Немного истории
22 июля 1943 года с Григорьевского аэродрома под Рязанью впервые поднялся в воздух учебный самолет, пилотируемый польским летчиком. В этот день начала проходить обучение 1-я польская истребительная эскадрилья, сформированная в Советском Союзе. Ей вскоре предстояло принять участие в боях за освобождение Польши.
Необычайный энтузиазм курсантов и неутомимый труд советских летчиков-инструкторов сделали невозможное. Всего через месяц после первого учебного полета, в конце августа 1943 года, курсанты, овладев теорией и техникой пилотирования учебного самолета, перешли к освоению истребителей.
В сентябре началась подготовка 2-й, а затем и 3-й эскадрильи истребительного авиационного полка «Варшава». Одного аэродрома уже не хватало для выполнения летной программы. Советское командование решило использовать для обучения польских эскадрилий ближайший аэродром в Житове. А над Григорьевском день и ночь ревели моторы [8] «яков». Это продолжали совершенствовать свое мастерство польские курсанты.
Инструкторы, лучшие советские военные летчики, считали своим святым долгом как можно быстрее и лучше обучить своих польских друзей. Чрезмерная нагрузка буквально валила инструкторов с ног.
Советские летчики, прибывшие в полк «Варшава», отдали много сил, чтобы эта польская часть была одной из лучших. Они стали патриотами полка.
В конце осени две эскадрильи овладели основой воздушного боя — фигурами высшего пилотажа.
К сожалению, зимой 1943/44 года плохая погода сильно затрудняла обучение молодых поляков. Только весной на аэродроме в Волосове, где имелась бетонная взлетно-посадочная полоса, летчики-истребители сдали последний экзамен по теории и технике пилотирования.
Но вот наконец наступил долгожданный час: в торжественной обстановке курсантам присвоили офицерское звание. Это был незабываемый день в их жизни.
Восемь месяцев занятий, трудных еще и тем, что они велись на русском языке, которым подавляющее большинство курсантов владело плохо; первые полеты с инструктором, первые трудности в воздухе; неуверенность новичка и последующий успех, когда машина становится послушной воле летчика, — все позади. Все только воспоминания. И они тем дороже и ближе, чем дальше уходят в прошлое. [9]
Под командованием подполковника Талдыкина полк вылетает в Гостомель, под Киевом, на боевую подготовку.
Иван Талдыкин! Он был не только командир и наставник польского полка! Этот человек, с открытой славянской душой, обладавший необыкновенным тактом, завоевал к себе такую любовь, уважение и доверие подчиненных, какими дарят лишь старшего друга или отца. Талдыкин знал каждого, о каждом заботился и каждого ценил по достоинству. Прекрасный организатор, он нашел путь к сердцу молодежи так скоро и незаметно, как может это сделать только человек с врожденным талантом воспитателя. Отважный солдат, человек справедливый и умный, он сумел создать в полку образцовый порядок, не злоупотребляя дисциплинарными взысканиями. Благодаря его большому опыту первые боевые успехи пришли с минимальными потерями для полка. Обаятельная простота и скромность Талдыкина немало способствовали тому, что в очень трудной обстановке первого боевого крещения в полку установилась атмосфера дружеского участия. В Гостомеле истребительный полк оставался до 19 августа — дня вылета части на фронт.
Аэродром Дыс, под Люблином, — первый аэродром полка на освобожденной от оккупантов польской земле. Оттуда, после двухдневной стоянки, — перелет ближе к линии фронта, на аэродром в Задыбе-Старе под Желехувом. Здесь, на варшавском направлении, [10] вела бои 1-я Польская армия. Ее боевой путь, начавшийся под Смоленском, проходил уже по родной земле, между Западным Бугом и Вислой. Именно здесь, вместе с 1-й армией, начал боевые действия 1-й польский истребительный авиационный полк.
23 августа полк вылетел на свое первое боевое задание. Он должен был прикрывать действия 3-го штурмового авиационного полка, получившего задачу нанести удар по укреплениям гитлеровцев в Варке.
Каждый хотел принять участие в первом бою. И не удивительно, что все завидовали счастливчикам, назначенным в полет. Подполковник Талдыкин послал на задание только командиров эскадрилий, командиров звеньев и летчиков, обучавших их летать в Григорьевском. К этой группе подполковник добавил еще двух старых летчиков, чтобы те сверху прикрывали своих молодых товарищей.
