Защитим нашу родину от нашествия фашистов
Фашисты против народа
Еще в 1934 году Муссолини вел переговоры с испанскими монархистами и обещал им полную поддержку. Германские фашисты получили от реакционного правительства Хиля Роблеса большие заказы на военные поставки и сооружения. От фашистской Германии у испанских реакционеров не было никаких военных тайн.
«Я требую, чтобы Хиль Роблес и его сподвижники были заточены в тюрьму за свои преступления», заявляла от имени масс пламенная дочь испанского народа, депутат парламента Долорес Ибаррури. Компартия предупреждала правительство и трудящихся о готовящемся мятеже. Но правительство было беспечно, а террор фашистов оставался безнаказанным. Был убит член Верховного суда, которому предстояло судить нескольких фашистов. Выстрелами в спину фашисты убили нескольких активистов ОССМ и газетчиков, продававших «Мундо Обреро»{8}. В июне из промчавшегося автомобиля убили нескольких рабочих, выходивших из Мадридского народного дома. Студенты-фашисты вызывали постоянные беспорядки и вооруженные столкновения в университетах. По всей Испании работала во-всю шпионская сеть Гитлера и Муссолини. Троцкистские провокаторы изощрялись в «революционной» демагогии, стремясь вызвать трудящихся на беспорядочные и разрозненные выступления, чего так добивался фашизм.
За месяц до мятежа Долорес Ибаррури разоблачила [31] перед всей страной подготовку фашистского мятежа. Массы настораживались.
Генерал Санхурхо поторопился выехать из Берлина, где он получил конкретные инструкции от Гитлера. В Лиссабоне он сел на аэроплан, чтоб вылететь в Севилью и стать во главе войск. Однако самолет перевернулся на аэродроме, не успев даже взлететь, и атаман фашистской банды отправился к праотцам.
На его место во главе мятежа стал генерал Франко, переправившийся в Марокко. На итальянских самолетах были доставлены в Севилью и Кадикс первые отряды мавров. Генерал Мола принял командование мятежными войсками на севере и намеревался напасть на Мадрид. Муссолини перебросил первые эскадрильи бомбардировщиков в распоряжение Франко. Мятеж фашистских генералов, подготовленный официальными кругами Германии и Италии, был с самого начала фашистской интервенцией. Начиналась война против свободы и независимости испанского народа.
«Как обращаться с этим ружьем?»
Сведения о военном мятеже распространились по всей Испании с быстротой молнии. Безоружный народ бросился на улицу, полный решимости защитить республику.
Народ устремился к казармам. Лихорадочно возводились баррикады, чтобы преградить путь войскам. Только очень немногие были вооружены примитивным оружием, но все были полны героической решимости. По улицам и площадям Мадрида пронеслись слухи:
— В казармах Викальваро артиллеристы хотят вывезти пушки на улицу! Идем на Викальваро!
— Штаб мятежников находится в казармах де ла Монтанья. Штаб хочет вывести войска. Солдаты сопротивляются. Идем!
Мужчины и женщины, даже дети бежали к казармам. Пешком, облепив трамваи, в такси, на грузовиках... Молодые рабочие, студенты, служащие, девушки шли с песней «Мадрид, наш Мадрид». У одних были большие старые пистолеты, у других — маленькие, как игрушки, револьверы, у третьих — охотничьи берданки. Кое-кто имел и настоящую винтовку. Этим все завидовали: винтовка!
— Откуда винтовку взял, товарищ? [32]
— Она служила мне еще в октябре. Гражданская гвардия хорошо ее знает...
Бесчисленные группы молодежи рассеялись по всем районам Мадрида. Он» шли вместе со всем народом. Одни — в рабочей одежде, другие — элегантно одетые. Никто не хотел терять ни минуты. Среди них были и всем известные руководители Молодежи.
Одна из таких групп встречает по пути парочку. С грузовика раздается голос парнишки — механика Луиса:
— Корбата, что же ты прогуливаешься с невестой?! Генералы восстали!..
Корбата{9} — его так прозвали, потому что он часто носил великолепный красный галстук, — остановился, как вкопанный.
