Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава 9.

Моя первая команда

Первым, кого я увидел в кают-компании «Циклопа», был коммандер Джекки Слотер. После громогласного приветствия он предложил мне выпить, а потом в своей обычной манере, добродушно, шумно и весело, изложил мою программу на следующие несколько недель. «Р-555» находилась в Кэмпбелтауне, и я должен был принять командование у Джереми Нэша. Обычно на передачу дел дается два-три дня. Мне на это отвели неделю, поскольку я был бывшим резервистом, а «Р-555» — старой американской посудиной, весьма отличавшейся от лодок, на которых мне доводилось бывать. Так совпало, что командир флотилии капитан Эдварде намеревался на следующее утро нанести прощальный визит в Кэмпбелтаун, и мне было приказано прибыть на старый голландский эсминец «Z-5» в 9.30, чтобы отправиться вместе с ним.

Утром, когда мы вышли в море, дул свежий юго-западный ветер. Даже в защищенной со всех сторон бухте имеющий маленькую осадку эсминец качало весьма ощутимо. Когда мы миновали Пладду и взяли курс на Кэмпбелтаун,. эсминец начало швырять с утроенной силой. Я почувствовал приближение приступа морской болезни. Не желая, чтобы капитан Эдварде заметил мою слабость, я выбрал самый укромный уголок на палубе и простоял там все время до входа в гавань Кэмпбелтауна. Там, слава богу, было спокойно. На причале нас встретил коммандер Корфилд-Дженкс, здешний командир подводников, явившийся приветствовать своего командира, чтобы в последний раз показать ему местные военно-морские объекты. Я [149] браво доложил о своем прибытии и узнал, что, как я и ожидал, лодка находится в море на очередной тренировке и вернется только к вечеру. Тогда я с большим удовольствием отправился в долгую уединенную прогулку по берегу. Незадолго до шести часов я вернулся на причал. Первыми с учений возвращались надводные корабли. Это были траулеры, а также паровые и моторные яхты, переоборудованные во время войны и ставшие военными кораблями. На них были установлены гидролокаторы, и офицеры и нижние чины выходили в море, чтобы получить опыт обнаружения вражеских подводных лодок. Я посмотрел, как они швартуются у причалов, а потом снова обратил все внимание на вход в гавань, ожидая, что появятся субмарины.

«Р-555» пришла первой. Описав широкую дугу, лодка приближалась к причалу и выглядела очень внушительно. Я сразу заметил, что она значительно больше и быстроходнее, чем все старые лодки класса Н, из которых состояла 7-я флотилия. Матросы уже стояли на палубе, готовясь выполнить привычные обязанности по швартовке. На мостике я разглядел высокую, подтянутую фигуру Джереми Нэша. Командир старался подойти в месту швартовки красиво. Он заблаговременно остановил дизели, и лодка по инерции скользила по воде до тех пор, пока не оказалась напротив причала. Здесь он использовал электродвигатели, и лодка замерла в нескольких футах от причала и строго параллельно ему. На причал полетели швартовные концы, и через несколько минут лодка стояла у причала.

Джереми отдал приказ:

— Стоп, машина! — после чего с улыбкой посмотрел на меня: — Привет, Тедди. Не ждал тебя до завтра. Поднимайся на борт! [150]

Я прошел по узким сходням и шагнул на палубу, ожидавший здесь юный младший лейтенант впервые отдал мне честь, как командиру субмарины. Я так расчувствовался, что не сразу вспомнил, что должен ответить на приветствие.

Носовой люк был открыт. Чувствуя на себе любопытные взгляды находившихся на палубе моряков, я спустился вниз и обнаружил, что попал в отсек резервных торпед. У подножия трапа меня ждал улыбающийся, рыжеволосый Джереми Нэш. После теплого приветствия он повел меня в расположенную в корме кают-компанию, чтобы представить своему, точнее, уже моему старшему помощнику Фитцжеральду. Это был высокий светловолосый юноша, обладавший приятным, по-мальчишески улыбчивым лицом.

