Фирма прикрытия

Осенью 1993 года нас отделяло лишь немного месяцев от окончания вывода ЗГВ. Фредди и я за полтора года завербовали шесть внутренних источников, каждый из которых превосходил средний уровень агентов БНД. Почти все они уже действовали в своих странах, куда вернулись после вывода войск из Германии. Берлинское бюро — мы уже избегали его, как чумы — было для нас бельмом на глазу. Нам нужно было найти альтернативу, которая удовлетворяла бы требованиям наших связей на Востоке. В мюнхенском Центре каждый оперативник-агентурист, ведущий хотя бы одного посредственного агента, имел так называемое бюро прикрытия. Наши коллеги содержали туристические фирмы, страховые компании, агентства по продаже недвижимости, журналистские прикрытия и многое другое. Мы раздумывали над тем, как без обычных для Службы гигантских чрезмерных расходов можно достичь той же цели. Нам тоже была нужна фирма прикрытия.

Тут мне пришла в голову идея. Мои тесть и теща много лет дружили с одним гамбургским коммерсантом. Звали его Фридрих, и его имя часто упоминалось в разговорах. Но я никогда о нем не расспрашивал. Теперь я вдруг о нем вспомнил. Может быть, он сможет помочь решить нашу проблему. Моя жена, которая после окончания гимназии некоторое время проработала в бюро Фридриха в Нью-Йорке, описывала мне этого человека в самых лучших словах.

Фридрих раньше был топ-менеджером одного нефтяного концерна. Там он добился больших успехов в поставках нефти. После нефтяного кризиса в начале семидесятых годов Фридрих налаживал свои контакты в основном в арабском мире. Вскоре после этого он основал в Гамбурге собственную фирму. По воле случая именно этот самый Фридрих на следующий уик-энд должен был приехать в городок, где жили родители моей жены, чтобы принять там участие в теннисном турнире. Это был шанс познакомиться с ним. Я им воспользовался.

После того, как нас представили друг другу, мы тут же углубились в оживленный разговор. На меня большое впечатление произвел этот человек, который был достаточно богат и, тем не менее, не оторвался от земли. Я, естественно, ничего не рассказывал ему о своей деятельности, но в одном месте разговора намекнул, что хотел бы основать собственное бюро. На ярко выраженном северонемецком диалекте он ответил: — Ну, с этим мы как-то справимся. Приезжай в Гамбург, в мою фирму. У меня всегда найдется хороший кофе и кое-что перекусить. А там расскажешь поподробнее, и мы посмотрим, что делать дальше.

Сказано, сделано. Через несколько дней я отправился в этот ганзейский город. Бюро Фридриха лежало всего в двухстах метрах от залива Бинненальстер, в одном из самых лучших мест города. Судоходные компании, банки, все, что имело славное имя и реноме, собралось тут. — Ну, мой мальчик, что-то нашел? — приветствовал он меня подчеркнуто дружелюбно. Пока его секретарша готовила нам кофе, я осматривал этаж, где располагалось бюро шефа. Изысканная деревянная мебель в кабинете Фридриха напоминала внутреннюю обстановку дорогой яхты. Несколько фотографий в деревянных рамках изображали хозяина фирмы во время его встреч на Ближнем Востоке и в бывшем Восточном блоке. Тут чувствовалась любовь к деталям и даже тяга к совершенству. В этом помещении все, казалось, было подобрано со смыслом и с любовью. И не выпирало ничего излишне роскошного и чрезмерно хвастливого.

Фридрих сам был чем-то похож на тогдашнего министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера. То ли фигурой, то ли прической, то ли большими очками, а может быть, желтым пуловером? Скорее всего, смесью всего названного. Если можно говорить о клише типичного гамбургского купца, то, несомненно, именно таким был Фридрих. Настоящий ганзеец, как сказал бы гамбуржец, который занимается серьезным бизнесом. В одном из его образцов договора я нашел позже одно предложение, которое и сейчас еще его характеризует: «Договаривающиеся стороны обязуются исполнить договор лояльно и с соблюдением основных принципов честного купечества». В этом был весь он, не спутаешь.

