Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава девятая.

Сражение за Будапешт

Мое письмо к Гудериану. — Оборона на Тиссе. — Оценка противника. — Начало боев на Тиссе. — Первый этап: прорыв русских к Будапешту. — Второй этап: прорыв русских через Сольнок и Цеглед. — Противник форсирует Тиссу. — Бои у Мишкольца. — Бои на Дунае. — Третий этап: русские меняют направление главного удара. — Действия на других участках фронта. — Проблема обороны Будапешта. — Четвертый и последний этап: совместная операция 2-го и 3-го Украинских фронтов. — Позиция «Маргарита». — Между озером Балатон и горами Матра. — Ипольсег. — Операция «Поздняя жатва». — Бои у Секешфехереара. — Последний разговор с Гудерианом. — Гитлер дает мне отставку. — Наступление русских на Вену и Брно.

Для того чтобы главное командование сухопутных войск могло своевременно и, как я тогда полагал, серьезно вникнуть в суть сложившейся обстановки, я направил 27 октября начальнику генерального штаба следующее частное письмо:

«Глубокоуважаемый господин Гудериан!

Я хотел бы обратить Ваше внимание на следующие четыре момента, характеризующие обстановку. Я обращаюсь к Вам письменно, дабы подчеркнуть их значение:

1. Непрерывные тяжелые бои, которые мы сейчас ведем, легли тяжелым бременем на плечи моей группы армий. Вверенные мне войска вынесли на себе всю тяжесть боев на наиболее опасных участках. Естественным следствием этого явились потери и прежде всего физическое переутомление людей. [160] Если в ближайшее время нам не будет оказана помощь людьми и техникой, произойдет перенапряжение сил, и тогда следует ожидать новых поражений и неудач. Этого я хотел бы избежать.

Этот вопрос приобретет особо важное значение, если после завершения отхода нам вновь придется перейти к решительным оборонительным действиям на Тис-се. Мы уже теперь ломаем голову над тем, чем мы займем и чем будем удерживать предназначенный группе армий фронт обороны, если не получим новых подкреплений.

Я знаю, что Вы сами находитесь в затруднительном положении, что у Вас много и других «опасных участков», и тем не менее я считаю своим долгом представить Вам состояние дел в том виде, в каком они находятся сейчас.

2. Я испытываю величайшее беспокойство за боеспособность и моральное состояние всех венгерских войск за немногим исключением. Это беспокойство становится сейчас еще более острым, поскольку яснее выявляются признаки того, что закончившие сосредоточение войска и танки противника в ближайшие дни перейдут в наступление против венгерских войск, находящихся на рубеже Тиссы и западнее ее.

Уже теперь можно предсказать, что венгры не смогут долго продержаться. Сил 24-й танковой дивизии и 4-й полицейской дивизии СС, находящихся в боевой готовности, будет недостаточно, чтобы не допустить развала фронта обороны венгерских войск. Следовательно, если я не получу в свое распоряжение дополнительно еще какое-либо немецкое соединение для поддержки войск 3-й венгерской армии, то следует ожидать, что противник сомнет венгров и очень быстро овладеет Будапештом.

Венгерские силы, предназначенные для обороны Будапешта, также не являются даже приблизительно достаточными для того, чтобы отразить мощное наступление противника, не говоря уже вообще о низком боевом духе венгерских войск. Одна немецкая пехотная дивизия, будучи включенной в состав 3-й венгерской армии в качестве костяка, смогла бы предотвратить многие беды. [161]

3. Я постоянно выезжаю на линию фронта и пришел к твердому убеждению, что продолжительная оборона на рубеже Тиссы явилась бы не только неосуществимой, но и нерациональной мерой. Удержать рубеж обороны по Тиссе имеющимися у нас силами нельзя, поскольку оборона построена на равнинной местности, а войск не хватает. Я все больше прихожу к выводу, что войскам 8-й немецкой и 1-й венгерской армий необходимо немедленно отойти за Тиссу, еще до того как войска противника подойдут к реке, занять оборону по отрогам гор (позиция «А») с тем, чтобы использовать имеющиеся здесь условия для огневого воздействия, особенно в том случае, если противник форсирует Тиссу и должен будет преодолевать ровную как скатерть равнину.

4. Минувшие бои в Карпатах, как и бои, ведущиеся ныне на равнине, несмотря на все муки, недостатки и трудности, несомненно, принесли нам и немалые успехи.

Наши сравнительно слабые и все время уменьшающиеся силы сумели уничтожить большое количество войск противника. Если бы этого не было, то и нас бы не было там, где мы сражаемся сейчас.

Этими успехами мы обязаны исключительным усилиям немецких войск и умелому руководству ими. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть это обстоятельство.

В этой связи я хотел бы отметить, что помимо командиров дивизий и нижестоящих командиров особую признательность заслуживают оба моих командующих армиями генерал Велер и генерал Фреттер-Пико, а также командиры корпусов генералы Брейт и Кирхнер, которые лично изо дня в день находились в самой гуще боев и мастерски преодолевали самые кризисные положения. Не могу не упомянуть также и о моем начальнике штаба генерал-майоре Грольмане. Его громадный опыт руководства танковыми соединениями одазался очень полезным для войск группы армий и способствовал успеху сражения.

Фриснер».

В конце октября линия немецко-венгерского фронта проходила от Бая на Дунае, к которому противник сумел подойти вследствие слабого сопротивления венгров, и далее — через — западную часть Нижневенгерской низменности, Кишкунхаллаш, Кишкунфеледьхазу, отсюда поворачивала на северо-восток и шла ъ направлении к устью Кёрёша и далее по течению Тиссы на Чоп, Ашвань, Хомок, Солотвенку, Ярок, Ядлище. [162] По приказу главного командования сухопутных войск этот рубеж должен был стать новым фронтом обороны группы армий.

После того как 6-я армия, ведя бои на рубеже Поль-тар (на Тиссе), Ньиредьхаза, соединилась в ходе тяжелых наступательных действий на своем левом фланге восточнее Ньиредьхазы с 8-й армией, командование 6-й армии получило новую задачу — оборонять фронт по Тиссе на участке между Сольноком и Польгаром. Для выполнения этой новой задачи армии были подчинены: на правом фланге 4-й танковый корпус в составе 24-й танковой дивизии и 4-й полицейской дивизии СС, а на левом — 72-й армейский корпус особого назначения (командир корпуса — генерал-лейтенант Шмидт, начальник штаба — полковник Энгельс) в составе нескольких разрозненных частей, инженерных подразделений и т. д. В полосе 4-го танкового корпуса начались бои с противником, который уже форсировал Тиссу южнее Сольнока и теперь наступал на север в направлении города. На сузившемся плацдарме у Сольнока и в полосе 72-го армейского корпуса в обширной излучине Тиссы у Тиссафюреда начались бои со слабыми, но упорно сражавшимися войсками противника.

Танковые дивизии, переподчиненные 8-й армии в районе восточнее Польгара, были вскоре переброшены за Тиссу на запад. Они предназначались для операций в районе между Дунаем и Тиссой, где противник еще в период танкового сражения в Пуште начал планомерно расширять захваченные им плацдармы на Тиссе.

Армейская группа Велера в составе 8-й армии и 1-й венгерской армии отвечала за оборону рубежа Тиссы на участке от Польгара до северного фланга, где были сосредоточены ее основные силы. Отход за Тиссу войск армейской группы все еще продолжался. 2-я венгерская армия была выведена из подчинения армейской группы Велера и в соответствии с приказом действовала в районе западнее Дуная. [163] Она должна была установить связь с группой Кюльвейна из группы армий «Ф», действовавшей на участке Стари Бечей, устье Дравы, и помешать противнику форсировать Дунай.

Между Тиссой и Дунаем до сих пор боевыми действиями руководил штаб 3-й венгерской армии с включенным в него оперативным отделом немецкого 57-го танкового корпуса генерала Кирхнера.

* * *

Посмотрим теперь, какими силами располагал здесь противник. На левом фланге у Бая на Дунае действовала одна общевойсковая армия, примыкавшая к правому крылу войск 3-го Украинского фронта. Основные силы 2-го Украинского фронта находились между Тиссой и Дунаем, образуя ударную группировку, нацеленную на Будапешт. В составе этой группировки действовали 2-й и 4-й механизированные корпуса, которые советское командование с этой целью перебросило из Болгарии. Эти силы находились в готовности на рубеже Кишкунхаллаш, Кишкунфеледьхаза.

В районе Сольнока сосредоточилась одна гвардейская армия. Она должна была принять участие в наступлении на направлении главного удара, который наносился левым соседом. Севернее этой армии, в среднем течении Тиссы, примерно в районе Токая, находились две другие общевойсковые армии. Их задачей являлось сковывание действовавших там немецких сил, тех самых, которые советские войска безуспешно пытались окружить еще в Восточной Венгрии.

В верхнем течении Тиссы до района южнее Ужгорода включительно в первой линии находилась еще одна общевойсковая армия. В районе Ужгорода войска 2-го Украинского фронта получили в качестве усиления одну армию от 4-го Украинского фронта, которая сосредоточивалась там, по-видимому, с целью принять участие в наступлении на Будапешт. Она действовала в направлении на Кашице и на территории Восточной Словакии. В число этих войск были включены и обе румынские армии. В резерве и на пополнении находились восемь механизированных и танковых корпусов, которые заново оснащались техникой и пополнялись личным составом. [164] Помимо этих восьми общевойсковых армий и десяти мотомеханизированных и танковых корпусов в распоряжении — противника были две воздушные армии.

Советским оперативным планом, как об этом свидетельствовали донесения разведки, предусматривалось нанесение главного удара в северо-западном направлении по возможности с прорывом за Будапешт и захватом горного массива на западном берегу Дуная. В дальнейшем русские должны были повернуть свои главные силы на север, к шоссе, идущему от подножия гор Матра на Мишкольц и Кошице с тем, чтобы овладеть коммуникациями, проходящими с востока на запад и ведущими к венгерским войскам, расположенным в среднем и верхнем течении Тиссы. Во взаимодействии со своей наступающей с фронта центральной группировкой и правым флангом, а также с соседней армией в районе Ужгорода противник намеревался расчленить и. уничтожить немецко-венгерские силы, оборонявшиеся на фронте между Будапештом и Мишкольцем.

* * *

На обоих берегах Тиссы находились вперемежку плацдармы, занимаемые русскими или немецко-венгерскими войсками, за обладание которыми шли непрерывные тяжелые бои. Противник, несомненно, стремился создать на западном берегу Тиссы возможно более обширный исходный плацдарм для намеченного наступления на Будапешт. Это наступление однажды уже планировалось русскими, но не состоялось вследствие немецкого контрудара под Дебреценом. Лишь постепенно, в ходе тяжелых боев русским удалось форсировать Тиссу на участке Сегед, Чонград, Сольнок.

За обладание этими городами развернулись тяжелые бои. Сегед и Чонград много раз переходили из рук в руки. Южнее Сольнока, у Тисса-Вежени, противник уже 24 октября смог переправиться через реку. Неоднократные попытки русских прорваться в тыл немецко-венгерской обороны по рубежу Тиссы окончились неудачей. Немецкая 4-я полицейская дивизия СС под командованием бригадефюрера (генерал-майора) войск СС Шмедеса и одна немецкая зенитно-артиллерийская часть под командованием подполковника Хортиана вместе с венгерскими войсками генерал-полковника Хеслени оказали противнику в ходе ожесточенных боев упорнейшее сопротивление. [165]

24 октября под руководством командования немецкого 57-го танкового корпуса 1-я венгерская кавдивизия и 1-я венгерская танковая дивизия перешли в наступление на противника из района западнее Кишкунфеледьхазы и вышли к железной и шоссейной дорогам Кишкунмайша — Кишкунфеледьхаза. Плацдарм у Сольнока был оставлен нашими войсками, мосты на Тиссе взорваны. Перед фронтом 3-й венгерской армии 28 октября были замечены передвижения войск противника, сосредоточивавшегося для нового наступления. Ввиду этого 24-я танковая дивизия была переброшена в район Кечкемета.

Во второй половине дня 29 октября противник начал на фронте 3-й венгерской армии разведку боем, наступая довольно крупными силами из районов Рем, Борота, Яношхальма, Кишкунхаллаш, Кишкунфеледьхаза.