— Как поживаете, сэр? — спросил он, и я внезапно почувствовал себя самозванцем.

Меня еще никогда не называл «сэр» ни один офицер. Здесь же я был командиром, и мне подчинялся этот лейтенант, кадровый моряк, который уже в силу этого обстоятельства имел все основания командовать мной, даже если я служил на подводном флоте несколько дольше, чем он.

Джереми извлек из шкафа бутылку джина. Фитцжеральд, извинившись, отправился в корму, чтобы проследить за пуском главных двигателей для зарядки батарей. Тем временем в кают-компании начали появляться новые лица.

— Входи, штурман, и познакомься со своим новым капитаном!

Я пожал руку Тейту, застенчивому темноволосому младшему лейтенанту, обладавшему мягким выговором, свойственным уроженцам Новой Зеландии. Пока Джереми наполнял стаканы, послышалось гудение, и лодка начала слегка вибрировать: [151] заработали дизели, началась зарядка батарей. Вскоре в кают-компанию вернулся Фитцжеральд вместе с Эллисом — тем самым младшим лейтенантом, который первым приветствовал меня на палубе. Нас представили друг другу, и мы беседовали до тех пор, пока не появился стюард, чтобы накрыть стол к ужину.

* * *

Мы сразу решили, что неделя для передачи дел не нужна, а то, что я являюсь бывшим резервистом, здесь роли не играет. Было решено завершить все работы за четыре дня. Первые два дня Джереми будет сохранять статус командира, а следующие два дня он будет находиться рядом, дабы убедиться, что я владею ситуацией. В процессе выполнения обычных дневных тренировочных упражнений мы вместе облазили все уголки лодки, и я получил возможность в деталях ознакомиться со всеми особенностями ее конструкции и оборудования. В конце четвертого дня мы отправили сообщения, что я принял командование, после чего Джереми собрал вещи и отбыл на «Циклоп».

* * *

На пятый день утром, было без пяти минут восемь, я поднялся на мостик капитаном собственного корабля. Непередаваемое ощущение! Утро было очень холодным, еще не совсем рассвело.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал меня Фитцжеральд.

— Доброе утро, номер один, — ответил я, стараясь не выдать охватившие меня чувства. Чтобы скрыть выражение своего лица, я задрал голову и посмотрел на небо. Оно оказалось серым и весьма мрачным. [152]

— Все на борту, сэр, — как положено, доложил Фитцжеральд, — носовой люк и люк машинного отделения задраены, главные двигатели готовы к запуску, горизонтальные рули проверены, рулевое устройство проверено, телеграфы проверены.

Я подошел к ограждению мостика, поднялся на ступеньку и облокотился о поручни: мне показалось, что иначе помощник непременно заметит, как у меня дрожат руки. Из переговорного устройства донесся набор звуков, который Фитцжеральд немедленно перевел как сообщение о полной готовности.

— Прекрасно, — сказал я, — тогда командуйте отдать концы.

— Отдать носовой конец! — приказал Фитцжеральд и вслед за этим: — Отдать кормовой конец!

Когда швартовные концы с лязгом втянули на корабль, я оглянулся, проверяя, что мне ничто не помешает отойти от причала. Одна из субмарин класса Н как раз выполняла разворот, через несколько минут путь будет свободен. Стоящая впереди меня лодка тоже отходила от причала. Нужно уходить, иначе мне придется ждать, пока она пройдет. Я начал отдавать приказы, обычные при отходе корабля от причала, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Нижний чин, стоящий у телеграфа, повернул рукоятку, где-то внизу негромко откликнулся колокольчик, и в тот же момент Фитцжеральд слегка обеспокоенным голосом проговорил:

— Подчиняться телеграфу, сэр?

Это означало, что я забыл передать важный приказ в машинное отделение.

— Да, конечно, подчиняться телеграфу, — поспешно сказал я, страшно разозлившись на [153] свою забывчивость и моментально почувствовав себя некомпетентным. Чтобы загладить неловкость, я тут же отдал следующий приказ: — Рулевой, 30 градусов право на борт.

