Бои на венгерской равнине
На рассвете 6 октября началось ожидаемое наступление советских войск на Венгерской равнине. Три ударные группировки противника перешли в этот день в наступление между Арадом и Орадя: главная группировка в составе четырех танковых и механизированных корпусов с рубежа Арад, Дьюла — в северо-западном направлении; вторая группировка — через Тисеу на Сегед; третья в составе одной общевойсковой и одной танковой армий из района Салонты (южнее Орадя) — в направлении на северо-запад. Основу этих группировок составили танковые, механизированные и кавалерийские соединения, которые с 1943 года превратились в главную ударную силу в руках советского командования. Снова, как и в Бессарабии, перед изготовившимися для наступления войсками противника простиралась обширная равнина без каких-либо естественных препятствий, что обеспечивало танковым и моторизованным войскам неограниченную возможность для развертывания и стремительного маневра.
За исключением южной ударной группировки, которая продвигалась в направлении на Сегед, передовые ударные части советских войск, наступавшие в северозападном направлении, быстро прорвались к Тиссе. [140] Под прикрытием внезапно начавшихся первых осенних туманов советским войскам удалось глубоко вклиниться в нашу оборону. Эти вклинения были локализованы лишь на некоторых участках на рубеже реки Кёрёш. В то время главная группировка противника сумела своими передовыми отрядами танков и мотопехоты достичь района Сарваш, Эндред и Дьома. Наступление со всей очевидностью имело своей целью захват переправ на реке Тисса между населенными пунктами Сентеж и Сольнок.
Советские войска с быстротой молнии преодолели позиции 4-й венгерской пехотной дивизии и отбросили венгров за Кёрёш. К исходу первого дня советского наступления нами еще удерживался плацдарм у Уйираз. Далее к востоку противник прорвался у Комади на северный берег Керёша и овладел населенным пунктом Угра. Сводная танковая группа 23-й танковой дивизии, продвигаясь от Ройда на юго-запад, встретила у Сынниколаула мощный огонь танков и противотанковых средств. Советские войска в последующие дни продолжали наступление в западном и северо-западном направлениях. На второй день наступления их северная группировка, прорвавшись через Сегхалом, достигла Надь-Байома, а на следующий день ее передовые части вышли в район западнее Дебрецена. Южной группировке противника, продвигавшейся на широком фронте на запад, удалось на отдельных участках форсировать Тиссу между Сольноком и южной разграничительной линией группы армий и захватить плацдармы на западном берегу реки. Группа армий снова оказалась в критическом положении. На южном фланге появилась угроза прорыва противника на Будапешт, а на севере основные силы группы армий были близки к окружению. Очевидно, противник имел в виду ударом другой группировки, действовавшей из Бескид, продвинуться до Дебрецена и, соединившись с южной группировкой, завершить окружение группы армий.
В сложившейся обстановке оставалась только одна возможность — отвести армейскую группу Велера с восточною участка фронта группы армий за реку Тисса и таким образом избежать двухстороннего охвата главных сил группы армий. При этом совершенно сознательно приходилось отказываться от усиления южного крыла, где действовала 3-я венгерская армия. [141]
Необходимость отвода армейской группы Велера становилась с каждым днем все более настоятельной. Это сознавали даже в Будапеште, но Гитлер медлил. Из-за этого было потеряно много драгоценного времени. Наконец под давлением обстановки я отдал на свой страх и риск приказ об отходе войск группы армий на новый рубеж. Войска должны были скачками отойти к реке Тисса и закрепиться на рубеже Тиссафюред, Токай. Переправы на Тиссе все еще удерживались нами. Были приняты также меры по обеспечению глубокого тыла группы армий в междуречье Тиссы и Дуная. Следует особо отметить, что вопреки предложению Гиммлера на рубеж обороны по реке Тисса были введены боевые соединения войск СС, находившиеся до этого в тылу.
10 октября нам удалось отрезать три прорвавшихся на север танковых и механизированных корпуса противника от их тылов. Боевые действия против этой советской группировки, а также против сил, атаковавших наш отсечный рубеж обороны извне, переросли в ожесточенное танковое сражение под Дебреценом, исход которого должен был оказать решающее влияние на всю обстановку в Венгрии.
В районе восточнее Сольнока и западнее Дебрецена тем временем завершалось сосредоточение наших танковых соединений, перед которыми была поставлена задача разгромить русские танковые и механизированные войска контрударами по сходящимся направлениям и задержать развитие прорыва. Так началось танковое сражение, беспримерное по своей ожесточенности, которое потребовало в последующие дни и недели величайшего напряжения и стойкости от командования и войск.