Итак, напротив меня сидел человек, для которого до сих пор обещание, скрепленное рукопожатием, все еще что-то значило. Один из тех, кто дает жить другим и к кому всегда можно обратиться за помощью. Я знал, что могу доверить ему свою проблему. Фридрих откинулся назад в своем кресле, закурил сигарилло, отхлебнул кофе и начал внимательно меня слушать. Время от времени он кивал с пониманием.

Он рассказывал мне и о своей работе. Особенно интересным был для меня тот факт, что он как советник по вопросам энергетики принимал участие в различных маневрах НАТО. Из-за этого он, несомненно, регулярно проходил проверки служб безопасности. Очевидно, он хотел мне иносказательно показать, что умеет обращаться с конфиденциальной информацией.

Через полчаса он встал и сказал: — Ну, тогда пойдем со мной. Мы вместе вошли в соседний кабинет. Он был меньше его бюро, но обставлен так же красиво. Очевидно, им обычно не пользовались, потому что шкафы были открыты. Фотографий на стене не было. — Как по мне, то ты можешь устроиться здесь, если захочешь! — услышал я его слова. У меня не было слов. Этому офису позавидовал бы даже мой начальник подотдела, — подумал я про себя. Отсюда мы могли бы работать без помех со стороны наших американских партнеров. Я договорился с ним о следующей встрече, чтобы представить ему Фредди.

За оставшееся до следующей встречи время я собирался получить у Службы разрешение на пользование этим бюро. По пути к машине все это мне представлялось какой-то сказкой. Месторасположение и оснащение нашего совсем личного филиала были первоклассными. Общественный фон подходил и нам, и нашим клиентам. Но тут я вспомнил об одном препятствии. Фридрих знал меня только под моим настоящим именем. Этот вопрос следовало бы уладить.

Фредди тоже был в восторге, но теперь нужно было убедить Гассинга. Предпосылки были благоприятны. Начальная фаза первых месяцев закончилась, успех наших необычных методов работы был неоспорим. Потому и он к этому привык. Мы встретились в тот же вечер в кафе недалеко от Курфюрстендамм.

Я описал ему в самых ярких красках необходимость создания бюро в Гамбурге. Особенно подчеркнул я тот момент, что Фридрих и я не были друг другу чужими людьми. Но наш шеф не видел тут никакой серьезной проблемы. Во-первых, сказал он, это вовсе не так редко случается в Службе, что разведывательные контакты знают настоящую фамилию своего оператора, а кроме того, мы можем официально направить туда в качестве оперативника-агентуриста не меня, а Фредди. Практически это ничего не изменит, но для «бумаг» так будет лучше.

Нам нужно было решить еще одну проблему. Многочисленные фотографии секретных документов, которые все еще непроявленные лежали в России, следовало как можно быстрее оттуда вывезти. Сначала мы надеялись, что у БНД есть кто-то для этих целей, кого мы могли бы использовать. Но оказалось, что это совсем не так. После неудачи с тайнописью мы больше не могли рисковать. Лучше завербовать кого-то самим, кто подчинялся бы только нам напрямую.

К этому добавилось, что намеки наших источников, становившиеся все более конкретными, начинали нас серьезно беспокоить. Каким-то образом СВР, Служба внешней разведки России, один из преемников бывшего КГБ, возможно, получила доступ к нашим пуллахским архивам. Из-за личного положения и «взрывоопасности» наших источников для российской стороны нам следовало исходить из самого худшего. Потому любой ценой мы должны были предотвратить попадание данных о настоящей фамилии нашего курьера в оперативные досье Пуллаха, ведь его разоблачение означало бы смертельную опасность не только для него самого, но и для посещаемых им источников.

Наше предложение Гассингу звучало так. В досье будет внесена в качестве «пустышки» фамилия реального человека, который, однако, на самом деле никуда не будет ездить. Этим мы лучше всего обезопасим настоящего курьера. С финансовой точки зрения это будет несложно. Псевдокурьер будет расписываться на квитанции за вознаграждения за свои несуществующие поездки, а сами деньги получит настоящий курьер. Оба — «двойник» и настоящий курьер — будут знать об этой игре, но между собой никогда лично не познакомятся.

