Сараевское убийство
По примеру мероприятий во время больших маневров последних лет, я и на сей раз, в 1914 г., дал распоряжение контрразведке предпринять надлежащие меры предосторожности, так как на маневрах, намечавшихся в конце июня 1914 г. в Боснии, должен был присутствовать Франц Фердинанд.
В результате предпринятых мер с территории маневров всегда удалялось много подозрительных лиц; на мне лежала и [65] обязанность позаботиться о создании запретной зоны в непосредственной близости от престолонаследника. В этой работе мне помогали приглашенные мною лучшие сыщики из Вены и местные органы полиции.
Никогда мне эти мероприятия не казались столь важными, как на предстоящих маневрах, которые должны были происходить в политически неблагополучной области. К моему неприятному удивлению, эрцгерцог, однако, отклонил мои предложения.
Что или кто склонил его к этому, — осталось для меня загадкой.
Мое внимание во второй половине июня было отвлечено вновь вспыхнувшим обострением отношений между Турцией и Грецией. Полк. Лакса сообщал из Софии, что Сербия сосредоточила на греческой и албанской границах 18 полков и что в двух дивизиях призвано несколько контингентов резервистов. Кто мог знать, что там снова затевалось?
28 июня вечером я узнал об убийстве наследника престола. Конечно, я не могу утверждать, удалось бы моей контрразведке предупредить этот несчастный случай или нет, но, во всяком случае, наличие группы испытанных и знавших свое дело людей увеличивало шансы на раскрытие признаков готовившегося покушения. Что убийство имело политическую почву и что нити его тянулись в Сербию, было совершенно ясно для меня. В Сербии и Черногории начали развиваться такие настроения, что, невзирая на весьма частую информацию, получавшуюся от консульского корпуса министерством иностранных дел, последнее 7 июля потребовало от консулов максимального усиления бдительности.
На следующий день мы приказали соответствующим разведывательным пунктам перейти к первой стадии усиленной разведывательной службы.
Начальник Генерального штаба и военный министр отбыли в отпуск. Вслед за ними уехал и я в Лофер. Майор Геллинек сообщил 17 июля из Белграда, что там не верят в серьезность положения; эта информация на другой день была подтверждена одним надежным агентом, доносившим, что соответствующие инстанции имеют положительные заверения России о том, что она твердо будет стоять на стороне Сербии и что этот факт наверное удержит Австро-Венгрию от принятия серьезных политических шагов. Находившаяся уже и до того под вопросом верность Италии тройственному союзу в этот день получила тяжелый удар. Ген.-лейтенант Поллио [66] умер от удара. Во главе генерального штаба стал ген.-лейтенант Кадорна, человек, не разделявший по вопросу о тройственном союзе точки зрения своего предшественника. Второй сомнительный союзник — Румыния, вдруг стал тайно приобретать карты Семиградья, а аудиенция майора Ранда у румынского короля совершенно неожиданно показала заметное сочувствие Румынии к Сербии. Нам пришлось начать разведку и против этого «друга».
19 июля совет министров решил послать 23 июля Белграду ограниченную сроком ноту. Конечно, это был шаг, в серьезности которого сомнений уже не могло быть. Одновременно с этим разведка вступила во вторую стадию усиленной разведывательной деятельности против Сербии и Черногории, а также и против России.
Фактически уже 20 июля поступили сведения о призыве резервистов в русском пограничном корпусе и о сосредоточении кавалерийских корпусов.
Так как по всем признакам настал уже последний срок для переправки через границу взрывчатых веществ для взрыва русских мостов, то 21 июля галицийские разведывательные пункты получили соответствующие распоряжения.
25-го я вернулся в Вену, чтобы быть на месте к моменту получения ответной ноты Сербии. По прибытии я нашел сообщение капитана Губка из Цетанье, что Черногория в случае некоторых уступок готова сохранить нейтралитет, и что Албания готова принять участие в войне против Сербии.