После ожесточенных боев наступающие с запада и с востока немецкие танковые соединения — 13-я и 1-я танковые дивизии — соединились друг с другом у Пюшпек-Ладань на шоссе Сольнок — Дебрецен. Основные силы советской ударной группировки были отрезаны от своих главных сил. Противник яростно оборонялся, пытаясь во что бы то ни стало вырваться из окружения. Не видя иного выхода, противник крупными силами повернул на юг, на Береттьо-Уйфалу, и на юго-восток, в направлении Почай, Киш-Марья и Надь-Лета. [142]
6-я советская танковая армия непрерывно получала от своего высшего командования приказы по радио взломать немецкую оборону по обе стороны от Комади. Поняв, какая угроза нависла над его войсками в районе Дебрецена, советское командование спешно перебрасывало туда высвобождающиеся части. 53-я стрелковая дивизия была возвращена с юга, 18-й танковый корпус, который уже продвинулся далеко на запад от Тиссы, был также повернут и переброшен в район Дебрецена.
Сражение становилось все более ожесточенным, и по мере подхода новых сил противника положение наших боевых групп ухудшалось. Теперь они должны были обороняться с двух сторон — против отчаянно пытающихся вырваться из кольца окружения вражеских частей и против соединений противника, атакующих фронт окружения извне.
Сражение в Пуште разгоралось со все возрастающей силой вплоть до 14 октября. Однако превратить первоначальный успех в уничтожающие «Канны» не удалось, так как для этого не хватило сил. И тем не менее в боях под Дебреценом немецкие танковые соединения добились крупного оперативного успеха. Противник не смог прорваться дальше на север и отсечь войска армейской пруппы Велера. Последней между тем удалось значительно отойти на запад и тем самым ликвидировать угрозу, нависшую над ее открытым правым флангом. Однако и у нее не все шло гладко. Противник попытался организовать преследование из района Клужа и помешать отходу войск армейской группы на запад. Здесь также развернулись ожесточенные бои, которые завершились глубоким вклинением противника севернее Златна-Фенеша и восточнее Клужа из-за того, что 25-я венгерская пехотная дивизия и 9-я венгерская дивизия резерва начали отход без всякого плана. Это позволило противнику продвинуться вперед до горного массива у Телекфарка. Положение было критическим. В конце концов нашим войскам пришлось оставить плацдарм у Клужа. [143]
На крайнем правом фланге группы армий (3-я венгерская армия) события развивались следующим образом. 46-я советская армия овладела Суботицей. Почти одновременно венгры сдали противнику Сегед. Противник оттеснил здесь 3-ю венгерскую армию до рубежа озер западнее Алдье. Севернее этого района противнику удалось своими передовыми частями прорваться до Кечкемета, однако он был отброшен назад 1-й венгерской кавалерийской дивизией. В районе Сегед, Тиссафюред и западнее Тиссы развернулись бои, проходившие с переменным успехом. Командование группы армий должно было с самого начала сознательно мириться здесь со своей слабостью ради того, чтобы сосредоточить максимум сил у Дебрецена.
Низкая боеспособность венгерских частей на всех участках фронта группы армий постепенно стала внушать нам все большую тревогу. Со всех участков немецкие командиры обращались с жалобами на недостаточную выдержку и стойкость венгров, которые постоянно ставили под угрозу наш фронт. Это заставило меня направить соответствующие доклады главному командованию сухопутных войск и в Будапешт.
Вскоре мне сообщили, что в Будапеште в связи с прорывом русских за Тиссу царит крайне удрученное настроение. Пытаясь спасти положение, начальник венгерского генерального штаба добивался включения 1-й венгерской армии генерала Миклоша, все еще находившейся в подчинении нашего левого соседа — группы армий «А», в состав войск моей группы армий, а также немедленного отвода армейской группы Велера на западный берег Тиссы для того, чтобы высвободить силы для обороны Будапешта.
Хотя вначале и казалось, что после обмена мнениями между Гитлером и начальником венгерского генерального штаба генералом Верешем политическим интригам и махинациям, вызвавшим кризис 8 сентября в венгерском совете короны, положен конец, закулисная деятельность венгров, пагубно отражавшаяся на военном руководстве, не прекратилась. [144]
Не говоря уже о постоянном вмешательстве венгерской стороны в вопросы, относящиеся к компетенции немецкого командования, в Будапеште проявились крайне опасные симптомы политической нестабильности. Они побудили Гитлера на всякий случай задержать в районе Будапешта 109-ю и 110-ю танковые бригады, предназначавшиеся для усиления группы армий.