— Что ты говоришь? Ах, негодяи!
Он даже не попрощался со своей Кармен. Бросился бежать за грузовиком и с большим трудом взобрался на него. Скоро они оказались около казарм де ла Монтанья. Народ установил здесь маленькую пушку — единственную, которая была в его руках. С крыш, из окон, из-за каждого камня мужчины и женщины стреляли по казармам. Многие стояли без оружия, ожидая... Один парень, подставив грудь под пули врагов, кричал стрелявшим солдатам:
— Товарищи, не стреляйте в народ! Офицеры вас обманули! Убивайте их! Да здравствует республика!
Шла частая перестрелка. Антифашистская пушка стреляла редко, экономя снаряды. Их было мало. Раненые не хотели уходить.
— В казармах есть винтовки, — говорили они, — мы хотим винтовок...
Солдаты поняли, в чем дело, и перестали выполнять приказы офицеров. Непреодолимая человеческая лавина ворвалась в ворота казарм. Офицеры выходили с поднятыми руками. Солдаты обнимались с народом. Мадрид получил оружие!
Корбата и Луис вышли из де ла Монтанья очень довольные. У каждого на плече было великолепное ружье, а на поясе — кожаные патронташи, полные патронов.
— Вот что, друг, — сказал Корбата, — отправимся в Карабанчель, к стрелковой школе. Там мы им пропоем кое-что... [33]
— Хорошо, но как обращаться с этим проклятым ружьем? Я такого в жизни не держал в руках...
Они отправились в Карабанчель. До полуночи Корбата и Луис, не расставаясь, бегали от казармы к казарме. Иногда они приходили «слишком поздно», но немало пришлось им и пострелять в гражданскую гвардию. Луис едва двигал правым плечом, но зато научился владеть ружьем.
— А не посмотреть ли, что делается в нашем райкоме? — предложил Корбата.
— Пошли...
«Пулеметы ищи, где можешь»
Скоро они очутились в комитете Объединенной социалистической молодежи района Куатро Каминос. Там был настоящий муравейник. Члены комитета раздавали револьверы, берданки, винтовки. В одной из комнат девушки готовили походные аптечки. Студент-медик давал им объяснения. В другом месте раздавали одеяла и портупеи. Все кипело здесь жизнью и энтузиазмом. С восхищением смотрели на эту картину несколько пожилых рабочих.
— Мы идем с вами, — заявил один из них, — вы молодцы!
К Корбате подошел член комитета.
— Наш мадридский комитет требует ребят в народную милицию. Надо итти на Гвадарраму. Там уже Касорла и Видаль из ЦК комсомола. Мы организуем батальон. Ты назначен командиром отряда пулеметчиков. Ты, ведь, знаешь пулемет?..
— Прекрасно, — важно ответил Корбата, который чувствовал себя уже старым ветераном. — Дай грузовик, и мы сейчас же поедем. Пулеметы где?
— Как ты ловок... Пулеметы ищи, где можешь. У нас получишь грузовик и тридцать человек.
Корбата помолчал. Ему казалось трудноватым организовать отряд пулеметчиков... без пулеметов. Однако он не колебался. Собрал своих тридцать товарищей.
— Ну, ребята, вы уже знаете. Союз молодежи назначил меня вашим командиром. У нас есть все, кроме пустячка... Пулеметов нет... Но мы их достанем на Гвадарраме.
Тут подошел Луис. [34]
— И я с тобой, Корбата...
Генерал Мола собирался вступить в Мадрид во главе северной армии мятежников, состоявшей из фалангистов, «рекетесов»{10} и марокканцев. Для этого ему нужно было перейти через горные перевалы Гвадаррамы, Сомосьерры и Навасеррады. Народ Мадрида устремился, не теряя ни минуты, на Гвадарраму. Многие были вооружены винтовками, захваченными в казармах и арсеналах. Здесь, в горах, защитники Мадрида выдержали первые жестокие бои за столицу. Мужчины и женщины сражались с одинаковым мужеством.
