Сентябрь
Генерал Ноги убедился в необходимости начать правильную осаду Порт-Артура. Было очевидно, что для этого надо совершенно изменить не только тактику, но и весь план кампании. При атаках он до сих пор мог двигаться вперед узким фронтом, мало обращая внимания на форты и оставляя лишь достаточный отряд, в виде заслона против ближайшего из них, тогда как главные силы наступали, невзирая на потери, которые они могли понести от них. Стремительные силы, могущественный натиск, нападение врасплох, паника неприятеля, ожесточенное нападение должны были доставить ему победу.
При правильной осаде, с другой стороны, не могло быть и речи о нападении врасплох и внезапных атаках. Нельзя было оставлять за собой укрепления, занятые русскими, откуда сапы могли быть обстреливаемы фланговым огнем. Нельзя было наступать узким фронтом, приближаясь к самым неприятельским фортам, так как войска могли быть отрезаны внезапными контратаками и сапы уничтожены орудийным огнем. Все должно было делаться методически, и все необходимые работы должны были быть закончены, прежде чем приступить к действиям против долговременных фортов. Наступление должно вестись широким фронтом, шаг за шагом, чрезвычайно внимательно, не останавливаясь и не задумываясь даже перед самыми огромными затруднениями.
Пока шла речь о взятии Порт-Артура открытым штурмом наилучшим планом, как я уже пытался разъяснить, было действовать против фортов Панлунга и Вантая, Сильное сопротивление, которое японцы там встретили, показало, что через этот пункт труднее всего можно было рассчитывать ворваться в крепость при правильной осаде и следовало предпринять попытки в других направлениях. Во всяком случае, если восточный участок фортов должен был остаться главным тактическим объектом, необходимо было вести атаки против тех фортов, которые должны были принимать наиболее действительное участие при обороне этого участка. Поэтому генерал Ноги решил вести сапы против всего пояса фортов по северному фронту этого участка, от Суншу до восточного Киквана включительно. Но прежде чем начать осадные работы против западного фланга этих позиций, было необходимо заставить русских отступить с их передовой позиции в Шуйшиинской [109] долине, которая преграждала путь к наступлению против Суншу, Эрлунга и Хакимаки-ямы. Самыми сильными из этих передовых укреплений были редут Люнгвэн и Шуйшиинские люнеты.
Чтобы отвлечь внимание неприятеля в другом направлении и помешать ему сосредоточить свои главные силы на восточном участке, и вероятно также, чтобы убедиться, не будет ли наступление по долине Сюцзятунь, или же восточному плато удобнее, чем по ранее намеченному пути, генерал Ноги решил атаковать обе позиции на Метровой гряде, которые, при том или другом разрешении этого вопроса, безразлично, должны были быть первыми объектами нападения (это высоты 180 м{43} и 203 м). Согласно с этим были подведены сапы против фортов Панлунга, чтобы установить безопасное сообщение с базой, против северного Киквана, а немного после, против восточного Киквана, редута Люнгвэн, Шуйшиинского люнета и позиций на Метровой гряде.
Во время наступления на северный Кикван японцы встретили такое сильное и непоколебимое сопротивление, что только к концу октября они смогли довести свои сапы достаточно близко к фортам, чтобы произвести атаку, так что в течение всего сентября самые деятельные операции японцев должны были ограничиться атаками временных укреплений в Шуйшиинской долине и на Метровой гряде, о которых упоминалось выше.
Только через три недели генерал Ноги, убедившись, что осадные работы продвинулись вперед, приказал атаковать эти позиции. 17 сентября мы были приглашены на его главную квартиру, где были встречены состоящим при его штабе майором Ямаока, который нам объявил, что атака назначена на следующий день, объяснил каким путем она будет вестись и советовал пойти на главную квартиру 1-й дивизии, откуда мы будем отлично видеть эту операцию. Он нам сказал, что атака на редут Люнгвэн будет произведена войсками 9-й дивизии, а на остальные позиции — войсками 1-й дивизии и 1-й отдельной бригады. Одновременно демонстрации будут произведены по всему фронту русских позиций.
На следующий день мы едва успели прийти на главную квартиру 1-й дивизии и занять указанные нам места в траншеях на холме, как японские орудия окрыли огонь по неприятельским позициям, но вначале довольно вяло. Настоящая бомбардировка началась около 14 ч, так что у нас было вполне достаточно времени, чтобы изучить поле сражения, на которое у нас открывался прекрасный вид.