Венгры выступили с протестом, усмотрев в этом политическую акцию, а не военную необходимость. Командование группы армий предупредило главное командование сухопутных войск о возможных последствиях влияния политических мероприятий на венгерскую армию и потребовало подготовить соответствующие меры предосторожности. Следует отметить, что все новости о политических событиях, происходящих в Будапеште, командование группы армий получало не от главного командования сухопутных войск — инстанции, которой оно непосредственно подчинялось, а от генерала Грейфенберга, полномочного представителя германского вермахта при венгерском правительстве. Генерал Грейфенберг сообщил мне 23 сентября, что венгры окончательно утратили самообладание и отдали приказ о том, чтобы 1-я венгерская армия немедленно отступила на государственную границу, а 2-я венгерская танковая и 27-я венгерская легкая пехотная дивизии форсированным маршем шли на запад. 3-й венгерской армии приказывалось отойти на Тиссу. Это было недопустимым вмешательством в вопросы командования и побудило меня, выступить с резким протестом. Сильный удар по взаимному доверию был нанесен еще и тем, что несколько генералов и офицеров венгерского генерального штаба провели тайные встречи, на которые не были допущены немецкие офицеры. Обычным явлением стали частые откомандирования венгерских офицеров в распоряжение венгерского генерального штаба без согласования с немецкими командными инстанциями.
Было ясно, что Венгрия ведет переговоры с противником, и не кто иной, как сам венгерский регент Хорти, подтвердил это в своей книге «Жизнь для Венгрии», изданной в Бонне в 1953 году. В частности, он пишет там следующее:
«Тайное соглашение с западными державами, по которому мы обязывались не причинять вреда их самолетам, а те в свою очередь обещали не предпринимать бомбардировок венгерских городов, могло только приветствоваться немцами, так как благодаря этому оставались нетронутыми столь важные в стратегическом отношении железные дороги и наша военная промышленность. Первый контакт с англичанами был установлен летом 1942 года...»{21}. [145]
И далее, о переговорах осенью 1944 года он пишет:
«В конце сентября 1944 года я направил в Москву начальника венгерской жандармерии фельдмаршал-лейтенанта Ласло Фараго, нашего бывшего военного атташе в Москве, хорошо говорившего по-русски. Вместе с ним туда выехали профессор университета граф Геза Телеки, сын трагически погибшего премьер-министра Пауля Телеки, и в качестве представителя министерства иностранных дел советник Домонкое фон Сент-Ивани. Один мадьярский помещик в Словакии, поддерживавший связи с партизанами, взял на себя подготовку этой миссии. Упомянутым представителям ставилась задача вести переговоры о перемирии. Они должны были попытаться обеспечить соблюдение следующих условий: немедленное прекращение боевых действий, участие англичан и американцев в оккупации Венгрии, беспрепятственная эвакуация немецких войск с территории страны... 11 октября в Москве было парафировано предварительное соглашение, не имевшее даты, о которой стороны должны были договориться в самое ближайшее время...»{22}.
Привожу также выдержку из личного дневника венгерского генерал-полковника Ференца Фаркаши{23}. В ней, между прочим, содержится следующее замечание:
В то время как сражение на Венгерской равнине приближалось к своему апогею и требовало крайнего напряжения сил от командования и войск, из Будапешта поступили известия, что регент намеревается заключить соглашение с нашим общим врагом и что венгерским войскам предложено сложить оружие. Таким образом, уже продолжительное время подготавливаемая за кулисами попытка разорвать военный союз с Германией стала действительностью. 15 октября 1944 года Хорти издал следующее воззвание:
Венгрия вступила в войну против союзных держав лишь под нажимом Германии. Тем не менее мы никогда не стремились увеличить нашу собственную мощь и никогда не замышляли отнять у кого-либо хотя бы один квадратный метр территории, принадлежащей ему по праву.
Ныне каждому трезво мыслящему человеку ясно, что Германия проиграла войну. Все ответственные за судьбы своих стран правительства должны сделать из этого факта соответствующие выводы, ибо, как однажды сказал великий немецкий государственный деятель Бисмарк, ни одна нация не обязана приносить себя в жертву ради союзника. [147]
В полном сознании своей исторической ответственности я обязан предпринять все возможное для избежания дальнейшего бессмысленного кровопролития. Нация, которая допустила бы, чтобы земля, возделанная ее предками, превратилась в арену боев уже проигранной войны, нация, которая рабски защищала бы чужие интересы, потеряла бы всякое уважение в глазах мирового общественного мнения.
