И снова под охраной
Это было самое безумное время за все года моей службы. Если бы я только знал, что мне предстоит, то и во сне не подумал бы сделать хоть один шаг ради этой БНД.
Сначала мне пришлось снова в подробностях все рассказать Ольгауэру. Было уже поздно, и потому мы распростились, решив подождать с конкретными предложениями и инструкциями до утра.
Примерно в половину десятого утра Хайке ворвалась на парковку отеля на своем бордовом БМВ. Она привезла целую кучу новостей. Еще ночью Франк отправил группу филеров в мой городок. Там они должны были охранять мою семью и приглядывать за окрестностями. Хорошие знания русскими подробностей моей семейной жизни все-таки вызвали определенное беспокойство руководителей БНД. Итак, снова начался прежний спектакль. Мне это шоу было знакомо еще ос времен предыдущих расследований во время операции «Мяч».
Четыре наблюдателя из филиала QB по парам дежурили у моего дома днем и ночью. Через пару недель энтузиазм Службы поутих, и вместо четырех осталось лишь двое наблюдателей, круглые сутки отвечавших за безопасность семьи Юрецко. Они поселились в маленькой пекарне, которую мы с женой построили на нашем участке еще несколько лет назад.
Но сначала были лишь указания, которые передавали мне Хайке и Франк. Мне, по планам БНД, предстояла довольно щекотливая миссия. Под сильным давлением сложившейся ситуации — я боялся, что произойдет, если я откажусь выполнить инструкции моих начальников, я согласился с планами Ольгауэра и компании. Фредди точно и кратко оценил мое положение: — У тебя просто нет другого шанса! Да, бедняга!
Ну, теперь закрыть глаза и вперед, думал я. Сначала я получил задание записать следующий звонок чужака на пленку. При этом я для виду должен был согласиться на предложение продолжить беседу. Они хотели, чтобы встреча состоялась в Германии или в другой западной стране. С этим была связана первая возникшая проблема. Подходящего прибора для записывания телефонных переговоров, который могли бы мне дать на руки, просто не было. Я даже разбушевался: — Ну, что это снова за дерьмо! Если уж вы хотите, чтобы беседа была записана, тогда, пожалуйста, позаботьтесь о технике. Хайке ответила на это лишь пожатием плечами. После долгих проволочек я заявил, что готов попробовать записать разговор собственными средствами. Но это было возможным только для обычного телефона, но не для мобильного.
Нервный и обеспокоенный я возвращался домой. Погода была чудесной, я сидел в поезде «Интерсити-Экспресс» на Ганновер. Теперь мне как снег на голову свалилась новая служебная проблема, угрожавшая моей личной жизни. К этому добавилось чувство, как будто меня намеренно оставили одного. В Центре в связи с новой ситуацией царили оживление и лихорадочная деятельность.
Обо мне, кого собственно это касалось больше всего, не думал никто, разве что в самой малой степени. Все больше я сомневался, стоило ли вообще сообщать в Службу об этом случае и дальше участвовать в деле. Точно так же сомневался я в том, что правильно было для виду и для собственной безопасности согласиться на предложение русских. Возможно, вообще не стоило бы встречаться со звонившим.
Как конкретно следует поступать в той или иной ситуации, мне, впрочем, никто не сказал. — Мы вступим в игру, — самоуверенно заявил Ольгауэр. Глядя на него, можно было решить, что он готовится в конном строю атаковать русскую разведку. От него исходила такая жажда действий, что я испугался. К сожалению, вопроса «как» он почти не касался. Ни одной конкретной инструкции, никакой подготовки в какой-либо форме. Все оставалось каким-то размытым, необязательным, что было и есть так типично для нашей разведки. Наоборот, именно сотрудники отдела безопасности еще больше доставляли мне беспокойства.
С одной стороне они хотели разыграть эту разведывательную комбинацию. С другой, те из них, кто, на мой взгляд, действительно обладал достаточной профессиональной компетенцией, могли только тереть лоб, чесать затылок и открыто высказывать сомнения. Дурацкая ситуация, которая никак не могла меня успокоить.