Небольшая вибрация возвестила о том, что заработал левый гребной винт. Оглянувшись, я мог видеть создаваемую им волну. Мы двинулись к выходу из бухты.

В этом конце бухты волны весело бежали к противоположному берегу. Чтобы выполнить поворот, следовало развернуть корму как можно ближе к мелководью, после чего повернуть почти на месте. (Следует отметить, что на дизелях нельзя отработать назад, поэтому все сложные движения в условиях ограниченных акваторий выполняют на более маневренных электродвигателях. Если вы не имеете опыта управления кораблем и поэтому используете больше мощности батарей, чем необходимо, вы станете не слишком популярной личностью в машинном отделении. Ведь все, что потеряно днем, придется компенсировать за счет более длительной зарядки ночью.) Я страшно переволновался, но сложный маневр был выполнен, и мы легли на курс к первому бакену и началу подходного канала. Примерно в кабельтове перед нами поворачивала влево «Н-33», беря курс на линию буев, отмечавших выход в открытое море. За нами маневрировали еще две лодки. Я не менял курс, пока мы не оказались на правой стороне канала, потому что не забыл, как двумя годами ранее нас здесь выбросило на мель на «Н-28». День, который мы провели на виду у берега, был одним из самых неприятных в моей жизни.

Швартовные концы уже были убраны на свои места. Матросы по одному забирались с палубы на мостик и спускались в боевую рубку. Эллис, [154] руководивший носовой швартовной партией, поднялся последним и доложил, что все закреплено и готово к погружению. Оставалось надеяться, что он не ошибается, потому что канат, тянущийся за лодкой в море, во время погружения может наделать много бед, к примеру намотавшись на винт или горизонтальный руль.

На траверзе маяка Даваар мы легли на курс к району учений.

— Штурман, курс? — спросил я, когда мы миновали Килбреннан-Саунд.

— Курс 78 градусов, сэр. — У Тейта ответ был готов.

— Хорошо, рулевой, курс 78 градусов.

Когда лодка легла на курс 78 градусов, я снова наклонился к переговорному устройству:

— Пост управления, приготовиться к переходу на нижнее рулевое управление.

— Все готово, сэр.

— Перейти на нижнее рулевое управление, курс 78 градусов.

Получивший передышку рулевой на мостике отправился вниз. А я сказал Тейту, что тоже собираюсь пойти вниз и позавтракать. Он остался на мостике, получив распоряжение позвать меня, когда до района учений останется одна миля. Я еще раз посмотрел по сторонам. День был таким же унылым, как утро. Далеко впереди над беспокойным морем неясно вырисовывались холмы Аррана. Вслед за нами виднелись другие субмарины, направлявшиеся в разные районы учений. Удостоверившись, что все вокруг спокойно, я спустился вниз и присоединился к остальным офицерам, отдававшим должное яичнице с беконом. Пока все идет нормально.

Когда в кают-компанию явился матрос и доложил, что до места назначения осталась одна миля, [155] я вернулся на мостик и приказал снизить скорость и выбросить буи. Мы буксировали за собой на конце длинного линя три маленьких сигнальных буя оранжевого цвета, чтобы инструкторы, обучающие операторов гидролокаторов, могли зрительно фиксировать наше местоположение. Второй рулевой выбросил буи в подветренную сторону и вытравил линь, чтобы они переместились за корму. При этом он внимательно следил за натяжением линя, чтобы образовавшаяся петля не опутала гребной винт или кормовые горизонтальные рули. В условиях волнения, пусть даже умеренного, эта работа требовала изрядного опыта. Теперь нас догонял адмиралтейский траулер. Это был корабль, для которого мы должны были поработать заводной мышкой: на нем проходили обучение операторы гидролокаторов. Он просигналил нам инструкции: время погружения и требуемый курс. Мы заняли свои места и перешли с дизелей на электродвигатели. Я дал команду сигнальщику просемафорить «Готов!», и через несколько секунд на мачте траулера подняли большой черный флаг. Это был сигнал для нас погружаться.

