Человеко-торпеды
Идея нанесения удара торпедой, выпускаемой подводной лодкой, но управляемой находящимся в ней человеком (добровольцем), оформилась к моменту первого нападения на Пирл-Харбор. Для проведения первой серии испытаний было изготовлено несколько таких торпед. Испытания их проводились вблизи военно-морской базы Куре на острове, который был известен под кодовым наименованием «База II».
К январю 1943 года разработка проекта человеко-торпеды достигла такой стадии, когда, казалось, их можно было запускать в производство и затем использовать в боевой обстановке. Однако конструкция торпед исключала возможность спасения человека, управлявшего такой торпедой, то есть он обрекался на верную смерть, против чего возражало военно-морское командование. В конструкцию торпеды было внесено приспособление, позволяющее простым нажатием кнопки выбрасывать водителя в море на расстоянии около 45 м от цели. Примерно в феврале 1944 года опытный экземпляр человеко-торпеды был доставлен в штаб ВМС, и вскоре торпеды запустили в производство. Со страстной надеждой на успех начали их изготовление в экспериментальном торпедном цехе судоремонтного завода в Куре. На это оружие возлагались большие надежды. Теперь, казалось, можно было отплатить противнику за тяжелые потери, которые несла Япония. К этому времени о, Сайпан перешел в руки американцев и мы понесли тяжелые потери.
Новое оружие было названо «кайтэнс», что означало «Путь в рай».
В то время как шло изготовление торпед, в бухте Токуяма была организована база, на которой проводилась подготовка личного состава. [567]
Увы! В первый же день испытаний в бухте Токуяма утонул один из добровольцев и поборников этого оружия. Торпеда, на которой он находился, зарылась в ил и ее не смогли поднять. Это послужило плохим предзнаменованием на будущее.
Тем не менее интенсивная подготовка личного состава продолжалась два месяца. 8 ноября 1944 года был сформирован отряд «Кикумидзу» и направлен в район боевых действий. Человеко-торпеды были приняты на борт трех подводных лодок: «I-36», «I-47» и «I-37». Первые две были направлены в район о-вов Улити (Маккензи), а подводная лодка «I-37» — в проход Коссол близ о. Палау. 19 ноября подводные лодки «I-36» и «I-47», согласно плану, подошли к о-вам Улити. Разведка показала, что там находилось крупное соединение американских кораблей (свыше ста вымпелов), включая авианосцы, линейные и другие корабли. 20 ноября в 16 час. 30 мин. с подводной лодки «I-36» была спущены одна человеко-торпеда, а с «I-47» — четыре. Старший из офицеров (чья торпеда была спущена с подводной лодки «I-47»), являвшийся ярым сторонником использования этого оружия, перед тем как покинуть лодку, оставил следующее письмо:
«Дневное наблюдение показало, что у о-вов Улити стоят на якоре свыше 100 кораблей. Несмотря на то, что предоставляется прекрасная возможность применить наши «кайтэнс», их у нас на двух подводных лодках всего 8 штук, этого явно мало, как жаль!» Он выразил благодарность командиру подводной лодки «I-47» за то, что тот уточнил состав сил противника и вывел лодку в позицию, очень удобную для атаки. Пожелав лодке «I-47» счастливого плавания, он сказал: «Благодарю вас за ту помощь, которую вы мне оказали. Передайте привет тем, кто последует за мной». Затем он занял свое место в торпеде. Результаты атаки, а также судьба его самого остались неизвестны.
1 декабря подводные лодки «I-36» и «I-47» благополучно возвратились в Куре; лодка «I-37», которая вышла в район Палау, погибла.
Несмотря на то, что результаты, достигнутые отрядом «Кикумидзу», не удалось установить, от человеко-торпед все [568] еще ожидали очень многого. Был сформирован новый отряд, получивший наименование «Конго», куда вошли 6 уцелевших больших подводных лодок новейшего типа.