Сомнения Ульбауэра
После полудня я добрался, наконец, до моего городка. — Ну, и сколько ты еще собираешься работать на эту паршивую фирму? — такими словами приветствовала меня моя жена прямо с порога. Она была очень взволнована. Откомандированные для защиты моей семьи наблюдатели из команды Оффенбаха не только обживали пекарню и приступили к работе телохранителей, но уже наделали и других дел.
Одна команда сопровождала мою жену, пока та гуляла собакой. Она гуляла пешком, а «хвост» медленно сопровождал ее на машине. Прямо по лесу! При этом они использовали «Альфа-Ромео» цвета «серебристый металлик». Для лучшей конспирации и чтобы не демонстрировать окружающим, что эта машина используется только для наружного наблюдения, мюнхенские специалисты так обработали дорогой автомобиль, что его клиренс стал еще меньше. Почему проказники из QB 30 решили использовать именно эту низко сидящую машину в роли джипа, навсегда осталось их служебной тайной.
Во всяком случае, при движении по пересеченной местности они потеряли строго секретные служебные номера. Речь идет о практически фиктивных автомобильных номерах. Для служебных машин их по просьбе Службы регистрируют на свои имена специальные помощники, которых таки называют — получатели автомобильных номеров для прикрытия. В зависимости от задачи сотрудники часто возят в багажнике по несколько комплектов таких номеров. Для того, чтобы замена одних номеров на другие, например, штутгартских на гамбургские, происходила как можно быстрее, на обратной стороне пластины с номером, за винтами для крепления, находились два пятисантиметровых металлических штифта с пружинными стопорными кольцами.
Это позволяло просто надевать и снимать номерные знаки. Но у системы был и серьезный недостаток! Пружинные кольца легко ломались или разбалтывались, потому номерные знаки часто терялись. Так произошло и здесь. Поездку по лесу эти детали просто не перенесли и безмолвно упали где-то на лесную почву.
Тогда обоим наблюдателям пришлось заняться поиском потерянных номеров. Пешком и в сумерках, вооруженные карманным фонариком, они несколько часов бродили по лесу. Больше всего они боялись, что номера найдет кто-то другой. Мысль о том, сколько писанины и объяснений потребует потеря, заставила их забыть о своей главной работе.
Вторая команда столкнулась с летящим низко сарычем и потому на долгое время отправилась в автомастерскую, где им меняли разбитые несчастной птицей фары и чинили решетку радиатора.
Моя жена, так или иначе, была взволнована. — Как долго в этот раз продлится весь этот цирк? Я понятия не имел. Если бы я заранее знал, что из всего этого выйдет, то мне следовало бы прямо сейчас завыть от горя.
На следующий понедельник мне позвонили. — Ну? Как дела? Мужчина не представился, но мне был хорошо знаком его голос. Это был Ульбауэр, начальник следственного реферата и уже несколько месяцев подряд мой шеф. — Ну да, — ответил я, — так себе.
— Я уже все знаю, — спокойно продолжил он. — Нам нужно обязательно встретиться. Есть какие-то новости? Я сказал, что нет. — Это полная чушь, что там задумал О. (имелся в виду Ольгауэр). Это ни в какие ворота не влезает. «Подставлять» собственного сотрудника. Кроме того, мы не справимся с такой игрой. Так что не волнуйтесь и приезжайте снова в Мюнхен. Там мы быстро похороним всю эту историю. Мне совсем не нравятся эти игры в сыщиков и разбойников, — поучал он.
Мне сразу стало легче, как только я понял, что кто-то в Пуллахе отреагировал на всю эту историю спокойно и мудро, без лишней трескотни. Потому мы договорились встретиться через день. И вот я снова оказался в Мюнхене. По старой привычке мы встречались не в пуллахском бюро, а за пределами большой шпионской деревни.