— Все вниз! — сказал я.

Мое сердце колотилось так, что я опасался, как бы его стук не услышали окружающие, но я очень старался казаться спокойным. Тейт и сигнальщик ушли вниз. Я наклонился к переговорному устройству и сказал:

— Черный флаг поднят. Время пошло.

Затем я тоже спустился в люк, нажал кнопку ревуна, закрыл и задраил люк и спустился с нижней ступеньки трапа в пост управления, когда стрелка глубиномера подползла к отметке 10 футов.

— Закройте нижнюю крышку. 80 футов. Поднять перископ! [156]

Первым делом я убедился, что буи плывут за кормой и их хорошо видно. Они весело подпрыгивали на волнах. Когда мы миновали отметку 32 фута, перископ ушел под воду, и я больше не видел ничего, кроме зеленой воды.

— Убрать перископ.

Мы медленно погружались в глубину. 40 футов, 50, 70... На отметке 80 футов лодка выровнялась. Все шло нормально.

Так для меня снова началась работа, которая стала привычной, когда двумя годами ранее я был младшим офицером в этой учебной флотилии: каждое утро — выход из гавани, переход в район учений, погружение на 80 футов, всплытие после двух нудных часов под водой, снова погружение, всплытие... И так шесть дней из семи. Иногда монотонная рутина прерывалась случайностями, которые вызывали общий хохот или добавляли нам седых волос.

Как-то раз во время погружения боевую рубку начало затапливать, потому что была оставлена открытой заслонка переговорного устройства — голосовой трубы. Во всех британских субмаринах голосовая труба ведет с мостика непосредственно в пост управления, и, если не закрыть заслонку на мостике, ничего существенного не произойдет, так как заслонка в посту управления при погружении всегда закрыта. Одной из многочисленных особенностей «Р-555» было наличие ответвления голосовой трубы, ведущего в рубку. Я забыл закрыть заслонку на мостике, а сигнальщик — ту, что в рубке. Итог — затопление. Это само по себе было довольно неприятно, а тут еще неожиданно полетело крепление якоря, и якорная цепь вытянулась во всю длину. С такой нештатной ситуацией я раньше не сталкивался. Это происшествие показалось мне очень забавным: [157] субмарина плывет под водой, в боевой рубке плещется море, буйки тянутся за кормой, приплясывая на волнах, а якорь болтается где-то внизу, свисая на длинной цепи, как часовой маятник. Понимаю, что вел себя глупо, но не смог сдержаться и расхохотался, а когда отсмеялся, приказал Фитцжеральду всплывать.

В другой раз мы всплывали с большой скоростью для учебных стрельб, и механик, управляющий клапанами, регулирующими продувку танков, сообщил, что не может продуть главный балластный танк номер 3, потому что клапан сломался. Мы оказались в положении, когда носовая часть корабля обладала достаточной плавучестью, а кормовая — никакой. Орудийный расчет уже распахнул крышки люков, готовясь выскочить на палубу, а корма все еще оставалась под водой. Вода плескалась возле комингса верхнего люка, готовая хлынуть в рубку, а я не решался снизить скорость, чтобы корма не опустилась еще глубже. Мы справились с ситуацией довольно скоро, но поволновались изрядно.

Был случай, когда по неизвестной мне причине крышки носовых торпедных труб остались открытыми (в этой флотилии мы выходили в море без торпед). В результате в процессе погружения обнаружился сильный дифферент на нос, из-за которого мы падали до 150 футов, прежде чем овладели ситуацией.

Должен признаться, что как-то раз, возвращаясь в гавань после учений, я по ошибке проскочил причал и врезался в ряд смэков{15}, аккуратно поставленных борт к борту перед нами. Шума получилось неприлично много, и я решил, что [158] моя карьера командира субмарины подошла к позорному концу. Когда мы выбрались из хитросплетения тросов и канатов и пришвартовали субмарину к причалу, я решил пойти к рыбакам и извиниться перед шкиперами за беспорядок. Они сидели за бутылкой джина и не знали, что произошло неординарное событие. Облегченно вздохнув, я стал придумывать, как обойти этот прискорбный эпизод в докладе своему командованию. Очень скоро все о нем забыли.