Согласно изданному приказу, подводным лодкам отряда надлежало действовать следующим образом: «I-36» направлялась в район о-вов Улити, «I-47» — в район Холландия, «I-56» — к о-вам Адмиралтейства, «I-53» — в район Палау, «I-58» (которой я командовал) направлялась к о. Гуам. Все подводные лодки должны были провести атаки 11 января 1945 года Подводная лодка «I-48» должна была атаковать несколько позднее, а именно — 20 января.
Нас, окончивших военно-морское училище по курсу подводного плавания, было 15 человек. Но к этому времени большинство офицеров, составлявших некогда наш класс, погибло в боях. Из 15 человек осталось в живых всего 5. По странному совпадению — все они оказались командирами лодок, входящих в отряд «Конго».
Человеко-торпеды изготовлялись в условиях глубокой тайны, однако мы знали, что они уже были применены при первой атаке у о-вов Улити. Один из офицеров, руководивший атакой, писал: «Использование человеко-торпед в будущем представляет большую трудность. Чем больше мы будем использовать предоставляющиеся возможности для атаки, тем больше следует обращать внимания на тактику использования этого оружия».
Иными словами, следовало предполагать, что американцы уже осведомлены о действиях человекоторпед, поэтому после нашей второй атаки они будут настороже. Таким образом, как подход подводной лодки к месту спуска человеко-торпед, так и их выход в атаку на цели стали рискованным делом. Наши предположения подтвердились.
Подводная лодка «I-58», которой я командовал, закончив подготовку к походу в Сасэбо, вышла в Куре для приема горючего, продовольствия и торпед. 29 декабря лодка вышла на базу человеко-торпед, где перед личным составом выступил командующий подводными силами. Мы сфотографировались в память этого события, и после торжественных проводов лодки «I-58», «I-36» и «I-53» покинули бухту. В проводах приняли участие множество катеров, переполненных [569] народом. С катеров неслись крики одобрения в адрес экипажей лодок. В человеко-торпедах сидели водители, размахивая саблями. На головах у них были белые повязки.
Номер нашей лодки «I-58», написанный на рубке, был счищен и вместо него появилась эмблема отряда «Конго». На стеньге рядом с военно-морским флагом был поднят флаг с надписью: «Неотвратимая кайтэн».
Пройдя пролив Бунго, лодка повернула на юг, следуя в надводном положении. В вечерней мгле мы бросили прощальный взгляд на родную землю, затем за горизонтом исчезли ее последние острова.
На пути нашего следования находилось много вражеских подводных лодок, поэтому надо было все время быть начеку. Мы шли зигзагом, а по ночам приходилось идти на повышенной скорости. Впервые мы пользовались радиолокационной станцией обнаружения воздушных целей, но вскоре убедились, что она работала неважно. Пришлось послать на палубу специалиста для проведения необходимого ремонта. Мы были кровно заинтересованы в том, чтобы противник нас не обнаружил. Прошла ночь, и наступило 1 января 1945 года. Лодка шла с попутным северо-западным ветром. Восход солнца в это утро был поистине прекрасен. Обычно в море запрещалось принимать алкогольные напитки, однако по случаю праздника было дано разрешение выдать саке{26}. После того как лодка погрузилась, раздались здравицы в честь императора, затем последовали различные тосты.
Во время следования к цели оба офицера из команд человеко-торпед при приеме пищи всегда бывали вместе с нами, мичманы же питались с командой лодки, и поэтому мы почти их не видели. Однако сегодня мы пригласили их в кают-компанию и пообедали все вместе.
С 2 января наша лодка находилась в радиусе действия авиации противника, базировавшейся на о-ва Гуам и Сайпан, поэтому на время вероятного появления самолетов мы уходили под воду. [570]
В этот день, идя с включенным радиолокатором, мы в бинокль обнаружили самолет противника. Стало ясно, что наша радиолокационная станция была ненадежным средством. Наблюдатели получили приказ неустанно следить за появлением авиации.