Кроме нашей самой острой проблемы нам пришлось обсудить еще несколько вопросов, касающихся поддержания связи с агентами. Потому Фредди поехал со мной. На этой стадии я был уже совершенно издерган. В Центр я и шагу не хотел ступить. Мое время там закончилось для меня окончательно. Но и дома я не мог выдержать, во всем этом хаосе «наружки» и охраны. Меня не покидало чувство, что я сижу как кролик перед удавом и стоически жду, что со мной случится. Лучше всего я чувствовал себя в дороге. По пути в Мюнхен, где меня, возможно, ожидала какая-то хорошая новость. Или по пути домой, с радостью ожидая встречи с семьей. Моя прежняя жизнь как бы разорвалась на части.
Когда мы с Фредди добрались до места, где была назначена встреча, Ули, как мы его называли, уже ждал нас. Он сидел, как это часто бывало и раньше, в уже несуществующем сегодня ресторане «Винервальд» («Венский лес») на Фраунбергштарссе, в паре шагов от моста Талькирхнер Брюке. Там мы могли чувствовать себя в безопасности от посторонних ушей.
Ули размешивал сахар в кофе и заулыбался, увидев нас. — Ну, два героя, как обстоят дела? — Серьезно, но не безнадежно, — ответил Фредди с широкой улыбкой. — Но и не слишком обнадеживающе, — добавил я с интонацией знатока. Ули засмеялся: — Только спокойно. Мы все обсудим.
Теперь мне пришлось снова во всех подробностях рассказать о произошедшем со мной. Его действительно интересовали самые мельчайшие детали. Снова и снова он переспрашивал о подробностях телефонного звонка и обо всех прочих необычных моментах последних дней. Он слушал молча и внимательно, только время от времени у него вырывалось удивленное «ага?».
Анализ Ульбауэра состоял из двух частей и был четким и однозначным:
— Во-первых! На русских оказывается огромное давление. Никто не знал, что вы заменили в досье имя агента. Потому они несомненно получили от своего информатора в БНД сведения, которые были неверными. Ни российская разведка, ни их информатор не могли исходить из того, что имена и личные данные не соответствовали настоящим данным ваших источников. Но им обязательно нужно разобраться с этим делом. Если они этого не сделают, их шпион в БНД утратит для них всякую ценность. Ведь он мог либо сам выдумывать фальшивые сведения, либо же БНД его разоблачила и снабжает его целенаправленной дезинформацией. Возможно, ему даже подкидывают неверные факты без его ведома. Тогда высокопоставленному российскому агенту у нас угрожает опасность.
— Что вы хотите сказать? — спросил я.
— Это значит, что другая сторона считает нас более серьезным противником, чем мы есть на самом деле. Но ведь такую игру с перевербованным источником или со специально подготовленной дезинформацией мы вообще не сможем провести! У нас нет аппарата, который справился бы с этим. Ни подотдела, ни реферата, что был бы в состоянии заняться таким делом. Мы, похоже, единственная секретная служба в мире, в которой нет таких подразделений.
— Да их и не может быть, — вырвалось у меня, — для этого нужен высокоинтеллектуальный персонал! Это же задача скорее для шахматных гроссмейстеров! Фредди довольно прыснул, чуть не поперхнувшись кофе. — Эй, эй, господа, — укоризненно промолвил Ульбауэр. Затем он с ученым видом ухмыльнулся и продолжил:
— Снова во-первых! Единственная возможность пролить свет на эту загадку и разоблачить «крота» в наших рядах — это вы двое. Или, лучше сказать, один из вас. Так как Федеральная разведывательная служба давно сама «засветила» тебя, Норберт, во время процесса по нюрнбергскому скандалу, да к тому же, именно ты был «куратором» агентов, вполне логично было бы поручить эту задачу тебе. Что не значит, что нельзя будет попробовать и с тобой, Фредди, если с Норбертом что-то пойдет не так.
Но теперь — во-вторых! То, что планирует Ольгауэр, это, простите, полная чепуха. Я не вижу смысла в операции. Мы наверняка потерпим неудачу, и люди из отдела безопасности просто опозорятся. Для чего все это? В чем смысл? Ну, хорошо, пусть встреча и состоится, мы узнаем, кто вышел с нами на контакт. Ну, а потом, что потом?
