Канкан
Когда я прибыл на следующее утро (21 августа) на вершину нашей высоты, артиллерия уже начала действовать. Гром орудий продолжался с необычайной силой, но в это утро японцы, кроме обычных гранат, стреляли также и шрапнелью. Я сразу догадался в чем дело. Начальный акт драмы был окончен и занавес поднялся для следующего акта, в котором должен был развернуться могучий замысел с его удивительными эффектами. Главная ответственная роль была поручена пехоте, хотя и артиллерии пришлось предварительно хорошо поработать.
Целью бомбардировки предшествующих дней было разрушение, по мере возможности, брустверов и вообще уничтожение всего находившегося в пределах фортов, которые должны были стать сущим адом для войск, находившихся на них. Японцы хотели заставить гарнизон остаться в блиндажах, а беспрестанным разрывом снарядов, раздражающим нервы шумом, разрушением, убийствами, ужасными ранами от осколков и невозможностью что-либо предпринять для отмщения своему невидимому безжалостному врагу, обескуражить и деморализовать русских и сделать их неспособными оказать сопротивление решительному штурму. Работа артиллерии была закончена и пехоте теперь оставалось воспользоваться плодами ее трудов.
Но артиллерия должна была, кроме того, прикрывать наступление пехоты, пока войска не подойдут близко к валам форта, и держать защитников под постоянным огнем, который мешал бы прицелиться из ружья или навести пушку на атакующие войска. Для этой цели шрапнель более пригодна, чем граната, ввиду того, что она рассыпается градом свинца и стали над неприятелем, который бывает поэтому вынужден искать надежного укрытия.
После мы узнали, что пехота приготовлялась к наступлению. Обозревая через подзорные трубы все поле сражения, находившееся против нас, мы долго не могли заметить передвижений войск, хотя и знали, в какую сторону надо глядеть и откуда начнется главная атака. Над всем восточным сектором укреплений разрывалась шрапнель в виде круглых облачков дыма, быстро рассеивавшихся легким ветерком. Бомбардировка была настолько сильна, что в продолжение всего дня видны были над каждым фортом по всему сектору эти белые облачка. [58]
Но пока один снаряд разрывался, по крайней мере, три или четыре ложились на форту Северный Кикван и двух фортах Панлунга, недалеко от нас. Иногда облачка разрывающейся шрапнели появлялись также регулярно, как клубы пара из трубы какой-либо машины. Не было буквально ни одного дюйма земли внутри этих фортов, не задетого шрапнельной пулей. Очевидно японцы намерены были вести серьезную борьбу за обладание этим укреплением.
Два форта Панлунг расположены на двух отдельных высотах, это самые передовые форты к востоку от железной дороги; в действительности они представляются лишь земляными укреплениями для пехоты, вооруженными небольшим количеством полевых пушек, еще более временного типа, чем другие форты. Они не были, например, подобно Эрлунгу, усилены окопами или передовыми постройками, выдвинутыми вперед. Не было ничего, кроме тонких проволочных заграждений, для ослабления волны атаки, которая могла всей своей силой обрушиться прямо на валы фортов. С другой стороны, обладание этими фортами дало бы японцам возможность приобрести опорный пункт на русской позиции, с которого можно предпринимать дальнейшие атаки.
Форт Северный Кикван расположен на несколько сот ярдов к юго-востоку от форта Восточный Панлунг, отделяясь от него небольшой укрепленной высотой, называемой японцами фортом «Р», хотя в действительности это обыкновенная гора, усиленная окопами. Северный Кикван — долговременный форт, хотя и небольшой, но чрезвычайно сильной профили; он окружен глубоким рвом. Так как позднее здесь в течение всей осады шел самый ожесточенный бой, я отложу более подробное описание этого форта.
План генерала Ноги заключался, как уже было сказано, в том, чтобы прорваться сквозь русские линии у фортов Панлунга — слабейшем пункте неприятельского фронта и одновременно предпринять решительную атаку на форт Северный Кикван. Даже если бы атаки здесь не удались, то они отвлекли бы внимание русских отсюда и облегчили бы задачу войскам, которые должны были штурмовать форты Панлунга. Атаку Южного Киквана Ноги поручил 9-й дивизии, а на 11-ю дивизию было возложено взятие Северного Киквана. После взятия этих фортов обе дивизии должны были приступить к совместному штурму форта Вантай, расположенного на высоте с двойной остроконечной вершиной и составлявшего главную цель японской армии.