После того как американцы вернули Гуам, он приобрел для них огромное значение в качестве базы в центральной части Тихого океана. Несмотря на то, что противнику не были известны наши планы, следовало ожидать, что он примет все меры предосторожности, так как факт применения нами человеко-торпед у о-вов Улити, безусловно, стал ему известен. Лучшим вариантом при выполнении нашей задачи было обойти о. Гуам и приблизиться к нему со стороны, где оборона противника предположительно была менее сильной, поэтому мы направились дальше на юг и подходили к линии коммуникаций, соединяющей о-ва Улити с Гуамом. Иными словами, мы подходили к Гуаму со стороны противника. По мере приближения к острову периоды пребывания лодки под водой удлинялись. 7 января мы прошли линию коммуникаций, соединяющей Гуам с о-вами Улити, оставаясь долгое время под водой и ведя тщательное наблюдение.
Вопрос об атаке противника до спуска человеко-торпед ни на какой из лодок отряда даже и не поднимался. Нашей главной целью продолжала оставаться скрытность.
Во время долгих периодов пребывания под водой в лодке нечего было делать. Оба офицера из водителей торпед, кроме подготовки своих торпед и тренировок наблюдения в перископ, не имели никаких других обязанностей, поэтому они играли в шахматы. Один из них присутствовал при атаке человеко-торпед в районе о-вов Улити, однако ему самому не удалось выйти в атаку из-за неисправности торпеды. Он был очень хорошим шахматистом. Другой — приятель командира артиллерийской боевой части нашей подводной лодки — был толстым и спокойным человеком. Будучи курсантом военно-морского училища, он приходил на практику на мою лодку. Это было в 1943 году. С тех пор прошло два года. Бывший курсант стал уже младшим лейтенантом, а ему было не более 22 лет. Грустно становилось при мысли о том, что он идет на верную гибель, пытаясь изменить ход войны. [571]
Время было такое, когда число погибших все время росло и особенно в специальных отрядах. Смерть не щадила ни молодых, ни старых. При таком положении их гибель рано или поздно была неминуемой.
6 января мы подошли к линии коммуникаций, связывающей Гуам и Лейте. В 2 часа 00 мин. с помощью радиолокационной станции был обнаружен самолет противника. Лодка погрузилась и продолжала следовать подводным ходом. До сих пор нам удавалось избежать встречи с самолетами противника. Теперь, когда мы были близки к нашей цели, нас могла неожиданно обнаружить авиация. Нам, конечно, хотелось, чтобы наша радиолокационная станция работала безотказно. Однако она была слишком ненадежна, чтобы вовремя предупредить об опасности. Ввиду этого нам пришлось следовать в подводном положении. Около 14 час. лодка всплыла, так как мы полагали, что в это время дня у противника будет перерыв в полетах патрульной авиации.
Погода была хорошей, море спокойное, дул легкий ветерок. Моральное состояние личного состава было высоким. Несмотря на то, что был январь, мы носили тропическое обмундирование. В море мы обнаружили много ящиков и пустых бочек, качавшихся на волнах. Противник не появлялся, мы смогли пройти в надводном положении полтора часа и, прежде чем погрузиться, успели подзарядить батареи и провентилировать лодку. Теперь нам предстояло и ночью следовать в подводном положении. Мы решили в дальнейшем всплывать каждый день в 17 час., предполагая, что патрульный самолет долетает до своей конечной точки маршрута и ложится на обратный курс около полудня. Такое предположение оправдалось, так как в последующие дни мы ни разу не встретились с авиацией противника. Всегда имеется лазейка, подобная той, которой мы воспользовались, однако было бы неразумно пользоваться ею каждый раз при приближении к цели.