Больше, чем я знаю сегодня, я и тогда не узнаю. Чего он хочет добиться этой игрой? Мы только подвергнем наших людей еще большему риску. Если операция не лопнет с самого начала, то чем дольше она продлится, тем труднее будет из нее выйти. И тем опасней она станет для вас. Ну, и что тогда? Ольгауэр буквально чокнулся на этой истории. Но в чем ее польза? Я не вижу. Подумайте над этим, учитывая все, что может произойти.
Ульбауэр откинулся назад и, взяв сигарету, сделал глубокую затяжку. В задумчивости он выпустил кольцо дыма к потолку. Ну, спасибо, подумал я. А что теперь? Фредди недоверчиво качал головой. Получалось, что мой более высокопоставленный шеф собирался втянуть меня в шпионскую авантюру, в то время как мой непосредственный начальник объяснял мне свои обоснованные возражения как раз против этой операции.
Ульбауэр был из них двоих более опытным. Его возражения были вполне логичны. Но решающее слово оставалось за Ольгауэром. Что же мне делать? — Так что, мы похороним всю эту историю? — осторожно спросил я и добавил: — Я поменяю все номера телефонов. Тогда второго звонка точно не будет. По крайней мере, в ближайшее время. Кроме того, я уже несколько недель на больничном и поэтому не могу путешествовать.
С гордостью за мое предложение и с радостью, что мой начальник недвусмысленно высказался против такой разведывательной игры, я тоже закурил и ждал реакции моего шефа. Тот медленно покачал головой: — Нет, нет! Слишком поздно. Кроме того, я уже вышел из игры. Для старика эта история стала чем-то вроде навязчивой идеи. Он все хочет сделать сам. Наверное, вообразил себе что-то в духе сказок о Джеймсе Бонде. Я уже пытался его переубедить, просил отменить операцию. Но он забрал у меня все в свои руки, хотя, собственно, это было в моей компетенции. Он обязательно хочет это сделать сам. Теперь мне ничего не остается делать, кроме как быть против.
Фредди кисло заметил: — Мне это кажется таким знакомым! Пара господ хочет показать, какие они мастера. О?кей! Если все пройдет хорошо, они будут радоваться и принимать поздравления. Если же окончится провалом, то снова все свалят на этого беднягу. Он показал на меня и добавил: — Вот паршивая лавчонка! Она у меня уже в печенках сидит, эта паршивая лавчонка! Наш босс только пожал плечами и ответил: — Не торопитесь! Давайте сначала подождем, что получится. Возможно, этот тип и сам больше не позвонит. А если и позвонит, то я же все-таки еще здесь. Во всяком случае, мы обсудим все, что произойдет в этом деле. Хорошо? В любом случае, я подержу вас, как только смогу.
Мы оба кивнули вежливо и даже несколько смущенно. Никогда еще в своей жизни я не чувствовал такого огорчения, чем по дороге домой. Все это не обещало ничего хорошего. Но если бы я только знал, что произойдет вскоре…
Приманка опять подает голос
Прошло только несколько дней, а команда «хвостов» из QB 30, как их называла моя жена Карин, была уже сокращена до двух человек. Смены менялись каждые выходные. И тут, наконец, случилось то, чего я в душе так надеялся избежать. Мне так хотелось бы, чтобы незнакомец с восточноевропейским акцентом больше не звонил и навсегда исчез в небытии. Но эта надежда рассеялась быстрее, чем я предполагал.
— Алло, мой дорогой! Ну — как поживаешь? Ты еще меня помнишь? Это Вольфганг — понимаешь? — услышал я в своем мобильном телефоне. Еще бы мне не понять. Вот оно, началось. Значит, это не бабочка-однодневка и не провокация со стороны русских. Это что-то большее. Но насколько большее, мне еще предстояло выяснить.
Мое сердце бешено колотилось. Он позвонил не на мой домашний телефон, как в последний раз, а на мобильный. Причем как раз на служебный мобильный телефон с секретным номером. Откуда он его узнал?