Прямо против нас поднималась громада высоты 180 м, с двойным рядом окопов вдоль ее широкого склона. Немного далее к юго-западу рисуется, отделяясь от высоты 180 м внезапным обрывом, возвышенная, крутая с раздвоенной вершиной высота 203 м, также окруженная двойным рядом окопов. Вправо от нас высота 174 м, которую японцы взяли 20 августа; последняя, отделяясь узкой долиной от высот, лежащих перед нами, начиналась у подошвы легкой покатостью, потом [110] становилась постепенно круче, и гордо поднимала в воздух свою вершину почти перпендикулярно. Влево от нас, значительно ниже, широкая долина Шуйшиин простирала свои зеленые поля далеко к востоку, где окаймлялась темными массивами Дагушана. В центре долины, окруженной плодородными полями, расположена деревня Шуйшиин, мирная и спокойная на вид, под тенью тутовых деревьев и ив. Но в бинокле мирный вид изменялся. Дома без крыш, пустынные улицы, разрушенные и закоптелые стены, показывали другое — огонь и пламя, гудение снарядов и свист пуль, храбрые столкновения ожесточенных людей, кровь, смерть и мрачный ужас. К югу и востоку деревни стояли редуты и люнеты, которые предполагалось атаковать. Их было сразу трудно найти, так как они почти совершенно зарыты в землю и только верхушка невысоких валов виднелась над морем зеленых посевов, но черные зигзаги японских окопов и дым разрывающихся снарядов ясно показывали, куда нам следовало смотреть, чтобы видеть наступавший бой.
Тем временем японские батареи открыли сильный огонь. Прямо под нами, в глубокой низменности, за едва заметной складкой местности, стояли полевые батареи. За ними, недалеко от нас, стояли другие батареи из орудий более крупного калибра, которые были так удачно расположены, что не только русские, но даже мы не могли открыть их позиции, несмотря на то, что мы слышали гул их снарядов, которые летали над нашими головами. Далее, к северу и востоку вдоль Фенхоаншанского хребта и линии холмов, осадные орудия, мортиры и гаубицы всех видов выбрасывали свои снаряды смерти и разрушения и мы наблюдали целыми часами, как они поднимали облачка дыма и пыли около оборонительных сооружений и видно было как верки понемногу разрушались под непрестанными тяжелыми ударами, пока пехота не двинулась вперед и артиллерия перешла с фугасных снарядов на шрапнели.
Атаки всех четырех позиций были произведены одновременно, но велись совершенно самостоятельно и чтобы вынести понятие о них, необходимо разобрать каждую операцию в отдельности.
Редут Люнгвэн, («Глаза дракона»), называемый Красным редутом, расположен на невысоком холме, на расстоянии 5 или 6 саженей к востоку от Шуйшиина. Это небольшое, но сильное временное укрепление, окруженное рвом. Валы были построены из глины и земляных мешков, а пехотные окопы были усилены блиндажей из балок, покрытых такими же мешками. Он был вооружен пулеметами и тремя полевыми орудиями. Внутри укрепления было два капонира, построенных из 14-дюймовых квадратных балок, с амбразурам и для ружей и пулеметов. Позади редута были проведены три траншеи к другим передовым позициям, устроенным перед фортом Эрлунг, вблизи железнодорожной линии. Эти траншеи были постоянными сооружениями, крепко построенными и покрытыми на всем протяжении блиндажами. Их занимали две роты пехоты. Гарнизон самого редута также состоял из двух рот.
От своей базы японцы имели возможность двигаться вдоль оврага, который тянется по направлению с севера на юг на расстоянии 200 саженей [111] от редута и служит отличным прикрытием. Делая из этой естественной параллели свою операционную базу, они придвинулись посредством обыкновенных сап на расстояние 25 саженей к укреплению и, наконец, только здесь была построена параллель, в которой расположился атакующий отряд, в ожидании приказаний.
Задача взятия редута была поручена правой бригаде центральной дивизии. Командир бригады решил повести главное наступление двумя батальонами на северо-восточный угол укрепления, а прилегающие окопы должны были быть одновременно атакованы одним батальоном с востока и одним с запада, так, чтобы гарнизону укрепления был отрезан путь отступления. Два батальона оставались в резерве.
Первая атака была произведена 19 сентября, около 17 ч. Батальон, который атаковал западную траншею, должен был пройти около 70 саженей по открытому месту, тогда как двум остальным отрядам надо было пробежать до рва пространство от 20 до 25 шагов. Западная колонна продвигалась с большой осторожностью. Местность вокруг Порт-Артура настолько неровна, что почти везде можно найти места, где наступающий отряд может укрыться и и собраться для последней перебежки.