— Вас слишком мало, чтобы я мог рисковать вами в первом же бою, — сказал Талдыкин.
Он и впредь вводил молодежь в бой постепенно, нередко лично возглавляя полеты.
Продолжая и здесь обучать летчиков сложному искусству воздушного боя, командир учил их не только драться с врагом в воздухе и на земле, но и бороться с собственным страхом, с легкомысленным бравированием, со всем тем, что мешает продуманно и осмысленно вести бой.
С первых же дней сентября полк вместе с 3-м штурмовым авиационным полком защищал [11] Варшаву и ее героических повстанцев{1} от огня артиллерии противника, вел воздушные бои с немецкими самолетами над пылающей польской столицей. 2-й авиационный полк ночных бомбардировщиков «Краков» в это время сбрасывал повстанцам продовольствие и боеприпасы. Прославленные «кукурузники» делали за ночь по три и даже по пять вылетов. Умело маневрируя, они на малой высоте пробирались к столице, сбрасывали контейнеры и возвращались за новым грузом.
В Варшаве и ее пригородах у гитлеровцев было много зенитной артиллерии. Стоило нашему самолету приблизиться к городу, как его тут же окутывало сплошное кольцо разрывов. Машины часто возвращались на аэродром с пробоинами в крыльях и фюзеляже, поврежденными моторами и электрооборудованием, пробитыми баками.
Но героические усилия технического состава на другой же день возвращали самолеты в строй. Польские механики работали не покладая рук. Они недосыпали, недоедали, работали ночи напролет, и машины всегда были готовы к выполнению боевых заданий. [12]
В боях за Варшаву полк потерял два самолета. 24 сентября вражеские зенитки сбили машину майора Вихеркевича, совершавшего свой четвертый боевой вылет. Долгое время летчика считали погибшим. Но, как потом оказалось, ему удалось спастись. Майор успел выпрыгнуть из пылающей машины и спуститься на парашюте, но был захвачен в плен. Из лагеря для военнопленных он бежал и до прихода Советской Армии скрывался в тылу врага.
С октября 1944 и до начала январского наступления 1945 года командование 1-й армии основное внимание уделяло авиационной разведке. Для выполнения этой ответственной задача подполковник Талдыкин выделил постоянные пары, которые вели разведку в указанных для них районах. Разведка, организованная таким образом, позволяла каждой паре тщательно изучить местность в своем районе и замечать самые незначительные изменения, происходящие на земле. Малейшая перегруппировка сил противника, передвижение транспорта и частей, движение моторизованных колонн, скопление войск — ничто не ускользало от внимания воздушных разведчиков.
На такие задания в постоянных парах вылетали лучшие летчики полка: поручник Бобровский — хорунжий Брох, поручник Гашин — хорунжий Журавский, поручник Габис — хорунжий Лазар, капитан Матвеев — хорунжий Хромы, поручник Калиновский — поручник Козак, поручник Штакхауз — хорунжий Вешхницкий, поручник Баев — подпоручник [13] Госцюминьский, капитан Лисецкий — поручник Шпаковский, поручник Вербицкий — хорунжий Городецкий.
Разведка велась в трех направлениях: в южном, западном и северном. Главное взимание уделялось населенным пунктам: Гродзиск, Прушкув, Блоне, Надажин, Мокотув, Пясечно, Груец, Велишув, Модлин, Яблонна и Новы Двур.
Последним, пожалуй самым трудным, заданием полка в 1944 году была аэрофотосъемка вражеских укреплений вдоль Вислы, в полосе предстоящего наступления 1-й Польской армии. Это задание было выполнено одним звеном в составе капитана Матвеева (командира звена), хорунжего Хромы и поручников Калиновского и Козака.