Моя жизнь стала значительно приятнее, когда в апреле в Кэмпбелтаун прибыл Тони Спендер на лодке класса Н, а затем Фредди Шервуд, командовавший полученной по ленд-лизу такой же, как моя, американской субмариной. Его «Р-556» прославилась непрекращающимися поломками машин и оборудования и даже получила прозвище «Неподдающаяся».

Мой экипаж постоянно менялся, что было обычным для этой флотилии. Еще до конца апреля нас покинули Фитцжеральд и Тейт. Как было заранее оговорено, они присоединились к Джереми Нэшу, получившему под командование новую субмарину класса U. Мне очень не хотелось с ними расставаться, но им на смену пришли великолепные офицеры: Джефф Стюарт на должность старшего помощника и Брайан Миллз на должность штурмана. Мы настолько хорошо сработались, что я решил обратиться к командованию с просьбой направить их ко мне, если мне когда-нибудь дадут боевую субмарину.

К концу мая мне отчаянно надоела наша учебная деятельность, и, когда в начале июня нас послали на север в Тобермори, чтобы поработать «заводной мышкой» там, дикая красота Малла и бесподобная природа Гебридских островов не улучшили моего дурного настроения. [159]

Но здесь все-таки было интереснее. Надводными кораблями теперь были новые фрегаты и корветы, проходящие последние испытания перед выходом в море в качестве кораблей эскорта для атлантических конвоев; на них были установлены более совершенные гидролокаторы, поэтому мы погружались без сигнальных буев и сами выбирали курс. Это дало мне уникальный шанс научиться ускользать от надводных охотников, чем я занялся с большим усердием. Я испытывал все уловки, которые только мог придумать: обычный зигзаг, резкое изменение курса, кратковременно резкое увеличение скорости, причем позже я всегда старался узнать, какой из моих маневров поставил «морских охотников» в затруднительное положение. Успех был очевиден, если мы не слышали надводный корабль на протяжение пяти или десяти минут. Затем обычно слышался звук разрыва небольшого подводного снаряда, который означал, что нас потеряли и мы должны обнаружить себя с помощью «дымовой свечки». Это небольшая емкость, выстреливаемая сжатым воздухом из установленного на корпусе «орудия». Она вылетала на поверхность и пускала струю белого дыма. Такие «свечки» также использовались для обозначения курса всплывающей субмарины: когда две штуки выпускались с интервалом в пять минут, они показывали, каким курсом всплывает субмарина, и давали сигнал надводным кораблям очистить пространство.

В середине июня пришел приказ, которого я ждал с огромным нетерпением. Меня назначили командиром «изделия номер J-3067», постройка которого завершалась на верфи Кэммел-Ярдс в Беркенхеде. Я знал, что под этим номером скрывается лодка класса S — такая же, как «Сарацин», и был на седьмом небе от счастья. О большем я и [160] мечтать не мог. В Тобермори мне на смену прибыл Синджи Андерсон, и, сдав ему дела, я собрался в путь. Поскольку пароход в Обан отходил очень рано, я попрощался с офицерами и матросами накануне и попросил старшего помощника выделить двух матросов, чтобы меня утром доставили на шлюпке к причалу. Проснувшись еще затемно, я оделся, стараясь никого не потревожить, выбрался на мостик и спустился оттуда на палубу. Меня уже ожидала шлюпка, в которой на веслах сидели три офицера. Я был очень тронут эти традиционным, но, тем не менее, неожиданным знаком внимания, и поневоле почувствовал грусть. Все-таки этот корабль долгое время был моим домом. К тому же все вокруг вдруг показалось мне удивительно красивым: бухта, спокойно спящая в эти ранние часы, деревья, спускающиеся к самой кромке воды, и даже выплевывающий клубы черного дыма пароход, на котором я должен был проделать первый этап пути к моей новой субмарине. [161]

Дальше