В 6 час. вечера 25-го был получен неудовлетворительный ответ от Сербии, в тот же вечер было получено еще телефонное сообщение из Землина, что в 4 час. пополудни в Сербии официально объявлена мобилизация. Все это, вместе взятое, заставило меня немедленно принять те меры, которыми служба разведки надеялась оказать, помощь войскам. К этим мерам относились: организация восстания македонцев в Ново-Сербии, агитация против войны среди рекрутов в области, диверсионные акты и т. п. Ввиду ожидавшегося вскоре закрытия границы с Сербией и Черногорией, надлежало наладить против этих государств разведывательную службу через нейтральные страны. Проведение этих мероприятий из Софии было сравнительно легким делом, так как Болгария сама очень интересовалась развертывавшимися Событиями. Хорошую службу сослужили нам в этом отношении македонские четники (партизаны), на которых одновременно была возложена задача организации разрушений на линиях железных дорог, ведущих от Салоник в Сербию. [67] Против этой важной для сербов коммуникации, по которой доставлялось из Франции вооружение, были также направлены албанские я турецкие отряды из Албании. Из попытки включить в действие македонский комитет в Болгарии, для угрозы с тыла сербским войскам у Дрины, ничего не вышло, ибо он располагал не более чем 300 вооруженных людей. Мелкие отряды и эмиссары разведывательных пунктов в Темешваре и Будапеште причиняли противнику много вреда, но об этом мы получали сведения очень поздно. Многочисленные мосты в ущелье Вардара неоднократно подрывались или совершенно уничтожались. В первых числах августа был взорван железнодорожный мост в сердце Сербии через Мораву под Чуприа, во второй половине августа взлетел на воздух железнодорожный мост через ущелье Тимок.
В сентябре диверсионная деятельность приняла такие размеры, что сербское правительство в своем органе «Самоправа» от 25-го числа дало выход своей злости в статье, озаглавленной «Граф Тарновский и македонские банды». В статье говорилось, что австро-венгерское посольство в Софии вооружает банды и снабжает их деньгами, а «помощник» полк. Лакса их организует и ими руководит. Большие затруднения, испытывавшиеся сербами в конце октября в отношении артиллерийской амуниции, поступавшей через Салоники, были частично результатом вышеперечисленных железнодорожных разрушений. Одно такое железнодорожное разрушение в ноябре, к сожалению, оказалось запоздавшим, так как следовавший из Франции крупный транспорт с артиллерийскими снарядами успел попасть в сербский арсенал в Крагуеваце.
К сожалению, сообщение о взрыве моста с ошибочным толкованием, что доставка военных грузов из Салоник по этой причине расстраивается на длительный срок, укрепило у командующего мнение, что сербы таким образом могут быть доведены до истощения своих сил.
Наши намерения нанести сербам удар в спину при помощи сильного отряда албанцев потерпели полное фиаско. Поручик Опетс, отправившись с транспортом оружия в Кастельнуозо, должен был инсценировать этот приключенческий поход. Здесь он, однако, получил извещение, что албанское побережье находится в руках повстанцев. Министерство иностранных дел придавало большое значение и особенно настаивало на поднятии восстания в Ново-Сербии, но не в Черногории, как это предполагалось одно время. Наконец, 21 августа поручик Опетс прибыл со своим транспортом оружия в С. Джиованни ди Медуа. Итальянцы, однако, об этом деле узнали и потребовали [68] немедленного прекращения посылки подобных транспортов. Опасаясь дальнейших осложнений, министерство иностранных дел удовлетворило требование итальянцев. Все усилия поручика начать намеченные действия с каждым днем становились все безнадежнее и привели его к тому, что он в начале октября написал просьбу о своем отозвании.
Другие сербские коммуникации на Дунае, которые могли быть использованы для перевозки военных материалов из России, находились под бдительным наблюдением наших консулов в придунайских городах. Особенное внимание обращалось на недопущение перевозки войск. Для этой цели к консулу в Виддине был прикомандирован офицер разведки капитан Леонард Геннинг, имевший, кроме того, поручение организовать агентурную разведку протез Ново-Сербии. Он распорядился разрушить кратчайшую телеграфную связь с Петербургом, т. е. телеграфную линию Ниш — Кладозо, на которую покушались также разведывательные пункты в Германштадте и в Софии.
Капитан Геннинг посылал в ближайшие сербские пункты банды для разрушения пристаней, депо и пароходов, организовал столкновение с одним русским пароходом и добился 14-дневного перерыва в работе русского транспорта. Им и начальниками других разведывательных пунктов были предприняты еще различные попытки к нарушению пароходного сообщения, но благодаря контрмерам со стороны сербов и благодаря отношению румын, благожелательному для сербов, они редко удавались, и даже премия в 25 000 франков за каждый потопленный пароход не давала результатов.