«Фотополеты» над позициями противника были отнюдь не безопасны. Фашисты, разумеется, не сидели сложа руки в своих укрытиях, когда над ними на высоте 800 или 1000 метров появлялось звено наших самолетов. Все зенитные орудия противника в то же мгновение извергали в небо сотни снарядов, все зенитные средства направлялись на четыре машины с польскими бело-красными опознавательными знаками. К счастью, большинство снарядов не попадало в цель. И это происходило отнюдь не потому, что гитлеровцы плохо стреляли, а потому, что самолеты все время маневрировали. Летчики, искусно укрываясь за облаками, быстро производили фотографирование и опять уходили в облака, делали короткие выходы на цель и снова фотографировали. Они неожиданно появлялись [14] над позициями противника и заходили на объект со стороны солнца, чтобы затруднить вражеским зенитчикам вести по самолетам прицельный огонь. Летчики прибегали к различным уловкам, чтобы сфотографировать почти недоступные объекты, делая по два, по три и даже по десять заходов.
Звено капитана Матвеева оправдало надежды командования: будущая полоса наступлений польских дивизий была со всеми деталями зафиксирована на фотопленку. По этим аэрофотоснимкам позже составили подробную карту, на которой хорошо были видны не только сеть дорог и рельеф местности, но и все окопы, проволочные заграждения, противотанковые рвы и огневые точки. Эта карта давала достаточно четкое представление о системе обороны противника.
Карту размножили и раздали командирам всех частей и подразделений, вплоть до командиров взводов. Это, бесспорно, содействовало успеху наступления соединений 1-й Польской армии в январе 1945 года.
В это время началось крупное наступление Советской Армии. Земля стонала от мощного огня артиллерии и глухо гудела иод гусеницами танков. Тучи самолетов закрывали все небо. 3-й толк каждый день вылетал на штурмовку немецких позиций в Варшаве, Модлине, Прушкуве и Лешно. Его прикрывали истребители 1-го полка. Противник уже не мог бросать в бой помногу истребителей, поэтому 1-й полк не только выполнял свои задачи по прикрытию, но и принимал участие вместе [15] со штурмовиками в уничтожении наземных объектов врага.
Самой грозной опасностью для штурмовиков были зенитные батареи противника. Поэтому в то время когда «илы» сбрасывали бомбы и обстреливали цели реактивными снарядами, истребители держали зенитчиков под обстрелом до тех пор, пока «илы» не заканчивали свою работу и не выходили из зоны огня. Только после этого истребители наносили удары по скоплениям эшелонов на станциях, колоннам пехоты и автомашин.
С каждым днем гитлеровцы все дальше откатывались на запад. Район действий польских самолетов настолько увеличился, что горючего едва хватало, чтобы долететь до аэродрома.
Прикрытие переправ, патрулирование над своими коммуникациями было последним, но очень важным и ответственным заданием полка в это время. Правда, фашистские самолеты теперь редко атаковали наши объекты с воздуха. Если же они и отваживались на это, то только внезапно и всегда превосходящими силами. И все же встречи в воздухе оканчивались, как правило, их бегством. Гитлеровские летчики удирали отнюдь не по-рыцарски — не принимая боя. В то же время польские летчики с каждым днем дрались все увереннее, со все возрастающим энтузиазмом. Ведь бои шли на территории Польши! Ведь теперь и от них, польских летчиков, в большой мере зависело изгнание жестокого врага, столько лет топтавшего их порабощенную родину. Вот почему они сражались [16] упорно, яростно; сражались за все обиды, за «невинно замученных, за издевательства и унижения, за обесчещенных женщин, за лагеря смерти, за все!
Героизм летчиков 1-го истребительного авиационного полка, проявленный в боях за освобождение Варшавы, был отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего Советской Армии.
В первых числах февраля полк перебазировался на новый аэродром в Санниках (между Сохачевом и Плоцком). Через несколько дней самые опытные летчики полка перелетают на недавно освобожденный аэродром в Быдгощи.
Руководить полетами на аэродроме в Быдгощи было нелегко. Кроме польской авиационной дивизии здесь базировались еще три советских истребительных полка и штурмовая дивизия. Сотни самолетов по нескольку раз в день вылетали на боевые задания. А аэродром имел всего одну взлетно-посадочную полосу.
Несмотря на эти трудности, самолеты регулярно вылетали на задания. А хорошая работа обслуживающего состава и отличная выучка летчиков предупреждали несчастные случаи.
