы провинции Сикан войска 2-го и 4-го фронтов уже преодолели снежные горы, перешли через болотистую степь и направляются в Пограничный район Шэньси-Ганьсу-Нинся на соединение с нами.

Мы с нетерпением ждали встречи с нашими братьями-героями, закалившимися в огне смертельных испытаний, чтобы плечом к плечу вместе с ними выступить на борьбу с японскими захватчиками. Известие о том, что в Пограничный район Шэньси-Ганьсу-Нинся идут войска 2-го и 4-го фронтов, сильно воодушевило нас. Бойцы и командиры этих фронтов прошли через тысячи невзгод и трудностей. В сознании каждого из нас все еще были живы легендарные подвиги, совершенные ими во время Великого похода.

Несколько дней подряд все обдумывали, как лучше организовать встречу боевых товарищей. На своем собрании 7-е отделение, в котором я служил, горячо обсуждало этот вопрос. Кто-то сказал, что каждому из нас нужно взять на себя обязательство провести среди десяти семей местных жителей агитационно-воспитательную работу, рассказать им о Красной армии, о том, что она является примером безукоризненного отношения к населению.

— Все это мы, конечно, должны сделать, — сказал я, — но нужно еще учесть то обстоятельство, что наши товарищи придут с юга, во время похода они непрерывно находились в боях, а здесь, на севере, их ожидает [150] суровая зима. Было бы неплохо, если бы мы приготовили для них что-нибудь из теплой одежды и обуви.

Не дав мне высказать свою мысль до конца, Сяо Ван, самый молоденький боец в нашем отделении, вступивший в Красную армию в северной части провинции Шэньси, вставил:

— Хорошо-то хорошо! Я тоже об этом думал, но ведь... у нас у самих нет зимней одежды!

— Ничего, — произнес помощник командира отделения, — достанем бараньи шкуры, шерсть, поработаем иглой, сошьем что-нибудь, вот и перезимуем...

— Шерсть! Да ведь при взятии уезда Яньчи среди захваченных у противника трофеев оказалось много шерсти! — невольно воскликнул я.

Так мы пришли к единодушному мнению, что самым лучшим нашим подарком братьям по оружию будут теплые вещи: куртки, варежки, чулки... Доложили об этом командованию, оно одобрило наше решение, и вся рота принялась за работу.

На долю нашего отделения было выделено около сорока килограммов трофейной шерсти. Собравшись вокруг тюка шерсти, мы начали ее теребить. Шерстяной пух вперемешку с пылью покрыл нас с головы до ног. Мы беспрерывно чихали. Не помню, кто из нас тогда сказал: «Ай-я! Да ведь мы стали похожими на обезьян!» Все дружно расхохотались.

Вскоре мы пришли к выводу, что так нам шерсть не распутать. Да и грязна она очень. Решили сначала прокипятить ее с пеплом. Когда вода немного остывала, мы вынимали шерсть из чана и промывали ее чистой водой, а затем снова кипятили. Кажется, мы повторили эту процедуру раза четыре или пять. Шерсть стала чистой, исчез и неприятный запах, исходивший от нее. Затем мы хорошенько просушили ее и, обвязав свои лица платками и тряпками, вооружившись, кто ивовыми прутьями, а кто сделанными из ивовых веток луками, принялись стегать. Наконец нам удалось размягчить и растянуть шерсть.

Это был первый этап работы, довольно трудоемкой; с этим мы справились сравнительно успешно. Труднее» было скрутить из шерсти нитки и связать носки, варежки и другие вещи. Наши грубые пальцы, привыкшие [151] в прошлом к мотыге, а теперь к винтовке, не обладали той необычайной подвижностью и ловкостью, с которой наши бабушки и мамы скручивали шерстяные нитки.

«Справимся ли мы?» — этот вопрос мучил меня. Безусловно, задача была не из легких, но ведь мы готовили подарок своим братьям по классу и по оружию, а потому должны были выполнить ее во что бы то ни стало. Мы советовались между собой, как лучше выполнить свое обязательство, и помогали друг другу.