Я вынужден констатировать тот факт, что германский рейх уже продолжительное время проявлял нелояльность по отношению к нашей стране, что несовместимо с договором о военном союзе. Уже долгое время против моего желания и воли все новые и новые венгерские части посылаются в бой за пределы наших границ. В марте «фюрер» германского рейха пригласил меня для переговоров по поводу моих настойчивых требований отозвать на венгерскую территорию наши вооруженные силы. При этом он сообщил мне, что Венгрия будет оккупирована немецкими войсками и что он уже отдал соответствующую директиву, пользуясь тем, что я в то время был фактически арестован, находясь за границей. Одновременно гестапо вторглось в нашу страну и арестовало большое число венгерских граждан, в том числе членов венгерского парламента и даже министра внутренних дел в резиденции моего правительства. Премьер-министр избежал ареста только благодаря тому, что нашел убежище в посольстве одного из нейтральных государств. После того как я получил от «фюрера» германского рейха твердое обещание, что он отменит приказы, нарушающие и ущемляющие суверенитет Венгрии при условии, что я сформирую правительство, пользующееся доверием немцев, я объявил о сформировании правительства Стояи. Но немцы не сдержали своих обещаний. Под прикрытием немецких оккупационных войск геетапо начало гонения на евреев, что было несовместимо с понятием человечности... Когда война приблизилась к нашим границам и перешагнула их, немцы снова предложили нам свою военную помощь. Но и в этом случае они не выполнили своих обещаний. Отступая из восточных районов страны, они грабили и опустошали наши земли, оставляя после себя развалины и пепелища. [148] Это поведение, несовместимое с понятием союзнической лояльности, увенчалось актом открытой провокации — вероломным нападением на командира венгерского корпуса фельдмаршал-лейтенанта Силарда Бакаи, когда он пытался навести порядок в центре Будапешта. Он был похищен агентами гестапо, когда выходил из машины у своего дома... Немецкие самолеты сбросили листовки, которые были направлены против существующего венгерского правительства. Я получил из надежных источников сведения о том, что венгерские части прогерманской ориентации{24} вынашивают план насильственного захвата власти путем государственного переворота. Они замышляют свергнуть назначенное мною Временное правительство Венгрии, а территорию нашей страны превратить в поле боя отступающей армии рейха. Учитывая все это, я принял решение защитить честь Венгрии от посягательств ее прежнего союзника, ибо этот союзник везде и всюду, вместо того чтобы оказать венгерской нации обещанную военную помощь, отнимает у нее самое дорогое — ее свободу и независимость. Я сообщил представителю германского рейха, что мы намерены заключить с противником перемирие и приостановить всякие боевые действия против него.
Зная вашу любовь к правде, я надеюсь вместе с вами обеспечить нашей стране лучшее будущее... Высшие венгерские военачальники уже получили от меня соответствующие указания. Согласно этим указаниям войска должны, соблюдая верность присяге, подчиняться назначенным мною командирам и выполнять их приказы. Я обращаюсь к каждому истинному венгру последовать за мной по избранному мною пути, который требует жертв, но который принесет спасение Венгрии». [149] Выполняя указание главы своего правительства, командующий 1-й венгерской армией, действовавшей на левом крыле группы армий, генерал-полковник Миклош в тот же день обратился к своим офицерам и солдатам со следующим воззванием:
Я ставлю вас в известность о том, что высокородный витеж Надбаньи Миклош Хорти, государственный регент Венгрии, заключил временное перемирие с Советским Союзом, Англией и Соединенными Штатами Америки. Целью этого соглашения является спасение венгерского народа от кровавых жертв во имя немецкого плана завоевания мирового господства, обеспечение независимости венгерского государства и изгнание немецких оккупантов из нашей страны.
Старинные враги Венгрии — немцы в ответ на это арестовали государственного регента и содержат его в заключении. Главнокомандующий венгерской армией смог лишь бегством сохранить свою жизнь. Будапешт оккупирован немецкой армией. В столице Венгрии свирепствует начальник немецкого гестапо — руководитель всех кровавых палачей, и каждому венгру угрожает топор палача.
Венгерские офицеры и солдаты! Ваш долг — спасти Венгрию и венгерский народ. Государственный регенг объявил войну Германии. В этой войне нас поддерживают Советский Союз, Англия и Соединенные Штаты Америки, нас поддерживают победоносные армии этих государств.
Я, как старший по чину венгерский военачальник, приказываю вам от имени страдающего в немецком плену государственного регента подняться на борьбу с немецкими оккупантами и шпионами Гитлера, а также агентами гестапо и прислужниками изменника родины Салаши.
Я, главнокомандующий венгерскими вооруженными силами, приказываю всем венгерским офицерам и солдатам начать борьбу всеми имеющимися в их распоряжении средствами против захватчиков родины и угнетающих Венгрию немецких убийц, а также против предателей венгерского народа.
Приказываю расправляться со всеми предателями, навязываемыми вам изменником родины Салаши в качестве командиров.