— Господин Гассинг, я скажу вам откровенно, если там в Пуллахе что-то не в порядке, а уже есть четкие признаки этого, то с нашей стороны было бы больше, чем халатностью, направить кого-либо в курьерские поездки при соблюдении привычной процедуры. Мы долго над этим думали. Или настоящий курьер будет прикрыт со стопроцентной уверенностью, или мы откажемся от его использования. Тогда придется устроить это все по-другому. Но мы не возьмем на себя ответственность. Гассинг воспринял все довольно благожелательно: — Ну, так и делайте. Вы же не хуже меня знаете. что мы — уже только из-за друзей из CAD-B — не можем теперь так свободно обращаться с настоящими данными людей, как это было раньше. Этим тема была закрыта. Таким образом, польза от встреч со стариком вне его бюро и в совсем иной обстановке, несомненно, была.

До нас самих все никак не доходило, каким же удачным оказался для нас этот день. Бюро в Гамбурге разрешено, оперативный курьер тоже, и теперь нужно было найти «двойника». Но это не должно было оказаться слишком сложным — найти человека для работы, которую он обязуется не делать.

На следующее утро мы очень рано выехали в Гамбург. Сами мы выглядели очень необычно. Если в основном мы всегда одевались просто — джинсы и свитера, то теперь на нас была изысканная одежда. На Фредди был темный костюм с жилеткой и голубая рубашка. Я выбрал фланелевые брюки, темно-синий пиджак и белую рубашку. Каждый из нас повязал элегантный галстук. В первую очередь, мы хотели произвести хорошее впечатление на Фридриха, а во вторую — этим вечером у нас была запланирована встреча с одним из наших источников в отеле «Четыре времени года». Тем не менее, Фредди не смог удержаться от комментария: — Теперь мы тоже выглядим как эти пустозвоны из Пуллаха.

Фридрих сразу нашел общий язык с моим партнером. Они тут же нашли и общую тему для разговора — парусный спорт. Фредди, гордый владелец документа, дающего право управлять парусной яхтой, с восторгом расспрашивал нашего купца об его паруснике. У того в Киле стояла импозантная яхта. Потому с формальностями мы управились быстро. Впрочем, Фридрих обращался со мной как с давним другом, что само по себе создавало непринужденную атмосферу.

Теперь пришло время поговорить о деталях нашей фирмы-легенды. Фридрих предоставил нам все, что нужно для работы солидного предприятия. От регистрации в торговом реестре и телефонного номера до банковского счета. При этом он хотел получать от нас лишь компенсацию за коммунальные расходы, то есть за отопление, электричество и уборку. Это было более, чем щедро с его стороны, потому что он взял на себя и расходы на телефонные переговоры. Еще мы могли спокойно распоряжаться его канцелярскими принадлежностями и обладали еще теми или иными льготами.

В конце речь дошла до названия будущей фирмы. Я спонтанно предложил: «Торговая контора Гамбурга». И — вот дела — оказалось, что в этом ганзейском городе было зарегистрировано много «торговых контор», но ни одна не называлась именно так. Через неделю мы снова стояли перед нашим гамбургским офисным зданием, и тут Фредди ударил меня по ребрам. Он громко рассмеялся. В фойе за стеклом среди табличек прочих разместившихся в здании предприятий висела и новая табличка «ТОРГОВАЯ КОНТОРА ГАМБУРГА». В качестве логотипа был изображен земной шар, на котором красной точкой был обозначен Гамбург. Из этой точки исходило четыре луча по всем сторонам света.

В лифте мы нашли маленькую наклейку с тем же изображением, а в коридоре четвертого этажа такую же стеклянную витрину, что и в фойе. Но сюрпризы на этом не закончились. Фридрих был в командировке, но нас встретила его секретарша. Она показала на стену — Подарок от Фридриха. Там в латунной рамке висела огромная — не меньше, чем сто на сто сантиметров — фотография Кремля. Лишь бы это не оказалось предзнаменованием!

