Диверсии
Во время подготовки большой наступательной операции наша авиация произвела значительное число бомбардировок, а наша агентура выполнила диверсионные акты, имея главным объектом гидроэлектростанции, игравшие особо крупную роль в Италии в связи с недостатком угля. В виде реванша итальянцы произвели воздушную бомбардировку Лайбаха.
В дальнейшем нападения, направленные к расстройству работы гидроэлектростанций, усилились, благодаря новому германскому изобретению в области подрывного дела. Достаточно было сбросить в водопроводный канал подводные трубки в форме палочек, как последние под определенным давлением воды взрывались и, разрушая водопроводные трубы, надолго выводили станцию из строя. Взрывы, произведенные одновременно [143] в разных пунктах, могли нанести очень крупный ущерб. Разведотдел юго-западного фронта решил сочетать эти нападение с разрушением мостов через Пиаве, что должно было затруднить переброску войск с Изонцо на тирольский фронт. К осуществлению этих нападений были привлечены добровольцы из солдат и наиболее надежные агенты. К несчастью, их инструктировали всех вместе, т. е. допустили ту же ошибку, что и полк. Батюшин в Варшаве.
Лица, отобранные для подрывных актов, были направлены через Швейцарию, причем они были сгруппированы по двое. В Лозанне один из них, итальянский дезертир Стампи, давно уже работавший у нас агентом против Италии, неожиданно заявил своему спутнику, что у него нет охоты заниматься этим делом, и сдал свой чемодан с подрывными средствам на хранение на вокзале. Спутник его вполне резонно сообразил, что Стампи выдал весь план итальянскому консулу в Лозанне, и вернулся назад, не выполнив задачи. Однако было уже поздно предупредить остальных.
Другая пара состояла из талантливого разведчика Ларезе, блестяще выполнившего ранее ряд труднейших заданий, и некоего Маддалена, к которому Ларезе питал большое доверие. Маддалена на территории Швейцарии сохранял вид воодушевленного сторонника, с радостью извещая об удавшемся разрушении динамитного завода в Ченжио и предостерегая Ларезе от Стампи, когда узнал о предательстве последнего.
У Ларезе произошла задержка с паспортом, и Маддалена выехал в Италию раньше. Оттуда он вскоре вернулся и сообщил о произведенных им повреждениях двух мостов через Пиаве. Итальянские газеты это подтвердили, действуя согласно указаниям итальянского генштаба, с которым Маддалена успел договориться относительно захвата агентов-подрывников. Дабы ослабить осторожность Ларезе, он очень пренебрежительно отозвался об итальянской охране. Очевидно, он был шпионом-двойником, сумевшим ловко нас обмануть. В начале мая Ларезе и Маддалена выехали в Италию, причем Ларезе отправился в Терки для диверсионного нападения на расположенный там крупнейший военный завод Италии. Произведя, по своему обыкновению, тщательную подготовку, он уже собирался опустить мину в воду, но в этот момент был арестован и предан военному суду в Лишне. Его участь разделили генуэзец Данте Пегаадано и триестинец Ренато Гатти, участвовавшие в разрушении динамитного завода Ченжио и в поджоге Генуэзского порта. Одновременно судился и Джузеппе Нумон, против которого не было никаких улик. С изумительным [144] спокойствием Ларезе заявил председателю военного суда подполк. Де-Чезаре:
«Вы осудите меня на смерть, и это будет справедливо, но для меня это ничего не значит».
Прокурор Майорано дал при этом не особенно лестную оценку итальянской контрразведке:
«В Италии следует отметить два периода борьбы со шпионажем. В начале войны по всему Адриатическому побережью прошла волна массовых доносов и подозрений. Особенно преследовались священники и монахи. Достаточно было зажечь свет в каком-нибудь монастыре, чтобы его сочли за сигнализацию противнику. Был начат целый ряд процессов против монахов, но все они закончились признанием полной их невиновности. После этого периода величайшей недоверчивости шали в другую крайность. Лишь благодаря счастливому случаю (правильнее, благодаря Маддалене. — Авт.), нашим властям попалась в руки сеть организованного шпионажа».
Ларезе был расстрелян; другие подсудимые были присуждены к вечной каторге. Итальянские газеты, уделявшие много места сенсационному процессу, не могли отрицать героического спокойствия, которое Ларезе сохранил до последней минуты жизни. Примененные им мины они называли «чудом техники», но, разумеется, пользовались случаем упрекнуть Австрию в варварстве за нападение на заводы.
Как бы то ни было, из-за неосторожности нашей разведывательной службы мы, потеряли в лице Лареэе одного из своих способнейших работников.