Японцы знали по опыту, что значит идти против русских позиций в сомкнутом строю и не хотели подвергаться излишним потерям, поэтому и выслали разведчиков, чтобы исследовать местность. Вперед были высланы два человека, один за другим. Ползком на животе, они [112] двинулись, имея перед собой род щита, сделанного из полуторадюймовых досок, соединенных наподобие крыши, под углом около 60°; наружные стороны были обиты очень тонкими, 1/16 дюйма листами железа и на ребре было вырезано четырехугольное отверстие для винтовки. Эти щиты были применены в деле впервые, но оказались не особенно пригодными, так как были очень тяжелы и громоздки, а неприятельские пули пробивали их легко. Первый солдат был убит, прежде чем успел что-нибудь сделать, но второй был счастливее. Он скоро бросил свой щит и, двигаясь ползком вперед с большой осторожностью, достиг безопасного места на расстоянии 30–35 саженей от рва и оттуда дал знак своим товарищам, что нашел безопасное место, после чего начал ползти обратно, но был убит на месте, как только вышел из-за своего прикрытия. После этого опыта трехугольные деревянные щиты были оставлены и в подобных случаях употреблялись стальные щиты, о которых я уже упоминал выше. Тем не менее необходимые сведения были получены и батальонный командир послал половину роты к этому прикрытию, которого они достигли в одну перебежку, а за ними последовала и остальная часть роты. Отдохнув в этом вполне безопасном месте, они побежали к траншее, но были встречены таким убийственным огнем из ружей и пулеметов, что люди падали как еловые шишки, а оставшиеся в живых вынуждены были поспешить обратно к своему прикрытию. Одновременно были произведены атаки на северо-восточный угол укрепления и на восточную траншею, но в обоих местах натиск был отражен в самом начале ожесточенным огнем неприятеля и ни один человек не достиг рва. Вечером, в темноте была еще произведена атака, которую постигла та же участь.
Тем временем японские батареи открыли ужасный огонь по этому укреплению, сосредоточив его на северо-восточном углу редута, благодаря чему была пробита брешь и на большом пространстве завален ров. До начала и во время атаки они выпустили сотни шрапнелей по укреплениям и траншеям, но бомбардировка оказалась мало действительной против людей, спрятанных за валами из земляных мешков и не могла ни выгнать их оттуда, ни прекратить их огонь. К ночи были опять произведены две стремительные атаки, и хотя первая и была отбита, но во вторую осаждающим удалось перебежать ров, частью наполненный землей от произведенной бреши, и ворваться внутрь укрепления. Русские встретили их жестоким огнем из капониров и вступили с ними в отчаянную рукопашную схватку. Японцы имели с собой динамитные ручные гранаты и бамбуковые жерди, наполненные порохом, о которых я упоминал раньше. Они разгромили капониры и подожгли их. После ожесточенного боя, длившегося несколько часов, русские были оттеснены из укрепления. Это произошло 20 сентября, около 4 ч 30 мин. Ночные атаки на прилегающие траншеи не удались, японцы не смогли отрезать неприятелю пути к отступлению и русские благополучно отошли к своим позициям впереди железнодорожного полотна. Так как японцам невозможно было удержаться в редуте под сильным огнем, который мог быть открыт против них с Анцзешана, Ицзешана, Эрлунга и других укреплений, то они подожгли его и на нем никто больше не бывал, кроме разве какого-нибудь [113] предприимчивого корреспондента. Прилегающие защитные траншеи были также разрушены, так как было бы слишком опасно оставить русским такое удобное сообщение для их контратак на японские сапы, которые велись против фортов Эрлунга и Суншу.
Атаки на Шуйшиинские люнеты начались 19 сентября около 17 ч. Эти четыре люнета были построены на небольшой возвышенности в долине, расположены по углам широкого, неправильного четырехугольника и соединены траншеями. Люнеты были глиняные, открытые с горжи, снабженные окопами с блиндажами, как и на Красном редуте.
Самым сильным люнетом был северо-западный «В», который был вооружен одним полевым, двумя скорострельными орудиями и тремя пулеметами. Из других, один, который японцы называли «А», имел одно скорострельное орудие и три пулемета, «С» — одно полевое орудие и две мортиры, тогда как в «Д» не было вовсе артиллерии и он был занят одной пехотой. Гарнизон всех четырех люнетов состоял, приблизительно, из 1000 человек.