Так как венгерские части не устояли против этих атак противника и отошли на несколько километров назад, противник смог вклиниться в наше расположение у Морицгада и Бугацмоноштора еще за день до перехода в общее наступление. Разведка боем помогла ему выяснить все слабые места в нащей системе обороны. После этих предварительных действий, начавшихся в последние дни октября, развернулись драматические события, связанные с прорывом противника к Будапешту и сражением за город.

После того как противник в последние дни октября в результате отдельных мероприятий, осуществленных им в междуречье Тиссы и Дуная, создал достаточно обширный плацдарм для последующего сосредоточения на нем своих сил, 30 октября при мощной поддержке штурмовой авиации он перешел своими моторизованными и танковыми соединениями из района Кечкемета в решительное наступление на Будапешт. Основные бои развернулись у Кечкемета, где советское командование помимо 4-го механизированного корпуса ввело в сражение вновь переброшенный сюда 2-й механизированный корпус. Так как венгерские части, в особенности 23-я венгерская пехотная дивизия, сразу обратились в бегстве, противнику удалесь сравнительно быстро продвинуться вперед. [166]

Кечкемет с населением порядка 80 тысяч человек, являвшийся одним из самых крупных городов на Венгерской равнине, был охвачен паникой. Вокруг города развернулись тяжелые танковые бои, в которых упорно сражались войска 24-й немецкой танковой дивизии и 133-го зенитно-артиллерийского полка. 15-я венгерская пехотная и 8-я венгерская резервная дивизии в полнейшем беспорядке отходили по дороге на Будапешт, поэтому командование группы армий сочло необходимым затребовать через полномочного военного представителя Германии при венгерском правительстве генерала Грейфенберга венгерскую жандармерию для перекрытия дорог юго-восточнее Будапешта и задержки отступающих венгерских частей. Оно немедленно дало войскам приказ о занятии передовых оборонительных позиций восточнее города, которые уже давно были подготовлены в инженерном отношении.

Далее был поставлен вопрос о сформировании венгерских добровольческих батальонов, которые нужно было включить в состав немецких танковых дивизий. 2-я венгерская армия получила задачу всеми имеющимися средствами усилить плацдарм у Дунафельдвара.

Дальнейшее развитие обстановки потребовало сосредоточить в руках немецкого командования решение всех вопросов, связанных с обороной Будапешта в предстоящем сражении. Снятая со своего рубежа обороны по Тиссе 6-я армия, после того как ей были переподчинены все венгерские и немецкие соединения, действовавшие между Тиссой и Дунаем, была переформирована в армейскую группу Фреттер-Пико. Именно ей и была поставлена задача обороны города.

В эту армейскую группу вошла также особая группа «Будапешт» под командованием обергруппенфюрера СС Пфеффер-Вильденбруха, состоявшая из 18-й и 22-й кавдивизий СС и 6-го венгерского армейского корпуса. Задача, поставленная армейской группе Фреттер-Пико, заключалась в следующем:

«...прочно удерживая Кечкемет, отразить наступление противника между Дунаем и Тиссой на рубеже Дунапатай, Кечкемет, Уй-Кечке и в последующем перейти в наступление на Сегед».

В то время как на армейскую группу Велера с подчиненными ей 8-й немецкой и 1-й венгерской армиями возлагалась задача оборонять участок фронта от Сольнока до Чопа по Тиссе, сосредоточивая при этом основные усилия на своем северном фланге, 2-я венгерская армия должна была оставаться в непосредственном подчинении командования группы армий. [167] Она продолжала выполнять свою прежнюю задачу и во взаимодействии с войсками северного крыла группы армий «Ф» обороняла западный берег Дуная и плацдарм у Дунафельдвара.

Наступление русских в междуречье Тиссы и Дуная продолжалось. Они извлекли опыт из сражений под Дебреценом и Ньиредьхазой. Двукратное окружение их частей заставляло русских быть теперь более осторожными. Они продвигались по дорогам не крупными колоннами, а эшелонированно, группами по 20–30 танков, вслед за которыми следовала пехота с артиллерией. Прорвавшись по обе стороны от Кечкемета, они вскоре достигли района северо-западнее Надькёрёша. Здесь они завязали серьезные бои с соединениями 57-го танкового корпуса, а именно с 1-й танковой дивизией, которая наступала из района Татарсентдьёрдь на юго-восток и соединилась с ведущей тяжелые бои в Лайошмиже немецкой оперативной группой в составе 23-й и 24-й танковых дивизий, которые оказывали северо-западнее Надькёрёша упорное сопротивление превосходящим силам противника. В ходе этих боев 23-й танковой дивизии удалось очистить от противника — румынских войск — город Надькёрёш. В это время моторизованная дивизия «Фельдхернхалле» отражала у Эркеня многократные атаки противника. В полосе 4-го танкового корпуса, который вел боевые действия западнее Сольнока, противник сумел захватить Яскараенё и прорваться в направлении Абони. Однако сильные атаки противника в районе Тосега были отражены. Другая вражеская группировка, наступавшая западнее Кечкемета на участке 3-го танкового корпуса. в составе которого находились преимущественно венгерские части, сравнительно быстро захватила Кунсентмиклош и, повернув отсюда на север, устремилась вперед. 2 ноября она овладела населенными пунктами Будьи, Альшонемеди и Оча, но была остановлена спешно введенной здесь в бой 13-й танковой дивизией. [168]

На остальном фронте группы армий (на Тиссе и Дунае) велись боевые действия второстепенного значения. Отход войск армейской группы Велера за Тиссу осуществлялся по плану. Следует отметить, что при этом отходе, все время затрудняемом противником, не было потеряно ничего из боевой техники. Армейская группа начала теперь планомерную эвакуацию плацдармов на Тиссе у Польгара, Тиссадоба и Токая.

2-й венгерской армии было приказано занять оборону по Дунаю до Будапешта исключительно. От 3-й венгерской армии ничего не осталось, кроме 10-й венгерской пехотной дивизии да нескольких подразделений 20-й венгерской пехотной и 5-й венгерской запасной дивизий.

В ходе дальнейших боев все отчетливее вырисовывались два направления главного удара противника; одно — в районе юго-восточнее Будапешта, другое — в районе Цеглед, Сольнок.

Противнику удалось вклиниться в нашу оборону на плацдарме юго-восточнее Будапешта, но после ожесточенных боев, основное участие в которых принимала 13-я танковая дивизия, он был отброшен назад.

Однако обстановка перед Будапештом оставалась напряженной. Оборона всего района плацдарма была поручена танковой группе генерала Брейта (3-й танковый корпус), получившей свежие силы — 8-ю и 22-ю кавалерийские дивизии СС. Разгромленные в районе Кечкемета венгерские войска частично отошли на остров Чепель (южнее Будапешта), частично в Будапешт, где они были вновь приведены в порядок и включены в состав немецких соединений, занявших оборону на позициях вокруг Будапешта.

Новые попытки противника прорваться при поддержке танков в Будапешт успеха не имели. В конце концов противник прекратил свои атаки, тем более что немецкие танковые части контрударом из района Пилиш через Уйхартьян вклинились в его расположение. Кроме того, у противника возникли трудности со снабжением. 46-я армия противника в составе 2-го и 4-го мехкорпусов и 10-го гвардейского стрелкового корпуса сосредоточилась перед плацдармом у Будапешта. Во втором эшелоне русские имели еще один стрелковый корпус. 6 ноября на фронте перед Будапештом наступила ощутимая разрядка вследствие того, что противник отвел назад войска 2-го и 4-го мехкорпусов из района прорыва на рубеж Такшонь, Монор. [169]

22-я и 8-я кавалерийские дивизии СС немедленно нанесли контрудар с будапештского плацдарма и сумели вновь овладеть своими потерянными незадолго до этого позициями.

Первый этап сражения за Будапешт окончился, и, когда на южной окраине столицы вновь стало спокойно, жизнь гражданского населения вошла в нормальное русло. Открылись торговые предприятия, возобновилось трамвайное движение, улицы оживил густой поток автомашин. Население вело себя так, как будто вообще не было никакой войны. А на окраине города шли бои! К своим позициям солдаты добирались трамваем. Когда мне стало известно, что венгерские офицеры ночуют на своих квартирах в городе, а не на позициях, я вынужден был принять радикальные меры.

* * *

В период, когда противник безуспешно напрягал свои силы, чтобы ворваться в Будапешт, он с неослабевающей силой предпринимал мощные атаки и в районе Цеглед, Сольнок.

Здесь против 57-го армейского и 4-го танкового корпусов, действовавших на левом фланге армейской группы Фреттер-Пико, вела бои 7-я советская гвардейская армия. В этом районе были сосредоточены также и основные силы авиации противника. Но пока противник еще только готовился к новому крупному наступлению, о чем свидетельствовало прибытие новых русских подкреплений в район Цегледа и Альберти. Наша авиация обнаружила эти новые скопления войск противника и подвергла их бомбардировкам и обстрелу.

Обстановка все более обострялась. 4 ноября нами были потеряны Цеглед, Абонь и Сольнок. Особенно сильные атаки были предприняты против населенного пункта Пилиш, а также на участках 23-й и 24-й танковых дивизий-и 4-й полицейской дивизии СС, в состав которой были включены части малонадежной 18-й кав-дивизии СС. Фронт обороны 4-й полицейской дивизии СС был прорван на ряде участков, и дивизии в конце концов пришлось отступить. [170] 18-я кавдивизия СС, сформированная в основном из венгерских немцев, была полностью деморализована и сдалась по частям в плен противнику. 4-й танковый корпус вынужден был отойти на свои отсечные позиции, проходящие по рубежу Уйсас, Тисса западнее Тиссарофф. На левом фланге этого корпуса противник форсировал Тиссу восточнее Киш-Кёрё и ворвался в этот населенный пункт. Западнее и северо-западнее Киш-Кёрё он прорвал полосу обороны 25-й венгерской пехотной дивизии и овладел населенными пунктами Пель и Тарнасентмиклош. Вечером 9 ноября противник начал продвижение на Хевешвезекень. Рубеж обороны, проходивший по дуге у Альберти в полосе 57-го танкового корпуса, пришлось срочно перенести назад. Противник повсюду стремительно преследовал наши войска.

* * *

На рубеже Тиссы, обороняемом армейской группой Велера, также развернулись активные боевые действия. Противник во многих местах форсировал реку и сосредоточил в районе Тиссафюред, Польгар новые танковые соединения, которые он перебросил сюда из района Дебрецена. Это указывало на то, что на этом участке фронта вскоре следует ожидать большого наступления противника.

Северо-западнее Тиссаселлеш противник глубоко вклинился в нашу оборону на участке 9-го венгерского армейского корпуса. 9-я венгерская пограничная легкая пехотная дивизия была очень быстро выбита с занимаемых ею позиций и отброшена за реки Эрлау и Клейн-Тисса. После потери Арокте цельность обороны 27-й венгерской пехотной дивизии также была нарушена. Противник захватил Мезечат, продвинулся далее на Гелей и одновременно расширил плацдармы на западном берегу Тиссы, создав здесь исходные позиции для наступления большого масштаба. Дальнейшие атаки противника с этих плацдармов привели к полному развалу фронта на Тиссе вследствие недостаточной стойкости войск 9-го венгерского армейского корпуса.

Это был новый кризис, который вскоре должен был сказаться на положении всего фронта группы армий. [171] 24-я танковая дивизия предусмотрительно была направлена в район Хевеш, Атань, где ей пришлось повсеместно отражать удары противника, продвигавшегося на Кемле и Дорманд. В ходе этих боев дивизия вновь овладела населенным пунктом Кемле, а части 15-й пехотной дивизии захватили Гелей. Но зато далее к северу были потеряны Сентиштван и Мёзокерештеш.

После упорных боев пришлось оставить Мезёкевешд. Венгры без приказа отошли с плацдарма Тиссадада в район южнее Прюдь.

Одновременно пришлось принять все меры к тому, чтобы воспрепятствовать прорыву противника с востока и юга на рубеже Хатван, Дьендьеш и, обеспечивая целостность фронта, попытаться жесткой обороной в сочетании с наступательными действиями танковых частей нанести противнику максимальные потери. Для этого армейской группе Велера была поставлена задача отразить попытку противника совершить прорыв на участке 9-го венгерского корпуса и тем исключить выход противника во фланг армейской группы Фреттер-Пико. Армейская группа Велера должна была силами переподчиненной ей 24-й танковой дивизии и 8-й легкой пехотной дивизии отбросить противника за Тиссу. Таким образом, и здесь немецким войскам вновь пришлось ценой больших потерь компенсировать несостоятельность своих союзников.