6 января ночью мы всплыли в 22 часа, когда находившаяся в дозоре авиация, по нашему мнению, должна была возвращаться на базу. Около 22 час. 30 мин. на экране приемника радиолокационной станции появилось несколько изображений самолетов, а наблюдатели донесли о темных силуэтах [572] с наветренной стороны на расстоянии примерно 140 м. Возможно, это были корабли. Мы произвели срочное погружение, не дождавшись полного уточнения обстановки, и, хотя шумопеленгаторы не указывали на присутствие кораблей, продолжали оставаться в подводном положении до 4 час. утра. День нашей атаки приближался. Наступило 9 января.
Впоследствии мы узнали, что в этот день противник начал высадку десанта в заливе Лингаен, на Лусоне, главном острове Филиппин.
Мы получили донесение о результатах разведки о. Гуам нашей авиацией. Однако в нем ничего не было сказано о кораблях противника, и это нас несколько обеспокоило. Дело в том, что, согласно ранее полученным данным, на якоре у о. Гуам находились авианосец и 60-70 других кораблей и судов. Поэтому мы питали надежду на то, что там все еще находились 1-2 крупных корабля.
10 января от командующего флотом поступил приказ произвести атаку в соответствии с разработанным планом. Я сообщил об этом приказе водителям торпед. В 2 часа 11 января, обнаружив след отработанных газов самолета, летевшего на близком расстоянии от нашей подводной лодки, мы немедленно погрузились. Обычно мы могли определить время прибытия и вылета самолетов противника путем радиоперехвата; мы не предполагали, что самолет появится в такое время. Возможно, что это был самолет связи с о-вов Улити. Во всяком случае, по нашим расчетам, на этом курсе не должно было быть вражеского самолета. С 6 января мы наблюдали много кораблей и самолетов противника, сами же верили в то, что оставались незамеченными. Если бы противник вел серьезный поиск, мы не смогли бы пройти незамеченными. Вместе с тем мы убедились, что особенно надеяться на свою радиолокационную станцию обнаружения воздушных целей нельзя.
11 января около 9 час. мы услышали шумы проходящего судна. Очевидно, торговое судно (с поршневыми машинами) следовало без охранения. А это уже указывало на то, что противник не располагал сведениями о нашем приближении. Через 2 часа мы достигли точки, из которой обычно виден Гуам. Осторожно подняв перископ, я вначале подумал, [573] что видневшиеся вдали очертания были не чем иным, как облаком, однако более пристальное наблюдение показало, что это действительно Гуам. Штурман блестяще сделал прокладку, но до острова еще оставалось 26 миль.
Я показал цель водителям торпед, и вслед за этим мы погрузились и направились к месту их выпуска. Время от времени мы слышали шумы винтов проходящих мимо нас торговых судов, но все они следовали без охранения. Противник ничего не подозревал. В сумерках мы снова подняли перископ, однако из-за шторма ничего обнаружить не удалось.
В 21 час мы обнаружили большой транспорт, проходивший очень близко от нас, однако не атаковали его, так как это нам было запрещено. От следования зигзагом мы уже отказались. В этот вечер за ужином мы выпили за здоровье водителей торпед и предложили тост за их успех.
В 21 час 43 мин. всплыли. Теперь лодка находилась в 11 милях западнее бухты Апра (о. Гуам). Надводным ходом со скоростью 7 узлов мы направились в точку выпуска человеко-торпед. Проверили окончательно торпеды. Спустя 13 мин. после нашего всплытия командир радиотехнической боевой части доложил, что перехвачена телеграмма противника с Гуама, в которой сообщалось об обнаружении вблизи острова подозрительного корабля. Неужели речь шла о нашей лодке? Нам еще предстояло идти целых 2 часа. Ничего не оставалось, как продолжать следовать к цели.
Воздушная разведка, проведенная 9 января, обнаружила в бухте о. Гуам 20 больших и 40 малых транспортов, а также 4 плавучих дока, которые, конечно, в сравнении с крупными военными кораблями были не слишком важными объектами.