Вы должны рассчитаться с каждым клятвопреступником, который продался немцам. Там, где вы не можете вступить в открытую борьбу, ведите с немецкими бандитами скрытую партизанскую войну. Если же и это невозможно, уходите целыми ротами, батальонами и полками в освобожденные русскими районы, где вы под моим командованием совместно с русской армией будете бороться за независимость и честь Венгрии.
Миклош, генерал-полковник». Командованию группы армий теперь следовало считаться с возможностью того, что венгры, как и румыны, сложат оружие и тогда над всем фронтом группы армий нависнет страшная угроза. Были немедленно приняты всевозможные предупредительные меры. Прежде всего надлежало выяснить, какие венгерские части и соединения будут и дальше сражаться на нашей стороне.
Утром 16 октября оказалось, что 2-я венгерская танковая дивизия еще накануне ночью по приказу командующего 2-й венгерской армией, не поставив в известность немецкое командование и не взирая на роковые последствия для оборонявшихся рядом немецких частей, покинула свои позиции, находившиеся на особо важном участке обороны. Это подтвердило те сведения, которые накануне вечером сообщил мне генерал Велер, а именно: что командующий 2-й венгерской армией генерал-полковник Вереш получил непосредственно от венгерского генерального штаба приказ отойти на правый берег Тиссы и уже подготовил для этого соответствующие распоряжения. Я тут же отдал приказ одному из немецких командиров корпусов арестовать Вереша и доставить его мне. Еще день назад, полностью доверяя друг другу, мы подробно обсуждали с ним оперативную обстановку в моем штабе в Матрахазе. По окончании переговоров Вереш был моим гостем. Когда я спросил его относительно событий в Будапеште, он прямо и просто сказал: «Все остается по-старому». Теперь этот человек стоял передо мной как предатель. [151]
Положение в Будапеште неожиданно быстро восстановилось. Рано утром 16 октября крепость без всякого боя перешла в руки немцев. Государственный регенг был отправлен в Германию.
Эти политические мероприятия, проведенные в тылу войск группы армий, осуществлялись по прямому указанию германского правительства начальником полиции и СС в Будапеште при содействии таких «специалистов», как Скорцени и Бах-Зелевски. К счастью, группа армий не имела к этому никакого отношения. Она испытала на себе лишь последствия этих мероприятий.
Так как образование нового венгерского правительства задерживалось и, следовательно, не было еще никакого высшего органа военного руководства, который мог бы отдавать авторитетные приказы и распоряжения войскам, отдельные венгерские части и соединения прекратили боевые действия и даже начали братание с русскими. Противник также не остался в долгу; все захваченные русскими в плен под Сегедом венгерские солдаты были отпущены по домам. Они рассказали своим товарищам о том, что русские хорошо с ними обращались. В результате 1-я венгерская армия, отдельные части которой во главе с ее командующим уже перешли на сторону русских, без приказа отошла со своих позиций, и противник смог осуществить глубокое вклинение в полосу ее обороны.
Начавшийся в Венгрии политический кризис особенно сильно отразился на армейской группе Велера. Она оказалась в наихудшем положении, так как ей была подчинена ненадежная 2-я венгерская армия, а 1-я венгерская армия являлась ее соседом слева.
Со всех участков фронта поступали сведения о деморализации венгерских соединений. Ни о каком доверии к таким союзникам не могло быть и речи. Офицеры и рядовые открыто заявляли о своем нежелании продолжать войну. Не признавались ни новое венгерское правительство Салаши, ни новый начальник венгерского генерального штаба Берегфи.
А между тем бои продолжались с неослабевающей силой, и командование группы армий должно было принять радикальные меры, чтобы предотвратить полный развал фронта. На южном крыле в тесном взаимодействии с оставшимся верным союзу командующим 3-й венгерской армией генерал-полковником Хеслени была начата работа по переформированию частей и прочистке тылов. [152] Венгерские части теперь повсеместно включались в состав немецких соединений. И все это делалось в ходе сражения. Основная тяжесть сражения легла на немецкие войска, и без того испытывавшие крайнюю усталость. Постепенно взаимоотношения с венграми наладились в такой мере, что командование группы армий уже могло не опасаться за разрыв немецко-венгерского военного союза. Однако время работало на противника.
После того как противник, непрерывно вводя в сражение свежие силы, сумел прорвать кольцо окружения под Дебреценом и захватить Орадя войсками, переброшенными сюда из-под Клужа, остаткам двух из трех окруженных советских корпусов удалось соединиться после ожесточенных боев с войсками, наступавшими через Орадя на север.
В ходе маневренных, преимущественно танковых боев, когда сегодня окружались русские, а завтра — немецкие войска, город Орадя в результате ночного штурма перешел в руки русских. При этом наша 76-я пехотная дивизия была почти полностью разгромлена. Остатки 6-й армии оказались в крайне тяжелом положении. Противник продолжал свои атаки с юга и юго-запада в направлении на Дебрецен и продвинулся силами двух танковых и механизированных корпусов на северо-восток в направлении Валэалуи-Михай.