Все представления и доклады в вышестоящие инстанции о таком нетерпимом положении дел оказывались бесполезными. Мы не получили никаких немецких подкреплений и были предоставлены самим себе, а наши силы между тем постоянно уменьшались.

На северном участке фронта, где действовал 29-й армейский корпус, противник неоднократно пытался переправиться через Тиссу на участке от Тисса-Кеси до плацдарма Тиссадоб, но успеха не имел. С целью экономии сил этот плацдарм 8 ноября был планомерно эвакуирован нашими войсками. На фронте 1-й венгерской армии северо-западнее Коморо советским войскам удалось захватить плацдарм на западном берегу Тиссы. Еще дальше к северу, в районе Чобай, 15-я пехотная дивизия, организовав прочную оборону, вела успешные бои с превосходящими силами противника. Юго-западнее Ужгорода нашим войскам также удалось отразить все атаки противника. [172]

На рассвете 11 ноября после мощной артиллерийской подготовки противник превосходящими танковыми силами перешел из района Цегледа в уже давно ожидавшееся нами большое наступление против армейской группы Фреттер-Пико. Направление главного удара прошло на участке 57-го танкового корпуса и было направлено против 23-й танковой и 46-й пехотной дивизий, а также 4-й полицейской дивизии СС. После исключительно упорных боев русские прорвали оборону на участках 46-й пехотной дивизии и 4-й полицейской дивизии СС и продвинулись в район к югу от Тапиосент-мартон. Были потеряны населенные пункты Тапиоселе, Тапиодьёрдье и Ясладань. Своим наступлением русские создали угрозу и для соседних с 57-м корпусом соединений 4-го танкового корпуса. Войска 57-го корпуса вынуждены были отойти на рубеж Илле, северная окраина Гомба, южная окраина Тапиошаг, северная окраина Фармош, южная окраина Яскишер, Пель. При этом за счет сокращения линии фронта удалось высвободить 23-ю танковую дивизию.

В последующие дни развернулись ожесточенные бои. Противник продолжал наступление, нанося главный удар в северо-западном направлении на участке Тапиобичке, Яскишер, и вышел в район южнее Ясбереня. Здесь наши войска в ходе тяжелых боев, уничтожив много танков противника, сумели наконец приостановить дальнейшее его продвижение.

Населенные пункты Ясберень и Ясапати превратились в очаги наиболее ожесточенных боев. От немецких танковых частей потребовались колоссальные усилия, чтобы сдерживать натиск противника. Каждый день был днем громадного сражения, проходившего в условиях все ухудшающейся погоды. Для защиты людей от осенних холодов (днем температура была уже около — 10°) было выдано специальное обмундирование, но это мало помогало уставшим солдатам. Дождь и холод превращал бой в сплошное мучение.

На фронте армейской группы Велера на участке между населенным пунктом Мёзокерештеш и рекой Хейе противник начал 12 ноября наступление в общем направлении на Мишкольц. В нем приняли участие 7-й мехкорпус, 5-й гвардейский кавалерийский корпус и крупные силы пехоты. [173] Благодаря этому образовалось новое направление главного удара. Однако противник продолжал наступление и на прежнем направлении главного удара — из района Цеглед, Сольнок, откуда он пытался прорваться в северо-западном направлении в полосе между Будапештом и горами Матра. Вскоре обозначилось и третье направление главного удара, наносимого из района Ужгорода на запад. На этих трех направлениях во второй половине ноября развернулись исключительно ожесточенные бои.

У Ясбереня на ряде участков противник глубоко вклинился в нашу оборону, занятую лишь незначительными немецкими силами. Атаки противника поддерживались большим количеством штурмовой и истребительной авиации, наносившей массированные удары с воздуха по районам Ясберень, Фюзешабонь, Вата, Эмёд и Чоп. У Кечкемета наша авиация успешно атаковала развертывающиеся для наступления войска противника. Южнее Мишкольца, между населенными пунктами Вата и Сакальд, где наступали 10 советских дивизий и 2 механизированных корпуса, завязались новые бои. Противник продвинулся здесь до района севернее и северо-западнее Харшани.

6-я армия своими соединениями удерживала плацдарм у Будапешта на рубеже Дьёмре, Фюзешабонь. На правом фланге пехота и танки противника быстро двигались вперед. Однако в районе Ясбереня, где противнику мешали наши заграждения, его продвижение было довольно медленным.

На фронте армейской группы Велера всюду шли бои местного значения. К нашему удовлетворению, русские действовали здесь разрозненно, наступая на двух направлениях, вместо того чтобы использовать свои силы массированно на одном направлении, скажем, через Хатван. Такого наступления наш фронт не был бы в состоянии выдержать.

В районе Ужгорода противник увеличил свои силы, перебросив сюда с северного участка фронта еще три дивизии. Активные действия авиации противника над районом Ужгород, Кошице позволяли сделать вывод, что он вскоре перейдет в наступление и здесь, ставя перед собой цель соединиться с группировкой, наступающей с юга на Мишкольц. [174]

Наилучшим решением в этой обстановке был бы отвод войск с рубежа Токай, Чоп с тем, чтобы высвободить силы. Но поскольку этот участок фронта был занят исключительно венгерскими частями, командование группы армий не могло пойти на такой риск.

* * *

Без конца шли дожди и снег, и это весьма затрудняло ведение боевых действий и ограничивало передвижение войск. Несмотря на это, советские войска настойчиво продолжали наступление. Они хотели любой ценой прорвать нашу оборону. Сосредоточив большие силы перед фронтом 6-й армии, противник продолжал атаковать наши позиции на рубеже Вамошдьерк, Адач в направлении на Дьёндьеш. На участке Дань, Самбок прорыв 2-го механизированного корпуса русских в северном направлении был встречен нашим контрударом во фланг и не получил развития. Точно так же в результате нашего контрудара неудачей окончилась и попытка противника прорвать нашу оборону на участке южнее Дьёндьеша. Боевые действия приняли здесь характер подвижной обороны, то есть такого способа ведения боевых действий, которым наши войска превосходно владели.

В этих боях наши войска сумели несколько раз ликвидировать вражеские прорывы и сохранить целостность своего фронта. Сосредоточив 35 стрелковых дивизий и 7 подвижных корпусов на трех основных направлениях — в районе Асод, Хатван, Дьёндьеш и в районах южнее и юго-западнее Мишкольца, — противник вел теперь наступление по всему фронту. Основные усилия нашей обороны, как и прежде, были направлены на удержание дефиле у Хатвана. Наши силы буквально таяли и иссякали, а между тем противник ввел здесь свежие войска — 6-ю гвардейскую танковую армию.

Донесения, поступающие от войск, полностью подтвердились, когда я непосредственно на поле боя ознакомился с их состоянием. На отдельных участках фронта немецкие батальоны насчитывали всего лишь по 100–200 человек. На каждые 100 метров фронта приходилось в среднем по 3,5 человека. Для противотанковых пушек не имелось необходимых средств тяги. Особое беспокойство внушало положение с танками. [175]

13-я танковая дивизия имела не больше чем по одному боеспособному танку типа T-IV и T-V. В 24-й танковой дивизии боеспособных танков не осталось вообще; весь ее парк насчитывал 7 бронетранспортеров. Самые боеспособные танковые дивизии имели по 8, а большинство других по 4–5 танков. Тревожным признаком являлось и то, что новые танки, поступившие за последнее время с заводов, очень часто выходили из строя.

Эти впечатления я использовал как повод для того, чтобы, уже в который раз, доложить главному командованию сухопутных войск о необходимости усиления группы армий. При зтом я указал на громадную опасность, которая в противном случае могла появиться и для целостности фронта обороны и для политической обстановки в Венгрии. Я просил у командования три пехотные дивизии и пополнение для танковых дивизий. Без таких подкреплений о длительном удержании фронта не могло быть и речи. В том же докладе я снова поставил вопрос о предоставлении мне полной свободы действий в отношении своевременного отвода северного фланга группы армий на более сокращенную линию фронта. Гитлер отклонил эту просьбу. Более того, он потребовал «избежать разрывов в линии фронта, поскольку в дальнейшем исправить это будет уже невозможно». Единственной нашей возможностью теперь было планомерное отступление и изматывание противника, как это делалось на фронте 6-й армии. Необходимая же свобода действий предоставлена не была.

Между тем у Дьёндьеша и Мишкольца 18 ноября сложилась крайне тяжелая обстановка. Дьёндьеш был потерян, и советская конно-механизированная группа генерала Плиева в составе 23-го танкового корпуса, 4-го и 6-го гвардейских кавалерийских корпусов сосредоточилась в районе южнее Дьёндьеша в готовности перейти в наступление в северо-западном направлении.

Крупными силами пехоты противник пытался с юга и юго-запада прорваться к Мишкольцу. В это же время (20 ноября) противник силами восьми стрелковых дивизий и двух танковых бригад после исключительно мощной артиллерийской подготовки и при непрерывной поддержке штурмовой авиации перешел в крупное наступление из района юго-западнее Ужгорода на участке фронта шириной всего около 12 км. [176] Такое большое массирование сил позволило ему быстро вклиниться здесь в нашу оборону на глубину до 10 км и потеснить оборонявшиеся на этом участке 1-ю венгерскую горнопехотную бригаду и 4-ю немецкую горнопехотную дивизию.

У Мишкольца наши войска, в течение 11 дней ожесточенно отбивавшие натиск одиннадцати советских стрелковых дивизий и одного механизированного корпуса, сумели не допустить прорыва фронта. Это явилось заслугой прежде всего 3-й горнопехотной, 8-й легкой пехотной и 15-й пехотной дивизий, действия которых были выше всяких похвал. В связи с осложнением обстановки под Мишкольцем к уже имевшимся заботам добавились новые, которых мы не предвидели. Когда начались бои на подступах к этому крупному промышленному городу, свыше 20 тысяч местных рабочих подняли восстание. Они заняли по отношению к войскам враждебную позицию. Очевидно, они хотели передать промышленные предприятия в советские руки по возможности в неповрежденном виде. По ночам они организовывали налеты на наши позиции, стреляли в немецких солдат. Тысячами распространялись коммунистические листовки. Венгерские власти приняли недостаточные меры против восставших, и тогда для восстановления порядка сюда были брошены немецкие саперы.

У Чопа, где венгры в массовом порядке перешли на сторону противника, также создалось крайне серьезное положение, которое вынудило нас отвести войска с этого участка за реку Бодрог. То же самое вынужден был сделать и левый сосед группы армий — 1-я танковая армия. Вследствие глубокого вклинения противника западнее Ужгорода 1-я танковая армия оттянула назад свой правый фланг. Соответственно этому пришлось убрать за канал, проходящий от Сеннэ на северо-восток до стыка с правым флангом 1-й танковой армии в районе Ястребе, и левый фланг 1-й венгерской армии. Бои на главных направлениях у Хатвана, Мишкольца и Ужгорода продолжались. С целью спрямления линии фронта обороны у Хатвана были оставлены Хатван и Эчед, так как для их удержания не хватало сил. В горах Матра шла обычная малая война. [177] Противник действовал большим количеством мелких штурмовых групп и минноподрывных отрядов. В юго-восточной части гор Матра начался постепенный охват с юга северного фланга армейской группы Велера. Только что выведенная с фронта 46-я пехотная дивизия должна была вследствие этого вновь немедленно вступить в бой с тем, чтобы устранить эту опасность. У Мишкольца противник, по-видимому, намеревался охватить город также и с востока. После того как на сторону противника перешли два батальона 16-й венгерской дивизии, здесь четырем советским стрелковым дивизиям противостояли лишь два немецких батальона. Бросалось в глаза, что противник в последние дни предпринимал атаки главным образом пехотными частями. Эти и другие данные говорили о том, что противник производит перегруппировку своих сил.