1-й истребительный полк снова получил задачу по прикрытию штурмовиков. Лучшие летчики полка вели разведку над Дебжно, Вежховом, Злоценцем, Хойнице, Пилой, Чарне, Ястрове, Щецинком, Хоцивелом, Чаплинком и Дравско-Поморске. Польские названия населенных пунктов на исконно польской [17] земле были перемешаны с немецкими. Эту землю после столетней неволи освобождали войска объединенных, идущих рука об руку славян. На этот раз уже на веки вечные.
И здесь боевой путь полка отмечен вместе пролитой польской и русской кровью: в воздушном бою погиб командир звена подпоручник Госцюминский, а во время наступления на Пилу — один из лучших разведчиков, командир звена капитан Олег Матвеев.
За участие в боях по овладению городом Вежхово, который гитлеровцы яростно обороняли, 3-й штурмовой и 1-й истребительный полки, действовавшие совместно, были отмечены в приказе командующего 1-й армией генерала Поплавского.
Разведывательные полеты 1-го полка дали много ценных сведений командованию армии. Так, поручник Калиновский обнаружил замаскированную колонну немецких танков под Черском, и вскоре эти танки были уничтожены штурмовиками 3-го полка; донесение поручника Баева о большой группе танков противника, прорвавшихся из Пилы через кольцо окружения, помогло уничтожить их. А после прорыва Померанского вала полк получил вторую благодарность Верховного Главнокомандующего Советской Армии.
В марте 1945 года войска 1-го Белорусского фронта подошли к Одеру. В это же время 1-я Польская армия, действовавшая в составе войск правого крыла этого фронта, вела бои за Колобжег. Польская авиационная дивизия, в том числе и 1-й истребительный авиационный полк, перебазировалась в Дебажн для [18] поддержки наступавших соединений 1-й армии.
Плотные весенние туманы, приходившие с моря, затрудняли боевые действия полка, проводившиеся к тому же небольшими силами. За участие в боях по овладению Колобжегом — городом, который гитлеровское командование считало неприступной твердыней (его гарнизону было приказано обороняться до последнего солдата), полк был вновь отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего Советской Армии.
В боях за Колобжег полк понес тяжелые потери: смертью храбрых погибли подполковник Иван Талдыкин и хорунжий Александр Брох. Гибель Талдыкина была самой большой утратой для полка. Люди, которыми он командовал, которых столько раз водил в бой, которым передал весь свой боевой опыт, искусство летчика и истребителя, потеряли с его смертью не только любимого командира, но и самого близкого и дорогого человека.
После ожесточенных боев за Колобжег польские части двинулись на запад. Вместе с советскими войсками они освобождали балтийское побережье до Щецина. А летчики 1-го полка получили новое задание: провести тщательную разведку острова Гристов (недалеко от города Камень-Помореки) и сфотографировать его. Это было довольно-таки таинственное задание: непонятно, какое значение для дальнейшего наступления мог иметь этот небольшой островок? Он совсем не был похож на базу подводных лодок, не имел аэродрома, [19] порта и вообще казался совсем «безобидным». И все же трижды в день два истребителя поднимались в воздух и, пробиваясь сквозь плотный заградительный огонь зенитной артиллерии, с высоты 1500 метров производили фотографирование. Постепенно рождалась подробная карта острова. На ней можно уже было заметить какие-то смутные контуры строений, убежищ, что-то похожее на бетонные площадки и подъездные пути. Все было тщательно замаскировано. И однажды командование отменило полеты над Гристовом: задание было выполнено. Дело завершили штурмовики: завод и стартовые площадки ракет Фау-2 были уничтожены.
В апреле, во время боев на Одере и за Берлин, нашим истребителям пришлось выдержать самый трудный экзамен. Летчики полка, и в частности командиры эскадрилий и звеньев, приобрели к этому моменту достаточно большой опыт.
Полк перебазировался на аэродром в Барнувко, под Костшин. И хотя задачи, ставившиеся перед истребителями, были те же — разведка, прикрытие штурмовиков, патрульные полеты над расположением своих войск, — характер воздушных боев принципиально изменился. Прежде вражеские летчики всячески избегали вступать в бой, и над полем боя, и в глубине своей обороны, а прорваться через линию фронта в тыл наших войск им почти никогда не удавалось. Теперь же против советских войск, штурмовавших оборону противника на Одере, гитлеровское командование бросило очень много самолетов, из которых [20] большинство истребителей, управляемых опытнейшими асами, летчиками противовоздушной обороны Берлина. Поэтому почти ни один боевой вылет не обходился без воздушных дуэлей. Гитлеровцы, используя свое численное превосходство в воздухе, пытались теперь атаковать. И все же, несмотря на это, большинство воздушных боев заканчивалось победой наших летчиков.