Мой домашний телефон я подготовил так, чтобы можно было записать разговор. Но с «мобилкой» это было невозможно. В душе я проклинал Службу, которая в очередной раз оказалась не в состоянии позаботиться о том, чтобы записывались все адресованные мне звонки.
Они, как это так часто бывало, занимались только сами собой и теоретически планировали последующие встречи, не зная, куда вообще заведет нас это путешествие. В прямом и в переносном смысле слова. А ведь для правильной оценки так важно было бы проанализировать все телефонные контакты и сделать соответствующие выводы. Не говоря уже о нормальных инструкциях для меня — что я должен делать. Но ничего подобного не было.
В Мюнхене строили фантастические прожекты, а меня, которому предстояло заниматься этим делом, оставили без внимания. Охрана, сопровождавшая моих детей в школу, а жену в магазин, тут ничем не могла бы помочь. И при этом очень хитрым путем на меня снова переложили весь риск, на случай, если я совершу какую-то ошибку. Моя ситуация была просто ужасной. Мне уже было знакомо это чувство — быть оставленным всеми. И я его уже ненавидел.
Незнакомец по-дружески обращался со мной на «ты», как будто мы были старыми друзьями, потому я отвечал ему в той же манере. — Конечно, я узнал твой голос, — говорил я, но откуда у тебя взялся этот номер? Он засмеялся: — Ну, да. Знаешь, дружище, у нас тоже есть свое честолюбие. Это же нормально, разве не так — Да, похоже, что это именно так, — задумчиво сымпровизировал я свой ответ.
«Вольфганг», как он себя называл, уже не отставал: — Ну, как поживаешь, как дела? Нам стоило бы с тобой встретиться лично? Как ты думаешь? — Ну, в принципе, мы могли бы поговорить. Но мне хотелось бы знать причину. О чем мы будет говорить? — спросил я его. Он сделал маленькую паузу: — Знаешь, открывается возможность конструктивного обмена мнениями. Нам нужно срочно обсудить пару вещей. Только не волнуйся, я гарантирую твою безопасность. И, как я уже говорил, деньги не играют роли.
— Так где мы встретимся? — спросил я. — Ну, что ты думаешь о Праге? Очень красивый город. Можешь туда приехать? — предложил он. — В принципе, да, — ответил я, — но я пока не могу сказать, когда я найду для этого время. Лучше всего, чтобы это был один из уик-эндов. — Хорошо. Я позвоню через три дня, и мы условимся о времени встречи, как можно скорее. Согласен?
— Да, согласен, — ответил я.
В первые годы после начала новой эры в Праге все шло кувырком. КГБ еще не позднее 1969 года прочно закрепился в Чехословакии с помощью своих легальных резидентур и совершенно не хотел сейчас уходить со столь приятного и удобного для работы плацдарма. Сложилась парадоксальная ситуация. Страна буквально стояла на пороге вступления в НАТО и в Европейский союз, а бывший оккупант по-прежнему старался сохранить в ней свои старые, проверенные временем структуры. Новые секретные службы чехов никак не могли помешать в работе бывалым офицерам давно павшего жертвой разделения тайного союза, созданного еще Лениным и Дзержинским.
Новая чешская служба контрразведки BIS (Служба безопасности и информации) страдала от постоянных провалов, неудач и конфликтов в руководстве. А когда маленький, несчастный чиновник службы внешней разведки UZSI забыл в типичном пражском кабачке ноутбук, битком набитый секретной информацией, то вся структура секретных служб просто развалилась. Они просто неспособны были уже заниматься нормальной работой. Остальные силы правопорядка ввязались в маленькую войну с украинскими, чеченскими, русскими и албанскими бандами, часто устраивавшими настоящие перестрелки прямо на городских улицах.
Бывший старший брат в полной мере воспользовался слабостью чешских шпионов и вел себя точно так же, как дома. Когда потерянные братья заметили, что происходит, было уже поздно. В одном секретном отчете они отметили, что половина из 63 российских дипломатов и 104 других сотрудников огромного российского посольства в Праге являются разведчиками.