Через нижние склоны высоты Восточный Панлунг на полдороге к форту пролегает загзагами большое ущелье. Со стороны японских линий вход в ущелье легок, но, за исключением последних ста ярдов и далее, к нему можно пройти под прикрытием упомянутого ранее горного кряжа в центре Шуйшиинской долины. Само ущелье частично находится в сфере огня русских, но прикрытие можно найти повсюду за изгибами его крутых стен, так что сюда можно двинуть значительный отряд и держать его наготове для окончательного натиска. Но по выходе из ущелья к гласису, защищенному двойным рядом проволочных заграждений, и во время движения через него к валам форта, войска подвергались убийственному огню не только с Восточного Панлунга, [59] но и соседних фортов, в особенности Северного Киквана и Западного Панлунга. Найти прикрытие в этом месте совершенно невозможно, если не сосредоточить на обороняющихся шрапнельный огонь, благодаря которому они подвергались бы смертельной опасности во время их ружейной и орудийной стрельбы. Вот почему орудия изрыгали поток снарядов и осколков над фортами без отдыха и пощады.
Начальник 9-й дивизии отрядил левофланговую бригаду (6-ю) под командой генерал-майора Ишинобе для наступления против Восточного Панлунга и снова приказал 7-му полку начать атаку. Храбрый командир славного 7-го полка полковник Уши решил выдвинуть два батальона в первую линию, приказав правофланговому атаковать Восточный Панлунг, а левофланговому наступать к высоте «Р» и произвести сильную демонстрацию против этой позиции, чтобы помешать ей принять участие в обороне главного пункта; третий батальон должен был идти за ними и поддержать правофланговый.
Ночью отряд саперов удачно сделал несколько проходов в двойном ряду проволочных заграждений против Восточного Панлунга, хотя и понес большие потери: почти все люди были уничтожены убийственным неприятельским огнем из ружей и пулеметов. Около 5 ч во мраке занимающейся зари была произведена первая атака. От выхода из ущелья двинулся вперед 1-й батальон, но на лишенных прикрытия склонах высоты и, в особенности, при наступлении через узкие проходы в проволочных заграждениях, люди подвергались действию огня с валов фортов; отовсюду — с Эрлунга, Западного Панлунга и Северного Киквана огонь сметал людей и буквально уничтожил батальон; оставшаяся горсть достигла подножия гласиса и нашла здесь слабое прикрытие в покинутых траншеях. После этого полковник Уши лично повел в атаку на форт 3-й батальон с полковыми знаменами. Солдаты пошли в атаку с величайшей храбростью и абсолютным презрением к смерти, но не могли устоять против убийственного сосредоточенного огня. Полковник Уши и многие офицеры были убиты, немного людей ушло невредимыми из этой ужасной бойни и никто не остался в живых за проволочными заграждениями.
В это время батальон, действовавший против форта «Р», подошел вплотную к высоте, но не мог овладеть позицией. Солдаты укрылись в траншеях и вступили в перестрелку с защитниками, мешая последним принять участие в отражении штурма Восточного Панлунга.
Генерал-майор Ишинобе наблюдал за сражением с высокого холма к северу от деревни Вучьафан. Донесений от наступавшего войска не было и хотя звуки битвы и отсутствие обычных ликующих криков «банзай» указывали ему на положение дел, но картина, открывшаяся на рассвете была ужаснее, чем могли подсказать самые скверные предчувствия. Склоны высоты были густо усеяны мертвыми и умирающими, около проходов через проволочные заграждения трупы были навалены на три и четыре фута в вышину. Повсюду атака была отбита и небольшому отряду оставшихся в живых солдат 7-го полка был отрезан путь отступления убийственным неприятельским огнем.