* * *

2-я венгерская армия оборонялась по западному берегу Дуная от устья Дравы до Дунафельдвара. Ей была поставлена задача отражать попытки противника переправиться через Дунай, и в особенности удерживать за собой плацдарм у Дунафельдвара, сковывая здесь атаками местного значения по возможности максимально крупные силы противника. Для выполнения этой задачи она имела в своем распоряжении 4-й венгерский армейский корпус и 2-й венгерский армейский корпус в составе 31-й пехотной дивизии СС, речной бригады и 23-й венгерской дивизии, которая основными силами действовала на плацдарме у Дунафельдвара. 13 ноября штаб 2-й венгерской армии был выведен из состава группы армий и передан в распоряжение венгерского генерального штаба для последующего расформирования. Руководство обороной по Дунаю на участке от правого фланга группы армий до излучины Дуная у Ваца принял теперь на себя штаб 3-й венгерской армии, у которой не осталось почти никаких войск, кроме разрозненных венгерских частей 10-й пехотной, 20-й пехотной и 5-й резервной дивизий.
Вплоть до 26 ноября противник предпринимал неоднократные попытки форсировать Дунай и создать плацдармы на его правом берегу. Ему удалось сделать это у Апатина. Немедленный контрудар, предпринятый здесь моторизованной дивизией «Бранденбург», оказался безуспешным. [178] Против нашего плацдарма восточнее Дунафельдвара противник также почти ежедневно предпринимал атаки, которые до 10 ноября успешно отражались нашими войсками. Однако после начатого противником наступления, поддержанного бомбардировочной авиацией, 13 ноября этот плацдарм был оставлен нашими войсками. Мост через Дунай пришлось взорвать. Попытки противника овладеть островами на Дунае у Дунафельдвара были отражены. Далее к северу противнику удалось у Дёмшёда переправиться через восточный проток Дуная на остров Чепель, однако в результате контратаки силами 1-й венгерской кавалерийской дивизии он был вновь отброшен за реку. Только одной группе противника, переправившейся у Рацкеве на остров Чепель, удалось закрепиться на нем. Постепенно румыны и русские смогли сосредоточить на острове Чепель до трех своих дивизий. Крупные сосредоточения войск противника были обнаружены и перед южным крылом группы армий северо-западнее Апатина и западнее Шюкешда, что позволяло сделать вывод о готовящейся здесь новой крупной операции.

Бои, развернувшиеся с 7 по 26 ноября, характеризовались серьезным истощением сил обеих сторон, хотя противник при этом понес несравнимо большие потери в людях и технике. Несмотря на свое в большинстве случаев почти десятикратное превосходство, противнику не удалось прорвать или взломать наш фронт. Причина его неуспеха заключалась, с одной стороны, в непоколебимой стойкости немецких войск, а с другой — в серьезной ошибке его командования, распылившего свои силы.

Сводка верховного командования от 29 ноября 1944 года так оценивала действия группы армий:

«В ходе боев в Центральной Венгрии между Будапештом и Мишкольцем была сорвана попытка противника захватить Будапешт ударом с юго-востока и прорваться в пограничные со Словакией области Западной Венгрии. Немецкие войска совместно с венгерскими союзниками под общим командованием генерал-полковника Фриснера задержали начавшийся с 29 октября почти беспрерывный натиск 61 дивизии и 7 танковых корпусов большевиков и румын. Противник понес большие потери в людях и технике». [179]

После того как все попытки противника прорвать наш фронт между Будапештом и горами Матра были сорваны в ходе двухнедельного оборонительного сражения, русские перегруппировали свои танковые и механизированные соединения, развернув их фронтом на юго-запад. На южном крыле группы армий обозначилось новое направление предстоящего главного удара противника. Кроме того, появились некоторые признаки, говорившие о новом сосредоточении сил противника на рубеже Дуная в районе Дунапатай, Харта и восточнее острова Чепель. Руководство боевыми действиями на всем дунайском участке фронта было возложено на армейскую группу Фреттер-Пико, которой был выделен для этого штаб 57-го танкового корпуса, переведенный сюда из-под Хатвана вместе с уже изрядно потрепанными в предшествовавших боях 23-й и 1-й танковыми дивизиями.

На фронте нашего соседа справа — группы армий «Ф» войскам Толбухина удалось соединить свои два разобщенных плацдарма на Дунае, севернее устья Дравы, в единый плацдарм. При этом 27 ноября нами был оставлен Мохач. Крупные силы русской пехоты при поддержке одного механизированного соединения устремились на город Печь и в северном направлении. В ходе этого наступления противник захватил Седеркень, Шомберек и Дуна-Секче. Он сравнительно быстро расширил свой прорыв у города Печь и овладел населенным пунктом Батажек на западном берегу Дуная. Обстановка в районе Печи стала исключительно серьезной после того, как 31-я пехотная дивизия СС, не сумев сдержать натиск противника, поспешно оставила свои позиции. Из-за неповоротливости и недостаточной надежности венгров локализация вражеского прорыва в горах Мечек и к востоку от них превратилась в очень трудную проблему. Мы тогда еще не имели четкого представления о том, где пройдет направление главного удара противника.

Командование группы армий считало, что новая наступательная операция против нашего дунайского участка фронта будет развиваться по двум направлениям. Один удар ожидался на северо-западном участке в направлении нефтепромыслов между Дравой и озером Балатон, а второй удар — через дефиле между Балатоном и Дунаем в направлении на Будапешт. [180] Главное командование сухопутных войск в противоположность этому полагало, что главный удар противник нанесет не в северном направлении, а на северо-запад с выходом в район нефтепромыслов.

К 29 ноября противник. расширил свой прорыв в районе севернее Дравы. В тот же день был потерян город Печь. При этом действовавшие здесь советские войска были поддержаны восставшими горняками, среди которых господствовали прокоммунистические настроения. Прорвавшиеся в северном направлении советские войска быстро двигались вперед, поскольку войска 3-й венгерской армии почти не оказывали им сопротивления. В результате уже 30 ноября противнику удалось захватить населенные пункты Сексард, Зомба, Медина, Седреш и Боньхад. В районе Боньхада и севернее он овладел выходами с гор.

Венгерские войска окончательно потеряли боеспособность и позволяли противнику свободно просачиваться через свои боевые порядки. Со всех участков фронта группы армий вновь начали поступать жалобы на ненадежность венгров, в особенности на слабость их новых формирований, что подтверждалось и самими командирами венгерских частей и соединений. Это явилось тяжелым бременем для командования и войск группы армий, тем более что из-за несостоятельности венгерских войск, в особенности на южном участке фронта, положение группы армий серьезно ухудшилось.

57-я советская армия, ведя наступление из района Печи в западном и северо-западном направлениях, 1 декабря вышла к Капошвару и Домбовару. Западнее Дуная после полного крушения венгерского фронта на этом участке 4-я советская гвардейская армия быстро выдвинулась на север и 1 декабря соединилась с войсками, переправившимися через Дунай в районе Мадоча. Венгерская речная бригада, 20-я и 23-я венгерские пехотные дивизии были буквально сметены наступлением русских. Развал венгерского фронта вынудил командование перебросить в район Шимонторнья, Цеце единственную находившуюся в то время в резерве 23-ю танковую дивизию с тем, чтобы сдержать стремительное наступление противника. Однако замысел удержать силами этой дивизии и прибывшей сюда 1-й танковой дивизии рубеж по каналу Шио от Шиофока до Цеце и далее на восток, включая район до Дунафельдвара, не увенчался успехом из-за недостатка пехоты. [181]

Обстановка западнее Дуная обострялась с каждым днем. Были потеряны Колешд и Пакш, и противник сосредоточив здесь крупные силы, 3 февраля возобновил свое наступление на север. [182] Он захватил участок Шио, Ошаторна, овладел Шиофоком и отбросил у Дунафельдвара, который также был захвачен им, наше боевое охранение приблизительно на 10 км в северном направлении. 23-я танковая дивизия и разрозненные венгерские части не смогли воспрепятствовать его продвижению, и советские войска вступили в район западнее Пакша и Дунафельдвара. Отдельные боевые группы были выбиты превосходящими силами с занимаемых ими позиций и обращены в бегство.

Именно в это время я доложил главному командованию сухопутных войск, что следует полностью отказаться от дальнейшего использования всех венгерских дивизий. В ответ на это мне обещали перебросить на наш фронт 8-ю танковую дивизию.

Между тем на юге в районе Сигетвара и западнее Капошвара противник продолжал оказывать сильный нажим на наши позиции. На северном фланге, над 2-й танковой армией, действовавшей между Дравой и озером Балатон, определенно нависала угроза окружения. Это могло бы случиться, если бы русские войска, действовавшие западнее Капошвара, продвинулись дальше в направлении южной оконечности озера Балатон. 2-я танковая армия под командованием генерала де Анжелиса 2 декабря была переподчинена группе армий, и, таким образом, отныне вся венгерская территория была включена в сферу ответственности группы армий. Проведению этого организационного мероприятия предшествовали многократные переговоры с главным командованием сухопутных войск. Что же касается участка обороны по Дунаю, то его предполагалось передать группе армий «Ф». Но это вряд ли было целесообразно, поскольку группа армий «Ф» обладала крайне неудобными тыловыми коммуникациями, и, кроме того, это вызвало бы новые осложнения во взаимоотношениях с венгерским правительством, которому тогда пришлось бы уже иметь дело с двумя группами армий. К сожалению, 2-я танковая армия подчинялась группе армий только в оперативном отношении, что повлекло за собой многочисленные неувязки и трения по вопросам снабжения войск.

Расширение сферы ответственности группы армий означало дополнительную нагрузку на ее командование, причем и здесь неправильная организация театров военных действий ОКВ и ОКХ сыграла свою отрицательную роль. [183]

2-й танковой армии была поставлена задача воспрепятствовать прорыву противником позиции «Маргарита» на участке от Дравы до южной оконечности озера Балатон и ни при каких обстоятельствах не дать оттеснить себя к Драве. Одновременно армейская группа Фреттер-Пико должна была воспрепятствовать прорыву противника в дефиле у Секешфехервара. Бои западнее Дуная, проходившие в период с 27 ноября по 4 декабря, явились прологом к последнему этапу сражения за Будапешт.

* * *

Перегруппировка и стягивание сил противника на дунайский участок фронта не помешала ему продолжать активные боевые действия на других участках фронта в Венгрии. Правда, в районе Хатвана, у южных и западных отрогов гор Матра, русские ограничились наступательными действиями местного значения, но зато к востоку от Мишкольца 29 ноября после мощной артиллерийской подготовки они перешли большими силами в новое крупное наступление, нанося главный удар в междуречье Шайо и Гернада.

К этому мы были уже готовы благодаря показаниям румынских перебежчиков. Кроме того, разведка установила, что противник завершил подвоз боеприпасов своим войскам. Радиомолчание в радиосетях противника от корпуса и ниже также явилось признаком того, что русские в самое ближайшее время перейдут в новое мощное наступление. Вследствие этого противник не сумел добиться прорыва наших оборонительных рубежей. Он был остановлен западнее реки Гернад и не сумел развить тактический прорыв в оперативный, а восточнее реки все его попытки добиться успеха были сорваны еще перед передним краем нашей обороны. В последующие дни противник, наращивая силы, упорно стремился продолжить свое наступление в районе Мишкольца. Были потеряны населенные пункты Медьясо и Сиксо, а северо-западнее Сиксо русские, воспользовавшись разрывом в нашем фронте, сумели продвинуться на северо-запад на глубину до 6 км. [184]

Главный удар противника обозначился в северо-западном направлении, в то время как его атаки, предпринимаемые по обе стороны реки Гернад, по-видимому, имели целью обеспечить фланги на участке прорыва. Отвлекающие удары противника в районе Эгера, рассчитанные на то, чтобы сковать здесь часть наших сил, были успешно отражены.

* * *

3 декабря Мишкольц был оставлен упорно сражавшейся здесь 3-й горнопехотной дивизией. Это было сделано для того, чтобы не допустить охвата противником с севера и запада наших слишком слабых позиций боевого охранения. Однако сражение в районе Мишкольца продолжалось.

В ноябре Гитлер отдал группе армий через главное командование сухопутных войск приказ об организации обороны Будапешта. Согласно приказу мы должны были вести борьбу «за каждый дом» Эвакуация без боя, даже в условиях неблагоприятного развития обстановки, категорически запрещалась. Поэтому часть города, расположенную на восточном берегу Дуная, следовало немедленно подготовить к обороне. Кроме того, приказ обязывал нас, не считаясь ни с чем, принять все меры, исключающие возможность каких бы то ни было вооруженных выступлений со стороны городского пролетариата, который надлежало своевременно эвакуировать или подавить силой оружия.