В этом количестве, разумеется, не учтены «нелегалы», то есть агенты, поселившиеся в Чехии под хорошей «легендой». Среди них были российские бизнесмены, а также те, кто заключил брак с чешками. Не говоря уже о зловещем альянсе между разведкой и все более жестокими гангстерами с их обширной родины.
Наконец, в Праге заметили, что бывшие оккупанты снова готовят свой плацдарм на чешской земле. Региональный оперативный центр военной разведки ГРУ уютно устроился в новом помещении неподалеку от Градчан. Никуда не делись и несколько старомодные шпионы из СВР, новой Службы внешней разведки Ельцина, и ревностные защитники государства из ФСБ, с ностальгией вспоминавшие былые счастливые дни в этом западном форпосте Варшавского договора.
Их работа протекала гладко, ведь чехи за все 1990-е годы выслали за шпионаж лишь одного российского дипломата, тогда как немцы — целых 150. Разумеется, это было еще до того, как канцлер Шрёдер и президент Путин начали свои сомнительные шуры-муры.
Ведь вот где собака зарыта! Русским шпионам потому так хорошо было работать в Праге, что хозяевам страны за десятилетия не удалось научиться выпроваживать таких гостей. И их контрразведка заработала по направлению на Восток всерьез лишь тогда, когда потомки Швейка целиком и окончательно вошли в систему западного мира.
Приказ — ехать в Прагу
Как и было договорено, на следующее утро я уже сидел в самолете, летящем в Мюнхен. Мы договорились, что после каждого нового контакта с «Вольфгангом» я буду тут же докладывать Ольгауэру. Но сначала мне следовало пройти проверенный ритуал. Фредди забирал меня в мюнхенском аэропорту на своей личной машине. По дороге в город мы обсуждали ситуацию — так надежней. Затем мы шли к Ульбауэру. К этому времени мы уже слепо доверяли ему. Он казался нам одним из немногих в «фирме» — и среди больших начальников практически единственным — на которого полностью можно было положиться. Так как разговор с ним носил полуофициальный характер, хотя он и был нашим непосредственным начальником, да и мы сами не хотели больше заходить на территорию Центра, то встречались мы обычно в нашем привычном отеле «Бухенхайн».
Он привез с собой Франка и Хайке. Теперь впятером мы обсуждали новое изменение ситуации. Ульбауэр был как бы нашим доверенным лицом за столом. Хайке и Франк были официально направлены Ольгауэром, у которого не было времени, чтобы приезжать лично. Ульбауэр как руководитель направления в следственном реферате был шефом для нас всех. Но ему в этой ситуации приходилось действовать очень осторожно. Что касается нас с Фредди, то это не имело большого значения, но по отношению к двум другим коллегам он должен был быть очень аккуратным со своими аргументами. Именно на них было возложено ведение этого дела, и потому они просто обязаны были лояльно докладывать Ольгауэру обо всем. И это при том, что на самом деле они были довольно близки к своему Ули... Я знал, что они были друзьями и даже часто встречались в неслужебной обстановке. Действительно, странная, извращенная ситуация, однако типичная для закостеневшей внутренней структуры нашего ведомства.
Вот так мы несколько часов подряд дискутировали по всем аспектам нашего дела. Меня с каждой минутой все сильнее охватывало чувство чего-то жутко неприятного. Я заметил, как пристально смотрела на меня Хайке. Она явно чувствовала, что в этой истории что-то идет не так. Несколько раз подмигнув Франку она передала ему сигнал к отступлению. Тот сразу отреагировал: — Друзья, не обижайтесь, но у меня кроме дискуссий с вами, еще есть дела. Все равно, дело уже не в наших руках. Если Ольгауэр говорит, что мы едем в Прагу, то мы можем делать что хотим, но ехать придется.
— А если я скажу, что я никуда не поеду, то никто в Прагу не поедет, — ответил я раздраженно. Отеческим тоном Франк ответил: — Норберт, ты прав. В принципе сомнения, высказанные Ули, справедливы. Но нам действительно стоит подумать, не принесет ли эта операцию нам какую-то пользу. В БНД существует огромная «дыра», откуда к противнику уходит информация. Это видит уже каждый дурак. Не можем же мы безучастно наблюдать за этим. В таких условиях я лучше хоть что-то сделаю, но не буду сидеть сложа руки.