Можно было действительно посочувствовать водителям торпед, однако я посоветовал им искать наиболее крупные груженые транспорты. Кроме того, я пояснил им, что плавучий док, находившийся где-то в углу бухты, также представляет немаловажную цель. Далее я утешил их, говоря, что со времени последней воздушной разведки Гуама, проведенной 9 января, туда мог прибыть и какой-нибудь авианосец.
Один из офицеров-водителей торпед оставил записку следующего содержания, которое я запомнил надолго: [574] «Я хотел знать все детали воздушной фоторазведки. Разве не является безответственным посылать нас в атаку, не дав нам никакого представления об обороне противника или обстановке внутри гавани?»
Противник, казалось, обнаружил нас. Я приказал водителям торпед № 2 и № 3 немедленно занять свои места. Было облачно, но кое-где на небе виднелись яркие звезды. В темноте мы не видели лиц водителей, когда они оба явились на мостик для доклада. Некоторое время они хранили молчание, потом один из них спросил: «Командир, где находится созвездие Южный Крест?» Его вопрос застал меня врасплох. Я осмотрел небо, но так и не смог найти это созвездие.
Стоявший рядом штурман заметил, что созвездие пока еще не видно, но оно скоро появится на юго-востоке. Водители, сказав просто, что идут занимать свои места, решительно пожали нам руки и покинули мостик.
К этому времени о. Гуам вырисовывался перед нами черной массой. Через некоторое время над ним поднялся столб белого дыма. В 23 часа 00 мин. мы увеличили ход до 12 узлов; до места выпуска человеко-торпед все еще оставалось около часа хода. В полночь на экране радиолокационной станции появились сильные импульсы, которые, казалось, шли из двух различных мест.
Был ли это корабль, или противник обнаружил нас с берега? Так или иначе, его радиолокационная станция, очевидно, обнаружила нашу лодку. Мы не знали наше точное место, хуже всего было оказаться слишком далеко от цели. К лучшему или к худшему, но я продолжал идти к острову, пользуясь радиолокатором для определения дистанции до берега. Дистанция к этому времени составляла, как и предполагалось, 17 миль. Я приготовился немедленно погрузиться, надеясь произвести выпуск человеко-торпед, прежде чем противник предпримет атаку, но в это время из дизельного отсека доложили, что через выхлопное отверстие дизеля в лодку поступает вода и что погружаться нельзя. Волей-неволей, но пришлось задержаться в надводном положении: другого выхода не было. Наше положение было незавидным, однако через 10 мин. неисправность устранили, и мы снова были в состоянии погрузиться. Пока все это происходило, [575] водители торпед № 2 и № 3 сообщили по телефону о том, что они заняли свои места. В 2 часа 00 мин. я показал в перископ огни о. Гуам водителям торпед № 1 и № 4 и, пожелав им удачи, приказал также занять свои места в торпедах. До сих пор я вспоминаю о самообладании этих двух молодых людей. Матрос, в обязанность которого входило закрыть донную крышку торпеды, сделал свое дело и поднял руки, показывая, что все готово. В 2 часа 30 мин. последовал приказ: «Приготовиться к выпуску человеко-торпед!» Рули торпед установили в соответствии с положением рулей подводной лодки. До выпуска человеко-торпед связь с ними поддерживалась по телефону, в момент отрыва торпед от подводной лодки ведущие к ним телефонные провода могли быть перерезаны.
Десять минут спустя все было готово к выпуску торпед, намеченному, согласно плану, на 3 часа 00 мин., из расчета, что в 4 часа 30 мин. начнет светать.
Водитель торпеды № 1 донес: «Готов!» Последний зажим был отдан, двигатель торпеды заработал и водитель устремился к своей цели. Последняя связь с ним (телефон) оборвалась в момент, когда торпеда отделилась от лодки и понеслась навстречу кораблям противника, стоявшим в гавани о. Гуам. В самый последний момент перед выпуском водитель воскликнул: «Да здравствует император!»