Само собой разумеется, командование группы армий уже давно имело свои соображения относительно проблемы обороны Будапешта и в этой связи вело переговоры с венгерским правительством и венгерским генеральным штабом, поскольку эта проблема носила как политический, так и военный характер. Главное командование сухопутных войск знало, что выделенными для обороны Будапешта войсками мы города не удержим и что не только венгерское правительство, но и все население отвергает саму мысль о ведении оборонительных боев в черте города. Из числа 1862 человек, призванных на военную службу в эти дни, к месту сбора явились лишь 29, а из 262 человек, мобилизованных на трудовой фронт (строительство оборонительных сооружений), — только 9! [185] Этим было сказано все. Я лично обратил внимание главного командования на то, что с потерей венгерской столицы воля венгерской армии и венгерского народа к сопротивлению будет окончательно сломлена. Со своей стороны я полагал, что правильнее было бы не рассматривать Будапешт как «крепость», а объявить его открытым городом.

Даже в считавшихся до сих пор надежными 10-й и 12-й венгерских дивизиях, действовавших восточнее Будапешта, появились первые признаки разложения. Венгерские солдаты поодиночке и большими группами, до 100 человек, с белыми флагами переходили на сторону противника. Всего лишь за 2–3 дня к русским перебежало 5 офицеров и 1200 солдат. Доверие к венгерской армии было полностью потеряно, и на нее уже можно было не делать ставки. Это заставляло нас все больше задумываться о дунайском участке фронте, где пока еще оборонялись венгерские войска. Вести войну в столь сложной обстановке и с такими союзниками было далеко не легкой задачей. Я чувствовал себя брошенным на произвол судьбы: обе стороны — и венгры и мое собственное верховное командование, — не видя возможности помочь мне, отвергали все мои предложения и требования.

На будапештский плацдарм помимо венгерских частей были введены войска 3-го танкового корпуса в составе 8-й и 22-й кавалерийских дивизий СС, 13-й танковой дивизии и моторизованной дивизии «Фельдхернхалле», а на остров Сентендре, расположенный севернее города, — 357-я пехотная дивизия, усиленная отдельным пулеметным батальоном «Саксония». Приказом Гитлера от 1 декабря комендантом Будапешта был назначен обергруппенфюрер СС Винкельман. Он подчинялся непосредственно верховному командованию, а в оперативном отношении — командующему армейской группой генералу Фреттер-Пико. В качестве усиления ему были приданы части 9-го горнопехотного корпуса СС. Винкельман пробыл на Своем посту недолго: уже 5 декабря его заменили обергруппенфюрером СС Пфеффер-Вильденбрухом. [186]

* * *

После того как в первых числах декабря 57-й советской армии удалось прорваться на запад с занимаемого ею плацдарма севернее устья Дравы, а 4-й советской гвардейской армии выйти в районе между озером Балатон и Дунаем на север к Будапешту, советское командование развернуло три стрелковых и два механизированных корпуса западнее Дуная, на рубеже Дунафельдвар, канал Шио. Одновременно на острове Чепель сосредоточились два стрелковых и два механизированных корпуса, а восточнее острова два-три стрелковых корпуса и 4-й гвардейский механизированный корпус. Им была поставлена задача форсировать Дунай. В дефиле у Хатвана в готовности для наступления на северо-запад противник расположил подвижную группу генерала Плиева и 6-ю танковую армию.

Этим сосредоточившимся для наступления силам противника противостояла серьезно ослабленная предыдущими боями армейская группа Фреттер-Пико, имевшая в своем составе 13 измотанных дивизий и остатки венгерской армии. Из числа свежих соединений группа армий располагала лишь 3-й кавалерийской бригадой и 8-й танковой дивизией, которые к тому же находились еще на подходе.

5 декабря противник силами 2-го и 3-го Украинских фронтов перешел в наступление из треугольника Драва, Дунай в направлении дефиле по обе стороны озера Балатон, с острова Чепель через Дунай, а также из дефиле у Хатвана на северо-запад. К моему прежнему противнику маршалу Малиновскому, командовавшему 2-м Украинским фронтом, присоединился, как это уже было однажды в Венгрии во время сражения под Дебреценом, командующий 3-м Украинским фронтом маршал Толбухин.

Первая попытка прорыва на фронте нашей 2-й танковой армии существенного успеха противнику не принесла. Однако слабый фронт армейской группы Фреттер-Пико был прорван на участке между озером Балатон и Дунаем. Глубокие бреши образовались также севернее канала Шио и северо-западнее Дунафельдвара. Противнику удалось захватить плацдармы на обоих берегах реки у Эрчи. В ходе мощного наступления из района Хатвана противник прорвал во многих местах наш фронт обороны между населенными пунктами Карталь и Дьёндьешпата и продвинулся на северо-запад. [187] Этой широко задуманной операцией противник в третий раз начал наступление с целью охвата Будапешта. Правда, теперь он стремился еше и к тому, чтобы оттеснить войска армейской группы Велера на территорию Словакии, выйти в Верхневенгерскую низменность, а затем через Братиславу продвинуться к Вене.

* * *

Главная наша задача на дунайском участке фронта состояла теперь в том, чтобы максимально усилить прочность позиции «Маргарита», проходившей по. северо-западному берегу озера Балатон к Секешфехервару, охватывавшей с юга озеро Веленце и далее опоясывавшей Будапешт. Эта позиция являлась костяком всего фронта обороны западнее Дуная. Однако к началу сражения за Будапешт она представляла еще слабоукрепленный, не завершенный строительством и местами затопленный водой рубеж, состоящий в основном из укреплений полевого типа.

Южнее Секешфехервара на зту позицию в качестве постоянного гарнизона была введена 153-я учебно-полевая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Винклера. Это было сделано по прямому указанию Гитлера вопреки моим соображениям, о которых я докладывал ставке. Не говоря уже о том, что боевая подготовка этой дивизии еще отнюдь не была завершена, я всегда придерживался той точки зрения, что учебные части и военные школы не должны использоваться непосредственно на фронте, и квалифицировал это как преступление. Гитлер цинично ответил мне на это: «Тогда меня давно пора считать преступником». Это замечание глубоко потрясло меня тогда. Тем более что в тот момент использование на фронте 153-й учебно-полевой дивизии отнюдь не было абсолютно необходимым. Я знал, что Гиммлер использовал в тылу для охраны и обслуживания складов обученных солдат-эсэсовцев. Командование группы армий неоднократно обращало внимание главного командования сухопутных войск на это обстоятельство и ходатайствовало о предоставлении ему этих формирований. Но даже теперь на мою личную просьбу Гитлер ответил отказом. [188]

Между озером Веленце и Дунаем, а также на западном его берегу располагались позиции, занимаемые 271-й «народно-гренадерской дивизией»{25} и несколькими разрозненными частями, находившимися в подчинении 72-го армейского корпуса особого назначения.

Главному командованию сухопутных войск казались слишком быстрыми темпы, которыми войска группы армий отступали с боями на позицию «Маргарита». Но нам ничего больше не оставалось делать, ибо, ведя бои в предполье, мы позволили бы противнику быстрее разгромить нас. Поэтому я решил всеми средствами укрепить позицию «Маргарита», оттянув на нее все войска. Каждый солдат из 153-й учебно-полевой дивизии и из сводных частей ВВС взялся за лопату. Даже католический епископ Секешфехервара со своими монахами принял участие в строительстве оборонительных позиций. Плохая погода, дождь и снег серьезно затрудняли ведение строительных работ. Погода ограничивала и действия наших танков, тогда как русские танки Т-34, более приспособленные к плохим условиям местности и погоды, продолжали действовать весьма эффективно.

Войска 6-й армии располагались на позиции «Маргарита» между озером Балатон и Будапештом в следующем порядке: на правом фланге от озера Балатон до озера Веленце оборонялся 57-й танковый корпус в составе 1-й и 23-й танковых дивизий, усиленных личным составом 153-й учебно-полевой дивизии; на левом фланге от озера Веленце через Мартонвашар до района Будафок действовал 72-й армейский корпус в составе 271-й «народно-гренадерской дивизии» и нескольких разрозненных частей. В районе Вертешача в качестве резерва 6-й армии находилась 8-я танковая дивизия. 6-я армия получила задачу воспрепятствовать прорыву противника между озером Балатон и Дунаем, а следовательно, и окружению Будапешта с запада. [189]

* * *

После артиллерийской подготовки и непрерывных ударов советской штурмовой авиации фронт обороны на участке 4-го танкового корпуса был прорван в нескольких местах. Противник захватил населенные пункты Карталь, Херед, Рожасентмартон и Сючи. Единственным узлом сопротивления теперь оставался Дьёндьешпата. Северо-западнее Хатвана 6-я гвардейская танковая армия прорвала нашу оборону, проходящую по отсечному рубежу, и продвинулась до района в 10 км северо-восточнее Ваца. Для локализации этого крупномасштабного прорыва в распоряжении группы армий не было никаких сил. Не менее тяжелая обстановка сложилась и на фронте армейской группы Велера, в особенности на ее западном крыле. Здесь советскими войсками был захвачен населенный пункт Эгербакта. Сильный туман мешал ведению авиационной разведки и облегчал противнику просачивание через наши боевые порядки.

Это мощное наступление советских войск между озером Балатон и горами Матра должно было привести их к решающим успехам. Они предприняли попытку прорвать наш фронт также и южнее озера Балатон, где оборонялась 2-я танковая армия, но им это не удалось. Благодаря постепенному отводу войск южного фланга на рубеж Бабоча, Надьбайом, Марцали, озеро Балатон нам удалось высвободить кое-какие силы, однако этот отвод линии фронта сразу же создал угрозу охвата противником северного крыла соседней группы армий «Ф». Между озером Балатон и Дунаем противник мощными силами пехоты на ряде участков восточного фланга также прорвал наш фронт обороны. На плацдармы по обе стороны Эрчи противник ввел свежие силы, добился соединения этих плацдармов и значительно их расширил.

7 декабря, на третий день битвы за Будапешт, русские оттеснили войска правого фланга армейской группы Фреттер-Пико на позицию «Маргарита» между озерами Балатон и Веленце. У Польгарди противнику удалось вклиниться в нашу оборону, и за обладание этим населенным пунктом развернулись упорные бои, ведшиеся с переменным успехом. Уже не раз отличавшиеся 1-я и 23-я танковые дивизии вновь приняли на себя основную тяжесть ударов. В упорных боях они сумели вернуть населенный пункт Польгарди. [190]

Между будапештским плацдармом и горами Матра противник прорвался далее на северо-запад и вышел в районы юго-восточнее Ипольсега и севернее Ваца. Для усиления армейской группы Фреттер-Пико в дефиле у Ипольсега была спешно переброшена 2-я венгерская танковая дивизия. Кроме того, командование группы армий обратилось с просьбой к главному командованию сухопутных войск о хотя бы временной переброске сил из Словакии через Зволен для обеспечения обороны этого дефиле. Помощь была оказана; через несколько дней сюда была направлена бригада СС под командованием Дирлевангера, представлявшая собой дикое сборище штрафников и авантюристов. Впоследствии я имел возможность познакомиться с этой бригадой поближе. Севернее Будапешта противник силами 6-й гвардейской танковой армии и крупными силами пехоты повернул на юго-запад, начав непосредственный штурм венгерской столицы. Он вышел к Дунаю по обе стороны от Ваца на участке протяженностью около 10 км. Вокруг Ваца разгорелись тяжелые бои, в которых с нашей стороны основное участие приняла моторизованная дивизия «Фельдхернхалле». Севернее и северо-западнее этого пункта в наступление перешли подвижные соединения конно-механизированной группы Плиева и крупные силы советской пехоты, которые сумели расширить участок прорыва в направлении на Балашшадьярмат. Наши войска, занимавшие отсечные позиции в районе севернее Хатвана, были в результате этого удара оттеснены назад на несколько километров. Обстановка приняла угрожающий характер. Прорыв противника между озером Балатон и Будапештом грозил развалом всего фронта. Я понимал, что если противнику удастся захватить высоты у Секешфехервара, то Будапешт, как зрелый фрукт, упадет ему в корзину.