Советское командование сосредоточило в районе Орадя новую ударную группировку с тем, чтобы соединиться со все еще находившимся в окружении западнее Дебрецена гвардейским кавалерийским корпусом. Но все ее попытки успехом не увенчались.
Лишь в последний момент одному из советских танковых корпусов, оттянутому с фронта по Тиссе, удалось вызволить из окружения одно почти полностью обескровленное соединение. Однако выхода на оперативный простор противник не получил. Обстановка оставалась напряженной. Силы обеих сторон были угрожающе ослаблены. В ходе непрерывных боев немецкие танковые соединения понесли тяжелые потери. А впереди предстояли еще новые бои. Сражение в Пуште не окончилось. Оно вступило в свой второй этап. В распоряжение 6-й армии из района Эгер была переведена только что переформированная и частично пополненная 13-я танковая дивизия. [153] Она должна была, наступая с рубежа Кишуйсаллаш, Карцаг, уничтожить прорвавшиеся за шоссе Сольнок — Дебрецен на север передовые части противника и, соединившись юго-западнее Дебрецена с правофланговыми частями армии, маневренными действиями прикрыть район между Тиссой и Пюшпек-Ладанью. Завязались тяжелые бои, в ходе которых 13-я танковая дивизия разгромила крупные силы противника, но и сама понесла серьезные потери, особенно в боях у Карцага.
Так как на южном участке фронта 6-й армии все еще оставалось много неприкрытых участков, а противник постоянно подбрасывал сюда все новые силы, в подчинение армии в конце концов была передана еще и моторизованная дивизия «Фельдхернхалле», переброшенная через Тиссафюред из района Мёзёкевешд. Она вступила в бой западнее Дебрецена и закрыла брешь у Каба между 13-й и 1-й танковыми дивизиями.
На фронте армейской группы Велера советские войска с самого начала своего наступления ограничились сковывающими действиями с целью не допустить дальнейшей переброски отсюда немецких сил на направление главного удара. Немецко-венгерский фронт все еще далеко выступал на восток, хотя уже не оставалось никакого сомнения в том, что противник намерен продолжать свое наступление с целью отрезать армейскую группу Велера. В случае успеха предстоящего русского наступления создалась бы угроза уничтожения всех немецко-венгерских войск, находившихся в Восточной Венгрии. Но, как и прежде, наши просьбы и ходатайства перед ставкой об отводе войск группы армий на запад оставались безрезультатными: Гитлер, обрадовавшись первоначальному успеху в сражении под Дебреценом, приказал прекратить всякий планомерный отход. Ни одной пяди земли не разрешалось отдавать без боя. Таков был ответ на все не терпящие отлагательства и вполне разумные требования фронтового командования!
Войска и их командиры не имели никакого понятия о том, что в ставке попросту закрывали глаза на реально складывавшуюся обстановку и в угоду желаемому были готовы требовать от войск неоправданных и бессмысленных жертв в людях и технике, восполнить которые было уже невозможно. [154] Понимая это, я под свою ответственность отдал приказ 8-й немецкой армии с боями продолжать шаг за шагом отходить далее на запад, сдерживая мощный натиск противника. Только тогда, когда обстановка под Дебреценом стала явно критической, а над южным крылом группы армий нависла реальная угроза, главное командование сухопутных войск санкционировало наконец «свободу принятия решений».
Приказом Гитлера от 17 октября группе армий была поставлена следующая задача:
На южном крыле фронта группы армий (3-я венгерская армия) 23-я венгерская пехотная дивизия и 8-я венгерская дивизия резерва без нажима со стороны противника отошли на рубеж Кишкунхаллаш, Кишкун-майша, Пальмоноштора, Уйфалу. Чтобы воспрепятствовать здесь прорыву противника, пришлось снова прибегнуть к помощи немецких войск.
Сражение в районе Дебрецена продолжалось. В полосе 3-го танкового корпуса у населенного пункта Почай развернулись особенно ожесточенные бои. В районе Деречке завязались не менее тяжелые и упорные танковые бои.
Перегруппировка советских войск на всем фронте в Венгрии, сосредоточение трех общевойсковых армий на карпатском участке, переброска свежих сил из района Клужа и создание ударной группировки в составе пяти танковых и механизированных корпусов у Дебрецена свидетельствовали о громадных усилиях советского командования, направленных на то, чтобы решительным ударом уничтожить действующую в Восточной Венгрии армейскую группу Велера. 17 октября эта ударная группировка противника перешла в наступление на Дебрецен, имея задачу прорваться на север в направлении Ньиредьхазы, Токая и, захватив переправы через Тиссу, перерезать идущие на запад коммуникации армейской группы. [155]
После трехдневных боев русские захватили Дебрецен. Продолжавшим наступать далее на север советским войскам противостояли здесь все те же находившиеся в боях непрерывно с 6 октября немецкие танковые соединения. А войска армейской группы Велера отходили тем временем из Восточной Венгрии с боями, преодолевая труднопроходимую горно-лесистую местность. Решающим теперь стало сохранение целостности нашего фронта.