В эти дни полк потерял только один самолет. Летчик поручник Штакхауз после боя с тремя истребителями вынужден был посадить самолет на поле, разбив при этом машину. Весь израненный, он на следующий день вернулся на свой аэродром. По подтвержденным данным, польские летчики сбили в воздушных боях девять самолетов противника. Кроме того, по неподтвержденным данным, было сбито еще шесть самолетов.
Первый успех в бою выпал на долю поручника Калиновекого и подпоручника Хромы. Оба летчика летели на разведку. Пересекая линию фронта, они по радио получили приказ атаковать самолеты противника, которые шли бомбить позиции нашей пехоты. Развернувшись, истребители легли на боевой курс и вскоре встретили три шестерки «фокке-вульфов».
Фашисты не успели сбросить смертоносный груз. Несмотря на неравенство в силах, поручник Калиновский начал атаку. Немецкие самолеты поспешили уйти за линию фронта, сбросив бомбы на позиции своих же войск. Но ушли не все. Один из «фокке-вульфов», подбитый меткой очередью Калиновского, [21] рухнул вниз, оставляя за собой длинный хвост черного дыма.
В тот же день капитан Баев, выполняя задание по прикрытию штурмовиков 3-го полка, обрабатывавших немецкие позиции на западном берегу реки Альте-Одер, сбил второй «фокке-вульф».
Третий по счету фашистский самолет был сбит поручником Козаком во время разведывательного полета.
А затем почти каждый день приносил новые успехи.
Над аэродромом в Эберсвальде поручник Бобровский и хорунжий Лазар атаковали двенадцать «фокке-вульфов». Длинной очередью Бобровский сбил самолет. После этого оба наших истребителя, искусным маневром уйдя от неравного боя, продолжали разведывательный полет.
Как-то Калиновского и Хромы, вылетевших на разведку, внезапно атаковали двенадцать «мессершмиттов». На этот раз вражеские самолеты имели не только численное превосходство — они летели выше наших истребителей. Но дружная пара не растерялась и вскоре от обороны перешла к атаке. Сбив одного из гитлеровцев, Калиновский взмыл вверх и скрылся в облаках. Подпоручнику Хромы также удалось выйти из боя.
Однажды, выполняя очередное задание по прикрытию «илов» 3-го штурмового полка, поручнику Вербицкому пришлось ввязаться в затяжной бой с «мессершмиттами». Гитлеровцы всеми силами пытались сорвать атаку наших штурмовиков, но каждый раз наши истребители [22] отгоняли их. «Илы» должны были дойти до цели невредимыми. Это было делом чести всех летчиков. И самолеты дошли. Один «мессершмитт» стал добычей поручника Вербицкого.
Возвращаясь из разведки над Нейруппином, подпоручник Хаустович и хорунжий Шварц неожиданно встретились с двумя «фокке-вульфами» и сбили их.
С аэродрома в Барнувко полк сделал 318 боевых вылетов.
25 апреля полк перебазировался на аэродром в Лойенберг, 30 апреля — в Фелефанц, а 2 мая — в Мётлов. Всего за эти дни полк совершил 245 боевых вылетов.
Такая напряженная работа летчиков была возможна только благодаря исключительной самоотверженности технического состава. Враг стремительно отступал, и времени на обмен и ремонт самолетов на заводах, удаленных от фронта на тысячи километров, не было. Моторы должны были работать гораздо больше часов, пушки и пулеметы выпускать гораздо больше снарядов, а все оборудование выдерживать больший срок службы, чем это предусматривалось инструкцией. И если бы не самоотверженность и энтузиазм авиационных инженеров, техников, механиков и других специалистов, полк перестал бы быть боеспособным.
Механики 1-го истребительного полка ни разу не подвели летчиков во время этого последнего наступления: ни один вылет не был отменен из-за неисправности материальной части. [23]
По приказу командующего 1-й армией, полк проводил разведку местности в трех районах, применяя тот же метод, что и во время боев за Варшаву. Каждый летчик вел разведку определенного района. Разведывательные полеты повторялись через каждые два часа. Такой порядок давал возможность командованию своевременно получать данные об изменении обстановки.