Все говорило о том, что противник вынашивает именно такой замысел. На расширившемся плацдарме у Эрчи и Эрда он сосредоточивал для наступления новые силы: 7-й гвардейский механизированный корпус и один стрелковый корпус. На подходе находились и другие части. Не ожидая прибытия этих сил, русские с ходу атаковали позицию «Маргарита» по обе стороны от Секешфехервара и благодаря своему численному превосходству сумели глубоко вклиниться в нашу оборону. Выдохшиеся 1-я и 23-я танковые дивизии могли лишь с трудом вести бой. [191] Восточнее озера Веленце, на рубеже канала Вали, противник прорвал оборону на участке еще не обстрелянной в боях 271-й «народно-гренадерской дивизии». 8-я танковая дивизия, перешедшая в контратаку между озером Веленце и Будапештом против глубоко вклинившегося здесь противника, не смогла выполнить свою задачу из-за того, что русские ввели здесь в бой большое количество противотанковых средств. Контрудару помешали и многочисленные каналы, служившие хорошими естественными преградами.

Первые удары противника по позиции «Маргарита», нанесенные в большинстве случаев с ходу, явились лишь прелюдией к начавшемуся вслед за этим крупному наступлению. Положение севернее Будапешта, где скопилась основная часть механизированных и танковых соединений противника, оценивалось Гудерианом как более серьезное, чем под Секешфехерваром. Конечно, опасность крупного прорыва здесь была весьма велика, однако советским войскам предстояло еще форсировать Дунай. Учитывая эту исключительно критическую обстановку, главное командование сухопутных войск отдало приказ о переброске сюда 3-й и 6-й танковых дивизий. Они должны были при поддержке трех батальонов танков типа «Пантера» перейти в контрнаступление севернее или южнее Будапешта.

Противник наращивал усилия с тем, чтобы захватить дефиле у Ипольсега и тем самым обеспечить себе выход из гор в Верхневенгерскую низменность. В ходе этих боев нами были оставлены города Балашшадьярмат и Худьяг.

В районе Сечени, на фронте армейской группы Велера, наши войска отбили ожесточенные атаки войск группы Плиева. Здесь возник новый очаг упорных боев. Армейской группе Велера пришлось переподчинить 4-й танковый корпус, полоса которого была включена в полосу группы. Это делалось для того, чтобы сделать менее громоздкой армейскую группу Фреттер-Пико, в подчинении которой до сих пор находился 4-й танковый корпус. [192]

* * *

Одновременно с перегруппировкой своих сил западнее Дуная перед дефиле у Секешфехервара и между озером Веленце и Будапештом противник предпринимал попытки взломать нашу оборону на северном и северозападном участках фронта будапештского плацдарма крупными силами пехоты. Он сумел оттеснить здесь наши войска на ряде участков. Используя этот местный успех, противник продолжил наступление и на следующий день, 11 декабря, ввел в сражение свой 5-й гвардейский танковый корпус. При этом ему удалось образовать прорыв в нашем фронте обороны шириной в 2–4 км. 10-я и 12-я венгерские пехотные дивизии, действовавшие на северо-восточном участке будапештского плацдарма, немедленно начали отступать и распались на небольшие группы. Вследствие этого оборона на северном участке фронта (13-я танковая дивизия и дивизия «Фельдхернхалле»), где наши позиции были атакованы 60 русскими танками, была сломлена. Несмотря на невиданное упорство обеих указанных дивизий, нашими войсками были потеряны пригороды Будапешта — Алаг и Кишалаг.

Все более острой становилась нехватка у нас пехоты, все более нестойкими оказывались венгерские войска. А между тем противник начал артиллерийский обстрел южной части Будапешта, и особенно предместья Ракошпалота, из крупнокалиберных орудий. В ночь на 13 декабря руководство войсками на плацдарме принял штаб 9-го горнопехотного корпуса.

Ожесточенные бои развернулись в это время на трех других основных направлениях: в дефиле у Ипольсега, где главным образом с помощью авиации были ликвидированы попытки 9-го гвардейского мехкорпуса прорвать нашу оборону, далее в районе Сечени, где противнику удалось выйти во фланг армейской группе Ве-лера, и в районе Мишкольца, где восемь советских дивизий наступали вдоль обоих берегов реки Шайо в северо-западном направлении. Наши стянутые в кулак войска, несмотря на большие потери, оказывали противнику ожесточенное сопротивление. Однако они не смогли воспрепятствовать вводу противником крупных сил в образовавшуюся в линии нашего фронта широкую брешь.

Похоже было на то, что советским войскам удастся окружить армейскую . группу Велера в ее «каменной твердыне» — в горах Матра, ведь левый ее сосед — 1-я танковая армия — находился еще у Кошице. [193] Однако, на наше счастье, русские вновь совершили ошибку, распылив свои силы. Конно-механизированная группа Плиева позволила армейской группе Велера атаковать себя с востока, вместо того чтобы совместно с другими механизированными и танковыми соединениями продолжать наступление через Ипольсег далее на запад. Кроме того, столь крупные наступательные действия противника на многих участках 600-километрового фронта, обороняемого войсками группы армий, потребовали от него несравненно большего расхода в людях и технике. Если бы противник сосредоточил основные силы своих войск на одном направлении, ему, вне всякого сомнения, удалось бы прорвать наш фронт. Но, как и в Большой Венгерской низменности, противник не сумел использовать предоставившиеся ему возможности. Это был косвенный успех группы армий.

На фронте 2-й танковой армии, между Дравой и озером Балатон, в эти дни также разгорелись ожесточенные бои. В ходе стабилизации нашего фронта 1-я горнопехотная дивизия и 3-я кавалерийская бригада вновь захватили утерянные ранее населенные пункты Гадань, Балатонуйлак и Керештур. Дальнейшие попытки прорыва, предпринятые здесь превосходящими силами пехоты (57-я советская армия), завершились лишь местными вклинениями. Впрочем, они не имели существенного значения и были в дальнейшем ликвидированы. Советским войскам так и не удалось оттеснить 2-ю танковую армию на Драву. Единственной беспокоившей нас здесь проблемой оставалось закрытие бреши шириной 150 км, образовавшейся между группой армий «Ф» и южным крылом группы армий «Юг». Закрыть эту брешь наступлением в направлении на Барч группа армий не смогла. Для этого просто не хватило сил.

Между тем группа армий получила так называемые «директивные указания фюрера» о порядке использоания в наступательных действиях вновь прибывших к нам танковых соединений — 3, 6 и 8-й танковых дивизий и трех батальонов танков T-V «Пантера». Гитлер ограничил их использование только двумя участками фронта: между озерами Балатон и Веленце или на северо-восточном участке будапештского плацдарма. Гитлер отдавал предпочтение наступлению между озерами Балатон и Веленце в юго-восточном направлении и настаивал на скорейшем его проведении. [194] Однако плохие дорожные условия и заболоченная местность в этом районе не позволяли танковым войскам осуществить широкий оперативный маневр. 14 декабря командование группы армий обратило внимание ОКХ на это обстоятельство, заявив,

«что оно не может взять на себя ответственность за немедленное наступление предоставленными ему танковыми силами в условиях распутицы. Оно считает необходимым дождаться наступления морозов, когда можно будет вести операции, не придерживаясь твердых грунтовых дорог».

Новая операция группы армий под кодовым наименованием «Поздняя жатва» готовилась с таким расчетом, чтобы начать ее незамедлительно, как только позволят условия погоды и будут созданы все предпосылки для успешных действий войск.

Между тем бои на фронте продолжались с неослабевающим упорством. На участке от Дравы до Балатона наши войска сумели отбить все атаки противника. Не менее успешно были отражены и сковывающие атаки противника между Балатоном и Будапештом. На северном участке будапештского плацдарма советские войска также не продвинулись ни на шаг. В дефиле у Ипольсега удалось сорвать концентрический удар противника с севера и юга. В районе Эгера наши войска блокировали три стрелковые дивизии противника, пытавшиеся вырваться из гор. Однако северо-западнее и севернее Мишкольца русские упорно продолжали продвигаться вперед по обе стороны реки Шайо. Это заставило нас занять отсечную позицию восточнее реки Гернад, с тем чтобы высвободить некоторые силы.

* * *

14 декабря русские захватили Ипольсег и оттеснили назад переброшенную сюда с острова Сентендере 371-ю пехотную дивизию и подчиненные ей части бригады Дирлевангера и 2-й венгерской танковой дивизии. Русские вступили в горы Бержень, которые оборонялись инженерно-строительными и другими малобоеспособными частями. Этим прорывом русские открыли себе ворота в Верхневенгерскую равнину и тем самым создали условия для ожидавшегося массированного удара 6-й гвардейской танковой армии в западном направлении. [195] Русские развили этот местный успех и прорвались крупными силами танков на север и северо-запад. Обстановка здесь стала критической. 12 сентября кружными дорогами, поездка по которым отнимала много времени, я направился в Паласт, в штаб бригады Дирлевангера, а затем в 24-ю танковую дивизию, куда я приказал прибыть также генералу Велеру и другим фронтовым командирам на совещание.

В штабе Дирлевангера я был поражен необыкновенной картиной. Я нашел командира бригады — личность малосимпатичную с повадками авантюриста — на командном пункте сидящим за письменным столом с обезьяной на плече. Он не расставался с этой обезьяной со времени войны в Польше.

Никто в штабе не смог достаточно полно доложить мне обстановку, сложившуюся на участке бригады. Когда я установил, что штаб «собирает пожитки», я отдал приказ всем остаться на своих местах. Бригада, как я уже говорил ранее, представляла собой дикий сброд. Одна рота, составленная из «неблагонадежных элементов», уже наполовину перебежала на сторону противника. Когда вечером после совещания в штабе 24-й танковой дивизии я возвращался тем же путем назад и захотел убедиться в исполнении моего приказа, штаба Дирлевангера уже и след простыл. Из-за этого я и мой адъютант обер-лейтенант ван Россум чуть не попали в плен к русским.

Обстановка у Ипольсега принимала угрожающий характер. Если бы противник ввел в наступление в западном направлении сильную ударную группировку, ее успех был бы полностью обеспечен. Путь на Вену через Новы-Замки и Братиславу был тогда совершенно свободен. Весь район между Дунаем и словацкой границей представлял собой вакуум, в котором не было почти ни одного немецкого солдата. 2-му Украинскому фронту ничего не стоило теперь, под прикрытием Дуная, нанести удар в направлении Вены. Если бы Малиновский знал, как мало немецких сил противостояло ему здесь в то время, ему бы недолго пришлось ломать голову над этим решением. Однако такого решения он не принял. [196]

Мы ощущали грозившую нам опасность. Чтобы хоть сколько-нибудь смягчить ее, нам не оставалось ничего другого, как снова пойти по пути импровизаций. Для этого 8-й танковой дивизии была поставлена задача срочно выдвинуться в район вклинения противника у Ипольсега с целью предпринять наступление совместно с оборонявшимися там войсками и вновь захватить этот город, являвшийся ключевым пунктом в горном дефиле, откуда открывались пути для продвижения на север и северо-запад. Одновременно она должна была отрезать прорвавшиеся вперед войска противника от их основных сил и установить связь с правым флангом армейской группы Велера. Главное командование сухопутных войск согласилось с проведением этого мероприятия, хотя 8-я танковая дивизия входила в состав танковой группы, которая должна была осуществлять запланированную операцию «Поздняя жатва». Противник оказал нам услугу, ничего не предприняв у Ипольсега в день переброски 8-й танковой дивизии. Он приводил в порядок свои войска. Зато на участке Сечени он вновь попытался осуществить прорыв на север, вероятно замышляя обойти армейскую группу Велера с юго-запада. В северной части гор Бюкк также велись ожесточенные бои. Однако ни здесь, ни в районе Сечени советские войска успеха не добились.

Главное командование сухопутных войск в этот день, 17 декабря, приняло решение опять подчинить нашему северному соседу — группе армий «А» 1-ю венгерскую армию в составе 17-го и 5-го армейских корпусов. Благодаря этому положение группы армий «Юг» несколько улучшилось, но зато северное крыло армейской группы Велера оказалось необеспеченным.

* * *

В этот же день, 17 декабря, главное командование сухопутных войск потребовало срочно начать контрудар танковыми силами из района озерного дефиле у Секешфехервара. Я приказал еще раз изучить и проверить все исходные данные для контрудара, в котором руководство войсками должен был взять на себя штаб 3-го танкового корпуса. Командование корпуса сообщило:

«Наступление возможно осуществить лишь при условии сильных морозов, которые сделают заболоченную местность в этом районе проходимой для танков. [197] В настоящий момент местность не благоприятствует проведению операции. Опыт 3-го танкового корпуса в сражении под Черкассами говорит о том, что подобные условия чреваты потерей большей части вводимых в наступление танков. Даже при благоприятном развитии обстановки танки могут застрять в грязи и выйти из строя уже на второй день наступления».