На юге советские войска, вклинившись на ряде участков в оборону, занимаемую сравнительно слабыми венгерскими частями, вышли к Тиссе в ее среднем течении. Бои на плацдарме у Сольнока, в ходе которых немецкие танковые части группы Клеемана предприняли несколько успешных контратак, заставили русских оттянуть сюда часть своих сил даже из района севернее Дебрецена. На юге советским войскам удалось наконец после ввода в сражение новой армии в районе Сегеда отбросить далеко на запад действовавшие здесь слабые венгерские силы и выйти к Дунаю.
20 октября русские силами двух гвардейских кавалерийских корпусов при поддержке танкового корпуса сосредоточенным ударом прорвали немецкий оборонительный рубеж севернее Дебрецена. 22 октября они овладели Ньиредьхазой и выдвинулись своими передовыми отрядами к верхнему течению Тиссы у населенного пункта Токай.
Казалось, что теперь русские после тяжелых боев, длившихся почти полмесяца, добились своей цели. Тыловые коммуникации армейской группы Велера были перерезаны. Ее окружение и уничтожение являлось для советского командования лишь вопросом времени. Однако немецкое командование и войска уже получили достаточную закалку и научились преодолевать подобные кризисы, побывав во многих, казалось, безвыходных положениях. В ходе отступления войска армейской группы Велера, теснимые с востока и юга уверенным в своей победе противником, нанесли массированный контрудар в направлении Ньиредьхазы. [156] Этот контрудар был поддержан с запада шедшими навстречу армейской группе частями немецких танковых дивизий. Прорвавшиеся на север советские танковые и механизированные корпуса оказались неожиданно для самих себя отрезанными от продвигавшихся вслед за ними общевойсковых армий, когда в 01.00 23 октября обе ударные немецкие группировки соединились в районе южнее Ньиредьхазы и образовали прочный заградительный барьер. Ни яростные атаки оказавшихся теперь внутри этого барьера советских корпусов, ни удары извне общевойсковых армий и двух механизированных корпусов не смогли прорвать кольцо окружения.
Тяжелые бои у Ньиредьхазы продолжались. Южнее города 23-я немецкая танковая дивизия внезапным ударом разгромила 30-ю кавалерийскую дивизию и 3-ю танковую бригаду противника. Это был новый серьезный успех уже много раз отличавшейся дивизии. 26 октября Ньиредьхаза опять перешла в наши руки. Три русских корпуса, отрезанные от основных сил, пытались пробиться на юг и юго-восток и были атакованы 23-й танковой дивизией и боевыми группами 8-й армии, сжаты со всех сторон на ограниченном участке территории, а затем расчленены на отдельные группы. Только после ожесточенных боев, длившихся в течение суток, остатки этих корпусов, без техники, сумели выйти по тропинкам и полевым дорогам на юг. Теперь войскам армейской группы Велера ничто не мешало отойти на запад.
В тот же день, 29 октября, 29-й и 17-й армейские корпуса группы Велера вышли на рубеж Ньир-Богат, Ньир-Ватор, Матесалка, Вашарошнамень, а 1-я венгерская армия — на западный берег Тиссы, где она заняла оборону на фронте от Вашарошнамени до района восточнее Чопа и далее через Ярок до района южнее Яцлище. Обстановка в полосе 1-й венгерской армии обострилась, так как противник захватил Мукачево и прорвался далее в направлении Ужгорода. На левом крыле группы армий возникла новая угроза, но зато теперь, перед началом новой фазы сражения — борьбы за Будапешт, нам удалось создать на рубеже Тиссы более или менее целостный фронт. [157]
Войска армейской группы Велера с боями прошли сотни километров по труднопроходимой горной местности в Карпатах. Они преодолели многие горы и реки, непроходимые леса, грязь и снег, и при этом их постоянно преследовал противник.
Вместе с войсками уходили на запад и немецкие колонисты, жившие в Румынии и Венгрии. Добровольно или по принуждению политических функционеров третьего рейха они оставили в Трансильвании, Банате и других областях, где они когда-то поселились, свой кров и все средства существования в надежде, что на немецкой земле они будут приняты с распростертыми объятиями и получат соответствующую компенсацию за все, что потеряли. Но какое разочарование! Они оказались в нищете, обездоленные и без всяких средств.