Корбата, Луис и тридцать ребят из района Куатро Каминос прибыли в Серседилью; там они встретили Фернандо де Роза, командира дружин ОССМ. Это был очень симпатичный итальянец-антифашист, храбрый и энергичный. Он имел боевое революционное прошлое и побывал уже в фашистских тюрьмах. В Брюсселе Фернандо совершил покушение на итальянского принца. Сбежав из Бельгии, он оказался в Испании и в октябре 1934 года сражался на улицах Мадрида, после чего познакомился с тюрьмами Испании. Победа народного фронта освободила его в феврале.
Корбата обратился в Фернандо:
— Мы — отряд пулеметчиков. Нас направил райком Куатро Каминос. Куда нас пошлешь?
— Идите в Альто де Леон. Фашисты напирают. У них много пулеметов.
— Превосходно! — воскликнул Луис. — У нас будут пулеметы!
Борьба за Альто де Леон была исключительно жестокой. Бои шли на очень близком расстоянии. Когда отряд Корбата добрался до указанной ему позиции, наступал уже вечер. Шла очень оживленная перестрелка. Ребята из Куатро Каминос разделились на две части. Группа, которой командовал Луис, подползла к другим бойцам, стрелявшим лежа. Это были пожилые люди, многие старше 40 лет. Луис заметил вдруг своего отца — продавца овощей на рынке Сан Ильдефонсо.
— Но, отец... Что вы тут делаете? Отправляйтесь-ка домой и позаботьтесь о матери. Вы слишком стары для таких прогулок. [35]
— Молчи, лягушка!.. Я тебе говорил, чтоб ты сидел дом». Ты еще молод для этих вещей!
То и дело слышно было:
— Карамба!{11} Ты тоже здесь?
Весь народ сражался, защищая свою свободу.
Из группы «старичков» раздался жесткий голос крестьянина:
— Там, среди камней, у них пулемет!
У Луиса подпрыгнуло сердце. Наконец, он будет пулеметчиком с пулеметом!
Семь парней и девушка поползли между камнями и бурьяном. Они молча продвигались вперед, стараясь не проронить ни звука. Оставшиеся тревожно ждали, вперив глаза в темноту и держа пальцы на курке. Вдруг они увидели семь силуэтов и вслед затем услышали оглушительные взрывы ручных гранат...
Несколько фашистов остались лежать на земле. Остальные бежали, покинув пулемет и боеприпасы. Но тут же с флангов появились новые фашисты. Начался смертельный рукопашный бой.
Луис увидел перед собой громадного мавра, выкрикивавшего бессвязные слова. Не растерявшись, Луис нанес ему изо всех сил удар прикладом в грудь, и мавр рухнул наземь. Луис продолжал наносить удары. «Я работал прикладом, как старый ветеран», рассказывал он потом. На земле уже лежало с десяток фашистов. Остальные решили удирать...
Луис спросил:
— Все здесь? Раненых нет?
— Раненых нет. Но где Пакита?
— Пакита, Пакита! Где ты? — крикнуло несколько человек.
Пакита Солано была та девушка, которая пошла с ними. Она заблудилась и попала к фашистам. Окруженная со всех сторон, она мужественно защищалась до последнего патрона. Наши товарищи услышали ее крик: «Да здравствует коммунизм!» — и вслед затем залп... Очевидно, ее расстреляли...
Печаль охватила ребят Луиса. Один тихо произнес:
— Хорошая была девушка... Мы им отомстим за Пакиту... [36]
Молодежь формирует батальоны
Через десять дней Корбата и Луис встретились. Они были в изорванной одежде, небритые и грязные, но глаза их, окруженные мелкими морщинками, сверкали. Оба были довольны. Каждый имел по два пулемета, захваченных у врага. Из тридцати человек было только двое убитых и трое раненых. Корбата успел побывать в Серседилье и узнать много нового.
Он объяснил Луису значение военного мятежа:
— Это не только гражданская война, как мы думали. Это нападение международного фашизма. Гитлер и Муссолини посылают войска и вооружение генералу Франко. Карильо разъяснил нам это очень хорошо.
— Как! Карильо здесь? А Трифон Медрано?