На состоявшемся ротном собрании слово взял высокий худой боец из 2-го взвода, который в прошлом работал на шерстопрядильной фабрике. Держа в руках палочку, он сказал:

— Представьте себе, что это веретено, при помощи которого прядут шерсть. — Затем он, взяв левой рукой кусок размягченной шерсти, а правой вытянув из нее нитку и закрепив ее конец за маленькую палочку, начал очень искусно наматывать шерсть на веретено. Из его левой руки ровной полоской вытягивалась белая шерстяная нитка, которую он наматывал на узкую часть палки-веретена. Мы воодушевились и невольно зашевелили своими пальцами, подражая движениям товарища. Однако сначала пальцы слушались плохо: нить наматывалась на веретено то слишком быстро, то слишком медленно, а то вовсе обрывалась. Но мы терпеливо учились. Нашему отделению понадобилось более десяти дней для того, чтобы смотать всю шерсть в клубки.

...В начале сентября мы выступили из уезда Яньчи в направлении Синьбаоцзы в провинции Ганьсу, где, по полученным нами сведениям, должна была состояться наша встреча с бойцами 2-го и 4-го фронтов.

«Однако как же нам быть? Ведь наши подарки еще не готовы!» — подумал я. Вязать носки я немного научился, но все время путал порядок вязки: «тремя спицами», «на одну петлю», «спускать петлю» и «вязать пятку». А многие товарищи никак не могли научиться держать спицы в руках. Но все были настроены оптимистически: главное, нитки есть, а связать — как-нибудь свяжем. Каждый из нас перед выступлением в поход обзавелся достаточным количеством самодельных спиц из бамбука. [152]

Выступив в путь, мы представляли собой довольно интересное зрелище. Увешанные оружием и клубками шерсти, мы вязали на ходу, у каждого из оттопыренных карманов виднелись клубки шерсти, за поясом торчали запасные спицы.

Так мы шли и вязали. Недостаточно освоив технику этого нового и сложного для меня дела, я не успевал одновременно смотреть на дорогу и следить за нитью, спицы чуть ли не на каждом шагу выскальзывали из рук. Во время привалов мы обменивались приобретенным опытом. Терпеливо распуская узлы и снова затягивая их, я наконец связал первую пару носков. Взглянув на мою работу, товарищи шутливо заговорили:

— Разве это носки? Это же мешки для крупы, ровные и прямые.

Я попробовал надеть свои носки. Действительно, получилось что-то не то: пятки отсутствовали. Пришлось распустить носки и начать вязание снова. Постепенно я овладел искусством «вязать пятку», «вязать носок».

К тому времени, когда мы пришли в Синьбаоцзы, я связал пять пар носков, пять пар варежек и одни трусы. А некоторые мои товарищи даже умудрились связать куртки да еще вышить на них верблюжьей шерстью слова привета, например, «Привет братьям по классу».

И вот наконец в один из октябрьских вечеров на окраине отбитого у противника города Лачи состоялась наша встреча с частями 2-го и 4-го фронтов. Как родные братья после долгой разлуки бросились мы обнимать друг друга, дружеским разговорам и радости не было конца.

В нашем совместном походе в северную часть провинции Шэньси на бойцах и командирах частей 2-го и 4-го фронтов были надеты связанные нами теплые вещи. Всякий раз, увидев кого-нибудь из нас, они показывали на свои носки и варежки и, приветливо улыбаясь, с благодарностью произносили: «Родные братья! Ваша забота согревает нас!»

А мы, слушая их рассказы о Великом походе, о том, как, преодолевая тысячи трудностей и рискуя жизнью ради революции, они перебирались через снежные горы, проходили через губительную болотистую степь, невольно восклицали: «Родные братья! Вы — герои!»... [153]

С тех пор прошло много лет, но я помню эту встречу до мельчайших подробностей. И всякий раз, когда я вспоминаю о ней, перед глазами встает картина боевого прошлого и до слуха моего доносятся проникновенные сердечные слова: «Родные братья!» [154]