На письменном столе лежали бланки с цветным логотипом фирмы, визитные карточки с нашими оперативными псевдонимами и новым названием фирмы. На полу в подставке из дубового дерева стояли два флага — Германии и России. — Если вам еще что-то понадобится, то прошу вас, обращайтесь сразу ко мне, — простилась с нами симпатичная секретарша. Мы были совсем сбиты с толку. — Норберт, там внизу нам не поверит ни один человек, и ты думаешь, мы с этим справимся? — Почему бы и нет, — ответил я вопросом на вопрос и упал в глубокое кресло. Потом мы закатали рукава и принялись за работу.

Пока наш настоящий курьер, молодая, красивая и очень хорошо говорившая по-немецки украинка, приступит к работе, нам нужно было подготовить соответствующие бумаги. Потому сначала нужно было продумать план для нее и функции для «двойника». У нас уже было на это благословение шефа.

Мы придумали и кто будет нашим «двойником». Много лет я был знаком с одним парнем из предместья Ганновера. Он был хорошо образован, холост, надежен и происходил из чуть ли не примерной семьи. Мой молодой знакомый как раз звонил мне пару недель назад, потому что получил повестку в армию. Бундесвер его никак не привлекал, потому что он уже давно спланировал, чем будет заниматься в жизни. Пройдя обучение в одном большом немецком концерне, он сразу же получал там хорошую должность с приличным жалованием. Потому он позвонил мне и попросил моего совета.

Итак, мы отправились к моему знакомому в Ганновер и сообщили ему о наших планах, связанных с курьером. Он был очень сдержан и попросил несколько недель на обдумывание. Он сомневался в серьезности БНД и нашей работы. В качестве компенсации мы пообещали ему на все время, пока он работает для нас, отсрочку от военной службы. Мы уже начинали паниковать, потому что российский материал все накапливался, а вывезти его мы еще не могли. Потому мы были вне себя от радости, когда через несколько недель к нам пришла первая поставка из Грузии.

С того времени мы оба действовали в основном из Гамбурга. Берлин мы посещали только время от времени и вскоре на нас там глядели как на экзотику. Некоторым коллегам мы давно казались подозрительными. Никак их не застать, всегда в дороге, необычайные успехи. Особенно те, с которыми у нас не было личных контактов, смотрели на нас с подозрением. Но Гассинг, которого мы всегда держали в курсе, и который один мог поэтому оценить, что мы делаем, благословлял наши действия.

Все это время я усиленно старался не попадаться на глаза заместителю Гассинга Темпо. Если шеф был в командировке, то я объезжал филиал десятой дорогой и посылал вместо меня туда Фредди. А резолюции руководства мы получали благодаря простому трюку. Фредди приезжал на Фёренвег и говорил всегда одну и ту же фразу: — Норберт сказал, что ему это обязательно нужно. Больше я сам ничего не знаю. Но даже если вы не согласны, то он сказал, что вы должны дать свой отказ в письменном виде, чтобы тем самым снять с Норберта всю ответственность.

Невероятно, как быстро мы получали нужную подпись в таком случае. Так мы могли работать без стрессов. За все годы работы не была отвергнута ни одна заявка, шла ли в ней речь о покупке какой-то техники или об оплате агента. У нас все шло настолько хорошо, что никто не решался ни разу сказать «нет», опасаясь возможной ошибки.

Речь, конечно, не шла о том, чтобы пробивать какие-то бессмысленные вещи. Обычные глуповатые дискуссии просто слишком изматывали нас. И кроме того, они забирали много времени. Умная болтовня людей, которые никогда не управляли ни одним настоящим агентом, угнетала нас, особенно сильно раздражали их надменность и презрительное отношение к информаторам. Потому мы все больше и больше шли своей дорогой, чтобы со всей ответственностью и добросовестностью исполнить все, что нам предстояло.