— Он тоже. Они сражались в Бильбао. Медрано — командир батальона «Молодая гвардия», который сейчас организуется. Карильо — командир батальона «Октябрь». Нас посылают к Медрано.
Шла лихорадочная организация батальонов народной милиции. Перед лицом зажженной фашистами войны необходимо было по-военному организовать и дисциплинировать демократическую молодежь. Как из-под земли вырастали батальоны, сформированные из молодежи различного социального положения, различных юношеских организаций. На Гвадарраме организовались батальоны «Томас Меабе» и «Крестьянская молодежь». С военно-технической точки зрения молодежные батальоны не стояли на высоком уровне, главным образом вследствие недостатка вооружения. Но они выделялись среди остальных частей народной милиции своей высокой политической сознательностью и исключительным боевым пылом. Почти все оружие, которое имели батальоны ОССМ, было добыто в боевых схватках у врага. Когда батальоны «Октябрь» и «Томас Меабе» были организованы, они совершенно не имели пулеметов.
В одну из первых же ночей кавалерийский эскадрон, созданный при батальоне, напал на фашистскую позицию «Каза де лас Кампанильяс» («Дом с колокольчиками») на Гвадарраме. Новоиспеченные кавалеристы бросились в атаку, действуя прикладами (сабель не было!). Мятежники понесли большие потери и бежали, оставив три пулемета и несколько десятков винтовок. [37]
Руководители Объединенной социалистической молодежи — Сантьяго Карильо, Трифон Медрано, Андрес Мартин, Касорла, Видаль, Мельчор и другие — также пошли добровольцами в молодежные батальоны. Они с большой энергией боролись за твердую дисциплину, за повышение боеспособности и героизма бойцов, за овладение техникой военного дела. С другой стороны, они создали в своих частях посты политических комиссаров, задачей которых было поднять культурно-политический уровень бойцов. Сантьяго Карильо был в народной милиции первым политическим комиссаром из молодежи.
«Фашисты не спросят, какая у кого союзная книжка»
В Барселоне мятежные войска вышли на улицу. Несколько районов города были заняты фашистами. Штаб генерала Годена превратил гостиницу «Колон» в крепость. Части, оставшиеся в казармах, грозили присоединиться к мятежу. Положение было действительно угрожающее...
Но каталонский народ героически поднялся против военного мятежа. В окнах появились матрацы, подушки, мешки со всяким хламом. Народ вытащил запрятанное еще с 1934 года оружие. «Хенералидад» раздала винтовки, которые были в ее распоряжении. Штурмовая гвардия осталась верной республике и была готова сражаться бок о бок с народом в защиту демократических свобод Каталонии.
На маленькой улице 12-го района находился «Атенео»{12} союза анархистской молодежи. Молодые анархисты превратили свой «Атенео» в укрепление. Вход был полностью забаррикадирован камнями. Из окон торчали дула двух легких пулеметов. Внутри было много молодежи, явившейся за инструкциями. Одни приносили оружие, другие требовали его. Председатель «Атенео» Карбонель, горячий парень лет двадцати двух, металлист, разрывался на части. Наконец, он сказал:
— Здесь нам нечего делать. Вы много говорите. Идем в Атарасанас.
В это время вошел еще один парень. В руках у него был карабин, на поясе — полные патронташи. Группа ребят-анархистов, [38] увидя его, зашумела. Иронически улыбаясь, смотрели они на парня.
— Чорт возьми! Пухоль, тебе тут нечего делать. Здесь — анархисты, — сказал один из них.
— Я пришел потому, что отрезана дорога в мой райком, — ответил Пухоль. — Я не знаю, где мои товарищи. А драться я могу вместе с вами.
— Не пройдет это! — вмешался другой анархист. — Ты — за красную диктатуру, а мы — за свободную анархию.
— Нам не по пути, — бросил еще один парень.
— Почему не по пути? — воскликнул Пухоль. — Офицерье будет стрелять и в вас и в нас. Фашисты не спросят, какая у кого союзная книжка.
Карбонель решительно прервал спор:
— Что ж, что он комсомолец? Сейчас нет различий. Все против фашизма.
Другие ребята поддержали его.