Японцы подвели свои сапы на расстояние приблизительно 25 саженей от двух северных люнетов, против которых были проведены атаки, первые днем, а две другие — ночью. Перед люнетом «В» был небольшой ров и вал был очень крут. Атакующий отряд, во время перебежки от параллели до рва, был встречен жестоким огнем, который многих вывел из строя. Во рву началась рукопашная схватка, по большей части с ручными гранатами, которыми широко пользовались с обеих сторон; но положение атакующего было конечно очень трудное и он нес сильные потери. Немногие, достигавшие бруствера, немедленно [114] убивались и японцы должны были всякий раз отступать с большими потерями. За час до первой атаки и после, во время ночных атак, японцы открывали ужасный шрапнельный огонь по четырем люнетам и соединяющим их траншеям, и все остальное время поддерживали непрерывный артиллерийский огонь. 20 числа с раннего утра началась стрельба шрапнелью; все силы наступающего, в числе пяти батальонов, были сосредоточены против сильного люнета «В», на который была произведена последняя стремительная атака. Русские были побеждены и отступили через траншеи, соединяющие их с люнетом «А», но японцы преследовали их по пятам и вошли в люнет почти одновременно с ними. Гарнизон этого люнета, деморализованный продолжительностью и ожесточенной бомбардировкой, потерей самого сильного люнета, пораженный и подавленный тем, что неприятель ворвался в укрепление, бежал. Остальные два люнета были тоже очищены русскими без серьезного сопротивления, и в 10 ч все позиции были в руках японцев.
Из двух высот Мертвой гряды, которые японцы предполагали атаковать, высота 203 м была значительно сильнее, как по природе, так и по тем оборонительным укреплениям, которые были возведены, чтобы усилить ее природные преимущества. Высота 180 м, которую японцы называют Ямаока-яма, представляет собой возвышенность с широкой и ровной вершиной, с крутыми извилистыми склонами, на которых во многих местах имеются удобные пункты для укрытия. Ее широкая вершина была окаймлена двойным рядом окопов, без внутреннего форта или траншей для их поддержки; вооружение составляли два тяжелых орудия и несколько пулеметов. Окопы только местами были прикрыты от артиллерийского огня и по всему видно, что русские не придавали большого значения этой позиции, которой вполне командовали окружающие высоты, поэтому она не могла иметь значение для японцев, пока высота 203 м была во власти русских.
Рисунок дает представление о том, какой вид эти высоты имели с того места, где мы сидели. Ближайшей к нашему наблюдательному пункту была высота Такасаки, взятая японцами в середине августа, средняя — высота 180 м, и последняя, с раздвоенной вершиной — высота 203 м. На северо-западном (ближайшем) склоне высоты 203 м находятся два неглубоких ущелья, которые тянутся от подножья холма почти до нижней линии русских окопов. Так как грунт вокруг нее очень тверд и наступление на большом протяжении могло вестись под полным прикрытием, то японцы не вели сапы против этой позиции. Задние [116] склоны Такасаки-яма представляли собой лучшую базу для атаки, чем любая параллель, а ущелья, о которых я раньше упоминал, образовали естественные подступы, лучше которых никакие саперы никогда бы не сделали.
Здесь, как и повсюду, артиллерия открыла огонь. Высота ожесточенно обстреливалась в течение 14 ч, а затем, с 18 ч, начался сильный шрапнельный огонь. Под его прикрытием 1-й полк, назначенный для атаки, начал наступление. С позиций на холме Такасаки, небольшой отряд, выслав вперед разведчиков, сполз по склонам и достиг ближайшего ущелья без всяких потерь. Другие небольшие отряды последовали за ним и приблизительно через час довольно значительные силы, численностью около батальона, собрались в ущелье, которое тянулось от подножья холма до защищенного места под самыми нижними окопами. Другой батальон того же полка был послан тем же путем к следующему ущелью. Здесь открытая местность, которую им надлежало пройти, была несколько больше и обстреливалась ружейным огнем со стороны русских, так что приходилось продвигаться осторожнее. Посылать через это место даже небольшие отряды одновременно было слишком рискованно, поэтому люди перебегали эту открытую местность по одному, или по два, с возможной быстротой. Мы очень волновались, наблюдая за этой частью наступления, когда люди один за другим перебегали, не зная что ждет их жизнь или смерть. Мы стояли безмолвно, затаив дыхание, объятые чем-то вроде жажды крови старых времен, которую многие годы цивилизации только видоизменили, запрятав ее в сокровенные складки наших душ; это было что-то подобное тому чувству, с которым римляне смотрели на борьбу гладиаторов. Пока люди перебегали через это место, пули сильно жужжали и видны были маленькие облачка пыли, поднимавшиеся там, где пули ударялись о землю около них.