Сообразно с обстоятельствами единственным выходом оставалось продолжать атаку. Генерал Ишинобе приказал 35-му полку снова перейти [60] в наступление под прикрытием батареи пулеметов, которая прибыла на позицию, расположенную вблизи наблюдательного пункта генерала. Около 10 ч 1-й батальон приступил к выполнению гибельного поручения. Атаке предшествовал шрапнельный огонь, более сильный, чем, когда-либо, по Восточному Панлунгу и соседним позициям; трескотня японских пулеметов не прекращалась ни на мгновение даже во время наступления; но шрапнель и пулеметы оказались бесполезными, так как защитники находились в непробиваемых снарядами блиндажах, хотя русским и пришлось почти прекратить убийственный огонь. Днем наступление было гораздо труднее, чем в полутьме раннего утра и ни батальон, посланный первым вперед, ни другой, прибывший на помощь, не могли продвинуться вперед. Как только они вышли из ущелья, по ним был открыт сильный огонь и, понеся тяжелые потери, они должны были отступить к прикрытию. Генерал Ишинобе, считая бесполезным продолжать далее наступление, предложил начальнику дивизии прекратить действия до ночи, но генерал Ошима, убедившись лично в положении дел, приказал продолжать атаку, обещая, что батальон бригады правого крыла и часть 4-й отдельной бригады немедленно поддержат войска генерала Ишинобе.
Получив это приказание генерал Ишинобе сразу двинул весь 35-й полк для новой атаки, батальон бригады правого крыла, который в это время прибыл, получил приказание составить левый фланг наступающего. Снова двинулись вперед рота за ротой; в местах сильного обстрела люди быстро перебегали пространство, но подвергались той же участи, что и их товарищи: снаряды за снарядами летели против [61] них, осыпая градом осколков их ряды, бесчисленное количество пуль из ружей и пулеметов засыпало поле сражения, люди падали сотнями. Только немногие достигли проволочных заграждений, но под убийственным перекрестным огнем никто не мог устоять. Штурм был снова отбит, оставшиеся в живых искали укрытия в ущелье, некоторые нашли ненадежное убежище за камнями или в незначительных неровностях местности, но большинство осталось мертвыми или раненными на орошенных кровью полях.
Единственную надежду генерал Ишинобе возлагал на ночь. Надо было потратить некоторое время на сбор рассеянных войск, чтобы снова предпринять атаку; только после полуночи все было готово и он мог двинуть колонны вперед. Но не помогла и ночная темнота, на которую он рассчитывал, чтобы скрыть передвижения и уменьшить меткость неприятельского огня. Прожекторы и ракеты освещали местность, по которой должны были наступать японские войска, и защитники могли прицеливаться и стрелять как днем; вместе с тем свет ослеплял и приводил в замешательство атакующие войска, сильно затрудняя выполнение их задачи, почти неосуществимой. Эта четвертая атака была также отбита в значительной степени увеличив длинный список потерь японцев. В 4 ч начальник дивизии приказал прекратить наступление, чтобы дать смертельно утомленным людям несколько часов отдыха и сна.
В то время как 9-я дивизия употребила все усилия для выполнения части задачи, возложенной на нее, 11-я дивизия действовала против форта Северный Кикван. Во время жестокой бомбардировки предыдущего дня был подожжен и горел склад боезапаса, огонь проник в помещение для ружейных патронов, отчего произошло несколько взрывов, продолжавшихся до глубокой ночи. Этим обстоятельством можно было бы отлично воспользоваться для овладения штурмом этим укреплением, но план передвижения пехоты на 20 августа не был выработан, войска оказались не подготовленными к делу и, благодаря этому, был упущен драгоценный момент. Японцы считали свои шансы хорошими, когда на раннем рассвете следующего дня приступили к атаке и предполагали, что огонь, взрывы и жестокая бомбардировка деморализовали гарнизон и облегчили их задачу. Скоро они убедились в ошибочности своих предложений. Саперы, подкравшись ночью, успели проложить путь через проволочные заграждения, но когда 44-й полк перешел в наступление, пытаясь достигнуть этого пункта, он был встречен таким опустошительным огнем из ружей и пулеметов, снарядами и шрапнелью, что понес огромные потери. Но японские солдаты удивительны: хотя товарищи их падали направо и налево и с каждым шагом вперед они становились ближе к верной смерти, однако быстро редеющие ряды неустрашимо шли вперед. Некоторые даже достигали широкого и глубокого рва, который окружал форт, и не колеблясь бросались вниз на глубину 20 футов, но они не знали, что сильные капониры защищали ров и могли его обстреливать. Понятно какая судьба постигала их. Большая часть полка не могла подойти ближе к форту, настолько ужасен был огонь; разбитые и рассеянные остатки отряда отступили к прикрытию. В этот день попытку [62] атаковать форт более не повторяли: очевидно это было безнадежно, так как ров преграждал путь.