28 октября я прямо с поля боя на своем «фольксвагене» поехал в Будапешт, чтобы обсудить с новым венгерским руководством различные вопросы, касавшиеся группы армий. Я и не подозревал, что во время моего отсутствия — я находился некоторое время в войсках — между венгерским правительством и моим штабом в Матрахазе велись переговоры относительно моего визита в Будапешт и что всему этому делу был придан такой оборот, какого я совершенно не ожидал.
Когда я подъехал к воротам дворца, там уже был выстроен почетный караул — венгерский батальон в полном парадном снаряжении. Само собой разумеется, мне далеко не польстил этот никому не нужный спектакль мирного времени, напоминавший сцену из последнего акта «Нибелунгов». Между тем ко мне, печатая шаг, подошел флигель-адъютант нового главы государства Салаши и в ответ на мой удивленный вопрос пояснил, что эти почести предназначались мне от лица венгерского правительства и венгерской нации в знак признательности за успешно проведенные сражения под Дебреценом и Ньиредьхазой. Глава государства и все министры ожидали меня наверху, в аудиенц-зале дворца. [158]
Мне не оставалось ничего другого, как пройти вдоль фронта выстроившегося почетного караула, обратиться к нему с кратким приветствием, а после этого отправиться на прием, организованный венгерским правительством. Все было обставлено в высшей степени торжественно. Когда я вошел в аудиенц-зал, мне навстречу выступил сам глава государства Салаши вместе со своим военным министром Берегфи. Салаши обратился ко мне с краткой приветственной речью, воздав в ней должное успеху под Дебреценом, высоко оценил боевые достижения моих войск и вручил мне высший венгерский военный орден.
После того как в нескольких словах я высказал свою благодарность, меня попросили выступить перед собравшимися членами правительства с докладом об обстановке. Я воспользовался этим случаем для того, чтобы подчеркнуть всю серьезность положения и не оставить у венгров никакого сомнения в том, что над страной нависла катастрофа, предотвратить которую можно будет лишь в том случае, если Венгрия, так же как и Германия, мобилизует все без исключения имеющиеся у нее силы для отпора противнику и если венгерские войска окажут русским достаточно упорное сопротивление.
Конечно, ни того ни другого венгры делать не собирались. Находясь в Будапеште, я понял, что население не имеет абсолютно никакого понятия о том, насколько серьезным было положение на фронте. Я повсюду наблюдал картины глубокого тыла и не мог не вылить в этот «праздничный кубок за победу под Дебреценом и Ньиредьхазой» несколько горьких капель. [159]«В сентябре 1944 года я тайно пропустил через передний край обороны группу во главе с бароном Акселем Едэ, который направлялся для переговоров о заключении перемирия в Москву. Я же обеспечивал и его возвращение. Этим я взвалил на свои плечи тяжелую ответственность, ибо, если бы немцы что-либо заметили, я тут же попал бы в руки гестапо. Таким образом, я обеспечил первый практический шаг на пути Венгрии к переговорам о перемирии. 14 октября я был отозван регентом и назначен командующим обороной Будапешта. Практически регент намеревался после провозглашения своего обращения от 15 октября в случае отставки правительства Лакатоша возложить на меня формирование нового правительства, дружественно настроенного к русским...»
[146] «По воле нации, поставившей меня во главе страны, важнейшей целью внешней политики Венгрии являлась отмена мирным путем или по крайней мере частичное устранение несправедливостей Трианонского мирного договора. Надежды, которые мы возлагали в этом отношении на Лигу Наций, не осуществились. Когда разразился новый мировой кризис, Венгрия не руководствовалась желанием приобрести новые территории. Мы не имели никаких агрессивных намерений по отношению к Чехословацкой Республике, и Венгрия не хотела военным путем возвращать отторгнутые от нее области. Мы вступили в провинцию Бачка только после крушения Югославии и только для того, чтобы защитить наших братьев по крови. Мы приняли к исполнению арбитражное решение стран «оси» в отношении областей, отнятых у нас в 1918 году.
«К офицерам и солдатам 1-й армии! Ко всем военнослужащим венгерских вооруженных сил!
* * *
«Сорвать замысел противника, пытающегося уничтожить войска группы армий концентрическими ударами с юга, юго-востока и через Карпаты. Для этого надлежит завязать сражение в районе южнее Дебрецена, используя все имеющиеся силы. В случае необходимости армейской группе Велера разрешается отойти на рубеж Маргита, Сату-Маре, Густе в готовности к дальнейшему отходу на рубеж рек Тисса, Бодрог с тем, чтобы воспрепятствовать продвижению противника на Будапешт».
* * *
* * *