Фредди улыбнулся ему: — Да, да, монсеньор! А если мы при этом провалимся, то уж провалимся со свистом! Франк посмотрел на него с болезненным видом, Хайке вздохнула, а Ули подвел итог: — Давайте посмотрим! Потом трио встало и вышло. Через два часа Франк и Хайке должны были вернуться с новым директивами для меня от Ольгауэра. У меня, оставшегося, был жалкий вид.
Хорошо, что хоть Фредди был на моей стороне. Как бы я выдержал это все без него?
Авантюрное шпионское путешествие начинается
Итак, разведывательная машина медленно пришла в движение и начала свой роковой путь.
Через пару лет преемник Ольгауэра со своей личной точки зрения дал оценку тому, что произошло. Речь шла о высокой школе разведывательного мастерства, как сказал он в театральном и подчеркнуто «государственническом» духе. Никому постороннему и в голову не пришло бы, что именно этот неудачный клон Джеймса Бонда понимал под «высокой школой». Ведь если бы общественности довелось узнать, что означает высокая школа разведки у Федеральной разведывательной службы, то она не выдала бы больше ни гроша на финансирование этой лавочки.
Получив новые инструкции и выслушав изъявления искреннего сочувствия от моего партнера, я возвращался домой. Указания моего начальника были однозначны. Если «Вольфганг» позвонит в следующий раз, то я должен согласовать с ним время и место встречи. Предпочтение отдавалось Праге или Вене.
Контакт не заставил себя долго ждать. Телефон зазвонил вовремя. Но не мой домашний телефон, и уже не мой мобильный. Звонили по номеру отдельной линии моей сигнализации. После частых угроз убийства, звучавших в адрес моей семьи вскоре после операции «Мяч», Служба по моей просьбе установила в моем доме очень сложную систему сигнализации. В нее входили несколько видеокамер и детекторов движения, фоторелейные барьеры, тревожные кнопки и многое другое, превратившее мой дом в маленькую крепость.
В свое время из-за этого пришлось соединить систему сигнализации о взломе и тревожные кнопки отдельной телефонной линией с полицейским участком. Потому появился отдельный секретный телефонный номер и телефонный аппарат, стоявший рядом с сигнальным устройством. Вот по этому номеру и позвонил «Вольфганг». Очевидно, он хотел продемонстрировать свои обширные знания и укрепить этим свои позиции. В любом случае мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, какой именно телефон звонит. И вот я стоял в нашем хозяйственном помещении возле сигнального устройства и говорил по телефону, находясь между морозильником и сушилкой для белья. Разговор был кратким и лаконичным, «Вольфганг» очень вежливым и доброжелательным. Было видно, что он действительно хочет, чтобы встреча состоялась. Мы быстро выбрали время и решили, что встретимся в Праге.
Курьерской службой я передал эти данные в Пуллах. Оттуда я получил приказ через два дня прибыть в Мюнхен. Там меня снова встречали Франк и Хайке. В них чувствовалась определенная нервозность и любопытство. Теперь я получил уже точные инструкции. Франк посвятил меня в свои планы. Он хотел отправить в Прагу пять команд своего большого подразделения наружного наблюдения на машине. Ольгауэр и Хайке должны были лететь самолетом. Но еще не было известно, смогут ли они забронировать билет на рейс Мюнхен-Прага.
У них было несколько недель, чтобы все приготовить, но уже при планировании поездки возникли первые проблемы. Во всем подразделении никто не подумал о том, как ехать мне. Да, тяжелый случай, с горечью размышлял я. Франк спросил меня: — Как ты поедешь? Ответ он получил мгновенно: — На осле! Ты же знаешь как — конспиративно! Или, возможно, железная дорога предоставит мне дрезину. Тогда мне понадобятся еще два человека, чтобы ее толкать! Когда он заметил, что мне не слишком нравится эта тема, то сказал: — Ну, итак, ты, конечно, можешь, если хочешь…
Я прервал его: — Я поеду на поезде. Баста! Не переживайте из-за меня. Я буду на месте вовремя. Потом посмотрим, приедете ли вовремя вы. Если нет, то я начну и без вас.