Все направились в район Атарасанас. Там шла ожесточенная борьба у казармы. Подобно тому как в Мадриде были завоеваны казармы де ла Монтанья, так и в Барселоне народные массы взяли приступом казармы Атарасанаса. Но здесь и после этого продолжались бои на улицах.
После штурма Атарасанаса Карбонель, Пухоль и около двадцати молодых анархистов дрались вместе в разных районах города. Потом они разделились на несколько групп. Пухоль и еще пятеро остались с Карбонелем. Они бросились на помощь штурмовым гвардейцам, защищавшим баррикаду. Два гвардейца были ранены. Карбонель сорвал с себя рубаху и перевязал им раны. Затем он слез с баррикады.
— Я сейчас же вернусь. Мне нужно кое-что соорудить.
Он ушел. На баррикаде остались два гвардейца, пять анархистов и Пухоль. Анархисты хотели выйти из-за баррикады, чтобы завладеть пулеметом, который был установлен фашистами на углу улицы. Гвардейцы попытались удержать их. Они говорили, что это ни к чему не приведет. Пулемет можно взять, только если напасть на фашистов с другой стороны улицы. Пухоль поддержал гвардейцев:
— Надо остаться здесь. Наша баррикада закрывает им дорогу. [39]
— Мы деремся как хотим, — ответил один из анархистов. — Кто ты такой, чтобы нами командовать? Коммунист...
Они ушли. Фашисты встретили их градом пуль. Двое были ранены. Остальные укрылись в ворота, куда подползли и раненые. На баррикаде появились новые люди, среди которых было два члена соцмола, Химено и Каналес, и Серра — молодой республиканец из организации «Эстат Катала» («Каталонское государство»). Химено поздоровался с Пухолем.
— Что слышно, Фернандо? Мы задаем им перцу, а?
Карбонель не возвращался. Четверо из вновь прибывших увели раненых. До баррикады доносились возгласы и песни народа Барселоны, успешно подавлявшего мятеж. Фернандо заметил:
— Я убежден, что, когда народ объединяется, он побеждает.
— Это верно, — сказал Химено. — Мы это тоже поняли. Мы, молодые социалисты и коммунисты, должны немедленно объединиться, как и во всей остальной Испании.
— Это уже решено. Наша новая организация будет называться Объединенным союзом социалистической молодежи.
— Очень хорошо, что вы объединяетесь, — заметил Серра. — Это прекрасный пример, которому должны последовать и мы.
— А молодые анархисты? — спросил Химено.
Никто не отвечал. Наконец, Фернандо произнес:
— Надо убедить их. Они также примкнут к единству.
С конца улицы донеслись вдруг крики:
— Стой! Руки вверх.
К баррикаде шли с поднятыми руками солдаты, которые раньше стреляли из пулемета. За ними с револьвером в руках — Карбонель. Другие ребята тащили пулемет. Карбонель подошел, весело напевая, к баррикаде.
— Мы победили, товарищ! — обратился он к Фернандо. — Теперь мы отправляемся в Аррагону. Установим анархию. Ты хорошо дрался вместе с нами.
— Мы, коммунисты, всегда хорошо деремся.
— Возможно, — ответил Карбонель. — У вас голова полна лозунгов, но, в сущности, вы хорошие ребята...
Химено спросил Карбонеля: [40]
— Значит, мы, не анархисты, не можем пойти в Аррагону?
Карбонель изумился:
— Почему?
— Да ты говоришь, что вы установите анархию... — заговорил парень из «Эстат Катала».
— То, что сейчас нужно, — это защищать республику. Республику для всех, а потом посмотрим...
— Сражаться надо всем вместе, — поддержал его Химено.
Карбонель колебался. Это был искренний революционер, но у него не было ясного представления о политике.
— Вот что, ребята, — сказал он, наконец, — не хочу спорить. Мы не знаем, кто прав. Сейчас мы победили, и мне хочется петь...
Он весело двинулся вперед, распевая гимн анархистов. Карбонель, несомненно, был очень доволен победой, но он опасался, как бы его снова не стали расспрашивать. Когда он начинал рассуждать, у него сразу улетучивались все идеологические аргументы.