Первый, южный район сначала охватывал Нойлевин, Бад-Фрейенвальде, Бизенталь, Бернау, Хакенберг и Врицен, затем, по мере продвижения наступавших войск, Ораниенбург, Фелефац, Фельтен, Фербеллин, Креммен и Науэн и в конце наступления — реку Хафель от Бранденбурга и Плауэ через Притцербе до Ратенова.
Второй район вначале был ограничен городами Ангермюнде, Иоахимсталь, Эберсвальде, Одерберг и Лунов, под конец он расширился вплоть до рек Хафель и Эльба, между Хафельбергом, Шёнхаузеном и Ратеновом.
На севере третий район начинался от Цедыни, Ангермюнде, Грыфино, Гарца и Шведта и доходил до Эльбы, севернее устья Хафеля.
Летчики докладывали командованию о своих наблюдениях по радио, что значительно ускоряло действия штурмовиков 3-го полка. Нередко бывало так, что самолет-разведчик, передавший сведения об отходе в тыл какой-нибудь колонны танков противника, не успевал еще приземлиться, а штурмовики уже поднимались в воздух, спеша уничтожить эту колонну. Случалось и так, что возвращавшаяся [24] из разведки пара «яков» уже в воздухе встречала грозный строй «илов», прикрываемый сверху их однополчанами.
В эти дни, как и прежде, «илы» 3-го полка действовали с того же самого аэродрома, что и истребители, прикрывавшие их в воздухе. Штурмовики непрерывно обрабатывали позиции гитлеровцев в районе реки Альте-Одер и населенных пунктов: Цедыня, Стара Рудница, Альт-Реец, Врицен, Бад-Фрейенвальде, Эберсвальде, Фелефанц, Нейруппин, Фербеллин, Дехтов и Ратенов. Благодаря «якам», прикрывавшим штурмовики, 3-й полк не потерял ни одного самолета.
Истребители патрулировали над боевыми порядками частей 1-й Польской армии в районе: Фелефанц, Ораниенбург, Креммен, Науэн, Фризак, а также над переправами через Альте-Одер и Хафель. Во время этих полетов часто завязывались воздушные бои.
В боях на Одере и в битве за Берлин полк потерял двух летчиков — поручника Широкуна и хорунжего Вешхницкого. Они погибли, не дожив до победы всего несколько дней.
За участие в боях на Одере и за Берлин полк снова был отмечен в приказе Верховного Главнокомандования Советской Армии.
Еще 20 боевых вылетов с аэродрома Мётлов и — конец войне, а для полка — конец девятимесячных боев.
На своем боевом пути от Варшавы до Берлина, от Вислы до Эльбы полк совершил 1401 боевой вылет за 1393 летных часа. В том числе: 610 вылетов на прикрытие боевых действий 3-го штурмового полка; 571 вылет на [25] разведку; 202 вылета на патрулирование и 18 вылетов по другим заданиям.
Летчики полка провели 56 воздушных боев, сбив при этом девять фашистских самолетов (восемь «фокке-вульфов» и один «мессершмитт»). Кроме того, предположительно было сбито еще шесть самолетов. Поручник Калиновский сбил два «фокке-вульфа», капитан Баев, подпоручники Хаустович, Шварц, поручники Козак и Бобровский — по одному «фокке-вульфу», поручник Вербицкий — один «мессершмитт».
В 396 атаках по наземным целям летчики полка уничтожили и повредили 40 автомашин, 11 паровозов, склад военных материалов, а также железнодорожные вагоны, речные и морские суда и другие объекты.
В боях полк потерял 6 летчиков и 12 самолетов. На этом закрывается боевая страница славной истории 1-го польского истребительного авиационного полка «Варшава». Польские летчики вместе с советскими воинами с оружием в руках вошли в Польшу самой короткой дорогой, чтобы у себя на родине бороться за ее освобождение и независимость.
9 мая 1945 года полк вылетел в Быдгощ. Здесь была проведена реорганизация полка, а также обновлена его материальная часть. После реорганизации он постоянно базируется на аэродроме в Модлине. [26]