Выпуск торпеды № 2 был осуществлен точно таким же образом. Несмотря на свою молодость, ее водитель сохранил спокойствие до конца и покинул лодку, не проронив ни слова.
В двигатель торпеды № 3 попало слишком много воды, и ее выпуск был отложен на последнюю очередь. При выпуске торпеды № 4 по телефону также прозвучало: «Да здравствует император!» Наконец была выпущена и торпеда № 3. Из-за неисправности телефона нам не удалось услышать последние слова ее водителя.
В этот момент раздался сильный взрыв. Мы всплыли и, опасаясь преследования, начали отходить в открытое море. В 4 часа 30 мин. торпеда № 1 должна была быть у цели. Мы попытались увидеть, что происходило в бухте Апра, но в этот самый момент появился самолет противника, и нам [576] пришлось погрузиться и уходить. Однако самолет не атаковал нас.
Мы пытались прослушать взрывы торпед по шумопеленгатору. На рассвете мы подвсплыли на перископную глубину и осмотрели горизонт в восточном направлении, однако обнаружить что-либо, подтверждающее удачное завершение торпедных атак, не удалось.
В ту ночь подводная лодка находилась в подводном положении до 23 час. За ужином мы помолились о душах четырех погибших воинов, а затем привели в порядок их личные вещи.
Один из них — лейтенант Исикава, — непосредственно перед тем как была выпущена его торпеда, написал следующее:
«День решительных действий, в которых участвую я и три моих товарища, наступил. Мы все здоровы, настроение бодрое. В Апра будут изумлены нашими действиями. С неба глядит бледная луна, а в вышине мерцают редкие звезды. В начале января о. Гуам кажется тихим в своем сне и спокойно проплывает передо мной. Кто знает, какое смятение поднимется там через несколько часов? Во имя нашей великой страны мы пришли в назначенное нам место.
Всего 21 год жизни, прожитых как во сне. Но весь смысл этой жизни будет раскрыт лишь сегодня.
В период решительного сражения между Японией и Америкой мы должны одним ударом поправить наше пошатнувшееся положение и тем самым упрочить навсегда прославленную Великую Японию, существующую три тысячи лет.
Великая Япония — страна богов. Страна богов вечна и не может быть уничтожена. Нам не страшна смерть, в будущем родятся тысячи, десятки тысяч юношей, и мы сейчас спокойно жертвуем своими жизнями за свою родину. Отрешимся же от мелких земных дел и перейдем в мир, где царит вечная справедливость».
Другой из них написал следующее: «Несмотря на постоянное благоволение богов к нашей империи, нужны напряжение сил, искренность, справедливость и честность, без этого ничто не имеет ценности. В будущем, даже полагаясь на милость богов, нам следует помнить об опасности.
Великая Япония твердо решила победить. Решительное сражение перекинулось на территорию противника. Пусть же [577] дух уходящих на небо будет свидетелем нашей борьбы до самого конца».
С горьким чувством мы отправились в обратный путь к родным берегам, держа курс на север, к проливу Бунго. Хорошо было бы на обратном пути атаковать корабли противника. Я не надеялся, что нам скоро представится такой случай. Мы направились на поиск в северном направлении, чтобы не рисковать зря, так как действовавшие в южных районах наши лодки могли по недоразумению принять нас при встрече за противника.
14 января мы получили сообщение о результатах фоторазведки, проведенной нашей авиацией 9 января. Как оказалось, в тот день в гавани о. Гуам все еще находился на якоре один авианосец противника, и мысль, что он мог уйти до начала атаки человеко-торпед, наполняла мою душу чувством глубокого сожаления.
До 15 января мы всплывали только по ночам. Встречи с противником не имели. Подводным лодкам, которым не удалось до 14 января выпустить человеко-торпеды, был отдан приказ возвратиться в базу.