Утром 22 августа генерал Ноги созвал военный совет для обсуждения положения дел. До сего времени штурм потерпел полную неудачу. Японцы были повсюду отбиты с ужасными потерями. Нигде не удалось продвинуться на шаг вперед. Ни единой выгодной позиции не удалось взять, естественно надо было решить вопрос — не благоразумнее ли будет оставить идею взятия Порт-Артура открытой силой, чем жертвовать людьми для выполнения задачи, огромную трудность которой Ноги теперь начал вполне осознавать. Я не знаю, конечно, какое чувство руководило начальствующими лицами и к какому решению они могли бы прийти, но во время заседания по телефону сообщили, что часть форта Восточный Панлунг взята, что войска на форту вступили в рукопашный бой с защитниками и непоколебимо овладевают укреплением. В такой момент едва ли возможно было прекратить действия. Заседание было немедленно закрыто и начальники дивизий направились к своим частям с приказанием настойчиво продолжать атаку. Один батальон 1-й дивизии был отправлен для подкрепления 9-й дивизии, когда шла самая ожесточенная часть сражения.
Случилось следующее. Когда 7-й полк утром 21 августа атаковал в первый раз, то он подошел к форту ближе, чем когда-либо и отряд численностью около 50 солдат нашел убежище в покинутых окопах у подножия гласиса; около двадцати саперов и несколько солдат 35-го полка также укрылись здесь. Окоп оказался достаточно глубок и имел уступ для стрелков. После прошедшего ранее сильного дождя он был наполовину наполнен водой, и так как уступ был занят ранеными, то остальные должны были стоять по колено в воде и грязи; у них было мало пищи, так что вдобавок к прочим страданиям их мучил голод. Они обшаривали карманы убитых и пили из канавы воду, смешанную с кровью. Об отступлении нечего было думать, так как неприятельский огонь не прекращался и они были вынуждены провести весь день и ночь в этом ужасном месте. Им было видно, как батальоны наступали один за другим, как гибли люди под убийственным огнем раньше, чем достигали прикрытия и у них не было надежды на выручку.
Утром 22 августа положение их стало отчаянным. Атаки прекратились и они были оставлены на произвол судьбы. Между тем офицеры, спокойно взвесив свое положение, решили, после некоторого размышления, что лучше умереть храбрыми солдатами в честном бою, чем погибнуть здесь, подобно крысам в норе. Они решили выждать удобный момент, когда бдительность русских несколько ослабеет, сделать отчаянную попытку захватить врасплох форт. Расстояние, отделявшее их от валов форта, было небольшое. Саперы имели с собой несколько зарядов динамита, упакованных в обыкновенные жестянки — прообраз ручных гранат, так часто применявшихся позднее. Вскоре после полудня они сделали нападение. Русские, не зная о нахождении отряда в окопах и не ожидая поэтому нападения с такого близкого расстояния, оказались не готовы к встрече. Саперы, шедшие впереди, успешно достигли подножия вала, взобрались на брустверы, понеся сравнительно небольшие потери и стали бросать гранаты в блиндажи, частично [63] разрушив их и разбив на куски пулемет. Солдаты 7-го полка следовали за ними вплотную и взбегали на склоны высот насколько возможно быстро. Однако русские скоро пришли в себя и засыпали смельчаков пулями и шрапнелью. Японцы дрогнули и обратились в бегство.
В это мгновение один молодой офицер геройским поступком спас дело. Когда большинство бросилось бежать, он не последовал за ними, а, в сопровождении двух солдат, вскочил на бруствер и водрузил на нем небольшой японский флаг. Мы видели как он звал солдат, указывая на флаг. Вероятно его крики были услышаны, так как бежавшие остановились и снова быстро взбежали на высоту под убийственным огнем. На этот раз ничто не могло остановить их, многие упали, остальные пошли вперед, перескочили с разбега гласис и вскарабкались на бруствер, где развевался японский флаг над трупом храброго офицера, и затем быстро заставили гарнизон укрыться во внутренних постройках форта. Услышав взрыв и видя участь своих товарищей из 7-го полка, другие войска поспешили вперед на помощь к ним. Хотя их потери во время наступления были ужасными, многим удалось все-таки достигнуть форта; некоторое время силуэты их виделись на бруствере, затем они исчезли внутри форта.