Положение со снабжением (распределение боеприпасов и горючего по войскам еще не было завершено) также указывало на то, что в данный момент операция не может быть проведена. Я еще раз убедился в этом, совершив инспекционную поездку по войскам, окончившуюся тем, что я сам застрял со своей машиной в грязи. Дожди чередовались со снегом. Дороги были полностью размыты. В этих условиях я отклонил требование ОКХ о наступлении и просил перенести срок его начала, пока мороз не сделает возможным использование танковых частей и, прежде всего, пока не будут иметься в достаточном количестве боеприпасы и горючее. При существующих обстоятельствах брать на себя ответственность за успех контрудара я не мог, особенно учитывая общую оперативную обстановку. Тем не менее Гудериан во второй половине дня еще раз потребовал незамедлительно начать наступление. Между нами вспыхнула острая телефонная перепалка, после которой я решил вылететь в ставку, чтобы лично доложить свои опасения и убедить Гитлера в невозможности проведения в данный момент этой операции.

18 декабря я прилетел в ставку главного командования сухопутных войск, находившуюся в Цоссене. Гитлера на месте не оказалось. Поэтому я доложил обстановку не ему лично, а начальнику генерального штаба генерал-полковнику Гудериану. При разговоре присутствовал и тогдашний начальник оперативного управления фон Бонин. Выслушав меня, оба они признали мои опасения справедливыми и подтвердили бесперспективность требуемого Гитлером контрудара под Секешфехерваром. Гудериан обещал, что на следующий день он будет у Гитлера в его временной штаб-квартире в Таунусе, доложит о нашем разговоре и постарается убедить Гитлера перенести начало операции на более поздний срок. Я попросил Гудериана заодно обсудить с Гитлером и проблему обороны Будапешта. [198]

Венгерская столица к тому времени все еще была полна народу. Город являл собою мирную рождественскую картину, хотя противник стоял у самых его ворот. Все магазины работали, городской транспорт функционировал как ни в чем не бывало. На улицах царило оживление. Горожане закупали рождественские подарки. Противник лишь время от времени, по ночам, обстреливал город из дальнобойных орудий. Авиационные налеты на город случались редко. Несмотря на повторные представления в адрес венгерского правительства, эвакуация города все время откладывалась. Возможно, что практически ее уже нельзя было осуществить.

Видя все это, я придерживался той точки зрения, что Будапешт не следовало бы рассматривать как «крепость», тем более что в городе все еще находились госпитали. Вести бои в городе, как того требовал Гитлер, и превратить в очаг обороны каждый дом, каждый перекресток, да еще привлечь к обороне города самих горожан мог только утопист или фанатик.

Я не тешил себя надеждами на успешную оборону обширного плацдарма против во много раз превосходивших нас сил противника и тем более не верил в успех уличных боев, предписанных приказом Гитлера. Ведение уличных боев могло лишь привести к истощению сил. Кроме того, противник, по всем данным, вовсе и не думал об уличных боях. Он наверняка собирался окружить Будапешт вместе с оборонявшими его четырьмя дивизиями ударом с западного берега Дуная, как это, в конце концов, и случилось.

Учитывая общую обстановку, я придерживался мнения, что все войска, действующие в восточной части будапештского плацдарма, следовало бы использовать для усиления хорошо продуманной и глубоко эшелонированной обороны на высотах в районе Секешфехервара. Я не изменил своих взглядов и по сей день считаю, что при такой организации обороны противник не смог бы совершить тогда столь быстрый и глубокий прорыв. Кроме того, и войскам, оборонявшим Будапешт, и самому городу удалось бы избежать тех неприятностей, которые имели место позже.

Начальник генерального штаба согласился тогда с моей точкой зрения и обещал отстаивать ее при встрече с Гитлером. Мы расстались с Гудерианом в полном взаимном согласии и дружески пожали руки, пожелав друг другу «продолжать сотрудничать в дальнейшем так же хорошо, как и прежде». [199]

18 декабря противник возобновил наступление в районе Ноградверец севернее Дуная и отбросил наше боевое охранение на много километров назад. В этих боях бригада Дирлевангера оказалась полностью деморализованной, в результате чего на участке к северу от Ипольсега возник новый серьезный кризис. «Ненадежные элементы» расстреляли своих командиров и перебежали на сторону противника. Прорыв противника севернее Дуная на участке от Ноградверец до западной оконечности горного массива Бержень и неудавшееся наступление 8-й танковой дивизии в дефиле у Ипольсега заставили нас ввести на этом направлении крупные силы для контрудара. Необходимость этого контрудара обусловливалась еще и тем, что противник, по всем данным, намеревался использовать для действий в дефиле у Ипольсега подвижную группу Плиева.

Главное командование сухопутных войск отдало приказ ввести в сражение против 6-й гвардейской танковой армии кроме уже действовавшей там 8-й танковой дивизии также 3-ю и 6-ю танковые дивизии, изъяв у них предварительно все танковые части. Обе эти дивизии следовало перебросить через Комарно в район восточнее реки Грон, и оттуда они должны были вместе с находившейся там 8-й танковой дивизией начать наступление на Ипольсег с задачей закрыть проход в горном дефиле и установить связь с правым флангом 8-й армии. 3-я и 6-я танковые дивизии должны были оставить все свои танки, самоходную артиллерию и бронетранспортеры в качестве ударного резерва в районе Секешфехервара. Пожалуй, впервые в этой войне, столь обильной примерами самого разнообразного использования танковых войск, мотопехота двух танковых дивизий (все протесты на этот счет оказались безуспешными) была преднамеренно оторвана от своих танков. И это было сделано по личному приказу такого знатока танковой войны, как Гудериан! Это мероприятие, противоречащее всем элементарным принципам боевого применения танковых войск, вызвало величайшее удивление во всех инстанциях группы армий, которые должны были участвовать в его осуществлении. [200]

В конечном счете оно явилось причиной дополнительных неудач и ни в какой мере не могло быть оправдано тем, что главное командование сухопутных войск якобы рассчитывало на быструю стабилизацию положения у Ипольсега и намеревалось вслед за тем провести запланированную операцию «Поздняя жатва» в районе Секешфехервара.

Выполнение этой неблагодарной задачи у Ипольсега было поручено командованию 57-го танкового корпуса, которое должно было передать руководство своими войсками, действовавшими между озером Балатон и Секешфехерваром, штабу 3-го танкового корпуса.

Противник продолжал оказывать сильный нажим на всем выступе фронта, обороняемом 8-й армией, в особенности у Сечени, севернее Эгера и в северной части гор Бюкк. Северо-западнее гор Матра противник сосредоточил новые силы и, начав наступление в направлении Киш-Теренне, сумел и здесь вбить глубокий клин в нашу оборону. Весьма опасное наступление, осуществленное превосходящими силами противника вдоль реки Шайо и в общем направлении на запад, привело к прорыву нашего слабого охранения и позволило противнику подойти к Римавска-Соботе.

8-я армия оказалась в исключительно тяжелом положении. Ее обескровленные части и соединения не могли противостоять натиску превосходящих сил противника. Тем не менее она сумела сковать часть сил русских на широкой дуге фронта, проходящей по горам Матра и Бюкк, благодаря чему они не были использованы для прорыва у Ипольсега.

* * *

Еще в то время, когда 3-я и 6-я танковые дивизии вместе с венгерской дивизией «Сент Ласло» — последним пехотным резервом группы армий — находились на марше, выдвигаясь в новый район действий у Ипольсега, противник 20 декабря перешел в давно ожидавшееся нами наступление по обе стороны озера Веленце.

Мощными силами пехоты, имея в первом эшелоне около десяти стрелковых дивизий, при усиленной поддержке артиллерии и штурмовой авиации, советские войска начали штурм позиции «Маргарита», оборонявшейся незначительными силами пехоты, и с первого удара сумели глубоко вклиниться в наше расположение. [201]

Вот теперь и сказалось то, что танки 3-й и 6-й танковых дивизий были предумышленно оторваны от своей пехоты, направленной к Ипольсегу. Ее не оказалось в решающий момент, когда нужно было закрепить тактические успехи своих танков и закрыть бреши в линии фронта. Не в пример нам, противник понял, что в плохую погоду и на труднопроходимой местности в озерных дефиле гораздо лучше использовать пехоту. Может быть, он даже заметил отвод наших танковых дивизий на север. Оставшиеся же здесь танковые полки почти ничего не смогли сделать против масс русской пехоты, хотя и причинили ей чувствительные потери. Советская пехота буквально текла мимо наших групп танков, мощными потоками обвиваясь вокруг них. И танки, как правило, оказывались полностью отрезанными от своих основных сил и источников снабжения.

Между озером Балатон и Дунаем вместе с немецкими танковыми и венгерскими пехотными частями против двадцати советских стрелковых дивизий и трех механизированных и танковых корпусов действовала всего лишь одна немецкая 271-я «народно-гренадерская дивизия».

После перевода венгерской дивизии «Сент Ласло» на участок у Ипольсега командование группы армий намеревалось оставить в резерве позади озерного дефиле у Секешфехервара хотя бы 4-ю кавалерийскую бригаду, находившуюся на подходе. Однако главное командование сухопутных войск не согласилось даже на эту меру. Нам было приказано передать эту бригаду в распоряжение 2-й танковой армии, поскольку Гитлер считал, что следовало удержать за собой прежде всего район нефтепромыслов, включенный в полосу обороны этой армии. Этот приказ вызвал резкие споры между моим начальником штаба и Гудерианом, который позволил, себе необоснованные упреки и обвинения в адрес войсковых командиров и войск группы армий.

Гудериан утверждал, что за всю войну в одном районе театра военных действий редко сосредоточивалось такое количество танковых соединений. Поэтому, мол, нехватка пехоты должна возмещаться здесь «яростными контратаками танковых частей на глубину вплоть до позиций вражеской артиллерии». [202] Но именно успех рус-ских в дефиле у Секешфехервара и показал со всей очевидностью, что в подобных Ситуациях без пехоты обойтись нельзя.

Между тем в районе Секешфехервара противник с неослабевающей активностью продолжал развивать свое наступление, распространяя его на все новые участки позиции «Маргарита». При этом на многих направлениях в нашей обороне образовались глубокие бреши. Свой главный удар противник направил на дефиле между озером Веленце и Будапештом. Передовые части его брошенных в прорыв танковых и моторизованных соединений были остановлены нашими танковыми группами уже далекое глубине нашей главной полосы обороны. Благодаря массированному применению пехоты русским удалось, несмотря на большие потери в людях и технике, продвинуться далее на северо-запад и на север. В то время как на правом фланге, на участке 1-й танковой дивизии, обороняющимся войскам 3-го танкового корпуса удалось отразить многократные атаки противника, в особенности у Польгарди, в районе Фалу-Баттяна, крупные силы советской пехоты, поддерживаемой одиночными танками, прорвались в северо-западном направлении восточнее Шарсентмихая и вышли к Пальмадёру и Густушу. Часть сил его западной группировки довернула на Секешфехервар. Мощная танковая группировка прорвалась через Пакозд на север и северо-запад и овладела населенным пунктом Патка. Отсюда она продолжила наступление в юго-западном направлении на Секешфехервар и соединилась с другой вражеской группировкой, ведшей бои севернее города. После ожесточенных боев в ночь на 23 декабря Секешфехервар был нами потерян.

Между озером Веленце и Будапештом образовались еще более глубокие бреши. Позиции 271-й «народно-гренадерской» дивизии были прорваны в ходе первой же атаки советских танков. Мощная группировка противника продвинулась через Пазманд по обе стороны от Вереба на Вертешаг, а затем частью сил повернула на Валь. Населенные пункты Коясосентпетер и Мартонвашар были также захвачены русскими, которые из этого района продолжали наступать танковыми частями дальше на Табайд. [203] После того как одна из советских группировок захватила Тордаш, противник продолжил наступление на Дьюро Чтобы сохранить контроль над войсками, штаб 3-го танкового корпуса создал в районе северо-восточнее озера Веленце боевую группу Гребера (начальник штаба 3-го танкового корпуса), которая уже 21 декабря была заменена штабом моторизованной дивизии «Фельдхернхалле» (генерал-майор Папе), прибывшим из Будапешта. Задача включенных в эту группу войск состояла в том, чтобы сдержать натиск противника, рвущегося через Бичке в направлении на север. Однако эта задача оказалась им не под силу и опять-таки главным образом потому, что здесь не хватало пехоты. Зато в районе Замоль 4-я кавалерийская бригада под командованием генерал-майора Холсте, только что переброшенная в этот район, сумела сорвать удар противника через дефиле у Мора.