Троцкисты пытаются внести раздор
Молодежь в Каталонии была полна того же духа борьбы, что и молодежь, защищавшая Мадрид. Однако ее боеспособность и результаты ее политической деятельности были далеко не те же. Анархисты имели большое влияние среди пролетариата и известной части мелкой буржуазии. Они непримиримо стояли на своих ультралевых» позициях и стремились все захватить в свои руки. Кое-кто из социалистов и коммунистов занял сектантские непримиримые позиции по отношению к анархистам. Среди республиканской мелкой буржуазии также были большие разногласия, особенно в оценке национального вопроса. Эта атмосфера раздора благоприятствовала некоторому развитию троцкизма в Каталонии. Провокационная и шпионская деятельность троцкистов и их подрывная работа по расколу демократических сил принесли много вреда главным образом потому, что известная часть анархистов не понимала, что демагогический язык троцкизма был маской, скрывавшей кровавые преступления.
«Хувентуд Либертария» не была, в сравнении с другими [41] юношескими организациями Каталонии, очень сильна. Но она была органически связана с анархо-синдикалистской национальной конфедерацией труда (НКТ) и федерацией анархистов Иберии (ФАИ), которые поддерживали и политически ориентировали ее. Это дало возможность «Хувентуд Либертария» «владычествовать» среди молодежи Каталонии.
Естественно, что политика союза анархистской молодежи, определявшаяся НКТ и ФАИ, была так же непримирима и нетерпима, как политика этих организаций. Троцкистские элементы работали внутри «Хувентуд Либертария» над усилением гибельного политического разброда среди молодых анархистов. Социалистическая и коммунистическая молодежь была раздроблена на пять организаций, причем в некоторых существовали фракционные течения.
На фронтах Аррагоны анархисты в первые месяцы поставили лозунг «анархистской революции» выше требований войны. В каталонской промышленности и сельском хозяйстве происходило то же самое. Анархисты пустились в опасные социальные авантюры, лишенные здравого смысла и особенно нелепые потому, что это происходило в момент, когда фашистские штыки были направлены в самое сердце народа.
Находясь под влиянием своих «старших», молодые анархисты, составлявшие на аррагонском фронте большую часть антифашистских отрядов, были против установления на фронте военной дисциплины и не придавали никакого значения технике войны. А без этого не могло быть и речи о создании достаточных условий для борьбы против фашизма. В бою они были героями, но их героизм сводился на-нет дезорганизацией и недисциплинированностью: любой из них мог по собственному желанию оставить фронт, чтобы «съездить» в город. Они ничего не хотели знать о возведении укреплений, о рытье окопов («Мы не кроты, чтобы в земле прятаться. Мы — анархисты»). Троцкисты, осуществлявшие в Аррагоне почти без всякой маскировки свою роль агентов Франко, пользовались этой политической наивностью молодых анархистов, чтобы держать наши линии открытыми для любого нападения врагов.
Комсомольцы и члены соцмола энергично боролись за дисциплину и обучение бойцов военному делу. В первое [42] время многие из них пошли на фронт вместе с анархистскими «колоннами». Их голоса вначале тонули в анархистской массе. Но по мере того как они объединяли свои усилия, и особенно после организации Объединенного союза социалистической молодежи Каталонии, влияние их на молодежь стало быстро расти. Политическое единство молодежи я военная дисциплина были залогом победы над фашизмом. Наконец, из рядов молодых анархистов тоже стали раздаваться голоса о необходимости единства. Они заговорили даже о дисциплине и едином командовании.
Карбонель, проведя несколько месяцев на аррагонском фронте, говорил:
— Мне кажется, что комсомолец, которого я встретил в Барселоне, был прав. Если мы будем держаться вместе, то фашистам крышка.
С одинаковым мужеством поднялась против фашизма демократическая молодежь всей Испании, независимо от своих политических симпатий. Героические горняки Астурии, рабочие Страны басков, молодые рабочие и крестьяне вытащили свои охотничьи ружья и заржавленные револьверы, подняли свои навахи, чтобы всадить их в косматое сердце фашизма. [43]