Но русские не намерены были сдаваться так легко. Они также храбро отражали атаку, как вел ее неприятель. Целых шесть часов длился ожесточенный рукопашный бой, в котором обе стороны действовали ружьями, штыками, ручными гранатами, пулеметами, камнями, кулаками и прикладами, как в блиндажах и окопах, защищенных земляными мешками, так и вне их, в открытом месте, то играя в прятки, то снова вступая в самый ужасный рукопашный бой. По временам японцам удавалось овладеть большей частью форта, затем снова русские брали верх и отгоняли их к валу.
Во время боя японцы сильно страдали от артиллерийского огня с форта Западный Панлунг, отстоявшего отсюда на сто ярдов. В 16 ч 30 мин от японского снаряда загорелись деревянные части укреплений форта и вскоре, казалось, все было охвачено пламенем.
Воспользовавшись этим две роты, следовавшие для подкрепления войск к Восточному Панлунгу, взяли на себя смелость без приказаний атаковать горящий форт Западный Панлунг и благодаря замешательству им удалось твердо на нем укрепиться. После жестокого рукопашного боя среди горящих развалин и взрывающихся боеприпасов они выбили отсюда русских. Это обстоятельство решило участь боя и на Восточном Панлунге. Не имея поддержки артиллерийским огнем и смертельно устав, русские, то есть их левый фланг, отступили за Китайскую стену и около 18 ч форты оказались в руках японцев.
Дальнейших атак на форте Северный Кикван в этот день более не было. 44-й полк так сильно пострадал накануне, что не пытался повторять их снова, а выжидал исхода боя вокруг фортов Панлунга. Когда последние были взяты, полк должен был атаковать Северный Кикван с тыла и соединиться с 9-й дивизией в действиях против Вантая. 12-й полк, между тем, произвел решительную атаку на форт Восточный Кикван, но был отбит с значительными потерями, Этим закончился день 22 августа. [64]
Как только русские были выбиты с фортов Панлунга, их батареи открыли по ним сильный огонь, ввиду чего на фортах могло удержаться небольшое число людей, которые нашли убежище в блиндажах и немедленно приступили к устройству окопов против контратак со стороны русских. Японцы, кроме того, успели вечером втащить на Восточный Панлунг батарею горных пушек. Ночью русские несколько раз пытались отбить форты, но атаки велись с недостаточными силами и нерешительно, почему и потерпели неудачу. Японские артиллеристы сильно пострадали во время этих вылазок, но огонь их оказал огромнейшую помощь при отбитии атак.
День 23 августа прошел удивительно спокойно. Артиллерийский огонь значительно ослабел, а ружейный едва был слышен. 9-я дивизия выбила русских с Китайской стены за фортами Панлунг и двинула один батальон прямо к подножию высоты Вантай, где он окопался на мертвом пространстве. Вот и все.
Мы не могли понять этого. Нам казалось, что именно теперь, когда были взяты и удержаны за собой важные позиции, сделана брешь в русских оборонительных линиях, было бы своевременно напрячь все силы и двинуть всех годных людей через брешь на русских, в этот момент деморализованных неудачами. Нам казалось, что это был единственный шанс взять крепость скрытой силой. Но нет; ничего, действительно ничего не было сделано. День прошел спокойнее, чем когда-либо со времени нашего прибытия на фронт.
Мы не могли этого понять и только днем узнали, что не хватило боеприпасов; сражение оказалось тяжелее, чем ожидали и было очень трудно подвезти снаряды к рядам сражавшихся по равнинам, обстреливавшимся ружейным огнем. Японцы воспользовались заслуженным отдыхом, на который они не рассчитывали, но это им обошлось очень дорого. Сообразно с положением дел, я думаю, что этот отдых стоил им Порт-Артура. [65]