В то же время группа Папе, на участке которой полностью самоликвидировалась 271-я «народно-гренадерская» дивизия, несмотря на проявленное командованием умение руководить боем, не сумела воспрепятствовать вторжению вражеских сил в горы Вертеш и в индустриальный район Татабанья.

* * *

В то время как сражение юго-западнее Будапешта приближалось к своему кульминационному пункту, в районе Дуная на плацдармах шли бои местного значения. Противник вел лишь беспокоящий артиллерийский огонь да изредка предпринимал атаки небольшими силами. Сравнительно спокойная обстановка отмечалась и на острове Сентендере. Зато севернее излучины Дуная завязались тяжелые бои. После ожесточенного уличного боя нами был потерян Соб. Противник ворвался также в Ипойдамашд и в Хелемба. На участке дивизии «Сент Ласло» у Леткеша противник прорвал первую позицию главной полосы обороны. В результате этих успешных действий противника танковой группе 57-го танкового корпуса, пытавшейся нанести контрудар в районе Ипольсега и Эстергома, создалась угроза с тыла. [204]

Юго-западнее дефиле у Ипольсега противник предпринял наступление вдоль восточного берега реки Грон. Наши танковые дивизии, наступавшие здесь с севера и с юга, сумели продвинуться вперед, однако выполнить задачу — закрыть дефиле у Ипольсега — они не смогли. Наше наступление приостановилось в горных отрогах южнее Ипольсега, так как необходимо было перегруппироваться и обеспечить фланги против прорвавшихся из гор Бержень частей противника.

На фронте 8-й армии противник расширил район прорыва в полосе 4-го танкового корпуса севернее Киш-Теренне до высот севернее Вижлаша и северо-восточнее Казара. Ряд вклинений образовался и на участке 29-го армейского корпуса. Юго-западнее Фелединце и западнее Римавска-Соботы противник продолжал упорно продвигаться на Лученец, безуспешно пытаясь во взаимодействии с группировкой, наступавшей с юга на Шалго-Тарьян, окружить войска левого фланга 8-й армии.

* * *

22 декабря, на третий день решающего сражения за Будапешт, уже не оставалось никакого сомнения, что русские, после того как им не удалось осуществить свой оперативный замысел, решили теперь ограничиться ближайшей задачей — окружением венгерской столицы ударом с запада. Для того чтобы воспрепятствовать этому, мы сосредоточили в районе северо-восточнее Секешфехервара 4-ю кавалерийскую бригаду. Она должна была остановить продвижение противника в районе между Секешфехерваром и Ловашберенью. Кроме того, командование группы армий обратилось к главному командованию сухопутных войск с просьбой о сокращении линии фронта на будапештском плацдарме, что позволило бы вывести 8-ю кавалерийскую дивизию СС с плацдарма и перевести ее на заранее подготовленные позиции внутреннего пояса обороны венгерской столицы.

По мнению командования группы армий, одновременное контрнаступление танковых групп в центре, а 4-й кавалерийской бригады и 8-й кавалерийской дивизии СС — на флангах вражеского прорыва между Секешфехерваром и Мартонвашаром было бы более перспективным, чем оборонительные действия но всему фронту. Оно могло перерасти в общее контрнаступление, и положение на этом угрожаемом участке было бы восстановлено. В противном случае мы вряд ли могли бы избежать прорыва противника, а следовательно, и окружения Будапешта. Решить этот вопрос должен был сам Гитлер. [205]

* * *

22 декабря Гудериан по телефону сообщил мне решение Гитлера. Высвобождать 8-ю кавалерийскую дивизию СС с будапештского плацдарма для ликвидации прорыва нам было запрещено. Не разрешалось и сокращать линию франта. Гитлер приказал не отступать ни на шаг. При этом он якобы руководствовался политическими соображениями, далеко выходящими за рамки Венгерского района театра военных действий. Вывод 8-й кавалерийской дивизии СС с будапештского плацдарма мог помешать реализации этих соображений.

Я пробовал было возразить Гудериану, заявив, что тогда следует ожидать окружения города с запада, а вместе с этим и окружения четырех дивизий, находящихся на будапештском плацдарме. Я вновь указывал на то, что на фронте юго-западнее Будапешта не хватает пехоты, из-за чего восстановить прочный фронт обороны не представляется возможным. Я особо отметил катастрофическое положение, сложившееся со снабжением Будапешта продовольствием, и указал на возможность возникновения в связи с этим беспорядков в тылу войск, ведущих тяжелые бои. Гудериан ответил, что не считает продовольственное положение венгерской столицы угрожающим. Ведь город еще не окружен, и продовольствие у венгров есть. Еще раз возник разговор о принципах использования танковых войск. Гудериан заявил, что он не понимает, как это мы не можем сдержать противника той «танковой армадой», которая нам дана. Ведь подобного скопления танковых войск никогда еще не было на Восточном фронте. На мои повторные возражения, что решающим моментом является нехватка пехоты, он ответил, что пехоты у него нет. Впрочем, он не верит, что Венгрию можно удержать, если вывести с плацдарма всего лишь одну немецкую дивизию. «Фюрер считает, — сказал он, — что потеря Будапешта в момент успешного немецкого наступления на Западе снизит эффект последнего на 50 процентов». [206]

В заключение Гудериан открыто упрекнул меня в том, что танки якобы не всегда использовались правильно. Командующий армейской группой генерал Фреттер-Пико, как и командование 3-го танкового корпуса, будто бы с самого начала вражеского наступления не понял всей его важности и не сумел руководить своими войсками с надлежащей энергией. Это было тяжелое и несправедливое обвинение! Очевидно, в ставке искали козла отпущения. Тон Гудериана был далеко не таким, каким он беседовал со мной 18 декабря в Цоссене. Что заставило его так резко изменить свои взгляды — остается для меня необъяснимым и по сей день. По-видимому, причину нужно искать в докладе Гудериана Гитлеру. Генерал от артиллерии Фреттер Пико был неожиданно и без всяких оснований снят со своего поста.

* * *

В ночь на 23 декабря мой начальник штаба генерал-лейтенант фон Грольман был вызван к телефону тогдашним начальником штаба оперативного руководства при верховном командовании генерал-лейтенантом Венком. Фон Грольман был в это время у меня на докладе. Случилось так, что я тоже подключился к аппарату при этом разговоре.

Венк прямо, без всяких обиняков, сообщил ему, что я должен сдать командование группой армий генералу Велеру и отбыть в «резерв фюрера». Фон Грольман озадаченно спросил, что это должно означать: «Генерал-полковник только что был в ставке и после доклада расстался с Гудерианом в полном согласии. Кроме того, я сам постоянно поддерживаю связь с ОКХ. Я абсолютно ничего не понимаю...» Венк ответил, что он не знает деталей, но полагает, что речь, по-видимому, идет о каком-то новом, внезапном решении Гитлера. Здесь я включился в разговор и потребовал сообщить о причине моей отставки, на что я, как генерал и командующий войсками группы армий, находившейся в столь критическом положении, имел, как мне показалось, полное право. Поскольку Венк стал убеждать меня, что не может сообщить какие-либо подробности, я попросил его связать меня с генералом Гудерианом. Но и последний не дал мне ясного ответа. Тогда я позвонил начальнику управления кадров и спросил его, когда бы я мог лично явиться на доклад к Гитлеру. Ответом было: «Фюрер благодарит вас». [208]

Видя бесполезность попыток выяснить причину отставки, я на следующий день приступил к передаче дел генералу Велеру. Это было сравнительно просто осуществить, поскольку Велер знал обстановку не хуже меня. Некоторым утешением для меня было то, что моим преемником становился человек, которого я исключительно высоко ценил как опытного военачальника, обладающего большими полководческими способностями.

23 декабря 1944 года я попрощался с моими командующими армиями и моим штабом. А вечером того же дня согласно приказу я покинул поле битвы под Будапештом. Я покидал войска с тяжестью на сердце. Ныне я рад, что судьба избавила меня от участия в боях на немецкой земле.

* * *

После моей отставки мне оставалось только с беспокойством следить за последним этапом пути группы армий вплоть до ее трагического конца.

Прорыв противника между озером Веленце и Будапештом расширялся и углублялся в северном, северо-западном и западном направлениях. 24 декабря советские войска вышли на рубеж Бичке, Эстергом, перерезав последнюю коммуникацию, ведущую на Будапешт. Венгерская столица оказалась полностью окруженной. Начались кровопролитные уличные бои, которых я всегда стремился избежать. Опять появились политические и экономические (нефть!) соображения, которые побуждали Гитлера отдавать приказы о проведении любой ценой бесполезных деблокирующих ударов, абсолютно не обеспеченных силами и средствами. Для этих ударов войска беспощадно снимались с других, также находившихся в опасности фронтов — из Восточной Пруссии, с Вислы, с Западного фронта. Гитлер все еще надеялся, что сможет отбросить русских за Дунай и вновь овладеть Будапештом. Он перестал понимать, что для этого требовалось время и что противник, естественно, тоже не терял времени даром.

Тем выше должна быть оценена стойкость, проявленная группой армий в оборонительных боях, что, оказавшись отброшенной мощным русским наступлением, она все еще удерживала свои позиции и препятствовала выходу противника на оперативный простор. [208]

Прежде чем продолжать наступление, советскому командованию пришлось перегруппировать свои войска и подбросить подкрепления. В самый разгар подготовки противника к новому наступлению, в начале марта 1945 года, группа армий предприняла последнее контрнаступление с целью выхода к Дунаю. Для этого в бой были введены вновь прибывшие сюда соединения войск СС, в том числе охранная дивизия «Адольф Гитлер». Вначале это контрнаступление развивалось успешно. Наступающие немецкие войска овладели Секешфехерваром и почти достигли западного берега Дуная у Херцегфальва. Зато южнее озера Балатон наступление застопорилось в заболоченной местности. Таким образом, последняя попытка отбросить противника за Дунай окончилась неудачей.

К концу марта войска группы армий все еще оборонялись на рубеже Дравы, по озеру Балатон (2-я танковая армия), по Дунаю (6-я армия), по реке Грон (8-я армия) и примыкали в Бескидах к 1-й танковой армии (группа армий «А»). [209]

Перед фроном нашей 2-й танковой армии между Дравой и озером Балатон готовились к новому наступлению под командованием Толбухина войска 3-го Украинского фронта. Они должны были совместно с 2-м Украинским фронтом под командованием Малиновского, войска которого располагались по обе стороны Дуная, наступать на Вену, в то время как войска 4-го Украинского фронта под командованием Петрова должны были начать наступление на Брно.

В конце марта противник перешел в это последнее крупное наступление, которое должно было завершиться соединением с войсками западных союзников. Остатки группы армий, истрепанные в непрерывных оборонительных боях, уже не могли сдержать натиска далеко превосходящих сил противника. Тем не менее, ведя подвижную оборону, они замедлили продвижение советских войск, которые смогли выйти на границу Австрии только в начале апреля. Толбухин крупными силами продвинулся южнее озера Нейзидлер-Зее через Винер-Нейштадт на Вену. Туда же по северному берегу Дуная устремились и войска 2-го Украинского фронта, овладев 4 апреля Братиславой. В обоих городах завязались ожесточенные уличные бои. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов продвигались теперь совместно по обе стороны Дуная на запад. В нижнем течении реки Эннс и на рубеже Линц, Ческе-Будеевице они встретились наконец с американцами.

С момента моей отставки командование группы армий «Юг» сменилось дважды. Последним ее командующим был генерал-полковник Рендулич. Сам я оставался в резерве до самого конца войны. В день капитуляции я оказался в небольшом австрийском городке Сент-Иоган-Понгау, где и попал в плен к американцам. Затем я долгое время скитался по лагерям для военнопленных, после чего был отправлен в Нюрнбергскую тюрьму. В конце ноября 1947 года союзники выпустили меня на свободу. [210]

Дальше