Первые три человека благополучно достигли убежища. Четвертый, офицер, размахивая обнаженной саблей (они всегда размахивают своими саблями), побежал не по прямой линии как его предшественники, а зигзагами, вероятно, чтобы затруднить русским прицеливание, но это оказалось для него роковым, та как задержало его в сфере огня несколько лишних секунд. Он был сражен пулей, и если не убит на месте, то погиб несколько минут спустя, так как русские пули густо падали вокруг того места, где он упал, пока не оставалось более сомнений в его судьбе. Но перебежка продолжалась безостановочно, и хотя нескольких человек постигла участь офицера, но численность отряда, собиравшегося в ущелье, все увеличивалась, пока не образовался отряд не менее двух рот.
Около 18 ч 30 мин весь наступающий отряд уже перешел через опасное место и благополучно собрался в ущельях, но атака была отложена до наступления полной темноты. За эти высокие и массивные холмы свет прожекторов не проникал и поэтому японцы предпочли обождать, пока, благодаря тьме, огонь русских станет менее метким и убийственным. Но даже под покровом ночи японцам не удалось достичь своей цели. Они перешли через первую линию окопов, выбив из них без труда немногих русских, но были остановлены сложным проволочным [117] заграждением и принуждены отступить под смертоносным огнем из верхнего ряда окопов. Саперы приступили к перерезанию проволок, чтобы открыть проход; остальные войска провели ночь при резком, холодном, северном ветре, одетые в тонкие кителя, без шинелей и мы видели как они оставались на том же месте весь следующий день, в ожидании приказа о новом наступлении.
Пока пехота отдыхала большую часть дня 20 сентября, артиллерия работала более, чем когда-либо. С рассветом батареи открыли огонь и усыпали градом снарядов обе русские позиции; это продолжалось до полудня, когда началась стрельба шрапнелью и продолжалась в течение нескольких часов. Я ранее не видел ничего подобного. На всем протяжении траншей шрапнели рвались без перерыва, и можно было заметить, что маленькие клубы белого дыма над траншеями точно изображали их извилистую линию, до того стрельба японцев была метка.
В 17 ч пехота двинулась и скоро достигла верхних траншей через переплет проволочных заграждений. Очевидно, что ужасный шрапнельный огонь вполне достиг своей цели, так как сравнительно мало людей были убиты во время наступления по крутому склону. Японцы скоро дошли до траншей и очень быстро завладели их ближайшей частью. Но русские все-таки оказывали еще упорное сопротивление. Нам было легко следить за ожесточенным рукопашным боем по силуэтам сражавшихся. Через наши бинокли мы отлично видели каждый отпарированный и нанесенный удар, мы видели как обе стороны с упорством боролись за обладание траншеями штыками, саблями, камнями и ружейными прикладами, пока гарнизон не был побежден и высота не оказалась в руках японцев. Бой от начала до конца продолжался не долее получаса. Но японцы не имели возможности обосноваться [118] на высоте. Сильный артиллерийский огонь с Анцзешана и Ицзешана сделали пребывание на вершине невозможным, и они принуждены были возвратиться к нижним окопам, пока, спустя несколько недель, японские саперы не возвели достаточных защитных сооружений, чтобы эта позиция могла быть использована.
На высоте 203 м бой был гораздо труднее. Эта позиция сама по себе была значительно сильнее и оборонительные сооружения, возведенные русскими, несмотря на свой временный характер, имели огромную силу. Спустя несколько месяцев, в конце ноября и начале декабря, здесь произошли самые ожесточенные и упорные сражения за все время осады, и сила этой позиции была подвергнута испытанию, вполне доказавшему опытность русских инженеров, которым было поручено проектирование и исполнение оборонительных работ. Сражения, которые тут происходили с 19 по 22 сентября, хотя и были временами очень упорны, но их нельзя и сравнивать с теми, которые произошли в ноябре и декабре, и с тактической точки зрения они не представляют особого интереса, так что я ограничусь упоминанием, что атаки на эту высоту были сделаны 15-м и 16-м резервными полками и что японцам удалось овладеть частью высоты, но они не могли довести свои атаки до конца, и после двухдневной отчаянной борьбы были отбиты с большими потерями. Эта операция была приостановлена 22 сентября около 18 ч и долгое время японцы не пытались овладеть этой позицией.
Японские потери во время этих боев, считая убитых и раненых, были следующие: у редута Люнгвэн — 1200, у Шуйшиинских люнетов — около 400, у высоты в 180 метров — около 400 и у высоты 203 м — около 2000. В числе убитых был генерал-майор Ямамото, командир 1-й бригады. [119]