Хайке уставилась куда — то в сторону, затем, опустив уголки рта, произнесла: — Ну, если тебе что-то понадобится или мы сможем чем-то помочь? Я послал ей воздушный поцелуй: — Ах, Хайке, пожалуйста, никакой помощи в поездке! Пожалуйста, не надо! Оба рассмеялись. Правда, веселье их было очень коротким.
Руководитель этого авантюрного шпионского путешествия интересовался, под какой «легендой» и с какими документами прикрытия я хочу ехать. Я не поверил своим ушам! Мне нужно было использовать документы прикрытия? Ведь если посмотреть на эту поездку с другой стороны, то есть глазами русских, то я никак не мог бы пользоваться служебными документами прикрытия. Раз я собираюсь тайком выдать секреты Службы, то как она может мне предоставить документы и «легенду»? Да и зачем мне «легенда» для поездки в Прагу? Я хотел просто как турист отправиться на субботу и воскресенье в «золотой город», как это делают тысячи других людей. Любые конспиративные штучки только вызвали бы недоверие со стороны русских. Если кто-то без ведома своего начальника предпринимает такую поездку, а именно из этого должна была исходить другая сторона, то автоматически для него исключается использование документов прикрытия или фирмы-прикрытия, к примеру, для поселения в отеле. Оба коллеги почувствовали мое накопившееся раздражение. Да, начиналось все «красиво». Наконец, Франк утих: — Ладно, поступай, как хочешь. Это был просто вопрос…
Затем они дали мне несколько номеров телефона, чтобы я смог связаться с ними в Праге. Меня удивило, что все номера тогдашней сети мобильной связи D2 следовали по порядку друг за другом (…884, …885, …886 и так далее).
— Это еще что такое? — удивленно спросил я Франка. Тот закатил глаза: — Администрация запретила нам заключать договора на услуги мобильной связи самостоятельно. Они делают это все дешевле и покупают пакетом. Конечно, это намного экономичней, но с точки зрения разведки — полный идиотизм! — А мне это нравится, так я легче смогу их запомнить, — язвительно усмехнулся я. Франк тяжело вздохнул, расплылся в широкой улыбке и тоном рекламного агента воскликнул: — Эти номера проходят в администрации под девизом — «если у тебя есть один, то у тебя есть и все!» Потом он замолчал, и лицо его потемнело. Посмотрев на Хайке, он спросил: — Ну, что? Стоит ли мне так волноваться? Ведь там сидят сплошные универсальные дилетанты.
В его словах содержался настоящий юмор висельника. Франк, много лет занимавшийся саамы опасными и щекотливыми операциями БНД, с трудом переносил все эти несуразицы. Он слишком отдавал себя работе, был настолько педантичен, что никак не мог привыкнуть к этой куче постоянных системных ошибок. Даже внешне можно было догадаться, как он из-за этого страдал.
В Праге мне нужно было сойти на центральном вокзале и на такси доехать до отеля «Интерконтиненталь». Там, согласно плану, я сначала поселился бы в номере, в котором затем техники из QB 30 должны были установить полную систему видеонаблюдения. Самую большую головную боль доставила мне, впрочем, другая инструкция. Ольгауэр почему-то в буквальном смысле зациклился именно на этой гостинице и приказал, чтобы я ни в коем случае не выходил из номера.
Никто во всей команде не верил, что при таких условиях встреча вообще может состояться. Если придерживаться инструкции — встреча только в отеле и нигде больше, то это изначально означало: встречи не будет. Если незнакомец пришел бы ко мне, это было бы верхом непрофессионализма с его стороны. Но зачем тогда все эти хлопоты? Негодование и раздражение усиливались в душах команды «наружников» Оффенбаха, самого Франка и меня. Хайке, отвечавшая за административную и финансовую стороны дела, только пожала плечами. Но решающее слово было за шефом.