16 января я послал командованию следующее донесение: «Атака произведена 12 января согласно плану. Все торпеды выпущены. Результатов атаки установить не удалось». Это было первое донесение, переданное по радио с тех пор, как мы покинули базу. В тот вечер при помощи шумопеленгаторов был обнаружен корабль, имевший турбинную установку. Торпедные аппараты лодки были изготовлены к стрельбе. Но ночь была темной, и поэтому стрельба по идущему кораблю была бы стрельбой вслепую. Шумы между тем стали затихать. Затем мы услышали шумы нового судна, с дизельной силовой установкой, но вскоре и они стихли. К 19 января мы вышли довольно далеко к северу, поэтому значительно похолодало. После полудня мы обнаружили самолет и, чтобы избежать атаки, произвели погружение. При этом надо сказать, что наша радиолокационная станция обнаружения воздушных целей не действовала.
В течение ночи 20 января у входа в пролив Бунго при помощи радиолокационной станции обнаружения надводных целей был замечен корабль. В то время как мы определяли [578] его курс, на горизонте появилась подводная лодка. Время было ночное, на море стоял легкий туман, который снижал видимость. Показавшаяся подводная лодка сильно походила на «I-36». Мы подали свои позывные, но она на них не ответила. Неопознанная лодка имела преимущество в ходе и вскоре скрылась из виду. После прибытия в базу мы навели справки. Оказалось, что мы действительно обнаружили тогда подводную лодку «I-36», но нас она не заметила.
Каких же результатов добились другие лодки отряда «Конго»? Подводная лодка «I-56» направилась к о-вам Адмиралтейства, но, сделав три попытки подойти к месту выпуска человеко-торпед, обнаружила, что оборона островов была слишком сильной. Так и не выпустив торпед, эта лодка вынуждена была вернуться в базу. Подводная лодка «I-47» 11 января благополучно проникла через вход в бухту Холландия (Новая Гвинея). Она вошла в бухту как раз в тот момент, когда дозорный корабль отрабатывал учебные стрельбы. Лодка начала выпуск человеко-торпед на следующий день в 4 часа 00 мин. с интервалами в полчаса. Днем удалось перехватить работу радиостанции, передававшей подряд несколько радиограмм, по которым можно было судить, что речь идет об атаках подводных лодок или об их обнаружении. Лодка «I-47» легла на обратный курс, не сомневаясь в успехе проведенной атаки.
Подводная лодка «I-53» направилась к проходу Коссол у о. Палау. Прибыв к месту назначения, она не смогла выпустить одну из человеко-торпед из-за ее неисправности. У другой торпеды после отрыва ее от подводной лодки лопнула труба, и она взорвалась. Остальные две торпеды были благополучно выпущены, однако результаты их атаки остались неизвестными.
Что касается подводной лодки «I-36», то она уже вторично принимала участие в подобных действиях у о-вов Улити. На этот раз лодка подошла к островам с противоположной стороны. При подходе она слегка коснулась корпусом рифа, но повреждений не получила. С лодки были благополучно выпущены человекоторпеды, однако уточнить результаты этой атаки не удалось.
Подводная лодка «I-48» должна была атаковать противника у о-вов Улити 20 января. Предполагают, что ей удалось [579] выпустить человеко-торпеды, но сама лодка обратно в базу не вернулась.
После войны мы узнали, что лодка «I-48» была потоплена американскими эскадренными миноносцами в районе о-вов Улити 22 января.
В общей сложности лодки отряда «Конго» выпустили 14 человеко-торпед, 10 торпед из-за различных неисправностей не были выпущены. Что касается результатов атак, то они не прояснились даже после войны. Однако, согласно американским данным, человеко-торпеды, выпущенные с подводной лодки «I-58», в Гуаме потопили крупный танкер, на котором погибла большая часть экипажа.
Плохие результаты работы установленных на лодках радиолокационных станций для обнаружения воздушных целей повлекли за собой создание восьмисекционной антенны. Своим долгим существованием подводная лодка «I-58» в немалой степени была обязана введению этого усовершенствования. [580]